Текст книги "Всеобщая история"

Автор книги: Полибий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 73 (всего у книги 118 страниц)

Речь Аттала в Фивах.

...Начав весьма пространную речь, Аттал ⁵⁹напомнил им об исконных услугах предков ( Свида).

18. Палисад у римлян.

...Хотя Тит ⁶⁰и не имел возможности узнать, где находится неприятельская стоянка, однако ему было достоверно известно, что царь проник в Фессалию, и потому он приказал всем воинам тесать палисадины ⁶¹и нести их с собою на случай надобности. Невыполнимою кажется эта задача по эллинским понятиям ⁶²и нравам, но весьма легкою по римским. Так, эллины ⁶³едва могут совладать в походах с тяжестью одних только сарис ⁶⁴и не без труда переносят причиняемое ими утомление; напротив, римляне со щитом на кожаном ремне через плечо, с дротиками в руках ⁶⁵, не тяготятся нести еще и палисадины. К тому же между палисадинами эллинскими и римскими существует большая разница, именно: эллины считают самыми лучшими те тычины, ствол которых имеет кругом множество больших отростков, тогда как у римлян палисадины имеют по две, три, наибольше по четыре развилины; при этом выбираются такие тычины, в которых ветки идут по одной только стороне ⁶⁶, а не попеременно с обеих сторон. Этим сильно облегчается перенесение палисадин, так что один солдат несет пук их в три-четыре, и этим сообщается им замечательная устойчивость ⁶⁷. У эллинов водруженная перед стоянкою палисадина может быть прежде всего легко исторгнута из земли, ибо при многочисленности ⁶⁸больших развилин сила ее в едином стволе, который один и закапывается в землю; когда потом к такой палисадине подойдут два-три человека и разом потянут ее за развилины, то без труда извлекают из земли. Раз это сделано, образуется свободный проход ⁶⁹благодаря большим размерам палисадины; к тому же ближайшие тычины не держат ее, потому что палисадины слабо переплетаются между собою и мало заходят друг за друга. Палисад у римлян отличается противоположными свойствами, ибо римляне, как только водрузят тычины, тотчас сплетают их между собою так, что с трудом можно различить развилины их, и нельзя угадать ни того, какой из тычин ⁷⁰, закопанных в землю, принадлежат ветви, ни того, к каким ветвям относится закопанная тычина. Вследствие этого невозможно просунуть руку между палисадинами и ухватиться за них, поэтому что они вплотную прилегают одна к другой, к тому же развилины их тщательно заострены. Потом, если бы и удалось захватить палисадину, исторгнуть ее не так легко потому, во-первых, что во всех почти доступных частях ⁷¹палисадина сама по себе, будучи вкопана в землю, обладает силою сопротивления, во-вторых, потому что палисадины сплетены между собою, и если тянуть одну развилину, то неизбежно приходится тянуть и многие другие, с нею соединенные; а чтобы два или три человека захватили одну и ту же палисадину***, это совершенно немыслимо. Если кто, наконец, с большими усилиями и исторгнет одну-другую палисадину, то получается едва заметное ⁷²отверстие. Таким образом, важные преимущества римских палисадин в том, что находить их можно легко везде, что они удобны для переноски, устойчивы и крепки в деле. Очевидно, таким образом, что, если в военном деле есть что у римлян достойное одобрения и подражания, то, – по крайней мере я так думаю, – палисад их прежде всего.

19. Тит в Фессалии.

