Текст книги "Всеобщая история"

Автор книги: Полибий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 55 (всего у книги 118 страниц)

13.Публий сам принимал участие в битвах, по возможности, однако, уклоняясь от опасности. Так, при нем находились три щитоносца, которые ставили свои щиты в ряд и прикрывали Публия со стороны городской стены, защищая его от опасности. Появляясь у флангов и на высоких местах, он много содействовал успеху сражения частью потому, что видел все происходящее, частью же потому, что был сам на виду у всех и тем воодушевлял сражающихся, ибо благодаря его присутствию не было упущения ни в чем; напротив, все, что требовалось положением дела, исполнялось быстро, должным образом согласно его приказанию.

Когда передовые солдаты смело поднялись по лестницам, стало ясно, что главная трудность приступа лежит не в многочисленности защитников города, но в самой высоте стен. При виде беспомощности нападающих защитники стен ободрились. В самом деле, некоторые лестницы из более высоких рухнули, потому что римляне взбирались по ним разом в большом числе; передовые солдаты, успевшие подняться по лестницам на значительную высоту, подвергались головокружению и потому при малейшем нападении со стороны врагов низвергались с лестниц; а когда неприятель начал еще бросать с высоты стенных зубцов бревна и другие подобные предметы, нападающие все разом обрывались и падали наземь. Однако никакие опасности не могли сдержать стремительного натиска римлян, и пока падали одни солдаты, передние, на место их спешили подняться другие, за ними следующие. Но время шло, солдаты измучились в этих усилиях, и военачальник приказал играть сигнал к отступлению.

14.Осажденные сильно обрадовались в надежде, что опасность миновала. Однако Публий в ожидании отлива держал уже наготове пятьсот человек с лестницами со стороны лагуны; против ворот у перешейка он поставил свежие войска и после ободряющей речи раздал им больше лестниц, чем прежде, чтобы приступ можно было вести сплошь по всей стене. Как только дан был знак к наступлению и римляне, приладив лестницы, стали отважно взбираться по всей линии, сильное смятение и ужас овладели осажденными. Они полагали было, что избавились от беды, как вдруг увидели, что опасность надвигается снова; вместе с тем запасы метательных снарядов стали истощаться, и мужество покидало их при виде большого числа убитых. Однако как ни тягостно было настроение осужденных, они по мере сил защищались. Но вот в самый разгар битвы на лестницах начался отлив, вода мало-помалу покидала верхние части лагуны и сильным, громадным потоком хлынула через отверстие в соседнее море; при виде этого несведущие из римлян не верили своим очам, а Публий, уже имевший наготове проводников, посылал вперед и ободрял солдат, поставленных в этом месте. Сверх всего прочего он обладал большой способностью сообщать отвагу и воодушевление всем, к кому обращался со словом увещания. В то время, как эти солдаты согласно приказанию шли вперед по обмелевшему озеру, все войско было убеждено, что происходящее есть дело промысла божества. Они вспомнили о Нептуне и о тех обещаниях, какие давал им в своей речи Публий, и потому воспылали таким рвением, что под прикрытием черепахи пробились до ворот и начали рубить двери снаружи топорами и секирами. Между тем другие солдаты подошли к стене по обмелевшему озеру и, не нашедши никого на стенных зубцах, не только поставили беспрепятственно лестницы, но и взошли по ним и без боя завладели стеною; ибо осажденные увлечены были делом в других местах, особенно на перешейке и у ворот; притом осажденные никогда не воображали, что неприятель может подойти к стене со стороны озера, наконец – и это самое важное – неистовые крики и суматоха в многолюдной толпе мешали слышать и видеть как следует.

15.Тем временем римляне, овладев стенами, бегали по стене взад и вперед и на пути сбрасывали врагов; вооружение их было весьма пригодно для этого. Достигнув ворот, враги спустились вниз и стали рубить засовы; вслед за тем врывались в город находившиеся извне солдаты, а те, что пробились по лестницам со стороны перешейка, уже одолели противника и заняли стенные зубцы. Наконец стены были взяты, а ворвавшиеся в город римляне захватили восточный холм, опрокинув его защитников.

