Текст книги "Кроваво-красный (СИ)"
Автор книги: Ulgar Ridt
сообщить о нарушении
Текущая страница: 40 (всего у книги 52 страниц)
Глава 62
В лишенной окон комнате растворились все звуки, когда дверь в коридор тихо закрылась. Отблески десятка свечей вырывали из темноты стол и обтянутое кожей кресло, стайкой светлячков плясали в зеркалах.
Так же горел огонь на маяке в далеком Анвиле, дробился на тысячу искр в волнах прибоя.
– Ты не будешь смотрителем, мое солнышко. Ты добьешься хорошей работы, ты у меня умница... – Матушка вела его за руку, и под ногами шуршала галька, вторя шуму волн. Огни блестящими монетами рассыпались по черному небу и морю, обещали предсказанный матушкой успех вдали от сырости маяка, запаха водорослей и нескончаемых криков чаек.
Он добился многого, матушка была права. Жаль, что она так далеко, осталась в ненавистном маяке, в холодном и темном подвале... Она так ненавидела его, ненавидела запах сырости, ее раздражали крики птиц за окном – с утра до ночи, каждый день... Однажды он разбросал отраву, но на место мертвых прилетели другие птицы, и краткая тишина закончилась, едва успев начаться. Матушка была недовольна, но тогда он был рядом, приносил ей цветы и рассказывал о том, какая погода сейчас наверху, что происходит в других городах... Она всегда хотела переехать в столицу, подальше от ненавистного маяка.
"Скоро все закончится, я вернусь. Я почти завершил свой план". – рука коснулась скрытого под плотной тканью наглухо застегнутого дуплета медальона. – "Все ради тебя".
Матье Белламон вынырнул из омута воспоминаний и назойливых мыслей, подавил готовый прозвучать шепот. Нельзя говорить даже шепотом, когда рядом посторонние. У Аркуэн чуткий слух, как и у всех убийц. Если верить тому, что говорят в убежище, это своего рода дар Ситиса членам Черной Руки, хотя после нескольких лет работы душителем вера во вмешательство высших сил в дела Братства значительно ослабела. Чего стоила одна Ярость Ситиса – великая ложь простым смертным, намертво связанным Догматами... Интересно, скольким еще кроме него самого удалось так долго обходить их?
– Ты вовремя. – Темная фигура шагнула из-за занавеси, на мгновение поглотив россыпь огней в зеркале.
– Как вы и приказали, уже полночь. – Он заставил себя заговорить, когда альтмерка тяжело опустилась в кресло с высокой спинкой. – Я с отчетом, как вы и велели.
– Можешь сесть. – Взмах руки в черной перчатке был лишен прежнего изящества, как будто бы с трудом повернулся проржавевший механизм из двемерских руин.
– Благодарю, – Неожиданный, но уже знакомый ком в горле превратил слова в шепот. Ожоги сильные. На исцеление потребуются месяцы, как бы ни старались найденные Слушателем лекари, не говоря уже о Лотте, которая никогда не отличалась великими способностями в лекарском деле.
Аркуэн будет лечиться долго, и долго не выйдет ни на одно задание, избегая даже своих подчиненных.
Кроме него. Он всегда был близок к ней, и теперь остался единственным, кого альтмерка подпускала к себе. Казалось, с ним ей было спокойнее, чем с остальными, которые то норовили выразить соболезнования, то отводили от ее обожженного лица взгляд. Они злили ее, Матье чувствовал, как Спикер с трудом терпит, выслушивая их; воистину, за последние сутки она продемонстрировала чудеса самообладания, не запустив ни в кого ножом. То, что Аркуэн предпочла не выходить из своей комнаты, стало спасением для всех, кто рисковал рано или поздно попасть под горячую руку.
Но ему не грозил ее гнев, и эта мысль согревала, понемногу рассеивая недавние страхи.
Матье подошел тихо, не сводя глаз с золотисто-рыжих волос, большую часть которых огонь чудом не тронул. Беззвучно опустился на стул рядом с креслом и не сразу поднял взгляд. С правой стороны альтмерка казалась бы красивой, если бы не раздраженно скривленные губы и не ранние морщины в уголке глаза. Длинные пальцы разматывали бинты на левой руке, и острый запах мази медленно расползался по комнате.
