Текст книги "Всеобщая история"

Автор книги: Полибий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 118 страниц)

46. Эти галаты покинули родину вместе с Бренном ¹⁵⁷. Избегнув гибели в Дельфах и явившись к Геллеспонту, они не переправились в Азию, но остались тут же, потому что их пленили окрестности Византии, одержали победу над фракийцами, Тилу ¹⁵⁸обратили в царскую резиденцию и стали угрожать византийцам великими опасностями. При первых вторжениях галатов во время первого царя их Комонтория византийцы постоянно откупались подарками, уплачивая по три, по пяти, а иногда и по десяти тысяч золотых, лишь бы избавить свою страну от разорения. Наконец они вынуждены были согласиться на уплату восьмидесяти талантов ежегодной дани. Так было до царствования Кавара ¹⁵⁹, при котором владычество галатов пало, а самое племя было совершенно истреблено фракиянами, в свою очередь одолевшими врага. В такое-то время ¹⁶⁰византийцы, удручаемые данью, послали сначала послов к эллинам с просьбою о помощи и о поддержке их в тогдашней нужде. Так как большинство эллинов оставило просьбы их без внимания, то византийцы вынуждены были взимать пошлину с судов, идущих в Понт. 47. Взимание византийцами пошлины с товаров, идущих из Понта, было для всех эллинов убыточно и тяжело и возмущало их, а потому все народы, занимающиеся морской торговлей, обратились с жалобами к родосцам, так как эти последние почитались сильнейшим морским народом. Следствием этого была война, о которой мы и намерены говорить теперь.

Побуждаемые собственными потерями и терпевшими ущерб соседями, родосцы при участии союзников прежде всего отправили посольство к византийцам с требованием отменить провозные пошлины. Но византийцы решительно отвергли это требование и в правоте своего поведения были убеждены прениями, происходившими между послами родосцев и тогдашними представителями государства византийцев, Гекатодором и Олимпиодором; вследствие этого родосцы удалились ни с чем. По возвращении послов домой они приняли решение объявить войну византийцам по причинам, указанным мною выше. Тут же они отправили послов к Прусию с просьбою принять участие в войне; им стало известно, что Прусий по каким-то причинам находится во вражде с византийцами.

48. Подобным же образом действовали и византийцы: они также послали послов к Атталу и Ахею с просьбою о военной поддержке. Аттал готов был помочь; но силы его в то время были незначительны, ибо Ахей принудил его довольствоваться отцовскими владениями. Ахей, в то время владычествовавший над землями по сю сторону Тавра и недавно присвоивший себе царское достоинство, обещал оказать помощь. Таким поведением он сильно оживил надежды византийцев и навел страх на родосцев и Прусия. Дело в том, что Ахей состоял в родстве с Антиохом, вступившим на царство в Сирии, а упомянутые выше владения Ахей приобрел приблизительно таким образом. По смерти Селевка, отца этого Антиоха, царство наследовал старший сын его Селевк; в силу родства, он вместе с ним совершил поход через Тавр года за два до времени описываемых нами событий. Селевк младший, лишь только получил царскую власть, узнал, что Аттал покорил уже себе всю Азию по сю сторону Тавра; тогда-то Селевк поспешил защитить с этой стороны свои владения. С большим войском он перевалил через Тавр и пал жертвою коварства галата Апатурия и Никанора. Ахей, как родственник, не замедлил отмстить за смерть Селевка, повелев казнить Никанора и Апатурия; в командовании войском и в управлении делами он показал себя и благоразумным, и великодушным. Так, невзирая на благоприятствовавшие ему обстоятельства и на сочувствие народа, при помощи которого он мог возложить на себя диадему, Ахей отказался от этого, оставляя царскую власть за младшим из сыновей Антиохом, деятельно в разных направлениях совершал походы и завоевал снова всю Азию по сю сторону Тавра. Когда дела его сверх всякого ожидания приняли столь счастливый оборот, когда он запер Аттала в самом Пергаме ¹⁶¹и все остальные земли покорил своей власти, тогда, ослепленный победами, он немедленно уклонился с прежнего пути, возложил на себя диадему и провозгласил себя царем, в то время самым могущественным и грозным из всех царей и владык по сю сторону Тавра. На него-то рассчитывали византийцы более всего, когда объявили войну родосцам и Прусию. Раньше Прусий укорял византийцев за то, что они, решив поставить несколько изображений его, не исполнили этого решения, все откладывали, пока дело не было забыто. 49. Недоволен был он ими и за то, что они всячески старались примирить враждовавших между собою и воевавших Ахея и Аттала, тогда как, по его соображениям, дружба их была невыгодна для него во многих отношениях. Сердился он и за то также, что византийцы, как казалось, отправляли к Атталу посольство для участия в жертвоприношениях по случаю празднества Афины между тем, как к нему на Сотерии не послали никого. По всем этим причинам он таил в себе вражду к византийцам и потому охотно принял предложение родосцев. При заключении договора с послами он настаивал на том, чтобы родосцы вели войну на море, сам же он рассчитывал нанести неприятелю не меньший ущерб на суше.

