Текст книги "Кроваво-красный (СИ)"
Автор книги: Ulgar Ridt
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 52 страниц)
– Она шарахается от вина и Гогрона тоже из-за Аркуэн? – красные глаза вампира выдавали настолько твердую уверенность, что спорить было бесполезно. – И на днях чуть ли не со слезами выдала мне, что ужасно перед тобой виновата?
Спикер промолчал, внезапно заинтересовавшись узором на кубке и корешками книг, никогда не исчезавших со стола Винсента Вальтиери. Причина была ясна и несколько ставила в тупик своей сложностью и обстоятельствами, которые Винсент бы не одобрил и о которых ему совсем не надо было знать.
– Это пройдет. – краткое заверение не было ответом и не давало надежд на то, что вампир отстанет, но выкладывать ему все без боя Лашанс не собирался.
– Что ты сделал или наговорил ей? – вампир упорствовал, ища справедливости – трепетное отношение к новичкам всегда придавало ему настойчивость палача, с которой он допрашивал еще покойную Мэг.
– Внушил страх перед алкоголем и непреодолимое желание учиться.
– А при чем тут Гогрон? Он ее на радостях обнял, она с криками вырывалась.
– И тебя это удивляет? Проснулся инстинкт самосохранения. Ей это тоже очень полезно.
– И каждый раз, когда его в коридоре видит, она к стенке тоже от желания жить жмется? От орков на улице, кстати, тоже.
Перестарался. Кто знал, что полукровка окажется такой впечатлительной...
– Признаю, без побочных эффектов не обходится.
– Что у вас стряслось? – вампир устало вздохнул, опустив голову на сплетенные пальцы – признание ошибки не убедило его пресечь допрос.
– Она выпила лишнего, рвалась убивать минотавров. – досадуя на давно занимаемое вампиром особое положение всеобщего наставника и советника, нехотя выдавил Лашанс. Будь на месте Винсента кто-то другой, не посмел бы учить и задавать вопросы...и не дал бы множества своевременных и спасительных советов, не выгородил бы в свое время перед Мэг, не удержал бы от многих глупостей.
– Ты позволил ей пить? – Винсент Вальтиери ужаснулся и посмотрел на него с таким упреком, как будто бы он как минимум отравил полукровку, и через мгновение его тон продемонстрировал изрядное недоверие, – Это совершенно на нее не похоже.
Спикер с каменным лицом посмотрел на дверь, в душе пожалев, что уже сказал вампиру о своей свободе в ближайшие сутки и не может уйти под предлогом неотложных дел.
– Я сам дал ей выпить, чтобы согрелась. Исключительно в лечебных целях. И совершенно не предполагал, что будет такой результат.
– Настойку по рецепту Мэг? – обреченность в голосе Винсента обличала знание, и вопрос задавался скорее как формальность.
– Она всегда помогала, я двадцать лет не болею. Она, прошу заметить, тоже не простыла.
Винсент скорбно вздохнул, прикрыв лицо тонкой желтовато-восковой рукой. В учениках это пробуждало голос совести, остававшейся в несколько уменьшенном объеме даже у убийц, у Спикера же вызывало сожаление о том, что остался. Предложение поговорить за бокалом вина у Винсента обычно заканчивалось лекцией, и не стоило в этот раз поддаваться собственному желанию отдохнуть и надежде на то, что вампир хоть раз отойдет от своих привычек.
– И все-таки это не ответ. При чем тут орк?..
– Она проснулась и ничего не помнила. – взгляд снова заблудился в чеканом узоре бокала, выученном наизусть, и неприятно непреодолимым стало предчувствие того, что полная идиотизма история так или иначе дойдет до вампира. И, что печально, полная его идиотизма.
– И ты наплел ей небылиц? – Винсент смотрел с укором и возмущением, но голос не повышал, как и всегда, когда хотел воззвать к совести, – Ладно тогда Тацкату, вы оба были мальчишками, но ты взрослый человек...