Итак, заготовив палисадины на случай надобности ⁷³, Тит со всем войском двинулся мерным шагом вперед и на расстоянии стадий пятидесяти ⁷⁴от города фереян разбил лагерь. На следующий день ранним утром он отрядил соглядатаев и разведчиков с поручением узнать, если возможно, где находится и что делает неприятель. В то же время Филипп, осведомленный о том, что римляне расположились подле Фив****, покинул со всем войском Ларису и двинулся в поход по направлению к Ферам. Стадиях в тридцати от города Филипп остановился, разбил там стоянку и приказал всем солдатам пораньше подкрепить себя. Утром, разбудив солдат, он послал вперед ту часть войска, которая привыкла ходить впереди, с поручением взобраться ⁷⁵на господствующие над Ферами высоты, а сам двинулся с остальным войском из лагеря, когда уже был день. Посланные вперед отряды обоих войск едва не встретились на перевале, ибо в темноте приметили друг друга тогда только, когда разделяло их весьма небольшое пространство, и остановились, быстро, через гонцов, дали знать своим начальникам о случившемся и спрашивали, что делать. <...> И тот и другой военачальники решили ⁷⁶оставаться каждый в своей стоянке и отозвать назад передовые отряды. На следующий день Филипп и Тит отрядили на разведки по триста человек конницы и легкого войска; в числе их были два отряда конных этолян, хорошо знакомых с местностью и потому посланных Титом. Разведочные войска встретились по сю сторону Фер на дороге к Ларисе и начали жаркую сечу. Благодаря храбрости этолян, предводительствуемых Эвполемом и увлекших за собою в битву италийцев, македоняне сильно терпели. На сей раз после продолжительной схватки воюющие разошлись по своим стоянкам.

20. Движение римских и македонских войск к Скотусе.

На следующий день оба военачальника снялись со стоянок, так как находили неудобною местность подле Фер, поросшую деревьями, изобилующую садами и изгородями. Филипп направил путь к Скотусе ⁷⁷, будучи озабочен тем, чтобы добыть себе продовольствие в этом городе, а потом, запасшись всем необходимым, выбрать местность, удобную для своих войск. Тит угадал намерение противника и двинул свои войска в одно время с Филиппом, задавшись мыслью истребить заблаговременно хлеб в скотусской области. Так как дороги, которыми шли оба войска, разделены были высокими холмами, то ни римляне не видели, куда идут македоняне, ни македоняне, – куда идут римляне. Так шли они весь первый день; Тит достиг поселения Фтиотидской земли, именуемого Эретрией, а Филипп реки Онхеста ⁷⁸, там оба и остановились, причем одна стоянка ничего не знала о другой. На другой день противники прошли дальше вперед и расположились лагерями, Филипп при Меламбии ⁷⁹в скотусской земле, а Тит в фарсальской области близ Фетидия, и опять ничего не знали друг о друге. Тут пошел дождь с сильнейшей грозой, а на другой день к утру спустился на землю весь туман от облаков ⁸⁰, так что по причине темноты нельзя было различить тут же стоящего человека. Тем не менее Филипп, поспешавший к намеченной цели, снялся со стоянки и со всем войском двинулся вперед. Но туман задерживал движение, и потому, пройдя немного, Филипп расположил свое войско за окопами, а сторожевой отряд ⁸¹послал занять вершины между лежащих холмов.

21. Легкая схватка между римлянами и македонянами.

Расположившись лагерем близ Фетидия и недоумевая, где находится неприятель, Тит отрядил вперед десять турм конницы и около тысячи человек легкой пехоты с приказанием обойти эту местность и осторожно исследовать ее. Воины устремились вперед к перевалам и натолкнулись на сторожевой отряд македонян; как это случилось, они и не заметили по причине пасмурной погоды ⁸². Сначала некоторое время противники стояли в смущении, но вскоре начали тревожить друг друга, а тем временем послали уведомить своих военачальников о случившемся. Кроме того, так как римляне в схватке оттеснены были македонским сторожевым отрядом и сильно терпели, то послали в свою стоянку просить о помощи. Тит вызвал этолян Архедама и Эвполема и двух из своих трибунов и отправил с ними пятьсот человек конницы и две тысячи пехоты. Как только эти воины присоединились к первоначальным участникам стычки, тотчас сражение получило обратный ход. Ободренные полученной поддержкой, римляне с удвоенным рвением продолжали бой; в свою очередь македоняне, хотя защищались храбро, натиском римлян смяты были окончательно, укрылись на вершине холмов и через гонцов просили царя о подкреплении.

