Текст книги "Astia vala femundis (СИ)"
Автор книги: Soul-keeper
сообщить о нарушении
Текущая страница: 55 (всего у книги 58 страниц)
– Я пойду в подвал, поупражняюсь с мечом, – мрачно изрек он, вставая с кресла.
– Уже вечер за окном, – возразила Мариан.
– Я знаю, – сквозь зубы ответил эльф и упрямо пошел к лестнице.
Хоук не стала протестовать. В последнее время она вообще старалась не спорить с ним так, как раньше. Будто напряжение, которое он испытывал, передавалось и ей.
Фенрис услышал ее шаги, удаляющиеся вверх по лестнице.
Оно и к лучшему, подумал он, спускаясь вниз. Не хотелось, чтобы Хоук видела его в таком разбитом состоянии. С лихвой хватало того, что она знала, как ему плохо. Причины происходящего еще предстояло выяснить.
Пару лет назад Мариан соорудила в подвале нечто вроде небольшой тренировочной комнаты с двумя чучелами. Иногда эльф приходил сюда, когда Хоук засыпала. За те несколько недель, с тех пор, как они вернулись в Киркволл, он бывал здесь едва ли не каждую ночь. Просто не мог уснуть и приходил вниз, хватаясь за первое попавшееся оружие. Холодная сталь придавала уверенности.
Эльф провел серию из выпадов, отрабатывая каждый с закрытыми глазами. Перед ним проносились события последних дней: странная вылазка на Рваный берег, разговор с Калленом, похищение младшего Хоука.
Фенрису не нравилось ощущение собственной беспомощности, но именно так он себя и чувствовал. Бесполезным.
Он обрывал чужие жизни, используя меч и собственные руки, но то же самое была в состоянии сделать и Авелин! Она могла помочь, но не находилась рядом с Хоук круглые сутки. А Фенрис хотел быть рядом, чтобы суметь защитить, ведь он нутром чуял угрозу.
Она повисла в воздухе над городом. Словно предрассветный туман, распространилась по рынкам и переулкам, читалась в глазах людей и животных.
В Киркволле затаилось нечто плохое. Особенно острое беспокойство эльф испытывал в Казематах. Он пытался выяснить причину и даже приходил туда в одиночку, но Храмовники не пустили его в то крыло, где располагались комнаты Мередит и Орсино. Без Защитницы Киркволла, Фенрис был для них неугоден.
Закончив разминку, эльф сел на небольшую скамеечку, привалился спиной к стене и закрыл глаза.
– Что со мной происходит? – спросил он вслух, не рассчитывая, что кто-нибудь ответит на его вопрос.
В доме было тихо. Орана и гномы давно улеглись, Хоук сидела в спальне на втором этаже, эльф вряд ли бы услышал ее из подвала. Мабари наверняка лежал возле ее кровати, поближе к теплу от камина.
В погребе за стенкой тихо скреблись мыши. Фенрис улыбнулся уголком губ, припоминая, как Бодан причитал на ловушки, купленные у торговца по скидке. Гном жаловался, что они не работают, а мыши и дальше прогрызают мешки с зерном.
Раздался глухой щелчок, а затем еще один. Он сменился негромким треском, словно кто-то ломал сухие сучья, прямо здесь, за стеной. Эльф открыл глаза и прислушался. Неужели пара мышей все-таки попалась?
Он встал и тихонько проследовал в коридор. За дверью погреба снова стало тихо, Фенрис мягко толкнул её и вошел внутрь. Пространство, освещаемое горящим позади факелом, не позволяло увидеть дальше, чем на полтора метра. Погреб с бочками и мешками зерна уходил далеко вниз.
У эльфа вдруг ни с того ни с сего перехватило дух. Померещилось, что во тьме перед глазами скрывалось нечто зловещее. Он вспомнил спуск в подвалы поместья Данариуса и тут же обозвал себя идиотом.
Ты всего лишь собирался проверить на месте ли мышеловки, сказал он сам себе и снял со стены факел.
Внутри погреба было холодно и сухо. Эльф не знал, что за странное любопытство потянуло его вниз, но все же сделал несколько неуверенных шагов.
