Текст книги "Тайна Хэппи-Долла: Чернила (СИ)"

Автор книги: KroccovepMan

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 50 страниц)

И я теперь вынуждена сидеть и теряться в догадках, что же именно мне хочет показать енот в шляпе. Может, какую-нибудь статую, сделанную на заказ из дорогого цельного материала? Нет, бред, хоть и красиво и зрелищно. Тогда колье или кулон? Тоже не подходит. Тогда бы он меня не держал у себя дома, не запирал бы двери и не ставил бы на окно сетку против насекомых, которую трудно снять, когда уходил. Тем более у меня ведь уже есть кулон с цифрой 3, украшенной сапфирами. Тогда, может, какое-нибудь особенное явление? Ну… Может быть. Тогда какое именно? Природное? Техническое? Не знаю…

24.09.09. Хэппи-Долл, 20:25

Наконец-то Шифти пришел. Он мне сказал, что теперь мы можем идти. Только вот… Он сказал, что мне нужно завязать глаза, чтобы я не подглядывала. Ну и, может, не видела дороги, по которой мы куда-то поедем (хотя он этого не говорил, это уже я так додумала за него). Что ж, раз он так хочет – пусть делает, что желает. Все равно мне от него не уйти так просто – не отпускает. Любовь – такая штука, от которой вообще невозможно убежать, к тому же она порой преподносит всякие сюрпризы влюбленным… Чаще всего самые неожиданные. Что ж, посмотрим, что мне приготовил Ворюга (виден не очень аккуратный росчерк – Шифти в этот момент завязал Кэтти-Блэк глаза, не дав ей дописать)

25.09.09. Хэппи-Долл, 12:00

Оказалось, что мой енотик просто повел меня на особый ночной сеанс кинотеатра под открытым небом. В какой-то старый летний кинотеатр, который уже никто не посещал давно. Как он сказал, этот сеанс был только для нас двоих. Он специально сделал это для меня, немного «помурыжив» с персоналом и, заплатив им, заставив их дать нам возможность посмотреть целую серию избранных самим Шифти фильмов. А вот угощения давали бесплатно… Не удивительно, тут определенно постарался пистолет Ворюги. На мой вопрос, почему именно кино, енот ответил мне, что ведь я сама его просила пойти туда, ведь я, как говорила в тот злосчастный день, не была в кино с двенадцати лет.

И для меня тогда вдруг все переменилось… Я тогда была так удивлена подобным сюрпризом, что… Господи, даже сейчас я не могу найти нужных слов, чтобы описать это. Просто не могу найти их. Как будто меня лишили дара красноречия и каллиграфии, словно на свете еще не придумали подходящего эпитета… Комично. Хотя, может быть, оно и не нужно – описывать то, что я чувствовала.

Да и вообще в последнее время я начинаю чувствовать и бесполезность этого дневника. Не могу объяснить сразу, почему, но… Просто чувствую, что больше я сюда вряд ли что-нибудь напишу стоящее. Дельное. Кому эти записи будут потом нужны? Только мне. Но я не хочу держать при себе больше эту вещь – в ней есть записи слишком мрачных дней, вызывающие плохие воспоминания вкупе с негативными эмоциями и мыслями… А мне это просто надоело. Я хочу жить счастливо с любимым мне существом. Хочу спокойной и размеренной жизни. Я уже не мечтаю об одиночестве, ибо я чувствую себя плохо, когда я одна.

Решено. Эта запись – последняя в дневнике. Больше я сюда ничего не буду писать. Никогда. Может быть, на следующий день я сожгу этот дневник… Хотя куда я так спешу? В общем, посмотрим. Прости меня, мой дорогой дневник. Ты был мне хорошим спутником жизни. Отличным слушателем. Но теперь я больше не вижу в тебе никакой надобности. Прощай…

====== Глава 33. Предложение ======

Доктор сидел под дверью медицинского кабинета главного врача и выжидал. Он стоял так почти весь день. На Каддлса, Тузи и Лампи он, конечно, рассчитывал… Правда, Тузи как-то смог выйти из-под контроля «Доминэра», так что надежда теперь возлагалась только на дурака-лося и спортивного кролика. Но демону были нужны еще рабы. Для еще одного очень нужного дела. Почти неотложного.

