Текст книги "Кроваво-красный (СИ)"
Автор книги: Ulgar Ridt
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 52 страниц)
Глава 39
Утро тридцатого числа месяца Морозов выдалось тихим и пасмурным. Не прекращавшаяся в последние три дня вьюга успокоилась, вой ветра умолк, и даже холод не так сильно вгрызался в уши и нос, как вечером. На прояснившемся бледно-голубом небе светило тусклое солнце, и в его лучах искрились сугробы по сторонам дороги и сверкали льдинки на ветвях деревьев, а далеко позади нестерпимо ярко горели белизной крыши едва начавшего просыпаться Чейдинхолла.
Сказочно прекрасное утро обещающего быть совершенно не сказочным дня...
Небольшое поселение, темневшее среди снега, приближалось с каждым шагом, а вместе с этим росло и напряжение, нахлынувшее сразу после пробуждения и не отступившее за полтора часа пути от форта.
Почему-то за всю неделю, прошедшую после подслушанного разговора, Терис ни разу не посещали мысли о Харберте. Время от времени с грустью вспоминался Корнелий, но раздумья о его смерти длились недолго: Спикер не давал сидеть и предаваться горю и гнал или на тренировку или в лабораторию, готовить мази от ушибов. После нескольких часов, проведенных с клинком в руках или над колбами, и вода на нижних уровнях казалась не такой уж холодной, и лавка со шкурами становилась удобнее обычного, а все мысли сводились только к тому, чтобы поскорее заснуть. Снов, вопреки страхам постоянно видеть окровавленное тело Корнелия, тоже не было: Терис проваливалась в густую черноту забытья и выныривала из нее, когда в лаборатории раздавались шаги Спикера.
Этим утром он ушел, оставив на столе бутылку и мешочек с деньгами. Никакой записки не прилагалось, но смутно знакомый запах какого-то очень крепкого напитка говорил сам за себя, а что до денег... Всегда должен быть запасной вариант, и он у нее имелся. И больше всего Терис хотелось, чтобы дело до него не дошло.
Пять домов под заснеженными крышами, старый колодец и таверна, служившая еще магазином и аптекой, вот и все поселение. В ранний час здесь царила тишина, только мерно несся из-за забора стук топора, и захрустел снег под ногами у шедшей от колодца женщины. Закутанная в толстую шаль румяная от мороза имперка без всякого интереса посмотрела на Терис и поплыла мимо нее, со скрипом покачивая ведрами на коромысле. Хлопнула дверь дома, на мгновение выпустив в тишину улицы голоса, и снова наступило беззвучие. Час ранний, полевые работы давно закончены, и хотя бы нет лишних глаз и ушей.
На улице точно нет...
Молясь, чтобы в таверне никого не оказалось, Терис медленно побрела к ней, и с каждым шагом мысли наполнялись все новыми сомнениями, а в памяти режущим глаза малиновым пятном всплывало злополучное платье. Не так уж все тогда было плохо за исключением последовавшего знакомства с Аркуэн и написанного Альгой отчета, мысли о котором вызывали желание перенестись в прошлое и написать все самой. Без куртизанок, разврата и анатомических подробностей в описании недостойного поведения заказчика.
Таверна и правда пустовала; утро всегда было не тем временем суток, когда здесь толпился народ, и по пустому залу, протирая столы, бродила только хозяйка заведения – средних лет дородная дама в чистом переднике.
– Доброе утро, – полукровка тихо прикрыла за собой дверь, в душе опасаясь, что скрип петель привлечет не только немногочисленных жителей селения, но и проезжающий мимо патруль легионеров.
– И вам доброго, – хозяйка мигом обернулась, одарив ее теплой улыбкой, и заторопилась к прилавку, – Вам что? Комнаты свободные имеются, чай хотите?
– От чая не откажусь, – Терис выдавила немного нервную улыбку и приблизилась к прилавку, – Но я тут по…несколько иному делу.
Хозяйка, не успевшая отойти на кухню, вопросительно взглянула на нее, и Терис почувствовала, как взгляд сам по себе перемещается с приятного лица женщины на поверхность прилавка.
