Текст книги "Astia vala femundis (СИ)"
Автор книги: Soul-keeper
сообщить о нарушении
Текущая страница: 36 (всего у книги 58 страниц)
– Хоук… не надо ничего. Просто… погладь меня еще… – смущенно выдавил из себя Фенрис.
– Закрой глаза! – радостно велела она и вновь провела кончиками пальцев по его лицу. Приятное покалывание разошлось по всему телу. Прикосновения не убирали боль, они отвлекали её. Эльф не заметил, как вскоре по-настоящему уснул. На этот раз без кошмаров.
Назначенная в Высоком Соборе церемония оказалась очень длинной.
Хоук нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, почти как непоседливый ребенок. Утром, накануне свадьбы, она залилась лекарственными настоями. Плавание в холодном море не сослужило хорошей службы, Мариан сильно простудилась. Фенрис не болел из-за лириума, но знал, какое неприятное ощущение может доставлять першение в горле.
– Я никогда не выйду замуж, – прошептала вдруг Хоук. Эльф услышал ее, потому что стоял рядом.
Сестра Церкви сначала говорила длинную торжественную речь, за которой следовала занудная молитва, и в течение всего времени приходилось стоять на ногах, не имея возможности даже облокотиться на стену. Естественно такое действо живо утомило Хоук, которой вообще было сложно находиться без дела какое угодно количество времени.
– Я никогда не выйду замуж, потому что я не выдержу такой церемонии, не надену платья, ибо от него я чешусь, как блохастая собака. А уж про каблуки я молчу…
– Сломаешь ногу или свернешь себе шею? – шепотом предположил Фенрис.
– Вот да! – согласилась Мариан, и в зале Собора вдруг воцарилась тишина.
Сестры церкви, находившиеся неподалеку, сделали Хоук замечание. Девушка извинилась и поморщилась в ответ.
– Видишь!? Даже они меня недолюбливают, ох уж эти церковницы… И что Себастьян нашел в Церкви? Тут пахнет благовониями и хочется спать! – Хоук улыбнулась и спрятала руки за спину.
Фенрис отвлекся от Мариан, вновь разглядывая счастливые лица Авелин и Донника. Для капитана стражи сегодняшний день значил многое. Лица супругов сияли от переполнявшего их счастья. Они смотрели на мир одинаково… Эльф вздохнул и подумал, что сам вряд ли бы решился на такое. Связать свою жизнь с одним человеком навсегда? От этой мысли по спине бежали мурашки.
– Боишься насекомых? – спросил вдруг он, наблюдая, как Хоук делает шаг назад от маленького паучка, который чудом, что не попался под ноги многочисленным присутствующим в стенах Собора.
– Я их недолюбливаю. Мама рассказывала, что когда мы были маленькими, подхватили вшей. Папа нас всех побрил. Я помню, что Карвер над нами смеялся, – Хоук поморщилась и почесала в затылке, – фу, зачем ты спросил, я теперь вся чешусь, – буркнула она и начала отряхиваться.
Фенрис хмыкнул и отвернулся, чтобы скрыть от нее улыбку.
– Когда ты чувствуешь, что по твоей ноге кто-то ползет, смотришь – а там никого нет, на самом деле это всё призраки жуков, которых ты убил! – мрачно прошептала Хоук эльфу прямо на ухо.
– Ты либо замолчишь, либо нас отсюда выгонят, – сквозь зубы процедил Фенрис. Сестра Церкви опять неодобрительно покосилась в их сторону. – Хочешь еще раз выслушать нагоняй от Авелин?
Мариан виновато потупила взор и замолкла. Капитан стражи действительно устроила разнос этим утром. Зрелище не для слабонервных, учитывая, что Хоук была невероятно зла из-за разболевшегося горла от купания в холодной воде, а Варрик пытался выудить подробности ночного происшествия, взвинчивая Авелин еще больше. Это едва ли не вылилось в скандал, но усилиями Донника и Фенриса, удалось развести женщин в разные комнаты, чтобы дать время каждой прийти в себя и успокоиться.