Он ждал Сниффлса и Гигглс. Эти-то ему точно могли ему помочь. О, за следующий день после ввода «Доминэра» в подопытных жильцов у Доктора созрел просто отличный план заставить кошку либо уехать, либо погибнуть навсегда. Осталось только дождаться нужных исполнителей, ввести им в кровь «Доминэр» – и все, они как солдаты ринутся хоть в Ад, лишь бы достать то, что требовалось демону физической смерти.

Он просидел в состоянии статуэтки почти целые сутки. Но вскоре его ожидание вознаградилось. Из кабинета вышли сразу и Ботаник, и Смешинка. Редкостная удача для Доктора. Он решил не медлить ни секунды. И так уже слишком много времени потерял, пытаясь снять ошейник и разобраться, как именно этот предмет неволи сказывается на нем и его образе мыслей. Сейчас было не до этого.

Дождавшись, когда муравьед и бурундучиха поравняются со статуэткой, Доктор сверкнул глазами. Сразу же главврач и медсестра почувствовали головную боль и морок. Они оба пошатнулись и бессильно повалились на пол. Сниффлс даже умудрился приложиться лбом о стену и заработать этим себе приличной величины шишку.

– Наконец-то, – прошептал демон, с трудом превратившись в самого себя. – В больнице никого нет, кроме этих двух олухов… Ну, голубчики мои. Послужите мне.

Миг – и в чешуйчатых когтистых лапах Доктора оказались два шприца с черной жидкостью. Еще один миг – и тонкие иглы вонзились в сонные артерии уснувшего персонала. Демон полностью ввел жидкости в кровь своим жертвам, встал и стал напряженно смотреть на них.

Сначала, как и в прошлый раз, ничего не произошло. Потом тела дернулись. Дикий крик разнесся по больнице, но никто уже не слышал ничего. Затем Ботаник и Смешинка обмякли, с минуту пролежали неподвижно, и только после этого, когда вещество прошло оба круга кровообращения, из уст послышалась фраза:

– Приказывай, повелитель. Мы – твои рабы.

– Ваша задача, – тихо и размеренно проговорил Доктор. – Достать для меня следующих существ: Лифти, Шифти, Тузи, Флиппи, Сплендида и Рассела. Живыми. И доставить их ко мне.

– Будет выполнено, повелитель.

Демон улыбнулся, пристально посмотрел на своих новых рабов, сверкнул глазами, после чего обратился в статуэтку и спрятался за углом. Вовремя – Сниффлс и Гигглс очнулись. Он схватились за головы, со стоном встали с пола и изумленно посмотрели друг на друга, словно пытаясь в лицах друг друга увидеть ответ на свой вопрос.

– Гигглс, ты не знаешь, почему я потерял сознание? – спросил муравьед.

– Нет… – помотала головой бурундучиха. – Я сама вырубилась вместе с тобой.

– Хм, должно быть, переутомление, – ученый поправил очки. – А это значит, что уже пора спать. Спокойной ночи, Гигглс.

– Ага, спокойной, Сниффи, – медсестра сняла свой халат, повесила его на крючок и ушла к себе домой, потягиваясь и борясь со сном.

Когда оба ушли, статуэтка вновь превратилась в демона. Доктор смотрел вслед уходившему персоналу и широко улыбался. Он уже не обращал внимания на давление ошейника – ему было сейчас на него плевать. Он достал нужных исполнителей. Так что мог теперь сделать ему этот кусок серебра?

– Готовься, шельма, – прошептал он. – Скоро ты узнаешь, что и я могу больно кусаться…

Кэтти-Блэк сидела в своем номере и с грустью смотрела на свой дневник. Уже четыре дня назад как она дала себе клятву больше туда ничего не писать. Ведь у нее появился более надежный слушатель и накопитель ее душевных «терзаний» – енот в шляпе Шифти. Он всегда был готов посидеть рядом с ней, послушать все, о чем кошка думает, понять ее, в нужном случае утешить и взбодрить нежным поцелуем. Сказать что-нибудь приятное на ушко, потом обнять, прижать к себе и начать чесать за ушком, что обычно вызывало у Кэтти состояние экстаза.

