Текст книги "Astia vala femundis (СИ)"

Автор книги: Soul-keeper

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 58 страниц)

– Я не знаю, никогда такого не чувствовал.

– А мне говорят, что такое бывает. Данариус говорит.

– Расскажи мне о нем? – спрашивает Лито. Ему хочется спать, и от усталости закрываются глаза, но возможность узнать больше о магистре с легкостью отгоняет сон.

– Он увлеченный человек.

– Чем он увлекается?

– Ты не поверишь, но раньше, он собирал со мной фигурки рыцарей.

– Вы близко знакомы? – Лито приоткрывает один глаз, всматриваясь в лицо собеседника. Но серые глаза Силиуса, казалось бы, ничего не выражают.

– Когда-то были. Сейчас многое изменилось, – уклончиво отвечает он.

– Почему ты спросил, смог бы я полюбить кого-нибудь?

– Потому что я сам задаюсь этим вопросом.

– Кто-то из твоих близких совершил что-то ужасное?

– Угу, – Силиус начинает раскачиваться на стуле, и выглядит при этом как самый обыкновенный мальчишка.

– И ты не знаешь, что тебе думать об этом? – эльф пытается увидеть в лице Силиуса хоть какой-нибудь намек, но бесполезно.

– Я все еще люблю его. И мне страшно от этого, Лито, – худощавый паренек вдруг пристально всматривается в глаза эльфа, и холод будто проникает к тому прямо в душу.

Комментарий к Глава 7 http://annyboostuff.tumblr.com/post/114403294244/felix-qui-quod-amat-defendere-fortiter-audet – картинки

====== Глава 8 ======

Sic itur ad astra

Так идут к звёздам

Уже глубокая ночь. Теплый ветер колышет длинные колосья высохшей травы, среди которых Лито и Силиус кажутся двумя маленькими точками с высоты птичьего полета.

Эльф довольно далеко смог унести его на спине, учитывая свое недавнее выздоровление. Выносливости у него хоть отбавляй, а жажда приключений проснулась, едва Силиус сказал, что хотел бы увидеть звездопад.

Лито понимает, что давно не делал чего-то безрассудного, не рисковал и не чувствовал себя живым, выполняя один и тот же бесконечный цикл действий, от которых уже начинало тошнить.

От этого спешного побега сердце колотит в груди и плывет перед глазами, их едва не заметили дежурные рекруты, но Лито смеется, раскинув руки, а сухая, сломавшаяся под его весом трава, колется в открытые участки тела.

Убежать из казармы, прихватив с собой больного парня, о происхождении которого он едва знает? Лито замечает, что рядом с Силиусом в нем просыпается глупый мальчишеский задор, неугомонное желание хулиганить и вести себя неразумно, не задумываясь о последствиях. Как сейчас. Словно они знакомы с этим парнем много лет.

– Мы существуем здесь в отрыве от целой реальности. Ты знаешь о мире за пределами острова? Знаешь, что там есть целые города, в странах, где нет джунглей, идет снег, и не светит раскаленное солнце? Мы так далеки от них. У этих людей другая кожа, глаза другого цвета, они смотрят на мир иначе, – говорит Силиус, пожевывая во рту травинку.

Слова очаровывают эльфа, он слушает внимательно, жаждет узнать больше.

– Ты говоришь вещи, которые никогда не приходили мне в голову, – Лито переворачивается на живот и вглядывается в лицо своего странного собеседника.

Рядом с ним он чувствует себя невеждой, ведь Силиус знает так много вещей, о которых Лито даже не подозревал.

– Неужели ты никогда не задумывался о том, чтобы увидеть мир?

Иногда Силиус говорит загадками. Тайнами, которые эльфу сложно понять, поэтому он теряет нить разговора и злится, но парень все объясняет, спокойно и терпеливо донося до Лито отголоски древних легенд, необычайно интересных историй, от которых захватывает дух и хочется продолжать слушать снова и снова.

– Я мечтаю о том, чего со мной никогда не случится. Я хочу путешествовать, узнавать новое. Научиться чему-нибудь. Узнать языки, верования, традиции. Обследовать старинные руины и разрушать вековые проклятия, уничтожая демонов. Хочу влюбиться в красивую девушку, чтобы потом жениться на ней и завести семью, – мечтательно продолжает Силиус.

