Текст книги "Тайна Хэппи-Долла: Чернила (СИ)"

Автор книги: KroccovepMan

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 50 страниц)

Черный и зеленый цвета… Надо же, какое необычное сочетание цветов. Немного отталкивающее, но в то же время чем-то привлекает. Это похоже на ночную поляну, освещенную луной…

====== Глава 9. Вторая смерть, или Вальс с огнем ======

Хэнди проснулся достаточно рано. Посмотрел на часы и был немного удивлен своим столь ранним пробуждением. Ибо на часах было без двадцати семь. «Интересно, – подумал бобр. – С чего это вдруг я так рано просыпаюсь? Может, вчера кофе выпил? Да нет, я ничего на ночь не пил… Странно все это». Он потянулся своими культяпками, размялся, кое-как завязал свои ослабевшие повязки на обрубках и пошел на кухню. Солнце уже потихоньку выходило из-за горизонта и слегка освещало помещение, образуя солнечный островок на противоположной к окну стене. Было немного душно, так что Умейке пришлось открывать зубами окно, что далось ему с некоторым трудом. Посмотрел наружу, вдохнув свежего воздуха, да так и остался стоять у подоконника.

Потому что снаружи был необычный вид. Еще никогда бобру не доводилось видеть природу с такого ракурса: рано утром, на рассвете, когда еще туман не до конца улегся, когда солнце еще не прогрело воздух. Деревья, окружавшие дорогу к его дому, подсвечивались лучами светила таким образом, что создавалось ощущение, будто кроны были посыпаны золотистой пыльцой. Трава же искрилась редкой серебристой росой. Так и хотелось выбежать на улицу, разогнаться как следует и проехаться ногами по немного скользкой траве, как на коньках. А потом лечь в эту траву, вдыхать свежий запах цветов и ни о чем не думать, кроме как о блаженстве покоя.

Хэнди улыбнулся от таких мыслей. Когда-то давно, будучи подростком, он как раз так и поступал каждое утро. Он вспомнил свою мать, которая всегда с улыбкой смотрела на подобный щенячий восторг своего сына. Сердце бобра защемило от приятной тоски по дому, в котором он вырос. «А если бы мать была сейчас со мной рядом, – размышлял он. – Любила бы она меня сейчас? С моими-то руками… Вернее сказать обрубками». И тут же он услышал внутри себя тихий и нежный женский голос: «Хэнди, милый мой, конечно. Мне не важно, что ты стал таким. Главное, что ты жив». Бобр вздохнул, оторвал свой взгляд от пейзажа и пошел заваривать себе кофе.

Когда, наконец, бобр позавтракал и выпил весь кофе, и когда он уже собрался помыть чашки при помощи собственных механизмов (посудомойкой он пренебрегал, считая, что его придумали для лентяев, коим он не являлся), он бросил случайный взгляд на осевшие кофеинки в чашке и остановился. Черная масса от кофе каким-то образом сложилась в фигурку кошки, одиноко стоявшей у какого-то непонятного объекта, похожего на дерево. Что-то вдруг всплыло в памяти бобра, он смутно вспомнил черную кошку, которую он встречал позавчера. Постепенно он полностью воспроизвел в памяти эту первую встречу с новенькой, которая прервалась из-за, так сказать, столкновения с Петунией. Нельзя сказать, что эта встреча со скунсихой была не желанной для Умейки, однако тому очень хотелось тогда чуть побольше поговорить с новенькой.

– А почему, собственно, я не могу этого сделать? – сказал он сам себе, отмывая посуду. – У меня как раз сегодня выходной, делать мне практически нечего. Ну если, конечно, не будет сегодня срочных вызовов на дом… Значит, решено. Пойду, поищу эту новенькую. Только вот где мне ее искать? Кажется, Петуния что-то говорила про общежитие мельком…

Но ему не удалось додумать свою мысль, потому что в это время в дверь кто-то позвонил. «И кто в такую рань может идти в гости? – подумал Хэнди. – Наверняка это Петуния опять решила со мной весь день провести». Он, ворча себе что-то под нос, пошел открывать дверь. Однако тут его ждал небольшой сюрприз. Вопреки его ожиданиям на пороге стояла вовсе не аккуратистка-скунсиха, а лось Лампи. Глазки у гостя были немного заспаны, но все так же чуточку раскошены. Дылда широко зевнул, даже не прикрыв рот рукой, потянулся, а потом, когда он взглянул на хозяина дома, его рот расползся в той самой широкой улыбке идиота.

