Текст книги "Тайна Хэппи-Долла: Чернила (СИ)"

Автор книги: KroccovepMan

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 50 страниц)

– А Шифти на тебя глазок-то положил, – лукаво добавила скелетонша. – Да и ты, почитай, тоже, хи-хи-хи.

– Так все-таки… – Кэтти-Блэк оставила этот комментарий без внимания. – Я действительно не умерла?

– Я ж говорю: ты не мертва. Но и не жива пока. К тому ж разве ты не помнишь?

– Чего я не помню?

– Ты умираешь уж четвертый разок-то.

– Разве?!

– А кулончик-то на что? – хитро прищурилась Смерть. – Что тебе тогда писал Билли?

– Счетчик кошачьей реинкарнации… Нет. Неужели это..?

– Прости душечка, – сказала тут старушка. – Но мне пора. Там, на другом конце Земли кто-то ласты свои откинул. Мне нужно открыть ему дверцу. А ты давай, не скучай тут. Скоро ты проснешься.

– Подожди! – окликнула девушка. – Можно напоследок парочку вопросов?

– Отчего ж нельзя? Можно.

– Когда я умру по-настоящему?

– Ну, я-то знаю, да тебе не положено знать это. Однако я тебя заверю: твое время придет еще ох как нескоро. Конечно, тебе придется через какое-то время вновь покинуть мир живых, но это будет не твоя смерть. К тому же ты сама поймешь, когда должно тебе будет уйти в мир иной.

– Хорошо. Тогда второй вопрос тогда: почему у тебя глаза голубые?

– Так я ж люблю этот цвет. Он мне напоминает о моей давнишней мечте: выращивать васильки. Не желала я ведь Смертью быть, да пришлось. Ладушки, мне пора. До встречи, дорогуша.

И скелетонша, нацепив на себя капюшон, ушла. Просто исчезла. Но был слышен звук закрывшейся двери. Одновременно со Смертью исчезло и окно. Кошка осталась одна. Но теперь ей уже не было одиноко. Ее мучили слова, произнесенные старушкой. Если она умирала неоднократно, то… Как она возрождалась? И каким же образом она забывала об этом? И еще: если уж она умирала и возрождалась, то ведь не только с ней это происходило, очевидно ведь. И это должно было быть зафиксировано. В дневнике, например. Ну, или на случайных камерах наблюдения, они-то где-нибудь да имелись. Но ей не удалось додумать свою мысль. В этот момент низкий голос выдал последнюю фразу:

– Флиппи. Был виновником смерти Лифти. Как уже было сказано выше, четвертовал его в школьном подвале при помощи старого тренажера. Почти весь остаток дня был в состоянии Берсерка. Впал в него, кстати, из-за школьного звонка – дверь была плохо прикрыта.

– Заканчиваю перепись. Приступаю к операции, зачистке и коррекции.

И через секунду Кэтти-Блэк почувствовала резкую боль, словно ее тельце начали резать скальпелем. А через несколько мучительных минут она ощутила такую невыносимую боль в глазах, что она буквально ослепла и потеряла сознание.

====== Глава 22. «Прорыв воспоминаний» ======

Кэтти-Блэк проснулась в своей постели. Громко вздохнула, пытаясь вобрать в себя как можно больше воздуха, однако нос у нее был забит почти полностью, поэтому кошке пришлось открыть рот. Голова болела, но в особенности глаза. Она протерла их, проморгалась и осмотрелась. Девушка находилась в своем номере в своей спальне. Вроде бы чему тут удивляться? Но что-то хозяйку смущало. Она еще раз огляделась, но ничего подозрительного не обнаружила. Тогда Кэтти взглянула на часы. Была только половина пятого, город еще крепко спал, так что можно было слышать, как случайно залетевшая муха бьется об стекло окна.

В принципе, ничего сверхъестественного в этой ситуации не было. Просто приснился какой-то сон, от которого кошка проснулась, что тут странного? Но кошке не давали покоя ее воспоминания. А также то, когда это она успела вчера вернуться из школьного медпункта к себе домой и лечь спать. Воспоминания обрывались на том самом моменте, когда ее схватил припадок, вызванный опылением розы, и когда ее обнял Шифти. Видимо, ее потом он успокоил и усыпил, после чего-либо сам, либо с чьей-либо помощью донес до дома. «И сколько же я тогда проспала? – подумала кошка. – Опять несколько часов? Или если считать с ночным сном… Десять часов? Двенадцать?! Бог мой, это что же получается?».