– Ты говоришь так, как будто знаешь, каково это, – скептически замечает Лито, – как можно хотеть, чего никогда не испытывал? Как можно желать узнать о том, чего никогда не слышал?

– Любопытство – не самая плохая черта, Лито.

– Ты знаешь, а вот у меня была девушка, которая мне нравилась, – усмехается эльф. Он словно задиристый мальчишка, перенимающий правила игры, в которой нужно соревноваться друг с другом.

– Какая она?

– Ее звали Кайя. Маленькая, худая, с очень красивыми глазами. Я думал, что подраться за нее с лучшим другом было почти подвигом. Но когда оказался с ней на чердаке конюшни, после шумной потасовки с кучей деревенских парней… я струсил.

– Почему? – Силиус смеется, и Лито сжимает ладонь в кулак, досадуя, что вообще завел об этом разговор. Он злится, когда выглядит глупо и выдает свои слабости.

– Я не знал, чего мне с ней делать. Целоваться не понравилось, – угрюмо отвечает он.

– Когда-нибудь ты встретишь ту самую девушку.

– Откуда ты знаешь?

– Вот послушай. Ты встретишь ее… и подумаешь, что это магия. Ты решишь, что она заколдовала тебя! – Силиус садится на траве, его глаза горят, он будто нервничает. – Девушка будет обычная. Такая, что ты и не заметил бы на улице, если бы она сама не подошла! Но она должна быть как ты, иначе вы не понравитесь друг другу. Она должна быть настойчивая и упрямая. С огненным взглядом. Она будет делать то, что тебе не по нраву, но ты не сможешь возразить, потому что будешь любить ее больше всего на свете! Больше себя!

– Чушь, – хохочет Лито, чувствуя, как щеки заливает густой румянец, едва он представляет себе эту загадочную незнакомку.

– Нет, нет, я вижу это как наяву! Лито! – Силиус хватает эльфа за плечи, и тому кажется, что он бредит. – Она будет любить тебя так же отчаянно, как и ты. Ваша любовь будет столь же велика, сколь и разрушительна для вас обоих! Но только вместе вы сможете стать чем-то…

– Стой– стой, у меня живот уже болит от смеха, – Лито не может остановиться в приступе хохота, а Силиус обиженно надувает губу в ответ.

– Ты как маленький, неужели никогда не влюблялся?

– А ты? – с вызовом спрашивает эльф.

Силиус опускает взгляд и становится грустнее, чем обычно. Искры в его серых глазах мгновенно гаснут, словно сдавливаемые чем-то большим, о чем он не в силах рассказать. Тайна в нём самом, и эльф об этом знает, но с момента первой встречи любая попытка выяснить, откуда он, оканчивается провалом.

– Почему ты не хочешь говорить мне, откуда ты? – Лито идет напролом, несмотря на то, что уже предполагает ответ собеседника. Эльф внимательный, а мелочи выдают Силиуса, и в их разговорах иногда проскальзывают кое-какие доказательства. – Ты же маг, говоришь, что живешь в башне и знаешь Данариуса. Говоришь, что он был для тебя кем-то. Кто он?

Силиус отворачивается, но в свете луны Лито замечает, как его глаза наполняются слезами.

– Никто, – шепчет парень, – он никто.

Молчание сковывает грудную клетку, и Лито не знает, стоит ли пробовать выяснить больше. Нужно ли ему? Парень может не ответить, и беседа закончится ничем. Силиус нарушает тишину глубокой ночи первым.

– У меня не было возможности выбраться за пределы имения на такое далекое расстояние. Для меня это уже небольшое путешествие. Благодаря тебе.

– Мы можем убежать? – Лито указывает рукой куда-то, где, по его мнению, могут находиться необыкновенные страны и города. – Если там так, как ты говоришь, я бы и сам не прочь увидеть.

Он не знает географии и истории, ему чужды науки, он не умеет читать и писать, но рассказы Силиуса делают с его воображением невероятные вещи. Хочется верить, что эльф способен на что-то большее, чем бессмысленные убийства за большие деньги? Чужие деньги.

Силиус горько качает головой в ответ.

– Ты можешь убежать, Лито. Для меня же все закончится здесь.

