Текст книги "Тайна Хэппи-Долла: Чернила (СИ)"

Автор книги: KroccovepMan

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 50 страниц)

====== Предисловие. Обычный денек ======

Солнце встало из-за горизонта, освещая некоторые дома Хэппи-Долла. Где-то прокричал петушок, возвещая о новом прекрасном дне. Но не для всех мирных жителей этого городка утро было столь прекрасным и желанным. Во всяком случае, буквально через несколько секунд после петушиного крика над всем поселением послышался отчаянный вопль Флиппи.

Он орал, как сумасшедший, не в силах пока что отличить реальность от приснившегося ему кошмара. Когда же он выпутался из одеяла и распахнул глаза, он более-менее успокоился, поняв, что опять ему все только почудилось. В спальне, как и во всем доме, стоял жуткий погром – похоже, на этот раз лунатизм Прапора развился еще сильнее, раз даже запертая дверь его не смогла удержать. Он встал, но сразу же напоролся на осколки от разбитого зеркальца, которое ему подарила Флейки. Видимо, кроме того чтобы ходить, он еще и пытался кого-то тут угробить…

С трудом добравшись до ванны, Флиппи достал из своего шкафчика таблетки, щетку, пасту. Когда же он закрыл дверцу, то сейчас же в зеркале возник Берсерк. Тот смотрел на своего добренького хозяина, ухмылялся и посмеивался, словно хотел сказать: «Эй, нет, братец, от меня тебе не избавиться!». Флиппи вздрогнул от такой неожиданности, принял сразу пять таблеток и сполоснул лицо, лишь бы не видеть того, кого он больше всего боялся. Взглянув снова в зеркало и не увидев там никого, кроме себя, он успокоился и принялся чистить зубы.

Однако тут его подсознание стало враз выдавать отдельные картинки ночного кошмара: как он, услышав хруст, превратился в Берсерка, как он убил саму Флейки, а потом еще и Каддлса, не вовремя подвернувшегося ему под руку, Крота и Лифти с Шифти. Причем эти воспоминания были настолько реальны, будто они были на самом деле, а не какой-нибудь очередной кошмар по стандартному сценарию. Внезапная догадка очень не понравилась и основательно перепугала бывшего вояку, и он, даже не прополоснув рот от пасты и не поев, ринулся вон из дома к Флейки.

Утро у дикобразихи началось довольно неплохо, если не считать того странного крика в семь утра, который, собственно, и разбудил ее. Сделав все утренние дела и, наконец-то, принявшись за завтрак, Чудачка вдруг заметила приближавшуюся к его дому фигурку Флиппи. Конечно, она никоим образом его не ожидала так рано к себе, но с приятным удивлением пошла открывать дверь. Как-никак гость один из самых ожидаемых. Во всяком случае, для самой Флейки.

Но не успела она и в прихожую зайти, как Прапор уже сам вошел, едва не выломав дверь. Вид у него был перепуганный, мордочка из светло-зеленой стала бледной, как смерть. Зрачки, слава Богу, были лишь сильно сужены, никаких признаков Берсерка не было. На губах были видны ошметки от зубной пасты. Похоже, что-то сильно обеспокоило гостя, раз он спешил к Флейки и был в таком состоянии: не завтракавши, даже не умывшись.

– Флиппи, с тобой что-то случилось? – осторожно и тихо спросила Флейки.

– Я… Я думал… – едва дыша, произнес тот. – Я думал, что это с тобой случилось что-то ужасное. Я думал, что я тебя убил, понимаешь?

– Ч-что?

– Мне приснился страшный сон, в котором я стал Берсерком и… И убил тебя! А потом Крота, Каддлса и этих братьев-близнецов. Я их убил!

До Флейки только сейчас дошел смысл сказанного. Она облегченно вздохнула, успокоилась и с робким смехом сказала:

– Ну, это же сон. Всего лишь кошмар, он был не взаправду. Ведь я же жива и невредима. Правда, мне тоже снилось что-то тяжелое, но я не помню.

– Неужели тоже кошмар? – с прежней напряженностью спросил Прапор. – Не молчи, отвечай!

– Н-не п-помн-ню, – дикобразиха совсем растерялась, съежилась от страха, едва не плакала.