Она попыталась вспомнить хоть что-нибудь путное, но в голову лезли какие-то странные мысли и воспоминания, больше похожие на бред сумасшедшего. Какая-то пустота, какие-то скелеты в плащах с голубыми глазами… Странные низкие и глубокие голоса, в конце концов, что-то медленно и методично выговаривающие в какой-то прибор, похожий на диктофон, а потом руки, режущие чью-то плоть. Потом снова пустота. Не в голове. А просто пустота, та самая, куда Кэтти-Блэк много раз проваливалась, будучи без сил оставаться в сознании, или же если ей становилось слишком плохо, чтобы воспринимать окружающий мир.

Больше ничего в голову не приходило. Устав бороться с «гранью сознания», кошка вымученно простонала и опустилась на подушки, надеясь снова заснуть. Но шло время, а бедная девушка так и не засыпала. Она смотрела на стену с дверью, по которой медленно ползло пятно лунного света. Сначала оно было у самого пола, потом оно медленно перешло на пару метров выше, удлиняясь и захватывая собой настенные часы. На самом циферблате стрелки показали пять часов. То есть прошло добрых полчаса, а кошка так и не смогла вновь погрузиться в страну снов. Почему-то она выспалась. Она снова встала и села на постели. Попыталась опять вспомнить хоть что-нибудь, что было после медпункта. Но ничего. Только эта непонятная паника, которую она подняла, едва увидев розу…

Стоп. «А вот тут, как говорится, поподробнее, – решила про себя Кэтти. – Что было не так с этим цветком?». Сразу же память услужливо предоставила ей сценку в подсобке, где она вместе с Шифти пришла к выводу, что роза-то отравленная, и она пила из своей жертвы все жизненные силы. А потом воспоминания обрывались, но кошка еще могла понять этот провал – она точно помнила, что тогда она потеряла сознание от очередного приступа мигрени. Но затем… Затем палата школы, ухаживания со стороны Лампи, Шифти, приведший Сниффлса, его пререкания с ученым, странный взгляд Лифти, его странное намерение поцеловать… Мигрень. Новый, самый сильный приступ, охвативший не только мозг, но и всю нервную систему, вызывая галлюцинации различной степени ужасов. Например, роза превращается в растительного монстра, протягивая свои щупальца к ней, обвиваясь вокруг ее тела и душа ее…

И снова стоп. Роза-паразит в бреду душила ее, и Кэтти-Блэк на тот момент опять потеряла сознание. Но только… Только она этого не помнила. Она не могла вспомнить тот момент, когда она безвольно обмякла. И с чего это у нее вдруг в мыслях сейчас мелькает образ Шифти, который сам же ее и душит? «Почему именно енот, а не роза с корнями-щупальцами? – подумала кошка. – Неужели… Нет, не может быть! Он не мог так со мной поступить!». Однако тут в голове она услышала старушечий голосок, до боли знакомый ей. Голос этот немножко посмеивался, отмечая, что енот в шляпе положил глаз на девушку, и что он удушил-то ее несознательно, он ведь не хотел…

– Что за бред психбольного! – не сдержавшись, крикнула Кэтти. – Что со мной происходит? Почему я постоянно слышу этот хихикающий голос старушки? Почему он мне знаком? Ах, как мне надоело это все! Надоела эта мигрень! Надоели эти странности городка, и зачем я вообще сюда приехала?!

Не умея по-другому выплескивать свою внезапную энергию, кошка схватила первый попавшийся под руку предмет со стола и швырнула об стенку. Послышался глухой удар двух плоских предметов, а через секунду по всей спальне вихрем разлетелись оторванные листки дневника. Замок, видимо, при ударе сломался, поскольку вместе с глухим звуком послышался тихий звон. Девушка смотрела на бумажный вихрь как завороженная. Но потом она опомнилась и стала в панике собирать страницы, неумело сгребая их в одну стопку и сминая их своими дрожащими пальцами. Наконец ей удалось собрать все. Ну, во всяком случае, она так думала.

