Текст книги "В тот год ликорисы цвели пышнее (СИ)"
Автор книги: Prosto_ya
сообщить о нарушении
Текущая страница: 35 (всего у книги 47 страниц)
***
Все оказалось ровно так, как Сай и думал.
Он стоял перед небольшим домом, бывшей гостиницей, которая теперь была продана. Она была старой, сырой, пропахшей гнилым и ветхим деревом, но еще крепкой. Ее стены, потемневшие от дождя, скучно и тоскливо чернели в сумерках наступающей ночи, второй этаж почти не было видно из-за стены бесконечного и оглушающего своим грохотом ливня.
Дом был продан Скрытому Листу.
Сай, закрыв лицо капюшоном, какое-то время стоял перед бывшим роскошным парадным входом с открытыми настежь седзи. Деревянные доски, служившие крыльцом, не спасали от дождя: в щели и трещины разбухшей и прогнившей древесины просачивалась вода, мелкими каплями стуча о порог, в углублении которого стояла мелкая мутная лужица.
В коридоре было темно, свет не горел даже в окнах второго этажа. Скорее всего, огонь не удавалось развести из-за дождя и сырости. Сай, чья одежда промокла насквозь, убрал со лба прилипшую мокрую челку и немного стряхнул свой отяжелевший от ливня плащ, по которому стекала вода, разбрызгиваясь по комнате.
Дом ответил глухим эхо на острожный шаг и спокойный голос:
– Кто-нибудь есть?
Слоги, потонув в темноте и тишине, растворились в оглушительном шуме ливня. Сай, толком не видя, куда ему идти, так и остался стоять на пороге, разуваясь.
Пол оказался влажным из-за раскрытых настежь седзи и неприятно холодным. К босым ступням, едва те ступили на татами, тут же прилипла грязь с улицы и забилась между пальцами.
Сай тут был впервые. Его брат, не раз бывавший в этом доме по заданиям, рассказывал о том, как здесь неуютно и гадко, особенно в сезон дождей. Сай как никогда прежде был согласен с Шином. Казалось, это был мертвый, обветшалый дом стариков-покойников, покинутый новыми жильцами из-за опасения того, что крыша вот-вот рухнет, не выдержав обилия влаги. Но нет, у порога все же стояла чья-то пара обуви, стало быть, Корень АНБУ до сих пор не покинул это здание; Отафуку был тем городом, где постоянно приходилось перехватывать преступников из Страны Земли. Темнота и тишина сперва сбивали с толку, первый этаж не был жилым, поскольку вся мебель, которая скудным количеством, состоящим из двух чайных столиков, темнела в темноте, была покрыта толстым слоем пыли и грязи; кое-какие мелкие вещи, вроде чайников и шкатулок для пряжи, свалили в кучу и накрыли пожелтевшими белыми полотнами ткани.
Сай прошел из проходной на кухню, но и там вокруг заброшенного в пепле очага было пусто. Постояв немного на пороге, он не нашел ничего лучшего, как найти лестницу на второй этаж.
Найти ее оказалось не так трудно, как подняться по ней. При первом шаге на нижнюю ступень та зашаталась и заскрипела подобно скрежету несмазанной телеги, что Сай так и застыл, сомневаясь в том, что на втором этаже кто-то есть, учитывая состояние порогов. Но не успел он снова отступить, как наверху послышался глухой шум; Сай инстинктивно сунул руку под плащ, крепко обхватывая рукоятку своего верного меча.
Половицы на верхнем этаже заскрипели, показалась чья-то фигура в длинном одеянии. Сай и незнакомец молчали, выжидая неопределенного момента, но чувство опасности все равно не покидало первого; он продолжал крепко держать меч, косясь по сторонам: возможно, на первом этаже все же кто-то был, притаившись и выжидая.
– Кто здесь? Ты, Тераи? – наконец подал голос незнакомец.
Сай тут же отпустил меч.
– Фу-сан, это я, Сай.
– Ты? – в голосе проскользнуло удивление. После непродолжительного молчания Фу (1) коротко и уже сухо добавил: – Поднимайся.
