Текст книги "Танцуя во тьме (СИ)"

Автор книги: Roman off

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 53 страниц)

– Ненавижу! Всех вас ненавижу… даже сейчас для тебя я только «младший брат». А эта мразь… Эта жалкая рыжая сука обманом захватил всё! Занял моё место! А ты и Сали лишь улыбались ему! А теперь он сдох. – Дису зло усмехнулся. – И ты ничего мне не сделаешь, иначе Хозяин тебя в порошок сотрёт. Даже тебе не тягаться с ним. К тому же, ты ведь не хочешь огорчить моего нежного братца?

На последней фразе Дису замахнулся ножом.

– Хозяин, говоришь? – Тонг легко выбил нож из его руки и прихватил за горло. – И кто же у нас Хозяин?

Дису с ужасом забился в его руках, чувствуя как взгляд Исмаэля, будто скорлупку проломивший его защиту, тащит наружу самое сокровенное. То, что ни в коем случае нельзя говорить. Нельзя! Нельзя!!! Рот уже открылся, и, повинуясь злому немигающему взгляду Тонга, губы шевельнулись на выдохе:

– И-и-ин…

Сухой треск разорвал тишину, и на кожу Мэля брызнуло горячим. В воздухе остро запахло железом.

Исмаэль с трудом разжал окровавленные руки. Тело Дису безвольно соскользнуло на пол, и это словно выключило Тонга. Выдернуло стержень, что ещё хоть как-то его держал. Медленно, будто закостенев, он опустился на колени и замер, слушая надсаженный стук своего сердца. Он не смотрел на лежащего рядом Дису с развороченной головой, хотя и равнодушно отметил ошмётки кожи, повисшие волокна мышц и белые осколки костей. Он смотрел вдаль, на Озеро. Туда, где клубился туман.

Рядом тяжело опустился Салеб. Его хриплое дыхание ножом резало тишину. Мгновения тянулись мимо похоронной повозкой, и наконец, Мэль смог сказать:

– Я убил твоего брата, Сали.

Несколько долгих секунд тот сидел молча, опустив голову. А потом вздохнул.

– Мой брат умер тридцать четыре года назад. И в этом нет твоей вины.

– Я…

– Я был здесь с самого начала, Мэль, а парализатор хоть и вырубил меня, но не полностью. Так что я знаю всё, что здесь происходило. Это – не мой брат. Мой брат умер давно. А этого убила воля его Хозяина. И мозговой блокиратор сарутов.

Тишина вновь разлилась вокруг, но ещё не всё было сказано. Тонг на мгновение опустил горячие, сухие веки, собираясь с силами.

– Алис… Он…

Горло Исмаэля перехватило, и он замолчал. Сали прикрыл глаза.

– Я знаю.

Где-то вдали слышались голоса…

Вернувшись со свадьбы Лайза в свои апартаменты, Грис всё пытался осмыслить произошедшее в Храме. Вот просто в голове не укладывается! Алис погиб… Грис пробовал представить, что больше никогда не увидит его ехидный прищур, не услышит его смех, и становилось так тоскливо… А что уж говорить про самого Исмаэля? Или про капитана Ино, для которого Алис был братом?

Грис помнил, как желая освежиться, вывернул в коридор к Святилищу. Он был немного пьян и благодушен, пусть его радость за друга и слегка горчила завистью… совсем чуть-чуть. Тогда он даже не понял сразу, что произошло. Сбившиеся в кучу, парни молча стояли у стены, глядя на Врата. С такими лицами, что казалось, со свадьбы он внезапно попал на похороны. Грис замер, всей кожей ощущая разлитую в воздухе напряжённость. И тут Врата открылись.

Второе звено стрелков конвоировало четверых чужаков в серой без нашивок форме. Здоровяк Кроин из инженерного отсека нёс на плече… тело? Видимо так, потому что как жить с раскуроченной головой ещё не придумали. Длинные светлые окровавленные волосы почти подметали пол. Следом шли капитаны. И видимо похороны были у них.

Таким он Тонга ещё не видел. Тёмное, закаменевшее в судороге боли лицо. Совершенно пустые глаза. Скупые выверенные жесты. Рядом, пошатываясь и опираясь на его руку, шёл господин Арист. Встревоженно заглядывая в лицо Тонгу, он что-то тихо шептал и тот даже кивал иногда, но Грис готов был поклясться, не многое из речи Ариста достигает сознания капитана.