Эльф не мог винить в случившемся одну только Мариан. В конце концов, ситуация из ряда трагических случайностей, происходящих с Хоук с завидной регулярностью, ни для кого не стала чем-то неожиданным. Авелин тоже была права до какой-то степени, – ради ее свадьбы они приехали так далеко, а из-за Хоук едва ли не приключилась беда с мужем рыжеволосой воительницы.
Эльфу всегда было любопытно наблюдать за поведением Мариан, а с недавних пор, он пытался разгадать причины изменений её настроения время от времени.
То как ребенок, то взрослая женщина – Хоук удивляла, не смотря ни на что! За то время, что Фенрис успел изучить девушку, она все равно находила способ, каффар! Каждый раз что-то новое…
Фенрис умел и любил вести диалоги сам с собой. Когда-то это здорово спасало от одиночества.
Он анализировал факты, выстраивал в голове логические цепочки, его молниеносная способность ориентироваться в бою не раз спасала жизнь спутникам.
С Хоук же, эльф просто в мгновение ока терял всякую связь с реальностью!
В ней было что-то притягательное, без сомнений, и Мариан умело использовала эти качества. Она легко заводила отношения с людьми, ей удавалось шутить, когда того требовали обстоятельства…
Как он вообще мог ей понравиться? Как удалось влиться в разношерстную компанию и стать ее полноправным членом?
Они были разными, как небо и земля, но их тянуло друг к другу…
Безрассудство Хоук заразило Фенриса. Вспоминая собственное прошлое, он легко находил тому объяснение: Лито был похож на Мариан… Если бы он встретил Хоук тогда… возможно, они бы даже нашли общий язык?
Фенрис был другим, – ожесточенным, озлобленным и затравленным до такой степени, что не видел ничего вокруг самого себя! Как Хоук удалось откопать совершенно другие качества, о которых эльф и не подозревал? Самоотверженность, желание помогать другим, не прося ничего взамен. Кажется, Мариан называла это добротой?
Он хотел быть добрым по отношению к ней. Невысказанная благодарность дрожала на губах, поэтому Фенрис пытался заполнить безмолвие этими геройскими поступками, вроде спасения со взрывающегося корабля…
А то, что произошло с ними после, в спальне…
Эльф до сих пор не мог дать отчет тому, когда вновь прервалась логическая цепь событий, когда желание затмило разум, заткнуло подальше его мысли и попытки объяснить собственные действия рядом с этой девушкой.
Так было нужно. Хоук сказала, что хочет чувствовать его, а Фенрис не мог противиться, потому что…
Потому что я сам хочу этого.
Хоук вдруг поймала его взгляд и наклонила голову, улыбнувшись. Фенрис почувствовал, что краснеет, а перед глазами вновь поплыли картины прошедшей ночи. На секунду он был готов поклясться, что видел, как в ее глазах заплясали озорные искорки. На лице Мариан застыла шкодливая улыбка, которая словно говорила: «Я ни о чем не жалею».
Праздник после церемонии был воспринят с невероятным энтузиазмом. Варрик и Хоук наливали друг другу, шепотом жалуясь на занудство Церковных обрядов, Орана с интересом разглядывала интерьер трактира, в котором они расположились, чтобы отметить радостное событие. К ним присоединились случайные посетители, поднимались многочисленные тосты за новобрачных, а столы ломились от закусок и выпивки.
Ближе к вечеру, компания потихоньку начала разбредаться: Авелин и Донник решили уединиться дома, Варрик нашел себе слушателей, для очередной байки, а Орана подтащила кресло к огромному камину в главном зале, намереваясь послушать Тетраса.
Наблюдая за приготовлениями гнома, Хоук покачала головой и снисходительно улыбнулась. Ее взгляд отчего-то показался Фенрису слишком грустными. Любопытство, вкупе с количеством выпитого, подмывало узнать причину.
– Я вспоминаю историю о том, как папа сделал маме предложение, – ответила Хоук, и эльф вздрогнул.
– Откуда ты знаешь, что я хотел спросить? – заворчал он, делая глоток вина из стакана и скрывая таким образом собственное смущение.
– Ты немногословен, но твой взгляд порой очень легко понять. Или мне кажется, – задумалась Мариан, ковыряясь палочкой в тарелке с сырами. Отправив в рот какой-то из деликатесов, она продолжила. – Иногда ты смотришь с укором. Такой взгляд я знаю лучше всего, так ты частенько смотришь на меня.