Лестница ужасно скрипела, и в порядке вещей было запаниковать и засомневаться, особенно после того, как в темноте Сай оступился на высоком гнилом пороге, скользнув ногой вниз и чуть не упав. Перила, однако, были удивительно крепкими и твердыми, что вселяло некую уверенность. Преодолев это небольшое расстояние, Сай, коротко поклонившись, встал перед Фу и улыбнулся ему очередной фальшивой улыбкой:
– Добрый вечер, сенпай.
– Надо же, какая встреча и где. Что ты тут делаешь? Шимура-сама тебя прислал? – Фу прошел, даже не поздоровавшись, по коридору и зашел в одну из комнат, которую освещала маленькая свеча, горевшая на полу. Сай быстро снял плащ, дрожа от холода и сырости, но не без любопытства оглядывая место, где жил его бывший наставник.
Шимура ценил Фу, сейчас переминающегося от холода с ноги на ногу и отводившего пряди рыжих волос за уши, и давал ему самые трудные и ответственные задания в организации. Этот человек славился в Корне АНБУ тем, что ни разу не проваливал миссии, в этом ему не было равных.
Никто из них обоих не стал садиться на татами. Фу смотрел строго и выжидающе, даже казалось, с неким подозрением во взгляде хладнокровных карих глаз. Сай же, как будто не замечая этого, по-хозяйски оглянулся вокруг, поежившись и усмехнувшись:
– Холодно тут у вас.
– Хватит, – отрезал Фу. – Я знаю, что ты прячешь за своими улыбками. Что тебе? Как ты нас нашел?
Почувствовав, что фарсу, действительно, нет здесь места, Сай перестал улыбаться, серьезно и уверенно заглянув в лицо напротив.
– Сенпай, мой брат знал, где вы живете, он сюда приходил столько раз. Мне захотелось навестить своего учителя. А также я хотел бы у вас спросить, где сейчас находится Учиха Итачи-сан?
Фу не поменял выражение лица и глаз, постно и сухо спросив:
– Зачем тебе это?
– Чтобы не пересечься с ним. Вы же следите за этим человеком.
– Сейчас следит Тераи (2). Кроме того, это не твое дело.
– Но я тоже вовлечен в это, – возразил Сай, но тут же осекся, когда увидел, что Фу кривит губы в усмешке.
– Не валяй дурака, – бросил тот настороженным тоном, – зачем тебе Учиха Итачи?
Только что открывшийся рот глотнул воздуха и закрылся, не произнеся ни слова.
Сай не ответил на вопрос. Пожалуй, он даже не думал о том, что такой вопрос могут ему задать. Правда, ему, который только должен и делать, что по пятам ходить за Саске, не следовало знать, где Итачи, кроме того, он уже получил информацию о том, в каком городе ему не стоило появляться и как обстоят дела, большее ему знать не следовало. Сай так и не ответил, прикусывая нижнюю губу.
Мелкий проступок, неосторожное слово, но чаще всего именно эти мелочи и губят шиноби. Пожалуй, Фу и так все понял. Нахмурившись, он с нажимом выговорил:
– Что это значит? Что ты делаешь в Отафуку, тебе разве не велено было не приходить сюда? Учиха Саске ведь с тобой, так? Некоторые надеются, что братья сотрут друг друга с лица земли, но я считаю, что это не так. Итачи с легкостью предаст нас, я не доверяю ему, мы сами воспользуемся Учихой Саске, чтобы покончить со всем в нужное время. Тебя предупреждали, что сейчас вовсе не желательно сталкивать двух братьев вместе?
– Я этого и не хотел, – Сай отступил на шаг назад, чувствуя себя последним глупцом, так жалко и неправдоподобно оправдываясь перед своим учителем.
Где его ледяное самообладание и маска? Почему из-за нескольких месяцев, проведенных с Саске, она невозвратимо утерялась? Сай только сейчас осознал, что неимоверно и непоправимо изменился.
Он вступил в ту жизнь, которая была для него закрыта, зашел в дверь взаимоотношений людей и потерял свою защитную оболочку в сжигающем ее яде настоящего мира с дружбой, переживаниями, мечтами, стремлениями, ненавистью, болью и прочими радостями и несчастьями.
Но об этом рассуждать уже было поздно, по крайней мере, точно не сейчас, когда надо было подумать о своей шкуре. Фу, вооружившись кунаем, тяжело надвигался своей крепкой фигурой, продолжая со злостью шипеть сквозь зубы:
– Ты ведь хотел дать им возможность встретиться? Знаешь, чем это кончится для Конохи? Признавайся: ты помогал Учихе Саске или нет?