– Зачем ты говоришь такое? Всегда должна быть надежда! Шанс, что все обернется по-другому! – упрямо гнет свою линию эльф.

– С таким характером тебе многое по плечу, – Силиус улыбается, и Лито становится жутко от того, что глаза парня выглядят мертвыми. Он мотает головой, силясь отогнать от себя это кошмарное видение, но ничего не происходит.

– Убеги за меня Лито, полюби за меня. Найди свой дом. Рассмотри мир получше, я верю, тебе это под силу! Ты сможешь то, чего не смог я. И если есть что-то по ту сторону, там, куда мы попадаем, когда умираем… я буду наблюдать за тобой. И я буду счастлив.

– Не надо так говорить, Силиус, будто ты уже умер! – у эльфа перехватывает дыхание, впервые за долгое время, он понимает, что вот– вот заплачет.

Каффар, да эльф плакал последний раз, когда бы совсем маленький, едва помнит это! Даже когда видел смерть своих друзей, его глаза были сухими! Лито был не в себе, и после, долгое время искаженные лица убитых преследовали его в скользких ночных кошмарах, но он так давно не плакал!

– Лито, я устал, – тяжело вздохнув, отвечает Силиус, – мне не хочется видеть, во что превращается человек, которого я считал целым миром. Я не хочу быть причиной всех этих бессмысленных жертв, совершаемых в мое имя. Я и жить-то не хочу уже очень давно. И если бы я не встретил тебя, возможно, нашел бы, как свести счеты… Увидев, как ты борешься за собственную жизнь, мне даже… захотелось побыть здесь еще чуть-чуть. Спасибо тебе. Мне жаль, что мы не смогли встретиться при других обстоятельствах.

– Силиус… О каком человеке ты говоришь?

Лито замечает, что ухватился руками за пучки травы, которая больно впивается в ладони. Злость захлестывает горло, но он ведь даже не понимает, на кого злится!

– Все нормально, мне почти не больно. Я привык, отпусти: не надо держать траву, она не виновата, – уголком губ улыбается худощавый парень, – я обещал, что покажу тебе звездопад! Смотри, какие они красивые, Лито!

Звезд на небе много, в темноте, посреди поля, на котором они лежат, их видно лучше, чем в городе. Там мешает свет уличных факелов и многочисленные костры возле казарм.

Яркие точки на ночном небосклоне оставляют полосы, прочерчивая по небу тонкий след, чтобы исчезнуть…

– Мы как звезды. Какие-то светят ярче и дольше остальных. А некоторые возникают, чтобы быстро погаснуть, упав за небо… Они − по ту сторону мира, а мы здесь, тянемся к ним… Astia vala femundis, Лито – задумчиво размышляет Силиус, – знаешь эту поговорку?

– Почему ты улыбаешься… почему… – Лито кашляет, подавившись собственными слезами. Он старается, чтобы ни одна капля не скатилась по щеке, ведь он обещал себе быть сильнее. – Я убью человека, о котором ты говоришь, Силиус, если бы не он, ты был бы здоров, ты бы смог жить!

– Не надо, не держи на него зла. Я не держу. Он не хотел, правда. Его одержимость, это попытка оправдать собственные ужасные поступки. И, возможно, в глубине души он действительно раскаивается.

– Что он сделал, Силиус, скажи мне, кто он такой?!

Крики стражи нарушают тишину, и парень испуганно оглядывается по сторонам. Их не видно среди высокой травы, но голосов много, значит, людей послали на поиски, как только обнаружили исчезновение Лито. Эльф приникает ухом к земле.

– Их около десятка, успеем убежать? – с надеждой спрашивает он.

– Впереди должны быть еще дозорные, которые охраняют дальние подступы к территории магистра, если пройдем мимо них, возможно, есть шанс, – шепчет Силиус, и Лито, не раздумывая, подхватывает его на закорки, устремляясь в темноту. Колючая трава хлещет по телу и лицу, но ему наплевать.

Он думает о чудесных странах и волшебных городах, которые они обязательно увидят, вдвоем! И о таинственной незнакомке, которую Лито встретит когда-нибудь. Хотя он слабо понимает в чувствах, но словам Силиуса хочется верить. Ему так жаль этого парня, так пусто в груди, когда эльф видит печаль в его глазах. Силиус сказал, что ему нравится упорство эльфа в желании жить, так пусть! Этого хватит на двоих, они сумеют убежать!

