Текст книги "Astia vala femundis (СИ)"

Автор книги: Soul-keeper

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 58 страниц)

– Если у меня есть будущее, я с радостью войду в него плечом к плечу с тобой, – Фенрис схватил ее за плечи и притянул к себе. Хоук встала вместе с ним. Он заключил ее лицо в свои руки. Медленно наклонился к губам, еще раз заглянул в глаза, в последний раз спрашивая разрешения. Мариан не возражала.

Когда он поцеловал ее, что-то изменилось. В воздухе или в его голове. Он обнимал Хоук, он чувствовал соленый отпечаток слез на ее губах. Плечи девушки легонько подрагивали. Она отстранилась от него.

– Не плачь пожалуйста, это я во всем виноват, – пробормотал он, вытирая ей слезы.

– Я не плачу, – упрямо ответила Хоук, отворачивая голову. Фенрис настойчиво развернул ее к себе.

– Почему из твоих глаз текут слезы, м?

– Это от радости, – она всхлипнула и улыбнулась.

– Мариан…

– Фенрис, прости меня, я так испугалась…

– Это я испугался… Мне… стыдно за это.

– Что ты! Если бы не ты, меня давно не было бы в живых! Если бы не желание быть с тобой, я давно бы сдалась! – Хоук уткнулась ему в шею. – Фенрис, – зашептала она ему на ухо, – если ты не против, я всегда буду с тобой. Позволь мне это и поделись своими страхами. Не нужно бояться, я никогда не стану осуждать тебя. Я люблю то, как ты говоришь, я люблю то, как ты двигаешься: я люблю все, что ты делаешь. Ты нужен мне.

Сердце сейчас выпрыгнет из груди. Разве так бывает? Он крепко сжимал ее в своих объятиях, думая, что через секунду Мариан растает, словно мираж в пустыне, а он очнется в своей агонии, скованный страхом по рукам и ногам.

Эльф зажмурился и открыл глаза.

Мариан по-прежнему обнимала его.

– Я люблю тебя, – пробормотала она. Её слезы намочили плечо. Фенрис и сам едва не заплакал.

– Мариан, я не заслуживаю такого отношения к себе.

– Ты прав, – вдруг согласилась она, – ты заслуживаешь гораздо большего. Ты понятия не имеешь, кто ты такой. Позволь мне показать это.

– Хоук, я говорил тебе ужасные вещи…

– И все они были правдой, Фенрис! – Мариан отстранилась и пристально посмотрела ему в глаза. – Ты говорил правду, понимаешь? Ты всегда был честен, я очень ценила твою прямоту. Всегда. Даже когда мы познакомились. Ты помнишь это? Мы ведь тут же начали спорить! И ты никогда не боялся выразить, что думаешь. Пускай ты делал это не так часто, и всегда казался остальным угрюмым и неразговорчивым. Но ты был настоящим, с самого начала. И если что-то тревожит тебя, говори мне. Я хочу быть рядом. Я хочу разделить твою боль, я хочу поделиться с тобой радостью!

Фенрис запустил руку в ее волосы, снова осторожно притянув к себе.

Ее губы – живые, теплые, уже не просто его воображение, она здесь, она целует его! Обвила его руками, словно никогда больше не выпустит.

Он так желал этой минуты, и так страшился, что она не наступит. Он отвергал мысль, о том, что Хоук имеет над ним власть. Фенрис не позволял себе думать, будто женщина, которую он держал в своих руках, важна ему также как и воздух, которым он дышит.

Как он мог думать, что она скверна? Она же создана для него! Он никогда не смог бы забыть этих глаз, ее движений и улыбки, чарующего, опьяняющего голоса и ее прерывистого дыхания.

Только теперь он, наконец, понял, что всегда стремился быть с ней. Вот она, его судьба, под его ладонями, трепещет вместе с ним!

Мысли кружились, мешались, сознание меркло, и вот вновь ослепительная вспышка, как будто он оказался внутри самого солнца, но его блеск потускнел. Снова опустились серые сумерки.

Боль в последнем миге, когда прекратился поцелуй. Блаженство ускользнуло, было невыносимо расстаться с нею теперь, когда она принадлежала ему, была создана для него!

И Фенрис отчаянно, как утопающий за соломинку, цеплялся за Мариан, касаясь губами опять.