– Ради ее же блага. Я уверен, это даст свой результат. – пришлось отчасти покривить душой: расчет на результат был, но забавно было смотреть, как Терис с искренним ужасом выслушивает рассказ о собственных танцах на столе и сорвавшейся свадьбе, делает большие очень несчастные глаза и прижимает уши.
– Даст результат?.. – возмущение неожиданно ярким огнем выплеснулось в глаза вампира, – Ты внушил ей чувство вины, она теперь сама себя изводит. Мэг никогда так себя не вела...
– От Мэг мы с Тацкатом до самой ее смерти получали подзатыльники. Ты же не предлагаешь мне бить бедную девушку.
– Она ничего не сделала, чтобы так с ней поступать. Я не ожидал от тебя такого. Это верх безответственности.
Не сделала. Только сначала влипла во всю эту дурацкую историю, потом напугала, трясясь под одеялом, потом рвалась на подвиги, а в довершение всего как клещ впилась и не отпускала. Не то чтобы это было неприятно, но почти хаджитское мурлыканье под ухом и неожиданно красивые глаза полукровки с расширенными зрачками невольно рождали очень далекие от работы мысли, и приходилось напоминать себе, что в Братстве главное иерархия, а она к тому же не соображает, что творит.
– Зато теперь будет очень осторожна с алкоголем и все свои силы направит на изучение алхимии и анатомии. При почти полном отсутствии магии ей это полезно.
– Я согласен, учиться нужно... Но не такими же методами! Она ничему не научится, только изведет себя, вот увидишь.
– Это предложение заключить пари? – Спикер откинулся на спинку кресла, впился взглядом в вампира, уловив в его интонациях вызов – в своей борьбе за обиженных новичков тот иногда очень увлекался.
– Нет, я просто... – Винсент поймал его взгляд и, помедлив, махнул рукой, – Вот увидишь, за неделю она ничего не выучит.
– Выучит то, что я скажу. Основы алхимии, раздел ядов.
– Не выучит, и ты расскажешь ей все, как было на самом деле. А я дам ей в руки что-нибудь тяжелое, чтобы было, чем в тебя кинуть. И ей за это ничего не будет.
– И с меня еще бутылка Тамики 433 года.
Вампир настороженно посмотрел на него, чувствуя подвох, сжал пальцы и замер.
– Твои условия?
– Как обычно.
Винсент сощурил кроваво-красные глаза, устало вздохнул, под укором пряча свое нежелание отступать.
– Тебе это не надоело?
– Это не может надоесть. – Спикер позволил себе улыбку и протянул руку, – По рукам?
– Ты все равно проиграешь. – после доли секунды колебания Винсент сжал ладонь ледяными цепкими пальцами, – По рукам. И только потому, что я хочу добиться от тебя ответственного отношения к подчиненным.
– Конечно. Вино тут совершенно ни при чем.
Терис обнаружилась на прежнем месте – в углу под завалами книг, свитков и собственных конспектов, вникать в содержание которых Лашанс не пытался – полукровка не соврала, и почерк у нее и правда был отвратительный, но с этим можно было разобраться и потом.
– Спикер... – она оторвалась от чтения, только когда его тень загородила ей свет, и попыталась встать, но убийца жестом остановил ее – любое неосторожное движение грозило обрушить нагромождения книг, а с потрясающей способностью убийцы устраивать вокруг себя хаос они бы точно не остались целыми.
– Тебе лучше?
– Да, спасибо. Я готова работать, если нужно.
Энтузиазм в голосе мешался со страхом; казалось, полукровке за несколько лет жизни на улице кто-то вдолбил в голову, что все от нее ждут только работы до последнего издыхания, а в случае неисполнения самое меньшее придушат на месте. Найти бы этих людей и перерезать. Энтузиазм, конечно, качество полезное, если бы оно не граничило с почти самоубийственной привычкой заботиться только о выполнении задания, а не о своей жизни.