– Так что вам?..
– У вас...есть афродизиаки?.. – Терис понизила голос, чувствуя, как уши под капюшоном начали наливаться кровью.
– Да, вы удачно зашли, – женщину ее вопрос не смутил, и она отошла к полкам, где поблескивали аптечные склянки и белели мешочки с травами, – Знаете, обычно такое только в городах продают, а нам тут повезло – свой знахарь есть, он все готовит. Рецепты старые, народные, проверенные. Вам что лучше? Есть на основе семян лотоса, порошок рога минотавра, мандрагора...
– А что посильнее? – голос Терис прозвучал настолько сдавленно и несчастно, что женщина обернулась, перестав перебирать содержимое полок.
– Что, все так плохо?.. – ее тон и взгляд теплых карих глаз выражали наивысшую степень жалости и сострадания.
– Очень. Муж год в запое...и вот результат, – стараться, чтобы изобразить боль и страдание, Терис не пришлось, ситуация изначально к этому располагала, – Вы дайте что-нибудь, что посильнее, я заплачу...
Хозяйка вздохнула и, одарив ее еще одним не менее сочувственным взглядом, полезла в самую глубь полок, выуживая оттуда небольшую деревянную банку.
– Тут лучше порошок. Унция – пять золотых, – в ее интонации проскользнула некоторая неловкость, порожденная сочувствием и природной мягкостью, – Вы уж простите, что так дорого, но сами знаете, минотавр – зверь редкий, убить тяжело. И готовится все долго...
– Я заплачу, сколько надо, лишь бы помогло, – Терис подняла на нее печальный взгляд, – А в чае это растворить можно?..
– Конечно, вы только заварите покрепче и меда добавьте. Щепотки порошка будет достаточно, эффект через пять минут. Так вам унцию?
– Дайте две... – исполненный неподдельной боли вздох сделал свое дело, и трактирщица щедро насыпала в стеклянную склянку несколько больше.
– Вы подождите, сейчас чай принесу, – приняв от Терис десять золотых, она заторопилась на кухню, – С пирогом, у меня яблочный. Нет-нет, денег не надо, за счет заведения...
***
После яркого солнца и свежего воздуха густой сумрак подземелья ослепил, и несколько мгновений Терис стояла у красной двери в Убежище, вслушиваясь в приглушенные каменными стенами звуки. Шипящий голос Очивы доносился из тренировочного зала, и ей что-то отвечала Антуанетта Мари, оттуда же летел грохот тяжелых ударов боевого молота Гогрона о тренировочный манекен. До странного дружная тренировка, каких Терис до сего дня еще не видела, и это невольно наводило на мысли о том, что проверяющий из Черной Руки уже здесь. И, скорее всего, Спикер. И Харберт...
От мысли о норде стало до головокружения не по себе, и Терис долго стояла, переводя дыхание и стараясь сосредоточить пугливо жмущиеся в уголках сознания мысли на предстоящем. Не так уж и страшно, если все пойдет по плану.
Когда зрение прояснилось, она на цыпочках миновала зал и, продолжая прислушиваться, тихо спустилась по лестнице. Большинство убийц здесь, несомненно, рядом и Винсент, редко покидающий убежище, но лучше не задерживаться надолго, только убедиться, что Спикер и проверяющий на месте, и найти норда. Где его комната, полукровка понятия не имела, и едва ли стоило идти туда – слишком много подозрений породит этот визит, и не стоит отдаляться от обжитых этажей форта, особенно от того места, где сейчас Спикер.
– Ищешь кого-то?
Терис резко обернулась на звук знакомого, но до неузнаваемости отравленного горечью голоса, и не сразу смогла ответить.
Альга постарела на десятки, на сотни лет. Раньше почти не заметные морщины обозначились сильнее, резкими росчерками залегли в уголках рта, на лбу и вокруг бесконечно усталых глаз, в черных волосах прибавилось седины, а осанка утратила прежнюю прямоту, которой могли позавидовать и молодые.
– Здесь...как-то пусто, нет никого, – выдавила Терис и сделала неловкий шаг к ней, всем существом ощущая свое бессилие, – Ты как?..