– Спикер, вы позволите? – Он вытащил из кармана флакон с густой зеленоватой жидкостью. – Я заезжал сегодня в аббатство Вейнон, монахи делают лекарства не хуже, чем маги, но в меньшей степени связаны со стражей.
Левый глаз, лишенный ресниц, блеснул зло, но мгновение спустя погас, и альтмерка устало вздохнула.
– Эта гадина слишком легко отделалась... – Она протянула покрытую остатками мази руку, кожа которой из-за ожогов напоминала потрескавшуюся древесную кору.
И все же ей повезло больше, чем Алвалу Увани, который чуть не лишился пальцев и еще долго не сможет взяться за оружие. Легкая добыча для тех, кто решится напасть. Конечно, магия все ещё делает его опасным противником, но если быть осторожнее...
– Вы сделали больше, чем смогли бы другие. – Матье взял со стола свернутый бинт и смочил его в налитой в блюдце настойке. – Альгмара была слишком опасным врагом, немногие рискнули бы взяться за это дело. Конечно, я не хочу как-то принизить способности Слушателя, но... Вы сделали это и выжили.
– Я не так уж часто кого-то убиваю, чтобы упустить такой случай. – Аркуэн улыбнулась одной стороной лица, вторая осталась неподвижной, но злой огонь в глазу погас.
– Я надеюсь, теперь с предателями покончено... – Ложная обеспокоенность сливалась с затаенной тревогой.
– Хотела бы так думать... – в уголке губ Аркуэн залегла морщина, и взгляд устремился в черную глубину зеркала, минуя отраженное в нем лицо. – Убежище в Чейдинхолле прогнило насквозь. Я хотела бы верить, что все закончилось на Альгмаре, но... Я давно говорила Слушателю, что нужно проводить Очищение, но меня мало кто поддержал. Ж`Гаста не хочет портить отношения с Люсьеном, Алвал Увани все еще вспоминает Мэг... Хотя надеюсь, в следующий раз он поставит здравый смысл выше.
– Вы думаете, что...следующий раз будет?
– Было бы глупо думать иначе. – Аркуэн поморщилась. – Я знаю, что говорят за моей спиной. Параноик. Ненормальная. Они думают, я не слышу... Впрочем, мне нет дела до того, что они думают. По мне лучше быть параноиком, чем терпеть рядом с собой тех, кто может предать...
Исступленный хохот матери оглушил, заставляя поморщиться, и Матье ниже опустил голову, старательно стирая остатки мази с обожженной руки.
– Вы правы, Спикер, со временем они вас поймут. Хотя...я все же надеюсь, что больше никто не погибнет.
Аркуэн усмехнулась и откинулась на спинку кресла. Улыбка, тронувшая здоровую сторону ее лица, не была лишена снисхождения, но ожидать упреков в глупости не приходилось: преданность и послушание искупали все, и подобная наивность даже забавляла альтмерку.
– Я тоже не хочу смертей. Ни среди своих людей, ни в других убежищах. Нас и так мало, найти достойных убийц слишком тяжело... – Краем глаза Матье увидел, как она коснулась пальцами обожженной щеки, – Альга была достойной. Сильной. Хорошим информатором. Жаль, что она выбрала такой путь. Черной Руке будет не хватать ее услуг.
Смех матери снова заскрежетал в ушах, но убийца уже с меньшим усилием заглушил его.
Не сейчас. Она порадуется потом, но сейчас он слишком занят. Нужно наложить новый слой мази, аккуратно забинтовать руку, чтобы Спикер могла надеть сверху перчатку. Неудобства будут раздражать ее только сильнее, а ей нельзя волноваться.
– Если вы прикажете, я могу выполнять работу информатора. Конечно, у меня гораздо меньше опыта, но если нужно...
– Нет. – Альтмерка качнула головой. – Ты нужен мне здесь, в убежище. Я не хочу никого видеть... Не хочу выходить в таком виде... – Слуха коснулся тихий скрип подлокотника, сжатого рукой Спикера.
– Все будет так, как вы прикажете. И вы выглядите значительно лучше. – Матье позволил себе улыбку, едва ли не единственную искреннюю за долгое время.