Утомлено не тело, без сил осталась душа. Истерзанная всем случившимся, она ныла и кричала от ужаса, но Хоук заполняла смыслом то, что, казалось, навеки будет пустым.

– Мне страшно, Хоук. Страшно, что если я позволю себе быть счастливым даже на мгновение, то мир просто рухнет. И я…не знаю, смогу ли я пережить это… теперь, когда ты здесь.

– А я не знаю, смогу ли я сделать тебя счастливым, – тихо проговорила Хоук, – но я все готова отдать за то, чтобы попытаться.

– То, что ты сказала мне, Мариан, я готов верить в это, я готов идти за тобой, куда только позовешь.

– Давай просто побудем вместе, этой ночью, хорошо?

Пусть это не окажется сном. Я хочу проснуться и увидеть тебя. Я хочу, чтобы ты была со мной.

Комментарий к Глава 3 http://annyboostuff.tumblr.com/post/120210597139 арты.

п.с. Вы все наверное прочитали и подумали: “Ну наконец-то...” ? X-)

====== Глава 4 ======

Bis vincit, qui se vincit in victoria

Дважды побеждает тот, кто побеждает самого себя

Фенрис спал сном младенца. Никаких кошмаров, никакой боли.

Он закрыл глаза, чувствуя тепло Хоук, прижимающейся к нему, и открыл – неожиданно, в весьма странном расположении духа. Первое, что эльф заметил – Мариан в кровати уже не было.

Он потянулся и попытался дать оценку собственному состоянию. Сначала с удовольствием отметил, что клейма, наконец, утихли. Ноющие мышцы спины также едва беспокоили, а во всем теле чувствовалась странная, почти невесомая легкость. Казалось, расслабиться сильнее, чем прямо сейчас невозможно физически.

Это было настолько непривычное и несвойственное состояние, что Фенрис настороженно прокрутил у себя в голове все вчерашние события, чтобы убедиться, что ему ничего не померещилось.

Слишком многое произошло, каффар! Он улыбнулся, понимая, что раньше без сомнения испугался бы всех этих перемен, как огня. Несомненно, сбежал бы, спрятался в собственном темном доме, заливаясь бутылкой другой или пошел бы убивать каких-нибудь головорезов по контракту. Но все вышло иначе.

Эльф вспомнил, что в какой-то момент их с Мариан лихорадочного разговора, спутанных объяснений и радостных всхлипов: она сняла с него доспех и уложила в кровать. Боль от пережитого, опьяняющее чувство счастья от того, что она рядом – всё вместе валило с ног. Фенрис никогда не держал в голове столько мыслей, а уж тем более не пытался выразить каждую, приходящую на ум, одновременно с предыдущей. Он чувствовал себя уставшим и физически, и морально. Мариан легла совсем рядом, и он умолял ее не уходить. Она смеялась, гладила его по волосам, говорила о каких-то пустяках…

Фенрис сел на кровати и огляделся.

Хоук в комнате не было, но на кресле возле скамьи лежала аккуратно сложенная одежда. В углу примостился посох, а запах духов, который она так любила, говорил о её недавнем присутствии. Спальня дышала ею.

Вчера Мариан сказала, что любит его. Эта мысль мгновенно разлилась теплом по всему телу.

Любит, идиот, она тебя любит…

Фенрис размял шею, встал с кровати и прошелся по комнате. За окнами светило солнце, и эльф даже не смог сориентироваться в количестве времени, которое проспал. Преследовало ощущение, что минула вечность, но, судя по многочисленным прохожим на улице, было всего-то за полдень. Хоук разожгла камин, что оказалось весьма кстати – в его доме даже в жаркую погоду всегда гуляли сквозняки. Но куда же она делась? Не пошла же на улицу без одежды.

Перед тем как спуститься вниз по лестнице – эльф методично обошел верхний этаж и заглянул в каждую комнату.

Он увидел следы ее пребывания в библиотеке. Кажется, Мариан перерыла несколько книжных полок, а пара заинтересовавших ее фолиантов лежало на столе раскрытыми…

Её не было в кухне, но кто-то принес яблок, сверток с вяленым мясом и кувшин с молоком. Когда она всё это успела?!

