Текст книги "Танцуя во тьме (СИ)"

Автор книги: Roman off

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 53 страниц)

– …мы?

– Конечно мы. Саруты уничтожают лидисов. А Ты заперта здесь, и ничего не можешь с этим поделать. Так не должно быть. Только что? Говорить напрямую ты не можешь? Так?

– Так.

– А молчать напрямую ты умеешь?

Тень засмеялась, и впервые за все время нашего разговора, я не услышал в Ее голосе звона надтреснутого хрусталя.

– Алис, ты такой молодец. Но я не знаю, получится ли у нас.

– И я не знаю, но давай попробуем. Я буду говорить, и если я прав, а подтвердить ты не можешь, ты молчишь. Кстати, а уводить меня от правильных догадок ты будешь?

– Нет. Только говори маленькими частями, мне будет легче.

– Хорошо, про прошлое, я так понимаю, Ты говоришь свободно?

– Не про все.

– Ну, ладно. Давай. Я начинаю. Ты создала лидисов? Так?

– Так.

– Лидисы проходили инициацию в Главном Храме на Гархаре. На Туманном Озере?

– Так, но не совсем. Здесь тоже было можно, но сейчас… сам видишь, ничего не осталось.

– А про инициацию расскажешь? Рив говорил что-то про Путь, который ты давно не открывала.

– Открытие дара – вещь сугубо индивидуальная. А Путь закрылся из-за предательства, и откроется им же.

– Так. Пророчество? – Тень кивнула. – И больше ничего не добавишь? Понятно. Саруты переделывают неинициированных лидисов, раскрывая дар с помощью генной инженерии. Так?

Тень молчала. Странно, вот уж не думал, что здесь есть какой-то подвох. Надо запомнить.

– Ладно. Веселый Император сговорился с сарутами и облапошил лидисов, которые восхотели быть хозяевами мира. В результате чего, сейчас мы имеем литусов, с привязкой на Хозяина. Так?

– Да.

– В результате предательства, сейчас участь лидисов весьма плачевна, Императорский Дом навлек на себя проклятие, а Ты заперта здесь?

– Так.

– Про проклятие расскажешь?

– Они уничтожили моих детей, и будут платить своими, пока Путь вновь не откроется.

– Опять пророчество? Ё-моё… Они платят своими детьми? Как?

– В Старшей Ветви каждое поколение рождается лидис, который становится литусом. Это Закон. Иначе Императорскому Дому не удержать Венец Звезд. А как ты думаешь, почему саруты не нападают на Империю? Венец Звезд контролирует космические коридоры. Как у вас говорят? Шаг влево, шаг вправо считается побегом? Так и здесь, территорию Империи Гархаров охраняет Венец, но чтобы справиться с ним, Император должен быть из Старшей Ветви и поддерживать его должен литус его крови. Только так. – Тут в голосе Тени прорвалось злое ехидство. – В конце концов, они же этого хотели? Вот пусть и возьмут полной мерой.

– Просто слов нет…

– Считаешь, я слишком жестока? – Тень надменно хмыкнула. – А как, по-твоему, стал возможен этот заговор? Они придержали готовых для инициации и в одну ночь уничтожили верных мне лидисов. Их было восемьсот семнадцать по всей Империи. А потом отдали ничего не подозревающих детей, пятнадцати-двадцати лет, в лапы сарутам. Что теперь скажешь?

– Я… – Горло сдавило спазмом. – Я бы тоже отомстил, но виновным. Сейчас же, из-за предка-козла страдают невинные.

– Я знаю. – Тень вновь поникла. – Но я ничего не могу сделать, механизм запущен и будет работать, пока не исполнится пророчество.

Тень еще раз провела ладонью по моим волосам и грустно сказала.

– Тебе пора, Алис. У меня осталось мало сил, и ты должен уйти, пока безопасно. Последнее, что могу тебе сказать, тебе надо на Гархар, в Главный Храм.

– Мне говорили, к Учителю…

– Нет, к Туманному Озеру.

Развернувшись, я поймал ее руку и осторожно поцеловал ладонь.

– Спасибо, что рассказала. Мне очень жаль, что так все сложилось. Правда, жаль. Надо полагать у Озера будет очередная подсказка?

Тень мягко заправила прядь волос мне за ухо, нежно проведя кончиками пальцев по щеке. Спустилась по шее, невесомо лаская кожу, и убрала руку, напоследок коснувшись блокиратора и цепочек.

