Текст книги "Astia vala femundis (СИ)"

Автор книги: Soul-keeper

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 58 страниц)

– Как… – только и смог выдохнуть эльф, сжимая и разжимая пальцы рук, которые внезапно онемели.

– Помнишь дело храмовника, который расследовал убийства девушек? Убийца посылал им белые лилии…

Фенрис кивнул головой, воскрешая в голове воспоминания, связывая факты, и не соображая, как это связано с матерью Хоук.

– Лиандра получила белые лилии. Мы опоздали. Если бы Гамлен спохватился чуть раньше, если бы… – Варрик стукнул по столу кулаком, бутылка Фенриса опрокинулась, и вино вылилось на пол.

С каждым словом гнома, Фенрис чувствовал, как вокруг шеи словно стягивается веревка сильнее и сильнее. Волна безысходности захлестнула его с головы до кончиков пальцев ног. Стыд за собственный поступок далеко не самое худшее, что он испытывал, слушая рассказа Варрика.

– Я занимался организацией похорон, подготавливал все, а Хоук сейчас дома, с кем-то из ребят, но она держится. Молодец, сильная девочка, хотя с виду и не скажешь… – Варрик перевел взгляд на эльфа, – а ты как поживал все это время?

Отчего эти слова резанули по нервам, не хуже острого лезвия? Он чувствовал себя ничтожно наедине с собственными страхами, еще совсем недавно одолевавшими его. Сейчас все стало неважно.

– Варрик, скажи мне… Она…

– Искала тебя, да. Когда мы собирались на поиски Лиандры, она первым делом направилась к тебе. До этого, в той заварушке с пропавшей делегацией кунари, я спрашивал, где ты. Она сказала, что вы вроде повздорили, и я не придал этому значения. Мы ждали ее в Нижнем городе, она пришла с Авелин, и на ней лица не было. Это сейчас я догадываюсь почему.

А Фенрис догадывался, что она увидела, придя к нему за помощью. Эту красную ленту и прощальное письмо. Эльф вскочил из-за стола, нарушив неловкую паузу.

– Ты, надеюсь, не убежать собрался? Если хочешь сходить к ней, сейчас не самое лучшее время. Уж не знаю, из-за чего вы повздорили, хотя и догадываюсь, но, Фенрис, сделай одолжение, не усугубляй.

Эльф услышал окончание фразы уже сбегая по лестнице.

НЕ УСУГУБЛЯЙ. Почему твои ноги несут тебя по привычному маршруту?

Я не хочу, чтобы ты грустила, я не хочу, чтобы тебе было плохо, ведь ты стала частью меня и больно теперь нам обоим. Независимо от моих слов, я хочу быть рядом с тобой: можешь бить меня, кричать, ненавидеть – я останусь. Позволь мне быть рядом, я справлюсь. Когда-нибудь мы сможем все обсудить. Просто сесть и поговорить о том, что происходит между нами.

Фенрис подыскивал слова, надеясь хоть чем-то утешить ее, когда придет.

Рывком распахнул дверь поместья, ощутив ударивший в нос аромат церковных благовоний.

Навстречу ему показался мабари, словно не узнав, вяло вильнул хвостом и скрылся в комнате. На кухне звенела посуда, и были слышны причитания Бодана.

В гостиной, напротив камина стоял Андерс. Вот так просто стоял и смотрел на огонь. Фенрис замер на пороге, вдруг испугавшись, ведь он собирался… Присутствие одержимого стало шокирующей неожиданностью, коей мгновенно нашлось объяснение. Варрик же сказал, что с ней остался кто-то.

Остался. Не он, а этот псих!

Одержимый демоном псих утешал ее все это время!

Держал ее за руку, успокаивал, говорил слова утешения… Дотрагивался до нее.

Гнев распалял эльфа изнутри. Одна за другой, в голове представлялись картины, как целитель держит ее за руку, обнимает, гладит по волосам.

Андерс повернул голову в его сторону и их взгляды встретились. Тишину, воцарившуюся в этот момент можно было резать ножом. Целитель не выдал никакой реакции, его глаза едва дрогнули от удивления, на смену которому мгновенно пришел гнев.

– Что тебе здесь нужно, – тихо выдавил из себя одержимый.