Пыль с кухонных шкафов и окон была заботливо стерта, и теперь в помещение стало даже уютнее. Солнечные лучи с трудом, но все же пробивались сквозь толстые стекла, падая на стены и пол, рассеивая царивший здесь долгое время полумрак. Фенрис посмотрел себе под ноги и усмехнулся. Помимо следов от сапог Хоук, повсюду имелись отпечатки крупных собачьих лап.

Он подошел к столу, отпил молока прямо из кувшина, поморщился от удовольствия и, перехватив спелое сочное яблоко из корзины, направился дальше.

Весь первый этаж также пустовал, Мариан не заходила ни в одно помещение, кроме людской.

Эльф замер в холле, почесал в затылке и понял, что единственное место, куда он не заглядывал – подвал с большой ванной комнатой.

Там он и застал её.

Хоук опустилась на колени и низко склонилась над большой купальней из камня, засыпая в нее странный розовый порошок.

В помещении поднимались клубы пара, и Фенрис вдруг усмехнулся, заметив, что Мариан босиком, а пятки у нее грязные. Эльф никогда не трудился прибираться в подвале поместья, принимая ванну в большой деревянной кадке.

Лишь спустя мгновение, переведя взгляд выше, он сглотнул подступивший к горлу ком. На девушке была одета лишь его туника и больше ничего…

Все, что не было видно под тканью, спешно додумало услужливое воображение. Эльф помотал головой и зажмурил глаза, надеясь, что ему не померещилось.

Хоук аккуратно поднялась с колен и развернулась в его сторону. Их взгляды встретились, и сердце эльфа вдруг заколотилось быстро-быстро, чтобы затем ухнуть куда-то вниз. На лице Мариан отразилась неподдельная радость, и одно только это уже привело его в неописуемый восторг.

– Доброе утро, – с привычной непосредственностью начала Хоук, подошла ближе и легонько коснулась его губ своими. Это было так просто, словно она целовала его каждый день! Фенрис перехватил ее за талию, прижимая к себе.

– Не знаю, когда я в последний раз мог назвать его добрым, но… – он нежно провел по ее щеке подушечками пальцев, – сегодня оно и вправду доброе.

Хоук сначала мягко отстранила его, загадочно улыбаясь. Она оглядела эльфа с головы до ног, скорчила смешную рожицу, затем вдруг взяла за руку и потянула к большой ванне.

– Сначала – туда! – весело скомандовала она.

– Я не полезу один! – в тон ей ответил Фенрис.

– Я планировала составить тебе компанию, – Мариан театрально присела в реверансе, – только после вас, господин.

Фенрис фыркнул и с наслаждением погрузился в горячую, приятно пахнущую воду. Он устроился в углу купальни, откинув голову на специальное углубление. Эльф понятия не имел, что за порошок досыпала в ванну Хоук – от одного запаха тянуло закрыть глаза и предаться мечтам.

Какая-то глупая блажь, мысли о пустяках и о том, что Мариан наконец-то здесь, рядом с ним медленно растекалась по всему телу, обволакивая, наполняя расслаблением и восторгом.

Он слишком поздно сообразил, что нечто, прыгнувшее в воду, окатило его гигантским столбом брызг, и поэтому успел лишь рефлекторно зажмуриться.

Хоук вынырнула из воды подле него и нахально засмеялась.

– Извини, – начал эльф, отплевываясь и убирая волосы со лба, – ты всегда так моешься? – Мариан подплыла к нему вплотную и шлепнула на голову мочалку.

– Нет, но я не удержалась, в твоей-то компании.

– Ох уж эти манеры, – шутливо пробормотал Фенрис.

– Пора бы привыкнуть, – хохотнула она.

– Никогда не привыкну, – упрямо отвечал он, с нетерпением ожидая ее реакции.

Ему было мало, каффар! Несмотря на то, что Хоук сидела рядом с ним, в одной ванне, абсолютно голая – ему было мало! Фенрис понимал, что счастливее, чем сегодня, не будет, возможно, никогда. Ему было страшно за то, что впоследствии, он мог забыть хоть одну секунду из происходящего! Хоук так улыбалась! Эльф с удовольствием заметил забавную деталь: ее волосы начали завиваться из-за влажности в воздухе. Каждая эмоция на лице этой вредины делала с его сердцем невероятные вещи!

– Сколько я спал? – поинтересовался Фенрис, растирая пенящееся мыло по голове.