Отчитывать ее за это снова желания не было, слишком уж несчастно она выглядела, и вместо ответа на стол, примяв пергамент, легла книга "Основ алхимии'', заботливо заложенная на страницах с ядами.
– К какому числу выучить? – полукровка посмотрела со стоической обреченностью, обнаруживая способность при необходимости понимать требования без слов.
– У тебя неделя.
Терис кивнула, скользнув взглядом по заложенным страницам; в глазах отразилась безысходность – страниц не меньше сотни, и исписаны они были мелким и витиеватым почерком, не таким ужасным, как ее собственный, но, тем не менее, не слишком понятным. На мгновение стало даже жаль ее, и Спикер вытащил из сумки и протянул ей яблоко.
– Спасибо... – полукровка яблоко взяла, но смотрела на него так, как будто бы знала, что в сумке оно соседствовало со своим ядовитым сородичем, и на долю секунды это опасение передалось и ему, заставив присмотреться. Нет, все нормально, отравленные всегда лежат в левом кармане, а в этом даже темнеет червоточина – верный признак того, что оно съедобное.
– Отчет потом сдашь, не торопись. – было даже немного жаль, что с ней так вышло. Сначала Аркуэн, потом эта оказавшаяся неожиданно убедительной для нее сказка про орка, теперь пари с Винсентом...
– А когда тренироваться можно? – раскосые глаза, все еще испуганные и настороженные. смотрели из-под свисающих на лоб волос – понятия о том, что можно их как-то забрать, полукровка, видимо, не имела, и Спикер, склонный к аккуратности, заправил их ей за уши.
– Посмотрим.
– Я…могу прийти?.. – во взгляде появилось напряжение, еще более яркое, чем обычно. Прав был Винсент, считает себя виноватой и наверняка уже придумала себе ненависть и презрение с его стороны, в которые сама же и поверила. Нет, не стоит больше так с ней, а то, чего доброго, в порыве раскаяния правда пойдет убивать минотавров или кого пострашнее.
– Конечно. Выздоравливай и приходи. – рука сама потянулась к встрепанным волосам полукровки, и та втянула голову, по-кошачьи прижав уши – в очередной раз промелькнула мысль о наличии в ее роду хаджитов. – Скелеты очень тебя ждут.
Полукровка улыбнулась, в ее глазах разом убавилось напряжения и чувства вины, и согласно кивнула. Приятно с ней работать – верит каждому слову, с недавних пор прониклась желанием учиться, а что до дурного характера, подаренного улицей, так это исправимо. Историей с орком в том числе, как бы ни ратовал Винсент за честность и прямоту; впрочем, следуя его наставлениям, пришлось бы рассказать ей не менее увлекательную историю о том, как она сидела у него на коленях и мурлыкала на ухо, и вряд ли она была бы рада это услышать. И не услышит. А если и услышит, то только потому, что найдется повод сказать – серьезный и значимый, и услышит она это, когда ему будет нужно: проигрывать Винсенту он не собирался.
Глава 22
Перо жалобно скрипело, старательно выводя на бумаге кривые буквы, из которых складывались не менее кривые цепочки слов, то наползавших друг на друга, то пугливо жавшихся к краям листа.
Терис вздохнула и размяла не привыкшие к перу пальцы, сведенные судорогой. Легче было после часа стрельбы в мишень, только сейчас о таком счастье пришлось забыть – велено сидеть, читать, и отчет был начат в качестве отдыха от зубрежки свойств паслена обыкновенного и его применения в медицине и ядах. Задумчиво закусив кончик и без того истрепанного пера, убийца окинула взглядом уже написанный текст, при этом искренне пожалев глаза Спикера, которому предстояло его читать.