Медведь тут понял, что слишком сильно надавил на нее. В конце концов, то, что у него в голове с утра пронеслось, вполне могло быть и сном, пусть даже очень плохим. А эта девочка, такая робкая, тихая, плаксивая, совсем еще маленькая… Он вспомнил, что сам же решил не пугать ее подобными рассказами. Стыдливо опустив глаза, он тихо произнес:

– Прости, Флейки, я… Не хотел тебя расстраивать. Я просто испугался за тебя, а тут еще мои галлюцинации. Ну, ты понимаешь.

– Флиппи, – дикобразиха положила дрожащую руку на плечо своего друга. – Все в порядке. Я не сержусь на тебя. Давай лучше забудем о ночных кошмарах и позавтракаем вместе. Ты только рот прополощи, а то у тебя на губах осталась пенка от пасты. К тому же ты натощак сюда прибежал, – и она улыбнулась.

Прапор ухмыльнулся и ушел в ванную. Однако и тут его ожидал новый неприятный сюрприз: в большом зеркале, стоявшем недалеко от раковины, он увидел вместо себя Берсерка. Тот опять ехидно посмотрел на своего хозяина, а потом достал откуда-то мягкую игрушку, по общим чертам похожую на Флейки, и стал ее потрошить самыми изощренными способами: то скальпелем перерезал горло (медленно, словно мучая настоящую жертву), то четвертуя, а то и вовсе вытряхивая из игрушки все внутреннее содержимое. При этом безумец все время хихикал и смотрел на Флиппи так, словно говорил: «Я убью ее, можешь не сопротивляться мне… Потому что это бесполезно!».

– Ну, нет, – злобно зашептал Прапор. – Не в этот раз!

Он схватил какой-то тяжелый предмет со столика и со всего размаху ударил по стеклу, отчего-то с жалобным звоном рассыпалось по полу. Образовавшиеся осколки наглухо преградили дорогу к двери. Тут послышались торопливые шаги Флейки. Дверь отворилась, и дикобразиха уже собралась войти внутрь, как Флиппи вдруг заорал:

– Не подходи! Не смей даже заходить сюда!

– Но, Флиппи, что у тебя тут произо… Ой, – она только сейчас увидела осколки. – А как так случилось-то?

– Я… Поскользнулся на гладком полу и нечаянно разбил твое зеркало.

– Какой ужас! Подожди, не двигайся. Сейчас я здесь все уберу.

Флейки ушла, и Флиппи вновь остался один. Он посмотрел на то, что еще недавно было большим отражающим стеклом, а теперь валялось на полу в виде маленьких и больших блесток. Он отражался в каждом осколке. И вдруг он опять увидел Берсерка. Тот все еще ухмылялся, ясно давая понять, что это безумие не кончилось, оно только началось. Флиппи в ужасе и отчаянии отступил на шаг, но какой-то чересчур острый осколок вспорол ему пятку, и бедняге пришлось сесть на ванну с громким стоном.

Наконец пришла дикобразиха. Увидев, что случилось с медведем, она быстро убрала все осколки, принесла аптечку и немедленно прижгла рану на ноге как умела. То есть, очень неуклюже, она едва не травмировала Прапора своими иглами. И все же первая помощь была оказана.

– Как ты? – заботливо, но очень тихо спросила Флейки. – Ходить сможешь? Может, я лучше скорую вызову?

– Не надо, спасибо, – проговорил отставной сержант, стараясь делать голос как можно тверже. – Я как-нибудь справлюсь. Спасибо тебе большое.

– Тогда давай уже, наконец, пить чай, – улыбнулась Чудачка.

И парочка принялась завтракать. Естественно, они не могли предугадать, что конкретно случится в этот, казалось бы, обычный денек. А им готовилось нечто ужасное…

Натти шел по широкой улице, смеялся и любовался леденцом, который он только что приобрел. Кстати, ради этой сладости он едва не подрался с Лампи, хорошо, что в магазине так вовремя оказались близнецы Лифти и Шифти (хотя, откровенно говоря, Сладкоежка, как и другие жители Хэппи-Долла, был не в ладах с этими ворами). Пока они грабили магазин и отвлекали внимание Дылды, ехидно посмеиваясь над ним, бельчонок успел ускользнуть, припрятав леденец среди своих на голове.