Фенрис поджал губы.
– Вот, вот этот взгляд! – улыбнулась Хоук. – Сыру? – предложила вдруг она, и эльф поморщился. – Да, презрение мне тоже знакомо, – засмеялась она.
– А как я смотрел на тебя до этого? – спросил Фенрис.
– Мне сложно подобрать подходящее слово… – смутилась Мариан.
– А ты попробуй.
– Ну… мелькнул какой-то интерес… Мне не показалось?
– Интерес присутствовал, ты угадала, – Фенрис откинулся на спинку стула, – но было еще кое-что. Предположения?
– Думал, что я опять слишком налегаю на спиртное? – усмехнулась Хоук.
– Не-а.
– Вот так «не-а»? Ну ты даешь, давай выпьем, мессир Тайна.
– Хорошо, мадам слишком грустный взгляд, который заставляет меня беспокоиться!
Рука Хоук дрогнула, когда их бокалы встретились. Возглас удивления от компании возле камина прервал неловкую паузу. Фенрис залпом осушил содержимое кубка.
– Беспокоиться, значит? – Мариан улыбнулась, но эльф не стал отвечать, молча доливая себе вина.
– Как твой отец сделал матери предложение? – поинтересовался он.
– Наверное, я тоже хотела бы услышать подобное в свой адрес, – Хоук замялась, но продолжила. – Отец никогда не рассказывал нам, откуда он родом. Он говорил, что его прошлое до конца жизни являлось в ночных кошмарах. И, что свобода никогда не дается дешево. Я знаю, что папа был магом из Ферелдена, но обучался в Круге Киркволла, откуда сбежал с помощью храмовника по имени Маревар Карвер. Брата назвали в честь этого человека. Убегая от храмовников, отец обошел почти всю Вольную Марку. Нередко выдавал себя за наемника – благодаря своим выдающимся боевым навыкам легко находил себе место в различных шайках.
– Теперь понятно, в кого ты такая любительница приключений, – засмеялся Фенрис. Хоук покраснела, но продолжила.
– Однажды, выполняя работу для какой-то банды, он вернулся в Киркволл. Естественно, папа не намеревался там задерживаться, но судьба распорядилась иначе. Он повстречал Лиандру Амелл и, отринув здравый смысл, принялся за ней ухаживать. Мама говорила, что когда ей удавалось выскользнуть из дома, отец показывал ей мир, совершенно не похожий на то, что она видела взаперти. Это были запретные и опасные вылазки. Очень скоро она бесповоротно влюбилась в отца. Но их редким свиданиям не суждено было продлиться долго. Однажды во время сражения с Хартией в порту, пытаясь спасти жизнь главаря банды, отец воспользовался магией. Киркволлские храмовники всполошились, но папа не мог уйти из города, не повидав напоследок маму. Он решил встретиться с ней на маскараде, учиненном по случаю визита орлесианской императрицы, – у Хоук загорелись глаза, она заговорила восторженно, не скрывая гордости и восхищения. – Представляешь, кругом маски, шелест роскошных платьев, тусклое пламя свечей, а отец находит маму среди шумной толпы, и уводит прямо с бала! За ними увязывается какой-то знатный дворянин и происходит дуэль! У орлесианцев прямо мода какая-то на подобные разборки. Отцу удалось одержать победу, и он сделал маме предложение прямо на площади! Видя, как она медлит с ответом, а к ним уже спешат храмовники: отец подхватил ее на руки и оседлал лошадь одного из стражников! Мама говорила, что ей пришлось сказать «да» прямо на ходу, и она даже язык себе прикусила!
– И ты хотела бы услышать предложение руки и сердца при таких обстоятельствах? – Фенрис покачал головой. – Да он украл твою маму!
– Мама была вовсе не против, – мечтательно улыбнулась Хоук, – она очень его любила. И была готова вытерпеть что угодно, лишь бы остаться с ним рядом.
– Он подверг ее опасности, будучи беглым отступником.
– Мы в опасности начиная с рождения, Фенрис, хотя являемся такими же людьми, как и все остальные. Мы тоже хотим любить.
– И рисковать ради любви?