– Уже обед прошел, – Хоук устроилась рядышком и высунула из воды одну ногу, – я рано просыпаюсь, и мне стало скучно. Поэтому я прошлась на рынок, купила кое-что из еды, потому что у тебя ничего не было. Потом посидела над книгами… между прочим, у тебя есть очень редкие издания!

– И как я тебя не услышал… – озадаченно пробормотал Фенрис. Всю жизнь спал чутко и вздрагивал от каждого шороха. Как можно было проваляться в постели до обеда, ни от чего не потревожившись?

– Твоих рук дело? – спросил он Хоук с укоризной в голосе.

– Ты просто устал, – хитро ответила она и перехватила мочалку у него из рук. – Поворачивайся!

Фенрис подставил ей свою спину. Усталость, действительно ощущалась во всем теле, но лишь легким отголоском. Так сходит на нет мышечная боль. Неприятно отзывается при усилиях в движении, но в целом, не доставляет абсолютно никакого дискомфорта.

– Чем сегодня займемся? – спросил эльф, когда Хоук закончила водить мочалкой по его спине.

– Впервые мне нечего ответить на твой вопрос, – озадаченно пробормотала она, погружаясь в воду по самый кончик носа.

– А вчера была такая болтливая, – улыбнулся эльф, осторожно вытягивая девушку из воды, поближе к себе.

– Это не прозвучит глупо?

– Что именно?

– Я хочу ничего не делать. Сидеть и не делать ровным счетом ничего! Составишь мне компанию?

– А я надеялся, что мы хотя бы переместимся в спальню? – с иронией заметил Фенрис, устраивая Хоук на свои колени. – Когда помоемся, само собой.

– Ты шутишь.

– Представь себе, Мариан, иногда я так делаю.

– Как мало я про тебя знаю!

– Самое время попробовать заполнить пробелы? – спросил он, целуя ее.

– Ты выбрал… очень подходящий способ, – нехотя прерываясь, пробормотала Хоук.

– Я знаю множество способов, – продолжил эльф.

– Заполнять пробелы?

– Угу, – усмехнулся он, прикусив ее за губу. Хоук тихонько вскрикнула и крепче сжала его плечи.

Был обед, но их утро только начиналось, и Фенрис все бы отдал, чтобы эти минуты длились вечно.

Они смеялись, вытирая друг друга полотенцем, Хоук высушила ему волосы, они говорили о такой ерунде…

Каффар, как об этом вообще можно разговаривать? Что за нелепая игра слов, что за чушь?

– Хоук, ты милая…. Я выгляжу идиотом, да?

– Почему же, ты тоже очень мил!

– Не ври мне…

– Зануда эльф! Зануда эльф! – Мариан стала носиться от него по комнате, поскальзываясь на мокрых плитах и звонко хохоча.

В конце концов, он потащил Хоук наверх, просто взвалив себе на плечо. Она визжала от восторга, пыталась вырваться с невероятным упорством, из-за чего ему пришлось сбросить ее на кровать уже наверху и с победным кличем запрыгнуть сверху, стискивая в объятиях.

Они говорили друг другу такие глупости, что, услышь их случайный прохожий, подумал бы, что эти двое спятили. А им это не казалось странным ни капли.

Фенрис целовал Мариан словно впервые. Проводил носом по нежной коже шеи, сходил с ума от ее запаха, наслаждался, потому что делал так, как хотел. Хоук шептала на ухо ласковые слова, от которых по телу начинали разбегаться приятные мурашки, и почему-то возникало непреодолимое желание кричать.

Кричать и смеяться, потому, что она была его!

В эту минуту, в постели, среди развороченных одеял и подушек, они были единым целым, и весь мир не мог им в этом помешать. Фенрису казалось, что он не слышал даже шума улицы, несмотря на открытые настежь окна. Снаружи было тепло, но по комнате гулял сквозняк, остужая их разгоряченные тела. Эльф улавливал каждый её стон, наслаждался тем, как она гладит его, предугадывал движения, ловил прикосновения, словно очнувшись от многовекового сна.

Он, наконец-то чувствовал себя желанным, нужным и… целым.

– Ego amo te, – прошептал вдруг Фенрис, уткнувшись Хоук в макушку. – Ego. Amo. Te, – повторил он, словно подтверждая то, что с немыслимой скоростью проносилось в его мыслях.