По такой-то причине и таким образом началась у родосцев война с византийцами.

50. Что касается византийцев, то сначала они воевали ревностно, так как были убеждены, что Ахей им поможет; со своей стороны они рассчитывали запугать Прусия и поставить его в трудное положение, пригласив из Македонии Тибойта ¹⁶². Прусий, как мы объяснили выше, брался за войну с жаром и отнял у византийцев так называемый Гиер, что у устья Понта. Сами они незадолго перед тем дорого заплатили за него и присвоили себе ради удобного местоположения. Византийцы не желали, чтобы утвердился здесь кто-либо другой и мешал им взимать пошлины с торговых людей, идущих в Понт за рабами или за ловлею рыбы ¹⁶³. Прусий отнял у них также и ту область Мисии ¹⁶⁴на азиатском берегу, которою издавна уже владели византийцы. Родосцы вооружили шесть своих кораблей, прибавили к ним четыре союзнических и, поставив начальником Ксенофонта, направились с десятью кораблями к Геллеспонту. В то время как родосцы с остальными кораблями стали на якоре подле Сеста и задерживали идущих в Понт, наварх с одним кораблем вышел в море с целью испытать византийцев, не откажутся ли они под страхом войны от принятого раньше решения. Но византийцы не обращали на него никакого внимания, поэтому Ксенофонт возвратился назад, взял с собою прочие корабли и пошел к Родосу. 51. Между тем византийцы послали Ахею требование о помощи, а в Македонию отправили людей с поручением привести с собою Тибойта; ибо владычество над вифинами принадлежало столько же Тибойту, сколько и Прусию, потому что он был дядею Прусия по отцу. При виде упрямства византийцев родосцы придумали действительное средство для достижения намеченной цели, именно: они видели, что источник упорства византийцев в войне кроется в надеждах их на Ахея, знали также, что отец этого последнего содержится в плену в Александрии, и что Ахей дорого бы дал за освобождение отца; поэтому они решили отправить посольство к Птолемею с просьбою о выдаче им Андромаха ¹⁶⁵. Если и прежде они ходатайствовали об этом мимоходом, то теперь принялись за дело со всем старанием, дабы оказать услугу Ахею и тем обязать его к исполнению всех их требований. Когда послы явились, Птолемей думал сначала удержать Андромаха при себе, дабы воспользоваться им при случае. Дело в том, что распря его с Антиохом еще не была улажена, да и Ахей, недавно провозгласивший себя царем, был достаточно могущественным владыкою. Андромах был отцом Ахея и братом Лаодики, супруги Селевка. Но родосцы владели вполне расположением Птолемея, который готов был угождать им во всем, а потому и теперь уступил их просьбам и поручил им доставить Андромаха сыну его. Успев в этом, а кроме того оказав Ахею некоторые другие почести, родосцы лишили византийцев важнейшей опоры их. В то же время византийцев постигла и другая неудача: на пути из Македонии скончался Тибойт и тем расстроил их планы. После этого византийцы упали духом, а надежды Прусия на победу оживились: сам он вел войну против византийцев с азиатского берега и жестоко теснил их, а в то же время с помощью наемных фракийцев на европейском берегу не давал византийцам выходить за городские ворота. Обманутые в своих расчетах, теснимые со всех сторон войною, византийцы помышляли только о том, как бы с честью выйти из трудного положения.