Данмерка усмехнулась – одними тонкими пересохшими губами, в то время как остальное лицо застыло подобно маске, и медленно повернулась, жестом пригласив Терис за собой в темноту уходящего вниз коридора.
– Идем, составишь мне компанию.
Мгновение Терис колебалась, разрываясь между необходимостью найти норда и болезненным, близким к чувству долга желанием последовать за информатором. Ей плохо, надо побыть рядом…и узнать что-то, что сократит время поисков.
– А Винсент? Где все?.. – Терис все же пошла за ней, не переставая прислушиваться к звукам.
– Они разговаривают с Банусом, дела Черной Руки, – в голосе Альги неприкрытая ненависть сливалась с презрением, – В последнее время слишком многие в них лезут...
Похолодев, полукровка впилась в ее спину взглядом, пытаясь угадать, кого она имела в виду:
Харберта, ставшего поверенным в своем убежище, или ее саму? И, кого бы она ни подразумевала, откуда сведения?
В комнате Альги царила почти полная темнота, но в ней Терис все же смогла различить очертания двух оставленных на столе бутылок, и при виде них сердце неприятно сжалось в предчувствии того, что сейчас ей придется слушать данмерку. Только слушать, сидя на месте и глядя в стол, поскольку она не умела утешать людей, не умела искать для этого слова, а сейчас с беспощадной ясностью понимала, что с такой задачей не справился бы и самый красноречивый священник.
Зажглись огоньки двух свечей, и Альга села за стол; поправив растрепавшиеся волосы, плеснула себе из бутылки в бокал густой багрянец вина и оцепенела, сжав исхудавшие пальцы на серебряной ножке. Сделала глоток, остановившимся взглядом прилипнув к оплывающей в подсвечнике свече, и наступившее молчание данмерки было хуже слез и жалоб.
– Альга...я знаю, что Корнелий этого не делал, – проговорила полукровка в стремлении развеять гнетущую тишину и понимая, что ее слова вряд ли будут услышаны. А если и будут, что толку? Что толку в пустых словах и ее вере в невинность брата? Он мертв, его подставили, а Ярость Ситиса не стала искать виновного, карая строго в соответствии Догматом того, чьи руки в крови.
– Он был похож на моего сына, – прозвучал в тишине отчужденный и утративший весь яд голос Альги, и Терис замерла в полушаге от двери, не смея переступить порог и покинуть тяжелый полумрак комнаты.
– Илвер...работал на Мораг Тонг, делал большие успехи. Только с одним заданием не справился, не смог убить жертву. Не стал убивать, – губы Альги дрогнули в болезненном подобии улыбки, – В нем была жалость, передавшаяся неведомо от кого, она его и сгубила. Они казнили его за неповиновение, обвинив еще и в предательстве. Некоторых я смогла убить, и убила бы больше, если бы не Винсент. Он уговорил меня бежать... И сейчас все повторяется. Почти. Они убили Корнелия, а я не могу убить их.
Терис почувствовала, как в горле встает ком, а ноги подкашиваются. Хотелось не слышать всего этого, сосредоточиться на Харберте, но чужое горе обжигало огнем до кости, заражало…и не было чужим. Даже мертвый Корнелий оставался близким по сравнению с остальными, и Альга значила слишком много, чтобы развернуться и уйти.
Неловко переступив, убийца подошла к ней и несмело дотронулась до неожиданного костистого плеча данмерки в неумелой и бессмысленной попытке выразить своей участие.
– Альга, все наладится... И у тебя есть дочь и внук.
Она ответила не сразу, долго глядя сухими и воспаленными глазами на пламя свечи и водя по бокалу длинными пальцами, с длинных ногтей которых частично слезла черная краска.
