Текст книги "Тайна Хэппи-Долла: Чернила (СИ)"

Автор книги: KroccovepMan

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 50 страниц)

– Она должна была умереть от такой температуры еще полтора часа назад, сразу после того, как что-то ее отравило, – констатировал Сниффлс, подойдя к Ворюге сзади и поправив очки. – Но… Это немыслимо – что-то еще держит ее на плаву жизни, но только еле-еле. Я не думаю, что ее сердце способно еще вынести такие страдания. В конце концов, сердце просто сварится, равно как и мозг, и тогда она умрет. И я не уверен, что в этот раз она вернется к жизни… Впрочем, я в последнее время вообще перестал быть уверенным в том, что кошка вообще когда-нибудь сможет жить нормально.

– Спасибо за поддержку, ботан! – язвительно проговорил енот в шляпе. – Прям камень с души упал! – после чего сорвался на крик, схватил муравьеда за плечи и стал отчаянно трясти. – Идиот, придурок, ты чем языком молоть, сделал бы хоть что-нибудь, чтобы она не мучилась!!! Введи ей какую-нибудь химическую бурду, что могла бы ее хоть ненадолго вернуть в сознание, дать ей шанс с кем-нибудь поговорить, хотя бы со мной! Хотя ты только и можешь, что говорить всякую заумь! Неудивительно, что после твоей «терапии» все пациенты дохнут ко всем чертям! Лучше бы тебя самого отравили, и ты бы сварился… Кому нужен такой горе-врач?!

– Кхе-кхем! – Ботаник оттолкнул от себя взбесившегося вора, одернул халат и поправил очки. – При всем моем уважении, я делаю все, что в моих силах. Я дал Кэтти-Блэк все необходимые ей препараты: большую дозу жаропонижающего, успокоительное, средства для устранения ночных кошмаров, а также положил ее под три капельницы, чего я раньше не делал ни с кем в Хэппи-Долле! Это вообще небезопасно, такая доза лекарств тоже может стать фактором биологической смерти! Я едва удерживаю ее, но все же что-то иное вытягивает из нее жизнь и одновременно не дает ей умереть сразу. Буквально по клеточкам она затухает. У нее почти отмерли зрение и слух, она никого не видит и не слышит, когда приходит в себя, только что-то говорит и пытается кого-то нащупать. Боюсь, что дальше ей будет только хуже. По моим анализам, скоро она потеряет осязание, вкус и обоняние, а уж потом – и память…

После этого заявления Шифти уже не слушал Сниффлса, ему было не до того, заумные слова превратились в «белый шум». Вор больше не мог ничего говорить. Он просто ушел из кабинета реабилитации, не проронив ни слова ни ученому, ни своей любимой, даже не посмотрел на черношерстную, зашел в курительную и затянулся первой сигаретой. Он много думал. Думал о том, что ему снова придется пережить смерть любимой девушки, о том, как он это будет переживать, о том, вернется ли к жизни Кэтти или же нет, учитывая последние обстоятельства ее смертей, анализы и гипотезы Сниффлса, а также то, кто за всем этим стоял все это время…

Когда подошло время закрытия больницы, и Гигглс, недовольно фыркнув от накуренного дыма, уведомила гостя об этом, енот в шляпе выкинул пачку вместе с пеплом – пепельницы тут почему-то не было – и, надвинув шляпу на глаза, вышел. Но направился не в сторону главного выхода, а тайком пробрался в реабилитационную палату. Он рассуждал следующим образом: пусть хотя бы минуты две, но он будет вместе со своей любимой. Она должна знать, что он рядом с ней. Что он ее не бросит. Никогда. Даже если она погибнет, даже если для нее уже все кончено, даже если она больше никогда не увидит солнце – она должна знать, что даже в таких ситуациях он ее не оставит и будет ей верен до конца.