52. Когда царь галатов Кавар появился перед Византием и в качестве ревностного посредника старался положить конец войне, Прусий и византийцы вняли его настояниям. При известии об этих усилиях Кавара и об уступчивости Прусия родосцы также стремились к достижению своей цели: они выбрали в послы к византийцам Аридика и в то же время отправили к ним Полемокла с тремя триремами, желая предстать перед византийцами, как говорится, с копьем и с жезлом глашатая ¹⁶⁶. Когда Аридик и Полемокл явились, заключен был мир при гиеромнемоне ¹⁶⁷Кофоне, сыне Каллигитона, в Византии. Договор с родосцами был краток: «Византийцы не должны взимать провозной пошлины ни с кого из плывущих в Понт, тогда родосцы и союзники их обязуются жить в мире с византийцами». Условия договора с Прусием были приблизительно таковы: «Между Прусием и византийцами должны быть мир и дружба на вечные времена. Ни византийцы не должны ходить войною на Прусия под каким бы то ни было видом, ни Прусий на византийцев. Прусий обязуется возвратить византийцам без выкупа земли, укрепления, уведенных жителей их и пленных, равно взятые в начале войны суда, захваченное в укреплениях метательное оружие, а также дерево, камень и черепицу из поселения Гиера». Опасаясь наступления Тибойта, Прусий срыл все укрепления, которые казались ему удобно расположенными для каких-либо военных действий. «Прусий обязуется принудить вифинов, завладевших какими бы то ни было землями Мисийской области, подвластной византийцам, возвратить их земледельцам». Так началась и кончилась война родосцев и Прусия против византийцев.

53. В это время кносяне ¹⁶⁸отправили посольство к родосцам, убедили их послать им корабли, находившиеся под командою Полемокла, спустив на море и прибавив еще три других беспалубных судна. После этого, когда корабли прибыли к Криту, элевтернийцы ¹⁶⁹начали подозревать, что Полемокл с товарищами в угоду кносянам лишил жизни одного из сограждан их, Тимарха. Поэтому элевтернийцы прежде всего дали дозволение ¹⁷⁰брать добычу у родосцев, а затем объявили им войну. Незадолго перед сим литтян ¹⁷¹также постигла величайшая беда. Вообще весь Крит находился в то время приблизительно в таком положении. Соединившись с гортинцами ¹⁷², кносяне подчинили себе весь Крит за исключением города литтян. Так как это был единственный город, отказывавший им в повиновении, то кносяне вознамерились идти на него войною и помышляли о совершенном разрушении его для примера прочим критянам и для устрашения их. Первое время все критяне воевали против литтян; но потом по какому-то ничтожному поводу возникли разногласия, и, как обыкновенно бывает у критян, в среде их начались междоусобные распри. Полирреняне, кереты, лаппеи, кроме того гории с аркадянами ¹⁷³единогласно отказались от дружбы с кносянами и постановили заключить союз с литтянами; что касается гортинцев, то одни из них, старшие возрастом, приняли сторону кносян, другие, молодежь, примкнули к литтянам, и встали друг на друга. Когда движение это столь неожиданно охватило союзников, кносяне призвали к себе тысячу человек из Этолии в силу союза. Немедленно после этого старшие возрастом гортинцы захватили в свои руки кремль Гортины, ввели в город кносян и этолян, затем часть молодежи изгнали, других перебили и выдали город кносянам.