– Они далеко, и давно привыкли обходиться без меня. Здесь была семья. Мэг...ты ее не знала, но она была моей единственной подругой. Люсьена привела она, еще мальчишкой, и я учила его алхимии. Я имею в виду нормальную алхимию, остального он набрался у некромантов. А теперь он вырос, стал Спикером и запрещает мне покидать город и ехать к Слушателю, чтобы я ничего не натворила, – Альга болезненно оскалилась в дикой полубезумной усмешке и зарылась пальцами в растрепанные волосы, – И я неизбежно переживу его... Не смотри на меня так, не жалей. Ты тоже умрешь раньше. Такие как ты вообще не живут долго, а сейчас... Сейчас выживают только крысы вроде Харберта.
– Где он? – вопрос прозвучал, повинуясь необходимости, и Терис не удивилась бы молчанию данмерки, но та ответила неожиданно быстро.
– На кухне, где ему еще быть. Он не вылезет оттуда, пока не уйдет Банус.
– Снова напился? – робкая надежда прожила до саркастического изломанного болью смеха.
– Нет, он не такой идиот. Он больше не появляется здесь пьяным, – Альга сделала глоток из своего бокала и взглянула в остатки его содержимого,– Здесь вообще теперь пью только я.
– Лучше не надо. Все...все пройдет, найдут виновного... – слова оборвались, и ничего не осталось, как снова робко погладить информатора по плечу.
– И воскресят Корнелия, – данмерка грустно усмехнулась и перевела на Терис усталый,
но немного потеплевший взгляд, – Иди, не слушай меня. Это просто нытье древней старухи, пережившей слишком многих молодых.
Терис кивнула и медленным шагом покинула комнату, и за ее спиной тут же сомкнулась глухой стеной мертвая тишина, проглотившая и тихий стук бокала о дерево стола, и произнесенные полушепотом на родном языке слова Альги.
Полукровка усилием воли заставила себя не оборачиваться и побрела наверх. Она определенно не умела утешать и плохо умела слушать. Надо бы остаться с ней, просто посидеть рядом, но время не ждало, и другая возможность...ей ясно сказали о тридцатом числе, без оговорок на возможность искать другого удобного случая. Да и сама ситуация не терпела промедления: державшееся на страхе послушание Харберта – слишком непостоянное, чтобы доверяться ему. Норд, запуганный и сломленный, балансировал на тонкой грани между неповиновением Черной Руке и неповиновением своему Спикеру, и продержаться так долго не мог. Никто бы не мог на его месте, слишком неизбежно раскрытие его роли…и слишком много неясного влечет за собой, чтобы это допустить.
Впереди среди сумрака коридора неярко загорелся светом дверной проем кухни, и в пятне света мелькнула длинная знакомая тень. Харберт мерил шагами кухню, мечась из стороны в сторону как загнанный в угол зверь, и, когда Терис переступила порог, бросил на нее напряженный взгляд.
– А, это ты... – напряжение скрылось под легким пренебрежением, и он рухнул на лавку, заняв ее половину.
– Да, тут, кажется, никого больше нет, – Терис достала из сумки и выставила на стол бутылку и выложила пару взятых для вида яблок и отошла к печи, от которой еще шло слабое тепло, и краем глаза уловила, как норд прилип взглядом к выпивке.
– Если хочешь, пей, я для всех брала.
– Я с этим завязал, – резко бросил Харберт, и его глаза блеснули зло, с раздражением на нее и на свою вынужденную трезвость.
– Может, тогда чай? – Терис выдавила дружелюбную улыбку. Норд ее радости не разделил, но хмуро кивнул, по-прежнему с тоской глядя на бутылку.
Горячий чайник был поставлен подогреваться на плиту, и в самой большой из найденных чашек полукровка, оценив немалый рост и вес Харберта, смешала с травами весь имевшийся в запасе порошок. И подействует лучше, и не останется следов, если кто-то вдруг заподозрит неладное...
– Что-то я тебя в последнее время не вижу совсем, – взгляд норда переместился с бутылки на спину Терис, – Прячешься?
– Работы много. Тебя тоже долго не было... У тебя все хорошо?
– Дела, – в интонации убийцы снова проникло нескрываемое раздражение, – Они никого не касаются.
– Я вовсе не лезу в твои дела, – Терис сохранила спокойствие, старательно смешивая афродизиаки с медом и толчеными травами, – Сейчас столько всего творится, что поневоле переживаю...