Уже потом парни рассказали ему, что случилось.

Грис хлебнул из бутылки. Алис умер… Уму непостижимо. Никто из них не мог этому поверить, однако говорят, господин Арист высказался вполне определённо.

В общем, свадьбу Лайза запомнят надолго, жаль по столь печальному поводу. Все расходились с тяжёлым чувством потери. Оказалось, Алис успел незаметно врасти во многие сердца.

Алис умер…

Звонок комма выдернул Гриса из печальных мыслей, и не глядя на дисплей, тот ответил.

– Да?

– Я имею удовольствие разговаривать с господином Грисом Жиуром?

– Да, с кем имею честь?..

– Вас беспокоят из приёмной Сарутского Консульства. Трибунат оставил Ваши координаты по делу выкупа нашего соотечественника. Мы бы хотели обговорить условия его передачи.

– Всё так, но ваши представители уже были и его забрали. Так что всё в порядке.

– Забрали? Странно… У меня нигде не отмечено… Простите, а как звали пленного?

– Не могу знать, он так и не представился. Те, кто его забирали, оформили все документы, включая расписку об отсутствии претензий к его состоянию. И произвели выплату. Так что все юридические формальности были соблюденены.

В процессе разговора в дверь постучали, и Грис, уже нутром чуя визитёра, пошел к двери.

– Хорошо. Извините за беспокойство, господин Жиур.

– Ничего страшного. Тихого дня.

Чутьё его не обмануло, на пороге, напряжённо сведя брови, стояло его личное Чудовище. Грис кивком пригласил его входить. И ушёл вглубь комнаты.

– И вам тихого дня, господин Жиур.

Сарут был очень вежлив, но как-то странно напряжён, впрочем, какое ему, Грису, дело до проблем сарутского Консульства?

Печаль всё так же давила тяжёлой плитой, но явилось Оно, и как-то даже стало легче дышать. А уж чего стоила его ошарашенная физиономия, когда Грис сам! Добровольно! Впустил того внутрь! Идя в кухню, Грис крикнул разувающемуся Чудовищу:

– Таир будешь?

В коридоре что-то явно упало, и Грис почти улыбнулся. Пусть до полноценной улыбки ещё далеко, но всё же… Заваривая таир, он всё прислушивался, но руки, осторожно скользнувшие по спине и нервно замершие на талии, стали полной неожиданностью. Как и хриплый шёпот.

– Зови меня Син.

И всё. Замер, упершись лбом ему в спину и стоит, дышит. Пальцы чутко вздрагивают, не отстраняясь, но и не делая попыток сменить дислокацию. Грис отставил чашку и развернулся. Новопоименованный Син остался стоять, только теперь его лоб упирался ему, Грису, чуть ниже ключиц. Что-то дрогнуло в его груди, глядя на стриженую макушку. Что-то тёплое… Рука, будто сама собой поднялась, и ладонь обожгли колкие прядки.

– Красивое имя.

Син молча вздохнул, крепче сжав пальцы, и Грис с усмешкой подумал, что маленький нахал явно оставит ему на память о знакомстве пару синяков. Он шевельнул ладонью, и от ощущения короткого ёжика волос под пальцами вдоль спины вновь скользнули искристые мурашки.

– Так что же тебе от меня надо, младший принц Син? Что ты делаешь здесь?

Тихий вопрос, будто заданный Грисом самому себе, заставил Сина вздрогнуть. Неожиданно-тёмные ресницы вскинулись, и светлые глаза, словно дула плазменных винтовок, обожгли ему душу. Син шагнул назад, и рука Гриса невесомо соскользнула вниз. Чудовище ехидно заломило бровь.

– Это территория Императорского Дома, я имею право находиться здесь, впрочем, как и в любом месте благословенного Гархара, и отчёта от меня может требовать лишь сам Император.

Грис почувствовал, как внутри привычно вскидывается злость. Сучонок! Вот одним прищуром может вывести его из себя! Усилием воли он подавил эмоции, и те свернулись горячим клубком где-то внутри, сердито ворча. Чуть склонив голову, Син наблюдал за ним, насмешливо блестя глазами. Нарочито спокойно, Грис взял кружку и пригубил настоявшийся напиток.

– Поскольку ты, кажется, уже категорически решил войти в мою жизнь, могу я хотя бы поинтересоваться?