– Доброе утро, Лампи, – как бы между делом начал Хэнди. – А чего ты ко мне так рано пришел?

– Да так, – сквозь дремоту ответил Лампи. – Просто пришел. Ах да, вспомнил. Меня к тебе Сниффлс послал, просил передать, что он сейчас дорабатывает протезы для твоих рук. Говорит, всю ночь проработал над ними, даже не спал. Просит зайти примерно через час. Слушай, у тебя нет кофе или что-то около того, а? – с этими словами лось стал рыскать глазами прихожую бобра.

И не дожидаясь приглашения, сам зашел внутрь, даже ноги не вытерев за собой. Хэнди смотрел на все действия своего «друга» с таким сердитым видом, что было ясно: еще чуть-чуть, и он просто не выдержит. Возьмет и просто прогонит незваного гостя. Однако бобр терпел из последних сил и только вытирал пол щеткой-сандалией. Наконец лось перестал копошиться на кухне, сварил себе сам какую-то непонятную бурду (хотя сам почему-то называл это «кофе»), сел за стол и преспокойно стал пить, абсолютно не обращая внимания на раздраженный взгляд хозяина дома.

– А какие у тебя на сегодня планы? – спросил он как бы невзначай.

– Хотел кое с кем встретиться, – угрюмо ответил Хэнди, оттирая последние следы.

– С кем же, если не секрет?

– Ну, с новенькой в нашем городе. А то я ее позавчера встретил, поговорил, да вот потом Петуния попалась на пути.

– И что теперь? – лось явно тупил. – Ты хочешь как бы встретиться с ней, ну, с новенькой и поболтать чуть подольше?

– Да.

– Зачем?

– Аргх, – проворчал Умейка. – Просто хочу с ней поближе познакомиться, понял?

– А, ясно, – Лампи глотнул кофе, а потом, щелкнув пальцами, продолжил: – Слушай, вот ты говоришь про новенькую —, а это случайно не черная кошка?

– Да, – удивился бобр, кладя на место щетку. – А ты откуда знаешь?

– Ну, я видел ее четыре дня назад, – признался Дылда. – Но мельком, она даже со мной не заговорила.

Хэнди был поражен такой памятью у своего приятеля. Вообще, этот лось мог запоминать события и лица, которые он видел максимум три дня назад. Да и то это было крайне редко, обычно на следующий день Лампи многое чего забывал почти начисто, и только после подробного напоминания он мог что-то выковырять из своего маленького мозга. Однако и это не всегда помогало, и тогда приходилось прибегать к помощи памяти-искателя Ботаника, что тоже не давало гарантии полного и точного воспоминания. Но чтобы лось вспомнил лицо черной кошки, которое он мимолетом видел аж четыре дня назад – это было своего рода личным рекордом Дылды. Если бы Хэнди был азартным игроком, он бы поставил большую сумму на то, что вскоре Лампи будет вспоминать события и лица недельной и даже двухнедельной давности.

– А что ты можешь рассказать об этой кошке? – спросил он у гостя.

– Ну, я не знаю, – задумался Лампи. – Помню плохо. Одно хорошо знаю: она почему-то всех фотографирует.

– Точно, – Умейка вновь был изумлен. – Она и меня сняла на камеру, когда я с ней встретился. Видимо, она таким образом хочет запомнить всех, не знаю. Ну, в любом случае, – продолжил он уже нормальным тоном. – Я собирался пойти к ней. Ты, случайно, не знаешь, где она может жить?