Харберт усмехнулся и, когда она протянула ему дымящуюся кружку, с некоторым благодушным снисхождением указал ей на место рядом с собой. Почти без промедления Терис села, прикинув, дотянется ли до бутылки, и с напряжением наблюдала, как норд вливает в себя чай. За один глоток выпил половину – верный признак того, что трактирщица не приукрасила, и вкус снадобья полностью перебился медом.
Не волноваться. Все идет по плану. Почти… Но ведь никто не уточнял, чего именно должен напиться Харберт.
Несколько минут прошли в тишине, сквозь которую долетали едва слышные приглушенные толщей стен голоса из комнаты Винсента. Обсуждение вопросов Братства и Черной Руки затянулось, и что-то подсказывало Терис, что затянется еще, если будет такая необходимость.
– А ты милая, – прозвучало со стороны убийцы, когда кружка опустела, – Жаль, что раньше тебя не разглядел...
Терис промолчала, стеклянными глазами глядя в темное стекло бутылки, и это молчание было воспринято как согласие – тяжелая рука норда опустилась на ее плечи, сгребая в охапку. Пришлось стерпеть, только втянуть голову в плечи, когда Харберт наклонился к ней, не слишком осторожно убирая с лица волосы.
– Да не бойся ты так, – он усмехнулся где-то рядом с ее ухом, – Кроме нас тут никого.
Молчать, пытаясь не думать ни о чем, отвернуться и вслушиваться в едва слышимые голоса за стенами. Еще рано.
– Харберт, пусти... – полукровка запротестовала только когда норд, не встретивший сопротивления, стащил с нее куртку. Харберт ожидаемо не отреагировал, едва ли вообще ее услышав, и легко усадил тощую полукровку на колени.
– Пусти!.. – Терис взвизгнула и уперлась руками в его грудь – неожиданно, судя по тому, как отшатнулся норд. Отшатнулся и тут же мертвой хваткой вцепился в нее, слегка тряхнув за плечи.
– Не ори ты так! Тише...
– Отпусти меня!
– Молчи, дура…
– Помогите!– крик разнесся по кухне и оборвал звуки разговора в комнате Винсента, и Харберт попытался пресечь его, зажав полукровке рот широкой ладонью.
– Заткнись...
– Помогите!!! – на мгновение ей удалось оторвать его руку от своего лица, и норд, яростно что-то шипя, с силой придавил ее к столу.
Терис рванулась, выворачиваясь из его хватки, наугад лягнула ногой, а через мгновение пальцы сомкнулись на горлышке бутылки. Все-таки она пригодилась, пусть и не совсем по первоначальному назначению…
Удар, звон бьющегося стекла, брызги смешанного с кровью вина на камне стены. Удар – не слишком сильный, но руки Харберта разжались, и Терис, перекатившись, упала на пол. Встрепанные волосы, блеснув запутавшимися в них осколками стекла, закрыли лицо, и убийца вслепую отползла, счастливо избежав пинка ногой.
– Ах ты сука!.. – взбешенный рев над самым ухом заставил рывком, приложившись головой об угол стола, подняться и опрометью броситься к двери. Что-то болезненно скользнуло по спине, треснула ткань, и уже совершенно настоящий страх выдавил из легких жалобный вскрик.
Два прыжка до двери, грохот опрокинутого по дороге стула, коридор – и взгляд выхватил из сумрака спасительную черноту робы Спикера, в которую тут же нервно впились пальцы.
– Спикер, там... – вовремя выступившие и зарябившие в глазах слезы размывали коридор, но краткий взгляд Люсьена Лашанса Терис поняла, – Там Харберт...он...
– Я разберусь, – ее осторожно сдвинули в сторону, под ноги шагнувшей было вперед второй фигуре в черном, в которую она не замедлила вцепиться.
Банус Алор. Совсем молодой данмер с тем же неуловимым, въевшимся глубоко в душу, отпечатком Братства, что и Матье Белламон, с той же безукоризненной выправкой... И сейчас, когда Терис повисла на нем всем весом, в алых глазах промелькнуло полнейшее замешательство: его готовили ко многому, но не к этому.