– Фух, – выдохнула она с облегчением. – Зря я так сделала со своим дневничком… Дура я. Истеричка. Неужели у меня до сих пор болезнь? Вроде бы с розой… А что с ней? Что с ней произошло-то? – она хотела было позвонить Шифти, но едва она взглянула на время, высвечивавшееся на экране мобильника, вздохнула: – Нет, ему сейчас звонить нельзя… Он наверняка спит давно. Будет как-то невежливо его будить, тем более под утро… Эх. Ладно, соберу-ка я, пожалуй, страницы. Все равно уже спать не хочется…

И Кэтти-Блэк стала перебирать страницы, окидывая их взглядом и сортируя по датам записей, соединяя их по логичности построения предложений. Прошел час, другой, маленькая стрелка на циферблате уже почти доползла до семи (было без пятнадцати семь), и вот уже хозяйка номера почти закончила восстанавливать свой дневник. Осталась пара-тройка страниц. Она по-привычному запустила руку туда, где лежала неаккуратная стопка листков. Но ее пальцы тут почувствовали пустоту. Почти такую же, в которую она много раз падала. Сначала кошка никак на это не среагировала, полагая, что при разборке некоторые страницы могли случайно залететь под стол или под кровать. Но после некоторых поисков она с некоторым ужасом для себя осознала, что листки-то на самом деле потерялись. Пропали.

«Ужас! – подумала она. – Как такое могло случиться?! Как я могла потерять страницы? И главное, когда?». Тут она посмотрела на окно. Форточка была открытой настежь, оттуда в комнату дул слабый ветерок. Кэтти сразу же догадалась, что возможно, эти страницы вылетели через окно на улицу, и теперь лежат невесть где. Ее вдруг охватила такая паника, что она встала и начала ходить по комнате, пытаясь выплеснуть вновь образовавшуюся энергию. В голове вертелись всевозможные мысли. Но они имели между собой одну общую черту: девушка переживала, что эти листки кто-нибудь найдет и прочитает. Узнает ее мысли. А вдруг они не понравятся нашедшему? Вдруг после этого никто не захочет с ней разговаривать? За пару минут этих «вдруг» накопилось столько, что у кошки даже голова закружилась. Она села на кровать.

«Нет! – наконец решила она. – Если я так и дальше буду переживать, то ничего не произойдет. В конце концов, утерянные страницы сами собой не находятся!». Поставив для себя цель найти потерянные листки, Кэтти-Блэк взяла дневник, упаковала в рюкзак (сумка-ридикюль тоже куда-то пропала, но девушка за нее не переживала, более того, радовалась, что потеряла, ибо это был «подарок» ее давней соперницы по работе), прибралась немного в своем номере и решительно вышла на улицу. Но едва она открыла дверь, как ей в лицо дохнул свежий воздух, причем так, что у нее заболела голова. Однако Кэтти не собиралась останавливаться из-за какой-то мигрени, когда на кону стояла конфиденциальность ее дневника. Отдышавшись немного, она села на свой мотоцикл, подумала, надела на голову свой черный шлем с рыжей и белой полосами, завела мотор и выдохнула.

Ее вдруг охватила какая-то странная ностальгия. Транспорт ревел и рычал под ней, легонько вибрируя, готовый сорваться с места и помчать по шоссе. А ведь кошка уже три месяца не каталась на мотоцикле. Работа не позволяла, к тому же в Хэппи-Биг-Тауне не очень любили мотоциклистов и называли всех без разбора и за глаза, «байкерами». И нашу девушку в том числе. Поэтому она в последнее время больше полагалась на свои ноги или же на общественный транспорт. Но сейчас… Очнувшись от воспоминаний, Кэтти-Блэк поправила свой шлем, дернула за ручку, прошептала:

– Погнали, Найтмер! – и рванула с места.

Послышался визг резины об траву, а затем об асфальт.