Боги не наградили Терис терпением, которое позволило бы выучиться в приюте писать как следует. Кто знает, как сложилась бы ее жизнь, если бы она с прилежанием выписывала буквы на уроках каллиграфии вместо того, чтобы лазать по деревьям и спускаться в шахты на поиски трофеев... Память услужливо подсказывала, что одного из ребят постарше за грамотность и красивый почерк отправили секретарем к кому-то из местных дворян. И кто бы знал, что умение писать ей еще пригодится, никогда бы не подумала...
Но сейчас убийцу заботили не столько превратности судьбы, сколько само содержание отчета, с каждым новым словом превращавшееся в еще больший бред. Теперь же замешательство вызывало еще и то, что отчет – документ официальный, и слово ''шлюха'' там смотрелось бы несколько грубо, хотя и правдиво.
– Альга... – жалобно протянула она, косясь через плечо. Данмерка уже довольно давно молча сидела в кресле, занятая куда более приятным делом – в ее руках был том бессмертного произведения Кассиуса Курио о юной аргонианке и графе, на службе у которого она состояла, а на столике рядом поблескивал вином изящный бокал.
– Что тебе, деточка? – отозвалась та, нехотя оторвав мечтательный взгляд от книги.
– Как лучше ''шлюху'' заменить? Куртизанка подойдет?
Взгляд Альгмары, до этого весьма флегматичный, вспыхнул интересом, и роман, прошелестев страницами, был отложен в сторону.
– Это ты что пишешь?
– Отчет.
– Интересные у тебя отчеты.
– Задание такое получилось. – она откинулась на спинку кресла, хрустнув затекшей спиной. Все-таки не ее это дело – корпеть над бумагами, ей бы в лес, в подземелья, на худой конец – собирать скелетов. Это почти как мозаика, и рядом Лашанс, по которому она чуть ли не скучала, сидя за горами научной литературы. Нет, однозначно лучше он и его скелеты, выскакивающие из-за углов.
– Что такое, сестра? – Корнелий вошел легкой и неожиданно окрыленной походкой и, поставив на полку книгу, оказался рядом с убийцей, – Я могу чем-то помочь?
– Как лучше написать, – полукровка замялась, глядя в его открытое светлое лицо с чистыми глазами святого, – Шлюха как-то очень резко...
– Блудница? – хмуря высокий лоб, предложил он, и его взгляд отразил неудовольствие от того, что приходится обсуждать подобные вещи, – Падшая женщина.
– Скучно и претенциозно. – Альгмара пренебрежительно махнула рукой, на которой блеснул массивный перстень с рубином, – ''Охваченная неугасимым огнем похоти и жаждой наживы особа'' звучит более интригующе.
Терис промолчала, с ужасом думая, как это написать: в слове ''шлюха'' было всего пять букв и нулевая вероятность сделать ошибку, здесь же они подстерегали на каждом слове.
– Альга, ты снова начиталась этих греховных книг... – юный бретон с мягким укором посмотрел на оставленный на столе том.
– Я обязательно помолюсь после того, как дочитаю. – данмерка широко улыбнулась, – И знаешь ли, это произведение, что бы ни говорили критики, имеет свою ценность. Чего стоят одни метафоры! Вот например... – она перелистнула несколько страниц, – ''Лунный свет мягкой рекой лился в окно и серебрил простыни, смятые страстным порывом двух влюбленных, бросившихся в объятия друг друга и предавшихся огненной любви. Чешуя аргонианки, зеленевшая подобно первой весенней траве, играла в свете луны изумрудными отблесками при каждом движении ее гибкого и сильного тела. Копье графа, старательно отполированное ею, стояло...''
– Альга, умоляю, нет! Только не при мне! – Корнелий, покрасневший до корней волос, схватился за голову и стремительно вылетел в коридор, забыв о цели своего прихода.
– ''...в углу и являло собой напоминание о его былых ратных подвигах''. – дочитала Альгмара и, отложив книгу, бросила взгляд на дверь, – Ну и кто из нас, спрашивается, полон греховных мыслей?