И вот теперь он облизывал карамельный разноцветный кругляш, из-за чего его косой глаз набирал новые обороты. Он бы так до вечера проходил бы по улице, да вдруг он наткнулся на гулявших Флейки и Флиппи, нога которого была перебинтована, отчего сам медведь слегка хромал. От этого неожиданного столкновения Сладкоежка выронил леденец. Тот упал на бордюр и рассыпался на мелкие кусочки, которые тут же раскатились по дороге.

– Нет! Нет! Нет!!! – возопил бельчонок, не желая верить в свою утрату.

Истерично посмеиваясь, он, не оглядываясь, бросился на дорогу, стал подбирать жалкие остатки сладости и съедал их, после чего жмурился от удовольствия и набирал еще. Он, конечно же, не видел и не слышал при этом, как по дороге на огромной скорости к нему неслась машина Крота. Чудачка и Прапор, которые тоже были слегка озадачены таким поворотом событий, первыми это заметили и закричали бельчонку, чтобы тот уходил немедленно. Натти, наконец, сообразил, в чем дело, но расстаться с оставшимися на асфальте осколками леденца не пожелал. Между тем машина все приближалась – вот-вот раздавит.

– Да что же это в самом деле! Неужели он не видит, его переедут! – Флиппи рванулся с места к Натти.

– Стой, Флиппи, не надо! – закричала Флейки, стараясь удержать его за рукав. – Тебя ведь тоже заденет, погибнешь!

Однако Прапор уже не слушал дикобразиху. С силой вырвав свою руку, он помчался к Сладкоежке с криками: «Да брось ты это, уходи!». Натти не слушал его. И вот как раз наступил, как говорится, момент истины: машина, не сбавляя скорости, переехала бельчонка (голову и район таза) и умчалась дальше. Из измятого колесами и раздавленного тела брызнула кровь вперемежку с серой массой мозгов, и эта неаппетитная мешанина попала на лицо и костюм Флиппи.

Тот, едва поняв, что сейчас произошло, увидев мертвое тело и кровь на своих руках, вдруг почувствовал себя настолько плохо, как ему тогда было во время Вьетнамской войны. Живо перед глазами всплыла картинка, когда тигры на своих вездеходах давили противников, как лягушек, разбрызгивая повсюду кровь и остатки органов. Помнится, лишь ему тогда удалось выжить и спрятаться. Зато как он мстил! Враги молили его о пощаде, истекая слезами, соплями и прочей внутренней жидкостью, какая у них только была.

Разум Флиппи затуманился, голова отяжелела, перед глазами все поплыло. Им овладела такая тупая ярость, что преодолеть ее было выше сил медведя. Когда все прояснилось, он увидел вместо улицы Хэппи-Долла какую-то траншею, а вместо Флейки, проходившего мимо Тузи и мертвого Натти – троих тигров-солдат (один из них был, соответственно, мертв). «Не может быть! – подумал Прапор. – Они нашли меня! Снова!». Он затрясся от злости, и какое-то чувство садистского восторга заполнило его мозг. «Что ж, – пришел он к заключению. – Чем больше врагов, тем больше способов убить… Намного больше!».

– Эм, Флиппи? – Чудачка приблизилась к медведю и тронула его за плечо. – Ты в порядке?

– О, да, – ответил тот и обернулся. – Лучше не бывает.

Тут Флейки к своему ужасу увидела то, чего она так опасалась весь день – вместо любимого Флиппи на его месте был Берсерк. Глаза сверкали ярче обычного, а зубы, казалось, готовы были вонзиться в горло. Дикобразиха с испугом отбежала от своего друга, но убежать она уже не смогла – среагировала слишком поздно. Пришел час расплаты за медлительность.

Прапор схватил бывшую подругу за иглы, как за волосы, и потащил в ближайшую полутемную подворотню. При этом Флейки постоянно верещала и звала на помощь, просыпая перхоть и мелкие капли крови – все-таки на ней не было защитной одежды. Ее крики услышал только Тузи, да и то он не сразу понял, откуда доносились вопли. А когда он услышал еще один, самый громкий, то наконец-то приблизился к переулку, в котором скрылся Флиппи с дикобразихой.