Когда он, согнувшись под весом альтмерки, тащил ее на себе к оставленной в камышах лодке, единственным, что давало силы, был страх за ее жизнь. Аркуэн в полузабытьи еле переставляла ноги и тяжело дышала, цепляясь за его плечо обожженными пальцами. На пару мгновений он увидела тогда ее лицо и с ужасом подумал, что она ослепнет на один глаз. Если бы не ждавший их на берегу лекарь...
Аркуэн усмехнулась и убрала волосы назад, открывая обгоревшее ухо, и потянулась за мазью. Эрлин сотворила чудо: кое-где розоватая кожа уже затянула язвы, и рубцы на шее уже не выглядели так жутко, как поначалу. Наверное, со временем даже ухо примет почти прежний вид. Надо бы уговорить ее съездить в Имперский Город, где маги на порядок выше той же Лотты, способной только штопать раны и варить зелья...
Для блага дела, конечно же.
Попытка убедить не то себя не то мать, убивала своей неубедительностью, подтачивала собственную веру в свои намерения.
– Вас обязательно вылечат. – Матье аккуратно обернул бинт вокруг запястья альтмерки.
– Надеюсь, скоро. – Раздражение не вернулось в ее голос, здоровой рукой она натянула на колени скомканный плед. – В ближайшее время моими делами займешься ты. Если будут какие-то вопросы, я на все отвечу.
Матье промолчал, взгляд прилип к белой полосе бинта.
Аркуэн нельзя ходить на задания еще долго, пока не сойдут все рубцы. Убийцам ее ранга опасно иметь настолько явные приметы, с которыми им не затеряться в толпе. Ее не должны узнавать, она должна оставаться в безопасности, ей нельзя рисковать собой. Если она умрет...
Матье с содроганием вспомнил, как полыхнули склады портового района. Тогда он испугался, впервые за много лет испугался настолько, чтобы забыть про осторожность и броситься в сторону пожара.
"Без нее половина моих планов была бы невыполнима", – оправдание казалось матушке смешным, и она не слушала его, не верила в искренность.
– Вам нельзя сейчас рисковать. – Бретонец бережно приложил к руке Аркуэн бинт. – Если вы доверите мне...
– Мне больше некому доверять. Я знаю, ты не подведешь. – Отсвет огня задержался на длинных ресницах, когда альтмерка прикрыла глаза. Морщины разгладились, с тихим выдохом она откинулась на спинку, не обратив внимания на упавшую на лоб прядь волос. – Только ты меня никогда не подводил.
Рука замерла, бинт дрогнул в пальцах.
Он давно знал это. Знал о своем особом статусе, об оказываемом ему доверии, хотя Аркуэн никогда прежде не говорила об этом. Наверное, стоило порадоваться...
– Спикер...
"Они все умрут, матушка. Все до единого". – Давнее обещание давило изнутри, и радость оборачивалась чем-то удушающе тяжелым, не дающим вздохнуть и закончить фразу.
Нечего говорить. Однажды он уже сказал обо всем Марии. У нее тоже были красивые золотистые волосы...
– За все эти годы ты не сделал ничего, за что я могла бы злиться. Ты все делал так, как надо. Даже когда ты приволок эту полукровку и не дал ей умереть... – Аркуэн помолчала, как будто бы продолжение фразы стоило ей усилий. – Ты поступил разумно. Так, как должен был поступить, несмотря на мое отношение к убежищу Чейдинхолла. Единственное в жизни, за что я могу сказать Лашансу спасибо – это то, что он порекомендовал мне тебя.
– Я...я очень рад, что...что вы так высоко оценили мою работу... – Голос дрогнул и сбился, не требуя усилий в лицедействе. Пальцы с трудом затянули узел. Не так аккуратно, как хотелось бы, но мысли ускользали, мешаясь в водовороте обрывков фраз и образов.