Сплендид проснулся сегодня с разбитой головой. Вчерашняя порция успокоительных действовала как-то уж очень болезненно. Однако своего таблетки все же добились: супергерой почти забыл, что вчера произошло днем в школьном медпункте. Вместо мрачных воспоминаний о болезни Кэтти-Блэк у него в мыслях вертелась школьная рутина и рутина супергероя. В первой категории воспоминаний находились: Тузи, в очередной раз упрашивавший Великолепного не завышать оценку из чистой солидарности; Каддлс, снова прогулявший урок литературы «по уважительной причине»; Гигглс и Петуния, записавшиеся на конкурс по чтению стихов; Лифти и Шифти, причем последний был крайне обеспокоенным и нервным, а вот первый ничего у брата не замечал ровно до того момента, когда Ворюга первым выбежал из класса после звонка. Во вторую же категорию воспоминаний попадали различные спасения. Например, он снова спас Гигглс от нападения Флиппи. Да и вообще вчера после школы он только тем и занимался, что оберегал мирных жителей от Берсерка, да и самого взбесившегося ветерана старался отвести подальше от Хэппи-Долла и унять (правда, все для Прапора закончилось очередным ножом в плече летяги и попыткой убить героя голыми руками да хорошим дрыном).

В общем, удостоверившись, что больше он не сможет вспомнить ничего плохого из того, что вчера произошло с Кэтти-Блэк, Сплендид встал и пошел умываться. Холодная вода окончательно пробудила его. Он взбодрился и посмотрел на себя в зеркало. На него глядел небесно-голубой летяга с льдисто-синими глазами. Рот привычно расплывался в доброжелательной улыбке, которой удостаивались и мирные жители, и спасенные, и корреспонденты, и прочие существа на планете. Ну, во всяком случае, на Северном полушарии. Потому что за Южное отвечал Сплендонт. «Интересно, как он там? – подумал про себя летяга. – Не скучает ли он по тем денькам, когда мы дрались друг с другом, придумывая новые способы уничтожить друг друга? Эх, а вот я скучаю…». Вздохнув, супергерой предался ностальгии.

Уже два года как оба летяги-брата не боролись друг с другом. А ведь как тогда было интересно! Сплендонт был злодеем, хоть он и помогал другим, но только когда Сплендида не было рядом. А так все строилось по стандартному сценарию: красный летяга уничтожал что-либо или кого-либо, или же он захватывал кого-то в плен для своих «злобных планов», а потом синий летяга все исправлял. Конечно, не обходилось без начального поражения самого Великолепного, чтобы в их конфликте была интрига, чтобы случайные свидетели переживали и думали, что все кончено, наступил конец света. Но потом рано или поздно Сплендид все равно побеждал. Вообще, тогда победа перескакивала от одного суперлетяги к другому, не было перевеса ни в чью сторону. Но потом это как-то надоело обоим братьям. Надоела вражда. Наскучила. Они, конечно, не стали друзьями, но они договорились разделить между собой планету. Сплендид охранял Северное полушарие, Сплендонт – Южное (ироничное совпадение цветов героев с цветом стрелки компаса, не так ли?). Изредка по договоренности близнецы встречались друг с другом и проводили один день вместе. По-разному. Но не обходилось без воспоминаний и подколок.

Эти воспоминания были приятны герою, но они также немного кололи его сердце. Это было сродни тому, что вспоминаешь о любимом человеке, с которым ты расстался по обоюдному решению, но между вами что-то осталось недосказанное, непрочувствованное… Или как воспоминания о школе: вроде бы ты и рад, что закончил ее и поступил в университет, но с другой стороны жалко, что твои друзья точно так же разошлись. Даже не оставили тебе номера телефона, только контакт в социальной сети. И не факт, что ты с ними еще встретишься, а ты ведь им еще столько всего не рассказал!

Задумавшись, Сплендид не сразу заметил, как поднявшийся с утра ветерок прижал к его окну какой-то листок. Только когда луч солнца посветил через окно, и на полу появилось довольно-таки интересное пятно в форме пустого внутри квадрата, летяга, наконец, обратил внимание. Он открыл створки, поймал бумажку, забрался обратно в дом и посмотрел на находку. И она его сразу же заинтересовала. Да и не только заинтересовала.

