Текст книги "Кроваво-красный (СИ)"
Автор книги: Ulgar Ridt
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 52 страниц)
– Не притворяйся, что она здесь никак не замешана.
– Ей не повезло оказаться там. Мне жаль, что так вышло, но она не пострадала, мы вовремя успели, – искренность все же дала трещину: пара синяков и порезы у Терис остались, и этот факт несколько отравлял чувство радости от удавшегося плана. Конечно, все это сыграло на руку, и нарушение Харбертом всех возможных правил никто не поставил бы под сомнения, но все же калечить полукровку в планы не входило. Да и вообще все пошло по какому-то другому плану, как с ней обычно и бывало.
Вампир вздохнул, теряя терпение, и его глаза вспыхнули тщательно сдерживаемым гневом.
– Ты можешь рассказать это Банусу и Черной Руке, но не мне. Я никогда не поверю, что она сама пошла на кухню, когда там был Харберт.
– Замерзла, хотела погреться.
– Люсьен...
– Сильно замерзла. Проявила наивную веру в исправление брата, надеялась наладить отношения.
– Она не так давно подозревала его в том, что произошло с Корнелием.
Подозревала и поделилась подозрениями с Винсентом. Зря, но ругать не за что – вампир был единственным, кому можно было открыться, не рискуя ввязаться в междоусобицы братьев и сестер.
– И несомненно ее мучила совесть за эти подозрения. Она вообще склонна волноваться по пустякам, а Харберт совершенно этого не стоил.
– Иногда мне кажется, что ты завербовал ее только чтобы издеваться...
– Ни в коем случае. Она за сутки убила двоих, оба сильнее ее, владели оружием. Не завербовать было бы глупо.
– Ты совершенно не хочешь меня слушать, – гнев в глазах вампира погас и догорал потухшими углями, – Ты учишь вещам, недостойным Братства. Весь этот балаган... С твоей подачи она участвовала в этом в высшей степени нечестном деле...
– Зашла на кухню погреться?
Винсент не то зашипел, не то громко выдохнул, порывисто вставая со стула, и, сделав пару шагов, обреченно махнул рукой.
– Ты совершенно неисправим. С тобой невозможно разговаривать. Мэг так никогда не поступала... – Конечно. Но она находила забавным подсыпать мне в еду яд, чтобы я за час успевал приготовить противоядие.
– Это делалось для того, чтобы ты распознавал яды. И у нее все было под контролем!..
– И у меня. Терис еще ни разу не пострадала, даже делает успехи.
– Эта безобразная сцена – успех?
– Это печальное стечение обстоятельств. Но в ближнем бою достижения есть, с алхимией все очень хорошо...
– При чем здесь это?
– Раз уж ты заговорил о методах обучения.
Винсент замер и долго сверлил пронзительным взглядом, после чего устало ссутулился и обреченно махнул рукой.
– Иди. Мы еще вернемся к этому разговору.
***
На втором этаже дома было тепло, тихо и до непривычного светло. В окно маленькой комнаты, обычно пустовавшей и предназначенной для раненных, лился мягкий свет ползущего по блекло-голубому небосклону солнца, и с улицы долетали приглушенные голоса выбравшихся из домов горожан. Терис, выныривая из сна, пыталась услышать братьев и сестер, но все они ушли куда-то в глубины убежища, даже сидевшая с ней Альга исчезла, стоило задремать. Забота данмерки заставляла в краткие минуты бодрствования чувствовать себя до ужаса неудобно, но отказываться Терис не решалась – не к лицу это ей после пережитого. Тем более, что отказаться от горячей ванны, душистого травяного отвара, рюмки какой-то ядрено крепкой настойки и постели с теплым одеялом было бы по меньшей мере неразумно. Порыв помочь Очиве и М'Рааджу с уборкой на кухне тоже пришлось подавить: она пострадала от недостойного поведения Харберта, видела, как из темноты кухни вышел забрызганный кровью Спикер, и все это, несомненно, должно было произвести на нее ужасающее впечатление. А в состоянии глубокого шока разгуливать по убежищу не принято. Правда, трава оказалась странной, и все мысли, в том числе и об уборке, исчезли совсем, и полукровка время от времени проваливалась в сон, а когда просыпалась, не хотелось ни шевелиться, ни, тем более, куда-то идти и что-то делать.