Матушка шептала ему о светлом и прекрасном будущем вдали от маяка и вечных ветров. Ее голова упала с кровати и уставилась пустыми глазами, губы открылись в безмолвном призыве отомстить. Высокий черноволосый убийца безразлично посмотрел на него и шагнул к окну, переступив через черное пятно крови на полу. Через много лет он же с тем же выражением лица писал ему рекомендации о переводе в другое убежище. Высокая альтмерка с колючими глазами встретила его подозрительным взглядом и долго смотрела искоса, как будто бы чувствовала его мысли.
"Убить их. Убить их всех", – Слова, звучавшие в голове двадцать лет, теперь выворачивали наизнанку, шумом заполняли уши и выдавливали из легких остатки воздуха.
Нужно выйти наружу, подставить лицо под капли тающего на ветвях деревьев снега и дать мыслям прийти в порядок. Нельзя забывать, кто он. Нельзя забывать, зачем он пришел, зачем проломил кочергой череп своему отцу... Он никогда не ценил мать, он заслужил это. Нельзя об этом забывать...
– Ты выглядишь усталым. – Альтмерка наклонила голову, взгляд коснулся его лица, и он не успел отвести глаза. – Тебе стоит выспаться, завтра обсудим твои обязанности.
– Благодарю вас, – Матье через силу подавил заикание, – вы очень добры ко мне.
"Добрее, чем кто-либо еще с тех пор, как умерла матушка".
Умерла из-за них. Из-за всего их проклятого Братства... Они должны умереть. Он обещал, матушка...
Он не помнил ее глаз, они давно высохли под пожелтевшими веками, черты лица изуродовала смерть.
Из-за них.
– Приходи утром. – Аркуэн убрала прядь волос с золотисто-зеленых глаз. – И вот, посмотри контракты, раздашь их сам.
Толстая стопка листов пергамента легла в руки, перед глазами зарябило от витиеватого почерка альтмерки, и Матье отвел взгляд. Он потом прочитает, потом ответит матери на ее призывы не медлить...
– Доброй ночи, Спикер. – Матье поднялся и поклонился, прижимая к груди контракты. – Я все прочитаю к утру и подготовлю отчет.
"Только умоляю, не отвечайте. Не говорите мне ничего. Я должен помнить, кто я"...
– Не торопись с отчетом, лучше спи. – Аркуэн повернулась, без стеснения демонстрируя все лицо и не пытаясь скрыть ожоги. – Ты всегда выглядишь болезненно. Я не хотела бы, чтобы с тобой что-то случилось.
Глава 63
– … И листья паслена в прошлом месяце стоили дешевле. Тарквиний в Имперском Городе и то продает по старой цене. Ноги моей больше не будет у этого ублюдка, хоть он и из наших. – М`Раадж-Дар брюзгливо шипел под нос, и его хвост нервно бил по полу, временами задевая ногу Терис. Она уже привыкла к этому: после смерти Филиды хаджит садился за стол рядом с ней, и, о чем бы ни шел разговор, неизбежно выходил из себя. Он всегда отличался тяжелым характером, а весенний холод и сырость, от которой болела его покалеченная нога, доброты и спокойствия ему не прибавляли, и в последние дни убийца являл собой воплощенную ненависть ко всему живому. Возможно, именно поэтому никто больше не задавал полукровке вопросов о ее исчезновении: чтобы связаться с хаджитом, нужно было окончательно утратить чувство самосохранения.
– Я была у него в конце осени, ничего особенного. Если нужны хорошие яды, ингредиенты можно купить у половины алхимиков. Понадобится зеленая пыльца, скажи мне. Я все равно скоро еду в Лейавин, а там неподалеку есть пара человек, кто ее продает. – Телендрил со стуком опустила на стол тяжелую сковороду. – Терис, ты мясо будешь?
Полукровка отрицательно качнула головой. Страх перед стряпней босмерки прошел давно, и готовила она неизменно вкусно, но кусок не лез в горло с самого утра, когда в окно комнаты второго этажа постучала еще способная сойти за живую птица, и уронила на подоконник несколько перьев и свернутый листок бумаги.
Форт, после заката. Давно ожидаемый приказ почти радовал, если бы не гнетущее чувство тревоги, взращенное за последние две недели косыми взглядами Мари и беспокойством Телендрил. Босмерка не утратила дружелюбия, но проявляемое ею внимание колебалось на тонкой грани с подозрением, не натворит ли полукровка еще чего-то, за что придется расплачиваться всем.