Пламя камина слегка заискрило, большое полено в нем надломилось и с хрустом треснуло. Напряжение достигло своего выражения в магии. Еще немного и Фенрис сам засветился бы от лириума.

– Что здесь происходит? – голос Ораны вывел их из оцепенения.

Эльфийка стояла с подносом в руках, осматривая мужчин с ног до головы, встревожено и с легким осуждением.

– Ничего, Орана, он дверью ошибся, – выдавил из себя Андерс.

– Целитель как раз домой собирался, – не преминул заметить Фенрис.

– Хозяйке сейчас плохо, как вам не стыдно! – шикнула на них Орана, поставив поднос с чаем на стол и уперев руки в бока.

Фенрис шагнул в гостиную, понимая, что едва сдерживается, чтобы не вцепиться в глотку одержимому. Тот, судя по всему, испытывал схожие ощущения.

– Орана, иди куда шла, я разберусь, – бросил Андерс и сделал шаг в сторону эльфа.

– Вот еще, думаете, я не вижу, чем это может обернуться? – она повысила голос, но все равно старалась не шуметь.

Фенрис буквально кожей ощущал, как мрачная и тягучая пустота тянется к ним с лестницы, исходя от двери, ведущей в спальню Мариан.

– Андерс, – Фенрис обратился к нему по имени, – я хотел бы поговорить с ней.

– Фенрис, – целитель откликнулся на любезность, – я уверяю тебя, что сейчас не лучшее время для подобного рода разговоров.

Они оказались совсем рядом, Фенрис приподнял подбородок, ведь одержимый был на полголовы выше.

– Мне нужно. Сейчас.

– Ты не поможешь ей. С ней должен быть кто-то, знающий магию. Ее отчаяние и боль – дверь для демонов в наш мир. Думаешь, с твоим появлением ей станет легче?!

Он почувствовал, как рука одержимого опустилась на его плечо и в этот момент, стоило невероятных усилий не отвечать на провокацию, а лишь осторожно приподнять его ладонь, ощутимо сжав и убирая от себя.

Кто-нибудь, увидев их издалека, подумал бы, что они жмут друг другу руки в приветствии. Только ладонь Фенриса засияла лириумом, а глаза целителя изменили свой цвет, являя миру духа, который искал справедливости.

Орана в ужасе ахнула и убежала на кухню, звать на помощь Бодана.

Но ничего не произошло. Рукопожатие разомкнулось, и Андерс прошел мимо Фенриса, задев плечом.

– Ты жалок, эльф, – сухо бросил он, уходя.

– А ты уходишь, – процедил Фенрис, провожая его тяжелым взглядом.

Только услышав, как закрылась входная дверь, эльф позволил себе выдохнуть. Такого отчаянного самоконтроля он не допускал ни разу. Ноги еле держали. Из кухни выглянула Орана и всплеснула руками.

– Мессир, что же вы вытворяете, монне так плохо, в этом доме без вас хватает горя!

Фенрис кивнул и поплелся наверх. Каждый шаг становился все тяжелее, будто к ногам подвесили два груза. Отчаяние, которым веяло в доме, не давало свободно дышать.

Эльф легонько толкнул дверь и оказался в ее комнате. Здесь пахло так же, как и в ту самую ночь. Горели свечи, только кровать была аккуратно, почти педантично заправлена, а вокруг царил идеальный порядок: кристально чистый стол, сложенные стопкой книги и убранные свитки, – комната была словно не жилая.

На краю кровати сидела Мариан, неестественно прямо, вытянувшись словно струна. Она смотрела на огонь в камине, а глаза… Фенрис никогда не видел, чтобы глаза излучали такую боль.

Ее лицо замерло каменной маской, ни один мускул не дрогнул, даже когда она прервала созерцание пламени и перевела взгляд на него. Эльф был готов провалиться под землю, в самую бездну, сдаться демону, еще раз пережить ритуал вживления лириума, только бы не испытывать на себе этот убийственный, пустой, полный боли взгляд.

Холод. Только сейчас он заметил, как холодно было в комнате. Камин не грел. Казалось, еще немного и стены покроются изморозью и здесь станет опасно находиться.

Хоук медленно перевела взгляд на его руку, заметив красную ленту на запястье, ее лицо исказила легкая судорога, но лишь на мгновение, и она снова стала смотреть на огонь.