– Я бы рискнула. А ты? – Хоук подложила руки под голову и вопросительно уставилась на эльфа. Фенрис не ответил, и она продолжила. – Мой отец не был бунтарем, сражающимся за права магов. В случае возникновения опасности стать одержимым он, возможно, сдался бы храмовникам, пытаясь тем самым защитить нашу семью. Наша безопасность была целью его жизни.
– То есть, по-твоему, он знал, на что идет?
– И мама знала. Так бывает.
Фенрис крепко задумался после ее слов. Он не смотрел на вещи с подобной точки зрения. Женщина сбежала с отступником, бросив свой статус, богатства и наплевав на положение в обществе. Она родила ему троих детей, и, судя по всему, была очень счастлива. Фенрис видел, с какой гордостью Лиандра смотрела на свою дочь, неоднократно напоминая той, что она очень похожа на отца…
Безрассудство, возможно, было семейной чертой?
Если бы речь зашла о безопасности Мариан…
Фенрис вдруг поймал себя на мысли, что сам поступил бы в таком же духе. Он был бы готов рискнуть ради нее.
Они вернулись в Киркволл спустя несколько недель, проведенных в плавании. В те дни эльф занимал себя чтением, изредка наблюдал закаты с Мариан, ведя ничего не значащие беседы и пустяковые споры.
Оказавшись на пороге своего поместья, он вдруг остро осознал, что ему будет непривычно оставаться одному, после столь долгого времени, проведенного в тесной компании Хоук.
Конечно, он понимал, что мог бы зайти в поместье Амеллов в любой момент, но почему-то не хотелось беспокоить Мариан, ведь она также как и он, устала с дороги…
Нога наступила на что-то шершавое. Раздался хруст, и Фенрис посмотрел вниз.
На пороге лежало два потрепанных с виду свертка.
Эльф замер, вглядываясь в знакомый витиеватый почерк, которым они были подписаны…
Он наклонился, поднимая с пола конверты. Сердце в груди заколотилось быстрее.
Аарон из Тевинтера. Два письма…
Кровь прилила к вискам, Фенрис бросил свой наплечный мешок возле двери, мгновенно вскрывая первый сложенный вчетверо кусок пергамента.
Он знал, по какой причине мог получить подобное письмо. Но разум отчаянно отказывался верить в случившееся.
«Вот так дела творятся!
Я думал, что не услышу о тебе так далеко! Слава Защитницы, спасшей город от вторжения кунари, шагает по всему Тедасу! Слухи о ее разношерстой компании полнятся новыми подробностями с каждой байкой, рассказанной в таверне! Не поверишь, как забавно говорят о тебе люди! Это надо видеть!
Впрочем, я забыл поздороваться! Добрых дней и прохладных ночей тебе, Фенрис!
Я нашел ее, как ты и просил. С моими людьми, выполняя кое-какую работенку. Мы были в Каринусе, проездом. Ты прав, девушка, по имени Варанья, здесь! У названного тобой магистра Ариманна! Работает служанкой, прибирается в поместье.
Как ты мог не сказать мне, кто она такая? Ты бы видел ее глаза, когда мы с Годором сообщили, кто интересуется ее судьбой!
Подумать только! Твоя сестра! Такая красивая и добрая девушка!
Однако, ближе к делу. Оказалось, что Варанья совсем не знает письменности на языке Вольной марки. Пришлось дать время, чтобы она надиктовала письмо какой-то подруге. Видимо, не слишком доверилась мне, поэтому, содержания я не знаю, но постараюсь отправить вместе с тем, что пишу сейчас.
Если тебе еще интересно – наши дела пошли в гору. Мне удалось пристроить большинство освобожденных рабов отца на фермах Вольной марки, западнее Киркволла. До самого города мы вряд ли дойдем, мне не слишком нравится усугубившееся положение магов в ваших краях.
Тем временем, я сформировал замечательный, слаженный отряд! Мы работаем над самыми невероятными заданиями и просьбами! Не жалуемся на отсутствие денег! Пока сложно сказать, куда нас приведет такая жизнь, но я ни разу не сожалею о том, что сбежал. Видеть, что происходит за пределами империи, дорогого стоит, и это многому научило меня. Кажется, Тевинтеру давно пора присмотреться к опыту вольных городов!