Вот и реабилитационная. Кэтти-Блэк по-прежнему лежала на своей койке, утыканная капельницами, шприцами, обмотанная проводами, ворочалась, хмурилась и тихо всхлипывала, что-то невнятно бормоча себе под нос. Сглотнув горький комок, Ворюга сел рядом с койкой на маленький стульчик, взял черную дрожавшую лапку кошки, поцеловал тыльную ее сторону и прошептал, поглаживая девушку по волосам и за ушком:

– Держись, Кэтти… Я буду рядом с тобой. Всегда. Что бы ни случилось – знай, я рядом с тобой… Борись с этим. Борись с болезнью. Борись с этим гадом. Пожалуйста… Борись. Я поддержу тебя… Просто не сдавайся. Просто будь сильной, как и всегда… Ради меня. Ради меня и нашего маленького будущего. Победи… Прошу тебя.

Он бы так и просидел всю ночь в палате, тихим и ласковым голосом поддерживая Кэтти, если бы не противный надменный кашель Гигглс, напоминавший о закрытии больницы. Сердито пробурчав себе что-то под нос, старший близнец снова надвинул шляпу на глаза, почти скрыв их полностью, пошел к выходу из палаты и, гордо дыхнув в розовое личико Смешинки накуренным дыханием в знак злорадства и легкого презрения, быстро ушел к себе домой. Это ожидание неизвестного исхода его очень утомила, буквально высосала из него остаток сил и энергии. Так что теперь единственное, чего енот хотел прямо сейчас – напиться самого дорогого коньяка, который он с братом некогда выкрал из подвала кабака, и уснуть как младенец.

Кошка летела куда-то вниз, уже потеряв ориентир начала пропасти – каменную яму с острыми окровавленными скалами. Похоже, что в эту пропасть до нее падало очень много существ. Все происходило так быстро, что бедная жертва просто не успевала осознать всю суть происходящего. Только что она чувствовала, что за нею кто-то следит, причем не тот, кто сидел прямо перед ней на маленьком, почти игрушечном стуле, а тот, кто прятался за деревом, расположившимся позади. Потом – легкий укол в шею, молниеносное вливание какой-то жидкости в кровь, как при вакцинации, помутнение сознания и труп пса… Помеси ищейки и мастиффа. Очень похожей внешне на пса Баскервилей из «Приключений Шерлока Холмса». А потом – падение. Падение в никуда. Даже не в уже ставшую родной бело-серую пустоту, которая защитила бы ее от последующих напастей и внешней угрозы. Не в забытье, откуда обычно возвращаются, едва кто-нибудь тебя позовет извне. А просто в ничто. В бездонную бесконечность. В бесконечное дно.

– Может быть, это такая пустота? Новая? – говорила себе кошка, чтобы хоть как-то дать себе понять, что она еще может мыслить, думать, говорить, существовать. – Где нет абсолютно ничего? Даже опоры, по которой я могла бы ходить.? Странная она какая-то… И слишком тихая… Непонятная… Неизведанная… Бесчувственная. Почему я ничего не чувствую? Нет, не так… Почему я чувствую ничего? Как будто бы я чувствую все – и не чувствую ничего… Словно все мои чувства слились воедино, и теперь мой мозг пытается во всем разобраться. Словно я слышу все звуки – и не слышу ничего. Словно вижу все цвета – и не вижу абсолютно ничего. Словно я чувствую все – и не чувствую ничего. Словно я чувствую все запахи – и не обоняю ничего. Словно я чувствую вкус всего – и не вкушаю ничего… Все это странно… Должно же тут быть хоть какое-нибудь объяснение… Логическое, нелогическое… Любое…

И она продолжала падать, вскоре перестав и вовсе замечать странность сего места. Чернота окутала ее с головы до ног, заглушая все чувства, от зрения до осязания. Кэтти-Блэк буквально перестала чувствовать себя саму, она перестала слышать свое сердце, как это раньше бывало в пустоте, перестала чувствовать свое тело и следить за его развитие. Ей на какое-то мгновение показалось, что ее самой и вовсе не существовало, а все, что происходило вокруг нее: дом, родители, сестры с братом, работа, первая любовь, Хэппи-Долл, Шифти, первый секс, счастье от осознания своего благополучия – все это было ненастоящим, нереальным, это она все себе выдумала, чтобы хоть как-то разнообразить свое… Существование. Да, именно существование. Недаром ведь существует высказывание: «Я мыслю – значит, существую»?