54. В то самое время, как литтяне вышли поголовно на войну, кносяне по получении об этом известия заняли Литт, оставшийся совершенно беззащитным. Детей и женщин они отослали в Кнос, город сожгли, срыли его стены, разорили вконец и возвратились домой. Между тем литтяне возвратились из похода в город и при виде случившегося были так потрясены, что ни один из присутствующих не отважился войти в родной город. Все бродили вокруг города, многократно выражали свою скорбь в громких жалобах о судьбе родины и своей собственной, повернули назад и возвратились в город лаппеев. Лаппеи приняли их радушно и с большим участием. В один день литтяне из граждан превратились в изгнанников и чужеземцев, и потом вместе с союзниками вели войну против кносян. Литт, колония лакедемонян, связанная с ними узами родства, древнейший из городов Крита, по общему мнению воспитывавший всегда доблестнейших критян, был столь внезапно разрушен до основания.

55. При виде того, что кносяне вступили в союз с этолянами, полиррении, лаппеи и союзники их отправили посольство к царю македонян и к ахеянам с просьбою о помощи и принятии их в союз, так как знали этолян за врагов Филиппа и ахеян. Ахеяне и Филипп приняли их в общий союз и отправили вспомогательное войско: четыреста иллирян под командою Платора, двести ахеян, сто фокидян. Прибытие этого войска доставило полирренянам и их союзникам сильную поддержку. В короткое время они заперли элевтернийцев, кидониатов, а также аптерян ¹⁷⁴в стенах их, принудили отложиться от союза с кносянами и делить общую с ними долю. Затем полирреняне, а с ними вместе союзники их послали Филиппу и ахеянам пятьсот критян, кносяне же незадолго до того отправили тысячу критян этолянам. Эти критяне участвовали в дальнейшей войне двух противников. Изгнанные из города гортинцы завладели гаванью фестян ¹⁷⁵; подобным же образом с поразительною смелостью они захватили гавань и самих гортинцев и, отправляясь оттуда, теснили войною находившихся в городе сограждан.

56. В таком-то положении были дела на Крите. В это же время и Митридат ¹⁷⁶объявил войну синопейцам ¹⁷⁷, которая послужила для них как бы началом и источником бедствия, испытанного ими до конца. Когда они послали послов к родосцам с просьбою о помощи в этой войне, родосцы постановили выбрать трех человек и вручить им сто сорок тысяч драхм, каковые они и должны были употребить на необходимые для синопейцев военные нужды. Трое выбранных для этого родосцев доставили десять тысяч бочек ¹⁷⁸вина, триста талантов выделанного волоса ¹⁷⁹, сто талантов выделанных жил, тысячу полных вооружений, три тысячи чеканенных золотых монет, четыре камнеметательницы с прислугою. Послы синопейцев взяли все это с собою и отправились в обратный путь. Синопейцы пребывали в тревоге, как бы Митридат не вздумал осадить их с суши и с моря; на этот случай и рассчитаны были все приготовления их. Синопа лежит, если идти морем к Фасису, на правом берегу Понта, на полуострове, выступающем в море. Находясь на перешейке полуострова, соединяющем этот последний с Азией и имеющем не больше двух стадий, город оказывается совершенно отрезанным. Остальная часть полуострова, обращенная в море, по направлению к городу, ровна и удобна для ходьбы, напротив, со стороны моря кругом обрывиста, неудобна для якорной стоянки и доступна лишь в очень немногих местах. Вот почему жители Синопы боялись, что Митридат, возведя сооружения со стороны Азии, сделает также высадку в местах ровных, господствующих над городом со стороны противоположной, морской, и, таким образом, попытается запереть их. Поэтому они начали кругом укреплять ту часть полуострова, которая омывается морем, и входы с моря ограждать палисадами и окопами, а в то же время наиболее выгодные пункты снабжали метательным оружием и войском. Пространство всего полуострова невелико, а потому он может быть легко защищен и при небольших средствах. Таково было положение Синопы.