И его едва не вывернуло наизнанку от увиденного. Стены все были измазаны кровью и еще какой-то жидкостью желто-зеленого цвета. А чуть поодаль, там, где стоял мусорный контейнер со строительным мусором и выступавшим оттуда каким-то ржавым столбом, на этот самый столб через живот была нанизана Флейки. Все, что было когда-то внутренностями, теперь клоками свисало с верхушки столба и дергавшегося в агонии тела. Через секунду оно прекратило попытки выкарабкаться из своего дрянного положения, глаза дикобразихи метнулись в сторону случайного зрителя, из горла послышался хрип: «Спасайся!», и лицо приняло стеклянное выражение. Чудачка испустила последний вздох и умерла.

Как раз в этот момент Тузи увидел в темноте чуть дальше два ярко-желтых глаза и чей-то оскал, послышался хриплый смех. Маленький бобер так испугался, что первой его реакцией было бегство наутек. Куда угодно. Как угодно. Лишь бы быстро. Лишь бы этот монстр его не догнал и не покалечил своим ножом снова. Страх пульсировал в его голове, а адреналин, разливавшийся по всему телу, гнал вперед.

Однако Зубастику не повезло. Внезапно сильные руки обхватили сзади его шею и принялись душить. Сопротивляться было бесполезно, Берсерк был гораздо сильнее подростка-бобренка. Тузи уже чувствовал головокружение и тяжесть в сознании.

– Тебе все равно уже не жить, – услышал он у самого уха хриплый голос Флиппи. – Лучше загадай свое последнее желание перед своей смертью.

Перед глазами бобренка вдруг начали плыть воспоминания его жизни. Причем многие из них были какие-то странные… Как будто не его вовсе. К примеру, он катался на карусели вместе с Каддлсом и Гигглс, а Лампи крутил, и где от очень высокой скорости катания он сорвался и разбился об дерево насмерть. Или же когда Тузи шел с друзьями на Хэллоуин, переодевшись в костюм своего кумира Сплендида, а потом этот же Прапор в своем безумии сбил их всех на машине, перевозившей реактивные вещества. Как потом он выполз из-под земли и прокусил Берсерку-зомби мозги, отчего те взорвались, и все погибли окончательно.

Вот как раз последняя мысль показалась Зубастику хоть и странной, но спасительной. Приоткрыв шире свой рот и извернувшись, он изо всех сил укусил своего убийцу за руку. Флиппи такого от своей жертвы не ожидал. С яростным криком он швырнул бобренка, как пушинку, в витрину кондитерского магазина, и тот улетел вглубь. Выхватив нож, медведь вскочил вслед за потерявшим сознание Тузи. Он собирался покончить с этим мелким пацаном раз и навсегда и как можно более жестоко.

В это время Лампи, которому все-таки не удалось поймать воришек-близнецов, возвращался через служебный вход. Увидев разбитую витрину, образовавшийся кавардак, Флиппи с ножом и бессознательного и израненного осколками бобра, лось как-то чересчур быстро смекнул, что да как. Он схватил попавшуюся под руку швабру, тихонько подкрался к Берсерку, уже оканчивавшему разделываться с трепыхавшимся трупом Тузи, и огрел того по спине так, как никогда раньше не делал. Вообще, он очень дружил с Флиппи и никогда бы не сделал тому больно, пусть даже в состоянии Берсерка, но именно сегодня он почему-то забыл, что лучший способ остаться в такой ситуации в живых – бегство.

Медведь выгнулся и заревел от нахлынувшей боли. Развернувшись на все сто восемьдесят градусов, он немедля всадил нож в нападавшего, даже не смотря тому в лицо. И попал прямо в сердце. Лампи закашлял кровью, отступил на несколько неуверенных шагов, поскользнулся на только что вымытом полу и ударился головой об угол стола, отчего череп раскололся, как орех, и на пол полилась та самая неприятная каша из крови и мозгов.

В это время мимо ларька со сладостями проходили подруги Гигглс и Петуния. Увидев, что тут произошло, они громко завизжали от страха и кинулись поскорее наутек, едва заметив инициатора этого кошмара. Конечно, Смешинка не страдала от рук Берсерка так часто, как скунсиха, но верила подруге на слово и боялась попадаться этому мрачному типу в такие моменты.