Шаг, и Сай уперся спиной в стену, вздрагивая от неожиданности и судорожно осознавая, что отходить назад больше некуда.
Впрочем, как и лгать, когда он не был способен правдоподобно это сделать. Да и не хотел. Больше не хотел.
Даже если бы ложь сейчас спасла его.
– Да, – смелый взгляд чуть ниже глаз Фу, – я помогаю Учихе Саске.
Фу остановился от простоты и неожиданности ответа, широко раскрывая от изумления и неверия свои глаза, и как будто вглядывался в Сая как в первый раз, словно не признавая, что этот человек и тот, которого он знал и когда-то вместе с его братом учил, одно и то же лицо.
– Ты спятил. Это же Учиха, клан Учиха, враги Скрытого Листа! Как ты можешь говорить такие вещи и предавать свою деревню? Ты понимаешь, что за такой проступок тебя ждет казнь? Как ты, зеленый сопляк и безродная сирота, – Фу нахмурился, его губы, с застывшей в их уголках пенкой, вздрогнули, – посмел предать нас, дававших тебе кров и пищу, а?
Сай, рукой нащупывая у себя меч, внезапно улыбнулся, пытаясь хоть как-то нормализовать ситуацию и дать себе время сориентироваться и обезопасить свое положение.
– Кров и пищу? – повторил он, смотря в лицо Фу. Его глаза в этот момент блеснули чем-то злым, как глаза Саске. – Вы используете меня, как и Шина, пока я могу быть вашим оружием. Как только я стану слаб, вы меня тут же убьете.
– Как ты можешь так говорить, я не узнаю тебя! Нет, ты просто запутался, тебя запутал этот чертов Учиха. Я говорил, что вне зависимости от ответа Итачи его нужно было убить, как сорняк вырвать с корнем. Шимура-сан слишком жалеет Итачи, его тоже нужно было уничтожить. Я буду настаивать в Скрытом Листе на том, чтобы убить братьев Учиха. Но в любом случае, ты стал слишком опасен для нашего бездействия. Это участь всех достойных шиноби – умереть на миссии, чтобы не быть обузой и причиной провала задания, особенно если ты слаб. Ты слишком большое ничтожество, чтобы оставлять тебе жизнь, – Фу, не намереваясь продолжать разговор, накинулся на Сая с кунаем, хватая его за плечо и толкая на себя, к смертоносному лезвию.
Однако меч отразил кунай, но это было лишь начало.
Сражаться с оружием в руках в небольшой темной комнате было бессмысленно и смешно, поэтому Фу и Сай перешли к схватке с кулаками, повалив друг друга на пол. Один оборонялся, другой пытался убить. Предатели во все времена и во всех странах считались хуже врагов, их удел – это смерть. Как член Корня АНБУ Фу был несомненно прав, Сай прекрасно понимал, что заслуживает наказание от тех, чье доверие он предал.
Как и Итачи заслуживает наказание только от руки одного человека – Саске, своего кровного младшего брата.
Только сейчас Сай понял, что это такое, предать и быть преданным кем-то, что это за разрушающая сила – месть и боль, обида и ненависть, ведь человек, некогда бывший учителем, пытался убить ученика за то, что тот предал их систему самопожертвования Скрытому Листу – одна из самых тяжелых трагедий в жизни шиноби после междоусобиц в семье.
Но Сай хотел жить и не мог ничего сделать с этим желанием, как и сдаться сейчас, когда его глаза открылись. Перевернувшись пару раз, опрокинув стол и свечу, пламя которой уцепилось за какие-то бумаги, он взобрался на живот Фу, голыми руками стискивая его влажное от пота горло. Тот, лишившись кислорода, выпучил глаза, которые, казалось, вылезут из своих орбит. Его сморщенное лицо с открытым ртом, хватающим воздух, стремительно краснело, посиневшие губы выдавливали тяжелый хрип и беспомощно подрагивали, покрываясь пеной изо рта и испариной. Сай все стискивал его шею, надавливая на твердую трахею и чувствуя, как вот-вот убьет его, сломит пополам дыхательные пути, стиснув их изо всех сил в своих руках.