Такое с ней длилось больше, чем когда-либо… Непонятно даже, сколько именно и в каких величинах. Тысячу лет? Двадцать килограмм? Восемь метров? Или же секунду? Кубический корень из трех герц? Двести двадцать вольт? Пять на десять в минус девятой фарад? В общем, неизвестно. Да и вообще, откуда у нее в голове были все эти физические и отчасти химические величины? Ведь вокруг же ничего нет… Это все выдумка. Иллюзия. Сплошной обман… Обман самого себя.

Возможно, именно к этому выводу и пришла бы Кэтти-Блэк перед тем, как окончательно замерзнуть и, так сказать, умереть, если бы вдруг пропасть не стала странным образом преображаться. Откуда-то появились острые сталагмиты, словно зубы какого-то хищника намеревавшиеся разжевать маленькую кошку, где-то снизу вдруг что-то сверкнуло ярко-красным, почти кровавым, светом. И этот свет не угасал, а только приближался. Но приближался уже не снизу, а откуда-то сбоку, словно кто-то медленным шагом шел прямо к черношерстной девушке. И этот кто-то явно не имел хороших намерений. От него словно веяло каким-то злом, яростью и мраком, сродни мраку Тартара.

– А вот и ты… – проговорил низкий глубокий голос. – Наконец-то ты добралась до дна Тартара… Хотя что я вру, у Тартара нет дна, есть только стены и верх, а дно – это смерть… Будет вернее сказать, ты добралась до моего прошлого заключения… До моей прошлой темницы…

– Т-темницы.? – не поняла Кэтти-Блэк, пытаясь встать на ноги и найти опору. – О чем вы такое говорите? Что вы от меня хотите? Где я? Кто вы?

– О, да так… Никто. Для тебя я – никто, – голос говорил достаточно тихо, спокойно и вкрадчиво, словно гипнотизировал гостью. – Вряд ли тебе мое имя что-нибудь скажет… За исключением разве что имени какого-то там героя телесериала, слащавого путешественника во времени и пространстве, сражающегося с инопланетными расами… Но я что-то отвлекся. Где ты? Разве я тебе не сказал только что? Ты в Тартаре, там, где я провел многие годы заключения вместе с моими старшими братьями. Про них тебе лучше не знать, да и я не стану тебе рассказывать – это долго и нудно, к тому же это не имеет никакого отношения к делу. А чего я хочу? Что ж, позволь я… Кое-что тебе покажу.

И чешуйчатая рука потянулась к кошке, словно намереваясь схватить ту за волосы. Кэтти попыталась было дернуться в сторону, но почувствовала, что по-прежнему падает куда-то вниз и просто не в состоянии отпрянуть от незнакомца, который ей очень не понравился ни своим голосом, ни своими словами и речами. Он словно излучал негативную энергию, способную за долю секунды убить любое живое существо, так неловко подвернувшуюся ей под лапу. И вот когти неизвестного вцепились в серые пряди девушки и резко потянули куда-то в сторону, отчего Кэтти жалобно мяукнула и схватилась лапками за чешую, пытаясь ослабить хватку.

– Ты думаешь, что кому-то еще на этом свете нужна? – усмехнулся незнакомец, крепко держа свою жертву и не давая той и шанса вырваться. – Думаешь, что раз с тобой случилась любовь, раз ты лишилась невинности, раз у тебя появилась двойня – значит, ты в этом мире что-то да значишь для кого-то? Глупая… Пока ты лелеешь надежду, что тебя кто-то может еще любить и кто-то будет тебя беречь от опасности в любой момент, тот, кто был тебе дорог и мил, тебе изменил с другой бабой буквально недавно!

– Нет… Нет! – кошка замотала головой, пытаясь вырваться. – Он не мог мне изменить! Он не мог! Не мог! Я не верю тебе! Отпусти меня, я хочу домой! Я хочу к Шифти…

– Не веришь? – прошептал демон в ухо пленницы, после чего он резко поднял ее и поставил на ноги на неизвестную ей опору рядом с собой. – Смотри! Узри! И увидишь, как жестока правда. Как жестока жизнь…

Кэтти-Блэк сначала не хотела смотреть в открывшееся «окно», но тут вторая железная лапа коснулась ее подбородка, и железные когти начали потихоньку усиливать нажим на кожу через шерстку, грозясь процарапать подбородок насквозь и раздробить нижнюю челюсть. Волей-неволей кошке пришлось прекратить сопротивление. Тогда она начала просто закрывать глаза, но когда нажим острых окончаний пальцев усилился и почти достиг критической точки боли, ей пришлось все-таки посмотреть в «окно». Черношерстная тут же пожалела, что вообще позволила себя подчинить и не дала себя убить… Пожалела, что еще по какой-то причине жива, хотя давно должна была уже околеть.