– Кажется, скоро у тебя появится новое украшение. А подсказка будет и не одна. Ты мне очень нравишься, Алис. Я рада, что узнала тебя.

– И Ты мне нравишься,.. Госпожа. Хочешь, я для тебя станцую?

Мне хотелось подарить Ей что-то особенное, и танец был бы очень хорош в качестве подарка. Только вот…

– Ё-моё, у меня костюм на корабле остался…

Тень усмехнулась.

– В конце концов, я Богиня или где?

В теплой летней ночи, напоенной ароматами травяных лугов, тихо звучала музыка. Чуть слышный напев свирели разбавляло мелодичное позвякивание колокольчиков на браслетах, задумчивые гитарные переборы вторили сердцу. Над землей драгоценным куполом раскинулось чернильно-черное небо расцвеченное бриллиантами звезд. Мягким бархатом шаловливый ветерок ласкал кожу. Во тьме, ведомое музыкой, гнулось, изгибаясь подобно языкам пламени тело, и длинные распущенные волосы лишь добавляли сходства. Послушные воле танцора, они дымом стелились по ветру, окутывали его невесомой вуалью, потоками лавы текли по земле. Печаль правила танцем, плыла на волнах музыки, давая выход тоске, что пела, страдала в каждой ноте, в каждом движении тела.

И обретало язык горе творца познавшего предательство, и боль матери, на глазах которой убивали ее детей. Ночь уже не пахла травами, она пахла кладбищенской пылью и ураганом. Боль коварно била в самое сердце, ненависть жгла кожу солью, а дыхание в клочья рвало легкие... И замирало скрученное судорогой тело, и волосы, секунду назад обжигавшие искрами, безжизненными прядями затихали рядом. И уходила, затихала боль, а на ее месте остывающим пеплом рассыпалась невесомая грусть. Та самая, что легко смывается весенними слезами, дарящими облегчение, и открывающие дорогу новой жизни и торжеству новой радости.

Слезы текли по лицу Алиса, но на губах уже несмелым цветком распускалась улыбка. Ибо, пока мы живы, для нас открыто множество путей, и мы обязательно найдем нужный. Тот путь, что восхитительно пахнет жасмином с легкой ноткой ириса и бергамота, тот, что приведет нас домой, где нас встретят сияющие любовью глаза, и сильные руки крепко стиснут в объятиях, и такие желанные губы тихо шепнут на ухо, вызывая миллионы мурашек: с возвращеньем, любимый. И не открывая глаз, лишь пальцами нежно обрисовав его лицо, ты узнаешь того, чья искра в ночи заставляет твое сердце улыбаться. Того, чьи поцелуи сводят с ума… вот, как сейчас, чьи прикосновения заставляют гореть твою кожу, и под чьими руками ты гнешься послушной лозой, стремясь прильнуть как можно крепче, почувствовать его как можно глубже. Его губы скользят по твоему телу, его зубы оставляют на тебе метки, но ты не против, ведь завтра, глядя на них, ты вспомнишь, как хорошо тебе было сейчас. И лежа потом на его груди, ты слушаешь звук его сердца. И понимаешь, вот он, твой дом. А он, нежно перебирая твои распущенные волосы, тихо скажет, касаясь губами твоей макушки:

– Я люблю тебя, Алис.

И ты, превозмогая томную сонливость, уткнешься лбом в его теплое плечо, и ответишь.

– И я люблю тебя, Мэль.

Тихий радостный смех где-то далеко на периферии сознания.

– Вам пора идти, дети. Ночь уже раскинула крылья прохлады. Поторопитесь.

И совсем издалека.

– Спасибо за подарок, Алис.

====== Глава 52. Жасмин ======

Ниро зачастил к реактору. Только там, в одиночестве и шуме механизмов, ему было легче. Только здесь он мог спокойно подумать, без этой ненормальной одержимости Дису, в чьем присутствии, из головы Ниро выветривалось все, что не было связано с его светлым образом. И только здесь он мог вспоминать Уго. В редкие минуты передышки Ниро сидел на полу, прижавшись спиной к реактору, и наплевав на все требования безопасности.