В какой-то момент эта мысль даже показалась ему приятной. Но это был лишь секундный момент.
В казнях и убийствах нет ничего романтичного: лишь грязный акт лишения чужой жизни права существовать.
Почему это сейчас происходило, Сай не мог понять. Он пришел сюда просто поговорить, но получилось, что получилось. Или его жизнь, или смерть. Других вариантов не было дано.
В конце концов Сай всегда ненавидел Корень АНБУ сильнее, чем кто-либо еще.
Фу, из последних сил сопротивляясь, извивался под своим убийцей, и, слепо нащупав на полу слабеющей рукой кунай, он вдруг с безумной усмешкой скривил раздутые синие губы, по-животному хрипло крякая и пуская пену изо рта.
Сай вздрогнул и стиснул зубы, коротко простонав, когда нож вошел ему в спину, спускаясь ниже и раздирая ее горячую плоть, но он не слез, а лишь сильнее сдавил горло Фу, как тот в последний раз вздрогнул, передернувшись всем телом и лицом, успокоился и перестал шевелиться. Его рука с ножом глухо и мягко соскользнула на пол, карие глаза неподвижно застыли на одной точке, раскрывшись так широко, как только могли.
Сай устало отпустил свои руки вниз, буквально скатываясь на пол и корчась от боли в районе поясницы. Спина горела как в огне и невероятно ныла, казалось, что теперь невозможно встать от пульсирующей боли, но как только темные глаза увидели, как быстро бежит по комнате до этого незамеченный в схватке огонь, Сай неуклюже, чувствуя, как по его спине течет кровь, спотыкаясь два раза, встал, согнулся пополам, подхватил свой меч и, так же сгибаясь, бросился вниз по лестнице, в конце концов оступился и кубарем скатился вниз. Он едва-едва успел схватить свой мокрый плащ, и теперь, поднимаясь, Сай прикусывал бледные губы до крови от боли, выбегая на улицу и пускаясь бегом в гостиницу. Но долго он бежать не смог: его тело пронзила острая боль, в глазах потемнело, он как подкошенный, едва успев доползти до кустов, упал ничком, теряя сознание.
***
Дождь, начиная стихать, пока все так же поливал город, ритмично и отрывисто стуча в темноте по крышам и плотным мясистым листьям деревьев и кустов. Неджи закрыл окно, сел на пол и укутался в длинное спальное юкато.
Он только что вышел из купальни, теперь его влажные волосы сохли, рассыпавшись по спине тугими темными змейками. Дождь стучал и стучал, Неджи сидел в тепле и уюте, прислушиваясь к отстукивающему ритму рассыпающейся от удара о твердое стекло капели. Он старался не думать ни о чем тревожащем, пытался успокоиться и наслаждаться смесью темноты и звуков с улицы, расслабляясь и нежась в липкой дреме.
Но как и всякую другую идиллию ее в итоге прервали: приятное не умеет длиться долго.
С шумом открывая седзи и почти с глухим грохотом вваливаясь в комнату, на пороге появился Сай, тяжело дыша и покачиваясь. Неджи, который даже сперва не обратил на это странное состояние внимания, тут же потянулся за свечой и зажег пламя.
Сай был бледен, бледнее обычного, хотя казалось бы, куда ему еще бледнеть. Все, что он сделал, это без объяснений сел на пол, снимая, а вернее силой стаскивая с себя мокрый плащ, оставляющий на полу лужи, и глухо кашлянул:
– Мне нужна перевязка. Срочно.
– Что случилось? – оставив свечной огарок догорать в одиночестве, Неджи потянулся рукой к своей походной сумке, переполз к ней на коленях и нахмурился в поисках ткани для перевязывания. Сай тем временем стянул с себя мокрую и окровавленную рубашку, морщась от боли и стискивая зубы, чтобы не застонать.
– Мой сенпай меня раскусил, – поморщился он, кладя подбородок на свои колени.
– На счет чего?
– На счет того, что я их предал.
– И? – Неджи, заметив краем глаза, как рядом с ним упала та самая порванная ножом на спине рубашка, края разреза которой пропитались кровью, достал и мазь.
– И меня попытались убить. Но в итоге убил я. И мне это неприятно.
