Текст книги "Тайна Хэппи-Долла: Чернила (СИ)"

Автор книги: KroccovepMan

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 50 страниц)

Только вот… Мать погибла. В аварии. Ее сбил какой-то неосторожный и, по-видимому, тогда подвыпивший бык. Этого быка потом осудили и посадили на несколько лет, однако это, естественно, не могло остановить неминуемое. Мама получила слишком много осколочных ранений, к тому же из-за столкновения было сильно повреждено сердце, а донора на тот момент просто не было. В конце концов, она умерла. Но перед смертью она передала своей единственной дочери маленькую память о себе – кольцо на хвост, которое было свадебным подарком. «Береги его, храни – и я буду все время рядом с тобой» – таковы были последние слова Шэдоу Блэк.

When my anguish is becoming bigger,

Only loneliness is my true friend,

Then the shadows show their tragic figures,

Day and night are equal in the end.

С тех самых пор утекло много воды… Отец Кэтти-Блэк не выдержал горя, связался с плохой компанией, спился и умер от сердечного расстройства. Котенка отдали на воспитание семье Уайт, так же, как и маленьких тогда еще и бездомных лисичек семьи Фоксов – Элис и Луис. Четыре ребенка-родственника жили под одной крышей и делили одну комнату. Блэки, как ее тогда называли, забивалась в свой уголок и не вылезала без особой нужды. Родители Кэтти-Уайт пытались хоть как-то взбодрить и поддержать бедную сироту, но она не реагировала на их действия. Она попросту никого вокруг себя не воспринимала. И только лес недалеко от дома да одиночество были теперь ее друзьями.

«Как хорошо здесь… – думала она, вдыхая вновь свежий утренний запах. – Птички, белки… Поют. Для меня… Как будто моя мама здесь, стоит только поискать, посмотреть попристальней… Как бы я хотела, чтобы это оказалось правдой. Но чуду, как известно, не прикажешь…». Она посмотрела на кольцо, которое было скрыто под шерстью. Оно имело гравировку в виде цветов сирени – любимых цветов маленькой девочки. Ветки переплетались друг с другом, создавая неповторимый узор. Должно быть, мастер-гравировщик был волшебником, потому что сделать такое под силу лишь единицам…

– Привет, Блэки, – весело и тихо проговорила Уайт, которая не замедлила сесть рядышком со своей троюродной сестрой.

Сразу же хор птиц умолк, а лес затих. В воздухе повисла тишина, близкая к мертвой. Природа явно не ожидала вторжения чужого на ее территорию, а тем более такое наглое прерывание частного концерта. Черная кошечка недовольно и очень печально посмотрела на белую. А та как будто не замечала на себе этого немого укора. Она нагло развалилась под дубом, положив ногу на ногу, а руки – за голову. «Она что, издевается надо мной? – с горечью в сердце подумала сирота. – Все время, когда я уединяюсь, она тут как тут… Вечно нарушает мое одиночество. Почему, почему она не понимает меня?! Что я сделала такого, чтобы она постоянно ко мне приходила и мешала мне?! За что..?». Посидев так немного, девочка с черной шерсткой решила ничего не говорить. Она просто встала и стала углубляться в лес.

Кэтти-Уайт, к тому времени уже задремавшая, не сразу заметила, как ее троюродная сестра, махнув хвостом, убежала в чащу. Она лишь перевернулась на другой бок и мирно засопела, чему-то улыбаясь во сне. Птички не стали тревожить незваную гостью, а полетели вслед первой, чтобы утешить ее и взбодрить. Только когда маленькая синичка, неосторожно вспорхнув совсем рядом с мордочкой белой кошки, замкнула стайку, спящая проснулась. «О, а где Блэки? – удивленно подумала она, почесывая затылок. – И сколько я проспала? Неужто обед скоро, а я опять опоздаю?». Но взглянув на солнце, Уайт поняла, что зря беспокоилась – она проспала всего двадцать минут. А повернувшись на другой бок, она почувствовала что-то холодное и округлое, по форме напоминавшее кольцо…