Треск раздался снова, на этот раз совсем близко. Фенрис вздрогнул и повернулся на звук. Перед ним высились сложенные друг на друга мешки с пшеницей. Часть из них была вскрыта и туго завязана бечевкой: Бодан постарался сделать узел потуже. Рядом лежало ведро и несколько больших ковшей. Фенрис прошел дальше. Возможно, гном спрятал ловушки в труднодоступных местах?
Где-то в глубине подвала послышался глухой стук. Что-то огромное ворочалось под землей, упрямо прокладывая себе дорогу наверх. Ступнями ног Фенрис почувствовал легкие толчки и производимую ими вибрацию. Из-за тишины в собственном теле, ухо улавливало посторонние звуки с утроенной силой. Организм словно стремился восполнить исчезнувший шум хоть чем-нибудь.
Спустя минуту эльф понял, что слышит вовсе не толчки – так в груди бьется его сердце.
Может, это и было причиной? Он слышал сам себя?
Глухие щелчки снова раздались один за другим несколько раз.
Фенрис посветил факелом, оглядываясь по сторонам, и вдруг обратил внимание на разбросанные по всему полу мышеловки. Спина вмиг покрылась мурашками, – они были нетронуты.
На мгновение эльф растерялся. Пропала даже хваленая реакция, ноги предательски приросли к полу. Он чувствовал, как раздуваются его ноздри, слышал собственное бурное дыхание и бешено колотящееся сердце. Слабый свет, отбрасываемый тусклым факелом, освещал лишь часть погреба с нетронутыми мышеловками, все остальное утопало в кромешной мгле. Фенрису казалось, что он проснулся посреди кошмарного, липкого сна и не мог отдышаться от ужаса. Только происходящее не было сном. Нечто странное происходило на самом деле.
Эльф услышал голос. Звук раздался неожиданно и резко, он разорвал царившую в погребе тишину, раскатистым «А-а», как будто несколько человек ахнули хором, а затем перешел в глухой свист. Чье-то сиплое дыхание заполнило комнату. Фенрис не мог пошевелиться и чувствовал себя абсолютно беззащитным.
Без лириума ему не справиться ни с каким демоном.
Факел выпал из рук и, ударившись об пол, погас.
Неестественный звук, его не должно быть здесь, от него кровь стынет в жилах!
Кругом было темно – свет остался позади, возле лестницы, ведущей на первый этаж. Фенрис отступил: с трудом, но ему удалось.
Тяжелое сиплое дыхание прервалось. Страх сковал снова: кто-то услышал его шаги и затаился перед прыжком!
Горло сдавило, словно эльфа только что пытались душить. Спазмами накатывал кашель, он пытался подавить его, чтобы не издавать ни малейшего звука. Жесткий стук сердца по-прежнему отдавался где-то между ушами. Фенрис подумал, что медленно, но верно сходит с ума. Конечности оживали, словно оттаивая. Едва почувствовав холодный пол под ногами, он развернулся и бросился из подвала бегом, захлопывая за собой все двери. Только в холле ему удалось выровнять дыхание и перевести дух.
Что это было, каффар!?
Эльф оперся на стену и сглотнул застрявший в горле ком. Хоук не говорила, что держит в подвале нечто… демоническое? Описание того, что Фенрис услышал, пришло в голову только сейчас. Не просто неестественное, оно действительно было по ту сторону, но при этом совсем рядом! Словно раздумывало, заговорить ли с эльфом или нет?
Кажется, он не дал возможности завести с собой знакомство.
Взгляд рассеянно блуждал по комнате, будто что-то выискивая. Наконец, эльф заметил конверт, лежавший на коврике перед входом.
Письмо? В такое время? От кого?
Эльф наклонился, чтобы подобрать его, но едва пальцы коснулись шершавой поверхности бумаги, странный звук из подвала раздался снова. Он слышался далеко, но Фенрис все равно отдернул руку, отшатнулся в сторону и замер.
Письмо все так же лежало на коврике, в доме по-прежнему было тихо.
Дыхание вновь участилось, эльф попытался успокоиться, но предчувствие не давало ему сделать это.
Вдохни глубоко, возьми себя в руки и подними уже этот проклятый конверт, приказал он себе.
Мир снова обрел прежние границы. Треск поленьев в камине, крики ночной птицы на улице, мебель в холле, запахи еды и каких-то трав, даже завывания ветра за окном. Все снова стало правильным.