– Что поделаешь? Либо ты, либо твой сенпай. Либо жизнь, либо смерть, третьего нам не дано. Повернись спиной, – Неджи со знанием дела начал осматривать небольшую косую рану, надавливая пальцами на ее края. Он старался делать это тактично и осторожно, но все равно выходило слишком больно и временами даже как будто неумело, однако он справился и потянулся за прохладной мазью.
Она была темно-коричневого цвета, холодная, с неприятным травяным запахом, резким и отвратительным, она щипала подобно спирту, как будто рану раздирали когти дикого и голодного зверя. Сая иногда передергивало, но все же он не издал ни единого звука, закусывая губу иногда до крови.
Блики от потухающего пламени маленького огарка плясали по его неестественно бледной коже, почти мертвенной синей, ложась многочисленными тенями на плечи и лопатки, на выгнутую дугой поясницу. Неджи смазывал рану тщательно, почти уже автоматически, неожиданно для себя полностью погружаясь в это занятие. Наконец, отставив мазь в стороне и скрестив ноги, он потянулся за бинтом, как свеча, вспыхнув последний раз особенно ярким огнем, потухла, испустив дымок и погружая все вокруг себя во тьму.
Глаза не сразу привыкли к распустившейся черным цветком темноте, но через минуту уже четко различали очертания предметов; Неджи, кладя одну из рук Саю на его худое, но крепкое и холодное от дождя плечо, перекинул один конец повязки через его грудь.
– Меня учили, что следует наложить компресс, чтобы не поднялась температура, подожди немного, – внезапно спохватился Неджи и, захватив с собой кусок только что оторванной им перевязочной ткани, подошел к умывальной чаше и смочил в ее холодной воде бинт. Неподвижно смотря на свои бледные руки, которые казались фарфоровыми, Неджи вдруг тихо спросил:
– Почему ты предал Корень?
– Не знаю, – немного подумав, ответил Сай. Сзади него раздались мягкие и тихие шаги, и тут же на рану легла холодная ткань, принося долгожданное облегчение горящему телу. – Я подумал, что так будет правильно. Это все Саске-кун, – через минуту добавил он, когда Неджи снова начал обматывать его спину бинтом. – А ты зачем пошел с нами?
Неджи с минуту помолчал, придерживая Сая за плечо и продолжая накладывать ему повязку.
– Мне выгодна эта месть. Мы с Изуной-саном всегда знали, чем закончится история братьев Учиха.
– Так ты знаешь правду? – удивился Сай.
– Догадываюсь, если сказать точнее.
– Зачем тебе месть Саске-куна?
Сай стиснул зубы и вздрогнул, когда бинт перетянули слишком сильно и резко, стягивая его рану.
– Меня освободил Изуна-сан, – тихо сказал Неджи. – Он дал мне свиток, по которому я смогу работать как обычный шиноби в Стране Огня. Но я хочу вернуться обратно в Коноху, на ее окраину. Я не хочу, чтобы Саске трогал людей, живущих там, но и старейшин, предавших меня, я не хочу видеть. То, чего я желаю, – Неджи грустно усмехнулся, связывая концы бинта, – это отмстить главной ветви клана Хьюга.
– Месть?
Сай обернулся, когда руки, перевязывающие рану, соскользнули вниз с его гладкой спины.
Неджи сидел на пятках, положив ладони на свои узкие колени. Его фигура в юкато, и этот проклятый беспрестанный дождь, и тепло, и блеск его фиалковых глаз – казалось, Сай впервые увидел этого человека, он во все глаза смотрел на него, впитывал каждую черту и думал о том, каким, наверное, прекрасным, дурманящим тяжелым запахом пахнут его каштановые волосы, густые, рассыпающиеся в руках.
Неджи как будто со злостью отвернулся, сжимая ладонь в крепкий кулак.
– Я всегда хотел показать, что будучи в побочной ветви, я могу стать всем для клана Хьюга. Но мою мечту разрушили. Ты, я, Итачи, Изуна, Саске – мы все прошли через одно и то же, мы желаем одного и того же и желали одинаковое для себя – счастья. Все, все, все, все рухнуло на наших глазах. Наша же жизнь выбросила нас. Там, в деревне, мне было хорошо, пусть я и недолюбливал главную ветвь, я не хотел расставаться со Скрытым Листом, но теперь, используя ненависть Саске, я смогу свободно вздохнуть. Изуне-сану, тебе, мне – нам всем хочется освободиться от Шимуры Данзо, Саске сделает это за нас, потому что его ненависть будет и есть больше нашей. Мне не хотелось бы смерти Итачи, он – достойный человек, но если это укрепит ненависть Саске, то другого выхода просто нет. У нас никогда нет выхода. Потому что быть шиноби – это проклятье.