Блэк углубилась в лес и очутилась у высокого обрыва с острыми скалами внизу. Оттуда была видна огромная долина и небольшой район, который не особо пользовался популярностью. В том райончике жило всего двадцать с небольшим зверушек, в основном – все дети. Взрослых было крайне мало. А ребятня там была самая колоритная… Маленький ученый, юный ушастый спортсмен, мальчуган, мечтающий о войне или о чем-то в этом духе, девочка, к которой клеились все мальчишки, другая девочка, которая очень боялась грязи – словом, самый разный люд. Это место называли «вторым Хэппи-Форестом», официальное название – Хэппи-Долл. Но все-таки чаще гости и сами жители звали себя Хэппи-Форестом, чтобы показать, как они близки с настоящим Хэппи-Форестом. Иногда дети оттуда приходили сюда, чтобы познакомиться и пообщаться с другими маленькими зверушками, иногда поиграть в футбол или в «войнушку». Там всегда было весело… Всегда.

Птички, прилетевшие за кошечкой, стали рассаживаться на свои ветки. Девочка поняла это, даже не оборачиваясь назад. Она улыбнулась, раскинула свои лапки навстречу утреннему ветру и глубоко вдохнула приятный аромат жизни. Она навострила уши и приготовилась к новому проигрышу прерванной так нагло песни. Крылатые певуны, подметив готовность своей солистки, тут же начали насвистывать мелодию с того места, на котором они остановились из-за появления белой незваной гостьи. Отыграл пассаж, проигрыш, а затем…

Now, I see

How I am free,

Behind in the past,

Time is running fast

From then to me.

Песня разлилась в воздухе над городком, находившемся внизу. Дети, игравшие в это время в солдатиков на улице, бросили свою игру и вгляделись в высокие скалы, пытаясь найти таинственную певунью. Желтенький крольчонок особенно пристально вглядывался. Конечно, он не очень понимал суть песни, но ему это было не столь важно. Однако сколько бы он ни вглядывался вверх, он не мог увидеть маленькую девочку, которая была чуть старше него. Решив про себя, что ему показалось, он только рукой махнул, развернулся к друзьям и, весело гикнув, предложил новую игру. И только маленький фиолетовый бобренок с невероятно большими для него самого передними зубами еще с минуту смотрел туда, откуда доносилась песня…

«Как хорошо… – подумала про себя Кэтти-Блэк, спрятавшись за валун и тихонько подглядывая за жителями Хэппи-Долла. – Они играют… И слушают меня. А бобренок… Миленький. Хорошенький. А главное, любопытный. Слава Богу, он меня не заметил… Если честно, не очень хочется спускаться вниз… Высоко. Страшно». Собравшись немного с мыслями после той головокружительной стоянки на краю обрыва, кошка села у камня, чувствуя себя рядом с ним в безопасности, и снова устремила свой лунный взор на горизонт. Солнце уже встало из-за гор, освещая загадочную крепость в виде желудя. Вслед за его лучами подтянулись и другие дневные птицы, которые дополнили оркестр.

Улыбнувшись, Кэтти положила свой хвост на колени, словно это был отдельный зверек, провела рукой по шерстке… И замерла. Кольца, подаренного ей от матери, не было на месте. Он как будто исчез. Она часто-часто задышала, занервничала и стала резко оглядываться по сторонам, пытаясь сразу же найти пропажу. Но нигде не было ее семейной реликвии. «Должно быть, обронила по дороге!» – промелькнула мысль в ее голове. Она тут же вскочила и побежала в лес искать пропажу. Пернатые друзья удивленно вспорхнули и обеспокоенно зачирикали, словно спрашивали подружку, что случилось. Та не отвечала, а просто искала.

Прошел час, другой, третий, а кольцо так и не было найдено. Весь лес был исхожен вдоль и поперек, даже самая темная часть была обыскана. Отчаявшись что-либо найти, Кэтти-Блэк вернулась к обрыву над Хэппи-Долом, уселась там обратно у камня, положила голову на колени и горько заплакала. Теперь у нее точно ничего не было. Ничего не осталось от матери и отца… Теперь она полностью осиротела, если можно было так выразиться. Сразу же утро ей показалось серым и обыденным, то есть, безжизненным. Копошение детей в маленькой окраине стало больше похоже на бег серых муравьев, а их возгласы – на крики стервятников.