57. Между тем царь Филипп двинулся с войском из Македонии, – на этих именно начинаниях мы оставили союзническую войну, – направился на Фессалию и Эпир, поспешая на этом пути совершить вторжение в Этолию. Александр и Доримах в это же самое время нашли случай занять город эгирян с помощью измены, стянули в этолийский город Оянфею ¹⁸⁰, лежащий против поименованного выше города, около тысячи двухсот воинов и, заготовив для них перевозочные суда, выжидали удобного времени отплытия и осуществления своего замысла. Некий перебежчик из Этолии, долгое время живший среди эгирян и заметивший, что стража у ворот Эгия предается пьянству и исполняет свои обязанности нерадиво, осмеливался неоднократно переходить к Доримаху и его друзьям и призывал их, как людей слишком привычных к подобным предприятиям, совершить задуманное дело. Что касается города эгирян, то он расположен в той части Пелопоннеса, которая примыкает к Коринфскому заливу, между городами эгиян и сикионян. Построенный на обрывистых, недоступных холмах, он по своему положению обращен к Парнасу и прилегающим к нему землям на противоположной стороне залива; от моря город отстоит стадий на семь. Дождавшись попутного ветра, Доримах и отряд его отчалили от берега и ночью еще забросили якорь у реки, протекающей мимо города. Александр и Доримах, а вместе с ними Архидам, сын Панталеонта, с толпою этолян подошли к городу по дороге, ведущей от Эгия. Тогда названный выше перебежчик с двадцатью опытнейшими воинами прошел благодаря знанию местности крутые обрывы непроходимыми тропинками скорее остальных воинов и, проникнув в город по какому-то водопроводу, нашел стражу у ворот еще спящею. 58. Умертвив стражей в то время, как они были еще в постелях, и приказав разрубить засовы топорами, он открыл ворота этолянам. Столь неожиданно ворвавшись в город, этоляне не остерегались более и открыто торжествовали победу ¹⁸¹. Это обстоятельство подготовило для эгирян избавление, а для этолян гибель. Воображая, что нахождение внутри стен есть уже окончательное завоевание чужого города, они так и вели себя, именно: очень недолго этоляне оставались в сборе на площади, потом, жадные к добыче, они разбрелись по городу, врывались в дома и грабили имущество уже при дневном свете. Что касается эгирян, на коих беда обрушилась внезапно и совершенно неожиданно, то все те из них, которые были захвачены неприятелем в своих жилищах, бежали в страхе и ужасе за город, полагая, что он уже окончательно во власти неприятеля; все те, напротив, которые услышали шум раньше, чем дома их подверглись нападению, выбегали из домов и устремлялись к акрополю. Число их все увеличивалось, и они становились смелее, тогда как скопище этолян по выясненным выше причинам более и более убывало и приходило в расстройство. Как бы то ни было, Доримах и товарищи его начинали понимать опасность положения и потому собрали своих и устремились на утвердившихся в акрополе эгирян; они рассчитывали, что смелым и отважным нападением напугают и обратят в бегство эгирян, которые собрались там для самозащиты. Однако эгиряне, ободряя друг друга, выдерживали натиск и храбро дрались с этолянами. Но так как акрополь не был огражден стенами и схватка была рукопашная, один на один, то вначале борьба шла так, как и следовало ожидать, когда одни борются за родину и детей, а другие за самую жизнь; наконец, ворвавшиеся этоляне оборотили тыл. Воспользовавшись отступлением неприятеля, эгиряне с ожесточением, наводящим ужас, напирали на бегущих; вследствие этого очень многие этоляне в смятении топтали друг друга на бегу в воротах. Александр пал в бою, во время самой схватки; Архидам ¹⁸²погиб в тесноте и давке у ворот. Что касается остальной массы этолян, то одни из них были растоптаны, другие свернули себе шею, когда бежали по непроходимым обрывам. Наконец часть этолян спаслась бегством на корабли; эти последние без вооружения, с великим срамом и сверх всякого ожидания, возвратились морем домой.

Так эгиряне, потерявшие было отечество через свою нерадивость, неожиданно приобрели его снова благородным мужеством.