Фенрис прошел в гостиную и расположился в кресле, возле камина. Повертев странное послание в руках, он попробовал предположить, в какой момент письмо попало на порог дома. Хоук проводила гостей несколько часов назад, они не могли не обратить внимание на коврик перед дверью. Эльф спускался в подвал чуть позже. Его взгляд скользнул по входной двери, если бы что-то лежало на пороге, он мгновенно бы это заметил.
Значит, загадочный конверт принесли позже? Но как? Под дверью не было щели, Бодан запирал ее на засов, а Хоук, порой даже накладывала отводящие заклинания. Правда в последнее время перестала, вняв увещеваниям гнома о том, что Храмовники, ведущие дозор за ее поместьем, могут расценить этот жест неправильно.
Кто положил письмо на порог?
Бумага казалась ему ледяной. На конверте не было ни единой надписи или печати. Обычно гонцы проставляли отметки, чтобы не потерять письмо при далеких отправлениях. Были печати для быстрой доставки, за которую приходилось платить хорошие деньги. Следует ли из этого, что письмо доставили не издалека?
Фенрис осторожно надорвал бумагу по самому краю и извлек на свет сложенный пополам лист бумаги. От нее исходил неприятный запах серы и чего-то еще, эльф не мог разобрать. Вслед за этим из конверта на колени упал лист поменьше. Фенрис разглядел корявые мелкие буквы: текст словно был написан ребенком. Разобравшись с закорючками и определив наречие Вольной марки, эльф погрузился в чтение.
Когда-нибудь, мы найдем разумное объяснение всему, что с нами происходило.
А пока, я передаю тебе это письмо. Мама хранила его в шкатулке. Одна из нескольких вещей, которые мне удалось забрать после ее внезапной смерти. Я ношу её медальон, но в конверте еще один. Кому он принадлежит, ты, наверное, узнаешь из письма.
Спасибо за твой рассказ, Лито.
Варанья.
Фенрис заглянул в конверт и вынул из него тонкую серебряную цепочку с кулоном в виде дракона. Ящер сложил крылья, вдоль тела и словно спал.
Из-за туч показалась луна, странный амулет сверкнул в её призрачном сиянии.
Эльф опомнился и перевел взгляд на сложенный вдвое лист. Бумага махрилась по краям, ее часто складывали а, судя по желтоватому цвету, довольно долго хранили. Текст был выведен аккуратным, почти каллиграфическим почерком. Одинаковые витиеватые начертания заглавных букв, равные отступы с каждого абзаца, общий наклон, – все говорило о том, что письмо принадлежало какому-то знатному человеку. Ну или хотя бы тому, кто был достаточно хорошо образован, чтобы писать таким образом.
Текст на аркануме дался эльфу не сразу. Это был почти такой же язык, как и тевин, однако гораздо старше последнего. Отличия в написании слов местами резали глаз.
Я всегда любил письма. И писал бы их тебе каждый день, но не выдавалась такая возможность. Надеюсь, никто из них не узнает, что ты умеешь читать и обучена грамоте. Моя маленькая Аэлла. Ты пришла в мое сердце подобно вихрю.
Мне все чаще кажется, что справедливость в мире заканчивается тогда, когда мы влюбляемся. Это делает нас слепыми. Мы становимся единственными, кому больно и нечем защититься...
А я ведь по-прежнему влюблен в тебя, как в первый раз. У нас родилось двое детей, я счастлив смотреть на их лица, ведь в каждом из них я вижу отражения нас самих.
Какими родителями мы могли бы стать? Я не знаю ответа на этот вопрос, любовь моя. Мне ведомо лишь то, что за любой выбор надо платить.
Простишь ли ты мне, Аэлла, что я покидаю тебя?
Я вижу наших детей каждую ночь. Они зовут меня, особенно Варанья. Хотя малышка еще не умеет говорить, в моих снах она уже обращается ко мне по имени. Береги ее, Аэлла. Пусть она вырастет такой же прекрасной, как и ты.
Лито всегда упрямился, помнишь, как трудно было заставить его держать ложку как полагается? Мальчик вырастет сильным и счастливым, я это чувствую.
Мне было так хорошо вместе с вами. Эти счастливые четыре года я запомню на всю свою жизнь!