Ты выстраиваешь вокруг стены, так же, как и я, ты заглушаешь свою боль, я чувствую это, Хоук, я это чувствую!!! Мне тоже больно!

Он не произнес слова вслух, вместо этого вырвалось глупое «я не знаю что сказать, но я здесь». Фенрис сам не поверил, в то, что произнесли его губы. Чувства, которые он испытывал сейчас, вообще не поддавались словесному описанию.

– Просто скажи что-нибудь. Что угодно.

– Они говорят, что смерть, это только путешествие. Это поможет?

– Я полагаю, они говорят, что ты уходишь к Создателю, когда умираешь.

– Я тоже слышал об этом, но если честно, не уверен, что есть смысл заполнять такие моменты пустыми разговорами.

Он набрался смелости и сел на кровать рядом с ней.

Хоук даже не вздрогнула. Она была похожа на тень, словно привычную смешливую и милую девушку вывернули наизнанку, выпотрошив все эмоции и заменив лишь на маску от былой Мариан. Ее глаза были сухими, она не плакала. Варрик же сказал, что Хоук держалась молодцом.

– Ты сильная, Мариан, сильнее, чем я, – тихо произнес Фенрис, и вдруг, неожиданно для себя, взял ее за руку.

Ладонь была такая холодная, что он невольно начал растирать ее пальцами, словно надеясь отогреть глыбу льда, которая была вокруг нее, между ними, всюду в комнате. Что он мог сказать? Что еще нужно сказать? Ему было стыдно и страшно, что она могла бы прямо сейчас встать, указать ему на дверь и запретить приближаться к ее жизни. Ведь это не только он впустил ее в свой мир.

По ее щеке внезапно скатилась одинокая слеза. Плечи дрогнули, и она заплакала, как ребенок, навзрыд, почти задыхаясь.

Фенрис потянул ее к себе, не зная, как облегчить боль, что чувствовал. Слезы намочили его плечо, он гладил ее спину, водя пальцами вверх-вниз, почти неосознанно, закрыв глаза, вдыхая аромат ее волос и вслушиваясь в эти жуткие всхлипы. Плач перешел в истерику, она начала дрожать и подвывать, тихонько, словно какой-нибудь раненый зверь. Фенрис понимал, что кроме него, никто не видел ее в таком состоянии. Она доверилась ему однажды, и почему-то сделала это снова. Эльф готов был благодарить судьбу, за то, что Мариан не оттолкнула его.

В конце концов, истерика прошла, и Хоук кажется, забылась нервным сном прямо у него на груди. Фенрис осторожно уложил ее на кровать. Почувствовал, как по ногам повеяло сквозняком – в комнату заглянула Орана с подносом. Он указал ей на стол, а сам вышел за дверь, чтобы переговорить.

– Там травы, успокоительные, мессир Андерс велел заварить, чтобы она выпила… – прошептала Орана.

– Я посижу с ней, если что-то понадобится, позову, иди отдыхай.

Вернувшись в комнату, он устроился в кресле, возле стола. Потер виски пальцами, устало потянулся. Сон не шел, да и голова начала болеть, реагируя на количество выпитого, будто стремясь отомстить за все его прегрешения в этот день.

Он не боялся сейчас, хотя слова одержимого немного напугали. Мариан, как открытая дверь для демонов? Слабо верилось, но холод вокруг и то отчаяние в ее глазах…

Хоук лежала на боку, подложив руку под голову и спиной к нему, он не видел ее лица. Фенрис встал, и заботливо накрыл девушку одеялом. Осторожно приложил руку ко лбу. Холодный.

Минуты растянулись в часы, он не отходил из комнаты. Наступила глубокая ночь. Несколько раз заглядывала Орана. Ей удалось заставить его выпить чай, но есть не хотелось вовсе.

– Вы бы поспали немного, я посижу рядом с ней. Мессир, она только сейчас уснула, это чудо. Мы вторые сутки уговаривали ее! Как вам удалось?

Фенрис вздохнул, на душе неожиданно полегчало. Возможно его присутствие все же помогло ей?

Орана ушла, оставив попытки уговорить его поспать. Фенрис на какой-то момент заклевал носом в кресле, снились всякие ужасы, словно по комнате летают демоны страха, пытаясь вселиться в Мариан, а он отгоняет их, машет руками, пытаясь что-то кричать, но его не слышно.