I try, in despair, to find a reason

When I have collapsed under the rain,

I have better wait on other season

To be able to stand up again.

– Вот ты где, Блэки! – послышался веселый возглас. – А я тебя обыскалась! Ты где была? Ты что, по всему лесу шарилась, а?

– Уайт, уйди… – взмолилась черная кошка. – Мне хватит и того, что ты нарушила мое утро своим присутствием там, на опушке…

– Ой, всего-то? – отмахнулась Уайт, садясь рядом со своей сестрой. – Опять ты гуляешь одна? Ей Богу, это до добра не доведет тебя, поверь мне. Хватит тебе ото всех прятаться, покажись всем! Никто не станет смеяться над тобой и над твоим черным окрасом.

– А как же Элис и Луис? – Блэк подняла свои заплаканные глаза на белошерстную.

– Плюнь ты на этих болванов, они всегда всех обижали! – отмахнулась та. – Вечно они стремятся кого-нибудь оскорбить и обчистить чужие карманы ради дешевой наживы… Кстати, я тут нашла кое-что, когда проснулась. Думаю, это принадлежит тебе.

И Кэтти-Уайт с улыбкой достала кольцо. Черная кошка не могла поверить своим глазам. Она бережно взяла металлический предмет в свои лапки, тщательно осмотрела его, убедилась, что это то самое пропавшее кольцо, после чего очень аккуратно надела его обратно на хвост. Сердце ее радостно забилось, она снова была счастлива. И снова жизнь показалась ей прекрасной и такой желанной. Все вокруг снова приобрело краски и звуки, из Хэппи-Долла она опять услышала веселый смех детей и звуки ударов ногой по мячу.

– Хороший городок, не правда ли? – улыбнулась белая, приобняв сестру одной рукой. – Хотела бы я туда спуститься да со всеми перезнакомиться.

– А я боюсь… – честно призналась черная. – Я боюсь спускаться. К тому же, вдруг там ребята будут так же надо мной смеяться из-за того, что я – черная кошка?

– Почему ты все время боишься быть осмеянной?

– А тебе было бы приятно, если бы тебе присваивали нечистую силу? Тебе было бы хорошо, если бы ты знала, что тебя за твоими глазами обсуждают? Тебе было бы… Комфортно, когда на тебя смотрят десятки пар глаз, а лица их хозяев озаряют ехидные и насмешливые улыбки?

– Знаешь, мне как-то все равно! – Уайт приняла кислую мину. – Обсуждают за моей спиной? Пусть обсуждают хоть до посинения. Присваивают мне нечистую силу? Ну и что? А может быть, я сама – нечистая сила? – тут она лукаво улыбнулась. – Ладно, шучу. Пялятся на меня и скалятся? Да на здоровье! В конце концов, они вскоре сами заплатят немалую цену за свои выкрутасы.

– Ты так говоришь, словно собираешься им навредить… – Блэк чуть отодвинулась от белой кошки, ей явно не понравилось последнее предложение.

– Не исключено, что я им как-нибудь отомщу, – та лишь плечами пожала. – Ладно, пошли завтракать. А то нас мама заждалась уже, а она сегодня с утра сделала тосты с сыром и колбасой! Очень вкусные!

Девочки встали и двинулись в сторону своего дома. Они не оборачивались назад, чтобы окинуть Хэппи-Долл последним взглядом. А им стоило оглянуться… Потому что над этим маленьким городком, независимо от прочих погодных условий, уже начала образовываться черная туча с красными всполохами света. Ничего не подозревающие детишки играли в футбол, смеялись и даже не задумывались о том, что уже сейчас им готовится страшная судьба…

– Может, мне тебя проводить, Блэки, до дома? На улице уже темно, а в такое время в твоем районе шастает очень много бандюганов.

Пес-овчарка, сняв с себя форму и накинув кожаную куртку, ждал в главном коридоре отделения полиции свою коллегу – черную кошку с бело-рыжим «жабо» на груди. Та заканчивала с анализом крови еще одного погибшего в результате ограбления ювелирного магазина и уже убирала все пробирки в холодильник, осторожно перенося их на подносики и подставки. Тут она вспомнила что-то, взяла одну колбочку и перелила в маленький экспериментальный сосудик несколько капель крови, потом подписала маркером, убрала его в сумку и вышла к ждавшему ее проводнику на этот вечер.

