Текст книги "Astia vala femundis (СИ)"
Автор книги: Soul-keeper
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 58 страниц)
– Мариан! – шикнул на нее Фенрис, но Хоук в этот момент было не остановить.
При помощи магии, она подняла кучки птичьего помета с крыши и запустила их прямо на голову мадам и всей ее свите.
Поднялся визг, шедшие с ней рядом фрейлины тоже пострадали. Стражники забегали вокруг в поисках предполагаемой угрозы.
Хоук откатилась от края крыши, давясь от хохота.
– Жаль я не видела ее лица… И ее великолепной прически, – пробормотала Мариан, вытирая выступившие от смеха слезы.
Фенрис сидел рядом, скрестив ноги, и сосредоточенно вынимал у нее из одежды щепки и перья.
– Что ты делаешь, да брось, я великий голубиный мститель, несущий ужас на крыльях ночи! – продолжала хохотать Мариан.
– Почему ты пытаешься казаться такой несерьезной? – Фенрис не выдержал и засмеялся вместе с ней.
– Потому что иначе у меня рожа треснет! – Хоук схватилась за живот, давясь от приступов хохота.
Они допили бутыль с настойкой, на улице стало совсем тихо и прохладный ветерок начал забираться под одежду. Фенрис заметил, что Хоук дрожит, и выругался про себя, что не захватил еще какое-нибудь одеяло. Не хватало простудиться. Они молчали какое-то время, пока в животе Хоук не заурчало.
– Не знаю, как ты, а я бы сейчас сожрала целого барана… – пробормотала она, – надо сходить к Варрику. Я задолжала ему кучу партий в порочную добродетель…
– Ты играешь в порочную добродетель с Варриком? С каких пор?
– Вообще-то мы частенько собираемся!
– Без меня?
– Что-то я не замечала за тобой особого рвения… Ты убегал домой каждый раз, как только видел, что мы в компании Мерриль и Андерса!
Фенрис поджал губы, не зная как правильно воспроизвести реакцию, возникшую в голове. Ему очень сильно захотелось сломать что-нибудь и запретить Мариан общаться с этими ненормальными, но он понимал, что не вправе говорить такого.
– Я могу составить тебе компанию, – выдавил из себя эльф.
– Ты серьезно?! И без кровопролития?!
– Я постараюсь, – мрачно усмехнулся Фенрис, и вздрогнул, когда руки Хоук обвились вокруг его шеи.
– Я так рада! – вскрикнула она, стискивая его в объятиях.
Фенрис ощутил, как пропал воздух из легких, а к щекам прилил жар. Хоук уже начала спускаться по лестнице, а он продолжал сидеть, замерев в той же позе и боясь выдохнуть, чувствуя как мысли покидают голову, уступая место восхитительной пустоте.
– Ты где там застрял!? Пошли уже!
Эльф спохватился, бросившись вниз за ней, думая, что если в этот момент, она бы позвала его вызывать демонов… Он бы пошел. Демоны… Фенрис рассмеялся в спальне, застегивая на себе крепление для меча.
– На тебя настойка так повлияла? – Хоук приподняла бровь, удивленно вглядываясь в его лицо.
Фенрис смутился, не зная, как ему себя вести. Он был так благодарен ей… и понятия не имел, как выразить все, что чувствовал.
– Я… наверное сейчас скажу какую-нибудь глупость… – неуверенно начал он, глядя, как Мариан начинает улыбаться, – но, вообще-то… Я должен поблагодарить тебя. И еще попросить прощения. И еще…
Хоук сделала шаг ему навстречу и вдруг ласково потрепала по волосам. Этот ничего не значащий вроде бы жест, заставил сердце сделать кувырок в груди. Фенрис рефлекторно наклонил голову под руку, и, оказавшись совсем близко к ее лицу, почувствовал аромат ее кожи…
– Не будь занудой, – усмехнулась Мариан и ловко отстранилась, – пошли уже, все заждались! Вот удивятся, когда ты появишься!
Фенрис шел на шаг позади, глядя на ее капюшон. Ему казалось, что он родился заново. Все страдания и мучения испарились, едва он увидел ее улыбку. Ушла боль, ушел страх, едва она дотронулась до него. Эльф поклялся себе, что не подведет. Никогда больше.