Шифти, сначала просидевший в больнице, в курительной комнате, час-другой, отвлекся и пошел в коридор. Там он встретил Гигглс, медсестру, о чем-то с ней заговорил, вот только сама кошка не слышала, о чем именно – дыра в пространстве передавала только движущуюся картинку, чем напоминало немое кино, только цветное. Потом енот как-то странно посмотрел на бурундучиху, его лицо приняло странное выражение… Выражение желания и тяги к телу, как той ночью в квартире Кэтти. Затем зеленошерстный обхватил розовую за талию, притянул к себе и повел бровями, на что Смешинка только отмахнулась, порозовела и состроила глазки – явно кокетничала с новоиспеченным кавалером. А затем они оба удалились в служебное помещение, откуда вдруг через какое-то время послышались странные стоны… Как будто кто-то включил колонку специально на этом моменте.

Это был удар. Очень сильный удар «под дых» для Кэтти-Блэк. Она пыталась прижать уши к голове, чтобы не слышать этого, но демон, крепко державший ее, только усугубил ее и без того паршивую ситуацию, схватив рукой, сжимавший волосы, ее треугольные ушки, едва не вырывая ушные раковины и оголяя барабанные перепонки. «Нет! – думала девушка, стискивая зубы от боли и непонимания происходящего. – Он… Он не мог! Шифти не мог со мной так поступить! Просто не мог! Не мог! Он мне не изменит… Никогда не изменит! Он не такой, как другие парни! А если бы изменил, то тут же бы сказал мне… В этом потустороннем мире! Хоть как-то донес до меня это, пусть даже мысленно! Пожалуйста, пусть это будет неправдой! Я не хочу в это верить!».

– Не хочешь в это верить? – проговорил демон, прочитав мысли жертвы. – А ты поверь… Ведь ты больше никогда отсюда не вернешься! Ты навсегда останешься здесь, в Тартаре! Ты будешь вечно падать и вечно взлетать, ты будешь постоянно страдать и не чувствовать ничего! Теперь это твоя темница! Теперь ты моя… Моя!!!

Послышался дикий хохот, наполненный триумфаторским безумием и жаждой крови. Кошка тут поняла, что попала в очень серьезную беду… Если не сказать, в самое худшее положение, какое только могло с ней случиться за всю жизнь. Ей действительно некуда было бежать, разве что только в никуда. Да и бежать она в прямом смысле не могла – не было опоры. Она не могла скрыться, она не могла убежать, ей оставалось только терпеть все муки, которым хотел подвергнуть ее демон… Или умереть.

– Нет! – завизжала она, кое-как вырвавшись из когтистой лапы, оставив на подбородке приличную царапину и разодрав уши. – Я не хочу! Отпусти меня на волю! Оставь меня в покое!!! Отстань от меня!!!

Шифти проснулся посреди ночи от жуткого кошмара. Ему снилось, что он сам летел в пропасть, в никуда, в бездонную бесконечность. А за ним то ли снизу, то ли сбоку кто-то гонится… Кто-то злой, беспощадный, кровожадный. Кто-то, кто ни перед чем не отступится, чтобы уничтожить своего врага. Тот, с кем и сам Шифти, и Кэтти-Блэк, да и остальные жители проклятого городка уже сталкивались… В лице Лифти. В тот самый злополучный день. С тем, кто имеет прямое отношение к постоянным смертям, возрождениям и к общей амнезии. С демоном.