Свое дело она сделала и так. Харберт мертв, а с ним мертвы и неизбежные проблемы, которые он мог принести Братству. Есть и свидетель, к чьим словам прислушается и едва ли поставит их под сомнение Черная Рука. И, наверное, на этом все закончится. Хотелось бы верить, что закончиться и не вспоминать о словах Винсента, тем более, что слова ускользали из памяти.
Терис свернулась под одеялом, натягивая его забинтованной рукой, и снова закрыла глаза. Пальцы и ладони покалывало от густой мази, заживлявшей неглубокие порезы, в голове снова начинало шуметь, а накатившее чувство безразличия ко всему лишило остатков мыслей и эмоций. Даже тревога, преследовавшая утром, отступила и больше не приходила, призраком растаяв в глубинах сознания, и где-то внутри зарождалось согревающее чувство, что теперь все будет хорошо. Когда по голове осторожно погладили, она с трудом приоткрыла один глаз, но, уловив черноту робы, закрыла его и сдвинулась ближе к руке, от которой едва уловимо тянуло запахом крови. Брезгливостью Терис никогда не отличалась, и подобные мелочи перестали смущать уже давно.
– Сожалею, что так вышло, – прозвучало рядом, и в голосе правда чувствовалось некоторое едва заметное сожаление, удивившее бы ее, если бы не настолько хотелось спать.
– Я не ожидала от него… Он вдруг накинулся… – нетвердо произнесла Терис, прижимая ухо, – И бутылка…
– Так он все же пил?
– Арфо…африд… – язык заплетался, и Терис изо всех сил попыталась ненадолго выпутаться из липких щупалец сна, приподнявшись на локте, – Афродизиаки, – голова налилась свинцом и обрушилась на подушку, и полукровка снова свернулась клубком.
В тишине комнаты прозвучал негромкий вздох, исполненный некоторой обреченности, и Терис хотела было объяснить детали, но пришлось ограничиться невнятным мурчащим звуком, который наполовину поглотила подушка.
– Завтра расскажешь мне эту удивительную историю. Написать можешь позже, это будет достойным продолжением твоего отчета.
Подушка заглушила полный страдания и прорвавшегося сквозь сон негодования вздох, но зелье Альги и настойка сделали свое дело – сознание нырнуло в черноту, где не было уже никаких мыслей.
Глава 41
***
Терис пришла в себя не сразу, сон долго держал, не выпуская из цепких лап и густой темноты, в которую не проникало ни одной мысли, и едва слышимые звуки, доносившиеся снизу, усыпляли подобно колыбельной. Грохот чего-то тяжелого и большого разбудил, и убийца рывком села на кровати, навострив уши и часто моргая в попытке что-то увидеть.
В тесной комнате стояла густая иссиня-черная темнота. Из-под закрытой двери пробивался горевший в коридоре теплый свет, бледным пятном выделялось не закрытое занавесями окно. На улице все стихло, не считая едва слышного воя заблудившегося в ветвях деревьев ветра и тихого поскрипывания под его порывами голых яблонь.
Утро, вечер или ночь, зимой солнце недолго гостит на небе, а сон размыл границы и без того короткого дня.
В доме, правда, не спали: с первого этажа снова донесся грохот, перекрывший непрерывное щебетание Телендрил, и звон обрушившихся с полок котелков и кастрюль. Если кто-то и пострадал, то только обстановка кухни, и едва коснувшиеся сознания мысли о вломившейся в дом страже бесследно исчезли. Выбравшись из-под одеяла, Терис натянула оставленную Альгой одежду и тихо спустилась по лестнице, прислушиваясь к доносившемуся с кухни шуму.
– О, ты проснулась, – Телендрил, сидевшая на плече у Гогрона и протиравшая пыль, посмотрела на Терис из-под потолка, – Тебе лучше?