Весёлая маска сползла с лица младшего принца, и губы его слегка скривились. И не понять отчего. От боли или насмешки? Словно зазубренными крючьями Син впился взглядом в его, Гриса, лицо.

– Ты мне нужен.

– Зачем? Зачем младшему принцу Императорского Дома Гархар нужен простой наёмник? Смешно, ей-боги.

Серьёзно глядя на мелкое Чудовище, Грис ждал ответа, и что-то тихо ныло в груди. Игры власть имущих редко приносили удовольствие самим игрушкам.

– Пусть так. Я, знаешь ли, тоже меньше всего ожидал, что моим Держащим окажется такой, – Син покрутил ладонью в воздухе, явно не находя подходящих слов, и решительно рубанул воздух. – Ты, в общем.

Грис всё так же спокойно стоял у шкафа, держа кружку с обжигающе горячим таиром, но внутри него всё захолодело, медленно стягиваясь в противный склизкий узел. Хотел узнать? Получи.

– Очень интересно. А теперь, подробнее.

Син отошёл, и, привалившись к противоположной стене, напряжённо замер, зло ероша короткий ёршик волос. Губы его кривились, а глаза остро поблёскивали, как осколки стекла. И этим острым резали что-то тёплое и живое внутри него, Гриса.

– Представителям Императорского Дома многое дано, кровь Императоров Гархара сильна… Но и у нас есть слабые места. Брат говорил что-то про особенность кито-излучения, но я плохо помню. Если вкратце, лишь обретя свою пару, мы можем стабилизировать себя. Наши излучения приходят в гармонию с чем-то там, в мире, мы обретаем внутреннее равновесие и можем двигаться в развитии дальше. Ну… как-то так. Ещё брат говорил, что своего Держащего мы почуем даже стоя на Пороге. Ты – мой Держащий. Я узнал тебя там, в Святилище. И я повторю – ты мне нужен.

Он замолчал, упрямо выпятив подбородок. И Грис медленно, понимающе кивнул.

– Ну да, стабилизация – это очень хорошо. Равновесие, развитие опять же – это важно… Тем более для представителя Императорского Дома.

Отставив кружку, он медленно подошёл к младшему принцу Синтарру и осторожно погладил того по скуле.

– Да, это важно. Но,.. пожалуй, без меня. – Рука его скользнула на сиятельную шею. – Много чести для простого наёмника. Рожей не вышел.

Палец легко нащупал под скулой нужную точку, и тело принца послушно обмякло. Подхватив невесомую немочь, Грис отнёс его в свою постель и, устроив поудобнее, укрыл одеялом. Собрать вещи – плёвое дело, тем более, все дела улажены. С капитаном поговорил, сарута удачно пристроил, документы от КРДЗ, наконец-то, оформлены, до отлёта оставалась пара дней. Приятелей на Гархаре полно, он легко найдёт, у кого перекантоваться это время. Всё. Пора валить из этого дурдома. Пусть Сиятельные Принцы ищут себе другие игрушки. Ему, Грису, такие игры не по здоровью.

Сухо щёлкнул замок и, закинув сумку на плечо, Грис зашагал по коридору. Сам дурак, нечего пенять на других с их заскоками. Помни своё место, и жизнь будет простой и понятной. А растерянный, и как будто ждущий взгляд светлых глаз… когда-нибудь забудется.

Знакомый равнодушный взгляд скользнул по моему лицу и вновь вернулся к вязанию, лишь скорбные складки у губ сильнее обозначились.

– Дурная кровь, что ж теперь поделать. Вся та ветвь гнилая была, да ещё и эту язычницу кузен в дом притащил. Откуда ждать хороших всходов? Гнилое семя… скудная почва. Видит Бог, я старалась хоть как-то наставить её на путь истинный, но греховная суть оказалась сильнее. Каких трудов мне стоило вбить в её голову хоть крупицу добродетели, да всё без толку. Неблагодарная. Недостойная…

Знакомые слова тенью скользили по краю сознания, совершенно не задевая. Тётя Агата в своём репертуаре. Это поначалу Алиса пыталась достучаться до тётки, спорила с ней, что-то доказывала. Пока не поняла, что для той всё это – утешительная мантра, сродни аутотренингу. Истиной веры в тётке не было ни на грош, лишь любовно выпестованный образ ходячей «добродетели». Всё знающей, всех поучающей. Слушать её не было ни сил, ни желания, и я в изнеможении прикрыл глаза.