– Зря не ешь, тебе силы нужны. – Убийца уселась рядом с Гогроном, опустошавшим уже третью тарелку жаркого. – Вот отправят тебя сегодня на задание…
– Будем надеяться, что на задание. – Антуанетта Мари поджала губы и кольнула Терис холодным взглядом голубых глаз. – Не хочу тебя пугать, но мне кажется, что не все так просто. Контракт можно было бы прислать вместе с птицей. Если вызывают на разговор, то будь готова...
– Хватит. Нет повода для беспокойства. – Тейнава поднял на бретонку взгляд выпуклых глаз. – Если бы Черная Рука имела к ней вопросы, ее бы давно вызвали.
– Я очень хочу в это верить. Все же мы с Терис так давно живем в одной комнате, мне не все равно, что с ней будет. – Изображенное Мари дружелюбие не отличалось искренностью, но Терис это мало заботило. Ее отношения с бретонкой не задались с самого начала, и она давно не ожидала изменений в лучшую сторону: слишком много всего произошло, чтобы надеяться на дружбу и желать ее. Нейтралитет – уже большая удача, особенно если вспомнить, что Мари выступила против надоедавшего ей Корнелия, когда представилась возможность.
– Черной Руке не к чему придраться. – Усы хаджита встопорщились, а когти со скрежетом проехались по потемневшем дереву стола, оставляя светлые полосы. – Она убила Филиду. Это искупает все. И если кто-то со мной не согласен, он законченный идиот.
– Ну что ты, никто и не спорит... – Босмерка мягко похлопала его по руке и тепло улыбнулась. – Так что там еще новенького в Бруме?
Ответ хаджита и последующие расспросы Телендрил, призванные отвлечь его от скользкой темы, ускользали от слуха. Терис уже мало волновало отношение убийц к ее внезапному исчезновению, и сами они понемногу утрачивали интерес и не горели желанием выяснять детали. За минувшие дни ее побег постепенно обрел статус хоть и странного, но незначительного события, последствий которого ждала разве что Мари, и то скорее из неприязни к полукровке. Или же делала вид, что ждала, из вредности пытаясь досадить ей. Остальные же, первые дни с трудом сдерживавшие любопытство, вскоре отвлеклись на свои дела или предпочли не задавать лишних вопросов, дабы не нарушать приказ Спикера, о котором при каждом случае напоминал М'Раадж-Дар.
– ...ну надо было додуматься! – Хохот Гогрона сотрясал стены, а вслед за ним засмеялся М'Раадж-Дар; от этого звука, представлявшего собой нечто среднее между шипением и скрежетом ржавой пилы, у Терис заложило уши. Босмерка по другую сторону стола тоже поморщилась, скаля в улыбке острые зубы.
– Что, прямо днем, в переулке? – Мари со сдержанной улыбкой подалась вперед и, отодвинув тарелку, аккуратно облокотилась о стол.
– Ага, с ножом. – Гогрон вытер выступившие на глубоко посаженных глазах слезы. – С мелким таким, как зубочистка. И сам такой же, кожа да кости.
– Развелось идиотов... – Хаджит покачал головой с встрепанной гривой, и на тонких косичках звякнули бусины. – Помню, меня раз тоже ограбить пытались. В Бравилле, лет пять назад. Какой-то плоскомордый воняющий болотом ящер... Не обижайся, Тейнава, ты и Очива – другое дело.
Аргонианин беззлобно усмехнулся острыми иглами зубов; за годы в Братстве он привык к тому, что хаджит ненавидит все живое и делает исключение только для своих, и то не для всех, и его явно не задевала неприязнь старого убийцы к его сородичам. Если он, выращенный в Братстве, вообще считал остальных аргониан таковыми.
– И что? – Телендрил с интересом повернулась к М'Раадж-Дару, продолжая заплетать в косичку волосы на виске орка.
– Отправил ублюдка плавать в канале с перерезанной глоткой. Ему там самое место.
– Я сначала убивать не думал, но он мелкий такой... – Орк едва ли не с раскаянием уставился на свои огромные руки. – Только дотронулся, а у него шея хрустнула. Как у моего кролика...