– Да, спасибо, – она улыбнулась, но постаралась не выглядеть слишком довольной и допустила в голос призрак недавнего страха, – Внизу...тело убрали?
– Там кровищи по колено было, – Гогрон сердито нахмурился, и его глубоко посаженные маленькие глаза приняли совершенно свирепое выражение, – Ему еще повезло...
– Конечно, ты бы не оставил от него даже этого, – Телендрил, расставив по местам котелки, звонко поцеловала орка в бритую макушку, – Приколоти еще одну полку, дорогой. А тело да, сразу же унесли.
Гогрон, бережно опустив босмерку на пол, потянулся за молотком, а Телендрил упорхнула к печи, на которой исходили паром кастрюли.
– Ты не голодна? – она обернулась к Терис, помешивая нечто мясное, – Ты спала больше суток, тебе бы не помешало поесть.
– Нет-нет, спасибо большое, – Терис поспешно замотала головой, – Я хотела сходить вниз, сказать спасибо Альге...такая забота с ее стороны...
– Да, она и меня удивила. С ней такое редко бывает, но уж если начнет заботиться... – босмерка щедро высыпала в сковороду приправы, – Может перестараться. Она зря давала тебе столько снотворного, так весь праздник проспишь.
Терис вопросительно взглянула на неё, задаваясь вопросом, не превратили ли в праздник избавление от Харберта, но Телендрил ответила раньше.
– Тридцать первое месяца Морозов, Новый год, дорогая моя. Не то чтобы
отмечаем, скромное семейное застолье... Если уж ты собралась вниз, поторопи их с уборкой.
– Там до сих пор все так плохо?
– Очиве кажется, что там все еще недостаточно чисто, – Телендрил пожала плечами, – Пусть заканчивают, скоро кролик будет готов... Гогрон, не делай такое лицо, твоего кролика мы похоронили в саду.
Орк, принявший совершенно убитый и жалобный вид, сокрушенно кивнул и, осторожно поставив на полку стопку тарелок, украдкой вытер тыльной стороной плоский нос.
– Может, лучше я схожу? – он постарался не смотреть на Терис, но она успела заметить, как блеснули слезами его глаза, – Там еще не все убрали, ты...точно хочешь это видеть?
– Самое страшное уже позади, – полукровка вздохнула, снова напоминая себе, что слишком рано выказывать полное безразличие к произошедшему, – Я не могу вечно отсиживаться здесь...
Телендрил взглянула на нее со смесью сострадания и одобрения и хотела что-то сказать, но в следующее мгновение ей пришлось ловить полетевшую с верхней полки вазу, сбитую неосторожным движением головы Гогрона.
– Увидишь Мари, позови сюда, мне нужна ее помощь, – бросила Телендрил через плечо, явно не ожидая от Терис каких-то ответов. За время знакомства с ней полукровка успела понять, что босмерка говорит много и половину сказанного забывает через пару минут, отвлекаясь на житейские мелочи. А жизнь с Гогроном такими мелочами обеспечивала в полной мере.
В подземельях было тихо, но эта тишина не имела никакого отношения к тому давящему и тревожному беззвучию, которое царило здесь после смерти Корнелия. Внизу приглушенно гудели голоса и раздавались шаги, и, стоило спуститься на один лестничный пролет, как долетело до слуха ворчание М'Рааджа и чавканье сырой тряпки о каменный пол кухни.
– Развели грязи... Неверные ублюдки. Оскверняют убежище при жизни, даже сдохнуть аккуратно не могут...
– Надеюсь, с ними теперь покончено раз и навсегда, – шипение Тейнавы выражало тревогу, которую он не пытался скрыть, – Я не хочу, чтобы умер кто-то ещё...они не приносят проблем.
– Пока не приносят. Еще покажут себя, помяни мое слово... – хаджит шмякнул тряпкой о пол, – Пока здесь остался хоть один из них, добра не жди.