Когда становится слишком поздно, Лито не успевает даже сообразить, их окружают: стража Данариуса и несколько магов. Проклятые волшебники выследили, в этом нет сомнения! Заклинания не применяют, значит, боятся. Но почему? Из-за Силиуса?

Лито тяжело дышит, парень за спиной не тяжелый, просто эльфу страшно. Мечты, которые манили его сладкими миражами, развеиваются на горизонте, разбиваются о блестящие доспехи окружившей их стражи.

Он пытается совершить рывок в сторону, но Силиус вдруг останавливает его, отпуская руки и с хриплым возгласом падая назад. Эльф разворачивается в его сторону, но парень машет ему изо всех сил, умоляя бежать дальше.

Лито не двигается с места, в ужасе глядя на высокую, широкоплечую фигуру, быстро приближающуюся к ним.

Данариус.

– Кто же ты такой, парень? – Фенрис резко сел на кровати.

Он уснул в своей спальне, в которой вчера пытался прибраться, чтобы хоть чем-то занять себя.

Еще так недавно ему казалось, что прошлое находится где-то несоизмеримо далеко. А теперь он видел сны об ушедших днях так ярко, словно опять переживал наяву. Вспоминать удавалось не сразу. А нарочно не получалось никогда. Память делала это, когда ей вздумается, и Фенрису лишь оставалось лихорадочно всматриваться в эти обрывки, собирая в цельную картину и выделяя самое главное.

Вопрос, на который он жаждал найти ответ, заключался не в том, где сейчас Данариус, и даже не в том, как его убить. Фенрис хотел понять, каким образом, среди такого большого количества рабов магистра, он оказался единственным, ставшим настолько ценным, что за ним отправляли наемников через весь континент.

Как быстро, оказывается, шла жизнь.

Еще вчера город сотрясался в рыданиях, горели костры, люди оплакивали погибших, а лазареты ломились от раненных. Спустя пару дней уже вовсю начали вести восстановительные работы: чинили мостовые и пострадавшие от взрывов поместья, восстанавливая сады и клумбы вокруг.

Нижнему Городу пришлось хуже, но и там нашлись добровольцы, которые кормили голодных, залатывая дыры в их лачугах, раздавая бесплатную одежду и предлагая временный кров.

Время неумолимо. Рыдания сменились всеобщим весельем и эйфорией, ведь многолетнее присутствие рогатых иноземцев, наконец, закончилось. Город вдохнул полной грудью, расправив плечи.

О загадочной фигуре Защитницы говорили на каждом углу. Фенрис поначалу раздражался, но затем, даже стал прислушиваться к этим невероятным небылицам, которые горожане уже успели сочинить. Во всяком случае, было теперь, о чем поговорить с Мариан, когда эльф навещал ее.

Неловкость так и не прошла, они все время находились на расстоянии нескольких шагов друг от друга, но Фенрис пытался быть рядом даже вопреки самому себе.

Он рассказывал ей городские сплетни, она улыбалась и смеялась в ответ, а эльфу казалось, что он становится похожим на Варрика.

Но это было хоть что-то, в сравнении с тем, что Фенрис надумал у себя в голове.

Они не молчали, и он был очень рад, что Хоук ведет себя, как ни в чем не бывало.

На деле Фенрис выл от тоски. В моменты мира и спокойствия, он чувствовал собственную бесполезность, как никогда. Размеренная жизнь давалась тяжело, может, виной тому были их странные натянуто-любезные отношения с Мариан: все было как прежде, они смеялись, и эльф даже позволял себе шутить. Однако в то же самое время, Фенрис знал, что как прежде не будет уже никогда.

Спустя еще неделю в Киркволле начались всеобщие гуляния. К тому времени Хоук было разрешено покидать стены поместья. Под неустанным надзором целителя, Мариан действительно поправилась, а ее рана зажила, оставив после себя едва заметный шрам, который она отказалась сводить. Решила, что у нее будет такой боевой трофей, от Аришока с любовью.

Об Изабелле в городе ничего не было слышно. Пиратка пропала. Фенрис надеялся, что так будет и дальше, он не хотел видеть виновницу нынешнего состояния Хоук. Мариан не спрашивала его о ривейни, хотя эльф догадывался, что она могла разузнавать об этом у Варрика.