И вспоминал. Его теплый лукавый взгляд, его нерешительную улыбку, ту самую, настоящую, которую он так редко демонстрировал. Ладони Ниро до сих пор помнили его тепло, те местечки на его теле, прикосновение к которым приводило Уго в дикий восторг и заставляло изгибаться, чтобы усилить удовольствие. Прикрыв глаза, Ниро вспоминал, как пальцами вплетался в его волосы, как вздрагивал Уго, когда он аккуратно проводил ногтями по его затылку, приподнимая волосы вверх. После подобных провокаций Уго так жарко мстил, что они с трудом просыпались ко времени вахты. Да и днем Ниро не упускал возможности забежать на камбуз, просто так, чтобы лишний раз прикоснуться взглядом к тому, кого он так давно любил.

После того, как они покинули Сорос, оставив там Уго, Ниро заболел. Нет, физически он был здоров, ну, почти, если не считать участившихся головных болей, но ему было плохо. Без Уго он чувствовал себя неполным. Но видеть его страдания, Ниро тоже был не в состоянии. Поэтому, он ушел из их каюты. Поэтому, он не остановил Уго, когда тот уходил с корабля, хотя негласно проводил их с Алисом до самого выхода. Поэтому удар Алиса был для него естественным продолжением всего этого безумия. Да, именно безумия. Ниро был всерьез уверен, что с ним что-то не так, нельзя всем сердцем любить одного, одеть ему на палец брачное кольцо и с радостью принять такое же в ответ, и тут же сходить с ума при виде другого. Это НЕ нормально. Значит, он болен. И по прилету на Гархар, Ниро собирался со всех ног бежать в Главный Храм. Быть может там ему помогут, а если нет… ну, что ж, значит, он освободит Уго от его слова. А на соларовых рудниках, всегда недобор в охране.

Писк комм-браслета вывел его из размышлений.

– Ниро? Я по тебе скучаю.

С чуть слышным стоном, Ниро обреченно стукнулся пару раз затылком о реактор. С тоской ощущая, как знакомая дрожь стискивает сердце, он ответил:

–Я сейчас буду, ты где?

Всегда любил запах жасмина. Сколько себя помню, он вызывал во мне какую-то загадочную реакцию, хотелось обнять куст и дышать, дышать, дышать, вдыхая его потрясающий аромат. Но сейчас, когда к нему добавились нотки ириса и бергамота, я понял, вот этим запахом я могу дышать вечность. Вдыхая пьянящий воздух южной ночи, я вспоминал вчерашний танец и его такое неожиданное… продолжение. Все-таки боги большие хитрецы, с такой легкостью вытащить наружу мои мечты, успокоить страхи, и настроить на победу… это надо суметь.

Я хитро улыбнулся. Ну, держись Дису, я сейчас вернусь, и мы еще посмотрим, кого Мэль поведет в Храм на Гархаре. Сейчас трезвым рассудком оценивая наш с ним разговор, я понимал, что повелся на самый примитивный развод. В оправдание могу лишь придумать, что это история с Уго так вышибла меня из колеи, что я не распознал лживой хитрости в наивных глазках. И те звуки в коридоре… не похожи они были на страстные лобзанья, и почему я, кретин, не вышел и не надавал, хотя бы Мэлю по морде. Глядишь, и мне было бы легче и ситуация бы прояснилась сразу. Ну, ничего, всем сердцем верю, что такой случай мне еще представится. И Мэль свое огребет по самое не балуй, ибо не фиг. То душу из меня вытягивает своими поцелуями, то пропадает, не пойми где, а я потом переживай. Неет, как говорят англичанки, мужчина, как линолеум, положи сразу правильно, и двадцать лет будет лежать как надо. Так что, ждет Мэля сюрприз. Я уже иду, и кто не спрятался, я не виноват.

–У тебя сейчас такая восхитительная, кровожадная улыбка, что я начинаю задумываться, не пора ли мне прятаться.

Распахнув глаза, я ошарашено уткнулся в теплый смеющийся взгляд Мэля. После секундной растерянности я понял, что полностью одетый лежу прямо на нем, а сам Мэль – на своем плаще, на голом полу. Как, однако, удачно. Всем телом ощущая его тепло, я поерзал, устраиваясь поудобней, с удовольствием заметив его сузившиеся глаза и на секунду замершее дыхание, и еще кое-что. Но это кое-что мы оставим на потом, а то слишком много сладкого сразу вредно.

–Это жестоко…

–Неужели?

Я мысленно поаплодировал своему наивному тону.