В голове тёмным потоком кружили воспоминания. Неужели всё это: друзья, брат, Мэль? Неужели все они лишь плод моей фантазии? Выверт больного мозга? Я приоткрыл глаза. Тётка вязала, всё так же монотонно ворча, аппарат рядом со мной тихо попискивал. И значит, вот это реальность?

Внутри всё сжалось от ужаса. Нет. Нет! Этого не может быть! Это не правда. Я всё помню, всё! До самых мельчайших подробностей. Всё, что со мной происходило после того как я попал к сарутам. Ведь такое не могло присниться, правда? Конечно, не могло. Сердце тяжело бухало в груди. Перед глазами встало лицо брата, такое грустное. А ведь ему совершенно незачем грустить. Рив оказывается вовсе и неженат! Теперь-то они могут быть вместе. И Нари со своим принцем обязательно придут к консенсусу, чтобы не означало это слово.

Нет! Не может быть, чтобы всё это было сном. Я помню Мэля. Каждую мелкую чёрточку его лица. Его глаза, такие разные, но всегда потрясающе красивые… чёрные, как самый глубокий космос, обжигающие пламенем, сверкающие, а когда он смотрит на меня, внутри зрачка словно распускаются звёздные астры… и вот это сон? Это ложь? Нет. Нет. Внутри меня девятым валом поднималось убеждение, росла уверенность. Это всё не может быть ложью! Ложь – вот эта, сидящая в кресле злобная тётка. А они, они все живые, они – настоящие. Даже эта сука Дису! Так. Дису! Эта тварь остался там, а Мель даже не знает, какая он мразь на самом деле. И Сали. Господи, Сали. Как он переживёт вновь возвращение брата? Брата, который так запросто переступил через него?

Не знаю, где я сейчас, но мне совершенно необходимо вернуться обратно. Они там, одни, без меня. И я отсюда ну никак не смогу им помочь!

Решительно открыв глаза, я вглядывался в фигуру, облитую ярким режущим светом. Это всё ложь. Здесь даже запахов нет. Не то что больницей, вообще ничем не пахнет. И тётя Агата осталась в той далёкой прошлой жизни, она уже наверняка похоронила дорогую племянницу, и счастливо живёт дальше. А я… а у меня совершенно новая, пусть непростая, но абсолютно счастливая жизнь. И я хочу вернуть её обратно! Немедленно!

Глаза резало светом, но я, не моргая, упорно не отрывал взгляда от ложной действительности, и мир, окружающий меня, дрогнул. Картинка смазалась и пошла рябью, словно круги на воде. Звуки стихли. Стены вокруг медленно оплывали, изменяясь, свет потускнел до приятного полумрака, но я всё так же хорошо видел… Кого? Неясная фигура хоть и изменилась, продолжала сидеть рядом. Только теперь она не смотрела на вязание, да и не было его в её руках. Да и вовсе не она сидела напротив меня. А он.

Кресло под ним тоже изменилось, сменив больничный аскетизм на футуристическую скульптуру. Не знаю, как на таком можно сидеть без последствий, но либо скелет у мужика не так устроен, либо… Почему у мужика? Ну потому что хоть и был он одет в по-восточному яркий шикарный халат, но тот был распахнут, смело демонстрируя крепкую безволосую грудь с кучей подвесок и набедренную повязку. Длинные голые ноги в лёгких сандалиях хвастались эпиляцией, тёмная с белыми прочерками кожа маслянисто блестела, и даже мне был понятен хищный намёк раскраски. Длиннющая чёрная коса лениво змеилась по плечу, стекая на пол, а взгляд… С невыразительного сарутского лица, с типично острыми скулами на меня пристально смотрели тёмные, глубокие словно бездна глаза с багровыми вертикальными зрачками. И весь он – совершенно чужой, опасный, но, тем не менее, был невероятно красив. Красив той красотой, что отличает сильных мужчин.

Я залип на всей этой конструкции, механически разглядывая то одно, то другое, и, несмотря на откровенную фантастичность картины, нутром понимая – это правда. Рядом со мной сидит представитель сарутского пантеона. И наверняка чего-то от меня хочет. Не зря же он тут нарисовался?

Представитель хмыкнул и, по-прежнему не сводя с меня взгляда, как-то странно перетёк в кресле, меняя положение.

