Текст книги "Кроваво-красный (СИ)"
Автор книги: Ulgar Ridt
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 52 страниц)
– Да...
– А, ну понятно. Переваривает информацию. – Альга, утратив к происходящему всякий интерес, прошествовала к креслу в углу зала, – Иди отчет сдай, самое интересное ты уже увидела.
Терис кивнула и торопливо зашагала к выходу, краем уха услышав, как зашелестел плащ Винсента. Она догнала Лашанса уже в коридоре за красной дверью; услышав ее шаги, он подождал, и его вопросительный взгляд заставил Терис съежиться, разом забыв, что хотела сказать.
– Я...забыла отдать. – она неловко протянула ему подшитые листы, отводя взгляд в сторону, – Отчет о задании в Королле...как вы и велели.
Спикер молча протянул руку, и полукровке почудилось легкое недоверие, смешанное с удивлением, мелькнувшее в его глазах, когда он взвесил отчет.
– Ты меня приятно удивляешь, Терис. – с ответом он не торопился, но от него у нее отлегло от сердца – одобрение было искренним, и недавние страхи перед интригами братьев и сестер отступили назад.
– Я...очень старалась. – ложь без труда скрылась под радостью от похвалы, – И учить про яды было очень интересно. Я...хотела бы попробовать что-то приготовить, если вы разрешите.
– Конечно. – взгляд убийцы несколько потеплел, – Обсудим это завтра заодно с твоим заданием, а с отчетом я ознакомлюсь позже, когда будет время. – едва заметный поворот в сторону выхода дал понять, что Спикер торопится, – Советую тебе выспаться.
– Конечно. – Терис кивнула, – Да хранит вас Мать Ночи.
Спикер ответил кивком и исчез за поворотом коридора, неслышно растворившись в темноте. Ни по головке не погладил, ни яблочка не дал вопреки заверениям Альги, только сейчас Терис больше тревожило запоздало проснувшееся осознание, что она сама даже не заглянула в свой отчет, разросшийся до пугающих размеров.
Глава 25
Мороз сковал воздух и потрескивал в ветвях деревьев, замерших под ледяным панцирем. Белые иглы инея поблескивали на камнях, застывали на выглядывающей из-под снега сухой траве, и свет поднимавшегося из-за гор солнца не прибавлял тепла этой картине. Холодные лучи ледяным светом ползли по развалинам, обозначая на снегу резкие тени и обжигая глаза ослепительной яркостью белизны.
Терис подавила зевоту, протирая глаза и зябко кутаясь в плащ. Снег поскрипывал под ногами, храня следы подошв, и это обнадеживало – если Спикер по своему обыкновению решит приставить ей нож к горлу, незамеченным он не подберется. Полукровка успела улыбнуться своей мысли, прежде чем в ствол сосны рядом с ее ухом вонзился, уйдя по середину лезвия, метательный нож.
– Так нечестно! – крик вырвался в тот же момент, когда из воздуха в десятке шагов от нее материализовалась черная фигура. Терис хотела заявить что-то еще, но осыпавшийся с дрогнувших ветвей снег запорошил ей лицо, лишив такой возможности.
– Я обязательно помолюсь о прощении, когда буду в часовне. – Люсьен Лашанс подошел к ней и выдернул из сосны нож, пока убийца вытряхивала снег из-за шиворота и недовольно вытирала лицо рукавом.
– Я ничего не могла сделать...
– Могла быть внимательнее и услышать, как летит нож. Или даже увидеть. Но ты была слишком поглощена своими мыслями.
– Мыслями о задании. – полукровка недовольно насупилась.
– Это тебя, конечно, спасло бы. – Спикер невозмутимо кивнул и, не глядя больше на Терис, жестом пригласил ее следовать за собой в темноту коридора.
Дорога, проведенная в молчании, казалась убийце куда более долгой, чем обычно, и мысли в голову приходили самые разные. Несколько раз, когда рядом слышался скрип костей, она хваталась за кинжал, ожидая атаки, но скелеты проходили мимо, и это вселяло в душу еще большие опасения. Вчера Лашанс обещал ей некий разговор, а подобное пугало всегда больше, чем атака любой нежити. От нежити можно было хотя бы убежать или спрятаться, а попытаться провернуть такое с начальством было смертельно опасно.