Хоук должна была посетить какое-то важное мероприятие в честь своего титула, в то время как Фенрис и остальные готовились встретить Мариан в Висельнике, чтобы устроить пирушку в честь ее выздоровления.

В назначенный день в трактире творилось что-то невообразимое. Людской гомон и песни разразились как буря среди спокойного моря, а с появлением Защитницы Киркволла собственной персоной, буря грозилась перерасти в настоящий шторм.

Трактир гудел и был словно без дна. Сколько же тут собралось людей? Они пили за Мариан, желая ей долгих лет жизни, предлагали свою помощь, рыдали от счастья, в пьяном угаре воздавая ей хвалебные оды и почести, от которых у Фенриса уже звенело в ушах.

Варрик радовался присутствию Хоук, всячески ухаживая за столом, и предлагая ей, то попробовать, то выпить что-нибудь эдакое. В номере гнома собрались почти все спутники, за исключением Изабеллы. Хоук искала ее глазами, как только вошла, Фенрис сразу заметил. Но пиратки не было даже за ее привычным местом у барной стойки. Хоук погрустнела, но лишь на долю секунды − Мерриль накинулась на нее, буквально стиснув в объятиях и не давая опомниться.

Авелин и Донник рассказывали Хоук, что в городской страже нет отбоя от желающих поступить на службу, особенно среди девушек из окрестных деревень. Все теперь хотели стать такой, как Мариан. Хоук смущалась, отмахиваясь и отшучиваясь, ей претило излишнее внимание.

Капитан стражи собиралась обручиться с Донником в Церкви, парочка даже планировала дальнейший отдых в столице Орлея. Конечно же, они пригласили всех, и Мариан восторженно кивала головой, предвкушая поездку.

Фенрис сидел в углу комнаты, потягивая вино и лениво почесывая за ухом мабари, который был совсем не против неожиданному проявлению доброты. Даже Себастьян заглядывал ненадолго, чтобы поднять бокал, но на Ваэля навалилось много дел, за последнюю неделю в Церкви не было отбоя от желающих помянуть погибших или исповедоваться. Ко всему прочему, они с Мариан слишком много времени проводили за беседами, похоже, экс-принц всерьез беспокоился за Хоук в связи с недавними событиями. Приходя навестить ее, Фенрис частенько заставал их споры в гостиной поместья Амеллов.

Эльф наблюдал за присутствующими, сам не замечая, как считает количество стаканов виски, которые Хоук опрокидывала в себя. Забота о ней не входила в его обязанности, но Фенрис делал это непроизвольно и даже перестал удивляться. Может, искал возможности быть нужным ей, хоть в какой-то степени?

Их разговор о магии крови остался в прошлом, они больше не поднимали эту тему, но Фенриса не покидало беспокойство, ведь он понимал, что с ним будет, если Мариан продолжит практиковать эту магию в бою.

Хоук немного похудела за время лечения, Фенрис пару раз спрашивал у Варрика, почему тот не следит, чтобы она хорошо ела, но гном только отмахивался, утверждая, что ему не всегда удается бороться с ее упрямством. Эльф улыбался, вспоминая вредность характера Мариан, каффар, да он всегда улыбался, стоило только вспомнить ее лицо и этот звонкий задорный смех!

Прямо сейчас Хоук хохотала, запрокинув голову назад и оттолкнувшись руками от стола. Стул под ней жалобно поскрипывал, и Фенрис даже успел подумать, а не свалится ли она с него? Варрик рассказывал какой-то анекдот, Хоук колотила рукой по столу, вытирая слезы, и выглядела абсолютно счастливой, в кругу друзей.

Ближе к полуночи их покинули Авелин, ведущая под руку изрядно выпившего Донника, и Мерриль, которая без Изабеллы не притрагивалась к спиртному вообще. Андерс еще разговаривал с гномом, в тот момент, когда Фенрис пытался угомонить Мариан, играющую в Алмазный ромб на первом этаже Висельника.

Эльф всегда пил осторожно, не давая воли эмоциям, в отличие от Хоук. Мариан же делала это, как в последний раз. Обычно Фенрис ворчал по этому поводу, но сегодня, посчитал нужным не вмешиваться, понимая, что у нее действительно есть причина радоваться и отдыхать.