– А пропадать неизвестно где, не жестоко? А целовать так сладко… так жарко… – Я ласкающее вплел пальцы в его волосы на виске, медленно перебираясь к затылку и собирая пряди в кулак. Резко дергаю, запрокидывая его голову кверху и оголяя беззащитное горло. Нежная покорность в его взгляде сводит с ума, но я держусь, не отводя глаз, провожу губами вверх по его шее, и, уловив ответную дрожь, прикусываю кожу за ухом. – И при этом, обещать ввести другого в Храм – это не жестоко?

Оттолкнув его, я попытался встать, но сильные руки рывком вернули меня обратно. Гневный взгляд смоляных глаз и его тяжелое, хриплое дыхание, еще рывок, и вот уже я лежу на его плаще, а Мэль нависает сверху, и его рука путается в моих волосах.

– Тот, кто сказал тебе это, солгал. Я никогда никому не признавался в любви. Я никогда никого не звал в Храм.

–Почему?

Губы мои пересохли, кровь бешеным потоком билась в висках, а сердце, по-моему, вообще остановилось.

–Потому что, я ждал тебя. – Мэль смотрел на меня и в его глазах я видел цветущий жасмин. – А эти слова принадлежат лишь тебе. Как и мое сердце, как и моя жизнь.

Я с тихим ужасом опустил ресницы, понимая, что моя годами выпестованная осторожность, летит ко всем чертям, что я… верю ему.

–Не отгораживайся от меня, Алис. Моя любовь – это не камень на твоей шее. Пусть пока ты меня не любишь, но я тебе нравлюсь… – Тут он залихватски улыбнулся, но на дне его зрачков пряталась боль, и я не смог этого выдержать.

–Дурак,... какой же ты дурак, Мэль.

Вцепившись до судороги в его китель, я жег, клеймил его губы поцелуями, ставя тавро, знак, что этот мужчина принадлежит только мне, навсегда. Только мой. И никаких Дису на горизонте. Мой.

–Дети, вам пора идти…

Тихий шелест по краю сознания холодным дождем упал на голову. Дернувшись, я разорвал поцелуй, сердце бухало в груди, и из-за его стука я не слышал собственных мыслей, не то что, шепота Мэля. Глубоко вздохнув, я открыл глаза и переспросил:

– Что?

Лучистые звезды танцевали в его глазах, а лукавая усмешка кокетливо пряталась в уголках губ.

–Ты только что согласился.

–С чем? – Вот нутром чую подвох, уж больно вид у него довольный.

–Ну, как же, ты оказал мне честь, согласившись войти со мной в Храм.

–Не понял?

Похоже, длительные поцелуи вызывают кислородное голодание, поэтому и влюбленные резко глупеют. Мэль наклонился ближе и легонько потерся носом о мой нос. Его опустившиеся ресницы чуть вздрагивали, и я заворожено смотрел, как его губы приближаются, ближе… еще ближе, еще…

–Алис!!!

–А?!

Подорвавшись, я подскочил на импровизированном ложе и заозирался по сторонам. Мэль в этот момент тер переносицу, и кажется, считал звездочки. Вокруг никого не было.

–Алис, что случилось?

–Сам не понял… Прости, я ударил тебя?

–Не страшно. Так ты ничего не сказал по поводу моего предложения. Каков будет твой положительный ответ?

–А разве был вопрос? Не помню такого…

Опаляя взглядом, Мэль вновь сцапал меня. Я ждал его ответа, хитро улыбаясь и склонив голову на бок. Мы стояли на коленях, обнявшись, и я крепко держал его за пояс штанов. Мой, никуда теперь не отпущу.

–Гм, надо освежить твою память. – Мэль мягко придерживая меня одной рукой за талию, другой обхватил за шею под волосами. У меня аж мурашки пробежались по спине от его такого собственнического жеста. Мэль начал говорить задорно ухмыляясь, но постепенно его голос становился все серьезнее, а у меня от его слов перехватило дыхание.

–Возлюбленный моей души, Алис, окажи мне честь связать наши жизни на едином Пути и прими в дар мое сердце. Позволь мне любить и беречь тебя на этом Пути. И сколько бы Госпожа Теней не отмерила нам дней, позволь разделить их с тобой.

Горло сжало, глядя во влажно поблескивающие глаза Мэля, я с трудом улыбнулся дрожащими губами.

–Что я должен ответить?

–То, что подскажет сердце…

Спазм наконец-то отпустил.