– Мне как-то Рассел рассказывал, что она живет в общежитии. Хотя я не уверен в этом, но…

Но уже через минуту Дылда был буквально выпихнут из дома, так и не допив кофе. Хэнди, конечно, не мог тащить друга за руку, потому ему пришлось воспользоваться более грубым методом – толкать лося в спину своей головой в каске. Бобру очень не хотелось засиживаться дома только из-за незваного гостя. Требовался предлог как-нибудь вежливо отшить Лампи, и новенькая кошка могла в этом косвенно помочь. Во всяком случае, Хэнди так думал. В крайнем случае он надеялся на Сниффлса и его протезы. Он даже не заметил, как из-за угла его дома за ним и его другом кто-то следил, сверкнув своими позолоченными покровами тела.

И уж конечно он не знал, что он продолжит обратный отсчет. Пусть и не по своей воле.

Кэтти-Блэк проснулась оттого, что почувствовала пропахший воздух в своей комнате. Она открыла окно и посмотрела на розу, которую она вчера сохранила и которая как раз и заполнила комнату своим запахом. Под определенным углом освещения она выглядела еще более необычно, хотя куда уж больше. Изумрудно-зеленые основания лепестков, из-за которых складывалось ощущение, будто бутон еще не созрел, плавно переходили в угольно-черный цвет. Неясно, что использовал тогда садовник, когда выращивал такую красоту, но было очевидно, что это была одна из его лучших работ. Наверняка тот мастер буквально корпел над этим цветком, добиваясь такого сочетания. В сознании кошки вновь промелькнули те самые изумрудные глаза енота в шляпе, которые она вчера видела так близко от себя.

– Кто же он такой? – прошептала она, словно обращаясь к розе, а потом сама себе ответила: – Он вор. Грабитель. По лицу и по поведению видно. Наверняка они с братом являются здешним криминальным дуэтом. И наверное, это они и пытались угнать у меня мотоцикл. Однако… Этот енот какой-то другой. Не похож на своего брата. Но чем же он так отличается? Вроде бы и грубый, но в то же время как будто стыдится своего поведения при мне. А как заговорить пытается, так не может и двух слов связать. Неужели он… Влюбился в меня? Да нет, не может быть такого, хотя…

Размышления Кэтти-Блэк прервал стук в дверь и чья-то ругань. Кошка была немного удивлена столь ранним гостям, но совсем чуть-чуть. Она полила цветок, убрала его чуть подальше, на подоконник, и пошла в прихожую. Стук усилился, а потом чей-то низкий трубный голос, своими наречиями и произношением похожий на голос тупицы, громко сказал:

– Слушай, а может, ее здесь нет? Может, ушла куда-нибудь?

– Не говори ерунды, – пробурчал второй голос, тенорный и слегка раздраженный, показавшийся до боли знакомым кошке. – Насколько я понимаю, сейчас в Хэппи-Долле не спим только я, ты и Сниффлс. К тому же я видел, когда мы входили в гостиницу, как кто-то поставил граненую вазу с розой на подоконник.

Кошка прислушалась. Больше никаких голосов за дверью не было слышно. «Странно, – подумала она. – Мне кажется или ко мне Хэнди пришел?». Недолго думая она отперла замок, приоткрыла дверь и осторожно заглянула через щелку в коридор. Да, там был тот самый бобер, которого она видела позавчера на стройке. А рядом с ним стоял какой-то невероятной высоты лось. Глаза у того были раскосые, сам он нелепо улыбался, зубы кое-где торчали из его рта, нос был огромным, а вот голова – совсем маленькой. Было очевидно, что этот лось был одним из самых глупых жителей городка. Тут Кэтти-Блэк вспомнила, что уже видела его, когда в первый раз пришла к порту. Даже имя вспомнила – Лампи.

– Доброе утро, – тихо проговорила она, открывая дверь шире. – Что привело вас ко мне? Причем в такую рань…

– Привет, – сказал Лампи. – А мы тут просто в гости к тебе пришли. Хэнди хотел с тобой пообщаться, ведь так?

– Да, так, – буркнул Умейка, а потом посмотрел на кошку многозначительным взглядом. – Я хотел спросить, ты сегодня занята? Может, мы вместе к Сниффлсу пойдем?

– Кто такой Сниффлс? – удивилась Кэтти, одновременно кивнув бобру головой в знак понимания его знака. – Это… Это разве не серый муравьед?