Дневник был больше не нужен. Последнее слово «Прощай…» явно об этом свидетельствовало. На последней странице потом еще появилась зарисовка розы… Но это было столь символично, что и необязательно было это рисовать. Однако девушка все никак не могла свыкнуться с мыслью, что теперь она навсегда бросает то дело, которому она всегда по возможности уделяла час, другой, третий, едва завидев что-то интересное, или же когда она была одна, наедине со своими мыслями. Она ведь вела дневники с девяти лет, когда Кэтти-Уайт уехала на свои первые «гастроли» со своей черной магией, а Элис и Луис сбежали из дома в другой город для большей наживы, украв для этого деньги у матери Кэтти-Блэк.

Дневники были до появления Шифти в жизни кошки именно теми собеседниками, которого так часто желают себе одинокие существа: молчаливые, то есть совсем немые, готовые понять, согласиться с любым твоим мнением, выслушать и принять на себя все горе и все страдания, что переживала хозяйка. Впитывали в себя чуть ли не каждую ее слезинку, которую она тщательно прятала от посторонних глаз. Иногда принимали на себя удар ее сердитости и гнева. Но это было редкое явление, обычно кошка просто плакала и жаловалась на мир.

Теперь же… Теперь все изменилось. Причем Кэтти-Блэк сама не заметила, так быстро все произошло. Если раньше она просто любила одиночество, находя именно в нем свое счастье и покой, то теперь, когда она оставалась одна, она начинала скучать, беспокоиться по любому поводу и искать того, с кем ей можно было бы поговорить. Если раньше девушка говорила о смерти спокойно, даже рассуждала на эту тему, выдвигая едва ли не философские мысли, то теперь она почти боялась даже думать о гибели, о настоящей, биологической смерти («обычной» смерти в Хэппи-Долле она не страшилась). Если раньше она и допустить мысль не могла, что ей когда-нибудь встретится избранный, спутник жизни, то теперь она уже не могла представить себе жизнь без Ворюги. И если раньше она сомневалась, стоит ли ей вообще заводить детей, и нужны ли они в ее жизни, то теперь она, как могла, защищала то маленькое чудо, что медленно росло в ее организме.

«Теперь все по-другому, – думала она, глядя на слегка потрепанную обложку дневника и проводя пальцем по переплету. – Теперь у меня есть… У меня есть друзья. Хорошие, добрые и понимающие, не смеющиеся над моим черным окрасом. Которые не прочь поговорить на разные темы, которые готовы помочь в любую минуту. Есть Шифти. Любящий меня искренно, нежно, страстно. Готовый ради меня на безумие и даже больше. И есть, в конце концов, ребенок. Которого я буду растить и воспитывать. Который будет приносить и мне, и Шифти одну только радость несмотря ни на что».

Кэтти еще раз посмотрела на свой дневник. Решено. Все. Это конец. Она встала с кровати, достала небольшую, но глубокую тарелку, после чего, выудив из тайного кармашка своего рюкзачка медицинский спирт, наполнила тарелку жидкостью. Обмочила все страницы и обложку дневника, достала еще один, более ранний, толстый и потрепанный, тоже намочила до самой страницы, но опустила уже в другую тарелку со спиртом. Достала коробок, чиркнула двумя спичками и бросила в сторону своих бывших «друзей».

Вспышка. Яркая, ослепительная, мгновенная. А потом два столба огня унялись и стали почти одинаковыми. Они горели стабильно, протягивая язычки пламени к потолку. Складывалось такое ощущение, что это – два факела. Только обстановка была немного неподходящей для такого источника освещения. Страницы дневников сначала упирались огню, но потом они пожелтели, а затем почернели и скомкались, свернулись, предвещая о своем печальном конце.

Кошка села за стол, оперлась головой о свои руки и стала как-то отстраненно наблюдать, как сгорают ее дневники. Раньше это привело бы ее в состояние шока и полной депрессии. Но сейчас ей было как-то абсолютно все равно. В душе вдруг освобождалось место для чего-то нового. Словно со страницами дневника сгорали и прошлые привычки девушки, ее прошлые нравы, ее прошлые черты характера – исчезало прошлое, уступая место настоящему и будущему. И Кэтти была немного рада этому.