Комментарий к Часть вторая. Глава 1 http://annyboostuff.tumblr.com/post/108736233519 – картинка.
====== Глава 2 ======
Amantes amentes
Влюбленные безумные
Жарко. Пекло полуденное солнце, превращая воздух в густую, тягучую массу, раскаляя каменные стены трущоб, заставляя обливаться потом в три ручья и жаждать влаги, как будто уже третьи сутки бродишь по пустыне.
Фенрис шел по узкой улочке, продвигаясь в сторону порта. За ним плелся ворчащий Годор, то и дело спотыкаясь об корзины и деревянные ящики торговцев. Эльф знал, что здоровяк не любит прогулок в дневное время, тем более в такую жару, но сегодня имелся повод, ради которого стоило потерпеть.
Летом Сегерон отдыхал с полудня почти до самого вечера, лавки торговцев не работали, в домах закрывали ставни, натягивая темные полотна ткани и скрывая часть улицы от палящих лучей солнца. Фенрису совсем не нравилось ощущение липкости на спине, пот крупными каплями стекал по спине, впитываясь в пояс штанов, хотелось снять рубашку, но так он рисковал обгореть. Мать влепила ему затрещину позавчера, когда они с Годором тренировались в нырянии, прыгая с утеса в море. Его плечи облезли, и Варанья, хихикая весь вечер, снимала с лопаток эльфа лоскутки кожи, под недовольное ворчание матери.
– Так ты целовался с ней? Вы уже переспали? – то ли от скуки, то ли из чистого любопытства спросил Годор.
– Отвали, громила…
– Значит, не переспали, – Фенрис услышал, как его друг хмыкнул и тихонько добавил, – слабак.
В это же мгновение эльф припер его локтем к каменной стене.
– Пусти, придурок!
– Возьми свои слова назад!
– А вот и нет!
– А вот и возьми! – Фенрис сильнее надавил на горло, отчего Годор хрипло закашлялся, и заколотил по его руке кулаками.
Это было странное ощущение, появляющееся, когда он злился. Сила приливала к мышцам, давала чуть больше, чем он имел, каждый раз, чтобы победить. Внезапная сосредоточенность, позволяла заметить малейшую промашку соперника, именно поэтому он и победил Годора, чей вес, наверное, вдвое превышал его собственный. Какое-то время назад окрестные дети задирали его, звали остроухим, как и большинство эльфов в их поселении, но после драки с Годором внезапно прекратили, и большинство теперь побаивалось даже приближаться. Фенрис и сам испугался нахлынувшего в тот момент безумия, судя по рассказам здоровяка, он плевался кровью, поднявшись с земли и кинувшись на него с кулаками, после того, как Годор со всей силой умудрился перебросить его через спину.
– Пусти, – хрипло выдохнул Годор, бессильно опустив руки.
Фенрис послушал, заглушая жуткий звон у себя в голове. Теперь это случалось с ним каждый раз, стоило только рассердиться.
– Совсем псих? – разозлено бросил здоровяк, потирая шею.
Они дружили с самого детства, несмотря на многочисленные стычки.
Их матери работали над выделкой ткани для магистра, хотя в их небольшом поселении никто точно не знал, как выглядит хозяин. О нем шептались, ходили жуткие слухи, но кто такой этот Данариус доподлинно никому не было известно.
Рабы просто выполняли требуемую работу, не рискуя показываться на глаза многочисленным надзирателям. Иногда их называли кровавыми жнецами, потому что, приходя, эти мужчины забирали с собой эльфов, которых потом больше никто не видел.
Мама молилась в такие дни, долго и упрямо, стоя на коленях перед маленьким алтарем в их общей спальне. Фенрис уже знал о магии крови и догадывался, зачем приходят эти надзиратели.
В последние несколько месяцев к нему и Годору тоже начали приглядываться. Правда, то были какие-то другие люди, больше походившие на солдат имперской армии. Они внимательно ощупывали мышцы Фенриса, просили показать волосы и зубы, отжаться от земли, сколько сможет. Потом давали в руки деревянные мечи, просили изобразить схватку с Годором. Приходилось выполнять эти нелепые указания, потому что оба мальчика видели, что вместе с солдатами приходил маг, всегда готовый задействовать заклинания в случае неповиновения.