Краем глаза убийца уловила движение в конце коридора; растрепанный и залитый вином Харберт вырос в дверях кухни и отступил, стремительно посерев.
– Это не то! Я...я ее не трогал... – он попятился от неторопливо надвигавшегося на него Спикера, – Она... Это случайность!..
Голос Харберта оборвался, как будто бы он подавился своим криком. Неуклюже, уподобившись сломанной марионетке, он шагнул назад, в сумрак кухни, и последнее, что отразили его глаза, был страх, смешанный с полным и лишающим сил пониманием своей беспомощности. За долю секунды до того, как из поля зрения исчез и Спикер, тускло блеснул в его руке меч, а потом, через пару долгих мгновений тишины, раздался булькающий хрип, и что-то с грохотом обрушилось на пол.
Одной проблемой в Братстве стало меньше, и в душе не шевельнулось ничего, только зародилось смутное беспокойство по поводу того, как отреагирует Спикер на ее идею с афродизиаками, когда придется все рассказать. Но это потом. В ближайшее время надо много плакать и сбивчиво, но доступно рассказывать о произошедшем, которое и так ясно как день: норд прославился на все Братство своим дурным характером, а это была всего лишь последняя капля в море его бесчинств.
Глава 40
Теплый густо-золотой чай исходил пряным паром и был совсем близко – чашка стояла на столе, но пить приходилось редко, маленькими глотками, прерываясь на всхлипывания и сбивчивые объяснения. Мешала и Альга, крепко прижимавшая полукровку к себе и время от времени гладившая по голове с несвойственной ей материнской заботой. Сама ситуация тоже не располагала к тому, чтобы поудобнее устроиться в широком кресле и спокойно попить чаю. Слишком напряженный момент, слишком многое ей пришлось пережить в последние полчаса, чтобы демонстрировать такое неестественное спокойствие. Тем более, помимо Альги в комнате Винсента присутствовали сам вампир, Банус Алор и Спикер, а за плотно закрытой дверью в мертвой тишине затаились братья и сестры, прибежавшие на шум, когда все уже закончилось. Удачное стечение обстоятельств – Харберт был уже мертв, и Гогрон, размахивавший молотом, ограничился только бранью на родном языке, когда с разбегу влетел в лужу крови. Терпение орка, давшее трещину уже давно, не выдержало, и дело едва обошлось бы без нарушения догматов, успей он чуть раньше. Что до остальных... Разглядеть выражения их лиц Терис не успела, но чувствовала исходящее от них смятение и сострадание. Смерть норда их не огорчила, и некоторые, быть может, сдерживали облегчение лишь из-за присутствия в убежище чужака.
– Итак... Вы ведь знали Харберта раньше? – Банус Алор, бледный, нервный и совершенно не довольный свалившейся на голову обязанностью дознавателя, мерил шагами комнату и не знал, куда деть растерянный взгляд.
Терис кивнула, дрогнув всем телом, и не сразу выдавила ответ тем же нетвердым голосом, которым говорила последние пятнадцать минут, пока стремительно протрезвевшая Альга отпаивала ее чаем и доставала из порезанных ладоней мелкие осколки стекла.
– Мы иногда виделись...
– Как часто? – молодой душитель старательно вывел что-то на листе бумаги, но перо в его пальцах нервно дрогнуло, и по желтизне листа поползло черное пятно.
– Я...точно не помню, но мало... – полукровка всхлипнула, – Я боялась его.
– Он совершал подобное ранее? – данмер все же что-то черкнул на чистой части листа, и это невольно породило не самые приятные воспоминания о временах, когда точно так же ее показания записывали легионеры. Так же старательно, задавая все новые и новые вопросы, и после всей этой долгой процедуры обычно следовал или штраф или, в худшем случае, несколько дней за решеткой.
– Банус, дорогой мой, он здесь ко всем лез! – гневно бросила Альга, и в ее глазах огнем вспыхнуло раздражение, – Пил и приставал к Мари и Телендрил. И я вам об этом говорила!