22.Между тем случилось так, что Филипп по причинам, выясненным выше ⁸³, никак не ожидал, чтобы в этот день произошла решительная битва, и послал значительную часть войск собирать корм для лошадей. Но теперь, когда Филипп узнал положение дел от посланных к нему гонцов, когда туман рассеялся, он призвал Гераклида гиртонца ⁸⁴, начальника фессалийской конницы, и Леонта, начальника конницы македонской, и отправил их против врага, с ним вместе послал и начальника всех наемников, кроме фракийцев, Афенагору. Как скоро соединились эти войска с передовым отрядом, македоняне, получив сильное подкрепление, стали теснить неприятеля и, в свою очередь, сшибли дамлян с перевалов. Только ревность этолийской конницы, которая сражалась с величайшим воодушевлением и отчаянной отвагой, помешала македонянам обратить врагов в бесповоротное бегство. Дело в том, что, уступая другим народам в пехоте, которая и вооружена у них хуже, и имеет строй, непригодный для решительных сражений, этоляне настолько же превосходят прочих эллинов своей конницей, когда сражение ведут небольшие отряды или даже отдельные воины. Благодаря этому и теперь конные этоляне остановили натиск врагов, и римляне не были опрокинуты в равнину; в небольшом расстоянии они стали лицом к неприятелю. Когда Тит увидел, что не только подались назад легкая пехота и конница, но что они своим отступлением повергли в уныние все войско, он всей стоянкой ⁸⁵двинулся вперед и у холмов выстроился в боевой порядок. В это самое время два вестника из передового македонского отряда прибежали к Филиппу с криком: «Царь, неприятель бежит, не теряй случая. Варвары не в силах сопротивляться. Сегодня – твой день, твое счастие». И хотя, по мнению Филиппа, местность была неудобная, но весть эта увлекала его в бой. Высоты, о которых здесь говорится, называются Киноскефалами ⁸⁶; они суровы, отвесны со всех сторон и поднимаются довольно высоко. Эти неудобства местоположения смущали Филиппа, и потому он сначала вовсе не готовился к битве; но теперь, подстрекаемый вестями гонцов, обещавшими необычайную удачу, он отдал приказ войскам выходить из окопов.

23. Решительная битва при Киноскефалах.

С другой стороны, Тит выстроил все свое войско рядами, чем устроил прикрытие для передовых бойцов, а в то же время обходил свои ряды и ободрял их. Обращение Тита к войску было кратко, но выразительно и понятно всем. Пальцем указывая на стоящего тут же неприятеля, Тит говорил своим солдатам: «Граждане, не те ли это македоняне, которые в Македонии заняли было перевалы ⁸⁷, ведущие в Эордею и которых вы в открытом сражении под начальством Сульпиция ⁵* вытеснили оттуда, отбросили на вышележащие местности и многих из них положили на месте? Не те ли это самые македоняне, которые успели было занять слывущие недоступными проходы в Эпире ⁸⁸и которых вы вашим мужеством вынудили бросить оружие и бежать до самой Македонии, где они и укрылись? Как же вам пристала бы робость теперь, когда вы идете в битву против того же врага и находитесь в одинаковом с ним положении? Мысль о прошедшем должна преисполнять вас теперь не робостью, но отвагой. Вот почему, товарищи, ободряйте друг друга и смело идите в бой. Я верю, что с соизволения богов и нынешнее сражение кончится так же, как кончались прежние». С этими словами Тит приказал правому крылу со слонами впереди оставаться на месте, а левое вместе с легкой пехотой смело повел на врагов. Передовые бойцы римлян, подкрепленные пехотой легионов, опять начали теснить македонян.