Очень неприятные и болезненные.
Мама теперь молилась ночами пуще прежнего, думая, что Фенрис не слышит, но он не спал, как и его маленькая сестра. Они делили на троих маленькую комнатку в бараке, в котором помимо них жило еще около двадцати семей. Большинство работало на большом предприятии, поставлявшем хлопковые и льняные материалы для имперского двора. Его мама плела потрясающей красоты полотна, до поздней ночи проводя время за специальным станком. Хозяйство вела Варанья, маленькая, но уже вполне самостоятельная и ответственная девочка.
Годор был своего рода боевым товарищем эльфа, несмотря на их разницу в весе, физической силой они обладали почти равной, до последнего инцидента, в котором Фенрису удалось отвоевать сердце Кайи. А может, нет? Ведь все ограничилось слюнявыми, неумелыми поцелуями на чердаке. Фенрис не знал, что делать дальше. В конце концов, ему едва стукнуло четырнадцать, и внимание к противоположному полу только начало тревожить буйную голову.
– Ты думаешь, он и вправду такой, как рассказывают? – спросил Годор, нарушив паузу.
В порту было людно, многие в этот день знали, кого ожидает Данариус. На Сегероне готовились Состязания. Большая игра, в которой обещали присутствие легендарных бойцов из Минратоуса. Фенрис, как и любой другой мальчишка-раб, мечтал хотя бы одним глазком посмотреть на того, кто собственными руками и мечом пробил себе дорогу на волю. Легендарный воин, мастерски владеющий несколькими видами оружия, раб, которого по слухам освободила толпа, едва он разделался с целой сотней бойцов, а потом с разъяренными львами и демонами. Что из этого правда, а что нет, эльф не знал. Для него Непобедимый был героем, идолом, которым он надеялся когда-нибудь стать и освободить себя и своих друзей.
Фенрис не задумывался, почему Непобедимому не хотелось покидать Состязания. Он не знал, какие политические игры вершились, благодаря одному его имени. Для эльфа он был кумиром.
Стоя на дощатом пирсе, они изо всех сил всматривались в огромный корабль, причаливший к берегу, пытаясь отыскать там своего героя. Годор перехватил где-то пару сочных персиков, им удалось утолить жажду и перекусить, ожидая, пока завершится разгрузка корабля и подготовка делегации.
Данариуса не было видно, Фенрис услышал, что магистр ждет прибывших гостей в своем летнем дворце. Эльф прорвался сквозь толпу насколько мог близко, едва не врезавшись в спину имперскому солдату. С корабля спустили широкий трап, по которому двинулась длинная процессия из стражи, каких-то рабов, слуг и магов в одеяниях Минратоуского круга…
Все это казалось невероятным. На Сегероне подобных состязаний не проводили уже долгое время, ввиду заочного военного положения на острове. Фенрис и Годор никогда не видели ничего подобного, только слушали истории из уст стариков и солдат по ночам у костров. Лицезреть нечто подобное своими глазами… Фенрис не мог желать ничего другого.
Когда он увидел его, захватило дух. Несмотря на душащую жару, по спине пробежали мурашки, а в горле мгновенно пересохло. Воин поднял руку, и толпа одобрительно загудела.
Непобедимый.
Его загорелый торс был усеян множеством мелких шрамов, самый заметный расчерчивал грудную клетку надвое. Плечи покрывали витиеватые линии татуировок, череп был гладко выбрит, на блестящей от пота макушке красовалась та самая руна, про которую так много говорили. Якобы, сам архонт приложил руку к ее созданию, наделив воина невероятными силами.
Фенрис почувствовал, как толпа начала напирать сзади, желая быть ближе к своему герою, прикоснуться, потрогать невиданное доселе чудо. Имперские солдаты принялись теснить всех назад. Совершенно случайно, кто-то упал на эльфа и тот, не удержав равновесия, вывалился прямо под ноги к процессии, сходящей с корабля.
Фенрис испуганно подскочил, пыль попала в глаза, мешая сориентироваться. Он метнулся в сторону, ожидая плети или чего похуже, но вместо этого встретился глазами с ним.