И ему в этом сне казалось, что он – Кэтти-Блэк. Пугливая, зашуганная, претерпевшая от жизни многое: унижения, оскорбления, безразличие, холодность. Слабая, беззащитная, но при этом не просящая ласки и заботы, привыкшая жить в жестоком обществе, получая от него жалкие гроши на еду и оплату налогов. И вот во сне Шифти «а-ля Кэтти-Блэк» чувствовал сначала… Как будто все и ничего сразу. Вроде бы он падал, но в то же время как будто и не летел никуда, а просто висел где-то… То ли в пустоте, то ли вообще в нигде. А потом кто-то его схватил за подбородок и заставил увидеть что-то страшное, то, во что невозможно поверить… Вот только Шифти уже не помнил, что именно он увидел.

А оглядевшись вокруг, его перестал интересовать кошмар. Он находился в странном на данный момент месте. Что-то похожее на операционную палату, за окном которой была абсолютная пустота, как тогда. «Черт возьми, что это за хрень?! – подумал енот в шляпе, вставая и приближаясь к окну. – Какого черта здесь творится? Как я здесь оказался? И почему я здесь? Я что, типа умер? Или из-за чего-то впал в забытье? В любом случае, мне не нравится эта херня… Совсем не нравится». Открыв ставни и выглянув наружу, Ворюга убедился, что искать объяснения всему этому снаружи бесполезно. И тут он услышал стук чего-то твердого о кафель, приближающийся к нему медленным шагом. Старший близнец напрягся, обернулся и приготовился к драке, пусть даже с демоном.

– А ну выходи сюда, живо! – крикнул он, когда шаги прекратились у двери. – Я тебя не боюсь! Так что выйди и покажи мне, на что ты способен! Я тебе все мозги вышибу из твоей башки! – и Шифти сжал кулаки. – Я не шучу! Лучше по-хорошему скажи мне, чего тебе от меня надо?!

– Браток, почто ты хочешь драться со мной? – услышал он вдруг до боли знакомый старушечий голосок. – Али не узнал меня? Мы ведь с тобой давеча встречались, запамятовал? Не боись, я тебе вреда не причиню.

– С… Смерть? – с удивлением зашептал Ворюга, сев на подоконник. – Т-то есть я… У-у-умер? Я погиб насовсем? Или что это..?

– Милок, ты не умер. Прости меня, старушку, это я бесцеремонно вошла в твой сон. Но я должна тебя предупредить кое о чем… – с этими словами Смерть вошла в палату, перевесив косу на другое плечо. – Твоя любимица в опасности. Тебе нужно… Помочь ей умереть.

Гробовая тишина повисла в помещении. Енот в шляпе тупым взглядом смотрел на череп, прикрытый капюшоном, из-под которого выглядывали два васильково-синих огонька. Ему была непонятна последняя фраза. Он пытался понять ее потаенный смысл. Он не мог принять ее буквально. Да и не хотел. «Помочь умереть? – рассуждал он. – Что за бред? Какого черта я должен помогать Кэтти-Блэк умереть?».

– То есть ты хочешь сказать, – начал он. – Что я должен ее… Убить?

– Да, милок, – глубоко вздохнув, проговорила костяная старуха. – Как ни прискорбно это заявлять, но ты должен ее умертвить…

– Но… Но зачем?! – закричал Ворюга, приближаясь к гостье. – Я по-твоему что, маньяк? Я никогда не убью Кэтти-Блэк! Никогда! Ни за что! Она должна жить!

– Ты меня не дослушал, милок, – спокойно возразила Смерть. – Ты умертвишь ее ради жизни. Сейчас она находится в ужасном месте. В Тартаре. Туда я когда-то давно заключила трех демонов смерти, но они потом сбежали, заключив договор со мной и обговорив некоторые правила. И теперь твоя любимица находится в Тартаре. Ежели она умрет там – ее никогда уже нельзя будет вернуть. Но ежели ты ее умертвишь в настоящем мире – Тартар отпустит свою жертву и умертвит нечисть…

– Стоп, жертву? Договор с тобой..? – старший близнец схватился за голову. – Я ничего не понимаю! Что за демоны смерти? Что за силы Сатаны?!

– А это ты узнаешь в свое время. Теперь же иди. Тебе надобно помочь своей любимице, коли хочешь ее снова видеть и прижимать к себе.