– Снова пополняешь свою коллекцию? – с доброжелательной улыбкой спросил старший лейтенант, подставляя свою сильную лапу черношерстной девушке.

– Да, – ответила та. – Разве это плохо?

– Вовсе нет, – Билли пожал плечами. – Просто мне непонятно, зачем тебе образцы крови тех, кто уже погиб. Хотя если ты не хочешь, можешь не объяснять мне причину, я не настаиваю, коли это что-то глубоко личное, р-рав.

Кэтти-Блэк посмотрела прямо в лицо своего спутника. Оно было спокойным и уверенным. Таким оно бывало всегда, и во время перестрелки с бандитами, ворами и прочими преступниками, и в мирное время, даже если его ругало начальство за «не очень хорошее выполнение плана». Билли-Дог без колебаний шел навстречу всему тому, что ему готовила судьба. Казалось, он не боялся ничего. Его не могли напугать ни опасность убийцы или маньяка, которого надо было поймать, ни смертельно опасные операции по спасению заложников. Вместе с ним девушка с серыми непослушными волосами чувствовала себя в безопасности, защищенной от любых нападок извне.

Пес и кошка подружились уже тогда, когда Блэк в первый раз пришла на работу в качестве младшего ассистента главного судмедэксперта. Овчарка как-то сразу углядел в этой хрупкой и зашуганной девочке потенциал. Он даже остался ждать ее после работы, хотя его самого отпустили пораньше за какие-то заслуги. А когда та вышла, то он пригласил ее к себе на ночной чай и тихие посиделки. Кэтти тогда испугалась и отказалась было, но доброжелательность и мягкость тогда еще младшего лейтенанта убедили ее в том, что этот субъект ее точно не обидит никогда, что он, может быть, встанет за нее горой.

С тех пор прошло около трех лет. Кошка дослужилась до главного судмедэксперта, а ее бывшая начальница, уволившись по собственному, благодаря советам своей бывшей подопечной вышла замуж за Билли-Дога. Того же вскоре повысили в звании до старшего лейтенанта, и теперь он зачастую руководил некоторыми операциями по перехвату ценных объектов или спасения пострадавших. Тогда еще поступили два помощника – некролог Кэррион-Кроу, который вел ведомость по погибшим после результатов анализа Кэтти-Блэк, и сыщик Хаунд, который работал на пару с Билли-Догом. Оба они были весьма дотошными и частенько увлекали кошку и пса-овчарку работой. Но это не могло помешать их крепкой дружбе.

«Стоит ли мне рассказать? – подумала девушка, глядя в травянистые глаза Билли. – Или лучше не надо? Вряд ли… Он ведь может посчитать меня за сумасшедшую… Если и не отправит в психиатрическую лечебницу, то точно назначит мне психиатра… А потом в отделении на смех поднимут. Но… Нет. Я не верю, что он такой… Он меня обязательно поймет. Должен понять!». Взвесив все доводы «за» и «против», она глубоко вздохнула и тихо начала:

– Билли… Понимаешь, я… Коллекционирую образцы крови потому, что когда я расставляю их на столе, то мне кажется, что рядом со мной появляются те, кто погиб.

– Да? – без нотки сарказма или хотя бы какой-либо издевки спросил пес. – И как они? Что они делают?

– Ничего… Просто стоят. Смотрят на меня. Одни – доброжелательно, другие – равнодушно, а третьи – с ненавистью.

– Вот как… А почему так-то?

– Наверное, все зависит от того, кем погибший был при жизни. Одни меня при жизни знали как знакомую, потому и радуются. Другие обо мне вообще ничего не слышали, а третьи… Третьи могли быть либо преступниками, либо какими-то моими личными врагами.

– Понятно, – улыбнулся Билли-Дог. – И тебе… Не страшно? Вроде бы духи, привидения, все дела… Они многое могут чего натворить.