Банус Алор, залившись бледно-лиловым, окончательно смутился, и Терис на мгновение даже пожалела его: отправляясь в Чейдинхолл по долгу службы, он не предполагал, во что ему придется ввязаться и какие вести принести обратно. Едва ли остальных Спикеров и Слушателя обрадует смерть их пешки; как убийца Харберт не представлял никакой ценности, но внезапно доставшаяся ему роль шпиона совершенно меняла положение дел. Интересно, знал ли об этом Банус, или же душителей не посвятили в такие тонкости?
– Харберт давно выказывал неповиновение, – Винсент Вальтиери, каменным изваянием стоявший у стены, нахмурился и со своей обычной мягкой строгостью посмотрел на душителя, – Ему не раз делали предупреждения, надеясь на то, что в нем проснется здравый смысл.
– Да, доводилось слышать.... – данмер сконфуженно отвел совершенно потерянный взгляд и покрутил в пальцах перо, – Но я подобными вещами не занимаюсь, могу только представить, как вам было с ним тяжело.
Терис судорожно вздохнула и вытерла тыльной стороной ладони опухшие глаза, чувствуя на себе взгляд душителя, все еще ждавшего ее ответа.
– Я старалась избегать его. Сегодня...он был трезв, и сначала все было нормально...
– В каком смысле?
– Мы поговорили... – еще один жалобный всхлип, и объятия Альги стали крепче, – Я надеялась, что смогу с ним поладить, как и с остальными. И он сказал, что бросил пить...
Банус Алор вздохнул, рассеянно кивая и хмурясь, что странным образом придавало ему совсем мальчишеский вид.
– Но при этом у него было вино?
– Я...я не знаю... – Терис всхлипнула, скрывая вызванное вопросом беспокойство, – Я предложила ему чай, он согласился...и вел себя тихо, пока я не подошла...
– А вино? – взгляд Бануса Алора стал цепким, и вместе с этим стали ярче воспоминания о легионерах, и Терис глубоко вдохнула, пытаясь избавиться от вставшего в горле кома.
– Банус, оставь уже ее в покое. Вино он мог принести с собой, на кухне оно тоже есть, – Спикер, старательно чистивший клинок, со сдержанным раздражением посмотрел на душителя, – Дальнейшее ты видел сам.
Данмер кивнул, разом приняв прежний потерянный вид, и смущенно умолк.
– Я...я не помню, совершенно не помню, откуда взялась эта бутылка, – Терис подняла на него взгляд, уже с некоторым трудом выдавливая новую порцию слез, – Она попала под руку, когда я начала отбиваться.
– Но он уже был пьян?
– Наверное... Я стояла у плиты и не видела, что он делал, – слезы с новой силой хлынули из глаз, обжигая щеки, рыдания умело задушили слова, – Я не ожидала от него...не думала, что он так... – полукровка сжалась, закрыв руками лицо, и Альга крепко прижала ее к себе, успокаивающе гладя по встрепанным волосам и вытаскивая из них последние осколки бутылки.
Банус вздохнул, нервно хрустнул пальцами и с отчаянием возвел взгляд к потолку.
– Банус, давай закончим этот допрос, – Лашанс с шелестом задвинул меч в ножны и поднялся со стула, – Если у Черной Руки будут сомнения, я сам поясню все на ближайшем собрании.
– Это вопрос должен разрешиться легко, – поспешно согласился данмер и с едва заметной долей вины посмотрел на Терис, – Мне очень жаль, что так вышло...
Терис кивнула, на мгновение подняв голову, после чего снова оказалась стиснутой в объятиях Альги, которая явно не намеревалась ее отпускать.
– Тогда...мне, наверное, пора, – Банус Алор, явно обладавший хорошо развитым чутьем, ощутил свою ненадобность в комнате и в убежище вообще, и двинулся к двери.
– Да, конечно. – Спикер ненадолго оторвался от изучения окровавленного по локоть рукава робы, – Низкий поклон Алвалу Увани.
– Непременно передам. Да хранит вас Ситис.