С этими словами Смерть щелкнула своими костлявыми пальцами, выводя Шифти из мира пустоты. Енот, проснувшись у себя дома, на этот раз по-настоящему, вспомнил наставление костяной гостьи и понял основную мораль – ему следует убить Кэтти в этом мире, чтобы у нее снова был шанс вернуться в настоящую жизнь. Ведь если она погибнет в этом непонятном Тартаре…

То она умрет навсегда.

– Хватит! Прошу, перестань! – рыдала Кэтти-Блэк, подвергаясь новым пыткам со стороны демона. – Я хочу домой! Я хочу к Шифти! Пусти меня!

То, чему она подверглась в Тартаре, невозможно было описать словами. Даже пытка Флиппи в подвале школы теперь казалась цветочками. Демон, поймавший и обездвиживший кошку, теперь всячески издевался над ней, выдумывая все новые зверства. Это чем-то напоминало фильм «Мы уроды», только в миллионы раз хуже и мерзостнее. Драконикус разбирал каждую клетку черношерстной, пропитывая ее адской болью и страданием, выворачивал тело жертвы туда и обратно, «путал» отверстия на лице, меняя их функции и местоположения, менял местами внутренние органы и внешность, мял и ломал Кэтти, словно пластилиновую, придавая той новые формы и виды.

– Почему я должен останавливаться, м? – с усмешкой спросил он, в очередной раз поменяв местами руки и ноги Кэтти-Блэк. – Назови мне хотя бы одну причину, по которой я должен прекратить свое развлечение? Что, не можешь? – демон засмеялся, глядя на изуродованное лицо кошки. – Лучше прекрати умолять меня об этом. Все равно ведь ты больше от меня никуда не денешься. Мне больше никто не помешает. У Смерти нет доступа к Тартару напрямую, только через других всевышних владык. Так что расслабься… И постарайся получить удовольствие от того, что я с тобой еще буду делать.

И он продолжил свои зверские издевательства. Он вертел тело жертвы и так, и эдак, буквально наслаждаясь криками и попытками сопротивления кошки. Наконец-то ему удалось достать ту, которая являлась причиной всех его неудач и падений. Ту, которая мешала ему получать новые силы, чтобы овладеть большей территорией, чем у его братьев. Как он мог не воспользоваться случаем поиздеваться над нею?

Через полчаса, когда демону немного наскучила простая пытка, он решил немного поболтать с жертвой, чтобы хоть как-то разнообразить свое времяпрепровождение.

– Что ж, раз уж ты все равно отсюда не выберешься, то я тебе могу кое-что рассказать об этом месте, – заговорил он, то и дело осуществляя новую пытку. – Это место, как я уже тебе говорил – Тартар. Обычно сюда заключают самых отпетых темных существ, совершающих преступление против троих Всевышних: Всерождающего, то есть Бога, Преходящего, то есть Смерти, и Всеумертвляющего, то есть Сатаны. Это своего рода тюрьма для демонов и падших ангелов, которые пошли против этих троих. Сюда некогда был заключен я и мои два брата. Мы были Троицей Смерти, немногие, которые могли вступить в равный бой с Богом, со Смертью и с Сатаной. Когда-то мы грезили мечтой свергнуть последнего, чтобы занять его место в Аду. Мы считали его пытки в кругах его жилища недостаточно… Мучительными. Но что-то пошло не так, и Смерть заключила нас сюда много веков назад. Долгие годы мы томились в плену этой бездны, пока, наконец, этот умник Сниффлс не освободил нас, сняв замок Идола с входа Тартара. Мы смогли вновь властвовать над вашими судьбами, подстраивать ваши смерти так, как мы того захотим. Конечно, мы при этом заключили договор со Смертью, который подразумевал, что мы будем вас возрождать, а главное – что наши полномочия ограничены только в одной стране. В стране Хэппи. Но мы ведь демоны, мы никогда не соблюдаем договоры… И тогда мы постановили, что каждый из нас, набравшись определенных сил, свергнет каждого из Всевышних и займет его место. Мне досталась сама Смерть… Какая ирония.

Кэтти-Блэк с ужасом слушала речь демона, не в силах заставить себя превратить говор мучителя в «белый шум». Ее как будто загипнотизировали. Всевышние, Троица Смерти, постоянные гибели, жажда власти, Тартар, договор со Смертью, ограничение действий демонов в одной стране… А когда кошка поняла, что сейчас познает тайну всего, чего она пыталась понять в течении нескольких месяцев пребывания в Хэппи-Долле, и все встало на свои места, она как-то сразу перестала замечать боль, которую ей причинял демон, чье имя она наконец-то узнала – Доктор.