От женских воплей голова Флиппи опять отяжелела, и происходящее вокруг стало менять свои очертания. Вместо бункера с динамитом и разбитыми колбами, содержавшими реактивы, он увидел простую кондитерскую лавку. А вместо исполосованного тигра-лейтенанта и лишившегося мозгов сержанта – Тузи и Дылду соответственно. Поняв, что на самом деле было, он с ужасом посмотрел на свои руки, облитые кровью и еще какой-то жидкостью. В одной лапе он крепко сжимал клинок, тоже облитый кровью. Прапор немедленно инстинктивным рывком швырнул нож подальше от себя, словно пытаясь выкинуть то, что уже произошло. Но прошлого нельзя было воротить. Понимая это, медведь опустился на колени, схватился за голову и стал раскачиваться на месте.

– Ну почему это происходит со мной? – тихо шептал он. – Неужели мне никогда не избавиться от тебя, Берсерк? Почему ты никак не хочешь оставить меня в покое?

– Потому что вокруг только враги, – вдруг что-то заговорило у него внутри хриплым голосом. – Неужели ты этого не видишь?

– Нет, это ты не видишь ничего за моей спиной! – вдруг закричал настоящий Флиппи. – Война кончилась! Тигров больше нет, их давно убили и победили! Оставь меня, наконец, в покое! Дай мне прожить оставшееся свое время без тебя!

– И все-таки ты дурак…

Прапор не нашелся, что ответить своему второму «я», ударил обоими кулаками в пол и завыл от отчаяния. День, обещавший быть самым обычным после той заботы Флейки, снова превратился в кошмар, который все никак не хотел отпускать.

Операционная палата. Она была почти вся уставлена операционными столами. Таких столов было двадцать три. И лишь семь – занятые. Яркие флуоресцентные лампы освещали тела. Все они были изуродованы, исполосаны всевозможными ранами, некоторые из тел уже начинали прогнивать. И только одно было свежее. Неудивительно – среди шестерых мертвецов был один выживший.

Дверь в палату распахнулась, внутрь кто-то зашел. Послышался щелчок диктофона, и чей-то низкий спокойный голос проговорил:

– Двадцать пятое августа две тысячи девятого года. Шесть трупов, один с шизофренией. Начинаю перепись погибших.

Существо подошло к первому столу. На нем лежала дикобразиха со вспоротым животом. Глаза ее были стеклянные и испуганные. Края вспоротого участка покрылись гноем.

– Первая жертва: Флейки. Время смерти: тринадцать часов двадцать четыре минуты. Умерла от несанкционированного вскрытия брюшной области тела и потери жизненно-важных органов. Виновник смерти: Флиппи.

На следующем столе лежал зеленый бельчонок, голову которого было довольно трудно угадать по той простой причине, что она была раздавлена напрочь.

– Вторая жертва: Натти. Время смерти более раннее: тринадцать часов двадцать минут. Умер от потери крови и жизненно-важных органов вследствие переезда через голову и тазовой области тела машиной. Виновник смерти: Крот.

– Третья жертва: Тузи. Время смерти: тринадцать часов тридцать пять минут. Умер от потери крови вследствие большого количества ножевых ранений. Виновник смерти: Флиппи. Кстати, во время экспертизы энцефалограмма показала в участке памяти головного мозга так называемый «прорыв воспоминаний». Вероятно, это возникло по причине шока, страха и отчаяния.

– Четвертая жертва: Лампи. Время смерти: тринадцать часов сорок минут. Погиб от ножевого ранения в сердце и черепно-мозговой травмы. Виновник смерти: Флиппи.

– Пятая и шестая жертвы: Лифти и Шифти. Время смерти: семнадцать часов восемь минут. Погибли от столкновения с бензоколонкой и последовавшего от этого взрыва. Возможно, причиной смерти является неприемлемое поведение за рулем грузовика.