Банус, еще пару мгновений помявшись на месте, стремительно вышел во внезапно опустевший коридор; стоявшие там до этого братья и сестры со свойственной убийцам скоростью и сноровкой исчезли. Самое главное они узнали, и теперь им точно хватит тем для обсуждения на ближайшие часы, как и работы на кухне.
Повисшая в комнате тишина позволяла различить, как замолкают в коридорах шаги душителя, и Терис даже засомневалась, стоит ли ей и дальше играть роль несчастной жертвы, но на всякий случай уронила голову на плечо Альги, краем глаза следя за все такими же мрачными и серьезными Винсентом и Спикером. Вампир, скрестив руки на груди, будто бы прирос к стене, Лашанс стоял поодаль, и чутье подсказывало Терис, что он очень хотел уйти, но что-то удерживало его в звенящем беззвучии комнаты.
– Альга, отведи Терис в дом, ей нужно отдохнуть, – спустя минуту тягостной тишины Винсент Вальтиери, после ухода данмера не сменивший выражения лица, тяжело и многозначительно взглянул на Спикера, – Нам необходимо обсудить некоторые детали.
***
Дверь за Альгой и Терис закрылась, и ее глухой удар напомнил о давно ушедших временах, когда за разбитую колбу или нарушенные условия контракта можно было получить выговор или отправиться на сутки в подземелья на тренировку. Взгляд Винсента, укоризненный и вопрошающий, смотрел в самую душу, и это давало весомые основания предполагать, что сейчас будет выговор. Длинный и нравоучительный, без тени издевки, но зато направленный на то, чтобы совершить некромагический обряд над давно почившей совестью.
– У тебя какие-то вопросы? – тон Спикера не изменил обычному спокойствию, хотя больше всего хотелось, сославшись на неотложные дела, уйти подальше. Отчет для Черной Руки о произошедшем, труп Харберта, неплохо бы извиниться перед Очивой за залитый кровью пол кухни, но все эти причины едва ли покажутся вампиру достаточно убедительными, чтобы отложить разговор.
Винсент вздохнул, одарив укоризненным взором, и, помедлив, указал на стул, приглашая сесть. Приглашение граничило с приказом, ослушаться которого невозможно было до сих пор: иерархии для вампира не существовало никогда, и этот факт приходилось принимать.
– Ты можешь объяснить мне, что происходит? – вампир смотрел все так же, сидя напротив и сцепив напряженные пальцы в замке.
– Ужасное, вопиющее нарушение всех возможных запретов, – Лашанс выдержал взгляд и сохранил в интонациях голоса прежнее спокойствие, выработанное за годы вынужденного общения со Слушателем.
Винсент нахмурился, и его высокий изжелта-бледный лоб разрезали резкие морщины.
– Я серьезно.
– Я тоже. Харберт изначально показал себя не с лучшей стороны, сегодня еще раз доказал свою непригодность. Ты свидетель – я уже обещал его убить, если еще раз что-то натворит.
– Я уже наслушался этого, – Винсент сдержал недовольство,– И у меня есть некоторые сомнения...
– Сомнения в чем? – допущенное в интонации недопонимание было совершенно искренним, – Ты все слышал и видел.
– Ты знаешь, о чем я говорю.
– Боюсь, что нет.
Несколько мгновений Винсент с укором и терпеливым ожиданием смотрел ему в глаза, но Спикер взгляд выдержал, и вампир сокрушенно покачал головой.
– Это не смешно.
– Конечно не смешно, у нас второй труп за неделю.
– Я не об этом, речь о... – Винсент осекся на полуслове и схватился за голову, – Еще и тело...
– Похоронить вряд ли выйдет, но я все улажу лучшим образом. Надо сказать Гогрону, – попытка встать была пресечена вскинутой рукой вампира, и въевшееся еще давно повиновение бывшему наставнику удержало на месте.
– Я прекрасно понимаю твое недовольство сложившейся ситуацией, – Винсент, принявший свой обычный спокойный вид, откинулся на спинку кресла и положил руки на стол, – И даже готов понять принятые меры, но Терис...
– Опять?
– Это я должен спросить. Во что ты постоянно ее впутываешь?
– Я решительно не понимаю, что в этот раз не так.