– Дорогая сестра... – вкрадчивое шипение Тейнавы, донесшееся из полумрака зала, было столь неожиданным, что убийца вздрогнула. Аргонианин, широко скаля в улыбке острые иглы зубов, выступил из-за колонны, и в его чешуйчатых пальцах блеснул зеленью флакон яда.
– Доброе утро, брат. – она выдавила улыбку, пытаясь скрыть за ней беспокойство. Зачем он здесь? Просто пришел за заданием или Спикер специально вызвал их обоих? Тень предателя, незримо присутствовавшего в убежище, дотянулась и сюда, лишая покоя и тревожа тысячами мыслей.
– Терис, присядь пока. – Спикер указал ей на кресло, и убийца не осмелилась возразить. Имперец повернулся к Тейнаве, доставая из письменного стола какую-то карту, – Здесь отмечен потайной ход. Он футов пятьдесят длиной и полностью затоплен, им не пользуются, но иногда приходят туда за водой. Ты не должен никого убивать, только подменить лекарство Родерика. Убивать его другим способом запрещено, он здесь не главная цель.
– Нужно подставить лекаря, который это лекарство назначил? – недобрый оскал ящера и блеск его красных глаз заставили Терис вжаться в спинку кресла. Тейнава – ее брат, но не дайте Боги, даэдра или кто там еще есть из высших сил оказаться ей у него на пути.
– Именно.
– Все будет исполнено в лучшем виде. – аргонианин склонил усеянную шипами голову, и пузырек с ядом исчез в глубинах его сумки
– Я в тебе не сомневаюсь. Да хранит тебя Ситис.
– И вас, Спикер. – скалясь в предвкушении крови, ящер откланялся и исчез в туннеле, проглотившем звук его шагов. Терис проводила его взглядом, почти с досадой подумав, что Тейнава совсем не боится Лашанса в отличие от нее.
''Он его ученик. И он не напивался при нем до того, чтобы хотеть выйти замуж за орка. Наверное''.
– У вас будут распоряжения?..
– Да, – Спикер сел в кресло напротив, через стол протянув ей конверт с уже знакомой печатью, – Здесь подробное описание твоей жертвы, заказчик очень ждет его смерти и постарался.
Терис молча взяла конверт, борясь с желанием открыть его сейчас.
– Это Фэлиан, альтмер. Сейчас он находится где-то в Имперском городе, и твоя задача – убить его любым способом. Он наркоман, скуума ослабила его разум и магические способности, и убить его будет легко.
Конверт зашелестел в судорожно сжавшихся пальцах, и Терис не смогла унять раздражения, с которым посмотрела на Спикера.
– Тебя что-то не устраивает?
– Почему?.. Вы считаете, что я настолько слабая, что мне можно поручать только стариков и наркоманов? Тейнаве вы дали бандита, окруженного стражей...
– И путь к нему лежит под водой. Если в твоей богатой родословной были аргониане, и от них тебе достались жабры, то в следующий раз я отправлю тебя.
Терис опустила взгляд, нервно дернув ушами, и начала разглаживать смятый конверт. Сдержаннее, надо быть сдержаннее, особенно с теми, кто видел тебя в довольно жалком виде.
– И потом, вчера ты показала свои огромные познания в области изготовления скуумы и нелегальной торговли.
Терис подняла на Лашанса напряженный взгляд, пытаясь уловить хоть что-то в его глазах. Ее познания – наследие прошлого, в котором есть весьма позорные страницы: поставки скуумы чести ей не делают даже в глазах Братства. Только вряд ли Спикер напомнил ей об этом, чтобы пристыдить.
– Вы...предлагаете отравить Фэлиана, подсунув ему скууму с высоким содержанием серой пыльцы?