– Нет… Мне абсолютно не страшно. Они мне ничего не сделают… Они просто стоят рядом со мной. И я хотя чувствую себя не такой одинокой.

– Ясно…

Дальше они шли молча. Фонари тускло освещали улицы, к тому же их свет рассеивался из-за шедшего тогда обильного снегопада, так что нельзя было разглядеть ничего вокруг в радиусе десяти метров. Никого не было поблизости, пес и кошка фактически шли в одиночку. Овчарка все время принюхивался и прислушивался, прижимая девушку поближе к себе на тот случай, если на них нападут из-за переулка. Сама же Кэтти-Блэк сжалась и превратилась в маленький комочек с маленькими треугольными ушками, мелко дрожащий скорее не от страха, а от холода. Ветер завывал в маленьких подворотнях, снег скрипел под ногами, и это все превращалось в своеобразную музыку…

In the nights of pain my dreams were livid,

Wax portrayals which escaped with dawn,

Now, remains a memory so vivid

As the rest of me that carries on…

– Красивая песня, – улыбнулся Билли-Дог. – Очень мелодичная.

– Мне ее мама пела на ночь, когда я еще в Хэппи-Форесте еще жила… – робко призналась Кэтти-Блэк. – Потому и помню до сих пор. В детстве, после гибели родителей я ее всегда напевала с утра пораньше.

– С утра? А можешь рассказать, как это бывало? Просто я обычно с утра либо долго спал, либо просыпался уже тогда, когда вокруг было шумно.

– Я обычно просыпалась раньше всех и уходила в лес неподалеку… Там птицы словно понимали, что наступали их время, потому садились, как оркестр, и начинали напевать эту песенку. Иногда я забредала на высокий обрыв, откуда был виден… – тут она замолчала и даже остановилась.

В памяти кошки вдруг образовался провал. Она точно помнила, что с высокого обрыва, оканчивавшегося внизу острыми скалами, можно было что-то разглядеть. Но что именно – она не могла вспомнить. В ее мозгу возник эффект прескевю. Кэтти-Блэк даже зажмурилась, чтобы яснее представить себе то место, которое она наблюдала в детстве. Но мозг как будто нарочно уклонялся от ответа на вопрос: «Что там было?» и переключался на что-то другое, совершенно не соответствовавшее истине. Перед глазами кошки проплывала какая-то долина, большая и широкая… Но абсолютно пустая. Вернее, не в прямом смысле пустая… Как будто кто-то дал засветку в зрительной памяти кошки.

Попытавшись вновь вспомнить название того места, девушка схватилась тут за голову и со стоном встала у стены. Внутри ее черепно-мозговой коробки вдруг всколыхнулись все нервы, активно сопротивляясь воспоминанию, блокируя всевозможные пути к этому. Овчарка, увидев эту странную реакцию своей подруги, подхватил ее и бережно взял на руки.

– Что случилось? У тебя голова болит? – заботливо спросил он.

– Д-да… – сквозь муку ответила Кэтти-Блэк. – Очень болит… Я… Я ведь точно помню, что когда я поднималась на тот обрыв, я видела что-то внизу, в той долине… Но я не могу вспомнить, что именно.

– Ладно уж, не забивай себе этим голову. Тем более здесь, на морозе, р-рав. Давай лучше я отнесу тебя домой, и мы с тобой вместе разогреем чай с молоком?

– Давай…

Билли улыбнулся, чуть сильнее прижал к себе Блэк и уверенным быстрым шагом добрался через двадцать минут до квартиры своей коллеги. Там овчарка уложил кошку на диван, предварительно сняв с нее шубку, после чего удалился на кухню, где стал тут же хозяйничать: греметь чашками, шипеть электрочайником и струей воды из-под крана раковины, чем-то там звякать в холодильнике. Вскоре оттуда стал доноситься сладкий запах мятного чая и чего-то вкусного – должно быть, лейтенант решил отужинать здесь, а заодно немного поухаживать за Кэтти.