59. В это самое время Еврипид ¹⁸³, посланный этолянами к элейцам в звании военачальника, сделал опустошительные набеги на поля димеян, фарян и тритеян, собрал богатую добычу и возвратился к Элею. С другой стороны, димеец Микк, в то время товарищ стратега ¹⁸⁴ахеян, выступил против врага со всем войском димеян, фарян, а также тритеян и преследовал отступающего неприятеля. В стремительном преследовании он попал в засаду и потерпел поражение с большими потерями в людях, именно: сорок человек было убито и около двухсот пеших взято в плен. Гордый этой удачей, Еврипид через несколько дней выступил в поход снова и занял вблизи Аракса ¹⁸⁵удобно расположенное укрепление димеян по имени Тейхос ¹⁸⁶. Как гласит сказание, соорудил его в старину Геракл ¹⁸⁷во время войны с элейцами, дабы отсюда совершать нападения на врагов.

60. Между тем димеяне, фаряне и тритеяне, после неудачного преследования этолян и в страхе за будущее по причине занятия укрепления неприятелем, прежде всего послали вестников к стратегу ахеян с сообщением о случившемся и с просьбою о военной помощи, а затем с теми же просьбами отправили посольство ¹⁸⁸. Однако Арат не мог собрать наемников, потому что ахеяне в Клеоменову войну заплатили не все жалованье наемным войскам и потому еще, что во всех начинаниях, словом, во всем, что касалось войны, Арат всегда обнаруживал недостаток решимости и смелости. Поэтому-то и Ликург мог взять Афенем мегалопольцев, и Еврипид вслед за рассказанным выше делом занял Гортину ¹⁸⁹в Телфусской области. Тогда димеяне, фаряне и тритеяне, потеряв надежду на получение вспомогательного войска от стратега, согласились между собою не делать впредь взносов в союзную казну ахеян ¹⁹⁰, но на собственные средства набрать наемников в числе трехсот человек пехоты и пятидесяти конных воинов и с помощью их самим отстаивать свою область. Таким поведением они обнаружили надлежащую заботливость о собственных выгодах и пренебрежение к выгодам союза. Их почитали зачинщиками и указчиками для тех, которые желали вступить на пагубный путь и искали повода к раздроблению ахейского народа. Однако наибольшая доля вины за такое поведение падает по всей справедливости на стратега, потому что он не обращал внимания на просьбы, медлил и предоставлял просящих самим себе. И в самом деле, каждый человек в случае опасности, пока питает какую-либо надежду на помощь друзей и союзников, обыкновенно держится их; но раз надежды его в трудных обстоятельствах обмануты, он вынужден помогать сам себе по мере возможности. Вот почему нельзя укорять тритеян, фарян и димеян за то, что вследствие медлительности стратега ахейского они набрали для себя наемников; но они заслуживают порицания за отказ от взносов в союзную казну. Пренебрегать собственными выгодами им не следовало, тем более что хорошее имущественное положение их давало к тому возможность; но они должны были блюсти свои обязанности относительно союзного государства, особенно потому, что по союзным законам расходы их были бы неукоснительно возмещены ¹⁹¹, и потому наконец, что города эти, – что самое важное, – положили начало самому союзу ахеян.