24.В это самое время Филипп, как только увидел, что большая часть его войска уже выстроилась перед лагерем, сам с пелтастами и правым крылом фаланги выступил вперед, сокращенным путем прошел к высотам, а Никандру, прозываемому Слоном, приказал наблюдать за тем, чтобы остальное войско следовало за ними тотчас. Лишь только передние солдаты достигли перевала, он тотчас скомандовал налево и занял господствующие над перевалом высоты. Дело в том, что передовой македонский отряд далеко оттеснил римлян по другую сторону холмов, и потому Филипп нашел их незанятыми. Но он строил еще правое крыло в боевой порядок, как показались наемники, жестоко теснимые неприятелем. Произошло так потому, что тяжеловооруженная пехота римлян, как сказано выше, соединилась с легкими войсками и подкрепила их в битве; тогда римляне, для которых полученная поддержка была как бы весовой гирей ⁸⁹, стали сильно теснить врагов и многих из них перебили. Царь вначале был очень рад, когда по прибытии на место действия увидел, что его легкие войска сражаются невдалеке от неприятельской стоянки, зато потом, когда заметил, что те же самые войска его отступают и просят помощи, он вынужден был ради подкрепления их преждевременно ⁹⁰отважиться на решительную битву, хотя весьма многие ряды его фаланги были еще в пути и поднимались на высоты. Соединившись с отступающими бойцами, он собрал всех их на правом крыле, как пехоту, так и конницу, а пелтастам и фалангитам приказал удвоить глубину ⁹¹строя и плотнее сомкнуться движением слева направо. Когда после этого неприятель подошел очень близко, Филипп отдал приказ фалангитам идти с опущенными сарисами в наступление, а легким отрядам прикрывать фланги. В это самое время ударил на неприятеля и Тит, пропустив первоначальных бойцов в промежутки между манипулами.

25.Противники кинулись друг на друга с ожесточением и со страшным шумом, потому что воинственные клики раздавались разом с обеих сторон; с целью ободрять сражающихся кричали также и те солдаты, которые не участвовали в деле. Выходило нечто поразительное, ужас наводящее. Правое крыло Филиппа вело сражение с блестящим успехом, потому что оно наступало сверху, превосходило врага массивностью боевого строя, и вооружение его по своим особенностям было больше приспособлено к настоящей битве, чем у римлян. Что касается прочих частей войска, то те из них, которые примыкали к сражающимся македонянам, были еще далеко от неприятеля, левое же крыло только что достигло перевалов и показалось на вершинах холмов. Когда Тит увидел, что его войска не в силах выдержать наступление фаланги, что солдаты на левом крыле оттеснены назад, причем часть их перебита, другая мало-помалу отступает, и что надежду на счастливый исход поддерживает только правое крыло, он быстро повернул в эту сторону, и тут, сообразив, что одна только часть неприятельского войска примыкает к сражающимся, другая спускается еще с вершин, а третья стоит на вершинах, повел на врага свои манипулы со слонами впереди. Очутившись без начальника и без команды, не имея возможности сомкнуться всем вместе, выстроиться в правильную фалангу как потому, что местность была неудобна для этого, так и потому, что до сего момента они вынуждены были следовать за сражающимися и имели походный строй, а не боевой ⁹², македоняне не стали дожидаться нападения римлян и, уже достаточно устрашенные слонами, бросились бежать врассыпную.