Но за любой выбор надо платить.
Если бы я только мог увидеть, как выросли мои дети, если бы знал, что тревожит их умы и смотрел бы на твое лицо каждый день…
Я хотел отдать им свою жизнь, но мой выбор решил исход раньше.
Простите меня.
Строчка обрывалась в самом конце листа. Фенрис перевернул письмо и долго смотрел на девственно чистую, желтоватую поверхность бумаги.
– Кто ты такой? – шепотом спросил он.
Амулет с драконом приятно согревал ладонь, Фенрис перевел взгляд на пламя в камине и попытался представить, как долго их мать хранила это письмо, никому не показывая.
Эльф очень смутно помнил раннее детство. В тексте говорилось о конкретном временном отрезке, значит, что Фенрису в тот момент должно было исполниться четыре года, а Варанье лишь считанные месяцы!
Мать никогда не упоминала об отце, но они и сами не спрашивали! В бараках, где жила их семья, всегда было много сирот, детей воспитывали сообща, держась небольшими группами. Мать Фенриса и Вараньи присматривала за чужими малышами и за теми, у кого совсем не было родных. Только так они могли выжить.
С трудом представлялось, что у них мог быть отец. Но должны же они как-то появиться на свет? От кого Фенрис и Варанья получили способности к магии? Всегда ли мать была рабыней Данариуса? В своем дневнике магистр упоминал о том, что не смог найти сведений об их отце, при переезде на Сегерон пострадали кое-какие архивы с данными.
Возможно ли, что отец бросил их как раз в этот момент? Фенрис не помнил другого дома, кроме острова. Его первые воспоминания начинались именно там, с жаркого песка и теплого моря. Было ли что-то еще?
Эльф закрыл глаза и попытался восстановить фрагменты из детства. На ум ничего не приходило.
Мог ли он провести первые четыре года своей жизни в других условиях? Спросить обо всем этом представлялось возможным лишь у Вараньи.
Эльф пересел за стол и положил перед собой чистый лист бумаги. Затем окунул перо в чернильницу и замер, задумавшись.
Варанья не могла знать содержимого письма, оно было написано на аркануме, а её обучили грамоте на наречии Вольной марки.
Эльф еще раз пробежался по строчкам. Значения кое-каких слов он подставил по наитию. Но смысл в целом был ясен. Вздохнув, он сперва изложил содержание письма, и лишь затем приступил к вопросам, которые собирался задать.
К тому времени как он закончил, уже начало светать. Над городом снова зависли мрачные дождевые облака. В поместье было тепло и сухо, Фенрис поежился, представляя, как промозгло и сыро могло быть на улице.
Он сложил полученное письмо обратно в конверт и спрятал в столе, вместе с кулоном. На новом проставил печать быстрой доставки и отложил Бодану в сумку. Гном занимался отправкой писем два раза в неделю.
Поднимаясь в спальню, Фенрис не переставал думать о том, каким образом это послание появилось в доме. Словно из пустоты…
О случае в погребе и странном голосе, звучащем совсем рядом, он постарался забыть.
Эльф улегся в кровать, крепко обнял спящую Мариан и закутал их в одеяло. Ощутив тепло ее тела, он постепенно успокоился, из головы выветрились все тяжелые мысли…
Сон поглотил его незаметно.
Проснулся Фенрис лишь после того, как Хоук уселась на кровать и принялась его расталкивать. Он с трудом сообразил, что она говорила. В голове было тяжело, словно они вчера крепко пили. Мышцы натужно ныли, в горле все пересохло. События вчерашней ночи медленно выплывали из памяти. Письмо, амулет и странный голос в погребе…
– Собирайся, я назначила встречу с Эльтиной, – бодро продолжила Хоук, складывая на кровать все его вещи.
– С Владычицей Церкви? – удивленно переспросил Фенрис. – Ты не могла бы подать мне воды?
– С утра заходил Себастьян. Рассказал, что группу детишек из Круга водят к ним по выходным, обучают грамоте или читают Песнь Света… Я хотела бы поговорить с Владычицей, чтобы их смогли эвакуировать из Казематов в более… безопасное место в случае стычек.
– Кто-то уже подрался? – Фенрис отпил из стакана и с наслаждением выдохнул.