– М-м-м? – сонно переспросила Мариан.

– Ничего, – засмеялся эльф и дунул ей на волосы. Хоук фыркнула и заворочалась под одеялом. Сокровенный момент был разрушен.

– Хочу есть! У нас еще что-нибудь осталось? – она резко села в кровати.

– Мясо мы уже съели, – ответил эльф, усмехаясь и вспоминая, как они потрошили кусок индюшки на кухне, обмотанные в простыни, голодные и едва насытившиеся собственным обществом.

– Какая ты, оказывается, обжора, монна Хоук! – игриво заметил он.

– Не хуже тебя! Ты умял все яблоки, мессир Фенрис!

– Могу и тебя съесть! – он потянул Мариан обратно под одеяло и какое-то время они опять лежали молча, обнявшись и прижавшись друг к другу.

– У меня дома есть пирог. Даже два, – Хоук продолжила тему еды, и у эльфа заурчало в желудке, – вот видишь! – победно заявила она. – Ты же хочешь пирога? Признавайся!

– Я не против. Просто уверен, что тебя дома застанут какие-нибудь дела…

– А мы сделаем это тихо!

– Пролезем к тебе в дом, возьмем пирог и убежим? – Фенрис скептически изогнул бровь.

– Мы переоденемся во что-нибудь, и нас никто не узнает! – Хоук вскочила с кровати и кинулась собирать разбросанную по полу одежду.

Спустя несколько минут она уже увлеченно рылась в шкафах, доставая на свет немыслимые наряды. Признаться, эльф понятия не имел о наличии такого количества вещей в своем доме.

Хотя чему здесь удивляться? Он даже не прикасался к большинству мебели, пользуясь только самым необходимым.

– Вот! – Мариан протянула ему брюки, и стала натягивать какую-то юбку поверх собственных штанов.

– Зачем ты… – начал было эльф, потом задумался на долю мгновения, усмехнулся и решил принять правила игры.

Они пробирались по улице, когда уже окончательно стемнело. Внешний вид со стороны, должно быть, производил весьма отталкивающее впечатление. Немногочисленные прохожие шарахались, едва завидев их тени в свете факелов.

Подойдя к дому, Хоук обошла его кругом, надеясь проникнуть на кухню сразу, через черный ход. Света в окнах не было, внутри уже спали. Она скрыла шаги при помощи магии, так, что ни Орана, ни Бодан не смогли бы узнать об их появлении.

– Твой пес может и не услышит нас, – прошептал Фенрис, – но куда ты денешь запах?

– Я не пахну, я помылась! – ворчливо пробормотала Мариан, шаря по тумбочке.

– Балда ты, – усмехнулся эльф, наблюдая, как девушка без конца одергивает мешавшую ей юбку.

– Ты кого балдой назвал? – зашипела она. – Дерьмо, куда Орана его спрятала?

– Я говорю о запахе, который легко может учуять твой пес! – Фенрис сложил руки на груди, невозмутимо облокотившись на стену.

– Мой пес может быть самым глупым псом в мире, когда спит, – пробормотала Мариан, – а, вот же он, – с этими словами она достала из шкафчика блюдо, накрытое полотенцем.

– Дэни почует нас, – настойчиво повторил Фенрис. Хоук растерянно посмотрела по сторонам и вдруг замерла посреди кухни с пирогом в руке.

В тот же самый момент кто-то отчаянно заскреб дверь.

– Что я говорил? – заворчал эльф.

– Хватай, что видишь и беги! – закричала Мариан, чуть не уронив при этом пирог, и затем громко рассмеялась.

Это выглядело настолько контрастно по сравнению с тем, чем они занимались до этого, что у Фенриса даже не нашлось никаких слов осуждения. Он выскользнул за Хоук через дверь кухни с улыбкой на лице.

Глупости это или нет, но сегодня, он был готов делать что угодно, лишь бы оставаться вдалеке от всего случившегося, рядом с ней, как будто им ничего не угрожает.

Фенрис отдышался, когда они миновали длинную лестницу на пути к его имению. Хоук села прямо на ступеньки, сложившись в новом приступе хохота. Всю дорогу она не могла подобрать своих юбок. И зачем ей понадобился такой маскарад? В итоге от одной из одежд им пришлось избавиться. Завидев ошалевшего от зрелища городского стражника, эльф не удержался и сам захохотал, как безумный. Наверное, бедняга решил, что перед ним бродяги, которые, ни с того ни с сего, решили устроить переодевание прямо посреди улицы.