Когда Хоук стало плохо, эльф вывел ее на улицу. Девушку сильно шатало, а количество выпитого располагало ко всяким глупостям, поэтому Фенрис предусмотрительно держал ее под локоть, не давая возможности выкрутиться и натворить чего-нибудь.

В конечном счете, их противостояние закончилось ее безоговорочной капитуляцией. Фенрис вдохнул свободнее только после того, как убедился, что Хоук крепко спит на кровати гнома, подтянув под себя ноги и подложив руки под голову. Он накрыл ее пледом, и, пошатываясь, вернулся к столу, за которым остался только Варрик. Андерса уже не было, они остались вдвоем.

– Вот что я тебе скажу, эльф, – Тетрас залпом осушил кубок с виски, – после пьянки, абсолютно любой, всегда должны оставаться двое, разговаривающие о смысле жизни, – он икнул и покачал головой, словно осуждая самого себя.

– И ты думаешь, что этими двумя оказались мы? – предположил Фенрис.

– А что ты предлагаешь? – Тетрас оглянулся по сторонам, – Хоук спит, а ее мабари не очень-то разговорчив. Что, приятель, да-да, – Варрик растянул губы в улыбке, почесывая подошедшего пса за ухом. – Мы о тебе говорим, да, большой, грозный пёс! Как раз такой и нужен, чтобы защищать нашу… Защитницу.

Он снова икнул, а Фенрис едва сдержал вырвавшийся смешок. Он впервые видел гнома в таком состоянии.

– Знаешь же, что Хоук защищать надо, правда? – Тетрас продолжал обращаться к собаке, и Фенрис решил не мешать их разговору, наблюдая со стороны.

– А ты! – Варрик вдруг поднял взгляд на эльфа. – Во-первых, выпей со мной, – он потянулся за бутылкой, и Фенрис перехватил ее, помогая разлить обжигающий напиток по бокалам.

– Вот, теперь другое дело, – смачно протянул гном, наблюдая, как эльф опустошил свою порцию. – Я вот что хотел! Все не доводилось сказать, но… спасибо тебе. Угрюмый, – он хохотнул, – без тебя одного мабари бы для нее не хватило. Да и не пёс ей сейчас нужен… – Тетрас шумно вздохнул.

– Вы разговаривали о чем-нибудь? – осторожно спросил Фенрис, надеясь, что Варрик расскажет ему о Мариан что-нибудь новое. Виски мгновенно ударил в голову. Странное дело, но он смог расслабиться только когда убедился, что Хоук крепко спит на кровати, в пределах его видимости.

– Разговаривали… – Тетрас задумался, – сиськи Андрасте, да мы всегда разговариваем, мы же друзья!

– Нет, Варрик, я не об этом…

– Между прочим, в Киркволле так сложно найти с кем поговорить, – перебил его гном и покачал головой, – кругом одни проныры, желающие залезть тебе в карман! А в Нижнем городе, ты только посмотри! – он расширил глаза в удивлении, – здесь не собаки ссут, здесь столбы ссут на собак! – он громко расхохотался. – Наливай!

Фенрис не стал противиться. Тетрас, может и хватил лишку с выпивкой, но дар речи не потерял, а эльфу всегда нравилось его общество за бутылкой чего-нибудь крепкого. В последнее время он заметил, что им даже удалось наладить дружеское нейтральное общение. Это произошло сразу после того, как эльф пришел в Висельник, чтобы отблагодарить Варрика, выполняя данное самому себе обещание.

– Ты там не наступил куда? – спросил вдруг гном, заглядывая под стол.

– Куда наступил? – недоуменно переспросил Фенрис.

– На свое чувство юмора! – хохотнул Варрик. – Слушай, Фенрис! – эльф вздрогнул, от того, что гном впервые за долгое время назвал его по имени. – Тебе же небезразлична вся эта случившаяся дребедень?

– Как быстро ты меняешь темы разговора…

– Брось ты эту свою… как бишь… напускную мрачность! Сегодня мы отдыхаем, и у тебя есть на это право!

– Я не умею отдыхать, гном.

– Ничего, я научу, – Тетрас налил еще по одной и заговорщически подмигнул.