Когда Публий увидел, что в город вошло уже достаточно войска, он, согласно обычаю римлян, послал большинство солдат против жителей города и отдал приказание убивать без пощады всякого встречного и воздерживаться от грабежа, пока не будет дан к тому сигнал. Мне кажется, римляне поступают так с целью навести ужас на врагов. Вот почему часто можно видеть в городах, взятых римлянами, не только трупы людей, но и разрубленных пополам собак и отсеченные члены других животных ²⁷. Благодаря множеству застигнутых в городе людей, смертоубийство на сей раз было ужасное. Сам Публий с тысячею солдат устремился к кремлю. Когда он подошел, Магон сначала думал было защищаться; затем узнав, что город взят уже окончательно, он через вестника просил о пощаде и сдал кремль. После этого по данному знаку смертоубийство прекратилось, и солдаты занялись грабежом. С наступлением ночи часть войска согласно полученному приказанию осталась в лагере, военачальник с тысячею солдат провел ночь в кремле, а остальным отдал приказ через трибунов очистить дома, снести награбленное на площадь и расположиться там манипулами. Легковооруженных Публий вызвал из лагеря и поставил на восточном холме.

Вот каким образом римляне овладели Карфагеном, что в Иберии.

16.На следующий день, когда на площадь снесены были припасы карфагенских солдат, а также пожитки граждан и ремесленников ⁸*, трибуны согласно существующему у римлян обычаю начали дележ добычи между войсками. По взятии города римляне поступают приблизительно таким образом: или для совершения грабежа выделяется из каждого манипула известное число солдат, смотря по величине города, или солдаты идут на грабеж манипулами. Для этой цели никогда не назначается больше половины войска, прочие воины остаются в боевом порядке для прикрытия грабящих, за городом ли, или внутри города, как того требуют обстоятельства. Войско у римлян состоит обыкновенно из двух римских легионов и двух союзнических, иногда, хотя очень редко, соединяются вместе все четыре легиона; все солдаты, выделенные для грабежа, сносят добычу к своим легионам. Засим по окончании этого ²⁸трибуны разделяют добычу поровну между всеми солдатами, не только теми, которые оставались в строю для прикрытия, но и теми, которые стерегут палатки, а также больными и состоящими на какой бы то ни было службе. О том, чтобы кто-либо не утаил чего-нибудь из добычи, чтобы все верно блюли клятву, данную при первых сборах в лагерь перед выступлением на войну, об этом мы говорили довольно подробно при изображении государственного строя римлян. Итак, если половина только войска отправляется на грабеж, а другая остается в боевом порядке для прикрытия грабящих, то у римлян никогда не случается, чтобы дело страдало из-за жадности к добыче. Так как никто не опасается, что потеряет добычу из-за другого, и все получают поровну, и остающиеся в запасе и участвующие в грабеже, то каждый остается спокойно на своем посту; у прочих народов нарушение этого правила бывает источником величайших бед. 17.И в самом деле, большинство людей терпит невзгоды и подвергается опасности из-за корысти; поэтому очевидно, когда представляется случай к наживе, остающиеся в засаде или в лагере воины с трудом могут удержаться от соблазна, ибо у большинства народов все похищенное принадлежит похитителю. Если даже царь или военачальник и прикажет сносить добычу в одно место для общего дележа, тогда каждый считает своею собственностью то, что ему удалось утаить. Вожди не в силах бывают совладать с наклонностью толпы к грабежу и через то попадают в большую беду. Много раз военачальники уже по достижении цели предприятия, разгромив ли неприятельский лагерь, или овладев городом, не только изгонялись обратно, но и терпели полное поражение именно по этой причине. Вот почему вождям надлежало обращать особенное внимание и заботливость на то, чтобы большинство воинов питало надежду, поскольку это возможно, на получение равной доли имеющейся добычи.