Терис, прятавшая не менее красное лицо под волосами, уткнулась носом в пергамент, мучительно ища слова, после цитирования отрывка ставшими еще более далекими от стиля отчета. Женщина, идущая на зов низменных желаний... Проклятый Кассиус Курио и его книга, такое написать рука отвалится. А куртизанка звучит получше, ошибок тоже быть не должно...
''В той ситуации я сочла наилучшим выходом последовать совету клиента и переодеться куртизанкой, дабы избежать подозрений...''
– Ну вот что ты пишешь, что за казенный язык. – данмерка, потерявшая интерес к метафорам, аргонанке и копью графа, оказалась рядом и отобрала у полукровки перо.
– Это же отчет.
– Это не просто отчет, в твоем случае это еще и интересное дело. – она вздохнула, – Давай все сюда и рассказывай, как было. Я сама напишу. – добавила она, поймав недоумевающий взгляд Терис.
– А как же почерк?
– Я информатор, забыла? И двадцать лет шпионажа за плечами, еще до Братства. – горделивая улыбка расцвела на тонкий губах Альгмары, – А твои каракули подделать не так уж сложно. Тем более, на меня накатило вдохновение... Рассказывай.
Терис с сомнением посмотрела на лист. Исписана только треть, об исполнении задания еще ни полслова, а пальцы уже мучительно ноют, тоскуя по луку и кинжалу, и еще эти книги... Жаль, что Спикер уже все знает, и придется рассказать Альге все то же самое, не упуская ничего. И все-таки это лучше, чем самой писать, мучительно подбирая слова. Альга подделает почерк, у нее опыт в написании отчетов и даже вдохновение. Можно, конечно, дотянуть с отчетом до конца, но лучше он от этого не станет, а где-то очень глубоко в душе жило и все чаще просыпалось желание, чтобы Спикер похвалил. И отчет он велел писать развернуто, в деталях, нельзя подводить... Нет, слишком глупо будет отказываться от помощи.
Альга слушала ее рассказ очень внимательно, сдержанно кивая, когда полукровка, не выдерживая, сетовала на идиотизм Мотьера, неудобства платья и имперца, приставшего к ней в таверне. Раскосые алые глаза выражали всю полноту понимания, сочувствия и, когда надо, возмущения наглостью и глупостью клиента, и данмерка ни разу не перебила ее вопросами или замечаниями.
– Я должна уединиться с твоим отчетом, так дело пойдет быстрее. – сказала она, когда рассказ был окончен, и, подхватив под мышку свою книгу, забрала пергамент, – К концу недели закончу, Спикер будет доволен и даст тебе яблочко.
Выражение лица Терис засвидетельствовало всю бурю эмоций, пронесшуюся в душе. Откуда, как... Они были вдвоем в пустом зале... казалось, что пустом.
– Ну ладно, ладно. – данмерка сощурилась, растягивая губы в хитрющей улыбке, – Не хочешь яблочко – по головке погладит.
– Альга... – убийца почувствовала, как предательски полыхают уши.
– Ладно, не буду я тебя смущать, а то ушки сгорят и отвалятся – за что он тебе волосы в следующий раз заправит. – данмерка легким движением подхватила бокал и танцующей, присущей всем эльфам походкой покинула зал, что-то мелодично напевая на родном наречии.
Голова с глухим стуком, смягченным раскрытыми ''Основами алхимии'' поприветствовала стол, и полукровка долго не пыталась ее поднять, вслушиваясь в отдаляющиеся шаги Альгмары и шум крови в ушах, горевших, как когда-то горел Кватч. Сначала скелеты, теперь яблоко...вкусное, кстати, было, но быстро закончилось. И Спикер быстро ушел, перебросившись потом парой слов с Очивой в коридоре – что-то насчет распределения контрактов, еще раз напомнил, чтобы ей ничего не давали. Альги там не было, точно не было, во всяком случае, она не видела...