Эльф снова бросил быстрый взгляд в сторону небольшой кровати гнома. Мариан перевернулась на спину, раскинув руки в разные стороны.

– У нее-то я спрашивал, а вот у тебя… – задумчиво протянул Варрик, проследив за его взглядом. – А ты вот что скажи мне. У вас ведь было что-то, – Фенрис собрался прервать гнома, но тот поднял вверх указательный палец, призывая дослушать до конца. – Я тоже не поддерживаю ее выбор, с этой магией. У каждого из ее друзей свое мнение на этот счет! Только ты, как всегда, угрюмо молчишь. Знаешь, если с ее головы хоть волос упадет, по твоей вине…

– Я не собираюсь причинять ей вред! – возмущенно ответил эльф.

– Порой мы даже не нуждаемся в словах, чтобы сделать больно, – Варрик подпер подбородок руками и уставился в камин, – иногда можно обидеть одним лишь молчанием. Она так много о тебе говорит, эльф. Ей важно буквально каждое твое слово! Фенрис сказал то, Фенрис сказал это! – гном передразнил интонацию Мариан. – А знаешь, она ведь всегда была себе на уме!

Фенрис улыбнулся и кивнул, соглашаясь с последним высказыванием. Следующая порция виски уже не обожгла горло, вместо этого подарив лишь какое-то странное, но теплое послевкусие. Ему было спокойно.

С первого этажа донесся тихий женский голос, затянувший грустную песню, ему тут же подыграла лютня. Мабари расположился возле камина, подергивая лапой во сне. Пес был уже не молод, Мариан все больше переживала за него, обращая внимание, что Дэни начали беспокоить задние лапы.

– А что сказали остальные? – поинтересовался Фенрис, заметив, что гном о чем-то крепко задумался, глядя на огонь. Слова эльфа будто вывели Тетраса из оцепенения.

– Да многое высказали. Кто о чем…

Фенрис помнил, что не проронил ни слова о магии крови и выборе Хоук после их единственного разговора. А выходило, что не только он: ее осуждали буквально все друзья! Но почему же каждый из них сегодня был так рад, увидев ее в дверях?

– Это сложно, порой, когда ты принимаешь поступки близкого человека, слишком… близко к сердцу… Но это лучше, чем разрушать дружбу. Мы все будем рядом с Хоук, что бы то ни было.

– Я тоже буду… рядом с ней.

– Ты любишь ее? – спросил вдруг Тетрас, и у Фенриса в груди все стянулось в тугой узел. Три слова, надо которыми он размышлял, не называя вслух даже в собственных мыслях.

– Скажи как есть, ей важно это услышать. Иногда этого бывает достаточно, чтобы двигаться дальше, – Варрик будто подвел невидимую черту.

Всё. Что бы ты ни делала, Мариан, это всё теперь становится частью моей жизни. Слишком много тебя. Но я, быть может… справлюсь? Сколько раз поднимался, когда думал, что упал навсегда?

Фенрис с Варриком проговорили до самого рассвета. Эльф даже умудрился задремать за столом, положив голову на руки. Мариан проснулась, смерив их недовольным взглядом, и укорив, что своей болтовней они не дали ей нормально выспаться.

Когда эльф вышел за порог Висельника в хмурое Киркволлское утро, ему почудилось, что произошедших событий и вовсе не было. Не было нападения кунари, не было дуэли с Аришоком, и они еще не знали, что за реликвию похитила Изабелла. Словно случилась всего лишь их очередная посиделка в трактире, и он провожал Хоук домой, потому что им все равно по пути. И пусть они сейчас сохраняли молчание, а Мариан шла чуть впереди, зябко кутаясь в плащ, − он кожей ощущал необъяснимое спокойствие и странную предначертанность в своем нахождении рядом с ней.

Гном вызвался прогуляться с ними, мотивировав это тем, что чуть не забыл рассказать Мариан что-то важное. Правда, он немного отстал, когда Дэни начал увлеченно рыться в куче какого-то мусора.

Варрик окончательно сбил Фенриса с толку вопросом о чувствах: гном говорил так же, как и стрелял из арбалета. Метко… попадая в самую цель, усмотрев корень проблемы. Хотя вряд ли можно было назвать чувства к Хоук – проблемой. Фенрис испытал рядом с ней целый ворох эмоций, он привык к этому.