– Забавные у тебя страхи, человечек. Или правильнее будет сказать, человечка?

Кровать подо мной трансформировалась во что-то округлое и умеренно мягкое, по крайней мере, я не провалился в очередную «зефирку». Признательно глянув на странного сарута, я постарался пристроить своё странно немощное тело поудобнее. Вот только я по-прежнему оставался в больничной робе, ну да будем благодарны за малые радости.

– Раз ты знаешь такие подробности, значит, знаешь и то, что я тут делаю? И даже возможно расскажешь мне, где это «здесь»?

Представитель ехидно ухмыльнулся и благосклонно кивнул, а меня опахнуло морской свежестью.

– Отчего бы и не рассказать. «Здесь» – это межпространственный карман, вырванный и закольцованный кусок бытия, хоть и не влияющий на развитие мира в целом, но несущий в себе возможность разновероятностных изменений.

Я впечатлился.

– Красиво звучит.

Сарут степенно кивнул и в его руке возник бокал с чем-то синеньким. Через край бокала стекала лёгкая дымка, и мужик глотнул из него, довольно щуря глаза. В моей руке образовался такой же бокал, с такой же искристой дымкой, и я настороженно отставил руку с ним чуть дальше, не рискуя дегустировать предложенное.

– Спасибо конечно, но у меня прямо какая-то странная нелюбовь организма к некоторым местным напиткам.

Сарут легкомысленно махнул рукой.

– Я заметил. Тебя хоть и очень хорошо переделали, но на глубоком уровне изменения клеток не коснулись, потому и реакция такая. Но это ты можешь пить спокойно. Угощайся.

– Да? – я с сомнением посмотрел внутрь бокала, настороженно принюхиваясь.

– Да. Слово Бога. Тебе это не повредит.

– Меня от хилпара укачивает, – честно предупредил я и пригубил напиток. – А раз ты – Бог, наверное, надо говорить «Вы»?

– Не обязательно, я же не твой Бог. Ну и как тебе льис?

Видимо «льис» это то, что у меня в бокале. Сделав еще глоток, я тоже довольно прижмурился. Вку-усно. Пахнет мёдом и летним солнечным лугом, да и само вкусненькое. Сладковато-острое. У меня прямо второе дыхание организовалась: сил прибавилось, плечи распрямились.

– Вижу, понравилось.

– Да-а. Знакомиться-то будем? Я – Алис.

– Саол. Бог сарутов.

– Да я уж понял. Внешность у тебя характерная. Или вернее: характерная у них?

– Творец всегда отражается в своих творениях.

– По образу своему и подобию? Это да-а. – Я допил бокал и растёкся в кресле, блаженно жмурясь. Пустой бокал самопроизвольно растворился в воздухе. – Ну, я так понимаю, вероятность моего возвращения обратно из этого «кармана» существует?

Саол молча пил из своего бокала, не глядя на меня и я, скинув истому, настороженно подобрался в кресле. Бог сарутов скосил на меня взгляд и, развоплотив свой бокал, кивнул.

– Да, определённая возможность присутствует.

– Но?

– Но это не будет просто. Умудрившись свалиться в Туманное Озеро, ты оказался на распутье. Попавшие туда либо умирают, отходя в Колыбель жизни, либо встраиваются в нить пророчества и двигаются дальше согласно ранее наложенным условиям. Но ты не принадлежишь этому Миру, поэтому для тебя есть еще один путь… Путь назад. Ты можешь вернуться в свой мир, в свою старую жизнь.

Голос Саола затих, а меня передёрнуло. Вернуться назад? К тёте Агате? К прежней жизни? Лишиться друзей, брата? Лишиться Мэля? Да лучше сдохнуть! Но. Надо кое-что прояснить.

– То есть, чтобы остаться в этом мире мне придётся вплестись в какое-то пророчество? – Сарут кивнул. – И как мне кажется, тебя порадует именно этот вариант?

– Да, всё так.

Я невесело хмыкнул.

– Судя по тому, что этим пророчеством ты озаботился лично, это явно не какая-то мелочь, вроде предсказания погоды… наверняка какая-то глобальная гадость?

Саол вздохнул и устало прикрыл глаза.

– Да. Гадость – это точно. А уж какая глобальная…

Я внимательно рассматривал сарутского Бога. Уголки его тёмных, чётко очерченных губ тоскливо опустились, а брови так по-человечески нахмурились, что было даже странно.