– Да, это он, – утвердительно ответил Дылда. – Вообще, мы собирались изначально к нему, но решили, что, возможно, тебе будет интересно познакомиться с этим ботаником, – с этими словами лось тихонько прыснул.

– Ну, я даже не знаю, – замялась новенькая. – Я как-то не привыкла, чтобы меня куда-то приглашали… К тому же прямо так, сразу… Ну, наверное, я не откажусь. Только рюкзак возьму свой, я скоро.

Хэнди облегченно вздохнул и стал ждать, когда кошка соберет все свои вещи. В голове у него родился простой, но довольно действенный план: он вместе с Кэтти-Блэк и Лампи придет к Сниффлсу, который, по словам лося, уже доделал обещанные два месяца назад протезы. Получив их, бобр знаками попросит муравьеда чем-нибудь увлечь Дылду, а сам он тайком выберется вместе с кошкой на улицу, и там уже они смогут спокойно переговорить друг с другом. На лице бобра появилась едва заметная хитрая ухмылка. Сам же Лампи тупо смотрел на стены и на висевшие там картины, которые он, понятное дело, не понимал.

Вскоре Кэтти-Блэк вышла из номера. Умейка был удивлен, как быстро эта новенькая собралась. Он думал, что она, как и все девушки, будет очень долго что-то делать, накрашивать свои ногти, ресницы или еще что-то. Но нет, она просто взяла свой рюкзак. Даже повязку на груди, которую только сейчас заметил бобр, она не скрыла, так что под правой подмышкой было видно кровавое пятно. К тому же Хэнди сквозь темную шерстку новенькой разглядел, что она была бледна, и ей явно не хватало сил, но, несмотря на это, она довольно стойко держалась на ногах.

– Откуда кровь? – спросил он, но тут же осекся.

– Вчера я случайно напоролась на крюк Рассела, когда теряла сознание, – ответила кошка, совершенно не стесняясь вопроса. – Так мы… Мы идем?

– О да, конечно.

И троица направилась в сторону дома Сниффлса. Кэтти-Блэк сразу же оказалась между своими спутниками, Хэнди с правой стороны и Лампи с левой. Она потихоньку разглядывала каждую черту лица собеседников и про себя отмечала некоторые особенности не только внешности, но и частично их характера.

Дылда все время озирался по сторонам и почему-то принюхивался. Чуть погодя Кэтти заметила невдалеке палатку с бургерами. Видимо, лось любил перекусить подобными вещами, потому-то у него периодически текли слюнки, и нос дергался в сторону кафе быстрого обслуживания. Глаза его, и без того слегка раскосые, теперь полностью разошлись и едва не двигались независимо друг от друга, как у хамелеона. Сам он что-то бормотал себе без устали под нос, совершенно не обращая внимания на то, что со стороны он выглядел более чем нелепо. Видимо, он так делал всегда. Кэтти услышала лишь обрывки фраз, содержавшие в себе практически пустую для нее информацию о каком-то огороде, о каком-то улучшении его дома. Похоже, у лося имелся свой собственный огородик или что-то около того. Кошка больше не смогла выяснить, она переключилась на бобра.

Тот выглядел раздраженным. И, возможно, не из-за своих культяпок, а из-за чего-то другого. «Наверное, этот лось, – подумала Кэтти-Блэк. – Вовсе не лучший друг Хэнди. Иначе с чего бы это он так раздражался?». Умейка все время ускорял шаг, но, в очередной раз взглянув на рану кошки, возвращался к прежнему темпу. Он о чем-то глубоко задумался, и его янтарно-рыжие глаза от этого выглядели как стеклянные, словно бобер был не живым существом, а лишь чьей-то умело собранной радиоуправляемой игрушкой, такие точные и методичные движения были у него. Кэтти-Блэк чуть позднее уловила легкий запашок петунии. Она сразу же вспомнила о той скунсихе, что носила на голове этот цветочек. «Интересно, а с чего это она вдруг полюбила безрукого? – вновь подумала она. – Что такого интересного она нашла в нем? Невозможность бобра оттолкнуть скунсиху от себя, даже если захочет? Нет, по-моему, тут имеет место настоящая любовь, бескорыстная… Как когда-то между мной и Билли-Догом».