– Но знаешь… – продолжал тот, глядя куда-то вдаль, во тьму. – Мне мало этой Смертушки. Конечно, было бы прикольно умерщвлять каждого подряд медленно и мучительно, наблюдая за конвульсиями живых и отправляя их в Ад. Но я хочу большего… Как-никак, я самый младший в Троице, и мне, как всегда, достается меньше остальных. Например, мне досталась роль Преходящего, а она ой как мала. Или же только Хэппи-Долл в распоряжении… Который на самом деле и не отдельный городок, а просто административная единица Хэппи-Фореста, о которой все жители вне этого городка благодаря мне благополучно забыли. Я хочу завладеть всей страной Хэппи. И я хочу играть роли всех троих Всевышних! Поэтому-то я и копил силы на своей территории, каждый день убивая если не всех, то хотя бы большинство жителей, питаясь их болью и страданием. Но тут на моем встала ты… Всезнайка чертова. Тебе что, жить надоело, раз ты полезла разгадывать эту тайну?! Видать, надоело… Но ничего, теперь ты в моих руках. И я могу сделать с тобой все, что захочу. Даже убить. Знаешь ли ты, что если ты умрешь здесь, в Тартаре, то ты уже никогда не вернешься к жизни, м?

Кэтти-Блэк замотала головой, которая на тот момент снова стала нормальной. Ей вовсе не хотелось умирать. Она хотела вернуться к Шифти живой и невредимой, как обычно с ней и происходило. Она хотела просто спокойной и размерной жизни в городке Хэппи-Долле, хотела наконец завести семью, детей, которых она бы воспитывала… Ей вовсе не хотелось заканчивать свою жизнь вот так, в непонятном ей месте, наполненном злобой, ненавистью, страданием и безысходностью от рук какого-то демона, зверски издевавшегося над нею.

И вот тут она почувствовала нечто странное. Как будто что-то пронзило ее грудь насквозь. Резко, словно кто-то вонзил нож ей прямо в сердце и немного в легкие. Она дотронулась рукой до «жабо» и почувствовала что-то теплое, вязкое и липкое, темно-красным пятном залившим ее грудь и руки. Сомнений не было – это была кровь. Только вот… Каким образом Кэтти-Блэк поранилась? Ведь демон ее еще не убивал, не дотрагивался до нее своими металлическими когтями. «Неужели… – вдруг подумала кошка. – Неужели я на самом деле не в Тартаре? А все, что со мной происходит – на самом деле всего лишь сон? Тогда кто меня… Убил? Да, убил…».

– Что такое?! – закричал Доктор, непонимающе глядя на свою жертву, которая тут стала взлетать вверх, на свет, слабо мерцавший в вышине. – Что происходит?! Почему ты улетаешь?! Какого черта! Как ты посмела умереть?! Я тебе разрешения не давал!!! О нет… – тут он как будто что-то понял и запаниковал. – Только не это… Нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет!!! Не смей подыхать, мразь!!! Я с тобой еще не закончил, тварь!!!

Он попытался было схватить черношерстную, но его когтистая рука прошла насквозь – кошка уже не была в Тартаре. От рваной раны в сердце и в легких она возвращалась в реальность, тем самым заковывая демона в рамки убийственного Тартара.

А Тартар, не получив своей обещанной жертвы, тут громко загудел и обрушился градом стонов и стенаний на Доктора, заставив того стать на колени и закричать. Невыносимо громко. Его крик в третий раз разнесся по всему Хэппи-Доллу, вселяя в души жителей осознание безысходности и предчувствие чего-то неотвратимого и ужасного. Тысячи, миллионы, миллиарды, триллионы мелких иголочек вонзились в чешуйчатое тело, раздирая его на мельчайшие кусочки, а вокруг ног драконикуса образовались еще два серебряных кольца, прочно закрепившихся на лодыжках. Острые скалы сомкнулись, словно гигантские челюсти, сжевывая демона.