Больше нет мрачных воспоминаний. Больше нет переживаний. Больше нет никакого негатива, который мог отравить нынешнее счастье черношерстной. Оно сгорело в огне причащения. «Хе, как это символично», – подумала про себя кошка.

Дневники сгорели. Девушка хотела было убрать тарелки и отмыть их от копоти, как вдруг заметила, что одна страница каким-то чудом осталась цела. Это была страница с зарисовкой розы. Той самой розы, которую Шифти подарил Кэтти при второй встрече, тогда, когда енот в шляпе пытался порвать с кошкой и доказать себе и брату, что он не влюблен… Это было, можно сказать, месяц назад. Всего месяц назад —, а уже такие изменения в их отношениях! Просто поразительно стало, на что способна любовь.

И вот теперь в тарелке со сгоревшим спиртом и дневником лежала эта страница. Целехонькая и почти невредимая, лишь слегка скукожившаяся и пожелтевшая. Лежала и резко выделялась на фоне общей черноты копоти. «Оставлю я ее, – решила Кэтти-Блэк. – Пусть будет той единственной ниточкой в прошлое, когда моя жизнь начала стремительно меняться… Одно из лучших воспоминаний, несмотря на отраву, засевшую тогда в той розе». Девушка положила рисунок в свой альбом для зарисовок и подписала: «Роза – перелом жизни».

Шифти был сегодня жутко занят. Он добывал все то, что было ему необходимо для сегодняшнего вечера. И для этого он играл с огнем, то есть с полицией и со Сплендидом. Неудивительно, ведь все необходимое добывалось нечестным путем. Воровством, впрочем как и всегда. Ну, иногда еще и мошенничеством. Ему даже пришлось на какие-то пару часов заехать в Хэппи-Нью-Сити, чтобы кое-что умыкнуть оттуда из ювелирного магазина. За это он едва не попался полиции и не был посажен там за решетку.

Он преследовал одну цель – обрадовать Кэтти-Блэк. Это ради нее он выкручивался, извивался на тропинке преступления, совершая ради нее такие безумства. Ему было абсолютно плевать, что сейчас сказала бы его возлюбленная, будь она рядом с ним. Он бы ей ответил так:

– Это все ради тебя. Я сделаю все, чтобы ты чувствовала себя счастливой. Я ведь люблю тебя, люблю – и точка. К тому же я – вор. И меня, к сожалению, а может быть, и к счастью, изменить уже нельзя. Невозможно. Это все равно, что заставить Натти забыть о конфетах и пересесть на здоровую пищу.

Оправдывая свои действия такой речью, Ворюга готовился к сегодняшнему вечеру. А сегодня он обещал быть незабываемым как для него, так и для нее. В конце концов, енот в шляпе считал, что с этим тянуть нельзя было, учитывая обстоятельство появления на свет через определенный срок потомка. Пусть он и она дадут неофициальное согласие друг другу и неофициально распишутся, но это будет все же лучше, чем ничего.

Украв из придорожного ювелирного магазина кольцо, оглушив продавца и ловко увильнув от полиции, Шифти разглядывал золотистый круглый предмет, который он собирался сегодня вечером подарить своей любимой. Глазки его засверкали, а перед глазами поплыли образы и моменты, когда должен был случиться сегодняшний ужин. Старший близнец уже представлял себе, как он ей скажет все свои мысли, все свои чувства к ней (хотя он их уже неоднократно говорил) и сделает то, чего обычно боятся сделать любые Ромео и книжках. Представлял лицо кошки и ее реакцию на это столь решительное действие. И радостный крик. Крик, наполненный счастьем и любовью.

– О, Кэтти-Блэк, мой маленький котенок… – прошептал он, прикладывая к своим губам кольцо и кладя его в небольшую бархатную шкатулку. – Я знаю, это сделает тебя счастливой навеки. И мы с тобой будем вместе всю нашу жизнь.

Он нажал на педаль глаза и рванул к своему дому – вспоминать свою давнюю кулинарную практику, а также искусство пикника и романтического ужина вдвоем.