Кстати, если получишь письмо от сестры и захочешь послать ответ, рекомендую не пользоваться услугами гонцов, а взять лошадей напрямик до Тантервалля. В ближайшие несколько месяцев там будет Годор и еще кое-кто из моих людей. Возможно, вы смогли бы встретиться.
Иногда, я думаю о том, что из тебя получился бы отличный соратник по оружию. Но потом, правда, сразу вспоминаю твой скверный, вспыльчивый характер, и мысль улетучивается.
Сейчас пишу это и смеюсь.
Удачи тебе, что бы ни случилось. Возможно, свидимся. Не буду загадывать, но мне было бы весьма приятно видеть тебя в наших кругах.
Аарон.»
Фенрис медленно сполз по стене прямо на холодный пол.
Маг выполнил обещание… Подумать только! Этот тевинтерский мальчишка… эльф и представить не мог, что все так обернется!
Он нервно сглотнул застывший в горле ком.
Второе письмо лежало на коленях.
Неужели?
Дрожащими пальцами, он подцепил уголок и аккуратно развернул бумагу.
Почерк был аккуратным и разборчивым, сразу заметно, что писали излишне старательно, выводя каждую букву в отдельности.
«Я никогда не думала, что вновь услышу о тебе, Фенрис. Прости мне мою растерянность, очень нелегко собраться с мыслями. Как только я услышала твое имя из уст этих людей…
Я едва вспомнила, что это он называл тебя так.
Лито.
Я не думала, что ты жив.
Я не знаю, как описать словами все чувства, что я испытала в одно мгновение, когда поняла, что этот мужчина говорит о тебе.
Мне страшно представить, через что тебе пришлось пройти. Хотя моя судьба сложилась отнюдь не завиднее, и гораздо прозаичнее, чем твоя.
У меня мало денег, я кое-как свожу концы с концами, хватает на кров и еду. Бывшей рабыне не много возможностей для развития в Тевинтере, если тебе известно. Меня не берут на хорошую работу, большинство в курсе, откуда я.
Я прошла столько миль, в надежде скопить достаточно денег и навсегда покинуть эту страну. Но сейчас, мне все чаще начинает казаться, что мои попытки останутся тщетны.
Лито, я буду молиться, чтобы твоя жизнь сложилась удачнее, не смотря ни на что.
Твоя сестра, Варанья.»
Фенрис не сразу заметил, что плачет. Строки письма расплывались перед глазами, веки щипало, а щеки обжигало горячими и такими необычными слезами…
Он слишком давно не плакал. Эльф забыл, как это. Заболело в груди, все органы будто стянулись в узел и ухнули куда-то вниз.
Его сестра жива и здорова!
Фенрис вскочил на ноги и бросился в свою спальню.
Маленькая, темноволосая, как и он, с обворожительными зелеными глазами… Варанья все время улыбалась ему. Они заботились друг о друге в детстве, когда матери подолгу не было дома, а в полях начинался очередной затяжной сбор урожая хлопка.
У сестры было несколько тряпичных кукол, которыми она играла на крыльце их барака. Фенрис сидел рядом с ней до поздней ночи, они ждали, не вернется ли мать, и держали заготовленную для нее порцию ужина.
Варанья пела какие-то детские песни, надевала на его голову венки из цветов и обижалась, если он отказывался с ней играть. Эльфу было стыдно, что происходящее мог увидеть кто-то из его друзей. Он уводил сестру в дом, едва на небе начинали загораться первые звезды. Они играли в рыцарей и драконов, побеждали магистров и освобождали рабов Сегерона…
Фенрис закрепил мешочек с деньгами на поясе, тщетно пытаясь унять дрожь.
Аарон написал, что лучше всего добираться до Тантерваля самому?
Его сестра жива, каффар, она ждет его! Ей нужны деньги? У него есть деньги! Сколько угодно, лишь бы Варанья приехала сюда! Он найдет ей жилье, в конце концов, она может расположиться в его поместье, на какое-то время.
Сестра жива! Настоящая, часть его плоти и крови! Варанья ни слова не упомянула о матери, но Фенрис не придал этому значения.
Единственно-важной мыслью, бившей в голове колоколом, оказалось желание привезти сестру в Киркволл как можно скорее.