–Мэль, возлюбленный моей души, я с радостью связываю свою жизнь с твоей на едином Пути, и беру твое сердце, взамен отдавая свое. Я буду беречь и любить тебя на этом Пути. И сколько бы Госпожа Теней не отмеряла нам дней, я буду счастлив провести их с тобой.

Я не отводил взгляда от его лица, а на нем расцветала такая нежность, что слезы подступили совсем близко к глазам. Мэль откашлялся и немного хрипловато сказал:

–А у меня для тебя подарок есть… Примешь?

Я смог лишь кивнуть, нерешительно улыбаясь.

–Вообще-то я должен подарить тебе его во время обряда в Храме на Гархаре, но я хочу, чтобы уже сейчас оно было у тебя.

С этими словами, Мэль снял с шеи мешочек и, развязав шнурок, вытряхнул на ладонь сверкающее чудо.

–Это дымчатые солары, сумасшедше редкие камни, но они точно под твой цвет глаз, и мне хотелось, чтобы твое брачное ожерелье было именно таким.

Обрамленные белым металлом, эти солары сияли жарче алмазов, цепочка, с расположенными на ней через каждые два сантиметра камнями, трижды обвила мою шею, спускаясь каскадом до середины груди. Я поднял счастливый взгляд на Мэля, он улыбнулся, мягко касаясь моего лица.

–Я люблю тебя, Алис.

–И я люблю тебя, Мэль. Спасибо.

–Дети, я, конечно, безумно рада за вас, и свой подарок вы обязательно получите. Но если вы немедленно не уберетесь отсюда, за последствия я не ручаюсь!!!

Задыхаясь от смеха в объятиях Мэля, я с трудом выдохнул:

–Вот умеешь Ты выбрать момент… Госпожа!

====== Глава 53. Рубикон ======

Подойдя к лазу, я присвистнул. Помнится, заползал я сюда с великим трудом, теперь же, мог пройти вполне свободно, особо не напрягаясь. Лаз был раскурочен, как будто тут бронетранспортер проехал. Заметив мое недоумение, Мэль сдержанно хмыкнул.

–Торопился за тобой, было не до архитектурных изысков.

–Силен. – Столь же индифферентно хмыкнул я.

Стоило нам выйти наружу, как большой осколок стены аккуратно сполз вместе с крошевом земли и мелких камней и намертво закупорил проход.

–Ну, что ж, проход снова закрыт, а нам пора.

Мэль размерено зашагал вперед, а я, вернувшись к развалинам, осторожно погладил кусок камня.

–Еще свидимся, Госпожа.

И тихий отклик по краю сознания.

–Обязательно, Алис.

-На чьем полетим? – Забравшись на кручу, мы оценивали расстояние до корабликов.

–В общем-то, не принципиально, но у меня там остались кое-какие вещи. Нужные. Не хотелось бы их терять.

–Значит, полетим на твоем. У меня все свое с собой. Как у тебя с топливом, Алис?

–Понятия не имею. Мне-то оно зачем?

–Опять летел на сказочном ветре? – Мэль рассмеялся и, притянув меня к себе за пояс штанов, чмокнул в нос. – Ладно, малыш, пошли. Ночь не бесконечна, а то по жаре идти будет совсем печально.

И мы пошли, точнее поскакали. Я, прыгая налегке, взмок уже к середине пути. Мэль же двигался ровно, умудряясь тащить на себе еще какой-то вещмешок. Я не завидовал, но поглядывал с большим уважением.

–Что у тебя в мешке?

–Комм переносной, аптечка, фляги, сухпаек на неделю, оружие, плащ…

Тут он искоса глянул на меня хитрыми глазами, и я тут же вспыхнул до самых ушей, вспоминая наши с ним посиделки на этом плаще.

–Все, все, я понял. Расскажи лучше, почему этот Храм так называется.

–Храмом Сердца? Ты знаешь, я понятия не имею, но вроде что-то связанное с его вершиной. Прилетим на Гархар, спросишь в Храме, если будет еще интересно.

–Ладно.

Дальше пошел сложный участок, и поговорить больше не пришлось до самого корабля. Там разошлись, меня уже ноги не держали, и я пополз в душ, а Мэль отправился в рубку, что-то там настраивать, куда-то звонить. Скинув грязную, порванную одежду прямо на пол, я закопался в сумки в поисках сменки. Выходя из ванной, и вытирая на ходу волосы, я по дороге запнулся за брюки, больно ушибив палец на ноге. И чем, спрашивается? Отложив полотенце, я перетряхнул штаны в поисках диверсанта. Ну не помню я, чтобы у меня в карманах было что-то интересное.