Крики.

Фенрис подскочил в кресле.

Кричала Мариан, мечась по кровати, ей снилось что-то, на лбу проступили капельки пота, она так крепко сжимала в руках одеяло, что побелели костяшки.

– Хоук!!! Хоук проснись! Это сон!

Он испугался не на шутку, когда взял ее за плечи и почувствовал, что спина насквозь мокрая, а тело холодное как лед. Она не просыпалась… Фенрис начал укачивать ее, как ребенка, осторожно прижав голову к себе, приговаривая какие-то слова, он уже и не помнил – какие. Как прогнать кошмар? Каффар, как же страшно ему было в эту минуту!

– Мама… – вдруг прошептала Хоук, и ее рука ухватила тунику Фенриса, – мамочка, все ушли, никого нет…

– Я тут, Хоук, все будет хорошо.

– Фенрис?

Хоук открыла глаза и подняла голову. В ее взгляде читалось удивление, словно она увидела его впервые.

– Как ты здесь оказался?

– Я был тут, пока ты спала.

– Ты... – она уткнулась носом ему в грудь, глубоко вдохнув. Затем легонько стукнула кулаком, совсем не больно, будто давая понять, что злится на него, просто силы совсем оставили.

Эльф не знал, что еще сказать, просто продолжая покачивать ее, словно убаюкивал.

– Мне страшно, Фенрис…

– Давай переоденем тебя, ты вспотела.

Эльф осторожно снял с нее рубашку, забывая о стеснении и неловкости, ведь это же Хоук, она выглядела такой беззащитной сейчас! Девушка не произнесла ни слова, послушно подавая ему руки, позволяя надеть на себя сухую рубашку, затем сделала несколько глотков травяного чая и снова легла на подушку. Он укутал ее в одеяло, и хотел было встать, чтобы поставить чашку на стол, но Мариан вдруг схватила его за руку.

– Ты не убежишь опять?

– Никуда не уйду.

– Не надо. Я не выдержу еще.

Эльфу стало больно в груди. Он крепче сжал ее руку, словно этот жест мог сказать хоть что-то.

– Полежи со мной, ладно?

Он не стал противиться, отставил кружку на тумбочку и вытянулся поверх одеяла рядом, давая ей приобнять себя.

Все что тебе нужно, Хоук, лишь бы с тобой все было в порядке. Ты когда-нибудь сможешь быть прежней? Неужели нет? Я так хочу, чтобы ты улыбнулась мне…

Она уснула, не выпуская его. Будто правда боялась, что утром он исчезнет. Фенрис думал, что бессонница продолжит мучить до рассвета, но через некоторое время все-таки отключился.

Ему снился Сегерон, горячий песок и теплое море. Жгучие солнечные лучи ласкали кожу, он бегал по пляжу, заходя по колено в воду, брызгался, топал ногами, смеялся. Рядом был Годор, он нацепил на себя ленты из водорослей, вместо набедренной повязки, изображая какое-то морское чудовище. Как хорошо было тогда. Они не знали забот, и даже рабство не казалось чем-то ужасным, ведь у них тогда еще не было серьезных обязанностей, они были детьми.

Он просыпался несколько раз, один, чтобы убрать из-под Мариан затекшую руку, а другой, чтобы сходить в туалет.

Замерев возле кровати, он смотрел, как рассветные лучи медленно пробиваются сквозь занавески, играя на ее лице. Кожа была очень бледной, но Хоук все же выглядела отдохнувшей. Кошмары оставили ее, уступив место здоровому сну. Фенрис лег рядом, стараясь не потревожить ее, но Хоук пробормотала что-то и снова уткнулась носом ему в плечо, обняв рукой.

Он не хотел уходить. Пусть она проснется и увидит его. Пусть это будет началом. Он не сможет рассказать ей, что чувствует, но просто быть рядом, разве этого мало? Он обязательно научится.

Вдруг вспомнились слова этой дурацкой песни про девочку и волка:

«Какое большое у меня сердце – как раз, чтобы любить тебя. Красная шапочка, даже плохие волки могут быть хорошими».

Я буду хорошим для тебя, Мариан. А ты спи.

Комментарий к Глава 10 Amanda Seyfried – Little Red Riding Hood – песня про девочку в красной шапочке.

http://annyboostuff.tumblr.com/post/107318744034 – картинка.