Сай во все глаза смотрел на Неджи, внимательно вслушиваясь в его слова, вникая в их смысл, и ему все больше и больше хотелось стать частью настоящей Конохи, истинной, быть с другими шиноби, как Неджи, как друзья Саске. Это невероятное желание распалялось и жгло его изнутри, ведь он был таким же шиноби Скрытого Листа, только из другого отряда, ему ничего не стоило перейти под управление Хокаге, изменить все с этими людьми, изменить Коноху, жизнь ее шиноби и самому начать жить.
Жить.
Что это такое, жить?
Сай не знал.
Но он был счастлив от мысли, что когда-нибудь он попробует на вкус это слово. Вернется домой, зная, что у него есть друзья, дом, свои занятия, работа.
Какое счастье!
Настоящая, неподдельная жизнь!
– Завтра твоя спина будет в порядке, старайся не мочить рану, – добавил Неджи, смотря прямо в глаза напротив. Сай, опомнившись, кивнул, протянул руку и улыбнулся, но на этот раз искренне, тепло, как никогда раньше. Он всей душой желал счастья Хьюге Неджи, желал быть его другом, это был первый чужой человек, с которым он хотел подружиться; Сай, продолжая улыбаться, прошептал:
– Спасибо, Неджи-кун.
Тот, помедлив, кивнул и по-доброму усмехнулся.
Дождь все барабанил и барабанил, продолжая затоплять канавы и низины города. От него не было спасения, стояла осень, время, когда начинаются сезоны дождей, но к границе Страны Земли они будут сходить на нет, будут рассеиваться плотные тучи, снова сверкнет ослепительно-острый луч солнца, за которым, возможно, и следует Итачи, но казалось, это будет только в следующей жизни, а здесь и сейчас, в темной комнате, в тишине и одновременно под ударами дождя Неджи смотрел на Сая, наконец достаточно громко спросив, чувствуя, как ладонь напарника до сих пор лежит на его:
– Ты когда-нибудь любил?
Сай отрицательно покачал головой.
– Нет.
– И я нет. А эта картина завораживает.
Внезапно Неджи сбросил с себя руку Сая:
– Как же я завидовал, завидовал как последний подлец, когда видел это. Как мне хотелось, мне, такому же одинокому и брошенному жизнью, как и мы все, хотелось тепла и ласки, черт ее дери. Я видел, своими глазами видел, как хорошо это тепло, как желанно чужое тело. Я подглядывал, случайно, но подглядывал. Я смотрел, как им было хорошо, несмотря ни на что, и ненавидел их.
– Кого? – нахмурился Сай, сбитый с толку таким неожиданным поворотом разговора.
– Братьев Учиха, – Неджи поджал губы, протягивая руку вперед. – Я не понимаю, почему так сильно завидовал, когда видел, что к другому человеку можно прикоснуться вот так, – прохладная ладонь коснулась лица Сая. Оба замерли, как будто испуганные и обескураженные этим жестом.
Они долго смотрели друг другу в глаза, всматриваясь и не в силах отвести потерявшиеся в темноте взгляды.
Стук дождя. Это он сводит с ума.
Рассыпанные и еще влажные волосы Неджи, его губы, тонкие, аристократичные, низкий голос, фиалковые глаза – все это близко, слишком близко.
Снова дождь, бесконечный дождь над головами жителей Отафуку.
Бледная полупрозрачная кожа Сая. Холодная, как спасение от удушающего жара, пышущего изнутри.
Ветер, сильный, промозглый, заставляющий Саске, сидящего на пустой набережной, кутаться в плащ.
Наконец губы сомкнулись.