Каффар, он никогда не чувствовал ничего подобного. Во взгляде Непобедимого была какая-то первобытная, яростная сила. Могущество, древнее как мир. Фенрис замер, не в силах ступить и шагу, не разрывая зрительного контакта.
– Na via lerno victoria, – произнес воин, положив свою огромную ладонь на плечо эльфа.
Через секунду Фенриса уже оттеснили назад стражники, больно толкая в спину и отпуская затрещины.
Но в тот миг для него не существовало ничего, кроме лица кумира и фразы, которую он мечтал запомнить на всю свою жизнь. Он всей душой захотел стать таким.
Фенрис вздрогнул и проснулся, от размеренного глухого стука.
Na via lerno victoria. Только живые знают победу.
Фраза билась в висках, назойливо, словно наверстывая упущенное время, которое прошло с тех самых пор. Эльф потер глаза, оглядываясь. Всего пару часов назад, он сидел в кресле, в большом кабинете Хоук, читая книгу. И, судя по всему, крепко задремал. Свеча на столе догорела почти до конца, фитиль плавал в расплавленном воске.
Фенрис частенько приходил в имение Амеллов. Всем спутникам Хоук казалось, что эльф делал это ради огромной библиотеки, так как страстно увлекся чтением. Со временем, он перестал таскать и возвращать книги, засиживаясь допоздна.
Он знал, что Хоук было одиноко, хоть она отчаянно пыталась скрыть этот факт от посторонних. В какой-то степени библиотека стала радостным поводом проводить рядом с Мариан намного больше времени.
Она старалась собирать всех за одним столом, чтобы поужинать, если выпадала возможность спокойно провести вечер, не бегая с очередным заданием. Смеялась, отпускала шутки, кривлялась порой до глупости, но Фенрис понимал, истинную причину такого поведения, и в душе искренне жалел Мариан.
Порой она не знала, чем себя занять вечером, бесцельно бродила по комнатам, забредая на кухню, чтобы очередной раз о чем-то посмеяться с Ораной.
Как-то раз он пришел, чтобы вернуть очередную прочитанную книгу… Эльфийка встретила его в коридоре, широко распахнув и без того большие глаза. Кажется, она была до смерти напугана и растеряна. Впопыхах схватила его за руку, сбивчиво пытаясь объяснить причину происходящего.
Фенрис занервничал, услышав фигурирующие в скомканной речи «Хоук», «накричала» и «погнала прочь». Выяснив, что Мариан находится в умывальне, он, не мешкая, направился туда. Хотя в глубине души даже не думал сомневаться. Хоук ни за что не обидела бы Орану.
И действительно, в помещении, где располагалась ванная, он застал магессу за странным занятием. Вернее, он просто представить себе не мог, что когда-нибудь увидит ее со смешным хвостиком на голове, с тряпкой в руках, растрепанную, взвинченную, но увлеченно оттирающую большой медный таз.
Он медленно подошел к ней и едва ли не отпрыгнул от взбешенного взгляда, когда она, подняв голову, громко рявкнула: «А ну брысь отсюда!». Осознав, что сказала это не Оране, а Фенрису, Хоук немного стушевалась. Тряпка безвольно повисла в ее руках, она растерялась и вытерла пот со лба незанятой рукой.
– Что ты тут делаешь? – удивленно переспросила она.
– Орана сказала, ты кричишь на нее…
– О создатель, ну конечно же… Ты бы знал, каких усилий мне стоило оторвать ее от уборки!
– Ты, кажется, наняла ее на работу. И зачем ты… – Фенрис озадаченно перевел взгляд на тряпку, которая без помощи Хоук увлеченно отмывала таз поменьше.
Проследив за его взглядом, Мариан ойкнула и тряпка рухнула, а за ней со звоном стукнулось на пол медное корыто.
– Я вчера заметила, что у нее все руки в ссадинах… – виновато пробормотала Хоук, – и знаешь, вообще-то мы всегда делали работу по дому сами. Никогда у меня не было никаких слуг… И всех этих одежд… И вообще такого огромного дома никогда не было. Мне кажется, эти тазы никогда не закончатся. Я не использую и половины из них, чтобы помыться… – она обессилено вздохнула и уселась прямо на пол.