– Хватит вам обоим, – решительный тон Очивы прервал ворчание Рааджа, – Черная рука решит все проблемы, если они возникнут.
– Интересно как. Как с Николасом?
– Раадж...
– Что? Можно подумать, ты не знаешь, как они избавляются от неверных, – голос хаджита снова перешел на ворчание, но в этот раз аргонианка не стала его перебивать, – И дай Ситис, что в этот раз пострадают только они.
"Им страшно. Они ищут виновных до сих пор".
И, как ни печально, будут искать и дальше. Быть может, этот поиск завершится только когда в убежище не останется ни единой живой души.
Если, конечно, не вмешается Черная Рука. Или Ярость Ситиса, если это не одно и то же. Что бы это ни было, едва ли это наведет порядок в убежище, наполненном призраками страхов и подозрений. Мифический предатель, невидимка, уже посеявший хаос в рядах убийц, вопреки надеждам не умер вместе с Харбертом. Да и зачем врать себе: Харберт не стоял за смертью Корнелия и тем более тех, кого обвинили в предательстве до него, он был лишь досадной помехой, пешкой Черной Руки в этой малопонятной Терис игре.
– О, еще одна наша сестра... – проворчал Раадж, когда она переступила порог кухни, и в глазах хаджита ясно прочитала несказанное им "неверная".
– Телендрил просила побыстрее закончить, у нее все готово, – Терис сделала вид, что не заметила недовольства убийцы.
– Пусть даст скатерть, мне уже осточертела эта уборка... – Тейнава, воспользовавшись перерывом, откинул тряпку и уселся на лавку, на что Очива только со вздохом закатила глаза.
– Лентяй ты, братец, – аргонианка фыркнула, но, придирчиво оглядев кухню, не сохранившую даже запаха крови, смилостивилась, – Терис, скажи ей, что уже закончили.
Полукровка рассеянно кивнула: внимание отвлекла зарубка на столе, сохранившая след свежей крови, и мысли вновь вернулись к Харберту. Его смерть была быстрой, без него спокойнее...стараться стоило уже ради этого, а что до остального...
– Вот черт... – вырвалось у Терис, когда вспомнился приказ явиться в форт сразу, как проснется, отданный более суток назад, и, сорвавшись с места, она полетела вверх по лестнице, – Всех с наступающим!
***
Лес чернел впереди глухой стеной, а за спиной оставался освещенный ярче обычного Чейдинхолл. Заснеженные улицы города, заполненные народом, Терис миновала бегом, как и утоптанную ногами и копытами дорогу, в лесу же приходилось пробираться между сугробов, держась едва заметной среди них тропы.
Ноги то и дело проваливались в снег по колено, в одежду и сумку вцеплялись ветками кусты, и, чем ближе становился форт, тем сильнее одолевали сомнения.
Со стороны, казалось, все вышло удачно. Грубейшее нарушение всех возможных правил, несчастная жертва, свидетель... Убийство Харберта оправдано, у Бануса не возникло ни единого подозрения, а остальным не останется ничего, кроме как поверить его словам. И Спикер не выказал недовольства, даже, насколько Терис помнила, был рад. Но как бы то ни было, последние минуты перед сном память выдавала частями, и ярче всего она запечатлела необходимость рассказать про афродизиаки. Едва ли это было плохим решением, но после написанного Альгой отчета больше всего Терис хотелось избегать подобных разговоров с начальством.
Скелеты вышли на звук ускорившихся в коридоре шагов полукровки и, когда она пронеслась мимо, проводили ее пустыми взглядами и со скрипом побрели дальше по своему привычному пути.
"Харберт отказался от вина, я изначально опасалась этого и решила, что будет разумным найти другой способ", – в пятый раз за путь от города пронеслось в мыслях, когда на стене коридора показался тусклый отсвет факела.
В лаборатории было светло как днем, а над колбами и перегонными кубами поднимался едко пахнущий пар, от которого при первом же шаге за порог у Терис перехватило дыхание.
– Не бойся, не ядовитый, – Люсьен Лашанс, сосредоточенно работавший с чем-то на дальнем столе, даже не обернулся, но полукровка почувствовала, что недовольства ее запоздалое появление не вызвало.