– И в чём подвох?

– Ну… ты можешь умереть.

Ха, и почему я не удивлён?

– То есть либо я возвращаюсь в свой мир, либо умираю, либо влезаю в пророчество и умираю?

– При самом плохом раскладе. Но не факт. Слово Бога. – В руке Саола вновь возник бокал с дымящимся льисом. Он качнул бокалом. – Будешь?

– Давай, – я махнул рукой. Чувствую, успокоительное мне понадобится. А льис вкусный. – Рассказывай, чего уж там.

– Ты должен официально озвучить своё решение. Свой выбор.

Своё решение? Да уж, богатство выбора аж зашкаливает. Но если для того, чтобы вернуться к Мелю, мне придётся влезть в какое-то пророчество, что ж… пусть будет так.

– Мой мир здесь. Все, кого я люблю, здесь. Поэтому… я согласен. Согласен вплести свою жизнь в пророчество.

Довольная улыбка мелькнула в глазах Саола, и хотя лицо его было всё так же нечитаемо, я её заметил. Лёгкий звон эхом пронёсся мимо, и сарут отсалютовал мне бокалом.

– Решение озвучено и принято!

Я нервно хлебнул льиса. Что уж теперь… Будем как-то выбираться, меня там Мэль с братом ждут. Других способов вернуться пока нет.

– Рассказывай, Саол. Что это за пророчество, и почему именно я так нужен тебе? И ещё один момент, – не сводя глаз с Бога сарутов, я ухмыльнулся. – Мне вот очень интересно, почему оказавшись в Туманном Озере, я попал к тебе, если оно – юрисдикция Айюмы?

====== Глава 98. Частности ======

Я нервно хлебнул льиса. Что уж теперь… Будем как-то выбираться, меня там ждут, и других способов вернуться пока нет.

– Рассказывай, Саол. Что это за пророчество, и почему именно я так нужен тебе? И ещё один момент, – не сводя глаз с Бога сарутов, я ухмыльнулся. – Мне вот очень интересно, почему оказавшись в Туманном Озере, я попал к тебе, если оно – юрисдикция Айюмы?

Окинув всего меня, включая и мои голые ноги, оценивающим взглядом, он дёрнул бровью.

– Хороший вопрос, и я отвечу, вот только… конечно, твоё дело, но не хочешь для начала переодеться? А то твоё одеяние как-то странно выглядит.

Я столь же внимательно окинул взглядом больничную распашонку.

– Я был бы признателен, если бы ты поспособствовал. Насколько я помню, моя прошлая одежда была в несколько растерзанном состоянии.

Это не я столь велеречив, это во мне льис играет. Моя «пижамка» пошла волнами и приняла вид строгого, практически аскетичного брючного костюма. Серого. И тут серый! Мысленно плюнув, я вежливо кивнул в благодарность и уселся поудобнее, всем своим видом транслируя готовность к разговору.

Сарут медленно отпил из бокала, испытующе глядя на меня, а потом усмехнулся.

– Как ты знаешь, Айюма находится в заточении. И очень давно. В силу некоторых причин, не будем их сейчас касаться, до того, как она освободится, именно я приглядываю за её миром, обеспечивая работу установленных ею законов. Я тут навроде проводника. – Он криво улыбнулся, шутовски склонив голову. – Поэтому ты и попал ко мне. А пророчество… Оно тоже касается Айюмы. Вернее, её освобождения. Я хочу, чтобы она обрела свободу и для этого мне нужен ты.

Сердце на мгновение сжалось. Айюма. Я не забывал о Ней. Я всё также живо помнил Её доброту, Её печаль. Но я не смог Ей помочь, так и не сумев, не успев разгадать Её загадки. И вот теперь этот представитель сарутского пантеона предлагает мне что? Возможность освободить Её?

– Почему ты так уверен, что смогу именно я?

– Ты и сам уже влез в это дело. Три стены держат Айюму. И первую помог разрушить именно ты, уничтожив Проклятие СанГорра.

Я кивнул. Ну да, Арист говорил, что я умудрился и туда влезть.

– Плюс в тебе, Алис, есть качества, которые помогут преодолеть остальные препятствия.

– И это?..

Саол виновато пожал плечами.

– Я не могу сказать, да это и не важно. Они есть, и они сработают. У тебя всё получится.