В тот день Фенрис молча подошел к ней, взял тряпку из рук и принялся помогать.
Эльфийка, кстати, расцветала на глазах. Взяла в свои руки почти все хозяйственные дела имения, за которыми не поспевал Бодан. У нее заметно посвежело лицо, на щеках заиграл румянец, и она немного прибавила в весе, перестав казаться маленьким скелетом в платьице.
Хоук что-то такое делала с окружающими, отчего они становились лучше и чуточку светлее. Упрямо, впрочем, это не было неожиданностью для эльфа, но настойчиво, она помогала всем, кому только могла.
Фенрис знал обо всех перемещениях Мариан по дому, привык слышать ее шаги, запомнил, с каким звуком открывается та или иная дверь. В поместье было тихо, изредка слышно как тявкнет во сне мабари, или Сэндал уронит какую-нибудь склянку со стола и запричитает под недовольное ворчание Бодана.
Эльф замечал, с какой неловкостью Хоук заглядывала в кабинет, где он сидел. Сначала приносила чай и пирожки, которые пекла Орана. Потом приходила забирать посуду. Но через какое-то время, когда ей становилось сложно искать поводы, она упрямо садилась на теплую шкуру перед камином, занимаясь своими делами. Писала что-то в дневнике или также как он, читала какую-нибудь книгу.
Фенрис подмечал ее действия, тихо посмеиваясь про себя, и наслаждаясь этим невероятным ощущением комфорта и спокойствия.
Ему нравилось быть рядом с ней. Что бы они ни делали.
Но время совсем позднее. Он чересчур засиделся и вот: даже умудрился уснуть! Эльф встал, потягивая затекшие от неудобной позы мышцы. Краткая история империи та еще мутотень, раз он умудрился вырубиться за чтением.
Снова раздался глухой стук. Он повторялся с одинаковым временным промежутком, эльф прислушался, пытаясь угадать, откуда исходит источник.
Он вышел в коридор, тихонько прикрыв за собой дверь. В гостиной перед потухшим камином развалился спящий мабари, смешно подергивая задней лапой. Фенрис улыбнулся, прокрадываясь мимо. Гномов не было, впрочем, как и Ораны, потому что на кухне царила абсолютная тишина.
Стук повторился вновь. Три раза, с небольшими паузами. Фенрис остановился и обратил внимание на приглушенный свет, исходящий от лестницы, ведущей в подвал. Любопытство взяло верх, и он начал спускаться по холодным каменным ступеням. Подвал в поместье был достаточно большим, он вмещал несколько комнат, использующихся как склад продовольствия и оружия, а также всяческих сокровищ, которые Хоук раздобыла во время экспедиции на Глубинные тропы.
Коридор освещался едва горящим факелом и упирался в приоткрытую дверь, откуда лился свет поярче. Фенрис подошел максимально близко и осторожно заглянул внутрь, сквозь щель в дверном проеме, боясь выдать свое присутствие.
В том, что там находилась Хоук, не было сомнения. Однако то, что она делала…
Мариан была легко одета, ее торс скрывала рубашка из тонкой ткани, с коротким рукавом, а на ногах красовались кожаные обтягивающие бриджи.
Она была босиком, крепко сжимала в руках посох, изворачиваясь и ударяя им по огромному чучелу, вроде тех, что стояли в казармах стражи и предназначались для тренировок. Движения были такими размеренными и точными, что Фенрис невольно залюбовался. Она зажмуривала глаза, нанося очередной удар по мешку с соломой. Затем выгибалась, уклоняясь от невидимого выпада, переносила свой вес на ноги, лавируя между несуществующими мечами и посох будто вырастал из ее руки, становясь ее продолжением, нанося точный удар в голову чучела.
Он не сразу сообразил, зачем она закрывала глаза. В свете пламени блеснули мокрые щеки, и Фенрис понял, что Хоук плакала… Била и плакала, словно сражаясь с невидимым врагом.
Эльф замер, не осмеливаясь войти в помещение, не зная толком, что должен сказать. Да и должен ли?