====== Часть вторая. Глава 1 ======

Non sum qualis eram

Я не тот, каким был прежде

Три месяца…

За это время можно сделать все, что угодно.

Если остановиться и прекратить пить.

События вокруг растянулись в бесконечную простыню, которая обволакивала, не давая возможности управлять происходящим. Его затягивало в водоворот, безысходность давила на горло, тело не слушалось, голова гудела изо дня в день, клейма ныли хуже, чем обычно.

Фенрис был бы рад остановиться, но рука не слушалась, забирая из подвала очередную бутылку.

Вино разъедало губы, язык уже разбух от соли, которой было пропитано вяленое мясо, купленное на закуску.

Он почти никуда не выходил, только чтобы не умереть от жажды, за чистой водой.

Тщательным путем, выверенным до последнего поворота, чтобы не видеть ее дом, чтобы не столкнуться ни с одной живой душой, которая могла бы его знать.

В комнате было темно, гардины плотно скрывали дневной свет, льющийся из окон, от усталых невыспавшихся глаз.

В очередной раз он поднимался с кровати, чтобы прожить день, запивая его вином. Проводя время в компании книг, которые раздобыл случайно, на базаре, в лавке у какого-то церковного ученого. Несколько из них о географии и путешествиях он проглотил за пару недель, одна оказалась любовным романом, эльф бросил читать ее, как только дошел до главы с трепетным объяснением между главными героями. Чтение спасало, он погружался в миры, о которых раньше мог лишь мечтать. Его переполняла гордость, с каждой прочитанной страницей. Понимать написанное и пропускать через себя, было гораздо проще, чем задумываться, во что превратилась его собственная жизнь.

Выпивая, он заглушал ураган, бушующий в душе: Фенрис понятия не имел, как бороться с этим иначе. Ему было стыдно признаваться в своих слабостях перед спутниками Хоук. Какое вообще им может быть дело до его мыслей? Ворчливый эльф в своем темном поместье – никто не заходил к нему, наверное, он заслужил такое отношение к себе, ведь бесконечно отталкивая людей вокруг, рано или поздно окажешься в одиночестве. Страшно было, потому что теперь жгло не только тело, но и душу. Смертельный яд из воспоминаний и чувств, растекался по венам, наравне с лириумом. Так много мыслей в голове, что все время хотелось пить, чтобы вышибало мозги.

И вместе с этим, он знал, что мог рассказать о своих тревогах Хоук, она бы его поняла. Демоны, она понимала его с самого начала!

Слабость окутывала мышцы, тисками сжимала ребра, и пальцы уже были не в силах удержать бутылку. В спальне стоял кисловатый запах вина, стены пропитались им насквозь.

Три месяца он засыпал, видя перед глазами ее заплаканное лицо.

Каффар, хоть что-нибудь в своей жизни он сделал так, как нужно? Хотел спасти маму с сестрой, хотел освободить своих друзей и бежать с Сегерона, а что в итоге? Он сбежал, вот только один. Бросив их.

Ни демона ты не сделал, Фенрис. В бездну твою жизнь, у всех получалось жить дальше. Кроме тебя!

В стену полетела очередная бутылка, из тех, что стройным рядом располагались возле кресла

Об это количество осколков он рано или поздно порежет ступни. И когда он последний раз убирался?

Фенрис тряхнул головой, и комната поплыла перед глазами. Он мог вот так запросто сгнить в этом развалившемся поместье!

Разбитая бутылка оказалась последней. Эльф взял немного денег и направился за новой порцией вина. Торговец из Орлея еще должен быть на месте, на торговой площади.

Кому нужен разбитый, сломанный тевинтерский беглец, нелепо проживающий свою никчемную свободную жизнь, к которой так стремился?

Пожалуй, он слишком много думал и размышлял о себе, о поступках, которые успел совершить. Воспоминаний, которые обрушились на голову нескончаемым потоком, с лихвой хватало, чтобы принять тот факт, что свободным он так и не стал.

Убивая, никогда не станешь свободнее. Пытаясь разорвать в своей голове порочные цепи, состоящие из чужих взглядов и убеждений, эльф только приближал неотвратимое осознание того, что совершенно не контролировал происходящее вокруг.