Это было удивительно, сладко, дурманящее, удушающе, Неджи буквально душил Сая своим поцелуем, тот отвечал, не владея собой и своими новыми ощущениями. Все, что ему хотелось, это обнимать изящное и по-мужски сильное тело, успокаивать его и обещать, что он еще полюбит, отомстит, станет лучшим шиноби в клане и Скрытом Листе. Просто успокоить, как это сделает самый близкий друг. Скользить под юкато жадными желающими руками, сбросить его, позволить чужим ладоням стянуть с себя остатки одежды – о, как все же восхитительно пахли волосы Неджи, его темные рассыпанные и еще у корней влажные и такие теплые волосы.
Никто до конца даже не понимал, что происходит между ними. Неджи позволял холодным рукам ласкать свое тело, откидывал голову, ему было приятно и ужасно горько, ему было плохо и хорошо, уютно и отвратно. Он смотрел в глаза Сая, он был с ним, это было так просто и вовсе не стыдливо, как должно быть, без лишних метаний, естественно.
Дождь начал заканчиваться, ливень прекращался, но повисшие тучи так и не рассеивались, нагоняемые холодным северным ветром.
***
Саске вернулся рано утром, когда в Отафуку едва-едва начинала закипать жизнь, серыми осенними буднями отражаясь в лужах. Он ни секунды не спал в эту ночь, но чувствовал себя куда лучше, чем раньше. Время, проведенное наедине с собой и своими мыслями, пошло ему на пользу: Саске немного успокоился, наконец-то собравшись.
Когда он вошел в снятую ими комнату, попутно здороваясь с повстречавшейся ему на пути хозяйкой и прося ее просушить его плащ, он встретил настоящий переполох. Неджи и Сай, видимо, уже взяв у хозяев завтрак, начали засыпать его вопросами и беспокойствами.
Пока Саске завтракал, а за ночь и вчерашний вечер, проведенный без ужина, он сильно проголодался, ему принесли корзину с чистой одеждой, а плащ оставили сушиться над огнем. Неджи в это время, перевязывая длинными бинтами свою ногу, снова предлагал пройтись по тавернам и постоялым дворам, и его идея выглядела куда лучше, чем бесцельное хождение по городу весь день. Саске, доев и допив чай, отряхнул руки и без интереса оглядел комнату, в которой так и не переночевал. Футоны были уже скатаны и убраны, все стояло на своих местах, как будто никто ничего и не трогал.
В некоторых, далеко не подробных деталях Сай рассказал о том, что с ним произошло, и Саске раздраженно цокнул языком: после внезапного убийства члена АНБУ высока вероятность того, что сюда пришлют еще нескольких человек для расследования, а значит, надо скорее заканчивать с поисками, чтобы не нарваться на Коноху.
Решив не дожидаться, пока его плащ полностью высохнет, Саске проверил свое оружие, без которого он с ранних лет привык не делать ни шагу, и, не теряя больше времени, они все вышли, по пути договариваясь встретиться в той самой таверне, что и вчера.
***
Постоялых дворов оказалось не так много, как можно было представить в достаточно крупном торговом городе, всего лишь не более двенадцати, зато таверен нашлось куда больше. Не все эти места сияли чистотой и уютом, попадались грубые и неразговорчивые хозяева, которые сразу же, как только у них начинали что-то спрашивать, небрежно говорили, что ни о чем не знают. У таких людей что-либо выведывать или попытаться узнать было абсолютно бесполезно.
Саске невероятно точно описал Неджи своего старшего брата, не только его внешность, но и тембр голоса, как он говорит, как чаще всего держит руки, как держит голову и многое другое, что никто не мог знать, кроме его самого близкого родственника.
Разошлись как и вчера: Неджи в одну сторону, Сай с Саске – в другую. Первый пока бесцельно ходил по тавернам, встретив только две-три небольшие гостиницы по пути.
Поиски шли бесполезно, Неджи начал серьезно и не без злости задумываться о том, чтобы обойти каждый дом, каждую проклятую комнату в чертовом городе. Он начинал ненавидеть многочисленные лужи вокруг себя, духоту и одновременную с ней сырость, уже хотел свернуть с бесполезной улицы, на которой не попалось ничего из нужного ему, как увидел старую вывеску постоялого двора.
Выглядел он неопрятно и неуютно. Дерево было старым, посеревшим, пахнущим подвалом и как будто прогнившим насквозь: едва Неджи зашел внутрь, ему ударил в нос тяжелый и спертый запах сырости и дождя, который обычно бывает только на улицах.