Я задумчиво потёр лоб.

– Странно как-то это всё. Ты уверен?

– Да. Я сам заинтересован, чтобы Айюма обрела, наконец, свободу, и сделаю для этого всё. Слово Бога.

– Угу…

– У тебя действительно получится, ведь Пророчество уже начинает исполняться.

– В смысле?

– Омоет кровь Сердце Бога, уронив капли в Священные воды, и скроют они от лика Аллиана того, кто Врата откроет.

Точно! Вот как звучало то пророчество, что я видел на стене у Озера!

– И как сюда вписываюсь я?

Вместо ответа меня вновь «переодели». С грустью я разглядывал убитые напрочь штаны и обрывки «крыльев» сплошь пропитанные на груди кровью. Странно, что наряду с общим состоянием слабости больше ничего не болело. Рана ведь должна болеть… или нет?

– Ты носишь на груди Сердце Бога, если точнее, половинку. – Саол не смотрел на меня, что-то внимательно разглядывая в своём бокале.

– А вторая где?

– Он… утерян был, насколько я помню. – Сарут задумчиво хлебнул льиса, подняв взгляд и смотря куда-то сквозь меня. А потом словно встряхнулся. – Кровью Сердце испачкал? Испачкал. В Священное Озеро крови накапал? Накапал. Ну и вот – ты в Межмировых Пластах бытия. Скрыт не только от Аллиана, но и вообще от всего мира. Теперь осталось только открыть Врата.

Потянув за цепочку, я вытащил из-за пазухи кулон, ожидаемо в алых потёках. Мда… что тут скажешь.

– И где эти Врата взять, чтоб открыть? И как это сделать?

– Тропа доведёт. Я выведу тебя на неё, а дальше... Ты сам всё увидишь.

Я спрятал кулон обратно и допил льис.

– Ну хорошо, в принципе понятно. Три стены, и я, как непобедимый Бетмэн, смогу их разрушить, тем самым освободив Айюму…

Сарут как-то странно повёл шеей, впрочем, возможно просто затекла? Сидеть на таком постаменте как у него явно непросто. Развеяв свой бокал, он встал и потянулся. Полы халата распахнулись, щедро демонстрируя атласно блестевшую тёмную кожу и шикарный рельеф мышц. Хор-рош, зараза! Я послушно оглядел предложенное и улыбнулся. Мэль всё равно лучше! Саол хмыкнул.

– Ну что, готов?

Что? Вот так сразу? Как-то было жалко расставаться с креслом и даже немного пугающе. Впрочем, бокал у меня уже пустой… а, и бокала уже нет! Ну, значит встаём.

Стены вокруг опять поплыли, медленно тая в туманной дымке, мебель растаяла тоже. Стоя напротив, Саол прожигал меня требовательным взглядом. Я даже слегка поёжился, так ощутимо напряжение давило на плечи. Но деваться некуда.

– Готов.

В глазах резко потемнело и всё закружилось, но даже в этой круговерти я ещё долго видел его пылающие огнём глаза.

Танцуют в воздухе лепестки тании, несут верным благословение Айюмы... К сожалению некоторым нужно что-то более существенное для обретения покоя. Лучи Аллиана согревали теплом, небрежно рассыпая блики по драгоценным тканям в Золотой Гостиной. Но даже они были не в силах вернуть свет на чело Исмаэля. Протаптывая дорожку в антикварном ковре, Таурис мучительно подбирал слова, способные утешить мальчика. Великого труда стоило вообще выдернуть его на разговор, но глядя на осунувшееся лицо Тонга, Император понимал: будет непросто.

– Мэль, не сходи с ума. Я понимаю, ты его любил… но то, что ты буквально поселился у Озера, не вернёт Алиса. Мэль, три восхода прошло…

Исмаэль вежливо внимал Императору, но Таурис прекрасно видел, как на самом деле он отсюда далёк.

– Рау, Алис не умер.

Невыносимо было видеть Исмаэля в этом состоянии пустой надежды. Сухой, горячечный блеск его глаз отзывался внутри Тауриса тупой тянущей болью. Но твёрдо сжатые губы и окаменевший в знаменитом упрямстве подбородок риэ удерживали Императора от решительных мер. Пока удерживали.