– Добрый вечер, Спикер, – она двинулась в сторону столов, где воздух казался более чистым, – Простите, если я опоздала или невовремя...
– Нет, как раз вовремя. Там на лавке стоит банка с кистями, дай мне.
Терис, сбросив с плеча сумку, метнулась к лавке, и после недолгих поисков среди колб с чьими-то внутренностями обнаружилась упомянутая банка.
– Вам ещё чем-то помочь? – Терис с некоторым любопытством выглянула из-за плеча Лашанса, но подойти к столу без разрешения не рискнула. Помимо ожидаемых костей на нем поблескивали ряды мисок и пузырьков, заполненных незнакомыми ей веществами, и поневоле вспомнился первый печальный опыт работы в лаборатории.
– Если перчатки есть, бери кисть и наноси на кости эмаль, – Спикер старательно замазал последнее желтоватое пятно на алебастрово-белой кости и отложил ее на соседний стол, где уже расположился аккуратно собранный позвоночник и череп, судя по размерам, принадлежавший кому-то очень высокому.
Быстро сняв куртку, Терис повыше натянула потрепанные перчатки и схватилась за первую попавшуюся кость, свежую настолько, что еще вчера на ней могло расти мясо. И вся эта конструкция могла ходить, пить и распускать руки...
– Это Харберт? – не сдержалась Терис, когда первая кость, сверкнув белизной, легла рядом с позвоночником.
– А тебя это смущает?
Полукровка помедлила, прислушиваясь к ощущениям, и пожала плечами.
– Так от него будет больше пользы, наверное.
– Вот и я так подумал. Тем более, полный набор костей, когда еще такое попадется... – Спикер коротко взглянул на нее и ответил на еще не успевший
обрести форму даже в мыслях вопрос, – Нет, Корнелия мы похоронили, как положено.
Терис кивнула, не найдясь с ответом и чувствуя некоторую вину из-за того, что подобная мысль вообще у нее появилась. Проклятые подозрения, не умершие ни после заверений Винсента, ни после смерти Харберта...
Кости ступни, мелкие и гладкие, снова напомнили об обкатанных морским прибоем камешках, и мысли сосредоточились на сборке скелета. Ступня, фаланги пальцев... Первый, второй, хранящий след старого перелома третий, четвертый...
– Спикер, я, кажется, мизинец потеряла, – Терис подняла виноватый взгляд, до этого безуспешно перебрав сложенные рядом кости.
– Его и не было, – Лашанс не изменился в лице, но где-то в глубине глаз промелькнуло напряжение, вызванное не слишком приятными раздумьями.
– Черная Рука?.. – вырвалось у Терис, но само название правящего совета вызвало страх, от которого по спине побежали мурашки, – Извините, если спрашиваю лишнее.
– Молодец, быстро догадалась, – Спикера ее слова не разозлили, и он продолжил склеивать разрубленное ударом меча ребро, – Видимо, он не сразу принял их условия.
– То есть он не хотел работать на них и шпионить за нами? – Терис замерла с кистью в руках, и до этого крепко спавшее чувство вины проснулось и заскреблось кошкой.
– Не хотел. Но не стоит списывать это на душевное благородство, он просто боялся попасться мне. Может, мне стоило тоже ему что-нибудь отрубить, чтобы боялся сильнее, – вслед за ребром сложилась воедино ключица, и Спикер протянул ее Терис, – Но давай о чем-то более приятном.
– Отчет о вчерашнем?..
– Ты ведь с этим пришла.
– Еще Телендрил просила еду передать, раз вы не придете.
– Твой отчет и сборку Харберта совместить проще. Можешь начинать.
Терис вздохнула, чувствуя, как тщательно продуманная речь начинает распадаться на разрозненные кривые фразы.