61. Таковы были дела Пелопоннеса. Что касается царя Филиппа, то он прошел Фессалию и прибыл в Эпир ¹⁹². Здесь он призвал к оружию эпиротов поголовно, присоединил их к македонянам, взял также вышедших ему навстречу триста пращников ¹⁹³из Ахаи и пятьсот критян, отправленных полирренянами, и двинулся в поход, прошел Эпир и явился в область амбракиотов. Если бы тотчас по прибытии сюда он вторгся внутрь Этолии, то, располагая тяжеловооруженным войском, при внезапном неожиданном нападении он привел бы всю войну к решительному концу. Но теперь по настоянию эпиротов он прежде всего осадил Амбракий ¹⁹⁴, тем самым дал этолянам время собраться с силами, осмотреться и приготовиться к будущему. Между тем эпироты ставили свои собственные выгоды выше общего дела союзников и помышляли о том только, как бы подчинить своей власти Амбракий, а потому просили Филиппа прежде всего взять с помощью осады это поселение. Эпироты почитали для себя весьма важным добыть обратно Амбракию ¹⁹⁵от этолян и надеялись достигнуть этого в том только случае, если овладеют упомянутою выше местностью и станут угрожать самому городу. Амбракий – местность, хорошо укрепленная находящимися перед нею сооружениями и стеною, лежит в болотах, а к ней идет из окрестной области единственный путь по узкой насыпной дороге. Благодаря своему положению укрепление господствует над областью амбракиотов и городом их. Итак, Филипп по настоянию эпиротов расположился станом перед Амбракием и занялся приготовлениями к осаде.

62. В это время Скопас снялся со всем ополчением этолян с места, прошел через Фессалию, вторгся в Македонию, в разных направлениях исходил Пиерию ¹⁹⁶и уничтожил хлеб ¹⁹⁷на ее полях, собрал там обильную добычу и повернул назад, чтобы идти к Дию ¹⁹⁸. Он вошел в город, покинутый населением, срыл стены, разрушил дома и гимнасий ¹⁹⁹, кроме того, сжег портики ²⁰⁰, окружавшие храм ⁸*, уничтожил все священные предметы, служившие к украшению храма или употреблявшиеся в дело на всенародных празднествах, опрокинул и все изображения царей. Таким образом, этот человек в самом начале войны, с первого же шага воевал не с людьми только, но и с богами, и когда он возвратился в Этолию, его не признали нечестивцем, но превозносили почестями и взирали на него как на доблестного мужа, оказавшего услугу государству; он преисполнил этолян суетных надежд и безумной гордости. После этого они вообразили, что никто не дерзнет даже приблизиться к Этолии, что сами они могут безнаказанно опустошать не один Пелопоннес, что они делали обыкновенно, но и Фессалию и Македонию.

63. При известии о том, что творится в Македонии, Филипп тогда же понял, что получает возмездие за безрассудную алчность эпиротов, однако продолжал осаду Амбрака. С помощью земляных и прочих сооружений, которыми искусно пользовался, он скоро навел ужас на осажденных и в течение всего сорока дней взял поселение. По уговору царь отпустил гарнизон человек в пятьсот этолян и во исполнение желания эпиротов передал им Амбракий; сам с войском двинулся дальше мимо Харадры ²⁰¹, дабы возможно скорее переправиться через Амбракийский залив ²⁰²в самом узком месте его, у святилища акарнанов, именуемого Актием ²⁰³. Названный здесь залив, отделяясь от Сицилийского моря ²⁰⁴, углубляется в сушу между Эпиром и Акарнанией очень узким устьем: оно имеет меньше пяти стадий в ширину; углубляясь дальше внутрь суши, залив достигает ширины стадий в сто, а в длину начиная от моря имеет около трехсот стадий. Отделяя Эпир от Акарнании, первый оставляет он с северной стороны, а вторую с южной. Переправив войска через устье залива и пройдя через Акарнанию, Филипп явился перед этолийским городом, именуемым Фойтиями ²⁰⁵, дорогою присоединив к своему войску две тысячи человек пехоты и двести конницы из акарнанов. Кругом названного города Филипп расположился с войском, в течение двух дней вел упорный жестокий приступ, пока город не сдался на капитуляцию, причем, согласно уговору, отпущены были находившиеся в городе этоляне. С наступлением ночи явились на помощь этоляне в числе пятисот человек, не знавшие еще о взятии города. Заранее проведав, что они придут, царь в удобных местах устроил засады, благодаря чему большая часть этолян была перебита, остальные, за исключением весьма немногих, взяты в плен. После этого Филипп велел отмерить своему войску содержание на тридцать дней из того хлеба, который перед тем был захвачен, – в Фойтиях найдены были огромные склады хлеба, – и направился дальше к Стратике ²⁰⁶. Стадиях в десяти от города Филипп расположился станом подле реки Ахелоя ²⁰⁷и, отправляясь оттуда, безнаказанно опустошал страну, ибо никто не отваживался на сопротивление.