С виду это была обычная страничка из чьего-либо личного дневника. Почерк был очень аккуратный, убористый. И уж наверняка принадлежал какой-то девушке, точно не мальчику (поскольку Сплендид, будучи учителем, знал все почерки учеников и коллег по работе). И точно не Гигглс, Петунии, Флейки или Лэмми. «Кто же тогда? – подумал Великолепный. – Может, Мол? Или Папаша? Мало ли, как они пишут. Конечно, читать чужие записки – невежливо, однако…». Не сумев побороть любопытство, летяга начал читать с того момента, где предположительно начиналась страница:

Страшно представить себе, что он может сделать с такой кошкой, как я. Видимо, у медведя шизофрения в тяжелой форме. Надо бы позднее понаблюдать за ним.

А когда я пришла на то самое место, откуда доносился крик, то заметила два трупа тела, очевидно, без сознания: желтого кролика и фиолетового бобренка. Честно говоря, несмотря на то, что еще совсем недавно я бы и бровью не повела при виде трупов рубцов и гноя, поскольку я по образованию патологоанатом, сейчас при виде умышленно испорченных тел мне стало настолько дурно, что меня едва саму не вывернуло наизнанку. Боже мой, это уже три смерти трое калек за день. Я начинаю подозревать здесь что-то нечистое… Как будто здесь имеет место быть какому-то проклятию.

Пояснение: судя по трупу виду кролика, он погиб пострадал от разрыва повреждения черепа и шейных позвонков вследствие довольно сильного взрыва. Профессиональное обследование не проводилось, примерное время смерти – 13:05. Можно сказать, что какой-то злоумышленник хотел убить кролика, но не вышло. Труп Вид бобра указывает мне на то, что он был убит покалечен из-за сдирания снятия шкурки живьем (большей части), после чего убийца маньяк зачем-то распилил исхлестал жертву пополам до полусмерти тонкой бечевкой. Вероятно, для того, чтобы наверняка умертвить вырубить. Странный метод убийства избиения, при всем при том, что здесь ни разу не было использовано огнестрельное оружие. Что-то здесь точно не так…

Дальше шла запись от другого числа, но Сплендид остановился и не стал читать дальше. Что-то его смутило в этих записках. И не столько описание степени поврежденности Каддлса и Тузи (ведь двадцать седьмого августа герой также занимался тем, что контролировал Флиппи, который вновь впал в состояние Берсерка), сколько «скачка» почерка. Некоторые слова хоть и не заметно, но были написаны несколько по-другому. Чуточку приглядевшись, летяга обратил внимания на то, что после слова «два» (да и после других слов, там, где читатель видит исправления) на странице была едва заметна полоска бумажки, а на ней написано слово «тела». Край бумажки слегка подогнулся. Сплендид из чистого любопытства аккуратно подцепил уголок и потянул на себя.

Как и оказалось, клей на этой полоске уже давно высох и по какой-то причине (а по всему видать, это был суперклей) перестал удерживать полоску. Так что через секунду Великолепный отбросил на пол бумажку и с каким-то прочитал слово «трупа». «Два трупа«… Желтый кролик и фиолетовый бобренок… Неужели Каддлс и Тузи? Недолго думая герой стал искать и отклеивать другие полоски, которые он находил с помощью своего инфразрения. Через минуту текст был полностью возвращен в оригинал. И этот оригинал очень не понравился Сплендиду. Потому что он был полон мрачных описаний. А еще той нестыковки, что Зубастик и Лапочка умерли двадцать седьмого августа, хотя они ведь еще живы! Ходят в школу, балуются во дворе, бобренок даже роман какой-то завел с некой Спаркли…

Додумать свою мысль летяге не удалось. Его чуткое ухо уловило звук остановившегося у горы, на вершине которой располагалась его крепость, мотоцикла. А потом чья-то тихая ругань. Голосок был женский и до боли знакомый Великолепному. Он выглянул в окно и посмотрел вниз. У основания горы действительно стоял черный мотоцикл с белой и рыжей полосами. Рядом с ним, вглядываясь вверх, стояла Кэтти-Блэк. У нее на голове красовался такой же расцветки, как и у транспорта, шлем. Кошка пристально рассматривала крепость на горе, но Сплендид даже с такого расстояния видел, что девушка не может разглядеть его дом. И это немного успокоило его – он беспокоился, что внезапная гостья увидит его (а он был без маскировки). Но потом он стал думать: как же спуститься к ней? Ведь она наверняка ищет ту страничку, что он нашел.