– В прошлом на заданиях я уже совершала ошибки, и в этот раз решила, что нужен запасной план. Харберт бросил пить, и мог отказаться от предложенного вина, что он и сделал... – полукровка тщательно покрывала эмалью намертво склеенное ребро, стараясь сосредоточиться на своем занятии и не чувствовать, как начинают гореть уши, – Поэтому я приняла меры заранее. Чай не вызвал у него подозрений, он...не стал отказываться. И вы оставили мне деньги, я так и поняла, что это на...запасной вариант.
– Ты все правильно поняла, – Лашанс спокойно кивнул, но что-то в его взгляде заставило Терис насторожиться, – Но, видимо, раздел ядов ты запомнила не очень хорошо, как и свойства хмеля обыкновенного. Безобидное обезболивающее, продающееся в каждой аптеке, оказывает на ослабленный алкоголем организм совершенно иное воздействие. Вызывает галлюцинации, поведение у человека меняется в соответствующую сторону.
Терис опустила голову, прижимая горящие уши, и дальнейшие старательно продуманные объяснения спутались окончательно. Память между тем услужливо выдала свойства хмеля, коих насчитывалось немало, и среди которых числилось также помутнение рассудка.
– Спикер, мне жаль...я правда забыла.
– Ничего страшного, яды ты повторишь. А что до избранного тобою средства, это отчасти моя вина. После твоего отчета я должен был предположить, в каком русле пойдут твои мысли, и уточнить детали.
Полукровка стиснула зубы, предаваясь ожесточенной внутренней борьбе с собой. Сказать, что отчет со всеми его деталями и стилистикой "Аргонианской девы" писала Альга, значит признаться в собственном вранье и вдобавок выставить не в лучшем свете данмерку. Едва ли ее ждет за подобное выговор, но все же рисковать не стоило, хотя крик о своей невиновности в таком непотребстве так и рвался наружу.
Тем временем на столе осталось заметно меньше костей, и Спикер, сложив кисти в банку, стащил перчатки и направился к расположенному в конце лаборатории рукомойнику.
– Завтра закончу, идём.
Терис поспешно докрасила берцовую кость и осторожно положила ее рядом с большей частью скелета. Пустые глазницы Харберта смотрели так же равнодушно, как и у других скелетов, и чувство вины больше не просыпалось, только продолжали гореть со стыда уши.
– Спикер, простите, что так вышло, – сняв перепачканные в эмали перчатки, убийца подставила руки под холодную воду, – Я хотела, чтобы наверняка...
– Не стоит, в итоге все вышло очень убедительно. Харберт действительно вышел из себя, Банус Алор под впечатлением, Харберт больше не помешает, в убежище будет свой скелет. Очива давно просила, так что считай, что ты всем сделала подарок, – Спикер протянул ей полотенце и направился к выходу, – Идем, у меня есть для тебя работа.
Несмотря на спокойный и даже потеплевший тон начальства, ноги у Терис стали ватными, а где-то в душе поселилось предчувствие очередного подвоха, на которые ее судьба никогда не скупилась. Тем не менее, после затянувшегося мытья и без того чистых рук пришлось вытащить из-под лавки сумку и побрести в освещенный огнем жаровни кабинет.
– Садись, контракт на столе рядом с креслом, – донеслось со стороны письменного стола, когда Терис переступила порог.
Запечатанный в конверт контракт желтел на небольшом столе, стоявшем между
кресел у колонны, и пугал своей толщиной. Опасливо косясь на него, Терис медленно выложила из сумки старательно упакованную Телендрил еду, старательно расставила рядком и, когда переставлять больше было нечего, села в кресло и надломила печать.
Шесть сложенных вчетверо листов бумаги упали на колени, и взгляд побежал по идеально ровным строчкам.
"...пятеро гостей по условиям игры должны провести пять дней в запертом поместье в лесу недалеко от Скинграда...", "...под видом шестого гостя завоевать доверие...", "убивать по одному...", "не быть раскрытым до самого конца...", "...по возможности стравить друг с другом...", "...не брать оружия..."
– Он ненормальный... – выдохнула Терис, когда список условий подошел к концу.