Настроение у Кэтти-Блэк заметно ухудшилось. Она вздохнула, вспоминая своего лучшего друга не только по работе, но и всей ее жизни. Эти травянистые глаза, эти встопорщенные уши овчарки, вострый нос, способный учуять даже самую малую утечку газа… Внезапно что-то блестящее отвлекло кошку от размышлений. Она остановилась и стала вглядываться в кусты, пытаясь понять, что там лежит. Подойдя чуть ближе, она нашла какую-то статуэтку, похожую на сидящего божка с длинными волосами, обхватившего своими руками ноги.

– Кэтти-Блэк, ты чего? – спросил Хэнди, заметив замешательство новенькой.

– Что ты там нашла? – вступил в разговор Лампи, отвлекшись от запахов. – О, что-то блестящее!

Недолго думая он оттолкнул кошку от кустов, порылся в ветках и достал эту самую статуэтку. Она буквально сверкала на солнце, ослепляя зрителей. Позолота кое-где успела потемнеть от сырости и времени, сама она была на ощупь грязноватой, слегка шершавой. Дылда с каким-то особенным, даже детским восторгом смотрел на находку, а потом вдруг выронил ее, и та покатилась на дорогу. Лампи пошел за ней, совершенно не обращая внимания на приближавшийся грузовик, которым управлял Рассел.

– Лампи, берегись! – заорала Кэтти-Блэк, собираясь уже побежать вслед за лосем.

Но было поздно. Выдра, конечно, заметил выбежавшего на дорогу пешехода и даже засигналил (каким-то своим, особым сигналом, похожим на корабельный) и вывернул руль на весь возможный оборот. Однако даже такая реакция не спасла обоих от катастрофы: машина задрифтовала, не умея повернуть в сторону, и вскоре Дылда был буквально размазан колесами по асфальту, а бедный Рассел, не успев выпрыгнуть из кабины, врезался на полном ходу в близстоявшее дерево, так что было ясно, что салон раздавился, как алюминиевая банка. Из щелей машины потекла кровь вперемежку со стеклом, зубами, обломками костей и мозгами, спинным и головным.

Это зрелище повергло кошку в шок. Впрочем, и бобра тоже. Глаза Кэтти округлились, зрачки превратились в тонкие-тонкие щели, сама она побледнела еще сильнее, тяжело задышала, села прямо на тротуар и схватилась за голову, покачиваясь из стороны в сторону и постанывая. Хэнди же решил не терять времени. Подбежав к ближайшему телефонному автомату, он хотел было набрать номер пожарной охраны (ибо столкновение грузовика с деревом вызвало небольшое возгорание, угрожавшее перейти в пожарище) и полиции, но поняв, что без рук и пальцев он этого не сможет сделать, тут же подошел к Кэтти-Блэк. Пару раз легонько пнул ее в бок за неимением возможности потрясти за плечи.

– Что? – слабо спросила она. – Чего тебе нужно?

– Помоги, надо позвонить по телефону в службу безопасности, – ответил Хэнди. – В пожарную охрану и полицию.

– Зачем?

– Что значит «зачем»? Нужно же потушить пожар! Надо ведь что-то делать! – Умейка был явно удивлен поведением кошки.

– А смысл? – продолжала гнуть свою линию новенькая. – Ну, потушим пожар, и что с того? Все равно урон нанесен, двое существ погибло… Они погибли… Прямо у меня на глазах…

– Ты же мне говорила позавчера, что ты – патологоанатом, работала с трупами до приезда сюда, – более спокойно начал бобр. – Так с чего это ты вдруг впала в ступор? Я-то думал, что это для тебя привычное дело.