Кошка гуляла по набережной, с опаской отходя от ее края и стараясь не смотреть на воду. Естественно, она любила морской запах, но вот вид воды все еще вызывал у нее трепетный страх и какое-то странное напряжение. Конечно же, она прекрасно помнила свою первую смерть от воды, но все равно ее фобия никуда не делась вопреки всеобщему представлению и, можно сказать, заблуждению о том, что страх исчезает, стоит только взглянуть ему в глаза. Страх воды у черношерстной нельзя было искоренить даже таким способом. Природу нельзя было обмануть ничем, она испокон веков велела кошкам бояться воды (но Кэтти-Уайт – не в счет, она своего рода единственное исключение из этого правила).

Чайки пролетали мимо и томно кричали. Одни кружились высоко, другие – чуть ниже, третьи просто пикировали на воду, вылавливая оттуда живую рыбу, четвертые плавали, покачиваясь на водяных холмах. Они друг с другом о чем-то переговаривались на своем птичьем языке, а вкупе с шумом моря это составляло особую музыку, которая успокаивала любого гостя и настраивала на релаксацию и медитацию. Так и хотелось сейчас остановиться, найти себе удобное место, сесть в позу Лотоса, закрыть глаза и глубоко дышать, предаваясь сладостным воспоминаниям и приятным мыслям, постепенно переходящим в легкую дрему. Где-то слышался веселый пиратский мотив – верный знак того, что Рассел недалеко, возможно, удит рыбу.

Вспоминая пирата, Кэтти-Блэк невольно посмотрела туда, откуда доносился этот свист. Она сразу же заметила выдру цвета морской волны в тельняшке – он действительно сидел на причале и следил за поплавком, изредка перекусывая мидиями и устрицами. Настроение у него было явно приподнятое. В ведре уже плескалась целая куча рыбы, некоторые особо упрямые водоплавающие выпрыгивали из жестяной емкости и пытались допрыгнуть до воды, но сразу же обнаруживали себя.

– Яррр, Посейдон и Нептун, да вы мне сегодня такой улов дарите, какой только видел мой целый иллюминатор! – радостно восклицал Рассел, приплетая в свою речь морские термины и пиратский жаргон. – Лопни моя селезенка, сегодня будет отличная уха и просто гигантское меню моей забегаловки! То-то гости будут довольны!

Кошка с улыбкой наблюдала за старым пиратом. Ей он нравился. Не так сильно, как енот (да и Рассел по возрасту годился кошке скорее в отцы), но все-таки он был ей симпатичен. Девушка улавливала каждое движение выдры, с интересом глядя на то, как он удит рыбу. А он просто выжидал, когда заклюет сильнее, и с силой вытаскивал удочку из воды. Рыба сверкала своей чешуей на солнце и уже извивалась в здоровой руке рыбака, тщетно пытаясь спасти свою жизнь. Выдра удивительно ловко снимал добычу с крючка и немедленно кидал в ведро, чтобы потом таким же быстрым и точным движением насадить новую наживу и закинуть удочку.

– Привет, Рассел, – кое-как поборов свой страх воды, кошка уселась рядом с пиратом – во всяком случае, рядом с ним было не так боязно, она чувствовала себя защищенной.

– Яррр, привет, подруга! – обрадованно воскликнул тот, не отрывая взгляда от поплавка. – Что, дома не сидится?

– Не очень, – улыбнулась девушка, прижимаясь поближе к Расселу, чтобы не дрожать от фобии. – Решила немного прогуляться и подышать свежим воздухом.

– Правильно, – удовлетворенно кивнул выдра. – Нужно укреплять свой организм. А морской воздух – лучшее средство. Так ты все-таки не боишься воды? – целый глаз пытливо посмотрел в лунные глаза Кэтти.

– Боюсь, – призналась та. – Но просто… С тобой как-то менее страшно. Ты же морской волк, тебя жизнь изрядно потерла… Ты меня можешь спасти, если вдруг что.

Рассел аж порозовел от таких слов. Он прекрасно понимал, что кошка сейчас не любовь к нему изливает, а просто раскрывает ему свое чувство защищенности рядом с ним. Но все равно слышать это было приятно уху старого пирата. «Эх, – подумал он. – Вот была бы у меня такая прелестная русалка… Я бы такую точно не упустил, запустил бы в свой аквариум». Словно прочитав его мысли, Кэтти-Блэк погладила его по плечу и сказала:

– Знаешь, а ты бы очень понравился моей троюродной сестре – Кэтти-Уайт. Она выглядит в точности как я, только белые и черные цвета поменяй местами – и все, ты уже представляешь себе образ этой кошки.