– Эй, – вдруг тихо позвала Мариан, и эльф ускорил шаг, поравнявшись с ней, – знаешь, мне так грустно…

– Почему?

– Вот бывает, когда ты разошелся с человеком, не успев сказать ему самого главного… Еще мгновение, и человека не стало, а ты не был готов. И всё, время ушло… человек… ушел.

– Ты про Изабеллу?

– Я ведь оказывается, такая отходчивая, – горько усмехнулась Мариан, – помню только хорошее. Знаешь, сколько хорошего я стараюсь сохранить в своих воспоминаниях? Глупости, которые ты читал в моем дневнике, эти мелочи, которые я боюсь забыть, поэтому записываю каждое слово. Изабелла как-то рассказала мне, о том, что ее выдали замуж насильно. Рассказала, что всю жизнь за нее решали чужие люди, поэтому, пиратство и ощущение собственной независимости и силы – самое главное для нее. Она говорила, что ненавидит привязываться к людям, что никому не доверяет, – Мариан опустила голову, замедляя шаг, – как я не увидела всего этого? Я думала, что она такая хорошая, веселая. Без забот… А оказывается заботы были.

– Ты злишься на нее? – осторожно спросил Фенрис.

– Я хочу, чтобы она вернулась! – воскликнула Хоук. Эльфу показалось, что она даже топнула ногой, подтверждая свое негодование. – Если бы она вернулась, я бы высказала ей все… может быть даже врезала! Мне без нее плохо. Я, наверное, такая наивная, да?

– Ты веришь в своих друзей, поэтому они верят в тебя.

– Она же вернется? – жалобно спросила Хоук, – Она вернулась с этой гребаной реликвией, почему ушла сейчас?!

– Наверное, мы не всегда можем признаться в наших слабостях, Хоук, она же на горло себе наступила, возвращаясь. А ты потоптала ее гордость еще, отказавшись выдать Аришоку. Возможно, отдай ты ее кунари, эта пиратка сама бы выкрутилась, сбежала, убила бы кого-нибудь, в конце концов, она это умеет! Но ты решила за нее, поэтому, дай ей время обдумать случившееся…

– Вы только поглядите, – усмехнулась Хоук, – мои слова решают чужие жизни… Создатель – свидетель, я не хочу так жить.

– А чего ты хочешь?

– Пути назад нет, похоже, этот город станет моей могилой.

– Не говори так.

– А что, Фенрис, я теперь шагу не могу ступить, каждая собака меня знает! – Хоук вздрогнула, когда эльф схватил ее за плечи и, не рассчитав силы, вдавил в кирпичную стену здания. Свист стрелы, пущенной откуда-то с крыши, подтвердил его предчувствие.

– Осторожно! – зашипел он, отводя Мариан дальше, под крыльцо, чтобы случайного выстрела не повторилось.

– Так вот о чем же я хотел поговорить! – спешно начал гном, догнав их и забегая в укрытие.

– Ты так вовремя, Варрик, специально выжидал? – съязвил Фенрис.

– Это связано с тобой и знатью, – гном обратился к Хоук, – вообще-то Лезвие − надежный тип… Он хотел встречи с тобой!

– Мы довольно часто натыкаемся на засады! – проворчал эльф.

– Да почему? В мире бывают не только засады! – Варрик вздрогнул, когда стрела просвистела мимо него, чуть не задев камзол, – ну ладно! – выкрикнул он, вытаскивая из-за спины Бьянку, – допустим, это все-таки засада!

Хоук съехала по стене, начав истерически смеяться, а Фенрис вытащил меч, пытаясь разглядеть нападавших в густом утреннем тумане.

– У меня даже дар предсказательства открылся, – давя смех, пробормотала Мариан.

– Тише! Ты нас выдашь! – ругнулся Фенрис, шаря взглядом по сторонам.

– Ты знаешь, а их тут довольно много, – Хоук приподняла голову, разглядывая свод арки, под которым они спрятались, – трое там, – она указала пальцем вверх, – на крыше, а еще четверо бегут сюда из переулка, – Фенрис похолодел от мысли о том, какое шестое чувство может подсказывать Хоук эти подробности. Она же теперь чувствует кровь…