И тут его передернуло. Он еще раз посмотрел вниз, чтобы убедиться, что к нему приехала именно черная кошка. Да, сомнений не было – это была она. «Но как же она тогда… – подумал он. – Ведь вчера же ее Шифти удушил, который сам потом погиб… Что это могло бы быть? Нет… Неужели у меня галлюцинации? Или Кэтти-Блэк – привидение?!». Эта глупая догадка, тем не менее, немного испугала супергероя. Ведь он, несмотря на упорное действие таблеток, отчетливо вспомнил вчерашний случай, когда бедная девушка была сильно больна, а енот за ней ухаживал, однако сам же ее случайно придушил, когда пациентку схватил очередной приступ мигрени. Тогда герой вместе с Расселом, Лампи и Сниффлсом везли ее в морг, решали, хоронить ли ее сразу или же лучше как-нибудь сохранить тело… А тот факт, что покойница сейчас стояла под горой и очевидно искала способ взобраться на нее, был более чем странен. «Верно она в дневнике написала, – решил про себя летяга. – Тут что-то не так… Спущусь к ней без маскировки, узнаю все!».

С такими мыслями супергерой вышел из дома и плавно спланировал вниз к Кэтти-Блэк с другой стороны горы, чтобы кошка не видела. Та стояла и напряженно думала, прикидывая каждый выступ возвышения. Видимо, она отчаялась найти здесь хоть какую-нибудь тропинку или просто удобный путь. Она все время что-то бормотала себе под нос, в основном немного раздраженным тоном. Но увидев, что к ней приблизился Сплендид, она замолкла и как-то странно посмотрела на него, будто вспоминала что-то.

– Доброе утро, – начал Великолепный таким непринужденным тоном, чтобы скрыть свое подозрение и небольшой страх. – Вы ко мне?

– Ну… Собственно, да, – неуверенно ответила кошка. – Простите, пожалуйста, а мы с Вами когда-нибудь встречались?

– Нет, – быстро сказал Сплендид. – Я лично Вас в первый раз вижу. А почему Вы спросили?

– Мне… Ваше лицо кажется знакомым. Словно я его где-то видела уже… – девушка вгляделась льдисто-синие глаза героя, но потом она сказала: – Ладно, не важно. Скажите, пожалуйста, Вы не видели листок бумаги? Исписанный такой, как страница дневника?

– Вы про это? – с этими словами летяга показал собеседнице находку.

– Да! – радостно воскликнула Кэтти. – Спасибо большое! Ой, а что это летит?

И она указала куда-то вверх. Летяга посмотрел, и зрачки его сузились от легкого испуга: по воздуху летел листок с эскизом кошки, где был нарисован он сам. Он хотел уже было поймать листок, да вспомнил, что у него есть свидетель. Потому он и не взлетел. А девушка между тем подбежала к листку, поймала его и окинула взглядом. И сразу же случилось нечто невероятное, ну в смысле, ровно то же, что и со Сплендидом пару минут назад.

Глаза у гостьи округлились. Она рассмотрела рисунок повнимательнее, а потом она окинула взглядом летягу. Сразу же взгляд ее прояснился, лицо ее приняло испуганное выражение. А сам супергерой сразу же пожалел, что не оделся как Сэверз, а вышел так, без маскировки. Между тем Кэтти-Блэк, как-то испуганно глядя в глаза Великолепному, начала медленно отступать, при этом из ее груди доносился тихий смешок. Потом она добралась до своего мотоцикла, осторожно села на него, надела шлем и завела мотор.

– Вы, наверное, уже уходите? – как можно более невозмутимым тоном спросил Сплендид.

– Д-д-да, – заикаясь, ответила девушка. – Я, п-пожал-л-луй, п-пойд-ду… Э, т-то есть п-поед-д-ду.