26.Большинство римлян преследовало убегающих и избивало их. Один из находившихся тут же трибунов, имея в своем распоряжении не больше двадцати манипулов ⁶*, много содействовал счастливому исходу битвы тем, что в решительную минуту сообразил, как нужно действовать, именно: когда он заметил, что Филипп со своим отрядом отошел далеко вперед от остального войска и благодаря массивности боевого строя ⁹³теснит левое крыло римлян, трибун покинул правое крыло, уже одерживавшее несомненную победу, повернул против сражающихся македонян, зашел сзади их и ударил в тыл неприятелю. Благодаря особенностям своего строя ⁹⁴фалангиты не могли обернуться фронтом против неприятеля и сражаться один на один, поэтому трибун напирал на фланги и истреблял всех, попадавшихся ему на пути. Будучи не в состоянии помочь себе, македоняне наконец вынуждены были бросить оружие и бежать, когда в нападении на них приняли участие и те римляне, которые отступили было перед фронтом ⁹⁵, а теперь опять стали лицом к неприятелю. Что касается Филиппа, то, как мы сказали выше, он заключал о ходе сражения по той части войска, в которой сам находился, и потому вообразил македонян решительными победителями; но потом, когда увидел, что македоняне вдруг бросили оружие и что неприятель нападает на них с тыла, он с немногими конными и пешими воинами покинул на минуту сражение, чтобы рассмотреть общий ход дела. Тут он увидел, что римляне преследуют его левое крыло и уже приближаются к вершинам, собрал вокруг себя, сколько мог, фракийцев и македонян и пустился бежать. Тит преследовал бегущих и настиг левые ряды македонян на перевалах, когда они начали всходить на вершины. Сначала при виде поднятых вверх сарис, что обыкновенно делают македоняне, когда сдаются неприятелю или переходят на его сторону, он остановился в недоумении ⁹⁶. Но потом, когда узнал, почему подняты сарисы, Тит стал удерживать своих солдат на месте, вознамерившись пощадить людей, оцепеневших от страха ⁹⁷. Он еще занят был этой мыслью, когда несколько человек из передних рядов устремились с высоты холмов на македонян и напали на них, причем большая часть врагов была перебита, и лишь немногие спаслись бегством, бросив оружие.

27. Бегство Филиппа после поражения.

Когда сражение кончилось по всей линии и римляне остались победителями, Филипп отступил по направлению к Темпам ⁹⁸. Первую ночь после битвы он провел под открытым небом подле так называемой башни Александра, а на другой день прошел дальше до Гоннов ⁹⁹у входа в Темпы и там остановился, поджидая, прибытия спасшихся бегством македонян ¹⁰⁰. Римляне недолго преследовали убегающих, потом одни из них занялись снятием доспехов с убитых, другие собирали пленных в одно место, а большинство устремилось грабить неприятельскую стоянку. Здесь римляне нашли уже этолян, которые проникли в стоянку раньше их, и, считая себя лишенными принадлежавшей им по праву доли добычи, начали укорять этолян и выговаривать своему военачальнику, что опасности войны он взваливает на них, а добычу предоставляет другим. Теперь римляне возвратились в свою стоянку, где и провели ночь, а на другой день собрали в одно место пленных и не расхищенную еще добычу и двинулись разом вперед по направлению к Ларисе ⁷*. Римлян пало в битве до семисот человек, македонян до восьми тысяч и не меньше пяти тысяч взято было в плен. Таков был исход битвы между римлянами и Филиппом в Фессалии близ Киноскефал.

28. Предварительные замечания о военном деле у македонян и у римлян.

В шестой книге я дал обещание ⁸* при удобном случае сделать сравнительную оценку вооружения римлян и македонян, а равно и боевого строя тех и других, выяснить, в чем состоит преимущество или слабость военного дела того или другого народа; имея перед собою сами события ¹⁰¹, теперь я попытаюсь выполнить мое обещание. Так, в прежние времена в военном деле македоняне, как показал опыт, превзошли азиатов и эллинов, а римляне в отношении военного дела оказались выше всех народов Ливии и западной Европы. В наше время римлянам и македонянам доводилось не один, а много раз меряться друг с другом военными порядками, посему, наверное, будет полезно и наставительно выяснить разницу в военном строе двух народов, доискаться причины, почему победа остается обыкновенно за римлянами или почему они выходят из военных состязаний с первой наградой ¹⁰². Тогда мы не будем, подобно глупцам, все приписывать судьбе ¹⁰³и не рассуждая славить победителей, но будем знать истинные причины успеха, хвалить и превозносить вождей по заслугам.