Итак, трибуны заняты были в то время распределением добычи. Что касается военачальника римлян, то, собрав в одно место всех военнопленных, число коих доходило чуть не до десяти тысяч человек, он приказал выделить прежде всего свободных граждан с их женами и детьми, а потом ремесленников. После этого он обратился к гражданам с увещанием остаться в благодарность за оказанное им благодеяние друзьями римлян и отпустил всех по домам. Обрадованные неожиданным помилованием, граждане со слезами на глазах пали ниц перед военачальником и удалились. Ремесленникам Публий сказал, что теперь они останутся собственностью Рима, но прибавил, что в случае благополучного исхода войны с карфагенянами каждый из них, кто в своем ремесле докажет любовь к римлянам и усердие, получит свободу. Тут же он приказал им записаться у квестора и назначил надсмотрщиков над ними из римлян, по одному на тридцать человек: всех военнопленных ремесленников было около двух тысяч человек. Из прочих ²⁹военнопленных Публий отобрал самых здоровых, на вид и по возрасту наиболее цветущих, и присоединил их к своей судовой команде; этим он увеличил общее число служащих на кораблях в полтора раза по сравнению с прежним, вооружил и захваченные у неприятеля корабли, так что на каждое судно приходилось теперь почти вдвое больше людей, чем прежде: захваченных кораблей было всего восемнадцать, а прежних тридцать пять. И этим военнопленным Публий также обещал свободу, когда победоносно кончится война с карфагенянами и когда они докажут любовь к римлянам и усердие. Таким обращением с военнопленными Публий сумел внушить гражданам любовь и доверие и к нему самому, и к государству, а ремесленников поощрял к усердию в работе надеждою на освобождение. Пользуясь случаем, он увеличил судовую команду в полтора раза <...>

18.Вслед за тем Публий выделил из числа военнопленных Магона и находившихся при нем карфагенян; это были два члена совета старейшин и пятнадцать членов сената ³⁰. Их он передал Гаю Лелию и повелел оказывать им должное внимание. После этого Публий приказал позвать заложников, всего более трехсот человек. Детей он подзывал к себе по одному, ласкал их и просил ничего не опасаться, так как, говорил он, через несколько дней они снова увидят своих родителей. Что касается остальных, то всем им он предлагал успокоиться и написать родным прежде всего о том, что они живы и благополучны, потом, что римляне желают отпустить всех их невредимыми по домам, если только их родные вступят в союз с римлянами. С этими словами он наделил их довольно ценными подарками, приличными возрасту и полу каждого, которые ради этого заранее выбрал из добычи; девушкам раздавал серьги ³¹и запястья, а юношам кинжалы ³²и мечи. В числе пленных женщин находилась и супруга Мандония, брата Андобала, царя илергетов. Когда она упала к ногам Публия и со слезами просила поступить с ними милостивее, чем поступали карфагеняне, он был растроган этой просьбой и спросил, что им нужно. Просящая была женщина пожилая и на вид знатного происхождения. Она не отвечала ни слова. Тогда Публий позвал людей, на которых возложен был уход за женщинами. Те пришли и заявили, что доставляют женщинам все нужное в изобилии. Просящая снова, как и прежде, коснулась колена Публия и повторила те же слова. Недоумение Публия возросло и, решив, что досмотрщики не исполняют своих обязанностей и теперь показали ложно, он просил женщин успокоиться. Для ухода за ними он назначил других людей, которые обязаны были заботиться о том, чтобы женщины ни в чем не терпели недостатка. Тогда просящая после некоторого молчания сказала: «Неправильно, военачальник, понял ты нашу речь, если думаешь, что просьба наша касается прокормления». Теперь Публий угадал мысли женщин и не мог удержаться от слез при виде юных дочерей Андобала и многих других владык, потому что женщина в немногих словах дала почувствовать их тяжелую долю. Очевидно, Публий понял сказанное; он взял женщину за правую руку и просил ее и прочих женщин успокоиться, обещая заботиться о них как о родных сестрах и дочерях и согласно данному обещанию вверил уход за ними людям надежным.

19.После этого Публий передал квесторам все деньги, какие взяты были у карфагенян из государственной казны, а их было более шестисот талантов; в совокупности с теми четырьмястами талантами, какие он взял с собой из Рима, это составило общую сумму продовольственных денег больше тысячи талантов.

В это время несколько римских солдат повстречали девушку ³³, между всеми женщинами выдававшуюся юностью и красотою. Зная слабость Публия к женщинам, солдаты привели девушку к нему и предложили ее в дар. Пораженный и восхищенный красотою, Публий, однако, объявил, что для него как для частного человека, но не военачальника, не могло бы быть дара более приятного. Мне думается, что этими словами Публий давал понять; что в мирное время и на досуге любовь доставляет молодым людям величайшее наслаждение и забаву, напротив, предаваясь любви за делом, молодежь расстраивает свои телесные и душевные силы. Солдатам он выразил благодарность и велел позвать отца девушки, которому тут же передал ее и посоветовал выдать замуж, за кого из своих сограждан сам пожелает. Этим поступком Публий доказал умение владеть собою и воздерживаться, чем снискал себе большое расположение со стороны покоренного народа.