– Ты быстро догадалась. Можешь, конечно, зарезать его в темном переулке, если не боишься легионеров и сможешь дотянуться до его горла.
Терис на мгновение представила себе, как прыгает следом за альтмером, в прыжке пытаясь достать до его шеи ножом, и не сдержала непрошеной улыбки. Боги обделили ее ростом, зато жизнь подарила ей широкие связи в мире нарушителей закона. Не то чтобы очень крепкие связи, но пару человек, занятых нелегальным производством и торговлей скуумой она знала, и могла отыскать. Если, конечно, они не были убиты, не попали за решетку или не сбежали с насиженных мест, спасаясь от пристального внимания Легиона.
– Вижу, прыгать ты не собираешься. – от раздумий ее оторвал голос Спикера, – Жаль, я бы взглянул.
– Я знаю тех, кто производит скууму на основе серой пыльцы... – Терис постаралась сделать вид, что не слышала насмешки, – Если я смогу кого-то из них найти...
– Закажешь ему скууму с заведомо смертельной дозой пыльцы?
– Он все равно никому не расскажет, иначе ему придется сознаться в нелегальном производстве и торговле наркотиком.
– Он потребует столько, что ты не сможешь заплатить.
– Я приставлю ему нож к горлу.
– Если дотянешься.
– Я скажу, что сдам его страже, если откажется.
– Придешь в ближайшую казарму Легиона?
– Подброшу анонимное обвинение. В окрестностях Бравилла этого достаточно, чтобы Легион зашевелился: борьба с торговлей скуумой у них стоит на первом месте. Сами торговцы это знают и побоятся связываться – мы сойдемся в цене.
Лашанс молча поднялся, и Терис невольно втянула голову в плечи, но тот только погладил ее по волосам, исчезнув за спиной.
– Далеко пойдешь. Наша работа предполагает еще и умение общаться с людьми, а не просто хорошо стрелять и с первого удара попадать кинжалом в сердце. Это, конечно, не означает, что тебе не нужно тренироваться.
– Я готова приступить к тренировкам.
– Потом, когда вернешься. И учти, ты обязана вернуться.
***
Немного одежды потеплее, пара зелий на случай ранения, бинты, деньги – только на дорогу и плату производителю скуумы. Вешая кошелек на пояс, Терис постаралась вспомнить их, прикидывая, с кем будет проще договориться.
Их было двое – два торговца, два затерянных в лесах среди болот дома. Кампания "Йормир и Хельм'', как гордо величали они сами себя. Йормир – трясущийся от старости дед с седой козлиной бородой до пояса, обитал среди болот в районе Нибенея ближе к Лейавину. Его землянку издалека легко было спутать с замшелым валуном, и только едва приметная тропинка выдавала в ней жилье. Два года назад, когда Терис работала с ним, Йормир был стар, как мир, путал имена, часто называя ее то Фрейей, то Уолдой, то почему-то М'Хаардом, слышал только левым ухом, едва ли не посыпал пол песком, и единственным, что он помнил, был рецепт скуумы и цена за нее.
Хельм жил ближе к Бравиллу в крепком доме на холме, не таясь, как Йормир. Свое производство он прикрывал вполне легальной алхимией, и легионеры его не трогали – его никто не обвинял. И нужно было быть полным идиотом, чтобы рискнуть связаться с полукровкой норда и редгарда семи футов ростом, не расстающимся со своим топором.
Йормир, однозначно Йормир. Дайте боги, он еще жив и помнит ее. А если не ее, то Фрейю, Уолду или хотя бы М'Хаарда... Кого угодно из них – связываться с Хельмом она будет в последнюю очередь.
Она хотела выйти, когда из коридора донеслись шаги, шорох, а вслед за этим – шелест извлекаемой из ножен стали. Полукровка замерла, медленно отпустив ручку двери, когда секундная тишина оборвалась хриплым смехом.
– И ты нарушишь Догмат? – голос был знаком, хотя давно не звучал в убежище. Харберт, еще пару месяцев назад переведенный в курьеры, вернулся, а вместе с ним вернулись и неприятности, вносившие еще больший раздор в жизнь убежища.