Его встретил немолодой мужчина с сединой в темных волосах, невероятно высокий, со свирепым взглядом узких зелено-карих глаз. Он, дождавшись пока Неджи подойдет к нему и поклонится, встал с ящика, на котором сидел и, даже не отвечая на поклон, недовольно бросил глухим басом:
– Мест нет.
Неджи, в первую секунду растерявшись, тут же собрался, отрицательно качая головой.
– Нет, мне не нужно место. Я хотел бы спросить у вас, не останавливался ли здесь один человек, я…
– Хозяин! – раздался быстрый и громкий топот, и из соседней комнаты вбежала худая невысокая девочка в бедной и простой одежде и с наспех собранными волосами. Она, отдышавшись и посмотрев поочередно то на Неджи, то на хозяина, быстро проговорила, кланяясь:
– Добро пожаловать, господин.
– Что тебе? – небрежно бросил хозяин. Девочка тут же собралась.
– Дядюшка, вас зовут на кухню, кто-то что-то опять разбил.
– Сейчас, – мужчина посмотрел на Неджи. – Я слушаю.
Тот, понимая, что от него ждут четкого и ясного ответа, начал объяснять, как выглядит тот человек, которого он ищет. Неджи не упустил ни малейшей подробности, детали, которая была известна лишь близкому другу, что казалось, он знал Итачи всю жизнь, и этот непринужденный ход разговор – все указывало в случае подозрения на то, что они с Учихой Итачи были знакомы давно и очень тесно; однако единственное, что предусмотрительно не стал упоминать Неджи, это имя того, кого он искал. Вряд ли в этом гнилом доме кто-то что-то знает о клане Учиха или о разыскиваемом преступнике, но для осторожности все же было решено умолчать об имени Итачи.
Хозяин, немного подумав, пожал плечами.
– Не знаю. Я не помню такого человека. Простите, – с этими словами он прошел мимо девочки и скрылся в одном из соседних помещений.
Неджи, едва сдерживая колючую досаду, цокнул языком. Он уже был уверен, что даже если кто-то знал об Итачи и прятал его у себя, то вряд ли бы сказали об этом, кто же выдаст того, кто скрывается, но все же, все же… все же!
Неужели и этот день пройдет точно так же, бесплодным путем?
– Господин, подождите, пожалуйста, – окликнула его та самая девочка, когда Неджи выходил, запахивая на себе плащ и нахмуриваясь. Но все же пришлось обернуться.
Девочка была худой и слишком уж миниатюрной, лет десяти-одиннадцати, но не более того, в бедной, но опрятной и аккуратной одежде. У нее был нездоровый изможденный вид, глаза впали в глубокие глазницы, она была некрасива собой, но что-то в ней было поразительное, то, что заставило Неджи с улыбкой оглядеть застывшую перед ним щуплую фигуру, которая в смущении скрестила за спиной руки, робко снизу вверх, даже исподлобья поглядывая на молодого господина.
– Что случилось, сестричка? – по-доброму улыбнулся Неджи, нагибаясь к ребенку. Девочка, услышав в голосе спокойные и ласковые нотки, расслабилась, неуверенно начав:
– Вы только что говорили об одном господине, я, кажется, видела его.
Глаза Неджи сверкнули.
– Где? – он присел перед девочкой на корточки, кладя свои руки ей на плечи и внимательно смотря на ее впалые щеки. – Если дело в деньгах, я…
– Нет-нет, – испуганно замотала головой девочка, – мне ничего не надо. Просто вы искали этого человека, и я хотела помочь господину. Я видела его у своего дома, на южной окраине, за рядами на рынке, где торгуют тканями. Я там живу и там много недорогих лавочек, о которых не знают приезжающие люди. Я живу напротив дома, где оружейная лавка, а рядом живет старик, продающий лекарственные травы. Я видела того человека там, он каждый день примерно в это время покупает у старика травы, однажды он даже помог донести мне корзину с овощами. Он очень добрый и хороший, он погладил меня по голове и потрепал за щеку моего сводного младшего брата, он ему очень понравился, он сказал, что у него тоже есть младший брат, – девочка застенчиво улыбнулась, перебирая от смущения пальцы. – Я хорошо помню его голос и глаза. Я вчера у лавки старика слышала, что он сегодня уйдет из города.