Терис оторвала лоб от книги, с досадой вспомнив, что она и Лашанса не видела до тех пор, пока он сам не подошел – слишком увлеклась изучением функций органов и методами их лечения в случае ранений. Он на это не злился, даже, кажется, одобрил столь усердную учебу...
Полукровка, несколько успокоившись, перелистнула страницу, потихоньку вникая в текст, пестревший малопонятными словами, значение которых приходилось искать в лежащем рядом словаре. Таких слов было все меньше, и от этого становилось спокойнее и даже как-то радостнее, и в глубине души она надеялась, что талант Альги в написании отчетов окажется не меньше ее таланта незаметно появляться там, где ее не ждут и видеть то, что ей видеть не надо – тогда ее, может, похвалят. Или погладят по головке. Или дадут яблочко. Дурацкие, совершенно дурацкие для убийцы мысли, но почему-то именно они главным образом и вдохновляют на зубрежку текста, написанным человеком с почерком немногим лучше ее собственного.
***
В убежище было непривычно шумно и многолюдно – вернулся усталый и запорошенный первым снегом М'Раадж-Дар, и встречали его со странным оживлением и радостью.
– Как в Эльсвейре? – Мари с неожиданной для нее теплотой и ласковой улыбкой вилась около старого хаджита, накрывая на стол и не забывая с щенячьей преданностью заглядывать в его глаза каждый раз, когда оказывалась рядом.
– Тепло, не то что в этой дыре. – он устроился на своем обычном месте между Гогроном и Тейнавой, и с явным облегчением вытянул под столом искалеченную ногу. Тяжелый хвост ощутимо ударил Терис под колено, но она смолчала – старый убийца все еще не замечал ее в упор и вряд ли ее слова как-то привлекли бы его внимание, занятое исключительно едой. – И гораздо спокойнее. Что там у вас стряслось?
– На границе Скайрима одного из наших убили... – Корнелий заботливо пододвинул Мари стул, но она по своему обыкновению не удостоила его взглядом и села так, будто бретона здесь вообще не было, – Ну то есть не совсем нашего, он из Брумы..
– Чувствую, скоро нас будет еще меньше, – хаджит хрипло засмеялся, оторвавшись от мяса, – Черная Рука найдет виновного, не сомневаюсь.
– Надеюсь, это Легион, – Мари заметное побледнела от его слов, – Ситис сказал бы мне, если бы кто-то из наших братьев и сестер нарушил Догмат. Когда Терис недавно...
– Я гляжу, про Николаса и Марту он тебе прямо сразу сообщил. – Альгмара, сидевшая в дальнем конце стола, оборвала ее кислотной улыбкой и продолжила лениво ковыряться вилкой в салате. Антуанетта Мари громко выдохнула, и Терис не удивилась бы, если бы из ее рта вылетело пламя, но девушка такими способностями не обладала, и ограничилась укоризненным и полным негодования взглядом, брошенным на данмерку.
– Тогда в этом не было смысла, Черная Рука узнала все и покарала их, а сейчас, когда все мы можем подвергаться опасности...
– Будем ждать его знамений. Думаю, он найдет минутку и явит нам их.
– Альга, это недопустимо. Не забывай, где ты находишься. – шипение Тейнавы выражало неодобрение, он даже подался вперед, негодующе хлестнув по стене хвостом. Данмерка, сделав большие глаза, картинно прижала ко рту тонкие пальцы с черными ногтями.
– Все-все, я умолкаю и даже сделаю вид, что не помню, как двадцать лет назад вы с Очивой приволокли сюда Шеммера и он сгрыз новый колчан Люсьена.
– Альга... – голос аргонианина моментально утратил все раздражение, а данмерка ответила широкой благосклонной улыбкой.