– Ты не посмеешь больше... – Корнелия скрывали стены, но Терис отчетливо представляла, как яростно сверкают его глаза и как рука сжимает меч.
– Ущипнуть остроухую за задницу?
– Она твоя сестра!
– Три мои сестры – шлюхи в ''Белой медведице''. Это в Скайриме, если вдруг решишь заглянуть. Еще одна промышляет в лесах и может свернуть тебе шею одной рукой. Остроухих сестер я не припомню, если только мой покойный папаша не погулял в Валенвуде.
– И как давно ты был в Скайриме?.. – голос Корнелия хранил странную для него угрозу – тихую, полную затаенного злорадства и предвкушения победы.
– Хочешь повесить на меня смерть того мальчишки? – Харберт не растерял нахальной самоуверенности, и его короткий хриплый мешок ударил Корнелия сильнее, чем ранил его собственный словесный выпад, – Огорчу тебя – я был в Эльсвейре. А вот ты, кажется, шатался около Брумы, или где там его убили... Ты и твоя красноглазая мамаша-данмерка.
– И кто может подвердить, что ты был там? – в тоне бретона звучала неуверенность и упрямая готовность стоять до конца, – Тот убийца, которому ты передавал заказ?
– Он погиб. – Харберта это явно не печалило, он даже усмехнулся, – Как раз на том задании, которое я ему передал. Обвинишь меня и в этом?
– Если усмотрю твою вину. – Корнелий, утративший все аргументы, продолжал безумную борьбу, не желая признавать очевидного даже Терис поражения. – От тебя слишком много проблем, Харберт, Черная Рука прислушается ко мне.
– К верящему в Девятерых? – норд фыркнул.
– А во что веришь ты?
– В свой топор и золото. Это больше подходит для убийцы, чем молитвы у алтаря в часовне.
– Мы с тобой равны в глазах тех, кто верует в Мать Ночи...брат. – в голос бретонца вернулась привычная мягкость, заигравшая новыми, пугающими оттенками. Это была мягкость кошки, неслышно крадущейся к жертве, мягкость растворенного в меде яда, ласковое и почти нежное обещание смерти.
– Равны. И тебя, святошу, некоторые подозревать будут не меньше, чем меня. – Харберт тихо рассмеялся, и смех его зловещим рыком прокатился по пустому коридору, – Особенно после твоей поездки в Бруму. И однажды им будет страшно настолько, что они наплюют на то, что ты весь такой умный и правильный. О нет, напротив – только такой умница и умелый убийца мог так ловко ускользнуть от них, куда до тебя вечно пьяному старине Харбу... Можем даже поспорить, кто из нас проживет дольше.
– Думаю, тот, кто меньше пьет. Целители говорят, что это вредит здоровью.
– Не меньше, чем топор между глаз. – тяжелые шаги норда медленно удалялись в сторону столовой, – Не забывай, что нам теперь вместе работать.
Терис стояла тихо до тех пор, пока в коридоры не вернулась тишина. Когда подземелья поглотили и норда и бретона, она тихо выскользнула за дверь, ловя себя на мысли, что таится даже в месте, которое было домом. Бояться некого, ее не тронут...пока что не тронут. Пока она молчит, не выказывает неверия, не сделала чего-то предосудительного в глазах да хотя бы того же Тейнавы. Его здесь не было, но видеть даже Корнелия полукровке не хотелось.
«Мы оба неверные». – навязчиво шептали мысли, но давнее недоверие к окружающим брало верх. Он неверный, ему страшно. Он готов свалить вину на Харберта, такого же неверного. И кто знает, как далеко он пойдет, если с Харбертом этот трюк не удастся...
«Он слишком честен».
Честен, пока его не зажала в угол Черная Рука. Все честны до определенного момента.
– На задание собралась? – шипение врезалось в уши, остановив убийцу на пороге. Оно не было ни зловещим, ни яростным, но всколыхнуло в сознании целый потом беспокойных мыслей.