– Ты ненормальная, – отсмеявшись и откашлявшись, произнес эльф

– Зато у нас есть пирог!

– Вернее то, что от него осталось, – пробормотал Фенрис, вытаскивая из мешка помятый сверток.

– Наплевать, дай сюда, – Хоук выхватила добычу, затем осторожно размотала ткань и вгрызлась в самую середину.

– С капустой?

– Угу, – промурчала она и протянула пирог обратно.

– Спасибо, – эльф откусил кусочек и с наслаждением отметил, что тот и вправду оказался вкуснее, чем он ожидал.

Может, секрет восхитительного вкуса заключался в том, как необычно они его заполучили?

Он разломил лакомство пополам и поделился с Хоук.

– Вот уж не подумал бы, – начал он и осекся.

– Привыкай, – засмеялась Хоук, – знаешь, с кем ты связался? – грозно продолжила она.

– С сумасшедшей, не иначе, и я всегда это знал! – ответил Фенрис. Хоук обиженно надула губы. – Мне нравится, – улыбнулся он, – правда.

– Вот и хорошо. Будешь ворчать, останешься без десерта!

– Ты успела прихватить еще что-нибудь, кроме пирога? – полюбопытствовал эльф.

– Посмотри там, в мешке.

Фенрис пошарил рукой внутри и извлек наружу два яблока.

– Я предлагаю ознаменовать этим наши маленькие каникулы, – Хоук вытерла руки об ткань, в которую был завернут пирог, – давай чокнемся?

– Яблоками? – недоуменно переспросил эльф.

– Почему бы и нет? – ответила Мариан, стукнула его фрукт своим и откусила большой кусок.

– Каникулы говоришь?

– Да, три дня, может больше. Сделаем вид, что нас нет. Я постараюсь скрыть следы в поместье, чтобы не было заметно. Нас, конечно, спохватятся, но за такой короткий период времени, вряд ли случится что-нибудь. Ведь так? – Хоук вгрызлась в сочную мякоть и зажмурилась от удовольствия.

– Скажи это себе, Мариан. Неприятности родились с тобой в один день, – Фенрис положил руку ей на плечо, притянув к себе. – Одной из них был я, между прочим.

– Зато в моей жизни столько интересного! – хмыкнула она и потерлась щекой об его шею.

Один день сменял другой.

Фенрис просыпался посреди ночи и вздрагивал, обнаруживая Мариан рядом с собой. Эти первые мгновения после пробуждения ему было жутко стыдно за собственный испуг. Когда он приходил в себя старые рефлексы уступали место блаженной радости, и эльф утыкался носом в ее волосы. Хоук двигалась поближе, бормоча сквозь сон что-то неразборчивое.

Мариан просыпалась рано утром, эльф слышал, как тихо она выскальзывает из постели.

Он знал о её странной причуде и поэтому не препятствовал, спокойно досыпая несколько часов.

Она приходила к нему позже, уже с завтраком. Садилась на кровать с подносом, каждый раз изобретая что-нибудь необычное из их не самой разнообразной еды. Фенрис ел приготовленные ею бутерброды, запивал их какими-то странными сортами чая, кушал смешно нарезанные фрукты…

Хоук говорила, что ей нравится, наконец, дарить ему заботу не прикрываясь ничем. Просто потому, что она этого действительно хотела. Она была похожа на вечно скребущегося и назойливого жука. Но это почему-то ужасно ему нравилось.

Его восхищало наблюдение о том, что в постели Мариан становилась совершенно другой. Как он не замечал этого ранее? Хоук сводила с ума своими стонами, и тем, как она двигалась в такт ему, изредка вздрагивая от прикосновений. А как она смотрела на него, каффар, эльф едва не дергал Мариан за волосы, чтобы все время видеть ее глаза! Ему было неловко, но он просил Хоук не отворачиваться и смотреть ему прямо в лицо. Это словно роднило его с ней, делало единым целым на долю мгновения из блаженства и нежности, которые, как ни старайся, невозможно описать словами.

Ему казалось, что любить ее больше, чем в эти минуты просто не выйдет.