Закончив перепись погибших, неизвестный приблизился к столу, на котором лежал светло-зеленый медведь. Тот был жив и невредим. Он просто спал. Однако его лицо выражало отнюдь не удовольствие от сновидения. На одной руке был виден след от укуса. Снова послышался щелчок, и тот же голос продолжил:

– А вот и сам виновник смерти трех жертв: Флиппи. Сегодня, как и вчера, был в состоянии Берсерка. Причиной этому является тот факт, что он стал свидетелем смерти Натти. Кровь и мозги погибшего свели его с ума. На руке имеется след от укуса Тузи. Возможно, перед смертью последний пытался сопротивляться.

– На этом я заканчиваю перепись. Приступаю к операции, зачистке и коррекции.

Диктофон был небрежно брошен на столик с операционными приборами. Сам же незнакомец коснулся своей ледяной рукой суровой щеки Флиппи, отчего тот поморщился и застонал, что-то бормоча. Таинственный «доктор» вздохнул и сказал:

– Ну и что мне с тобой делать, горемыка? Опять ты заварил всю эту кашу. Конечно, не ты виноват в смерти Натти, Лифти и Шифти, но тебе стоило быть либо быстрее, либо хладнокровнее. Что ж, придется снова подчищать тебе память и воспоминания.

С этими словами он приблизил к закрытым глазам медведя какую-то странную аппаратуру и запустил ее на полную мощность. Через секунду послышался отчаянный вопль Прапора от боли.

– Знаю, это больно… – почти нежно сказал неизвестный. – Но иначе нельзя.

====== Глава 1. Неудачный налет ======

Комментарий к Глава 1. Неудачный налет Внимание, тут у Шифти начинается корявая речь – он гундосит после удара в нос, поэтому некоторые буквы не произносятся и заменяются: “р” – на “г”, “н” – на “д”, “м” – на “б”! Поэтому просим вас не исправлять в этих местах ошибки – ибо, по факту гундоса, их там нет.

Шифти проснулся в холодном поту. Голова его трещала по швам, казалось, что она вот-вот расколется пополам. Енот в шляпе сел на раскладной диван и схватился за голову обеими руками, мучительно пытаясь прогнать эту боль. Чувствуя, что простые посиделки и любительский массаж ему не помогают, он взял с прикроватного столика стакан воды и выпил его залпом. Но и это ни к чему не привело, боль не убавлялась. «Да что же это такое! – подумал Ворюга. – Болит, как будто я вчера ударился своей башкой обо что-то…».

Он принялся вспоминать вчерашний день. Вроде бы с утра он с братом удачно грабанул кондитерский магазин, украв не только сладости, но и приличную сумму денег. Потом они распродали конфеты за еще более крупную сумму бельчонку… Стоп. Вот как раз здесь воспоминания начинали слегка путаться. То ли в этом был виноват ночной кошмар, в котором оба брата, не успев вписаться в разворот из-за небольшой ссоры, врезались в бензоколонку и взорвались, то ли Шифти просто вчера перегрелся на жарком солнце, и его хватил тепловой удар. Как бы то ни было, но с тем самым Натти было что-то не так. Был только один способ проверить свою гипотезу.

Енот встал, размялся и потянулся, отчего все его кости захрустели, как сухарики. Потом он тихонько подошел к общему шкафу, внутри которого был сейф, набрал шифр и приоткрыл тяжелую стальную дверцу. Там лежали деньги. Много денег. Настолько много, что еще давно братья решили использовать сам сейф для «свежей» добычи, а деньги с прошлых набегов прятать в более потайное место на «черный день». Казалось бы, раз в сейфе было так много денег, можно было их и не считать, но Шифти все равно чувствовал какой-то подвох.

Он достал все связки купюр и все монеты из стального шкафчика. Начал с купюр. При этом он попытался вспомнить ту сумму, которую они украли в ларьке, и ту, которую братья получили при распродаже конфет. Получалось, что за налет еноты достали двадцать пять тысяч долларов, а за сбыт украденного товара – около восемнадцати тысяч. Итого в сумме было сорок три тысячи. Плюс-минус пара сотен зеленых.

Быстро перелистав пачки, Ворюга с облегчением убедился, что все-таки его предположение было неправильным. Вздохнув, он уже положил деньги обратно и только собрался закрыть дверцу сейфа, как вдруг почувствовал сильный рывок за голову. Это проснулся Лифти. Кажется, он подумал, что брат собирался прикарманить себе немного денег, и теперь пытался помешать этому.