64. В это время ахеяне, удручаемые войною, услыхав, что царь находится вблизи, отправили к нему послов с просьбою о помощи. Послы нашли Филиппа еще подле Страта, сообщили ему все, что было поручено, в особенности же старались дать понять, сколь богатую добычу получит войско его в неприятельской земле, и тем убеждали царя переправиться и вторгнуться в Элею. Выслушав послов, царь удержал их при себе и обещал обсудить их предложения, затем снялся со стоянки и двинулся дальше к Метрополю и Конопе ²⁰⁸. Этоляне покинули город Метрополь, но занимали его кремль. Филипп предал город пламени и немедленно пошел на Конопу. Стянутая здесь конница этолян отважилась встретить врага у переправы через реку на расстоянии двадцати стадий перед городом; они были убеждены, что или совершенно воспрепятствуют переправе македонян, или причинят им большой урон при выходе на берег. Царь постиг замыслы этолян и приказал своим пелтастам первыми идти в реку и выходить из нее всем вместе по отрядам с сомкнутыми щитами. Пелтасты повиновались, и лишь только переправился первый отряд, этолийская конница пыталась некоторое время бороться с ним; но так как неприятель оставался на месте с плотно сдвинутыми щитами ²⁰⁹, а за ним переходили второй и третий отряды, примыкая своими щитами к первому, тогда, конница, будучи не в силах что-либо сделать, сама потерпев потери, начала отступать к городу. С этого времени спесь этолян укрывалась за стенами городов и сидела там тихо, а Филипп, переправив войско через реку, беспрепятственно опустошил и эту страну и подошел к Ифории ²¹⁰. Это – поселение, лежащее над самой дорогой Филиппа, укрепленное природой и искусством. При приближении царя гарнизон в страхе очистил поселение, а царь завладел им и разорил до основания. Отряжаемым за продовольствием воинам он отдавал приказ разрушать точно так же и все прочие укрепления в этой стране.

65. Выйдя из теснины, Филипп продолжал путь медленно, шаг за шагом, давая своему войску время собирать добычу с полей. Войско имело все нужное в избытке, когда царь подошел к Ойниадам ²¹¹; расположил свой стан перед Пеанием ²¹²и решил взять прежде всего это поселение, и действительно взял его приступом после нескольких, следовавших одно за другим нападений. Хотя город этот был невелик и имел в окружности меньше семи стадий, но по всему устройству домов, стен и башен не уступал любому значительному городу. Стены его царь велел срыть до основания, разобрать жилища, а лес их и кирпич снести со всею заботливостью на плоты и сплавить вниз по течению реки к Ойниадам. Вначале этоляне решились было удержать за собою кремль в Ойниадах, укрепив его стенами и прочими сооружениями; но с приближением Филиппа они в страхе удалились оттуда. Взяв и этот город, царь пошел дальше и расположился лагерем перед неким укрепленным поселением Калидонской области ²¹³, которое называется Элеем и отлично защищено стенами и разными другими сооружениями: все средства для укрепления его даны были этолянам Атталом ²¹⁴. И этот пункт македоняне взяли приступом, разграбили всю Калидонскую область и опять направились к Ойниадам. Филипп понял выгоды местоположения города во всех отношениях, особенно же для переправы отсюда в Пелопоннес и занялся укреплением его. Действительно, Ойниады лежат на морском берегу, на границе Акарнании с Этолией, при входе в Коринфский залив. Городу этому противолежит в Пелопоннесе побережье димеян; в самом близком расстоянии находится он от окрестностей Аракса, именно не более как на сто стадий. По таким-то соображениям царь укрепил самый кремль, окружил общею стеною гавань и корабельные верфи с целью соединить их с кремлем; на эти сооружения он употребил взятые из Пеания строительные принадлежности.