– Привычное, говоришь? – кошка посмотрела на него со слезами и стала говорить взахлеб: – Знаешь, когда ты работаешь с уже холодными трупами, которые образовались давно, часов эдак пять-десять назад – это одно! Ты бы все равно не смог помочь жертве, потому что ты ее даже в лицо не знал и не подозревал об опасности, угрожавшей ей! Но когда на твоих же глазах кто-то умирает, причем так жестоко, – она указала на кровавое пятно на асфальте и на образовавшуюся лужу под салоном грузовика. – Это совсем другое! Трупы свежи и теплы, к тому же мы были свидетелями смерти, мы могли их спасти обоих! Но не сделали этого! И после этого ты говоришь, что это не должно быть мне в новинку?! Так ведь?!

– Все равно, – Хэнди хоть и был убежден словами Кэтти, что нынешняя ситуация вовсе для нее не привычна, но надо же было что-то делать. – Надо позвонить. Смотри, огонь уже перескочил на соседние деревья, скоро весь парк сгорит, а потом и весь Хэппи-Долл!

Но Кэтти-Блэк так и не сдвинулась с места, продолжая сидеть на асфальте и реветь в голос, с ужасом глядя на происходящее. Тогда бобр, поняв, что адекватной реакции он больше не дождется, решил сам сбегать до ближайшего участка или же до чьего-либо дома, откуда он через этого кого-то мог сообщить о пожаре. Кошка осталась одна.

Она смотрела на огонь, начинавшийся из бака, который перевозил грузовик Рассела. Видимо, цистерна была наполнена чем-то горючим, поскольку от горящей жидкости исходил характерный запах. Да и сам огонь имел какой-то странный запах. Можно сказать, приятный… Во всяком случае, это был не тот противный запах гари, который обычно ощущается при горении чего-нибудь легковоспламеняющегося. Это было что-то другое… Что-то отдаленно знакомое кошке, что-то из ее глубокого детства. В голове неслись разные мысли и воспоминания, она совершенно не обращала внимания на дым, который потихоньку затуманивал ее рассудок и отравлял организм через кровь.

Кэтти-Блэк как завороженная смотрела на этот огненный танец язычков света, взмывающих ввысь, к небесам. Еще никогда в своей жизни ей не доводилось видеть пожар, да и огонь в целом, так близко от себя. Она могла видеть каждую изменяющуюся деталь пламени, она могла чувствовать исходивший от пожарища жар. Он обволакивал ее тело, сначала нежно, словно укутывая ее в одеяло, а потом чуть жестче, начиная покалывать кожу. Однако кошка уже ничего не замечала вокруг себя, огонь ввел ее в некое состояние транса и какого-то странного умиротворения.

Перед ее глазами вдруг всплыл образ Билли-Дога. Она вспомнила, как этот отважный пес-овчарка когда-то спас нескольких детей, вытащив их из горящего дома, но сам при этом сильно пострадал и едва не потерял свою правую руку. Вновь Кэтти увидела его травянистые глаза, которые смотрели на нее ласково, тепло, дружелюбно. Тогда еще он обнимал ее, несмотря на почти сгоревшую руку, и слегка обжигал ее таким же вот теплом, пытаясь уверить ее в своей целости и сохранности. И сейчас, глядя на огонь, она невольно тянулась к нему, не обращая внимания на боль, покрывшую все ее тело в виде волдырей. Она словно под гипнозом вошла в пламя.

Ей сразу же начало жечь ноги и пятки, которые оказались на горящем бензине. Она завертелась, задвигалась так, словно вальсировала. Было одновременно и больно, и тепло, и легко, и отчего-то радостно. Словно Кэтти не умирала, а становилась частью этого безумного огня, а сам огонь не убивал ее, а всего лишь вбирал внутри себя, согревал ее и обнимал. Она уже не обращала внимания ни на что, ей хотелось танцевать все больше и больше, быстрее и быстрее. Голова закружилась от бесконечных поворотов, но кошка все вертелась и вертелась, про себя отсчитывая три четверти. Этот вальс для нее был, возможно, самым лучшим, несмотря на весьма необычную обстановку. Потому что он был пламенный как в буквальном, так и в переносном смысле. И конечно, Кэтти-Блэк уже не могла отличить светлое чувство танца от корчившей ее тело агонии.