Когда распоряжения были сделаны и остальные военнопленные сданы трибунам, Публий отправил в Рим на пятипалубном судне Гая Лелия с карфагенянами и знатнейшими пленными для уведомления соотечественников о случившемся. Дело в том, что римский народ потерял было уже всякую надежду на успех в Иберии, и потому Публий ясно сознавал, что с получением известий они снова воспрянут духом и с удвоенным старанием и рвением займутся войною.

20. Военные упражнения римлян.

Сам Публий оставался некоторое время в Карфагене, непрестанно упражнял морские войска и преподал трибунам следующего рода упражнения для сухопутных войск: один день все они должны были пробегать тридцать стадий ⁹* во всеоружии, на другой день – чистить и чинить вооружение и выставлять его для осмотра перед палатками, на третий – отдыхать и развлекаться, на четвертый – одни должны были сражаться друг с другом деревянными мечами, обернутыми в кожу и снабженными на концах кожаными шариками, другие метать друг в друга копья также с кожаными шариками на концах, на пятый день снова бегать и возобновлять упражнения ³⁴. Вместе с тем он строжайше внушал ремесленникам , чтоб вооружение воинов было в полной исправности как для упражнений, так и для настоящей войны. С этою целью, как я сказал выше, Публий назначил особых надсмотрщиков по отрядам и, кроме того, сам ежедневно обходил ремесленников и каждому из них доставлял все нужное для работы. Таким образом, на площадях перед городом сухопутные войска заняты были упражнениями и досматривали за оружием, судовые команды на море устраивали примерные сражения и упражнялись в гребле, ремесленники в городе оттачивали оружие, ковали, строили, словом заняты были изготовлением всех принадлежностей вооружения. При виде этого всякий мог бы вместе с Ксенофонтом сказать, что город был мастерскою войны ³⁵. Как скоро Публий увидел, что войско прекрасно подготовлено к бою, обладание городом обеспечено гарнизонами и восстановленными стенами, он во главе сухопутного и морского войска и с заложниками выступил в поход по направлению к Тарракону ( Сокращение, О добродетелях и пороках).

21. Филопемен.

...Стратег ахеян Эврилеонт ¹⁰* не отличался ни храбростью, ни знанием военного дела. Так как по ходу рассказа мы подошли к началу государственной деятельности Филопемена ³⁶, то считаем нужным сообщить сведения о его воспитании и характере, какие мы старались давать обо всех замечательных людях вообще. И в самом деле, странно видеть, как историки широко распространяются об основании городов, о том, когда, каким образом и кем города были заложены, каковы были расположение их и условия существования, и в то же время обходят молчанием воспитание и наклонности государственных правителей, между тем как изучение этого предмета гораздо плодотворнее. Ибо насколько проще для нас соревновать и подражать людям, как существам одушевленным, нежели неодушевленным предметам, настолько же и повесть о людях поучительнее для читателей. Если бы мы не написали о Филопемене отдельного сочинения, в котором разъяснено, кто такой был Филопемен, кто его родители, каково было полученное им в юности воспитание, то здесь необходимо было бы сообщить сведения по каждому из этих вопросов. Но раз мы посвятили Филопемену три книги помимо настоящего сочинения, рассказали о воспитании его в детстве и его славнейших подвигах, то, очевидно, в настоящем сочинении не должно быть места подробным сведениям о юношеском воспитании Филопемена и о его наклонностях в юношеском возрасте; зато ³⁷мы должны дать подробные сведения о его подвигах в зрелом возрасте, которые в прежнем сочинении упомянуты кратко, чтобы, таким образом, оба сочинения сохранили подобающий им характер. В том сочинении, по существу хвалебном, требовалось лишь общее изложение подвигов, не чуждое преувеличений; напротив, в сочинении историческом, совмещающем в себе и похвалу и осуждение, должен быть дан правдивый рассказ с обстоятельным выяснением побуждений каждого действия.