– Нет, и я надеюсь, этого не случится, но Орсино снова прислал мне весточку.
– Ему с утра нечем заняться?
– Похоже на то… Короче, я договорилась, что сегодня мы будем сопровождать этих детей в Церковь. Собирайся быстрее, ты так долго спал, что остался без завтрака! Я съела твою порцию, – Мариан поцеловала его в висок и быстро умчалась из спальни.
Чем веселее и бодрее выглядела Хоук, тем сильнее Фенрису казалось, что с ним что-то не так.
Она шла, гордо вскинув голову и довольно улыбаясь – эльф плелся позади, оглядываясь по сторонам и разминая затекшие мышцы шеи. Никогда еще он не чувствовал себя настолько разбитым. Вчерашней ночью с ним произошла странная перемена. Если вдуматься, все началось именно в подвале поместья, после тренировки. Может он слишком перестарался и заболел? Вдруг с исчезновением лириума он потерял былую невосприимчивость к заразе и теперь его свалит с ног любая простуда?
– Ку-ку, а Фенрис дома? – Хоук засмеялась. – Ты снова уходишь в себя! – Поравнявшись с ним, она легонько толкнула эльфа плечом.
– Вчера вечером не приходило письма? – без предисловий поинтересовался он.
– Нет, Бодан бы сообщил.
– Когда ты проводила ребят, ничего не лежало перед дверью?
– С чего ты взял? – Хоук удивленно вскинула брови. – Ждешь от кого-то послание? – она любопытно сощурилась.
Фенрис неопределенно помотал головой.
Они приближались к переправе в Казематы. Уже хорошо знакомое ему чувство тревоги снова разрасталось в груди. В лодке посреди пролива Фенриса едва не вырвало за борт. Хорошо, что Мариан не заметила, болтая о чем-то с лодочником.
Поднявшись по ступеням широкой лестницы, они прошли через тяжелые кованые ворота в обрамлении барельефной арки с изображениями рабов и оказались на площади.
У Фенриса снова закружилась голова, и он беспомощно огляделся по сторонам, надеясь найти хоть какое-нибудь укрытие, где мог бы перевести дух. Хоук умчалась вперед, встречать группу детей, которых в тот момент выводили из здания строго по одному. Каждого, даже самого маленького, придирчиво досматривали Храмовники.
Эльф встал возле столба. Кругом не было ни души, даже торговцы снялись с насиженных мест, не рискуя располагать свои лавочки у Рыцаря-командора под носом.
Фенрис блуждал взглядом по разношерстной толпе детей, разглядывал мрачноватые скульптуры и фрески на стенах, поражаясь, с какой легкостью тевинтерские архитекторы смогли придать этому месту атмосферу невыносимой безысходности и одиночества.
У ворот показалась одинокая женщина в белом платье, эльф скользнул по ней взглядом, не обратив особого внимания, и продолжил смотреть по сторонам дальше. Хоук вернулась, поинтересовавшись, не хочет ли он поесть. Фенрис отрицательно помотал головой.
– Учти, в Церкви нас не накормят, а возможность перекусить потом выпадет нескоро! – Мариан выжидательно замолчала.
– Видишь вон ту женщину? – эльф указал рукой в сторону ворот. – У нее странный наряд. Она что, приехала откуда-нибудь издалека? – Фенрис рассмотрел таинственную незнакомку получше. Ее платье действительно отличалось от тех, что носили в Киркволле. Странный фасон и не менее необычные украшения.
– Во-первых, пальцем не показывают, а во-вторых, никого я там не вижу. Толпа магов возвращается в Башню, но там нет… – Кто-то нетерпеливо окликнул ее, и Мариан прервалась на полуслове. – Иду! – Она коснулась руки Фенриса и снова устремилась к группе детей.
Эльф замер, как вкопанный. Толпа магов действительно проходила мимо, но не бросала на саму женщину ни единого взгляда! Никто не врезался, они просто обошли ее стороной, словно обыкновенное препятствие. Тем временем, она остановилась, сцепила руки на груди и беспокойно огляделась. Может быть, кого-то искала? Фенрис набрался смелости и хотел пойти спросить, что ей нужно, но Хоук с группой детей и двумя Младшими Чародеями уже приближались к нему.