– Добрая тетушка Альгмара всегда вас прикрывала, не ругайте ее за ее вопиющее безбожие, и тогда она не будет вспоминать, как в прошлом году...
– Альга, больше ни слова. – Тейнава не знал, куда деть глаза, и данмерка из сострадания умолкла. Остальные отреагировали спокойно, Телендрил, видимо, бывшая свидетельницей событий прошлого года, сдержанно улыбнулась.
– Весь этот разговор, братья и сестры... – Корнелий устало провел рукой по лицу, – Все мы не имеем к этому никакого отношения, нам нечего опасаться, нужно только быть осторожнее. Если убийца из наших, то его найдут, а что до убитого, его душа...
– Обрела покой в Пустоте, – Телендрил закончила фразу за него, дернув бретона за рукав; поняв намек, он замолк, хотя по его лицу было ясно, что сказать он намеревался совершенно иное.
– Я бы не был так уверен. – хаджит окинул всех пристальным звериным взглядом, – Непричастны лишь те, кто был далеко. Ты, парень, как раз работал в тех краях, да и Скайрим не так далек. – его узкие зрачки впились в Альгмару.
– Ты обвиняешь нас? – бретон рывком встал на ноги, упершись кулаками в стол, и Телендрил в этот раз не удержала его.
– Корнелий, не надо... – запоздало прошипела Терис, но тот то ли не услышал ее, то ли предпочел не обратить внимания.
– Подозреваю. – хромой убийца откинулся к стене, всем своим видом показывая, что не боится Корнелия. – И при первом случае сообщу о своих подозрениях, куда следует.
– Я не сомневалась, дорогой брат. – Альгмара щурила глаза, но ее улыбка была зловещей и полной яда, – Что еще делать в твоем положении – только доносить на своих...
Никто не успел шевельнуться, когда хаджит оказался на столе, и около горла темной эльфийки блеснул клинок – холодно, остро, замерев в сотой части дюйма от кожи.
– Только дай мне повод... – шипение М`Раадж-Дара, тихое, у самого уха данмерки, в гробовой тишине было слышно на весь зал.
– И ты нарушишь Догмат? – усмешка – привычная, но не прячущая страха и напряжения, и Терис видела, как нервно дрогнул уголок темных губ.
– На благо Братства, дорогая сестра, на благо Братства. Ситис простит мне убийство неверных.
М'Раадж-Дар спрыгнул со стола, хвостом сбив бокал Альгмары. Почти черное вино разлилось и плеснуло ей на рубашку, но она не обратила на это внимания – тонкая струйка крови побежала по шее за высокий кружевной ворот, и данмерка аккуратно стерла ее пальцем, с некоторым удивлением посмотрев на свет. С удивлением, которое давало понять, что своей крови она не видела очень давно.
– Ой, я же пироги испечь хотела... – натянуто беззаботный голос Телендрил разрезал тишину, и отодвигаемый ею стул заскрежетал по камням. Шаги эльфийки, невесомые и легкие, вопреки обычному беззвучию долго слышались на лестнице – убийца поспешно покидала столовую, наполненную редким для убежища напряжением.
Вслед за ней, что-то пробормотав под нос, ушел и Гогрон, исчез Корнелий и, с интересом рассматривая собственную кровь, стынущую на пальце, скрылась на лестнице Альгмара.
– У нас иногда так бывает, сестра. – шипение Тейнавы вывело Терис из оцепенения, – Редко, но бывает. Предатели...
– Все еще среди нас. – Мари поджала губы и резко поднялась со стула, – И дай Ситис нашему Спикеру понять это раньше, чем они снова кого-то убьют.
– Предатели посеяли среди нас недоверие. – словно не слыша ее, продолжил аргонианин, – И тебе лучше держаться с теми, кто чтит Мать и Отца.
– Ты тоже подозреваешь их? – Терис с недоверием посмотрела на убийцу. Они давно вместе живут и работают, Альга и Корнелий верны Братству, и она не поверила бы в их предательство, даже если бы и не слышала того разговора.