– Вот какой ты, оказывается, брат, – сказал Хитрюга. – Значит, ты решил меня обобрать и самому все бабки потратить? Вот я тебя за это!

И Шифти, не успевши опомниться, получил хороший удар кулаком в лицо (в частности в нос и по зубам), отчего из ноздрей потекла тонкая струйка крови. Это очень разозлило старшего брата, и он с силой отпихнул Лифти от себя, вскочил и закричал, потирая нос и от этого делая свое произношение корявым:

– Идиот, не собигался я этого дегать! Я пгосто пговегил дашу добычу, а ты, чтоб тебя чегти взяли, тут еще и дегешься ди за что! Да ты здаешь, я тебя за это так отделаю, что тебя бы баба годдая-де уздала!

– Между прочим, – заметил Лифти, ловко уворачиваясь от удара. – Это была бы и твоя мамаша тоже. Так что тебе бы все равно досталось. Только не от меня, а от нее, хе-хе.

– Здаешь что, иди-ка ты в заддицу, – обиженно произнес Ворюга. – Если ты бде не вегишь, божешь пговегить дедьги. Там говдо согок тги тысячи, сколько и добыли вчега.

Хитрюга недолго думая кинулся к сейфу. Шифти же, потихоньку припрятав пару монет к себе в карман, отправился в ванную вправлять свой нос. Вообще-то, он раньше никогда не занимался подобными вещами, вся его практика первой помощи ограничивалась скудными теоретическими школьными познаниями, а в больницу или в травмпункт он вместе с братом вообще ни разу не ходил просто потому, что их могли там разоблачить и сдать в полицию. Поэтому ему пришлось теперь копаться в аптечке и искать средства для остановки крови.

Лифти посчитал все деньги и убедился в правоте своего брата. И он бы извинился, не будь он таким упрямым и гордым. Хотя просить прощения ему уже не пришлось, потому что когда он обернулся и увидел Ворюгу, то буквально покатился со смеху по полу. Неудивительно, ведь теперь почти на всем лице енота в шляпе красовался большой крест из бинтов, как в мультяшке.

– Ха, ну ты теперь и лох! – кричал Хитрюга сквозь смех. – Теперь ты будешь, как в мультике, с крестом на всей башке ходить! Ха-ха-ха!

Подобное заявление вконец оскорбило старшего брата. Он подошел к младшему, и пока тот лежал и был не силах отсмеяться, хорошенько пнул его в живот, наплевав на правило про лежачих. От такого удара Лифти согнулся в три погибели, ему перехватило дыхание и начало довольно быстро тошнить. С трудом встав на ноги, он мигом побежал в туалет, где провел добрых семь минут, выворачивая остатки вчерашней еды.

– Ду, тепегь бы квиты, – с усмешкой сказал Шифти, когда брат вернулся с кислой рожей.

– И все-таки ты гад, – вытирая рот, огрызнулся мелкий енот. – Я-то тебе в нос, а ты мне?

– Из-за тебя я вообще стал говогить как дауд, подял? И из-за тебя я тепегь дошу этот дугацкий кгест!

– Ну, ведь смешно же, нет?

– Здаешь, что-то бде ди капли не сбешдо.

– Ладно, ладно, блин, понял. А почему ты деньги проверял-то?

– Да так, – Ворюга неопределенно помахал рукой. – Бде показалось, что дас богли обвоговать, ду или пгосто бы где-то потегяли дедьги.

– Дурак, – только и ответил Хитрюга.

На этом их утренние перепалки закончились, и они пошли умываться и завтракать. Правда, когда они оба чистили зубы, они умудрились еще как-то подраться, из-за чего у обоих теперь было по приличному синяку: у Шифти – за ухом, а у Лифти – под левым глазом. А как только они заглянули в холодильник, то поняли, что зря продали все конфеты вчера и не пошли еще в магазин. Потому что помимо маленького куска масла да паутины внутри было шаром покати.

– Ду и куда пойдеб? – риторически спросил енот в шляпе.

– Куда, куда… – енот без шляпы предпочел не оставлять вопрос открытым. – Для начала давай лучше в кафе сходим и там поедим. Но без шума. А там решим, что дальше будем делать.