– Знакомься, Дэвид и Карл, будут нам помогать с этими… – не успела Мариан договорить, как звонкий детский галдеж поглотил ее слова.
– Всем успокоиться, это не увеселительная прогулка! Возможность получать образование – привилегия, которой достойны лишь немногие! – назидательно изрек один из Младших Чародеев. Взрыв хохота заставил его недобро нахмуриться.
Когда Фенрис снова посмотрел в сторону ворот – женщины там уже не было. Он стал озираться по сторонам, но кроме их компании на площади было лишь несколько отрядов Храмовников.
Куда она подевалась?
Отплывая от берега в небольшой лодке, эльф разглядывал широкую лестницу не переставая, но на ней так никого и не показалось.
– Ты тоже её видел? – за громкими выкриками ребят, Фенрис не сразу различил тихий голос маленькой девочки. Она села рядом с ним, задумчиво скрестив руки на груди. Рукава мантии были слишком длинные и забавно свисали по бокам.
– Кого видел? – спросил эльф, обратив внимание на свою маленькую собеседницу. Ей было около двенадцати лет. Веснушчатое лицо, вьющиеся волосы, заплетенные в две косички.
– Женщину в белом платье.
От последних слов его ни с того ни с сего пробрал озноб.
– Её никто, кроме нас не видит, – продолжила девочка.
– Кроме вас?
– Это дух. Простые смертные не интересуются и не обратят внимания, даже если будут приглядываться. А я вижу духов и говорю с ними. – Девочка гордо вскинула нос. – Ты тоже, молодец. – Она похлопала его по плечу. Длинный рукав повис в воздухе и начал плавно покачиваться. В проливе было сильное течение, заполненная детьми лодка быстро приближалась к противоположному берегу.
– Фенрис нашел себе подружку? – ехидно спросила Хоук, перегнувшись через сидение впереди.
– Привет! – девочка закатала рукав мантии и протянула Мариан свою ладонь.
– И тебе привет, ребенок! Как звать? – весело поинтересовалась Хоук.
– Нара.
– Какое красивое имя.
– А ты кто? – девочка повернулась к эльфу.
– Он Фенрис, а я Мариан.
– Тебя знаю, ты наша Защитница. А вот его вижу в первый раз. – Нара попыталась улыбнуться, но вышло странно. Кривая ухмылка словно разрезала ее рот надвое. – Ты странный, как и я.
– Почему это он странный? – снова вклинилась Хоук. – Из-за этих клейм?
– Кого? – девочка недоуменно уставилась на Мариан.
– Татуировки. У него на теле.
– В них много лириума. – Нара бросила взгляд на руки эльфа. – А еще он видит мертвецов.
Хоук недоуменно уставилась на девочку. Фенрис тоже замолчал, наблюдая за развитием диалога.
– Мертвецов. – Повторила Мариан. – Ты имеешь в виду духов?
– Да. Немногие видят их. А он видит. Они говорили с ним. Один даже попытался поздороваться!
– Поздороваться? – Хоук перевела взгляд на эльфа.
– У тебя болит шея, правда? – Нара подняла рукав мантии и провела рукой по открытому участку кожи эльфа. Место вдруг стало нестерпимо горячим, словно к нему приложили раскаленную кочергу. Фенрис непроизвольно одернулся.
– Духи так делают, но не все. Они не умеют к нам обращаться с той стороны, и мы не умеем. Глупо искать связи с ними, надо учиться. – Девочка снова сложила руки на груди. – Мама сказала, что на мне была печать демона, когда я родилась. Он коснулся меня еще в колыбели, и я стала говорить с ним, как научилась складывать слоги в слова.
– И кто же тогда коснулся Фенриса? – Хоук посерьезнела.
– Не знаю. Какой-то мелкий дух. Ничего серьезного. Проник в наш мир и блуждает потерянный. Может кто-то вызывал демонов неподалеку? Вы не знаете? – Нара повернулась к Мариан.
– Не знаю. – Хоук нахмурила брови. – Ты почему мне не сказал? – сквозь зубы процедила она, обращаясь к эльфу.
– О том, что со мной общался дух? Ты хоть представляешь, насколько нелепо это прозвучало бы из моих уст? – Фенрис внезапно разозлился, а боль в шее разыгралась с новой силой. После прикосновения девочки она начала ныть, сосредоточившись в одной точке, и страшно донимала.