О битвах римлян с Ганнибалом и о поражениях в них римлян вовсе нет нужды распространяться, так как испытанные тогда римлянами неудачи произошли не от вооружения их или военного строя, но объясняются искусством и проницательностью Ганнибала. Мы ясно показали это при описании самих сражений. В пользу нашего мнения свидетельствует прежде всего конец войны: когда римляне приобрели себе военачальника, равного по даровитости Ганнибалу ⁹*, то вскоре перешла к римлянам и победа. Потом, сам Ганнибал осуждал вооружение, которое было у карфагенян в начале войны, и немедленно после победы в первом же сражении он снабдил собственные войска римским вооружением, которое и оставалось у них непрерывно в употреблении во все последующее время. Далее, Пирр пользовался не только вооружением, но и воинами италийскими, когда в битвах с римлянами ставил римские манипулы и отряды фаланги вперемежку ¹⁰⁴. Однако и при этом он не мог одержать ни одной победы, и всегда почти исход битвы оказывался для него сомнительным. Эти предварительные замечания необходимы были для того, чтобы не оставалось в наших суждениях по этому предмету хотя бы кажущихся противоречий. Теперь я возвращаюсь к обещанной сравнительной оценке.

29 ¹⁰⁵ . Сопоставление римского военного строя с македонским. Длина сарисы.

Пока фаланга сохраняет присущие ей особенности и свойства, нет силы, которая могла бы сопротивляться ей с фронта или устоять против натиска ее, для чего существуют многие основания, как легко в том убедиться. В сомкнутом строю для битвы один человек с вооружением вместе занимает пространство в три фута; на длину сарисы по первоначальному предположению назначается шестнадцать футов, но в приспособлении к действительным нуждам она имеет четырнадцать. Из этой длины четыре фута отходят на ту часть копья, которая заключена между двумя руками, и на увеличение тяжести заднего конца ¹⁰⁶. Таким образом, несомненно, что сариса каждого тяжеловооруженного, когда он на ходу против неприятеля протягивает ее обеими руками вперед, выступает перед его телом не меньше, как на десять футов. Отсюда следует, что сарисы второго, третьего, четвертого рядов выступают перед воинами первого ряда дальше, чем на два фута, а сарисы пятого ровно на два фута, если фаланга сохраняет присущие ей свойства и плотность строя как в задних рядах, так и по бокам, согласно описанию Гомера:

Щит со щитом, шишак с шишаком, человек с человеком

Тесно смыкался; касалися светлыми бляхами шлемы,

Зыблясь на воинах: так Аргивяне сгустяся стояли ¹⁰*.

Если только сказанное здесь верно и точно, то со всею необходимостью следует заключить, что каждый воин первого ряда имел перед собою пять сарис, которые по длине различались между собою на два фута ¹⁰⁷.

30. Вид наступающей фаланги.

После этого легко представить себе наступление и нападение ¹⁰⁸целой фаланги глубиною в шестнадцать человек, какова она должна быть, и в чем ее сила. Все те фалангиты, которые находятся дальше пятого ряда, не имеют никакой возможности участвовать своими сарисами в сражении, почему они лично ¹⁰⁹не нападают на врага, но держат сарисы поднятыми вверх над плечами предшествующих воинов с целью охранить фалангу от ударов сверху, ибо плотно сомкнутые сарисы задерживают на себе метательные снаряды, когда они перелетают через передние ряды и могут падать на задние. Кроме того, во время натиска фаланги они самою тяжестью своего тела давят на передние ряды, увеличивая тем силу напора и делая невозможным для фалангитов первых рядов поворот назад.

Таково устройство фаланги в общем и в подробностях; в сопоставлении с нею рассмотрим особенности вооружения и всего военного строя римлян. Римлянин под оружием точно так же занимает три фута пространства; но у римлян при одиночной борьбе требуется свобода движения, когда воин прикрывает себе тело щитом, оборачиваясь каждый раз в ту сторону, откуда грозит удар, когда он сражается мечом, который и рубит, и колет ¹¹⁰. Отсюда ясно, что римскому воину для беспрепятственного исполнения обязанностей нужен простор и что он должен быть отделен от своего товарища, как бокового, так и заднего, по меньшей мере тремя футами расстояния. В силу всего этого один римлянин имеет перед собою двух фалангитов первого ряда, и против него в битве направлено бывает десять сарис. Раз дело дошло до рукопашной, один человек не в силах с тою скоростью, какая требуется, изрубить эти сарисы, нелегко ему тоже силою проложить себе путь вперед, потому что задние воины у римлян не могут ни увеличивать силу напора передних, ни помогать им в борьбе мечом. Этим ясно доказывается невозможность сопротивления фаланге с фронта, если она, как сказано у нас вначале, сохраняет присущие ей особенности и свойства.