Эльф опомнился лишь на пороге поместья Аммелов.
Ему необходимо сказать Хоук, что он покинет Киркволл на время. Нельзя убегать снова, ведь она может подумать… Каффар, но он не хотел сообщать о сестре! Боялся, что если скажет, то случится что-нибудь ужасное! В груди зародилось нехорошее предчувствие.
Дверь открыла Мариан. Увидев запыхавшегося эльфа в проеме, она скептически изогнула бровь.
– Так и будешь стоять на пороге? – наконец спросила девушка, сложив руки на груди.
Фенрис шагнул внутрь, переводя дух и собираясь с мыслями. Было очень сложно, учитывая, что Мариан оказывалась весьма проницательной в последнее время. Слишком уж хорошо они знали друг друга: эльфу казалось, что если он попробует скрыть от нее что-либо, то совершит нечто подлое…
– Мне нужно покинуть город на какое-то время, – честно ответил он, замерев в холле, спиной к девушке. Мабари подошел к эльфу и ткнулся в ладонь мокрым носом, приветствуя.
Фенрис растерянно потрепал пса по загривку. Мариан напряженно молчала.
– Ты приходишь ко мне ночью, чтобы сообщить, что уходишь из города, когда мы только вернулись из длинного путешествия? – наконец произнесла она.
– Я знаю, это выглядит странно, но мне нужно уйти. Я просто… не хотел, чтобы ты подумала чего-нибудь.
– А сейчас я, по-твоему, ничего не думаю?
– Венхедис…
– Да-да, именно.
– Хоук, – Фенрис развернулся к ней лицом, – я могу попросить тебя кое о чем?
– Попробуй, – тяжело вздохнула Мариан.
– Я прошу тебя ничего не спрашивать и просто поверить мне. Я уйду, не знаю, сколько точно это займет. Недели две, – Фенрис прикинул в уме время, которое заняло у него путешествие из Тантерваля в Киркволл когда-то. Каффар, это было так давно, что он едва помнил! – Я вернусь спустя две недели, через главные ворота. Но мне нужно идти прямо сейчас! – закончил он, замечая, как рот Хоук приоткрылся.
– Я буду ждать тебя у ворот, через две недели! – услышал он, сбегая по ступенькам в непроглядную темноту.
Спасибо тебе. Спасибо, что ты принимаешь меня таким…
Чем ярче свет вокруг меня, тем чаще я воображаю, что закрыл глаза, отказываясь принимать происходящее. Я не помню себя настоящего, а чем гуще меня окутывает мрак, тем сильнее я притворяюсь, что пылаю. Защищаюсь о всего, что сложно понять.
Фенрис взял лошадь в одном из постоялых дворов близ Киркволла. Научиться держаться в седле когда-то казалось ему диким и абсолютно бессмысленным предприятием. Он думал, что у него что-нибудь выйдет, если он будет глядеть, как это делают другие, но оказалось, что любая попытка скопировать правильную, по его мнению, посадку, еще больше всё запутывала. Со временем, он понял, что разные всадники держатся в седле по-разному, и все его старания подражать, приводят лишь к большей скованности.
Только он один может судить о том, правильно ли сидит в седле и научился ли поддерживать контакт с лошадью. Фенрис услышал где-то несколько непреложных истин, которыми продолжал руководствоваться и поныне: равновесие, расслабление мышц и вхождение в ритм движения лошади.
Мимо проносились деревья и кустарники, вдали маячил свет окон деревенских домов, дорогу опутывали тени от ветвей, залитых удивительно ярким лунным светом.
В голове роилось множество мыслей, но эльф отдавал предпочтение тем, что были связаны с Мариан. Ему нравилось вспоминать ее случайные высказывания, находить в них скрытый смысл, оттенок каких-то невысказанных эмоций или чувств. А еще ему было тепло, от того, что в Киркволле кто-то ждал.
Однажды Хоук рассказала, как вместе с сестрой поверила в легенду, о том, что где-то далеко живет человек, собирающий чужие печали и превращающий их в звезды на небе. Их было очень много, но когда хотя бы одной причиной для грусти становилось меньше, звезда падала, чтобы кто-то мог загадать счастливое желание.