– Мы заведем другого... – Телендрил проглотила смех и сочувствующе погладила его по широкому плечу, после чего ее взгляд метнулся к поднявшейся со своего места Терис. – Уже уходишь?
– Да, мне пора. – Полукровка аккуратно перешагнула через хвост хаджита. – Хотела заглянуть к Винсенту.
– Пригласи его заодно к столу. Он совсем не вылезает в последнее время.
– Если он не спит, ему это тоже не помешало бы. – Терис вышла в коридор, ускоряя шаг и пытаясь успокоить непрошенные мысли, наперебой лезущие в голову.
Дай Ноктюрнал, что Мари ошиблась, и Спикер просто отправит ее на задание. Ну, может, еще раз выразит недовольство ее побегом, даст какую-то работу в лаборатории или заставит вызубрить главу из книги по алхимии. Все это, каким бы тяжелым ни казалось, в конечном счете пойдет ей на пользу. Даже если заставит писать отчет...
Терис невольно улыбнулась при мысли, что Альга приедет раньше, чем отчет будет закончен. Конечно, в этот раз обошлось без малинового платья и без вымышленных детей, но убийца уже не сомневалась, что фантазия данмерки способна что угодно представить таким образом, что читать вслух это будет очень стыдно.
Но пусть даже так, она готова к тому, что ее задание вновь обрастет достойными творчества Крассиуса Курио подробностями, только бы информатор быстрее вернулась. Без данмерки в убежище было пусто даже сейчас, когда приехали все остальные, и особенно остро это чувствовалось в моменты, когда она оставалась наедине с Винсентом. Вампир по-прежнему руководил убежищем, встречал убийц с заданий и проводил свои дни с книгой или чьим-то отчетом в руках, иногда отвлекаясь на разговор с полукровкой. Он говорил о чем-то отвлеченном, не касающемся ни последних событий в Братстве, ни смерти Тацката, ни долгого отсутствия данмерки.
"Она вернется. Она всегда возвращалась", – сказанные еще неделю назад слова успокаивали, и Терис не поддавалась тревоге, свято веря в то, что вампиру виднее. Он знал ее много лет, и знал лучше, чем кто-либо еще. Он не мог ошибаться, а информатор была не из тех, с кем что-то случается.
Стук в тяжелую дверь растворился в тишине коридора, и Терис уже хотела уйти, когда вампир пригласил войти.
– Тебя Телендрил просила позвать. – Терис остановилась, сделав шаг за порог и придерживая створку двери.
– Я приду позже. – Винсент не обернулся, перебирая на полках книги, соседствовавшие со склянками, в которых поблескивали особо ценные яды и зелья, выдаваемые убийцам перед заданиями. – Ты можешь присесть.
– Мне уже скоро уходить. – Терис аккуратно закрыла за собой дверь, но осталась стоять в паре шагов от стола и стульев, отрешенно созерцая, как тонкие руки вампира расставляют по местам потрепанные книги с темными от времени корешками и страницами тогоже желтоватого цвета, что и его кожа. – Спикер вызвал...
– Не волнуйся, ничего страшного. – Винсент Вальтиери, как и всегда, ответил на так и не озвученный вопрос, который полукровка старалась не задавать даже самой себе. – У Черной Руки нет к тебе претензий. Я уверен, что сейчас все они заняты совершенно другим, и в случае с Филидой значение имеет только то, что он мертв. А кто его убил и каким способом – совершенно неважно. Может быть, им даже понравилась идея с отрубанием обеих рук. – Вытянув с верхней полки толстый фолиант, он обернулся, и свет пламени свечей заиграл на его коже, за последние дни туго обтянувшей череп.
– Надеюсь. – Терис оперлась о спинку стула. – Ты...тебе бы крови попить.