– Да, но сначала в Нибеней. – Терис повернулась и встретилась взглядом с Очивой; аргонианка стояла в проходе и почесывала за ухом дремавшего у нее на руках Шеммера.
– Советую взять лошадь. Где ферма Фелиция Аттиса знаешь?
Терис отрицательно покачала головой, и аргонианка со вздохом отпустила крысу и подошла к ней, сосредоточенно хмурясь.
– Пара миль от Чейдинхолла по Синей Дороге. Фелиций наш, отслужил свое и теперь присматривает за лошадьми. Для тебя найдет, не пешком же зимой таскаться.
– Спасибо. – Терис улыбнулась и сделала шаг к двери, торопясь уйти. Дружелюбие и забота Очивы казались искренними и настоящими...слишком искренними и настоящими, чтобы быть правдой. Красные глаза таили в глубине узких зрачков недоверие, и где-то в них крылось пристальное внимание, с которым она изучала убийцу.
– Да хранит тебя Ситис, сестра. – добавила полукровка, опережая Очиву. Традиционная фраза, ожидаемая от всех убийц...в ее случае – защита от недоверия и подозрений. Не слишком надежная и постоянная, но все же защита, дарующая надежду на спасение.
Глава 26
Окрестности Нибенея противились зиме дольше, чем уже покрывшийся белым саваном Чейдинхолл. Ветер здесь не выл так неистово, путаясь в ветвях окружавших реки деревьев, и снежинки падали тихо, не норовя исколоть лицо холодом и быстро тая на ладонях.
Тонкий ледок почти без хруста ломался под копытами небольшой гнедой лошадки, которую два дня назад подобрал для Терис Фелиций Аттис. Хозяин конюшни, еще довольно молодой имперец, был приветлив и, как показалось Терис, довольно редко имел возможность поговорить с кем-то из братьев и сестер. Пока он седлал Каштанку, убийца успела услышать и о том, как он по молодости убил какого-то мага, как покойная Мэг вытащила его из пещеры, где он прятался, и дала первое в его жизни задание, как пять лет назад он потерял ногу, не слишком осторожно подобравшись к орку.
Дорога вилась под копытами Каштанки белой лентой, уводя в чащу и с каждой милей становясь все уже и неприметнее. В этих местах, вблизи болот и населенных разными тварями пещер, не селился никто, кроме этих самых тварей, некромантов и людей вроде Йормира, которых не привлекало соседство с городами и деревнями, где к их делам проявляли бы слишком много ненужного им внимания.
Вспоминая трясущегося от старости и полуслепого алхимика, Терис впервые в жизни помолилась о его здоровье. Старику шел девятый, а то и десятый десяток лет, когда они виделись в последний раз, и прошедшие два года едва ли принесли ему сил и здоровья. В какой-то момент убийца даже пожалела о том, что не поехала прямиком к Хельму, но, стоило вспомнить мрачного вида полукровку, вооруженного топором с нее ростом, как подобные мысли исчезали сами собой.
Землянка виднелась впереди, заснеженным горбом вздымаясь около замерзающего ручейка в окружении облепленных мокрым снегом ив. Впервые Терис побывала здесь весной, когда лес зеленел, все цвело, и место казалось бы даже живописным, если бы не повисший над болотами удушливый туман и доносящийся из ближайшей пещеры хруст костей, которые кто-то старательно обгладывал. Сейчас же, напротив, было тихо: тихо кружились снежинки, ручей тек лениво и тихо, и только недавние следы на тропинке говорили о том, что к землянке по-прежнему ходят.
Он жив, иначе бы все здесь давно занесло снегом: Терис сомневалась, что у Йормира был кто-то, кто стал бы его хоронить. Он упоминал какую-то Уолду, Фрейю, непонятного М`Хаарда, но Терис никогда их не видела, и сомневалась, что они, если когда-то и существовали, все еще живы.
Она легко спрыгнула на снег, накинула поводья Каштанки на покосившийся колышек, когда-то бывший частью давно разрушенного плетня, и почти радостно побежала к землянке.