– Я с огромным уважением отношусь к Альгмаре несмотря на ее неверие, но Корнелий...
– Его вера противоречит нашей. Это вера легионеров, вера наших врагов. – Мари с ожесточением сгребла со стола посуду, – И я очень сожалею, что в нашем убежище не такое, как в Королле. Аркуэн никогда не стала бы терпеть такого.
Терис одарила бретонку испепеляющим взглядом, но удержалась, не проронила ни слова о том, что думала. Молчать,больше молчать, как бы ни хотелось послать фанатичную убийцу на неделю в подземелье на хлеб с водой, чтобы оценила в полной мере достоинства Аркуэн. Хотя...нет, как раз ей было бы там хорошо – ее фанатизм был бы в чести.
– Я говорила с Корнелием, его вера ничуть не противоречит тому, что он делает. – ответ прозвучал неожиданно спокойно и сдержанно для самой Терис, – В своем ремесле он видит высшее предназначение, в этом, по-моему, совершенно нет вреда.
– Пока что нет, Терис.– Тейнава медленно оторвал мрачный взгляд от стола, – Марта и Николас тоже были...не нашей веры.
– И оба предали. Их, конечно, уже нет в живых, равно как и тех четверых, кого убили они. Четверых сильных убийц, преданных Матери и Отцу...
Терис поморщилась, чувствуя, что разговор заходит в совершенно неприятное ей русло: еще немного, и он скатится в обвинение Корнелия, а то и Альги.
– Мне кажется, мы зашли слишком далеко. Может, этого брата убили легионеры или Мораг Тонг, а мы уже ищем предателя и начинаем подозревать друг друга...
– Легионеры не убивают со спины, не подкрадываются ночью. И Мораг Тонг не бывает в тех местах.
– А как же Ярость Ситиса? – Терис уцепилась за последнее, как ей казалось, самое верное доказательство.
– Что тебе известно о ней? – в выпуклых глазах Тейнавы читалась печаль и сочувствие – безжалостное, обрекающее, лишающее надежд.
– Это гнев Ситиса за нарушение Догматов. Наказание.
– Да, и этот гнев материален. Сгусток силы, призрак, приходящий в ночи. – хриплый голос Тейнавы превратился в зловещее шипение, – И его можно сразить в бою, остаться в живых... Мало кому это удавалось,но... Корнелий хороший воин и немного владеет магией разрушения. Он...мог бы справиться.
Терис вздохнула, устало опуская голову. Аргументы, казавшиеся неоспоримыми, рушились один за другим, и полумрак давил, как давили взгляды Тейнавы и Мари. Не враждебные, но ждущие от нее согласия и поддержки.
– Есть и другие убежища, вдруг кто-то из них...
– Нет, сестра. – Мари с неожиданным от нее сочувствием коснулась плеча, нависая над ней темной тенью, – Убийцы из других убежищ погибали от рук своих давно. Королл, Лейавин, Брума. Убийцы-одиночки, получающие задания через курьеров. Кто угодно, но не наши. Никто из нашего убежища не был убит своими. Зато наши убивали.
– Двое предателей были убиты, но...это повторится. Пусть даже сейчас Корнелий непричастен ко всему этому, он сорвется. Все неверные срываются, сестра. Поэтому держись с теми, кто верит в Мать и Отца, поверь сама – они защитят.
«Как защитили тех убийц. Верных, преданных и сильных. Убитых неверными».
– Мне, наверное, пора. – Терис встала, неловко отводя взгляд от лиц брата и сестры, но их разочарование почувствовалось всем существом – разочарование, в котором изначально не было надежды. Она неверная, как бы ни отмалчивалась о своей вере, которой почти не было, как бы ни работала и ни считала Братство своей семьей. А неверные рано или поздно срываются.