– Да… Куда лучше дубается на полдый желудок, чем вогуется натощак.

На том и порешили.

Ближайшее от дома братьев кафе располагалось на третьей параллельной улице, недалеко от того самого магазина сладостей, где они вчера были. Но сегодня Лампи не было на посту кассира, вместо него там был Крот. Видимо, вчера лося успели уволить за ограбление и упущенных воров. И теперь он сидел, разговаривал с Расселом, вероятно, договаривался о рыбалке или еще о чем-то. В принципе, народу в заведении было немного, если не считать Петунию и Гигглс (они обслуживали клиентов): Лампи, Рассел, Хэнди, Натти и Лифти с Шифти.

Еноты решили обойтись скромно (все-таки денег им было жалко) и заказали по одной порции яичницы-болтуньи и по чашке крепкого кофе без сахара. Но странно, аппетита у них абсолютно не было, и теперь они сидели, ковырялись вилками в яичной каше, отхлебывали по глотку кофе и откровенно скучали. Чтобы совсем не помереть от скуки, они решили послушать разговоры других посетителей. Кто знает, может быть, найдется хотя бы что-нибудь интересное, а может быть, и вовсе что-нибудь интригующее, что подтолкнуло бы братьев на грабеж.

– Так вот я и говорю, давай завтра с утра пораньше? – говорил Лампи. – У меня завтра нет никаких планов, в принципе, у меня выходной.

– Понимаешь, приятель, – сильно акцентируя «р», отвечал Рассел. – Я с утра должен уже быть в порту. Там у меня дежурство.

– А отпроситься никак нельзя?

– Я тебе уже два раза объяснял, что нет, не могу. А то ведь и меня так уволят.

– Ну, жаль, – Дылда тяжело вздохнул.

Лифти и Шифти переглянулись и, не говоря друг другу ни слова, решили больше не слушать разговор этих двоих. Понятное дело, целый корабль им так просто не украсть, для этого нужно спланировать целую операцию, а вот обворовывать лося еще раз было рискованно. Этот тупица мог среагировать слишком быстро и вызвать полицию прежде, чем им удастся скрыться. Поэтому они переключились на Хэнди с Гигглс.

– Может, тебе сахару в чай насыпать? – спросила бурундучиха у бобра.

– Да, пожалуйста, – любезно ответил тот.

– Так что ты собираешься делать сегодня? – продолжила разговор Гигглс, когда насыпала в чашку сахарный песок.

– Как всегда, я пойду на стройку.

– И сколько же ты там пробудешь?

– Недолго. Сегодня как раз заканчиваем с ребятами отделку последних этажей и комнат, к пяти вечера дом будет готов. А почему ты спрашиваешь? – Умейка тут посмотрел на Смешинку с легким подозрением.

– Ничего, просто, – хитро улыбнулась та, но потом тут же перешла на заговорщический тон: – Может быть, ты тогда после стройки пригласишь Петунию на свидание? У нее тоже сегодня свободный вечер, и ей буквально нечем заняться. Так почему бы вам не провести этот вечер вдвоем?

Братья-еноты снова переглянулись. Не сговариваясь, скорчили гримасы отвращения и захихикали в унисон. Честно говоря, они считали само свидание занятием для неженок и глупцов, хотя это мероприятие им же было очень на руку: пока влюбленная парочка гуляла невесть где, они успевали проникнуть в пустые дома и основательно обчистить их. Поэтому у Ворюги и Хитрюги в головах родился план – дождаться пяти вечера, когда Хэнди и Петуния встретятся и уйдут на променад, а потом ограбить их. От таких мыслей у них сразу проснулся аппетит, и они с феноменальной быстротой стали уплетать свой завтрак и допивать кофе.

Они уже почти доели и собрались уйти, как тут Смешинка, окончив разговор с Умейкой, приблизилась к скунсихе и начала разговор такой вот на первый взгляд ничего не значащей фразой:

– Привет, Петуния. А ты слышала, в нашем городке, кажется, появился новый житель.

Эта новость вполне заинтересовала Лифти и Шифти. Конечно, они знали в Хэппи-Долле абсолютно всех, ибо грабили, естественно, всех. Они решили чуть-чуть задержаться и послушать, что девушки скажут еще что-нибудь про нового соседа.