Дверь открылась быстро. Слишком быстро, и это успело породить в душе смутные сомнения и страх, но отступать было поздно: на пороге в пятне света выросла фигура, и принадлежала она явно не Йормиру.
– Добрый день. – вырвалось само собой приветствие до того, как увиденное дошло до убийцы в полной мере.
– И тебе добрый. Давно не виделись, Терис. – улыбка Маттиаса Дракониса звериным оскалом застыла перед глазами, ознаменовав собой полный крах всех надежд.
***
Метель выла и сыпала в глаза колючим снегом, долго не таявшим на обожженном морозом лице. Белое марево скрывало дорогу, уходившую в сторону Имперского города, и о приближении всадника возвещало только едва различимое в шуме ветра бряцание стремян.
Звук вывел из плена собственных мыслей, вселил краткое волнение, заставил покинуть крыльцо таверны и метнуться к дороге, вглядываясь в неясные очертания темной фигуры. Крупная лошадь шла шагом, тяжело переступая по снегу, который комками намерз на подковах и облепил гриву. Всадник кутался в тяжелый плащ, делавший его фигуру еще массивнее, и, хотя его голова и была втянута в плечи, над ней ясно виделся гребень, каким обычно украшали шлемы легионеров.
Закрывая лицо от ветра, он развернулся и зашагал обратно. Проклятый пьянчуга норд не отличался пунктуальностью и в лучшие свои годы, а теперь и вовсе отбился от рук. За такое можно бы и убить, что с радостью сделали бы многие его братья и сестры, но Черная Рука имела на него свои планы. Сам того не понимая, Харберт был чертовски полезен.
Кутаясь в подбитый мехом плащ, он торопливо скользнул под защиту навеса, скрытого под толстой шапкой снега, как и вся крыша таверны. Приоткрылась дверь, и оттуда вырвался гомон десятков голосов и облако тепла, напоенного запахами горячего вина, мяса и дыма.
– Подвинься, парень! – вывалившийся из жарко натопленного зала подвыпивший имперец беззлобно, но сильно толкнул в плечо, сдвигая со своего пути.
– Простите... – он отступил, поправляя сбившийся капюшон. Хотел бы – вспорол бы пьянице живот, выпустив кишки, но зачем? За годы в Братстве его научили самому главному – не оставлять следов. И он в совершенстве овладел этой наукой.
-Заходи погреться. – из– за двери, смущая взор глубоким вырезом платья, высунулась работавшая в таверне белокурая девица и пригласительно махнула рукой, – У нас тепло и есть эль.
– Нет-нет, благодарю, – он кротко улыбнулся, отводя взгляд, – Я жду друга, он приедет с минуты на минуту.
– Ну как знаешь. – девушка пожала оголенными плечами и скрылась, унося с собой тепло таверны.
Он подавил в себе желание зайти погреться и пониже натянул капюшон, пряча покрасневший от мороза нос в толстый шерстяной шарф. Ему нельзя болеть. Матушка говорила, что у него слабое здоровье и всегда велела одеваться теплее, чему он и следовал уже много лет.
Растирая зябнущие пальцы, он улыбнулся. Мысли о матери всегда согревали и давали силы. Силы жить, силы убивать, силы ждать. Годы, он ждал годы, что для него какой-то час на морозе? Норд приедет с минуты на минуту, и дальше все будет легко...легче, чем бывало до этого – Харберт давно променял ум на выпивку, и то, что было проклятием для остальных, вынужденных иметь с нордом дело, для него стало подарком судьбы.
''Уже скоро, матушка, уже скоро'', – он улыбался, глядя в метель, а пальцы шевелились, привычным движением касаясь перил крыльца, как касались они головы матери. На ней осталось не так много волос, как раньше, и одну прядь он всегда возил с собой, в маленьком медальоне, скрытом под плащом и одеждой. Всегда рядом, его матушка всегда рядом...
Топот копыт ворвался в мирок хрупкого душевного спокойствия, разбив его на осколки. Хаберт не умел быть тихим. С грубым окриком он остановил свою лохматую лошадь, громко выбранил погоду, бросил поводья подбежавшему конюшонку и, оглушительно скрипя снегом, зашагал к таверне.