31. Причина непригодности фаланги для войны.

В чем же причина того, что римляне выходят из борьбы победителями, а народы, пользующиеся фалангой, побежденными? В том, что сражения ¹¹¹во время войны происходят при бесконечно разнообразных обстоятельствах времени и места, тогда как для фаланги существует единственное сцепление обстоятельств и единственный вид местности, когда она может развернуть присущие ей достоинства. Поэтому, если противник решался принять окончательную битву и бывал вынужден подчиниться условиям времени и места, пригодным для фаланги, то всегда можно было ожидать согласно сделанному только что разъяснению, что победительницей выйдет сторона, пользующаяся фалангою. Напротив, если можно уклониться от такого сражения и достигнуть этого без труда, фаланговый строй перестает быть опасным. Всякий знает, что фаланге требуется местность ровная, безлесная, не представляющая никаких помех движению, каковы канавы, рытвины, ложбины, возвышения, русла рек. Ибо поименованных здесь препятствий достаточно для того, чтобы затруднить расположение войска в фалангу или расстроить ее. Между тем, всякий согласится, что едва ли возможно, а если и возможно, то очень редко, найти равнину стадий в двадцать ¹¹²или даже больше, на которой не было бы ничего подобного. Но допустим, что такая местность найдена. И все-таки какая польза будет от фаланги, если неприятель не пожелает спуститься в такую местность, будет ходить кругом да около, опустошая города и поля наших союзников. Оставаясь в местности для нее удобной, фаланга не имела бы возможности не то что друзьям помочь, но и себя сохранить в целости. Ибо неприятелю легко будет отрезать доставку фаланге жизненных припасов, если окрестности будут в его неоспоримом обладании. Зато как только фаланга покинет благоприятные для нее места и перейдет к действию, она доставит легкую победу противнику. Наконец, если бы даже неприятель спустился в равнину, но при этом не поставил бы всего войска зараз против наступающей фаланги и в решительный момент немного уклонился бы от битвы, то из теперешнего образа действий римлян легко понять, чем это должно кончиться. 32.И в самом деле, для подтверждения нашей мысли нет нужды в доказательствах гадательных; подтверждают ее события уже совершившиеся. Так, римляне не строят одной боевой линии ¹¹³и всеми силами не выступают фронтом против фаланги, но лишь одна часть участвует в сражении, а другая остается в запасе для прикрытия. Теперь, фалангиты ли отобьют нападающего ¹¹⁴противника, или сами будут отбиты сим последним, в обоих случаях фаланга теряет свой строй; ибо преследуют ли фалангиты отступающего неприятеля, или бегут перед настигающим их врагом, они отторгаются от прочих частей своего войска. Тогда остававшиеся в запасе неприятельские войска занимают место, которое было под фалангитами, и получают достаточно простора для того, чтобы уже не с фронта нападать на них, но обходить с фланга или теснить с тыла.