– Кэтти-Уайт? – заинтересованно спросил выдра. – А какая она из себя характером, подруга?

– Ну… – черношерстная задумалась. – Ну, она очень веселая. Любит пошутить, как по-доброму, так и немножко по-злому. Но при этом она совсем не злая. Немного неуравновешенная, нельзя угадать, что она чувствует сейчас – секунду назад была злой, а сейчас нормальная, спокойная, даже веселая. Часто заигрывает с представителями мужского пола, легко обольщая их и флиртуя с ними. Но при этом до любви дело никогда не доходит…

– Почему это?

– А она… – кошка замялась, решая, открывать ли правду или лучше промолчать, вздохнула и сказала: – Она продала свою душу дьяволу. В обмен на владение черной магией и чернокнижием. И теперь она не в состоянии испытывать сильные чувства вроде неподдельного страха, паники, животного гнева или любви.

– Ничего себе! – воскликнул Рассел, раскрывая широко свой целый глаз. – Тысяча Кракенов, и как же она живет с такой вот… Дьявольской печатью?

– Живет, – спокойно ответила девушка. – И даже зарабатывает своей черной магией, устраивая сеансы гипноза, самой магии и прочих фокусов. Иногда может предсказать что-нибудь или стать посредником в общении с духами.

– И почему же ты решила, подруга, что твоей сестренке понравится такой, как я?

– А она любит таких… Одиноких, как ты. Заботливых, тоже веселых. И немного загадочных. К тому же она с рождения не боится воды совсем. Думаю, ты бы ей приглянулся как тот, кто почти постоянно имеет дело с водой. Так сказать, был частью этой воды.

– Хм, ясненько.

Рассел был немного польщен. Хоть он ни разу в жизни не видел Кэтти-Уайт и не мог знать ни ее точной внешности (хоть Кэтти-Блэк сама все рассказала), ни ее голоса, ни ее полного характера (мало ли, вдруг черная кошка чего-то недосказала, забыла?), но он уже представлял себе, как она к нему подходит, шутливо щелкает по розовому носику, а потом в его сопровождении поднимается на палубу, с восторгом осматривает грот-мачту и бизань-мачту, затем она спускается с ним в камбуз и за компанию выпивает несколько стопок крепкого рома… «Охо-хо, Рассел, – подумал он про себя. – Стареешь, морской волк, стареешь… Где тебе о девушках мечтать?».

Черношерстная кошка видела, что выдра очень хочет найти себе девушку. Хоть и не признается в этом. Она каким-то шестым чувством… Всеми своими фибрами ощущала, что пират хоть и живет отшельником, на самом деле он одинок. Несмотря на наличие хороших верных друзей. «Я попробую сделать все возможное, – решила она. – Чтобы он таки увидел Кэтти-Уайт… Может, ей стоит написать в Хэппи-Полис? Под предлогом устроить гастроли здесь, в Хэппи-Долле… А что, не все же ей в этом пыльном городе сидеть – пора бы и свежим воздухом подышать».

Ее размышления были прерваны завибрировавшим телефоном в рюкзачке. Достав его, девушка с некоторым удивлением обнаружила новое СМС-сообщение от Шифти. Немного отвернувшись, чтобы старый пират не заметил (хотя он был настолько увлечен рыбалкой, что даже и не думал читать чужие сообщения), она прочитала:

Приходи сегодня вечером в парк. Обычно после 21:30 там никто не гуляет. Зайди в самую глубину, на полянку с единственной скамьей, и жди меня там. Не волнуйся, если я сразу не появлюсь. Просто жди меня.

Черный Лепесток

«Опять он за свой легко разгадываемый шифр, – улыбнулась про себя девушка, убирая телефон. – Ну что ж, наверное, ему нравится маскироваться… А может быть, он рассчитывал на то, что мой мобильник возьмет кто-то другой? Тогда все логично…». Посмотрев на часы и решив, что сейчас самое время подготовиться к предстоящей встрече, она встала, погладила Рассела по плечу и сказала:

– Прости, Рассел, но мне пора идти – у меня есть кое-какие планы на вечер.