Тепло, от того, что Мариан сидела рядом с ним в кресле, непередаваемый уют, когда они занимались вместе приготовлением ужина. Неизменный мабари возле ее ног.

Фенрис ворчал, когда Дэни забирался в их кровать, но скорее для того, чтобы еще раз услышать, как она шутит в ответ.

– Каффар, Хоук, выведи своего пса из постели!!!

– Фенрис, – сонно бормотала Мариан, – отнесись к нему с пониманием, ведь раньше, ему не приходилось делить меня с кем-то другим. К тому же, он так тебя любит.

– Он любит все слюнявить, – ворчливо отвечал эльф, вытирая лицо тыльной стороной ладони.

Фенрис был готов простить и собаку, и то, что Мариан всюду забывала закрывать двери, оставляя сквозняк хозяйничать в большом полупустом доме. Он смирился с тем, что она навела порядок в его спальне: молча смотрел, как тряпки и щетки сами по себе орудуют в комнате, придавая ей жилой и приятный глазу вид.

Три дня пролетели с сумасшедшей скоростью. К ним действительно никто не заходил, Хоук не искали, а про эльфа будто бы вовсе забыли. Но от этого им было только радостнее.

По вечерам они прогуливались с Дэни, выбирая окольные пути к Рваному берегу, чтобы никому не попадаться на глаза. Хоук хватала его за руку, едва они выходили за городские ворота, и Фенрис шутил, что портит ее репутацию, но Мариан упрямо твердила обратное.

Она считала, что ее репутация вообще является весьма относительным понятием. Сегодня она носит титул Защитницы, а назавтра толпа съедает её с потрохами за малейший пущенный слух.

В Киркволле действительно любили поговорить. Такая заметная персона, как Мариан, не могла не привлекать к себе определенного внимания. Они выходили из города, глубоко надвинув капюшоны и стараясь ни с кем не заговаривать по пути.

Фенрис учил ее пускать камешки по воде, когда они гуляли вдоль берега. Хоук была нетерпелива в любом начинании, включая и это.

– Как ты держишь руку, покажи еще! – сквозь зубы процедила она, пытаясь скопировать его положение.

– Расслабься! Ты не огненный шар мечешь, это камешек! – Фенрис расхохотался, садясь на песок. Мабари не преминул принять участия в веселье, радостно вертясь рядом.

– У-у-у, как это сложно! – заворчала она, усаживаясь рядом. – Завтра мы придем сюда, и я точно научусь!

– Который раз это повторяешь?

– Я упрямая!

– Упрямый бронто, конечно.

Хоук толкнула его плечом и улыбнулась.

– Как не хочется возвращаться к реальности, – вдруг сказала она, и Фенрис вздохнул.

– Нам не убежать от самих себя. Жизнь никого не ждет.

– Слушай, – Хоук посерьезнела, – ты ведь наверняка знаешь, куда делась твоя сестра.

– Догадываюсь, ведь ты не просто так живешь у меня уже несколько дней, – говоря это, Фенрис старался не смотреть на Мариан. Каждый раз, когда он вспоминал о Варанье, внутри пробуждалась волна негодования из невысказанной злобы и упреков.

– Я могу надеяться на твое благоразумие? Пойти ей все равно некуда. Пусть поживет тут, какое-то время. Я подыщу для нее место.

– Не пытайся решить за меня, Хоук, – Фенрис осекся, подумав, что его слова могли прозвучать грубо. – Я не имею в виду то, что ты слишком много на себя берешь. Но я не маленький. Мои проблемы с… родственниками я должен научиться решать сам.

– Правда? Ты хотел убить ее и решить проблему. Хороший ход, не правда ли? – Мариан надавила на больное.

– Хорошо. Может ты и права. В какой-то степени. Я был излишне… вспыльчив.

– Тебе нужно поговорить с ней.

– Не сейчас.

– Когда же? Фенрис, ты же знаешь, что не сможешь нормально говорить с ней ни завтра, ни послезавтра. Ничего не изменится. Тебе просто нужно выслушать ее. Возможно, вы никогда не сможете общаться так, как прежде. И это грустно… Но… такова жизнь, и она имеет права двигаться дальше. Пусть живет. И ты ведь тоже живешь.

– Может ты и права. Но я правда не смогу. Я пытался, Хоук. Я честно пытался найти в себе хоть что-нибудь. Но… она как чужая.