– Мэль, я всё-таки настаиваю на медотсеке. Для начала. Эта история тебя здорово подкосила. А сейчас совсем не время. Я и так уже на день отложил Сбор Великих. Сам знаешь, после выхода из Дома Тонг ты, как бывший наследник Старшей ветви, должен в присутствии Родов озвучить свой новый статус. И ответить на предложения о покровительстве, если таковые появятся. А они появятся, Исмаэль, будь уверен. Ты – слишком лакомый кусок. Поэтому ты обязан быть на Собрании. И ты должен быть адекватным. Мэль, риэ… Ты потом оплачешь своего Наречённого. Я дам тебе время. Миссия на Танаэ уже заморожена, я отдал приказ, но сейчас, ты должен прийти в себя.

Тонг опять механически кивнул, и Император стиснул зубы, медленно выдыхая. В этой ситуации мордобой не выход. Хотя и очень хотелось. Может хоть это приведёт Исмаэля в чувство? Выдернет его из плотного потока тёмных мыслей?

– Мне сказали, ты ничего не ешь?..

Исмаэль всё так же пристально смотрел в окно, где в беззвучном танце кружились розовые лепестки.

– Риэ, чего ты добиваешься?!

Мэль взглянул на Императора и улыбнулся краем губ.

– Рау, ты не услышал меня. Алис жив. И я буду ждать у Озера до тех пор, пока Богиня не откроет мне пути для его возвращения. А пост делает внутренний слух более острым.

– Исмаэль…

– Рау. Он жив.

– Я был бы рад, если бы это было так. – Таурис тяжело опустился в соседнее кресло. Уверенность Исмаэля была заразительна, а Боги… ну чего в жизни только не бывает. С другой стороны, риэ уже не раз оправдывал звание Любимчика Айюмы. – И что убедило тебя в этом?

– То, что я сам ещё жив.

– Не понял? Ты хочешь сказать?..

– Да. Мы провели ритуал Наречения. В заброшенном Храме Айюмы, на Соросе.

– Вы были в заброшенном Храме? И остались живы?

Император во все глаза смотрел на своего риэ, как никогда понимая, за что тот получил ещё в Академии звание Любимчика Богини. Исмаэль кивнул и на мгновение прикрыл глаза.

– Это долгая история, рау, и когда-нибудь я обязательно расскажу её тебе. Но поверь, сама Айюма была там, когда мы обменивались клятвами. Ты же знаешь, Алис носил тогда блокиратор. А с ним живут очень недолго. Поэтому при обряде я связал циклы наших жизней вместе.

Понимание ситуации приливной волной хлынуло на Императора. Он медленно кивнул, соглашаясь.

– И поскольку ты всё ещё жив…

– И поскольку я жив, значит и Алис жив тоже. Вопрос только где он и как его из этого «где» достать.

Идея была очень интересна, более того – жизнеспособна, но следовало обдумать её со всех сторон.

– И всё-таки этому можно найти другое объяснение. Ритуал мог быть не инициирован.

Вновь краткая ухмылка пробила на мгновение закаменевшую маску Тонга.

– У меня на правом плече лийяры.

– Лийяры?

– Не такие полные, как при проведении брачной церемонии Единого Пути, но вполне узнаваемые.

Императору невероятно хотелось попросить глянуть на эти самые лийяры, и сравнить их со своими, ведь каждый рисунок уникален, но это было бы крайне невежливо. Он-то и сейчас не стремился их лишний раз демонстрировать, а в первые годы по обретении своей Держащей и вовсе относился к ним очень ревностно. А уж того, кто попросил бы показать лийяры Императрицы Майири и вовсе ждал суровый ответ. Императоры не связывали жизни Храмовыми браками, ибо они принадлежат стране, но не женщине. Однако, Держащая – это нечто большее, чем женщина, большее, чем даже храмовая жена. И если для Исмаэля Алис дорог так же, как Майири для него самого, то кто он такой чтобы уговаривать его не волноваться? Случись подобное с ним, он, Таурис, тоже бы поселился у Озера, держа строгий пост в надежде на милость Богини.

– А у Алиса?

– Это же была моя просьба при Наречении. У него их нет. Пока нет.

– Не страшно, после брачной церемонии он ими тоже обзаведётся.

– Очень на это надеюсь.

Император с улыбкой глянул на своего упрямого риэ. Мальчик вырос в достойного мужа. Не каждый согласится ополовинить свой жизненный запас, пусть даже ради любимого.