– Яррр, хорошо, иди, – с улыбкой обернулся пират. – Не смею задерживать такую милую леди.

Кэтти-Блэк порозовела, улыбнулась и пошла с порта к себе в номер. А выдра остался на причале. Он явно решил прорыбачить так до вечера. Клев сегодня был действительно удачным, рыба как будто не кончалась и не кончалась, словно ее только больше становилось. Рассел уже предвкушал сегодняшний полноценный «морской» ужин у себя дома, а также обновление меню своей забегаловки. Буквально чувствовал эту рыбу на вкус: жареную, вареную, тушеную, под белым чесночным соусом… Еще чуть-чуть, и у бывалого морского разбойника потекли бы слюнки.

Но тут кто-то подошел к нему со спины. Выдра подумал, что это вернулась Кэтти-Блэк, возможно, что-то случайно забывшая здесь. Он обернулся, но вместо черной кошки он увидел перед собой серого муравьеда и розовую бурундучиху.

– О, привет, ребята, – весело воскликнул он. – А вы какими судьбами сюда забрели?

Но ему не ответили. Рассел удивился такой грубости настолько, что даже отвлекся от рыбалки и не заметил, что поплавок в очередной раз дернулся. Пират встал и пытливо посмотрел на своих учеников. Что-то странное показалось ему в неподвижно стоявших Сниффлса и Гигглс. Через минуту он понял, что его смущало: глаза. Зрачки расширились до предела, едва не занимали всю площадь свободной поверхности глазного яблока (по крайней мере радужных оболочек пират не смог увидеть). А еще – эта странная неподвижность и пытливый взгляд. Ботаник и Смешинка были похожи на солдат, принявших боевой коктейль и теперь только ждавших какого-то сигнала.

– Ребята, – осторожно заговорил выдра. – Почему вы молчите? Вам что-то нужно?

– Ты пойдешь с нами, – неожиданно и синхронно проговорили пришедшие.

– Яррр, сушите весла! – возмутился Рассел, уперев руку и крюк в бока. – С какой радости я должен еще с вами куда-то идти, даже не зная, куда?

– Ты пойдешь с нами, – так же синхронно повторили Сниффлс и Гигглс.

– А я сказал, что никуда не пой… – пират не договорил.

Потому что в этот самый момент один из «гостей» встал сзади и так заломил ему руку, что тот от боли охнул и согнулся в три погибели. Сразу же его нос уткнулся в какую-то тряпку с сильным запахом. Через секунду бывший моряк мешком упал в руки пришедших. Те молча, не говоря друг другу ни слова, угловатыми движениями, словно они были биороботами, потащили Рассела в неизвестном направлении и скрылись глубоко в лесу.

– Прости, Кэтти, что заставил ждать тебя, – чуть опустив голову, Шифти виновато оправдывался перед кошкой, расстилая под большим тенистым деревом на холме красно-белую скатерть в клеточку. – Просто я все ждал, когда в Хэппи-Долле будет достаточно тихо. А еще выжидал, когда Сплендид ляжет спать.

– Ничего, Шифти, – девушка улыбнулась и села рядышком с парнем. – Ты же пришел, так ведь? Что ты хотел мне показать?

– Давай уж сначала поужинаем, а потом перейдем к тому, зачем я пригласил тебя сюда?

– Ну ладно.

Ворюга достал из багажного отсека грузовика довольно крупную корзину, закрытую на крючок крышкой. Оттуда он выудил два бокала для красного вина, бутылку с самим напитком (оказалось, что это вино было украдено из крупнейшего винного погреба Хэппи-Фореста, что немного смутило кошку), миску с вишней, закуску к вину и горячее – кусочки курицы (в основном крылышки и ножки), бережно завернутые в бумажный пакет. К кусочкам прилагалась различная приправа, от кетчупа до соевого соуса. Так что ужин обещал быть полноценным и, возможно, долгим.

– Шифти, скажи мне только честно, – едва скрывая улыбку, спросила Кэтти. – Ты это все украл?