– Он очень хочет отомстить, не более того, – Спикер спокойно раскладывал на столе бумаги, и пара скомканных листов отправилась в жаровню, где тут же вспыхнула ярким пламенем и рассыпалась искрами.
Убийца стиснула зубы и заставила себя дрожащими пальцами развернуть остальные листы, исписанных уже почерком заказчика.
"Матильда Петит, бретонка, 60 лет, незамужняя...дворянка...гордится происхождением, высокомерна, заносчива, корыстна, религиозна..."
"Невилль...редгард, 67 лет, легионер в отставке...подозрителен, имеет опыт...35 лет в Легионе...физически силен".
"Примо Антониус, дворянин, единственный сын судьи... имперец, 23 года, богат и избалован жизнью в роскоши, владеет оружием..."
"Довеси Дран, данмерка, 30 лет...корыстна, лишена моральных устоев..." – здесь ровный почерк заказчика сбился, – "последняя шлюха..."
"Нельс Порочный, норд, 37 лет...много пьет, имеет проблемы с законом...склонен к агрессии, физически силен"...
– И мне их всех убивать?.. – адресованный не то Спикеру, не то самой себе, вопрос прозвучал настолько жалобно, что Терис стало неловко. Ответственное и сложное задание, о котором она мечтала, требующее много усилий...и все бы хорошо, если бы не требование втереться в доверие и притвориться одной из них.
– Всех. Уверен, у тебя это прекрасно получится, – предельная искренность в голосе Лашанса вызвала желание приложиться затылком к колонне, но от этого движения надежно хранила высокая спинка кресла, и Терис ограничилась тихим воем.
– И кем я там буду?..
– У тебя богатая фантазия, придумаешь. Главное выглядеть прилично и не вызывать подозрений. Никаких синяков, царапин, сломанных ногтей и того, что у тебя обычно на голове.
– И платье?.. – Терис подняла взгляд, и ее тон выдал всю глубину накрывшей ее безысходности.
– Само собой, – Спикер так же невозмутимо кивнул, – Но только не малиновое. Девица легкого поведения там уже есть, вторая ни к чему. Не стоит превращать дом клиента в бордель.
Платье, придумать себе историю, которая оправдает мозоли на руках и многочисленные шрамы, некоторые из которых неизбежно будут заметны. Полбеды, можно справиться. Тяжелое детство, пьющий отец, избивавший ее, работа... Но вот присутствие среди гостей бывшего легионера рушило все надежды не вызвать подозрений.
– Туда бы Мари... – прозвучала вслух пришедшая в голову мысль, когда вспомнилась идеально гладкая кожа белокурой бретонки, старательно выводившей каждый шрам и царапину, – Она красивая, может нравиться людям...
– Ты тоже не страшная. Мари, как и Очива с Тейнавой, отличная убийца, но именно это и написано у них на лбу. А ты маленькая, худая, умеешь делать несчастные глаза, на тебя подумают в последнюю очередь.
– Убью легионера первым... – негнущимися пальцами Терис вложила листки обратно в конверт и поднялась с кресла, – Я, наверное, пойду...
– По сугробам на ночь глядя?
– А можно остаться?
– Если не торопишься к остальным.
Убежище, братья и сестры... И подозрения, до сих пор витавшие в стенах убежища. Туда не тянуло, да и Телендрил, кажется, решила, что она уходит надолго, судя по длинному прощанию и многочисленным пожеланиям. Сугробы по пояс, холод и кустарник с цепкими колючками совершенно не манили, и после кратких раздумий Терис тихо села на прежнее место.
– Держи, – в руки легло что-то холодное и легкое, блеснувшее зеленоватым огоньком в свете полыхающих углей жаровни.
Гребень, небольшой, с тремя длинными зубцами, в навершиях которых сверкали три крупных гладких камня глубокого темно-зеленого цвета. Или ампул из толстого зеленого стекла, если приглядеться. И желобки на заостренных зубцах намекали, что это не только украшение, но и прекрасное орудие убийства.
– Считай это подарком. На твоем задании тоже пригодится,брать с собой оружие нельзя.