– Верните, пожалуйста, рисунок, – вежливо и деловито попросил летяга.

Кэтти, не говоря больше ни слова, медленно протянула руку с эскизом. Супергерой взялся за листок и с некоторым трудом вытащил из женских пальцев. После этого кошка, словно опомнившись от гипноза, сильно дернула ручку руля. Мотоцикл взревел, колеса бешено завертелись, подняв тучу пыли и песка, и через секунду гостья мгновенно укатила от горы. Сплендид смотрел ей вслед. Он пытался понять, что же конкретно вспомнила девушка, едва увидев рисунок, помимо того, что тот ее когда-то спасал от гибели. Стоп… Гибели? Ну да, гибели. От гибели в море и от Флиппи в состоянии Берсерка… Или же нет?

– Черт возьми, как все запутано! – воскликнул он и улетел к себе домой, выпивать очередную порцию таблеток и готовиться к школе, не замечая позолоченной статуэтки у подножия горы.

«Скорее, скорее, скорее!» – подгонял мозг свою хозяйку, хотя, казалось бы, куда уж быстрее. Она мчалась во весь опор почти полдня, выжимая из мотоцикла весь газ, какой только был возможен. Голова гудела, кровеносные сосуды отчаянно били по черепу, сильно сокращаясь. Адреналин будоражил все тело, заставляя его поминутно дергаться, как в конвульсиях. Кэтти-Блэк неслась все вперед и вперед, она уже не намечала себе конечной цели. У нее просто не было этой самой цели. Она попросту ехала, кружила по Хэппи-Доллу, сворачивая в разные переулки и шоссе и пытаясь сосредоточиться и осознать то, что она вспомнила. Но не получилось.

Внезапно на дорогу, на одном из шоссе вышли Лампи и Рассел. Они о чем-то беседовали, хотя было видно, что настроение у них было не слишком хорошее. Через плечи у них были перекинуты удочки: у выдры – обычная, у Лампи – спиннинг. Они увидели кошку и остановились, соображая сейчас, что нужно сделать. А Кэтти, едва заметив неожиданных пешеходов, вскрикнула и резко нажала на все тормоза своего бедного мотоцикла. Послышался визг резины, транспорт резко свернул вбок, сильно наклонился на одну сторону, и кошка задрифтовала, не в силах отъехать в сторону из-за возникшей инерции. А мужчины, наконец, смекнули. Рассел подался вперед и перебежал на другую сторону дороги, а Лампи отскочил назад.

Девушка проехала аккурат между пешеходами, не задевая их. Казалось бы, можно радоваться, что все обошлось, да только вот счастье было преждевременным. Кэтти-то ведь не умела выходить из дрифта, она так и ехала на боку, рискуя упасть и разбить себе колени. Не зная как тут поступать, кошка, в конце концов, просто-напросто соскочила с мотоцикла. Транспорт, освободившись от хозяйки, выровнялся, проехал пару метров и заглох, упал на траву. А девушка кубарем покатилась в другую сторону, сильно стукнулась шлемом о дерево и обмякла, теряя сознание, точнее держась на его грани.

Рассел и Дылда видели все это. Лось сразу же побежал спасать мотоцикл, а выдра подбежал к Кэтти-Блэк, снял с нее шлем и стал приводить в чувства, легонько похлопывая по щекам и одновременно осматривая голову на наличие повреждений. Кошка очнулась достаточно быстро. Она простонала и, слегка шатаясь, встала. Осмотрелась вокруг, пытаясь сфокусировать взгляд. Лампи тем временем подкатил почти целый и невредимый мотоцикл. Оба мужчины посмотрели на девушку. А она – на них. Ее взгляд начал потихоньку проясняться, она тихо простонала и спросила прямо в лоб:

– Ребята… Вы… Вы не видели… Листки? Ну, исписанные, как страницы… Страницы дневника?

– Ты об этих, что ли? – так же, как и Сплендид, лось достал из кармана два листа бумаги. – Мы их случайно нашли, когда на рыбалку собирались. Правда, тут такое написано…

– Кэтти-Блэк? – Рассел же, в отличие от Лампи, был неприятно поражен. – Так ты… Ты жива?