– Да, но я бы послушала тебя, потому что понимаю, о чем речь!
– Монна Хоук, мы почти прибыли, – окликнул их лодочник, прервав разговор. За гомоном детей его было почти не слышно.
– Потом об этом поговорим, – насупившись, подытожила Мариан.
Путь к Церкви они преодолели в молчании. Хоук приглядывала за детьми, Фенрис замыкал хвост колонны. Он все время растирал шею, и старался держать странную девочку по имени Нара в поле зрения. Ему захотелось спросить ее... о лириуме и о духах.
Эльтина тепло поприветствовала детей и передала их на попечение трем Сестрам. Учебные залы располагались в правом крыле, но Владычица Церкви повела Хоук и Фенриса в свой кабинет.
– Ты добра к ним дитя мое, – Эльтина улыбнулась, и Фенрис заметил мелкие морщинки в уголках ее глаз. – Не дай погаснуть этой доброте. В наши времена настоящих и искренних чувств осталось слишком мало.
– Вы прочли мое письмо? – спросила Мариан.
– Конечно. И я даю на то свое согласие
– Очень рада это слышать.
Эльтина встала из кресла и повернулась к ним спиной, разглядывая статуэтку Андрасте на небольшом пьедестале среди свечей.
– Хорошо, что вы занимаетесь с этими детьми. Эту энергию нужно куда-то направить. Нельзя принимать свой дар, находясь в четырех стенах и ничего не ведая о мире за его пределами. – Хоук прервалась. – Не подумайте, что я считаю, будто Круг это тюрьма… Я просто надеялась, что если с этими детьми будут обходиться, как и с любыми другими, из них вырастет что-то большее, нежели чем озлобленные и затравленные личности, которые не имеют гармонии с обществом.
– Твоими стараниями и Андерс выучил бы Песнь Света, – в комнату вошел Себастьян. Экс-принц учтиво поклонился Эльтине и пожал руку Фенрису.
– Его только жизнь научит. Если даст хорошего пинка под зад, – хмуро ответила Мариан.
– Церковь – не суровый отец с плёткой в руках. Она добрая мать, которая понимает, что дети учатся лучше всего, когда учение идёт само собой. – Эльтина пропустила диалог об Андерсе мимо ушей.
– Если бы все думали также, – с грустью в голосе ответила Хоук. – Владычица, как мне быть? Аристократы хотят свергнуть Мередит, Храмовники убивают простых граждан в Нижнем городе…
– У вас есть доказательства? – серьезно спросила Эльтина.
– Только то, что я видела. Оставшиеся в живых могут свидетельствовать о том, что их притесняли по принципу сочувствия беглым отступникам.
– Если поддерживать порядок таким образом, им некого будет защищать, – мрачно добавил Фенрис.
– Беглецов из Круга не вернуть ценой убийства простых граждан, – согласился Себастьян.
– Вы надеетесь, что детям и жителям будет безопаснее здесь? – Эльтина развернулась к ним лицом и нервно поджала губы.
– Церковь была пристанищем для людей с незапамятных времен. – Не раздумывая ответила Хоук.
– Кое-кто не поверил бы в то, что это говорит маг. – Себастьян широко улыбнулся.
– А кое-кто решил не ехать в Старкхэвен и остаться здесь! – Хоук улыбнулась в ответ. – Вы преданы своему делу, и люди охотнее всего пойдут за вами, чем за кучкой фанатиков, Владычица.
– Сумасшедших хватает с обеих сторон. – Фенрис нетерпеливо забарабанил по столу пальцами.
– Я просто хочу помочь тем, кто не в состоянии себя защитить, – Мариан задержалась взглядом на шее эльфа. Тот убрал руку, заметив, что постоянно потирает место, которого коснулась маленькая девочка.
– Это очень добрые намерения, дитя мое. Будь осторожна.
– Но большая опасность угрожает Вам, Владычица! – Себастьян недовольно покачал головой. – Почему вы не приняли предложение сестры Соловей и не отправились в Орлей?