– Об этом не волнуйся, я не голоден. – Винсент провел тонкими костлявыми пальцами по переплету, стирая пыль. – Некоторые мои сородичи обходятся без крови месяцами и не впадают при этом в летаргию. Когда мы впервые встретились с Альгой, я голодал три недели. Сейчас я благодарю высшие силы, что она уже тогда неплохо владела магией разрушения. Она продержалась в тех руинах час, пока не подошли преследовавшие ее некроманты. – Тяжелая книга с едва слышным глухим стуком опустилась на стол, и Винсент неторопливо обошел свое кресло. – Кровь у них оказалась так себе, один вообще начинал превращаться в лича, но выбор был невелик. За тот час мы успели перекинуться с Альгой парой слов, и я симпатизировал ей в большей степени, чем им. Маг из Университета Таинств, исследовавшая пещеры и руины гор Джеролл... Я сам когда-то занимался подобным, еще будучи человеком. Тем более, у нее оставался ребенок. – На мгновение на лицо вампира набежала тень. – Жаль, что с Илвером так вышло.
– Я слышала. – Терис вздохнула, вспоминая единственный раз, когда данмерка упомянула своего сына. – Мораг Тонг казнили его за то, что не смог кого-то убить.
– А потом Альга убила тех, до кого смогла добраться. – Винсент опустился в кресло и откинулся на спинку. – Мне лучше быть рядом с ней, когда начнут искать предателя.
– Кто-то из других информаторов? – Терис села на край стула напротив и подалась вперед, на всякий случай говоря тише.
– Кто-то из тех, кто был в курсе покушения. Информаторы, курьеры... – Вампир замолк, не то прислушиваясь к доступным ему одному звукам, не то раздумывая над своими еще не прозвучавшими словами.
– Альга? – Терис не выдержала тишины, когда где-то наверху раздался шорох легких шагов и хлопок двери.
– Очива. – Вампир поднял взгляд, храня застывшее на лице выражение спокойствия, за которым скрывались все остальные эмоции. – Иди, тебе пора. Поговорим, когда вернешься.
– Ты все равно хоть что-то поешь. И поспи. Ты должен отдохнуть. – Убийца коснулась его замершей на подлокотнике руки – холодной и сухой, с выпирающими под прозрачной кожей костями. Наверное, такие же руки были у драугов, о которых рассказывал Манхейм. Только те – мертвецы, столетия спящие в заледенелых подземельях Скайрима, а Винсент живой, насколько это определение применимо к вампиру.
– За меня не волнуйся. – Его глаза потеплели, и Винсент осторожно сжал пальцы полукровки своими, больше походившими на когти хищной птицы. – Скоро все это закончится и я отдохну.
Терис встала и, стянув с кушетки плед, накрыла им вампира, ловя себя на мысли, что совершенно не знает, чувствует ли он тепло и холод, если предпочитает спать на каменной плите. Только сейчас дошло и то, что он должен прекрасно видеть в темноте, и зажигает в комнате свечи скорее для своих посетителей, чем для себя. А может, для того, чтобы чувствовать себя человеком, таким же живым, как и все остальные.
– Альга скоро вернется, она ведь не в первый раз так пропадает. – Повторение слов Телендрил вызвало у Винсента улыбку, и он прикрыл глаза полупрозрачными веками, натягивая плед до подбородка.
– Я знаю.
***
Густой сумрак окутывал лесную дорогу. На тихом ветру скрипели темные деревья, и время от времени под ногами хрустел тонкий лед, намерзавший за ночь на лужах талой воды. От снега, белевшего в скрытых от солнца буреломом оврагах, тянуло холодом, и Терис зябко куталась в плащ.
На нос упала тяжелая и ледяная капля, сорвавшаяся с ветви дерева, и убийца пониже надвинула капюшон плаща, краем уха слыша стук подков на терявшейся за поворотом дороге. Несколько всадников неслись в сторону Чейдинхолла, и Терис торопливо сошла с их пути, стремясь на всякий случай затеряться в темноте. Кто бы это ни был, но там, среди деревьев, ей было спокойнее. И до форта уже рукой подать – успеет добежать, а всадники вряд ли пустят коней по оврагам и зарослям.
Темные силуэты промелькнули и скрылись из виду, топот копыт стих вдали, в стороне поля, и Терис уже не в первый раз обругала про себя свою неискоренимую привычку бояться. Это не легионеры, не стража, да и те едва ли узнают ее: образ убийцы Филиды, судя по рассказам Телендрил, успел обрасти совершенно фантастическими подробностями.