Оказалось, у меня склероз. Или маразм. И я в упор не понимаю, когда успел набить боковые карманы штанов камнями саарэ. Да еще и в виде кулонов на шнурках. Камни были маленькие, неровные осколки, всего с ноготь большого пальца, но именно такой стоял в реакторе «Тени Айюмы». Меня Ниро туда водил, посмотреть. И он был такой же темненький, почти черный, как и те кулоны, что горкой сейчас лежали рассыпанные у меня на кровати. Среди них был один, который сразу притянул мой взгляд. Камень был крупнее остальных раза в три, глубокого черного цвета, с бриллиантовыми искрами в глубине. Ссыпав остальные в сумку, я крутил его в пальцах, не в силах выпустить из рук. Приятный на ощупь, будто полированное стекло, а его цвет напоминал глаза Мэля в тот момент, когда он…

Меня аж в жар бросило от воспоминаний. Прикрыв глаза и откинувшись на подушки, я вспоминал, как руки Мэля скользили по моей спине, как его пальцы путались в моих волосах. Вспоминал губы Мэля, их жар и нежность, что клеймили мою кожу. Вспоминал его глаза, когда он произносил ТЕ слова. Тогда в них тоже мерцали бриллиантовые искры.

Вскрикнув, я разжал руку, выронив камень. Кулон, что я крутил в пальцах, нагрелся и светился ровным, мягким светом, постепенно остывая. Но не это было самым интересным, казалось, камень потек, сменил форму. Если раньше, это был просто кусочек, отколовшийся от глыбы, то сейчас… я потянул за цепочку. Молочно белый камень с искрами в глубине, что подарил мне Рив, уютно устроился на моей ладони. Черный кулон, что я поднял за шнурок, был… нет, не копией, но… Я аккуратно положил их рядом. Чуть повернул, еще, и они вложились друг в друга, как кусочки пазла. Теперь на моей ладони лежала фигурка, похожая на… яйцо? Нет, на что? Я крутил ее и так и эдак, пока меня не осенило, она напоминала сердце, такое, каким его рисуют влюбленные школьницы. Я усмехнулся. Кажется, я знаю, что подарить Мэлю.

–Знакомая картина, только, ради разнообразия, ты не спишь.

Вскинув глаза, я увидел Мэля, стоящего в дверях. Переодевшийся, с влажными волосами, и с напряжением в глазах.

–В каком смысле?

Он подошел и присел рядом на кровать. Под его жарким взглядом я смутился, но так и продолжал сидеть в одном полотенце, подогнув ногу, и спиной опираясь о подушки. Кривовато улыбнувшись, Мэль с некоторой маетой в глазах, признался:

–Так получилось, что пару раз, когда я заходил к тебе поговорить, ты спал в ванной. Один раз, ты уснул на стуле, а в другой – прямо в воде. Это было таким счастьем, просто прикоснуться к тебе, хотя бы для того, чтобы отнести сонного в постель.

Голос Мэля становился все тише, последние слова он почти шептал. Прямо мне в губы. Еще ближе, еще… Наше дыхание смешивалось, сердце бухало в груди. Ослабевшие пальцы разжались, кулон выпал. Я ждал… вот сейчас…

–Ты бы знал, как тяжело было уходить от тебя, такого мягкого, такого теплого…

От волнения губы пересохли, и я машинально облизнулся, отчего в глазах Мэля что-то полыхнуло, но он все также не шевелясь, нависал надо мной, опираясь руками о кровать. Не касаясь меня, хотя вряд ли между нами можно было протиснуть руку. Я заворожено смотрел в его лицо, и понимал, все, Рубикон пройден. По-прежнему не сводя с Мэля глаз, лишь чуть прикрыв их ресницами, я медленно поднял руку, и кончиками пальцев нежно провел по его губам.

–Я знаю, когда это было. Ты часто снишься мне, Мэль. Но в те разы, в тех снах, ты творил со мной такое, что я просыпался в дикой горячке от собственных стонов.

Мэль аккуратно прихватил мои пальцы губами, чуть прикусил и, отпустив, шепнул, целуя ладонь:

–Давай я покажу, что снилось мне. В моих снах ты был одет совсем иначе.

Его пальцы осторожно подцепили край моего полотенца и легонько потянули. Серьезно глядя на меня, он ловил панические всполохи в моих глазах.