Девушка же решила не откладывать свою маленькую загадку на потом. Она взяла с маленького столика ноутбук, включила его и залезла в Интернет. Ввела в поисковике: «Полный список городов Хэппи-Лэнда». Сразу же ее взору представился подробный список поселений, которые официально принадлежали ее родной стране. Вот Хэппи-Форест, а дальше… А дальше между Хэппи-Форестом и Хэппи-Портом пустовала одна строчка. Хотя там стоял порядковый номер. Это не могло быть глюком сайта, потому что хозяйка квартиры несколько раз обновила страницу. «Не может быть… – подумала она про себя. – Неужели..?».

– Ужин готов, р-рав! – веселый возглас оперативника прервал ее размышления.

В комнату вошел Билли-Дог с двумя тарелками только что приготовленного омлета с колбасой. Пахло очень вкусно и аппетитно, и у Кэтти-Блэк, которая сама не очень-то любила много поесть, потекли слюнки. Она отставила ноутбук обратно на столик, села и с жадным хищническим взглядом посмотрела на тарелку, словно была готова вот-вот прыгнуть и навалиться на еду, начисто забыв о приличиях. Пес это заметил и с веселой улыбкой поставил еду перед кошкой, дав ей столовые приборы, а затем поставил рядышком кружку с горячим чаем с молоком.

– Вот, приятного аппетита, – сказал он, устроившись рядом на диване.

– Спасибо, Билли! – воскликнула девушка, начиная с аппетитом уплетать омлет за обе щеки. – Ты так вкусно готовишь! Не перестаю удивляться!

– Мама учила, вот и довольствуюсь собственной стряпней, – улыбнулся парень. – Кстати, что это ты там смотрела на компьютере? Небось, простые новости и курс долларов?

– Если бы, – серьезно уже ответила Кэтти. – Я тут попыталась вспомнить название того места, которое я наблюдала в детстве. Но… Посмотри сюда, – она развернула ноутбук экраном к морде овчарки. – Тут строчка пустует.

– Ну и что? А вдруг это глюк сайта? Такое бывает.

– Отнюдь. Я проверяла эту гипотезу, – с этими словами Блэк несколько раз нажала кнопку F5. – Опять же, никакого результата. Строчка как была, так и осталась.

– А ты уверена, что тут есть пустая строчка? Уверена, что это был не глюк? – неожиданно спросил лейтенант. – Смотри, тут есть название – Хэппи-Долл.

Кошка с недоумением развернула компьютер к себе, отложив ужин на потом, и пристально вгляделась в экран там, где раньше обнаружила пропажу. Действительно, теперь там все было на месте, по всем правилам. В графе названий красовалась надпись «Хэппи-Долл», а в окошке численности – 23. Но мало было появившихся значений и столь малой цифры, так еще и в области естественно прироста был написан 0. То есть, уже несколько лет подряд и без того малое население не вырастало и не убавлялось, оно как было, так и оставалось на одном числе. Это не очень понравилось девушке.

– Что-то тут не так… – она почесала затылок. – И почему мне так знакомо название Хэппи-Долла, когда я о нем впервые слышу?

– Ты, наверное, перетрудилась за сегодня, – со смехом ответил Билли. – Давай, доедай, а потом ляжем спатеньки! Тебя и так сегодня завалили работой, так зачем себя еще загружать какими-то тайнами? Если хочешь, то обдумаешь это рано с утра. Как известно, утро вечера мудренее.

– Да, пожалуй, ты прав… – Кэтти-Блэк зевнула и потянулась. – Я заработалась и совсем измотала себя. Спасибо, что проводил меня до дома и приготовил мне ужин… Я очень признательна тебе.

Они с приподнятым настроением закончили свой ужин, девушка помыла посуду, после чего проводила друга до порога. Долго они стояли там и обсуждали планы на завтрашний день. Потом пес-овчарка все же ушел, обещав завтра попросить начальство особо не загружать такую прекрасную коллегу, и, насвистывая себе что-то под нос, весело утопал к своей жене. Кошка, порозовев, закрыла дверь.