Чертов наемник, не оставивший своих манер в прошлом...
Полезный наемник.
''Мой охотничий пес...'' – улыбка дрогнула на губах и нехотя прилипла к ним, запечатлев выражение дружелюбия. Братьев и сестер надо любить. Их нужно понимать и уметь слушать. Быть рядом и давать советы, как и положено в семье.
Убить их всех, убить, убить, убить...
Не сейчас. Он никогда не справится один, их слишком много и слишком велик риск быть схваченным, а тогда... Он видел, что сделали с Николасом и Мартой и с тех пор удвоил осторожность.
– Добрый день, брат. – улыбка стала шире, когда он шагнул навстречу норду.
– О, Белламон! – Харберт с размаху хлопнул его по спине, едва не сломав ребер, и сгреб в охапку, – Аркуэн еще не просекла, что ты по таким заведениям шляешься?
Матье сдержанно улыбнулся, ровно так, чтобы одновременно не выказать недовольства братом и не проявить неуважения к начальству.
– Госпожа Спикер знает, что иногда я бываю здесь или в Королле, отслеживаю...
– Шпионишь, значит, – норд ухмыльнулся и, схватив Матье за плечи, втащил его в таверну.
Зал обрушился гулом голосов, обилием запахов и нестерпимой после холода духотой, от которой перехватило дыхание. Матье не пытался сопротивляться железной хватке норда и покорно следовал за ним к дальнему столику, с которого вытирала разлитое вино обладательница глубокого декольте.
Не смей ее лапать, чертов идиот, нам не нужно внимание...
На счастье Матье, девица упорхнула к барной стойке раньше, чем норд поравнялся с ней.
– Хороша, а? – Харберт кивнул ей вслед, упав на лавку и прислонившись к стене. Сумка норда осталась стоять рядом на полу, не до конца закрытая – он никогда не уделял особого внимания своей работе и только чудом не потерял еще до сих пор приказов.
– Она миловидная. – Матье сдержанно кивнул, сцепив руки на столе.
– На Мари похожа, только та меня и близко не подпустит. И Корнелий этот еще... – Харберт сокрушенно покачал головой и махнул рукой трактирщику, – Две медовухи!
– Помимо Мари есть другие девушки. – понимание проблем норда граничило с утешением, Матье даже ободряюще положил руку ему на плечо и тепло улыбнулся.
– Да кто? Телендрил больная на всю голову, с орком спит, Очива...она аргонианка, черт ее побери, ящерица! Новенькую не застанешь, вечно по углам каким-то прячется. Селедка тощая...
Матье кивал, теша норда напускным сочувствием. Пусть говорит о чем угодно, жалуется на начальство, женщин, плюется ядом на братьев и сестер. Он знал их, знал всех. С фанатичной Антуанеттой Мари их связывало то, что можно было бы назвать дружбой, если бы не его желание перерезать ей горло. Телендрил и впрямь была несколоько странной со своей заботой и внешней добротой, странными при ее ремесле. И этот ее роман с Гогроном... Огромный и не блещущий умом орк и хрупкая эльфийка – странная пара, но в убежище Чейдинхолла закрывали глаза на то, за что Аркуэн устроила бы самосуд. А новенькая...и впрямь тощая селедка, убить которую не составило бы труда. Что он и собирался сделать, когда подобрал ее в таверне, ослабевшую от раны и неспособную сопротивляться. Полукровку спасло то, что она из Чейдинхолла, а там никто не должен умирать...не так, не сейчас, не при таких обстоятельствах.
– Корнелия хоть на два месяца подальше услали. – медовуху принесли, и норд приложился к стакану, – Век бы святошу не видеть. На днях начал на меня бочку катить, что это я того парня около Брумы прирезал.
– Виновного до сих пор не нашли. – Матье нахмурился, – Черная Рука делает все возможное...