22.Итак, прежде всего, Филопемен ³⁸– человек происхождения благородного, ибо принадлежал к числу знатнейших мужей в Аркадии. Пестуном и наставником его был мантинеец Клеандр, знатнейший из граждан Мантинеи, по преемству от отца связанный с Филопеменом узами гостеприимства и живший в то время в изгнании. По достижении юношеского возраста Филопемен сделался учеником Экдема и Демофана, уроженцев Мегалополя. Они бежали от тиранов и, живя в изгнании вместе с философом Аркесилаем, составили заговор против тирана Аристодема ³⁹и освободили родной город; участвовали также в заговоре Арата, направленном к освобождению сикионян от тирании Никокла; потом по приглашению киренейцев ⁴⁰дали прекрасное устройство их городу и обеспечили им свободу. В раннем юношеском возрасте Филопемен долго жил в обществе этих людей и скоро стал выдаваться среди сверстников выносливостью и отвагою как на охоте, так и в военном деле, отличался также бережливостью и простотою в одежде, ибо усвоил себе от Экдема и Демофана правило, что невозможно управлять хорошо общественными делами, если не умеешь вести своих собственных, и невозможно не посягать на достояние общественное, если не умеешь жить по средствам.

Итак, будучи выбран ахеянами в гиппархи в то время, о котором сказано выше, он нашел полное расстройство в отрядах конницы и упадок духа в воинах; но благодаря ему конница быстро поправилась и стала даже сильнее неприятельской. Филопемен достиг этого строгой дисциплиной и тем, что вдохнул в воинов жажду успеха. Дело в том, что большинство лиц, избираемых на должность гиппарха, не дерзает предъявить к подчиненным какие бы то ни было требования, потому ли что сами они не способны к конной службе, или потому что пользуются званием гиппарха как средством к достижению желанного для них звания стратега, вследствие чего потакают воинам и ищут в них благорасположенных союзников на будущее. По этой причине гиппархи не подвергают виновных наказаниям, как того требовало бы благо государства, покрывают проступки их и поблажками в мелочах причиняют большой вред гражданству, вверившему им власть. Наконец, бывают начальники, достаточно сильные физически, способные поэтому к военной службе и не склонные пользоваться общественными деньгами, но неумелым усердием они портят пехоту и наипаче конницу в большей еще мере, чем начальники нерадивые ( О добродетелях и пороках, Сокращение ватиканское).

23 ⁴¹ .Обучение ахейской конницы Филопеменом.

...Вот те движения, которым, по его (Филопемена) мнению, должна быть обучена конница и которые могут быть пригодны во всякое время, именно: для отдельного всадника оборот налево и такой же направо ⁴², возвращение на прежнее место и оборот назад. Что касается движений целых отрядов, то они обязаны знать четверть оборота, полуоборот и три четверти оборота, а также быстрое движение вперед одной шеренгой или двумя шеренгами ⁴³от одного из двух флангов или от центра, потом после внезапной остановки смыкание в отряды, эскадроны и полки ⁴⁴; должны уметь наконец строиться в линию на каждом из флангов посредством ли перемещения рядов ⁴⁵в линию, или обходного движения слева. Образование боевой ломаной линии ⁴⁶на флангах не требовало, по его мнению, особых упражнений, так как оно ничем почти не отличается от обыкновенного походного строя. Далее, нужно было обучить воинов всем движениям, какие требуются при наступлении на врага с фронта и при отступлении, дабы воины умели сохранять при всей быстроте нападения целость боевой линии и построение рядами, а также чтобы отряды удерживались на известном расстоянии один от другого; ибо, полагал Филопемен, нет ничего опаснее и гибельнее для конницы, как идти в дело расстроенными отрядами. Когда солдаты и начальники ⁴⁷их были обучены, Филопемен снова обходил города и наблюдал, во-первых, за тем, чтобы солдаты подчинялись своим начальникам, во-вторых, чтобы и начальники отдавали точные и правильные приказания. Он был убежден, что для успеха войны нужнее всего искусство начальников отдельных частей.