Душераздирающий хриплый звук, отдаленно напоминавший конское ржание, раздался со стороны форта, и Терис поторопилась к белевшим среди деревьев руинам. Встретиться с Тенегривом в лесу наедине ей хотелось меньше всего, потусторонняя зверюга всегда косо смотрела на нее и несколько раз пыталась не то облизать, не то попробовать на зуб. Учитывая длину и количество этих зубов, рисковать совершенно не хотелось.
Ветви деревьев раздвинулись, в последний раз зацепив капюшон, и Терис замерла в нескольких шагах от камней, бывших когда-то высокой аркой ворот.
Три пары алых глаз светились в темноте, из ноздрей вылетал и таял в воздухе пар. Под копытами с шорохом перекатывалось крошево мелких камней, которыми была усеяна поляна перед фортом.
Тенегрив и два ему подобных существа пристально смотрели на полукровку немигающими красными глазами, и от этого взгляда хотелось убраться как можно дальше. Как и от тех, кто приехал на этих тварях.
Терис медленно обошла лошадей по дуге, не рискуя поворачиваться к ним спиной, и попятилась к дверям форта. Рука нащупала холодное и тяжелое кольцо, потянула, и убийца перевела дыхание, оказавшись в знакомом и успокаивающем полумраке коридора.
Все хорошо, если не считать присутствия здесь кого-то из Черной Руки... Или из информаторов, чьи услуги Черная Рука столь высоко оценивает.
Терис осторожно двинулась вперед, вслушиваясь в звуки подземелий. Не считая скрипа костей скелетов – все тихо, и этот скрип сейчас почти успокаивал, навевая мысли о не столь далеких временах, когда все было гораздо проще и безопаснее. Обучение, задания, сборка скелетов в лаборатории, где можно было остаться ночевать и избежать общения с Мари...
Коридор вел по привычному пути, и мысли постепенно вставали на свои места, уставший от страха разум находил объяснение всему. Не исключено, что Альга приехала сюда, миновав убежище, из-за срочных дел, а вместе с ней – кто-то из Черной Руки или особо приближенных к ней информаторов. Им даже положено здесь быть после того, что произошло, положено начать поиски предателя, если круг подозреваемых теперь сузился до тех, кто посвящен во все планы убийц. И одна из лошадей может предназначаться для Очивы, которая со дня на день займет место Тацката.
Если же это кто-то из Черной Руки...
Полукровка глубоко вдохнула. Винсент прав, нет повода бояться. Спикер сказал, что все уладит с Черной Рукой, и Терис верила в это; по крайней мере, старалась верить и не давать волю воображению, время от времени рисовавшему последствия нарушения приказа. Ярость Ситиса не придет, но вдруг Слушатель найдет, к чему придраться... За ней уже есть нарушение, о котором могут вспомнить. Аркуэн обвиняла ее в неуважении к Матери Ночи, ее имя было упомянуто, когда Спикер убил Харберта. Конечно, там она выступала в роли жертвы, оказавшейся рядом с нордом случайно, но...
Нельзя поддаваться страху. Если там окажется кто-то чужой, она постарается уйти, покажется только чтобы дать понять, что она выполнила приказ и пришла в назначенное время. Если повезет, никто даже не задаст вопросов.
Сумрачный коридор сделал поворот, и по полу разлился свет факелов, ломавший тени трех темных фигур, застывших в зале.
Лашанс, сидевший в своем кресле у стола, поднял взгляд за мгновение до того, как обернулись остальные, и по его застывшим, совершенно неживым глазам Терис успела понять, что ее решение прийти было ошибкой. Нужно было бежать. Бежать куда угодно, как можно дальше от форта, города и Аркуэн, которая повернула к ней свое наполовину обожженное лицо и пригвоздила к месту взглядом.
– Добрый вечер. – Еле слышные слова утонули в тишине подземелья, и вдруг ставший тяжелым воздух застрял в горле.
– Иди в лабораторию. – Спикер пытался говорить ровно, но выдавал взгляд – абсолютно пустой, обращенный куда-то сквозь нее, вглубь коридора, как будто бы там он пытался найти ответ на какой-то неразрешимый вопрос и не находил ничего, кроме кромешной черноты.