Не нашли и не найдут. Его никто не видел, и он сам участвует в поиске, запутывая собственные следы. Ему слишком верят, чтобы подозревать. Он верен Догматам, молится Ситису и Матери Ночи так же искренне, как и его Спикер, а расположение Аркуэн значит бесконечно много. Но злоупотреблять своей удачей и положением нельзя, слишком изменчиво положение вещей в Братстве, и особенно в Черной Руке.
– Кто-то из наших снова? – Харберт нахмурился, не донеся кружки до рта.
– Я не могу быть уверен. В Чейдинхолле уже двое нарушили Догматы...
– В Бруме тоже была одна, парня из Лейавина зарезала в прошлом году. – в голосе норда читалось сомнение, которое Матье прекрасно понимал. Он не питал любви к братьям и сестрам по убежищу, но и его ума хватало, чтобы понять, что их проблемы волей-неволей коснутся и его.
– Я помню. Риман. Прекрасный убийца... – Матье сделал крошечный глоток медовухи из своей кружки. Матушке бы это не понравилось, но приходилось пить, чтобы не внушать подозрений.
Я никогда не пью, только для дела...
– Проблема в том, что там...был личный мотив. Это не умаляет вины Эльбы, но не внушает такого беспокойства. Ревность не так страшна, как спланированное убийство...как повторяющиеся убийства своих братьев и сестер.
– Дагон побери их личные мотивы! – Харберт залпом допил медовуху, плеснув себе на грудь,и жестом подозвал сновавшего между столов мальчишку, – Тащи кувшин.
Матье молчал, пока норд наливал себе полную кружку. Медовуха, почти не тронотая им, золотом переливалась в неярком свете оплывших свечей.
У Марии были золотые волосы и карие глаза с золотистым блеском. Она была красивая и добрая к нему. Слишком... Он проявил слабость и открылся.
Я думал, что у нас будет настоящая семья, любовь...
Она была высокой. Тело пришлось разрубить на куски и утопить в болоте недалеко от Лейавина.
– Готов поспорить, что это Корнелий... – Харберт влил в себя половину кружки и стукнул ею о липкую, от разлитой медовухи столешницу, – Святоша недавно пытался на меня все повесить. Чувствует, что дело пахнет жаренным, ищет лазейку.
– Мы найдем предателя. – Матье посмотрел на брата честным открытым взглядом, – Он рано или поздно себя обнаружит, и тогда Черная Рука воздаст ему по заслугам.
***
Шум в зале не стихал, но норда это нисколько не тревожило. Он храпел, упав лицом на стол, и его рука со сбитыми костяшками все еще сжимала опустевшую кружку. Матье не считал их, но с уверенностью мог предположить, что если в кувшине что-то и осталось, то вряд ли там сможет утопиться даже таракан.
Сумка с приказами открылась легко, и шелест пергамента не разбудил норда. Его вряд ли разбудило бы и вторжение даэдра, и Белламон не таился, быстро перебирая запечатанные конверты, подписанные аккуратным и знакомым почерком, который он выучил в совершенстве. Марта и Николас не заметили подмены...
Сургуч с хрустом разломился, аккуратно извлеченный лист бумаги вспыхнул, едва коснувшись пламени свечи, и осыпался на стол. Матье аккуратно смахнул пепел на пол рукавом, стараясь не запачкать пальцев. Приказ, написанный им, скрылся в конверте, и алые капли сургуча скрыли разлом.
Прижимая печать, Матье ощутил согревающую изнутри гордость, и улыбка, коснувшаяся его блеклых губ, была искренней, что случалось нечасто. Подделывать почерк – только половина успеха, но печать кольца, какие были только у Спикеров... Сколько ночей провел он, снимая с сургуча отпечаток, отливая форму и полируя грубую свинцовую заготовку, он не мог вспомнить, но результат оправдывал все усилия. Сколько уже убитых чужими руками? Семеро? Будут и другие, о да, будут, и уже скоро...
Скоро все они умрут, мама. Все они. Перегрызут друг друга, как крысы, и их кровь затопит саму Пустоту.