24.Покончив таким образом с подготовительными упражнениями, Филопемен стянул конницу из различных городов в одно место, велел исполнить все эти движения по его указаниям и самолично распоряжался примерным сражением; при этом Филопемен не занимал места впереди всего войска, как поступают теперешние начальники, воображающие, что вождю подобает находиться впереди всех. На самом деле ничего нет безрассуднее и опаснее для дела, как если начальник не видит никого из подчиненных, хотя бы все видели его. В примерных сражениях начальник конницы обязан выказать не солдатскую храбрость, но опытность и дарования вождя и потому должен появляться то в первых рядах, то в последних, то в центре. Так именно и поступал Филопемен, когда на коне объезжал войска и наблюдал за всеми, а замечая где-либо неуверенность в действиях, давал дополнительные пояснения и тут же исправлял всякую ошибку. Ошибки бывали редкие и незначительные благодаря предварительной подготовке воинов по отрядам. Тому же самому Деметрий Фалерский учил на письме ⁴⁸в следующих выражениях: «Как при постройке дома необходимо со всею тщательностью класть кирпич за кирпичом и один ряд за другим, так точно и в войске старательное обучение отдельных воинов и отдельных отрядов дает силу целому войску» ( Сокращение).

25 ⁴⁹ .Война этолян и римлян с Филопеменом.

...Происходящее теперь очень похоже на то, как бывает при распределении сил на поле брани ²⁸. Так, обыкновенно начинают дело и гибнут в самом начале легкие, наиболее подвижные отряды, тогда как честь победы приписывается фаланге и тяжеловооруженным воинам. Подобно этому начинают теперь войну этоляне и союзные с ними пелопоннесцы, тогда как римляне в положении фаланги прикрывают их. В случае поражения этолян и истребления их римляне имеют возможность отступить и выйти из войны невредимыми; в случае победы этолян, чего да не допустят боги, римляне покорят своей власти как победителей, так и прочих эллинов ( Сокращение).

...Всякий союз с государством, в котором властвует народ, должен быть скреплен еще тесной дружбой, потому что толпе свойственно непостоянство ( там же).

26. Филипп в Аргосе.

...Царь македонян Филипп по окончании немейского празднества возвратился снова в Аргос, снял с себя царский венец и пурпурную одежду, дабы по виду приравнять себя к народу, показаться человеком добродушным и простым ⁵⁰. Но насколько проще была надетая на царя одежда, настолько обширнее и неограниченнее была присвоенная им власть. Филипп не довольствовался уже тем, что соблазнял вдов и прелюбодействовал с замужними женщинами; он открыто посылал за всякою женщиною, какая только приглянулась ему, и если та не являлась немедленно на его зов, он в сопровождении буйной толпы врывался в дом и там оскорблял женщину. Сыновей одних и мужей других женщин он вызывал к себе под ничтожными предлогами, запугивал их и подвергал тяжким обидам и насилию ⁵¹. Ахеянам, особенно честным людям, тяжело было видеть, как он злоупотреблял своею властью в бытность в Аргосе. Однако, будучи теснимы со всех сторон войною, они вынуждены были терпеть и сносить чудовищные обиды <...> Можно сказать, ни один из прежних царей не обладал в такой мере, как Филипп, ни достоинствами, ни пороками. И мне кажется, природа наделила его добрыми качествами, а пороки явились потом с возрастом, как бывает иногда с состарившимися лошадьми. Подобные рассуждения мы не помещаем в предисловиях, как поступают прочие историки, но высказываемся о царях и замечательных людях по мере изложения событий, каждый раз сопровождая эти последние соответствующим суждением. Такой способ оценки характеров кажется нам более удобным и для писателя, и для читателей ( О добродетелях и пороках).

27. Мидия и Экбатаны.