Обычно она использовала в бою заклинания, в свойственной ей манере, отдавая предпочтения хаосу и разрушению различных стихий. Ухмыляясь при этом на бесконечное ворчание Варрика и Изабеллы. Была азартна, в пределах разумного и даже позволяла себе бить молниями и огненными шарами насквозь через Фенриса, когда он, сияя лириумом, скашивал противника впереди.
Она плакала беззвучно, он слышал только ее размеренное дыхание, однако по щекам крупными каплями катились слезы, она зажмуривалась и смаргивала их, чтобы не мешали.
Отросшие волосы были собраны в аккуратный короткий хвост, и она лишь изредка прерывалась, чтобы вытереть пот со лба тыльной стороной ладони.
Фенрис наблюдал за ней, затаившись, словно хищник на охоте. Страх, что она может заметить его, перемежался с любопытством и каким-то извращенным любованием. Ему нравилось наблюдать за ее движениями. Видеть, как вспотела шея и ключицы, а пот скатывается в ложбинку между грудей. Наблюдать, с какой поразительной грацией изгибается ее тело, и как рассчитано точно Хоук наносит удары посохом, который вовсе не предназначен для такого стиля боя.
Эльф наблюдал еще некоторое время, пока Мариан не заметила его, замерев в неловкой позе.
– Ты держишь его на манер копья, – констатировал Фенрис, заходя в помещение.
– А ты подглядываешь слишком долго, чтобы это было случайностью, – Мариан прислонила посох к стене и продолжила разминаться.
Фенрис проигнорировал колкость, усаживаясь на деревянную лавку напротив.
– Время позднее, тебе разве не хочется спать?
– Я не знаю, который час… Извини, похоже у меня бессонница. Все перемешалось в последние дни.
Хоук села на пол, продолжая делать растяжку, наклоняя корпус вперед и дотягиваясь руками до мысков. Фенрис заворожено смотрел на нее, не зная, что сказать. Теперь еще и бессонница.
Мариан действительно плохо выглядела в последнее время.
Какой же ты идиот, Фенрис. Думал, ей станет легче от того, что ты вечерами просиживаешь штаны в ее кабинете за очередной книгой? Ты обещал быть рядом с ней, но это ничуть не помогает! Можно ведь было что-нибудь придумать, заняться каким-нибудь совместным делом, пойти погулять, развеяться? Вместо этого ты таскался с ней на многочисленные задания, зачищал пещеры работорговцев, решал вопросы с тал-васготами на побережье…
Каффар, Фенрис только сейчас понял, что Мариан вообще не отдыхала, с того самого дня, как они сидели на крыше его поместья. Изматывалась, так же как и он в свое время. Чтобы не думать, чтобы без сил падать в кровать и не вспоминать о прошедшем дне. Вообще ни о чем не вспоминать.
– Мне приснился сон… – задумчиво начал он.
– Про что? – Мариан закончила с разминкой и начала вытирать с тела пот небольшим полотенцем.
– Про Сегерон…
Фенрис вдруг подумал, что они так ни разу и не говорили о его воспоминаниях с тех пор, как он сбежал из ее спальни.
В какой-то момент ему показалось, что лишний раз говорить о причине его ухода в то утро – слишком плохая идея. Но сейчас…
Он был готов поделиться с ней своими мыслями. В конце концов, вспоминалась его собственная жизнь до ритуала. Пусть это происходило медленно и слишком сумбурно, но эльфу хотелось, чтобы она знала, каким он был в прошлом. Фенрис надеялся, что это, по крайней мере, отвлечет ее от дурных мыслей.
Рассказывая, он даже не заметил, как Мариан уселась напротив него на полу, скрестив ноги и положив подбородок на руки.
– Эти люди, которые приходили и проверяли вас, зачем они это делали? – поинтересовалась она, когда он замолк.
– Через несколько месяцев они же нас и забрали.
– Куда?
– В отряд, для проведения состязаний. Как оказалось, они искали не только полезные для экспериментов Данариуса тела. Магистр уважал хорошие бои, и нас посчитали ценными экземплярами, начав тренировать.
– Ты принимал участие в состязаниях? – Хоук удивленно вскинула брови.
– Не помню. Наверное, да, – неуверенно ответил эльф.