–Не бойся, малыш. Сегодня я все буду делать медленно.

–Только сегодня?

Мой голос чуть вздрагивал, руки вцепились в его рубашку, но я уже плохо понимал, о чем мы оба говорим. Его губы мягко ласкали кожу за ухом, заставляя меня ежиться от удовольствия.

Его хриплый чувственный шепот вызывал озноб, меня сотрясала мелкая дрожь и почему-то поджимались пальцы на ногах.

–Только сегодня, пока ты так напуган. Потом, это будет зависеть…

Его губы уже скользили вниз по шее, касались ключиц, и я тонул, тонул в волнах жаркого ветра, что делал мою кожу такой болезненно чувствительной.

–Будет зависеть?...

–Будет зависеть… от того… что тебе понравится… больше…

–Больше?…

Мое тело томно изгибалось, стремясь продлить прикосновение его ладоней, руками ловя ответную дрожь его напряженного тела, я воевал с пуговицами, стремясь избавиться от ненавистной одежды. Его рот не отрывался от моих губ, терзая их изысканной лаской, а я пил его дыхание, стремясь запастись этим впрок. Воздуха не хватало. Терпения тоже. Наплевав на все, я рванул его рубашку, пуговицы счастливо разлетелись в стороны, а Мэль судорожно стиснул мои бедра и, уткнувшись мне в шею, замер.

–Подожди, малыш, не шевелись.

Я послушно замер, всем телом чувствуя бьющую нас дрожь. Моя? Его? Огненные всполохи плясали перед глазами, внутри все завязалось в один тугой, пульсирующий узел. Медленным, ласкающим движением я провел ступней по его ноге и обхватил бедрами, скрещивая щиколотки у него на пояснице. Мэль поднял на меня свирепый, горячечный взгляд.

– Что ж ты делаешь, малыш?

Ураган, бушующий внутри меня, подошел слишком близко, я уже чувствовал его опаляющее дыхание. Чуть подав бедрами вперед, и услышав в ответ страдальческий стон, я, задыхаясь, прошептал:

– Нет, Мэль. Похоже, медленно – это не про нас. Или ты сделаешь сейчас уже хоть что-то… или я просто сгорю.

– Отважный мальчик.

В его глазах отражалось мое безумие. Черты лица заострились, его властный взгляд и хищная улыбка заставляли меня сладко вздрагивать от ужаса. Легкие уже горели огнем, воздух вырывался с всхлипами, и хотелось вплавиться, врасти в Мэля. Искрящаяся тьма закручивала вокруг огненное кольцо, обжигающий ветер вышибал слезы, а в ушах нарастал гул крови. Вселенная замерла в ожидании большого взрыва. И когда он прогремел, мир содрогнулся.

Ну, что я могу сказать, это стоило того, чтобы ждать. Мэль стоил того, чтобы умереть. Не думал, что когда-нибудь это скажу, но... спасибо сарутам.

Было так странно тихо лежать на плече того, с кем только что горел в безумии страсти. Странно, но невыразимо прекрасно. Прикрыв глаза, я задумчиво выписывал пальцем вензеля на его груди, Мэль нежно перебирал мои волосы, лаская пряди, что окутывали нас покрывалом. Внезапно, замерев и чуть поерзав, он вытащил из-под себя камень, ну в смысле, оба кулона, которые так и были вложены друг в друга, напоминая сердце.

–И что это?

Мэль с любопытством разглядывал конструкцию. Взяв у него «сердце», я аккуратно разделил «половинки», и черную с искрами протянул ему на ладони.

–У нас такие подвески называют кулонами для влюбленных. И это мой подарок тебе. Конечно, это мелочь, но мне очень нравится. Только не спрашивай, как это получилось, я сам не знаю. Оказывается, Айюма подарила нам полную сумку камней саарэ, я ногу отбил, когда за них запнулся. А этот напомнил мне тебя. Я держал его в руках, и вспоминал, как ты целовал меня в разрушенном Храме. И, в общем,… он стал таким.

Мэль наклонил голову, и я надел ему кулон на шею.

–Спасибо, Алис. Это замечательный подарок.

Мэль потянулся, чтобы поцеловать меня и усмехнулся, недоверчиво вертя кулон в пальцах.