Какого демона ты собирался сделать? Ты не лучше какого-нибудь опустившегося пьянчуги из Нижнего города.

Они все были свободны и вольны делать, что вздумается. Но так ли это?

Что я делаю со своей жизнью? У меня есть принципы? Убеждения?

Пламя!

У него не было ни одной ниточки, за которую он мог бы уцепиться.

Мягкий, обволакивающий голос Хоук, которым она произносила его имя, эхом отдавался в мозгу, замирая где-то в затылке. Как же ему хотелось почувствовать ее рядом!

Но он не имел права просить ее об этом, ведь она потеряла мать, а он сбежал, оставив ее наедине с ужасными мыслями.

Вот что ты сделал не так, Фенрис. Ты предал ее!

Но я не знал, что так будет! Фаста васс, я правда не знал!

Неужели в ней останется хоть чуточку сожаления, и она сможет простить его когда-нибудь?

Какое безумное пьяное забвение. Оно сладкое, не сдерживающее желания, эльф не в силах шагнуть, у забвения есть лицо, у него есть имя. Мариан.

– Помогите!!!

Звонкий крик, раздавшийся посреди улицы, резко вывел его из оцепенения.

– Создателя ради, меня ограбили!!! – пожилая женщина куталась в шерстяную шаль, к ней уже спешили несколько стражников.

Фенрис вздохнул. Очередная несправедливость происходила прямо у него на глазах.

– Куда он побежал? Мадам, что он украл?

– Ожерелье, мое ожерелье! – женщина сдавленно всхлипнула.

Краем глаза Фенрис заметил, как что-то сверкнуло за чередой колонн впереди.

– Он побежал вон туда! Скорее же! – женщина указала рукой в том же направлении, в котором только что смотрел эльф.

Фенрис сорвался с места быстрее, чем она успела договорить. Фаста васс, а почему бы и нет?

Выпить несомненно хотелось больше, чем носиться за грабителями по Верхнему городу, но эта мысль быстро отошла на второй план. Эльф сосредоточился на силуэте впереди. Незадачливый вор даже не заметил его.

Расстояние, разделявшее их, быстро сокращалось.

В конце концов, Фенрису удалось схватить его за капюшон, лириум вспыхнул, обволакивая усталые мышцы, и эльф рывком потянул ткань на себя. Вышло сильнее, чем он рассчитывал, с плеч свалился мешок с бутылками вина. На задворках сознания полыхнула мысль о том, что будет очень жаль, если вино пострадает.

– Твою мать, ты еще откуда взялся!!! – мужчина ловко перекатился на живот и вскочил с мостовой.

Фенрис улыбнулся, видя его реакцию на сияющий в темноте переулка лириум. Наверняка со стороны он был похож на какого-нибудь демона. Варрик как-то заметил, что у него даже кожа становилась почти прозрачная. Этот наглец порядком успел взбесить его, хотя он уже и думать забыл об ограбленной даме. Во взъерошенных волосах грабителя застряли мелкие камешки и дорожная грязь, он сильно приложился головой, упав. Однако быстро сориентировался, приняв защитную стойку. Фенрис расхохотался, бросившись на него, как безумный.

Какие у бедолаги могут быть шансы? Эльф колотил его, пока не почувствовал, что сбил кулаки до крови.

Грабитель что-то хрипел, пытался вырваться, но после очередного удара тело обмякло, кажется, он уже был без сознания.

– Создатель милосердный, немедленно прекрати это!!! – позади раздался чей-то басовитый голос.

Через секунду крепкие руки подхватили его подмышки и потащили в сторону.

– Он едва ли живой, что же ты творишь?!

Фенрис с трудом сфокусировал взгляд на дороге перед собой и рванулся вперед. Лириум бил в виски, эльф не рассчитал силы, и упал на колени, едва успев выставить руки перед собой.

– Разве можно так?! Чем этот несчастный заслужил такой мордобой? – мужчина в сияющем белом доспехе с луком за спиной, принялся осматривать избитого, – Андрасте милостивая, на лице живого места нет!

– Он… украл… – выдохнул Фенрис, с трудом пытаясь отдышаться.

– Что украл? Киркволлскую казну?

– Ожерелье… кажется…

– Дышит… Хвала Создателю…

Мужчина поднялся с земли и повернулся в сторону Фенриса.

– Встань!

– Фаста вас...