Она убрала все в своей квартире, положила новый образец крови в свой небольшой сундучок, выключила везде свет, умылась и легла спать. Ее ноутбук остался одиноко стоять на столике в прихожей с работающим экраном. Если бы Кэтти легла чуть позже, она бы успела заметить, как надпись «Хэппи-Долл» со всеми числовыми значениями сначала мигнула желтым цветом, а потом исчезла, обнажая строчку. Затем компьютер недовольно пискнул, словно на его процессор проник какой-то вирус, и выключился совсем…

Кошка проснулась снова, но на этот раз она не ощутила нежных объятий Шифти. Неудивительно – времени уже было без пятнадцати двенадцать, Хэппи-Долл уже проснулся полностью, хотя на улице никакой особой активности не наблюдалось. Вор в шляпе возился на кухне и готовил завтрак для своей девушки. Лифти не было – тот ушел гораздо раньше и теперь гулял по городу в гордом одиночестве. Так что Кэтти-Блэк осталась наедине с любимым енотом.

– Доброе утро, Блэки, – тихо прошептал Ворюга, занося поднос. – Я тут завтрак приготовил. Прости, может, немного подгорело, но я очень старался…

С виноватой улыбкой он поставил подносик рядом с принявшей положение полулежа девушкой, после чего устроился на диване у кровати. Черношерстная улыбнулась, взяла приборы и стала есть. Пять минут она молчала, просто ела яичницу и пила апельсиновый сок. Когда же половина была съедена, она посмотрела в лицо старшего близнеца и сказала:

– Очень вкусно. Мне очень нравится. Спасибо большое…

– Тебе… Правда нравится? – с трепетом переспросил Шифти, не веря своим ушам.

– Да. Ничего не пригорело.

– Я очень рад! Кэтти, ты не представляешь себе, как я рад это слышать от тебя!

С этими словами енот подсел к кошке и крепко обнял ее, целуя в губы и щеки. Кэтти улыбалась и лишь прикрывала глаза всякий раз, когда губы парня касались ее лица. Его минутное счастье перешло к ней буквально через поцелуи. Она чувствовала себя как никогда счастливой.

I’ll never mourn, if I’ll die,

I was born.

И ей уже было все равно до воспоминаний. Мысль, тревожившая ее столькие годы по отношению к этому загадочному городку-призраку, вдруг разом отступила и исчезла, уступая место простому житейскому счастью. «Ну и пусть этот городок исчез из нашей памяти в остальной части страны, – подумала она, доев свой завтрак и собравшись с Шифти на прогулку по парку. – Главное, что именно в этом городке есть тот, с кем я по-настоящему радуюсь жизни. Как в родном Хэппи-Форесте… Но только лучше! Лучше!».

====== Глава 40. Жало скорпиона ======

Я сидел в своей больнице, сидя на одной из коек, и думал. После той утренней пробежки со слежкой за жителями Хэппи-Долла я теперь думал очень много. Размышлял. Анализировал. Приходил к разным выводам. Да и вообще в последнее время я стал слишком тщательно и осторожно шевелить извилинами в поисках ответа на свои главные вопросы: что мне нужно сделать, чтобы вернуть свое былое могущество и как это удержать навсегда?

Я уже давно понял, что для этого мне нужно будет избавиться от той, что пришла на мою территорию, несмотря на все мои ухищрения и проклятия, не позволявшие никому извне хоть как-то обнаружить сей маленький богом забытый городок. От той, что смогла пробудить во всех зверушках, проживавших здесь, память обо всех смертях. От той, что лишила меня более чем половины накопленных сил и темной энергии, которую я так надеялся пустить против своих старших братьев. От той, что, в конце концов, почти полностью разгадала тайну этого городка совершенно самостоятельно, без какой-либо посторонней помощи.

От Кэтти-Блэк.

Черная кошка стояла мне теперь поперек горла. Она была для меня как маленькая заноза в пальце, которая, тем не менее, застряла глубоко и причиняла невыносимую боль. Как бычий цепень, накрепко засевший в кишке и потихоньку высасывающий всю жизненную энергию из постоянного хозяина. И главное, что, как и вышеуказанный паразит, ее, то есть эту шельму, невозможно было извести простыми методами типа окончательной смерти или выселения вон из номера отеля. Ее защищала какая-то магия, недоступная мне, но известная Смерти… Мне не удавалось подойти к ней близко, это обязательно заканчивалось для меня новым этапом заточения и нестерпимой боли.