– Ну, бутылку вина – да, вишню я сорвал у какого-то садовода, за что едва не огреб от сторожевой собаки, закуску я сам нарезал, бокалы тоже из дому принес – мы иногда с братом любим устраивать типа ужины аристократов, —, а вот курицу я честно купил. В самой захудалой забегаловке на шоссе в Хэппи-Нью-Сити, там меня никто не знал.

Он разлил по бокалам вино. А сам тихонько проверил бархатную шкатулку. Убедившись, что она была на месте, Ворюга подвинулся поближе к возлюбленной и приобнял ее за талию. Кэтти-Блэк смущенно улыбнулась и робко глотнула из бокала. И сразу же ухватила своими пальцами кусок сыра, чтобы закусить – вино хоть и было сладким, но все-таки крепким. Енот в шляпе умилился от того, как поморщился носик девушки, да и сама она довольно забавно зажмурилась и простонала от крепости напитка.

– Кэтти, ты чего? – смеясь, спросил он. – Никогда не пила вина?

– Нет, – честно призналась та. – Ни разу в жизни. У меня тогда был принцип не пить алкоголь вообще.

– Хе, ну, всегда все бывает в первый раз, так ведь?

– А ты хотя бы подумал, что если у нас действительно будет маленький, то мне нельзя пить тем более?

– Ну, это еще неизвестно. К тому же еще первый месяц не кончился. Всего два-три дня от силы.

– И откуда ты это знаешь?

– Мой брат как-то мечтал стать врачом. Вот он мне все уши этой биологической хренью и прожужжал, до сих не могу забыть эти научные термины и факты, зоологию, ботанику, анатомию всякую… Иногда мне снятся таблицы с систематикой Простейших с Саркодовыми, Жгутиковыми и Ресничными или какой-нибудь конспект по анатомии, например по эндокринной системе.

От такого чистосердечного признания кошка весело и громко рассмеялась. Ей было действительно смешно – вор, мошенник и карманник, возможно, еще и убийца случайных свидетелей, имеет пусть и не широкие и глубокие, но все же неплохие познания в медицине и биологии. Систематика Простейших, эндокринная система… «Надо же, – думала кошка, глядя в изумрудные глаза любимого. – Неужели Лифти действительно когда-то хотел быть врачом? Надо бы у него как-нибудь спросить об этом».

– Шифти, а хочешь, я тебе еще что-нибудь из анатомии расскажу интересное? – спросила она у енота в шляпе.

– С какой радости? – удивился тот, поправляя свой головной убор.

– Ну, просто. Я же патологоанатом по профессии, и я очень хорошо знаю анатомию и прочие разделы биологии.

– Нахрена мне это надо? – Ворюга уперся.

– Поверь, это вовсе не так скучно, как тебе кажется. К тому же будешь знать, как оказать себе, брату или мне первую медицинскую помощь.

– Потом, ладно? – буркнул старший близнец.

– Как хочешь. Тогда давай есть?

И парочка достала из бумажного пакета куриные крылышки и ножки. Кэтти-Блэк брала их кончиками пальцев, аккуратно макала их в соевый соус и осторожно, мелкими кусочками откусывала, стараясь не запачкаться. Шифти в этом плане был проще – он брал прямо ладонью, щедро поливал кетчупом или горчицей и съедал почти целиком, лишь позже выплевывая косточки. Так что вскоре у него на груди показались небольшие пятна соусов обоих сортов, да и руки у него стали жирными. А еще скорее закончились и куриные крылышки с ножками.

– Давай я тебе вытру, грязнуля, – улыбнувшись, черношерстная достала салфетку и принялась оттирать от шерстки парня грязные пятна.

– Ничего я не «грязнуля», – попытался обидеться Ворюга, но сам улыбнулся, подставляя свою грудь заботливой ручке кошки. – Ладно, давай.

Кэтти-Блэк вскоре вытерла все пятна с шерсти любимого. Пустая бутылка вина, грязные бокалы, опустевшая тарелка с закусками и бумажный пакет были отправлены в корзину. На скатерти осталась только миска с вишней, к которой оба еще даже не притронулись. Шифти сел под деревом, опершись об ствол спиной, обнял кошку со спины за талию и прижал к себе. Девушка поджала коленки и положила на них емкость с ягодами. Парочка ела эти ягоды поочередно и смотрела на открывшийся им вид.