Если противнику можно так легко уклониться от того, что ставит фалангу в выгодное положение и дает ей перевес, если, с другой стороны, фаланге невозможно избежать положения для нее невыгодного, то в действительной войне не может не оказываться важного преимущества на стороне противной ¹¹⁵. К тому же фаланге необходимо совершать переход по всевозможным местностям, на них располагаться лагерем, своевременно захватывать благоприятные пункты, осаждать других или самой быть в осаде и рассчитывать на внезапные появления врагов; все это входит в состав войны и имеет если не окончательно решающее, то во всяком случае важное значение для победы. Между тем во всех подобных условиях македонский строй или неудобен, или совсем непригоден за невозможностью для фалангита вести дело мелкими отрядами или один на один. Римский боевой строй, напротив, весьма удобен, ибо каждый римлянин, раз он идет в битву вполне вооруженный, приготовлен в одинаковой мере для всякого места, времени, для всякой неожиданности. Точно так же он с одинаковой охотой готов идти в сражение, ведется ли оно всей массой войска разом, или одною его частью, манипулом или даже отдельными воинами. Так как приспособленность частей к сражению составляет важное преимущество, то по этому самому и начинания римлян чаще, нежели прочих народов, увенчиваются успехом.

Я считал нужным остановиться подольше на этом предмете, так как и в наше время, когда македоняне были побеждены, многим из эллинов такой исход борьбы казался чем-то невероятным, и впоследствии часто может возникать вопрос, почему и каким образом фаланга одолена была военным строем римлян.

33. Перемена в характере Филиппа после поражения при Киноскефалах.

Что касается Филиппа, то он в битве сделал все, что было в его власти, а потерпев полное поражение и затем постаравшись собрать вокруг себя возможно больше воинов, уцелевших в бою, устремился через Темпы в Македонию, а в Ларису ночью еще отправил кого-то из щитоносцев ¹¹⁶с поручением уничтожить и сжечь царские бумаги: памятовать свои обязанности и в несчастии – достойный царя образ действий. Он хорошо понимал, что если римляне захватят его записки, то получат в них важное орудие ¹¹⁷как против него самого, так и против друзей его. Наверное, и раньше на других людях наблюдалось, что, пока благоденствует человек ¹¹⁸, он не умеет пользоваться властью с тою умеренностью, какая человеку подобает, а потом в несчастии ведет себя скромно и благоразумно. Но особенно поразительна была эта двойственность характера в Филиппе, как покажет следующее ниже изложение. Если мы представили первоначальное расположение Филиппа к добру, потом извращение его, с показанием того, когда, как и почему это совершилось, с обстоятельным изложением деяний, за это время совершенных, то необходимо представить таким же точно способом и обратную перемену в настроении Филиппа и то умение и величайшую рассудительность, с какими он приспособился, по-видимому, к своему положению, когда удары судьбы сделали его другим человеком.

По окончании битвы Тит сделал нужные распоряжения ¹¹⁹относительно военнопленных и добычи и двинулся к Ларисе ( Сокращение).

34. Взаимное нерасположение между Титом и этолянами.

...Вообще по отношению к добыче раздражала Тита алчность этолян, или он не желал по ниспровержении Филиппа оставлять этолян господами Эллады. Чувство досады вызывала в нем и наглость этолян, когда он видел, как они стараются присвоить себе честь победы и наполняют Элладу шумом о своих доблестях. Вот почему во время приемов Тит встречал их с некоторым высокомерием и обходил молчанием общесоюзнические дела, а планы свои осуществлял самолично или через собственных друзей. Прошло несколько дней в этом обоюдном недовольстве, когда в римскую стоянку явились от Филиппа послы, Демосфен, Киклиад и Лимней. После продолжительной беседы с послами в присутствии трибунов Тит тут же заключил перемирие на пятнадцать дней и изъявил готовность в течение того же времени иметь свидание с Филиппом для дальнейших переговоров. Подозрительность этолян против Тита возбуждена была в сильнейшей мере радушным приемом послов. Дело в том, что к этому времени продажность и нежелание делать что бы то ни было безвозмездно стала в Элладе явлением заурядным, а у этолян эта черта нравов вошла в общее правило. Вследствие того этоляне не могли допустить, чтобы столь резкая перемена в Тите в отношениях к Филиппу произошла без подкупа. Не имея понятия о нравах и исконных установлениях римлян в этих случаях, этоляне судили и заключали по себе, что Филипп под давлением обстоятельств должен был предложить большую сумму денег, а Тит не мог устоять против искушения ( О посольствах, О добродетели и пороках).