– Ты не помнишь, потому что твои воспоминания… – она на секунду замялась, – возвращаются внезапно?
– Иногда мне снятся очень подробные сны… А еще это происходит просто так, наяву, не хуже удара молнии. Один момент, и ты вдруг помнишь какое-то событие. Или лица людей и разные имена.
Хоук погрустнела, задумавшись о чем-то.
– Как ты себя чувствуешь? Избивать по ночам чучело явно не признак хорошего настроения, – попытался улыбнуться Фенрис.
– Недавно меня пригласили на бал, представляешь? Отказываться было чересчур неловко, ведь я слишком злоупотребляла этим последнее время, – Мариан почесала переносицу, – пришлось идти. И даже надеть платье, – при этих словах она помрачнела еще больше.
Фенрис, не сдержавшись, хмыкнул.
– Вот-вот, то же самое подумала и я, танцуя с каким-то тщедушным старичком. Он говорил мне про свои земельные наделы, где-то в Орлее, а я все время наступала ему на ноги, во время танца.
– Старичок оказался терпеливым? – ухмыльнулся Фенрис, живо представив себе эту картину.
– Нет, в конечном счете, я рассыпалась в извинениях, а он сказал, что во время войны ему ранило обе ноги, потом лекарь сделал что-то не так, и он по сей день не чувствует конечностей!
Фенрис рассмеялся, и губы Хоук растянулись в ответной улыбке.
– Но ты же не поэтому теперь избиваешь чучело по ночам, – заметил он.
– Да, ты прав, – Хоук изменилась в лице.
– И вообще, где ты научилась всему этому? У тебя хорошая гибкость, да и с посохом ты обращаешься не хуже любого воина…
– Сочту за комплимент. Мой папа тренировал Карвера, а я много наблюдала, и, в конечном счете, отец не выдержал, начав заниматься со мной. Мы же являлись беглыми отступниками, если ты забыл. Поэтому посох был для меня и копьем, и мечом… А кулаками в то время приходилось пользоваться чаще, чем заклинаниями, – она вздохнула, глядя через Фенриса насквозь, словно погружаясь в воспоминания.
– Скучаешь по отцу? – спросил эльф.
– Очень… – Мариан прерывисто вздохнула, – Скажи, почему мы больше всего на свете скучаем по людям только когда их уже нет с нами?
Фенрис понятия не имел, что ей ответить. Своего отца он никогда не видел, в воспоминаниях являлась только сестра и мама. Иногда были друзья из далекого детства, Годор, их немногочисленные знакомые из соседних поселков. Все остальное окутывал густой туман, в котором, как ни старайся, ничего нельзя было разглядеть.
– Мне грустно, что я не могу соотнести себя прошлого с настоящим, – вслух сказал он и осекся.
– Словно это не ты? Словно то было тысячу лет назад и с кем-то другим? – продолжила Хоук, заставив покрыться мурашками спину эльфа.
– Тебе тоже знакомо это ощущение?
– Бывает… Но знаешь что? Я верю, что у тебя все получится. И вспомнить свое прошлое и научиться жить с этим.
– Порой это кажется невозможным.
– Ну, знаешь ли. Невозможным кажется, что ты сбежал от тевинтерского магистра, выжив после нечеловеческого в своей жестокости ритуала, прошел пешком пол-Тедаса и все еще всячески оказываешь сопротивление!
Фенрис потер лицо руками. В словах Мариан было много правды, конечно, он не раз об этом думал. И это уже не казалось удивительным или невозможным. Просто минуло столько времени, с тех пор, как он осел в Киркволле, что события прошлого для него будто стерлись.
– А еще, что немаловажно… ты научился читать, – заметила Хоук.
– Не без твоей помощи, – улыбнулся Фенрис.
Они помолчали некоторое время, Хоук снова начала смотреть в никуда. Это выглядело странно и сильно беспокоило эльфа. Ему отчаянно хотелось сказать ей какие-то теплые слова и ободрить. Он корил себя за то, что в таких ситуациях на него находил ступор, и он не мог выдавить из себя ничего, что хотя бы отдаленно напоминало бы поддержку. На них многое свалилось в последние месяцы, город бурлил, недовольство выплескивалось на поверхность и большую часть проблем приходилось расхлебывать ей.