– Вставай, давай же, – сильная рука незнакомца снова рывком приподняла его, поставив на ноги.

– Ты еще что за добродетель?! – огрызнулся эльф, почувствовав знакомый запах.

Церковные благовония...

Взгляд опять сфокусировался на белом доспехе, от которого бликами отражалось пламя факелов.

Лучник. Сильная хватка, цепкий взгляд… Легкий, едва уловимый акцент.

– Кто ты такой, какого демона тебе от меня нужно?!

– Это я у тебя собирался узнать! Что, прости меня Создатель, тебе понадобилось от этого несчастного?

Акцент, но поставленная речь и четкое произношение, это какой-то аристократ... Фенрис оперся спиной на каменный выступ здания, пытаясь унять головокружение.

Сегодня ведь было особенно плохо. Его штормило, как маленькое рыболовецкое судно во время бури. Шрам на животе, полученный в старых тевинтерских руинах, неимоверно чесался, эльфийский корень перестал помогать три дня назад. Зуд становился терпимее, когда Фенрис заливался вином. Запасы истощались, но он покупал еще. Куда девать деньги, которые ему прислал Аарон? Там был целый мешок золота...

Монетки посыпались из кармана, когда эльф в очередной раз неловко качнулся.

– Создатель милосердный, где ты живешь? Нельзя бродить по ночам в таком состоянии!

Фенрис схватил человека за предплечье, лириум вспыхнул, реагируя на злобу, которую эльф буквально источал кожей.

– Что-то ты слишком часто поминаешь создателя, я, знаешь ли, не слишком религиозен! – прорычал он.

Но незнакомец мягко отстранил его руку, едва ощутимо сжав, давая понять, что не хочет причинять вред и имеет добрые намерения. Фенрис различил его черты лица, заметил глаза пронзительно голубого цвета, и то, как внимательно они смотрели.

– Ты Фенрис... Прости, я в темноте не разглядел... Это же лириум?

Опять эти вопросы, вашидан... Опять лириум!

– Неужели кто-нибудь хотя бы раз за всю мою никчемную жизнь не будет тыкать пальцем в эти демоновы узоры на моем теле!

Эльф саданул кулаком по стене и каменная кладка посыпалась от силы удара. Вдруг захотелось смеяться, он ведь для них как чудной зверь, ему никогда не стать другим…

– Откуда тебе известно мое имя? – он сфокусировал взгляд на странном незнакомце.

– Меня зовут Себастьян, я брат Киркволлской церкви, о тебе я наслышан от Мариан Хоук, – ответил мужчина.

Фенрис горько усмехнулся. Так вот почему он поминал Создателя в каждом предложении. Святоша… Эльф так сильно стремился забыть о Хоук эти три месяца, а сейчас ее имя из уст брата церкви ранило, словно не прошло и дня.

Мариан... Слоги, которые он выучил первыми, смог написать на стене самостоятельно, без ее помощи. Она так мило заснула прямо за столом в ту ночь.

– Ма… ри… ан... – прошептал эльф, пробуя имя на слух.

Он не хотел его произносить, словно то было что-то запрещенное. Страх сковывал цепями, не давая вдохнуть, в голову закрадывались сомнения, просыпалась ярость и гнев, за то, что у него появилась слабость, с которой он ничего не мог поделать. После всего пережитого, эльф думал о ней, не переставая. Какого демона она занимала в голове так много места?

– Фенрис, поверь мне, это не выход. Избивать людей, пусть даже и негодяев, это не выход.

– Откуда тебе знать…

– Пойдем-ка... Здесь не лучшее место для беседы, – Себастьян потянул его за локоть.

Не было сил сопротивляться, да и много ли их вообще осталось? Фенрис поплелся за ним, чувствуя, как жжет рана на животе. Ему надо выпить. Это становится невыносимо.

– Я опускался на самое дно. Думал, что могу делать со своей жизнью все, что мне заблагорассудится. Я был третьим сыном в семье Ваэль, которая правила Старкхевеном. У меня были деньги и возможности.

Себастьян сел на ступени перед церковью. Фенрис устроился рядом, положив голову на сложенные руки. Он даже не обратил внимания, что свернул не туда, направляясь домой. И вот к чему это привело. Помешанный на религии брат церкви собирался рассказать ему свою биографию!