Фенрис поднял голову к ночному небосводу и заметил, как одна из звезд пронеслась по нему ярким росчерком и исчезла за горизонтом.
В его голову никогда не приходило никаких желаний, более того, эльф всегда боялся загадывать наперед. Жизнь в рабстве отучила мечтать, волновали лишь желания Данариуса, не было смысла думать наперед дальше, чем на час, радуясь еще одному сделанному вздоху.
Прошло столько лет, а эльфа до сих пор терзало странное предчувствие.
Ему казалось, что если он хоть кому-нибудь расскажет, чего хочет – этого никогда не произойдет.
Обязательно найдется причина, случится что-то ужасное, и его мечте придет конец.
А Хоук любила мечтать, и ее мысли, высказанные вслух, были, как назло, очень заразительны. Эта глупая детская легенда о звездах и желаниях прочно засела в голове эльфа.
Спустя неделю пути, он решил сменить лошадь, его крепкая кобыла почти выдохлась, ведь Фенрис делал редкие остановки во время пути – только на ужин и недолгий сон.
Эльф заплатил конюху приличную сумму за нового, еще совсем молодого жеребца и решил заночевать в деревне на мельнице.
На первом этаже находился приемник для муки и механизм для регулировки жерновов. На втором – сами жернова, ось мельничных крыльев и соединенный с ней рабочий механизм.
Фенрис нашел себе место в уголке, подстелив на пол мешок, набитый соломой. Здесь было сухо и очень тихо.
Мельница располагалась вдали от жилых домов, эльф не хотел привлекать к себе излишнего внимания, он ждал рассвета, чтобы продолжить путь.
Кусок в горло, как назло не лез. Хотя фермер угостил его хлебом и вином, обрадовавшись тому, что Фенрис предложил свои услуги и наколол дров на целый сарай.
Хоук говорила, что если хотя бы раз попробовать помочь человеку – добро обязательно вернется.
Фенрис растерянно вертел в руках краюху хлеба и вспоминал румяные лица детей фермера. Они боялись подойти к нему, но ребяческое любопытство превышало всякий здравый смысл. Светловолосая маленькая девочка с братом, которому на вид было не больше десяти.
Они долго наблюдали за Фенрисом, пока тот колол дрова.
Наверное, их заинтересовали лириумные татуировки, ведь эльф снял куртку, и шрамы на теле были отчетливо видны.
Девочка подбежала сбоку, но Фенрис сделал вид, что не заметил ее. Брат кинулся следом, шикая на малышку и жестами подзывая к себе. Он испуганно замер в нескольких метрах от эльфа.
– Не кусаюсь я, – проворчал Фенрис, – принеси лучше воды!
Парень мигом убежал в сторону фермерского дома, утащив сестренку за собой. Вернулся уже один, но с большим кувшином. Фенрис жадно отпил почти половину, краем глаза наблюдая, как парень разглядывает его двуручный меч, опертый на стенку сарая.
– Умеешь фехтовать? – спросил эльф, и мальчишка вздрогнул.
– Не умею, – буркнул он, складывая руки на груди.
– Нравится? – Фенрис взял меч одной рукой, опуская кувшин на землю. В глазах парня заиграли озорные блики, – держи, – эльф протянул ему оружие.
Парень принял его почти с благоговейным трепетом. Меч оказался слишком тяжелым, он едва не выронил его, ухватив обеими руками.
– У отца спина болит, он дрова колоть не может. Ты первый, кто согласился сделать это бесплатно, – сказал вдруг мальчик.
– Твой отец хороший человек, раз пустил меня переночевать. Поэтому я согласился помочь. Держи здесь, так будет легче, – Фенрис указал мальчишке место на рукояти.
– Откуда ты?
– Из Киркволла.
– Странный. Ты родом из Вольной марки?
– Нет, я из Тевинтера.
Мальчик вздрогнул и поднял на него испуганный взгляд.
– Ты маг? – недоверчиво спросил он.
– Если я ношу такой меч, разве мне нужна магия?
– Ты не похож на плохого, – парень осторожно прислонил меч к стенке сарая, – отец сказал, что такие как ты подаются в наемники, и что у вас незавидная судьба. Я знаю, что в Тевинтере живут одни маги, и они пьют кровь рабов!
Фенрис рассмеялся.