– Слушай… Тебе не кажется, что в последнее время все как-то… не так… – Хоук перевела взгляд на него.
– Что ты имеешь в виду?
– Эти просьбы наместника и киркволлских аристократов… Мать Петрис… Кунари… Назревает что-то нехорошее и мне это совсем не нравится. Я устала. Мне так хотелось сделать лучше для семьи, а теперь… У меня нет семьи! Карвер изредка шлет письма, но я даже не знаю, куда ему написать в ответ, он никогда не сообщает точного адреса. По ночам все труднее заснуть, в голове вертятся одни дела… – Хоук тяжело вздохнула и поднялась, – поэтому я вышибаю солому из этого чучела. Вымещаю на нем все накопившееся. Надеюсь, что так станет легче?
– Но не становится, не так ли?
Фенрис знал, о чем говорит. Он ведь делал то же самое. Иногда дрожь пробирала, до чего они с Хоук похожи. Ему было жаль, что он не может выразить словами все то, о чем думает.
– Ты прав, ни демона не помогает, – вяло улыбнулась Мариан.
– Давай потанцуем? – спросил вдруг Фенрис, вставая с лавки.
Меж бровей Хоук пролегла морщинка, и она непонимающе уставилась на эльфа.
– Не все же тебе вымещать злость на соломенном чучеле, – улыбнулся он, принимая боевую стойку, – а ты подумала, что я тебя на бал позову?
Мариан рассмеялась, догадавшись, что он имеет в виду.
– Фенрис, я же не умею как ты…– смутилась она.
– А я поддамся, ты просто бей.
И Хоук ударила. Сначала неуверенно, будто вообще никогда в жизни никого не била. Затем сосредоточилась, вспомнив о чем-то. Удар стал тверже, но Фенрис отводил все ее выпады.
Ему нравились ее глаза. Карие, а в свете факела почти черные, непроницаемые. Они манили и пугали его одновременно. Вся Хоук была такой. Противоречивой и непонятной поначалу.
Но с момента их первого знакомства он видел многие стороны ее характера и с каждым разом находил что-то новое. Это все больше нравилось и затягивало, как в водоворот: изучать ее, слушать, смотреть, как она двигается. А в эту секунду, уже на полном серьезе пытаясь заехать ему по морде.
Фенрис улыбнулся, дразня ее, и Хоук зарычала в ответ.
Еще одна сторона ее характера. Он ворчал, что она упрямая, даже сравнивал с бронто. Но больше всех ему нравилась в ней именно эта черта. Этим они были похожи.
– Ты… мне… поддаешься… – сквозь зубы процедила Хоук, в очередной раз проскальзывая с ударом мимо него.
– Ничего я не поддаюсь, ты просто плохо стараешься!
Хоук развернулась и со всей силой ударила, целясь в лицо. Фенрис перехватил ее запястье и придержал за талию, чтобы она не упала. Почувствовав на себе разгоряченную кожу девушки, он нервно сглотнул. В ноздри ударил ее запах, вперемешку с потом. Это выбило из колеи, и эльф пропустил мгновение, когда Мариан вывернулась и успела задеть его.
– Попался! – радостно выкрикнула она, пытаясь отдышаться.
Фенрис улыбнулся, в тайне радуясь, что она не заметила, чем было вызвано его замешательство.
– Ну все, я труп! – Мариан подняла руки, сдаваясь, – пора спать, спасибо тебе, в этот раз будет легче уснуть.
Они поднялись по лестнице из подвала и неловко замерли в холле. Фенрис все не решался сказать, как ему хочется, чтобы она почаще смеялась. Не знал, как прозвучат его слова после всего, что произошло…
Хоук неуверенно переминалась с ноги на ногу и тоже молчала. Эта неловкость преследовала их с того самого дня, когда он ушел из ее спальни. Фенрис часто думал об этом, и когда вспоминал, как все произошло, ненавидел себя. Он ничего не смыслил в отношениях. Ни капли. В книгах все было так просто, а на деле, он терялся как блаженный идиот, стоило Хоук сказать лишь слово.
– Я, пожалуй, пойду… – начал он, отступая к двери.