– Что ты тут забыл, Ваэль? – эльф открыл глаза и принялся разглядывать гранитные плиты на лестнице.

– Меня сдали в церковь, вместе с увесистым пожертвованием. Хороший ход, лишить меня возможности претендовать на трон, вынуждая принять обет безбрачия.

– Но ты в итоге его принял… К чему ты клонишь, у меня голова болит, – эльф нашарил в мешке бутыль с вином, откупорил ее и жадно прислонился к горлышку.

– Ты знаешь, Хоук рассказывала мне о тебе. Должен признаться, я удивлен твоей стойкостью, Фенрис. Каких усилий тебе стоило принять факт собственной свободы, прийти сюда издалека, буквально прогрызая себе путь.

– Я задаю себе этот вопрос каждое утро.

– И каков ответ?

Фенрис хмыкнул.

– С каждым днем я все больше убеждаюсь в собственной никчемности.

– Ты знаешь, это хорошо, что мы сомневаемся в себе. В какой-то момент, когда я был на самом дне, казалось, что падать ниже уже невозможно... Я задал себе вопрос: что теперь? Я находился в заточении, в буквальном смысле этого слова. Думал, что у меня нет выбора, что меня лишили этой возможности.

– И что дальше, скажи мне? Тебя спасла вера? Поэтому ты здесь? – Фенрис уставился на Себастьяна.

Тот замолчал на какое-то время, внимательно вглядываясь вдаль.

– Мне пришло письмо, с предложенным планом побега. Я воспользовался шансом, который, как мне казалось, послал сам Создатель. Мне удалось выбраться из монастыря незамеченным, но в темноте за церковной стеной я не сразу понял, что меня ждали.

– И что, они скрутили тебя и заставили читать песнь света, пока язык не отсох? – съязвил Фенрис.

Себастьян терпеливо смолчал, почти снисходительно улыбнувшись.

– Оказалось, за моим спасением стояла Верховная Владычица Эльтина. Можешь себе представить мою реакцию? Я молил Андрасте помочь мне избежать следования Ей, а моим спасением руководила матерь всех верующих! В тот момент я уже был готов к чему угодно. Но… Эльтина отдала мне деньги, которые пожертвовали родители. Сказав при этом, что понимает мои чувства!

Я решил, что она насмехается надо мной, ведь я был в ее власти, не в силах даже перечить. Но Эльтина сказала, что не слепа или глуха, и знает, что я в монастыре не по собственной воле. И отпускает меня! Мои родители хотели использовать Церковь для укрепления своей позиции и поддержки своих политических устремлений. Владычица сказала, что это был вовсе не акт веры. Я был настолько обескуражен происходящим, меня в тот момент хватило только на то, чтобы спросить «Зачем Вы это делаете?» – Себастьян выдержал паузу.

– И что же она ответила? – поинтересовался Фенрис, отпивая глоток вина из бутылки.

– Что никто не должен входить в церковь с чёрного входа, и что я единственный, кто может принять на себя обязательство прийти.

Фенрис многозначительно хмыкнул.

– Я это все к тому, что выбор есть, Фенрис. Мы делаем его, хотим того или нет. Эльтина дала мне выбор, и я понял, каков мой путь. И ты поймешь… Есть ли смысл топить жизнь в вине? Остановись и подумай, что привело тебя к такому решению.

Церковный дворик умиротворял. Здесь было слишком спокойно. Словно сверху опустили магический купол, закрыв это место от звуков извне. Случайный крик ночной птицы нарушал тягучее безмолвие, чтобы потом раствориться во мраке, уступая всепоглощающей тишине.

– Я не буду убеждать тебя, – Себастьян усмехнулся, – нам всем нужно во что-то верить. Нельзя вот так, в бездну неизвестности, одним... Мариан тяжело пришлось, особенно сейчас... Уйма аристократии, наместник, вся Киркволлская знать. Ее имя на слуху у многих людей... Но она хорошая девушка...

– Тебя спасает вера. А я не вижу вокруг ничего, кроме несправедливости и страданий. Мое тело горит, если я не убиваю... Всё, чему я научился, это убивать! Я знаю только, как люди умирают, и чувствую, куда должен нанести последний удар. Слышу их голоса у себя в голове! – Фенрис сглотнул ком, понимая, что опять начинает злиться неизвестно на что.