–Но, малыш, ты понимаешь, какой ты уникум? Камни саарэ вообще не поддаются обработке, неясно, как добывают их русы, но к нам они попадают уже в таком виде. Правда, есть еще Древний Императорский Трон, он выточен из цельного камня саарэ и полностью покрыт резьбой. До сих пор неизвестно, кто его сделал. А твой кулон откуда?

–Мне подарил его Рив. И не хмурься, Рив – мой друг, а возможно и будущий родственник, если Сали все-таки откроет глаза пошире. А камень – подарок за спасение Нари.

Мэль со стоном закрыл глаза рукой.

–Не напоминай! Я такого ужаса никогда в жизни не испытывал. – Потом серьезно посмотрел в мои глаза. – Я так боялся, что не успею тебя спасти, Алис.

–Ты успел. – Я погладил его по щеке. – И не волнуйся, я больше так не буду.

Я расхохотался, запрокинув голову, а Мэль, зарычав, бросился меня щекотать. Правда, потом его руки занялись совсем другим делом, и… В общем, в рубку мы выбрались только через два часа. Все тело сладко ныло и голова была как пьяная, но я был счастлив.

–Куда мы сейчас, в космопорт на «Тень Айюмы»?

–Нет, Сали срочно вызвали на Гархар. А «Зулисса» прилетит только через четыре дня. Подождем в гостинице. Пока Сорос посмотришь, по магазинам прошвырнешься. А потом на Гархар полетим.

–Дурацкая идея называть столицу, как и саму планету. Сорос, столица Сороса. Глупость какая. Ты звонил Сали?

–Да, сразу же, как мы вернулись. Он передавал тебе привет и обещание пламенной встречи.

–Это как? – Я с подозрением смотрел на серьезного Мэля, готовящего разведчика к старту.

–Это значит, для такого случая, он достанет отцовский ремень.

Мэль лукаво усмехнулся на мое фырканье и надел наушники. Я с удобством устроился в кресле второго пилота и, прищурившись, разглядывал небо. Пф, ремень… Хотя…

По прилету, мы устроились в гостинице, а вечером, таинственно улыбаясь, Мэль потащил меня в бар. Оказалось, в баре нас ждал Уго. Я был безумно рад его видеть. Уго выглядел молодцом и если не всматриваться всерьез в его глаза, вполне довольным жизнью. Уго был не один. Хотя, я бросил быстрый взгляд на его руку, кольцо Ниро он не снял. Парень, что почти обнимал его, был плечист и весьма хорош собой. Его зеленые глаза весело улыбались, а шоколадные волосы задорно вились на висках. Недолго поболтав с нами, парень отошел, а Уго опустил взгляд, задумчиво вертя в руках бокал с хилпаром.

– Это не то, о чем ты подумал, Алис. Хотя не скрою, Рис добивается этого очень настойчиво.

– А даже если и то. Это только твое дело.

Уго помолчал, потом слегка улыбнулся.

– Давно ты знаешь?

Я улыбнулся в ответ.

– Их трудно было не заметить. Уж больно вид у колец характерный.

– Так же, как и у твоего ожерелья. Вас можно поздравить?

Уго улыбался, но на дне его зрачков стыла печаль. Мэль обнял меня.

– Спасибо, Уго. Ты кстати, определился с назначением на корабль?

– Еще нет. Пока вот думаю, в какой сектор отправиться.

– Пойдешь к нам на «Зулиссу» механиком?

Уго задумался и покачал головой.

– На самый удачливый корабль Галактики? Я бы с удовольствием, но рано или поздно вы пересечетесь с «Тенью…», а я не смогу…

Не глядя на Уго, я хлебнул из своего бокала. Какая-то легонькая дрянь веселого синего цвета отдавала в нос мятными леденцами.

– Он тоже носит кольцо.

– Я знаю.

– Откуда?

– Кольца Айюмы. Пары всегда чувствуют, жив ли избранник и носит ли кольцо. Когда один из них кольцо снимает, это считается расторжением брака.

Ё-моё... Просто слов нет. Сильна Ты, Госпожа.

Уго вертел на пальце кольцо, все больше хмурясь, а у Мэля запищал комм-браслет.

– Да? Ну наконец-то, Тан. Я уже стал всерьез волноваться… Что?

Голос Мэля дрогнул, и в неверном приглушенном свете его лицо побледнело до синевы. Он выключил связь и залпом допил свой хилпар.

– Что?

Голос меня не слушался, горло сдавило предчувствием катастрофы. Мэль поднял глаза.