Тартар получил свою новую жертву, удовлетворив голод…

– Прости… Прости меня, Кэтти… – плакал Шифти над трупом кошки, вонзая нож глубже в грудь любимицы и отключая аппаратуру. – Я очень… Сожалею, что пришлось так сделать… Прости меня-а-а-а-а-а!!! Но я должен, должен, должен!!!

Пока он рыдал и добивал Кэтти-Блэк, он не заметил, как свет в больнице включился, весь медицинский персонал встал на ноги, а потом его насильно отвели от убитой, связали смирительной рубашкой и поместили в комнату с мягкими белыми стенами. Последнее, что он увидел перед тем, как его упекли в психиатрический отдел больницы, было едва различимое шевеление губ кошки в слове: «Спасибо…».

====== Глава 42. Колодки ======

Тартар жевал, Тартар кромсал, Тартар перемалывал и дробил своими супер-острыми зубами, причиняя жертве невыносимую даже для нее боль и в буквальном смысле адские страдания. Сама же жертва кричала, дергалась, ругалась так, как не ругался ни один в щи пьяный сорокалетний сапожник в мире, пыталась вырваться, раздирала своими когтями пространство и время, но противостоять самому Тартару, а также оковам из чистого серебра, было практически невозможно… Кости дробились, внутренности нанизывались на железные прутья, прогонялись туда и обратно, а боль становилась все реальнее, все острее, все сильнее.

И в один момент Тартар окончательно сомкнулся, закрылся, захлопнулся, заглатывая свою жертву вглубь себя…

Жизнь – бесконечна…

– Не-е-е-е-е-е-ет! – с диким криком Доктор разодрал свои основные веки и обнаружил себя в своем пристанище – в больнице.

Однако его место работы и обитания сейчас было ему не в радость. Кровавые пятна, царапины на кафеле, окровавленные и не очищенные кости, оторванные руки и ноги, сгнившие мозги, органы и мышцы, мерзкий трупный запах с примесью формалина – все это теперь не вызывало такого же благоговейного трепета садиста, как раньше, все это было словно чуждо демону. Все было зыбко, неустойчиво, непонятно, неизвестно, словно зыбучие пески или болотная трясина. Больница была словно чужой и никогда не принадлежавшей драконикусу, демону физической смерти, повелителю боли, страха, безысходности и агонии, так сказать, эксперту в области пыток как физических, так и психологических…

Тяжело дыша, демон встал, опираясь когтистой лапой о стену и невольно царапая кафель с цементом под ней, терпя тяжелую боль вокруг шеи, запястий и щиколоток. Рык доносился из его груди при каждом движении, приносившем ему боль. Перед глазами до сих пор мелькали металлические адские зубы Тартара, похожие на проволоки или заточенные зубцы пилы, впивавшиеся в его плоть и пробивавшие его металлическую чешую насквозь. По коридорам гулял шаловливый ветерок, иногда поддувая под когтистые ноги Доктора осколки битого стекла и кусочки битого кафеля, из-за чего каждый его шаг гулко отдавался по пустынным залам и палатам треском и звоном, создавая эхо. «Я все еще жив? – подумал драконикус, дойдя до своей палаты, где он обычно работал, а сейчас пустовавшей. – Но каким образом? Я что, видел кошмар? Это невозможно! Я никогда не сплю! Это… Не по моей природе… Я никогда не вижу сны!».

Подойдя к разбитому зеркалу и глянув на него, демон глубоко задышал и зарычал, глаза его, и без того ярко-красные, налились кровью, в них блеснул огонек ярости и тупой животной злобы. На его щиколотках такой же сильной сковывающей болью отзывались его новые оковы – колодки. Они были испещрены рунами, как и ошейник с браслетами, которые содержали какой-либо потаенный смысл. Но понять текст драконикус уже не мог самостоятельно – ему нужна была какая-нибудь книга с дешифратором этих записей. Однако сейчас не было никакой возможности ее найти. Во-первых, такие книги уже не водились в мире смертных. Во-вторых, даже если они и были, то в каких-либо заброшенных и давно забытых храмах Дальнего Севера, в Скандинавии, например, и достать их было бы очень тяжело. Так что руны теперь оставались для Доктора неразрешимой загадкой.