...Мидия ⁵²– замечательнейшее государство в Азии как по обширности и по многолюдству населения, так равно по превосходным качествам его жителей и лошадей. Лошадьми Мидия снабжает чуть не всю Азию, потому что даже царские табуны доверяются мидянам ради тучных мидийских пастбищ. По почину Александра Мидия опоясывается со всех сторон эллинскими городами для защиты ее от смежных варварских народов, за исключением впрочем Экбатан ⁵³. Этот последний город находится в северной части Мидии и господствует над странами Азии, прилегающими к Меотиде и Эвксинскому Понту. Первоначально город Экбатаны был столицей Мидии; как говорят, он превосходит все прочие города богатством и великолепием сооружений. Экбатаны расположены у подошвы Оронты, не защищены стенами, но внутри имеют искусственный кремль, превосходно укрепленный. К кремлю прилегает царский дворец, о котором и говорить подробно, и совсем не говорить одинаково трудно. Вообще названный выше город весьма пригоден для тех писателей, которые любят составлять поразительные рассказы и привыкли украшать преувеличениями свои пространные повествования; напротив, неудобства и затруднения при описании этого города испытывает тот историк, который с большой осторожностью сообщает какие бы то ни было сведения, противоречащие обычным представлениям. Итак, царский дворец имеет в окружности около семи стадий, а великолепие отдельных частей сооружения свидетельствует о больших богатствах его первоначальных строителей. Все деревянные части здания из кедра и кипариса, притом не без отделки: балки, потолки и колонны в портиках и перистилях обшиты серебряными или золотыми пластинками, а кровельные дощечки ⁵⁴из чистого серебра. Большая часть металла была оттуда похищена при вторжении македонян с Александром во главе, а остатки – в управление Антигона и Селевка Никанора. Однако в бытность здесь Антиоха так называемый храм Эны ⁵⁵имел еще колонны, кругом обложенные золотом, в храме было свалено довольно много серебряных дощечек; было несколько и золотых плиток, но больше серебряных. Отчеканенная из этого металла монета вся была доставлена в царскую казну, около четырех тысяч талантов ( Сокращение).

28. Война Антиоха с Арсакесом.

...Арсакес полагал, что Антиох дойдет только до этих стран, но не решится с таким войском проникнуть дальше в соседнюю пустыню ⁵⁶, больше всего по причине безводья. Дело в том, что на поверхности этой страны вовсе не видно воды; хотя и есть несколько подземных каналов с колодцами в самой пустыне, но для людей, с пустыней незнакомых, они совершенно неведомы. Об этих колодцах туземцы рассказывают следующее достоверное предание: персы во время господства над Азиею предоставили эту страну в пользование на пять поколений тем людям, которые проведут ключевую воду в местности, до той поры не орошенные. Так как Тавр содержит в себе обильные многочисленные ключи, то жители, не щадя трудов и денег, провели подземные каналы издалека; поэтому люди, пользующиеся водой в наше время, и не знают, где начинаются эти каналы и из каких ключей они наполняются. Когда Арсакес заметил, что Антиох решился совершить поход через пустыню, он стал засыпать и разрушать колодцы. Уведомленный об этом царь отрядил против Арсакеса тысячу конницы под начальством Никомеда. Арсакеса, отступившего вместе с войском, они уже не нашли, зато опрокинули и обратили в бегство небольшое число конных воинов, засыпавших отверстия каналов, и сами возвратились к Антиоху. Царь прошел через пустыню и достиг города, именуемого Гекатомпилом ⁵⁷. Лежит он в глубине Парфиены и название свое получил от того, что идущие по всем направлениям дороги здесь перекрещиваются.

29.Итак, Антиох дал своему войску отдохнуть в этом месте. Он соображал так: если бы Арсакес был в силах устоять против него в битве, то не отступил бы с потерею родной страны и не стал бы искать для своих войск более удобного поля битвы, чем окрестности Гекатомпила; если же Арсакес отступил, то для всякого здравомыслящего человека становилось очевидно, что он не рассчитывал на свои силы. Поэтому-то Антиох решил продолжать путь в Гирканию. По прибытии к Тагам ⁵⁸он узнал от туземцев о трудностях предстоящего ему пути, пока он не достигнет перевалов Лаба, ведущих в Гирканию, о том, что многочисленные варварские народы занимают тут же теснины Лаба, а потому решил разделить все легкое войско на отряды с отдельными начальниками по числу дорог, коими войско должно было идти. Так же точно он поступил с землекопами, обязанными сопровождать легкие отряды и занимаемые передовыми отрядами местности делать удобопроходимыми для фалангитов и вьючных животных. Приняв такое решение, Антиох поручил первый отряд Диогену, под начальство коего отдал также стрелков из лука, пращников и умеющих метать дротики и камни горцев. Эти последние не были выстроены в боевом порядке, но каждый раз, когда того требовало время и место, действовали врассыпную и тем оказывали в теснинах весьма важные услуги. Вслед за ними Антиох выстроил вооруженных щитами ⁵⁹критян в числе тысяч двух человек под начальством родосца Поликсенида; позади всех находились воины в панцирях и с большими щитами, которыми командовали косец Никомед и этолиец Николай.