– Кровь рабов, говоришь? – он размял затекшую шею рукой, – Нет, парень, в Тевинтере живут не только маги. Есть еще простые люди и эльфы, вроде меня.
– Ты был рабом?! – мальчик сделал шаг ближе к Фенрису и безо всякого стеснения ткнул пальцем прямо в лириумную полосу на руке. – Это с тобой сделал маг?
– Я полагаю, что да.
– Жуть какая… Для чего они?
– С ними я стал гораздо сильнее.
– Разве это плохо?
– Нет, но их сделали насильно, я не хотел этого.
– Зато ты целый сарай дров нарубил! – захохотал мальчик и пнул лежащее рядом полено носком сапога.
– А ты почему бездельничаешь? – заворчал Фенрис, – у твоего отца болит спина, а ты топор в руках никогда не держал?
Мальчишка показал эльфу язык и убежал куда-то в сторону большого фермерского дома.
Фенрис пожал плечами и продолжил работу.
Раньше он и не думал, что сможет вот так запросто общаться с людьми в пути, обмениваться новостями и работать за кров и еду. После общения с Хоук, все это стало обыденным, в какой-то степени эльф больше не был диким, и ему нравилось, что люди тоже перестали смотреть на него свысока.
Хоук сказала, что он изменился. Как-то раз даже упомянула, что дело в его взгляде. Свободный человек смотрит на мир иначе.
Неужели эльф, наконец, стал свободным? Он ведь решил проделать такой путь, чтобы отправить деньги собственной сестре. Фенрис собирался вызволить Варанью из этой гнилой страны навсегда.
Ничто больше не связывало его с Тевинтером. Даже болезненные отметины на теле.
Тантерваль располагался на берегу широкой и судоходной реки Минантер. Когда-то Фенрис прибыл по ней в город вместе с пиратами-контрабандистами. Именно отсюда началось его путешествие к свободе. В этом городе он провел достаточно времени, обвыкаясь с местными жителями и изучая их язык.
Суровые и неулыбчивые, они ничуть не были похожи на безудержных гуляк Ансбурга, которых ему довелось видеть в плавании, а те, в свою очередь, разительно отличались от самоуверенных торгашей Киркволла.
Вольная марка оказалась множеством государств и народов, втиснутых на карте в одно название. Сначала Фенрису сложно было понять нравы местных жителей, его удивляло отсутствие рабов, энергичность и предприимчивость окружающих его людей.
Однажды эльфу довелось услышать замечательное присловье о том, что у марчан есть принц в Старкхевене, маркграф в Ансбурге, тейрн в Оствике и наместник в Киркволле... но короля Вольной Марки они никогда не потерпят. Позже, в одной из книг по истории, удалось прочитать, что так было с тех пор, как Фирусс семь веков назад не объявил себя королем, что вызвало немедленное и дружное всеобщее противодействие. Народы объединились перед лицом врага, и при этом представили собой на редкость разношёрстную компанию.
В Священный век Серый Страж Гараэл также сумел объединить марчан, дабы разгромить порождений тьмы при Айсли… а потом немедля вернуться к своим мелким сварам.
Самое важное, что эльф узнал о Вольной Марке – то, что она вольная. Жители сами решали свою судьбу, и их это устраивало. Единственные дни, когда они жили душа в душу – были временем проведения Большого турнира. Тогда марчане храбро выставляли напоказ свою гордость перед всяким чужеземцем, который пожелал на неё посмотреть.
Фенрис оставил лошадь, заплатив за ее содержание конюху, осведомился о событиях в городе и купил немного еды. В последний раз он ночевал тут на чердаке одного из заброшенных домов на окраине. Теперь же, эльф решил, что вполне мог позволить себе снять комнату в таверне.
Хозяин смерил его заинтересованным взглядом. Эльф заметил, что люди смотрят так, когда пытаются понять, представляет ли стоящий перед ними человек угрозу. Дабы развеять зарождающиеся сомнения, Фенрис брякнул на стол мешочек серебряных монет. Мужчина расслабился, когда пересчитал деньги и показал эльфу комнату. Затем выдал ключ, таз, кувшин с водой и небольшое полотенце. Эльф умылся и вытер торс, жалея, что здесь нет возможности принять ванну.