– Время многое лечит. Вы были родными друг другу, когда-то. Я ни капли не сомневаюсь в том, что Варанья не хотела тебя предавать. У нее была причина поступить так, как она поступила. И она раскаивается в этом.

– Сейчас мне сложно принять это на веру, Мариан.

– Понимаю. И все же… просто прими тот факт, что у нее может быть своя жизнь. Как прожить – решать ей. Ты идешь своим путем, а она своим. На сердце будет легче, если не копить злобу.

– Ты прощала предательство, как ты смогла это перенести?

– Видеть в людях только хорошее не так уж и плохо. Я наивна? Когда-нибудь это сыграет мне плохую службу? Быть может, я слишком верю в людей? – она замолчала и, спустя некоторое время продолжила. – Я все же верю в то, что в мире не должно быть столько ненависти.

– Идеалистка, – усмехнулся Фенрис, прижимая Мариан к себе. Она только хмыкнула.

Прошла неделя. Беззаботные семь дней, полные безделья и расслабленного, ни к чему не принуждающего отдыха. На этот раз они проводили вечер в гостиной, разбирая коробки с каким-то хламом, доставшимся Фенрису от прежних хозяев.

– А что значит – abyssus abyssum invocat? – спросила вдруг Мариан на тевине, чем, на долю секунды, повергла эльфа в немое изумление.

– Бездна взывает к бездне, – пробормотал он, спустя какое-то время.

– Правда? А я думала: подобное влечет за собой подобное.

– Откуда ты знаешь эту фразу? – Фенрис напрягся, ожидая услышать не самый приятный для себя ответ. И не ошибся.

– Данариус так сказал. Когда ты потерял сознание, а мне, чудом что удалось отразить его удар, он вдруг четко произнес именно эту фразу. Я запомнила.

– Он имел в виду, что одно бедствие влечет за собой другое, – пробормотал Фенрис, пытаясь подобрать подходящий по смыслу набор слов.

– Я попробовала перевести это, сегодня утром, – гордо заявила Хоук, улыбнувшись.

– Ты за этим сидишь в библиотеке? – Фенрис вспомнил стопки книг, вынутых с полок.

– А ты знал, что у тебя есть словарь? Там переводы с тевина на наш язык!

– Даже увидев такую книгу в упор, я не понял бы. Я же не умею читать на своем родном, – эльф замолк, пытаясь услышать собственные мысли. – Как странно. Я даже думаю иногда на тевине, а читать не могу. Ты научила меня только по-вашему.

– Знаешь, у меня есть кое-что, что я бы хотела тебе показать, – таинственно начала Хоук, – пойдем, – она встала и потянула его за руку.

Фенрис ждал чего угодно, но Хоук привела в библиотеку. Там она усадила его в кресло перед большим столом из красного дерева.

Книги, по-прежнему стопками лежали на поверхности, разделяя их, словно стена. Мариан обошла стол кругом и уселась с противоположной стороны.

– Я нашла кое-что… среди вещей Данариуса. Мне показалось, это стоит нашего внимания.

Фенрис вытянулся, силясь разглядеть, что же Мариан так бережно держала в руках.

– Barbarus hic ego sum, quia non intellegor illis, – хотя Хоук прочитала эту фразу медленно и почти по слогам – у эльфа по спине пробежал неприятный холодок.

Никто, вот уже очень давно не говорил с ним на тевине. Фраза эхом отозвалась в голове, однако акцент, с которым Мариан вдруг еще раз повторила слова, как будто тренируясь выговаривать, выглядел непривычным.

– Здесь я варвар, ибо никто не понимает меня, – вслух перевел эльф, – что это, Хоук?

– А, так это значит – никто не понимает, а я-то думала… – усмехнулась Мариан и сделала пометку на листе бумаги рядом.

Фенрис не выдержал, рывком поднялся с кресла и быстро обогнул стол.

Его взгляду предстала небольшая тетрадь, исписанная мелким убористым почерком. Хоук осторожно держала ее в руках, раскрыв на самой первой странице.

– Это…

– Так выглядит твой родной язык, – Хоук подняла на него взгляд и затем убрала со лба челку.

– Откуда у тебя это?

– Ты не поверишь, а если сказать – заставишь выкинуть. А мне бы хотелось заняться переводом этого… дневника.