– Да, – удивилась кошка. – А разве я… Умирала?

– Но ведь… Но ведь вчера с тобой случилось несчастье, тебя удушил Шифти и… Ой, – тут выдра зажал себе рот, поскольку он понял, что сболтнул чутка лишнего, но было поздно.

Глаза бедной, измученной воспоминаниями Кэтти вновь округлились. Она испуганно простонала и отшатнулась от Лампи и Рассела, тем не менее, забирая у Дылды страницы своего дневника. По ее лицу было видно, что она вспомнила что-то такое, о чем бы ей сейчас думать очень не хотелось. Видимо, это воспоминание относилось к чему-то очень страшному. Возможно, именно из-за слов пирата кошка таки вспомнила вчерашнее происшествие. Во всяком случае, понять ее мужчинам не удалось, поскольку в этот самый момент к ним подошел Сниффлс.

– Оу, здравствуйте, господа и госпожа, – вежливо поздоровался он. – А я тебя, Лампи, как раз ищу.

– Меня? – удивился лось.

– Ну да, – ответил муравьед. – Мы же с тобой договаривались на сегодня, что ты мне после школы поможешь починить и перенастроить прибор для сращивания нервов на клеточном уровне.

– Какой прибор? – вмешалась кошка, пытаясь сделать свой голос более твердым. – Повтори, пожалуйста.

– Прибор для сращивания нервов на клеточном уровне, – Сниффлс сначала ответил довольно легко и непринужденно, но когда он еще раз посмотрел на кошку, он слегка изменился в лице ровно так же, как и Рассел с Дылдой, однако он не подал виду. – Кстати, госпожа Кэтти, не твоя ли это страница? Я ее нашел случайно…

Но договорить ему не удалось. Кэтти-Блэк, полностью потеряв самоконтроль, выхватила листок, отобрала свой мотоцикл у Лампи, оседлала его, нацепила свой шлем, дернула ручку и, подняв огромную тучу пыли и песка, рванула с места в сторону отеля. Выдра, муравьед и лось остались на своем месте, откашливаясь от поднятого облака. Когда оно улеглось, они удивленно посмотрели вслед девушке, после чего переглянулись. И уже по взгляду друг друга они все поняли. Ведь у всех троих на лицах было одно и то же выражение того, кто вспомнил что-то ужасное, а потом видит доказательство обратного, и это все было так запутано, что даже самый опытный следователь полиции не смог бы разобраться в одиночку.

В этот момент к троице подошел Сэверз. Он только что окончил все свои дела в школе так же, как и Рассел, но чуточку позже. Летяга тоже хотел пойти с лосем на рыбалку. Но встретив ученика и своих коллег у дерева на шоссе, он остановился и удивленно посмотрел на них, а они – на него. Повисла неловкая пауза. Все смотрели друг другу в глаза и постепенно догадывались, о чем кто думал. Затем учитель языков и литературы, осторожно откашлявшись, деликатно так спросил:

– Господа. Мы все думаем об одном и том же?

– О Кэтти-Блэк и об ее вчерашней смерти? – без предисловий задал вопрос Лампи.

– Да, – тяжело ответил Рассел. – Именно об этом.

– А точнее о том, как она ожила, – закончил Ботаник.

– А она вас не спрашивала о страницах? – продолжил летяга.

– Спрашивала, – сказали трое.

– Ну… И кто что думает по этому поводу?

– Не иначе, – осторожно начал выдра. – Что тут не обошлось без какого-либо проклятия. Вдруг наша Кэтти-Блэк – призрак? Вдруг ее прокляли, и теперь она обречена на вечные скитания на суше? Ведь обычно призраки что-то ищут, пытаются что-либо закончить. Вот и Кэтти ищет страницы своего дневника.

– Версия интересная, но бредовая, – отрезал муравьед. – Призраков не бывает. Научно доказано.

– А кто-нибудь читал то, что было написано на страницах дневника? – спросил между тем Сэверз.

– Да, – ответили все хором.

– И никто не заметил ничего… Странного?

– Заметили, – сказал Лампи. – Там, где были исправления, можно было прочитать о смертях всех наших жителей. Но ведь все живы и здоровы!