– Себастьян, – Эльтина снисходительно покачала головой. – Хоук сказала правильные слова. Церковь была, есть и будет пристанищем для тех, кто не в состоянии себя защитить. Я останусь здесь до тех пор, пока приходят люди. – Она на секунду смолкла. – А теперь, прошу меня простить, слишком много важных дел! – Эльтина поклонилась и вышла из кабинета.
Хоук продолжила болтать с Себастьяном, Фенрису же отчего-то не сиделось на месте, и он решил прогуляться.
В тишине Церковного зала стало чуточку легче. Запах благовоний успокаивал нервы, шепот молящихся настраивал на какой-то благотворный для размышлений лад.
– Ты не знаешь, что тебе делать, ведь так? Они говорят, что ты их боишься!
Эльф вздрогнул и обернулся. Эта девочка умела оказываться поблизости внезапно, не хуже натасканного наемного убийцы!
– Почему не на занятиях? – строго спросил он. Нара поморщила веснушчатый нос, словно Фенрис сказал что-то нелепое.
– Чего мне слушать про то, о чем я могу спросить у друзей?
– А кто же твои друзья? – осторожно поинтересовался эльф.
Девочка улыбнулась и поманила его за собой. Фенрис огляделся по сторонам и, не увидев никого из старших магов, пошел следом.
В Церкви стоял полумрак, Нара привела к небольшой скамье, спрятанной от остальных за широкими колоннами. Это было уединенное место для желающих исповедоваться.
– Не всё, что приходит из Тени, враждебно. Смотри! – она махнула рукой, и Фенрис увидел, как нити магии сорвались с ее тонких пальчиков.
Мысли вдруг обрели кристально чистую ясность. Задышалось легко и свободно, эльфу неожиданно захотелось пробежаться, ведь непонятно откуда взявшаяся энергия переполнила его тело до краев!
– Мне помогают добрые духи. – Нара улыбнулась и прекратила плетение заклинания. – Они редко пересекают Завесу, но их можно убедить защищать и восстанавливать жизнь, а не разрушать и портить, как это делают демоны. Ты тоже их видишь, они могут говорить с тобой, надо лишь освободить разум и принять их!
– Этому учат в Круге?
– Да, нам говорят, как завоевать доверие духов. Нужно, чтобы цели мага были такими же благородными, как и его намерения. Если мы хотим защитить дорогих нам людей, духи мужества и сострадания помогут! Нужно лишь пожелать, чтобы они пришли!
– Почему я их увидел? Почему только сейчас? – Фенрис знал, что ребенок вряд ли даст ему ответы, в которых он так отчаянно нуждался. Но все равно спросил.
– Они говорят, что внутри тебя был запрет. Запрет, который подпитывался от этих татуировок и от твоей воли. Твой разум и лириум оборвали связь с Тенью на долгие годы.
– А что случилось теперь?
– Ты сам все разрушил. Но кто-то из них считает, что приобрел. Тебе нужно перестать бояться и найти в себе силы принять это.
– Принять что?
– Нара! Вот ты где! – их диалог прервал один из Младших чародеев. Увидев его, девочка взвизгнула и сорвалась со скамьи, звонко хохоча. – Иди сюда, негодная! Опять отлыниваешь от занятий! Не научишься грамоте, и кто же тогда будет писать домой? – парень побежал за ней, оставив Фенриса в недоумении.
Вскоре их перепалка завершилась, судя по всему, Нару вернули в учебные комнаты. Эльф сцепил руки в замок и уставился в пол.
Таким его и обнаружила Мариан: сидящим на скамье, в глубокой задумчивости. Она села рядом, обхватив себя руками.
– Ты ничего не сказал, потому что сам не знал, что с тобой происходит? – спросила она. Эльф молча кивнул головой. – И до сих пор не понимаешь?
– Что я сделал? Эта девочка сказала, что я разрушил какой-то запрет внутри себя. – Фенрис покосился в сторону Мариан: она задумчиво созерцала пламя свечей.
– Помнишь предсказание старой гадалки? Той самой, из Ривейна.
– Как же не помнить.
– Она говорила, что в тебе двое. Рвут душу и излучают страх. Как ты думаешь, она могла иметь в виду, что после ритуала Данариусу удалось оборвать связь с Тенью, совершив нечто вроде Усмирения, но не лишив тебя разума? И придав необыкновенную силу при помощи неимоверного количества лириума?