– Руками или своей собственной телекинетической способностью мне теперь до нее не добраться… – задумчиво рассматривая в осколках своего зеркала ошейник и браслеты, размышлял я вслух. – Остаются только ноги… Но что я могу ими сделать? Там нет ядовитых когтей… Стоп. Яд… Яд. Яд! Точно! У меня же есть и хвост! – злобная улыбка озарила мое лицо, когда я выгнул свой скорпионий хвост из-под изорванного плаща. – А пока свободен он – свободен и мой яд! Что ж, пора бы тебе, дорогая моя Кэтти-Блэк, помучиться и подергаться в агонии… Это будет незабываемое зрелище и вкусная пища для меня. Я буду питаться твоей болью, твоим страданием, твоей жаждой быстрой и безболезненной смерти столько, сколько сам этого захочу!

Хвост тихо зашелестел хитином от дрожи нетерпения, а из заостренного, как у осы, жала на пол капнул маленький ярко-желтый, золотистый шарик. Там, где он упал, послышалось легкое шипение, в воздух поднялась тонкая ниточка дыма… Это вызвало у меня удовлетворение – яд в моих жилах остался таким же опасным, каким и был всегда. От него любой простой смертный бы скрючился и скукожился от боли, агонии, умер в невыносимых многочасовых муках…

Пора!

– Здесь так хорошо… И спокойно, – положив голову на плечо Шифти и улыбнувшись, тихо проговорила Кэтти-Блэк. – А главное, никого тут поблизости нет совсем. Так приятно…

– Здесь особо не гуляют, за исключением Мола. Да и то он редко появляется тут, когда замечает иных гостей парка. Так что, можно сказать, мы тут одни, – ответил тот, ласково глядя на свою возлюбленную и поглаживая ее по голове. – А если захочешь, мы с тобой уйдем в ту часть парка, куда даже этот слепец не ходит.

– А кто же на самом деле этот Мол? – спросила тут кошка. – Можешь о нем что-нибудь рассказать? Я его пару раз встречала, да только вот я как-то о нем мало что узнала… А все записи дневника сожжены.

– Ну… – вспоминая, начал енот в шляпе. – Вообще, этот крот – странная личность. Живет в каком-то холме, там у него что-то типа норы. Хотя на свою пенсию мог бы и домик поприличнее купить. Слеп, как ты, наверное, заметила. Говорит очень немного, предпочитает вообще в контакт не вступать. Среди нас, жителей Хэппи-Долла, распространен слух, что Мол когда-то был тайным агентом и работал шпионом в большом городе, не то Биг-Таун, не то Нью-Сити…

– Шпионом? – девушка удивленно подняла брови. – А почему вы так решили?

– Скрытный он тип. О себе, вернее, о своем прошлом, он практически ничего не говорит. Отмазывается фразой: «Это секретная информация». К тому же, ты видела у него родинку на щеке? Маленькую такую, идеально круглую.

– Да… Но какое это имеет отношение к его бывшей профессии?

– Самое прямое. Ты заметила, что эта маленькая, казалось бы, пустяковая часть его лица, периодически меняет свое местоположение?

– Нет… Хотя да, заметила. Сначала родинка была у него на правой щеке рядом с носом, потом – на левой щеке где-то посередине.

– Мы с братом лично считаем, что эта родинка – что-то вроде маленькой взрывчатки или жучка. Но мы не проверяли. Себе дороже. Мало ли, а вдруг он действительно шпион? А если мы узнаем об этом, ему придется нас ликвидировать, причем навсегда и безвозвратно…

– Я понимаю… Я тоже почувствовала, когда встретила его, словно он что-то скрывает. Но что именно эту тайну я знать вряд ли хочу.

Дальше они шли молча, не обмениваясь друг с другом ни единым словечком. В парке даже в полдень, в самое активное время суток городка, было очень тихо и спокойно. Только и было слышно, как две пары лап тихо шагают по земле, вороша траву и мелкий гравий тропинки, уложенной специально для гуляющих. Листья шелестели в такт шагам пары, а тени навевали приятную прохладу и осенний запашок сентябрьской сырости. Словом, это был идеальный пейзаж, было идеальное время для свидания и романтической прогулки.