Шерстка кошки в некоторых местах загорелась и исчезла, оголяя кожу, кое-где появились большие скопления волдырей, а в некоторых местах можно было уже разглядеть подгоревшие мышцы и даже кости. На расплавленном асфальте виднелись следы, сначала черно-белые, а потом – красные. Было ясно, что вскоре от пяток ничего не останется, кроме костей, да и то весьма сомнительно. Глаза Кэтти покраснели и угрожающе раздулись, слезы, омывавшие роговицы, полностью высохли, брови и ресницы сгорели. Розовый носик сначала побагровел, а потом почернел. Угарный газ уже полностью завладел кровью и мозгом жертвы огня, и кошка стала постепенно замедляться, словно засыпала. А потом она встала на колени, не в силах более ни танцевать, ни прыгать от боли. Колени тут же прижарились к асфальту, и если бы она захотела встать, это далось бы ей с большой болью и с неимоверным трудом.

«Билли, – думала кошка, смотря впереди себя куда-то вдаль. – Где же ты теперь? Как бы я хотела быть с тобой сейчас… Ведь такой танец дается нам раз в жизни… Возможно, именно сейчас предоставляется такой шанс». Рассудок кошки затуманился, она уже не видела огня, а видела занавес театра огненной расцветки. Будто она стоит на сцене, ей кидают цветы и аплодируют, вызывая на бис. Кэтти-Блэк искала глазами среди прочих безликих зрителей хотя бы чей-нибудь знакомый образ. Но никого из друзей не было. Зрители уже лезли на сцену, они окружили ее, начали давить на нее, требуя нового вальса… Она не выдержала такого напора. В глазах помутнело, и она тяжело упала на асфальт.

Что-то холодное окатило ее полусгоревшее тело, отчего Кэтти-Блэк задергалась от нахлынувшей на нее агонии. Она попыталась закричать, но голосовые связки ее полностью ослабли и сгорели, изо рта кошки донесся лишь слабый свист. Кто-то подбежал к ней, что-то залепетал, но она уже не могла расслышать ни единого слова. Чьи-то культяпки попытались обхватить ее тело и поднять, но не смогли, лишь развернули ее на спину. Кошка приоткрыла глаза и увидела перед собой чей-то неясный силуэт на фоне солнца. Он был так похож на Билли-Дога, что она невольно приняла Хэнди за этого пса.

– Билли, – прошептала она, с трудом поднимая руку. – Ты все-таки пришел… Я скучала.

– Какой такой Билли? – удивился безрукий бобр. – Кэтти, это я, Умейка!

– Билли-Дог, но как ты узнал? – продолжала новенькая, не обращая внимания на слова бобра. – Как ты… Хотя это же ты мне посоветовал сюда приехать… Знаешь, тут как-то… Странно. Мне кажется, что здесь каждый день все умирают, а потом воскресают. Хэх, это комично. Наверное, я тоже воскресну. Когда-нибудь. Ты обещаешь ждать меня, Билли? – с этими словами она вопросительно посмотрела на бобра.

– Что ты несешь? – рассердился Хэнди. – Не говори ерунды, я не Билли! Я Хэнди! И ты не умрешь! Тебе помогут!

– Поздно, дружок, – прошептала Кэтти-Блэк, и через минуту ее глаза закрылись.

Умейка смотрел на тело и не мог прийти в себя. Потом он резко встал и стал пинать тело изо всех сил за неимением рук. Но тщетно – кошка не реагировала на столь грубое обращение. Тогда Хэнди буквально наорал на медиков, которые увязались за пожарными и полицейскими, чтобы они немедленно оказали пострадавшей первую помощь. На что те, в свою очередь, только руками развели и сказали, что не могут уже ничего сделать.

– Но почему?! – истошно кричал бобр. – Вы же медики! Она ведь совсем недавно потеряла сознание! Выведите ее из беспамятства, дайте ей какие-нибудь лекарства! Хоть что-нибудь!

– Прости, друг, – сказал Сниффлс, который, кстати говоря, прибыл вместе с докторами. – Но боюсь, она уже не с нами. Пульса нет.

– Нет! – воскликнул Хэнди. – Не может быть!

– Но это так. Сгорела почти половина тела, она лишилась жизненно важных органов, в конце концов, она задохнулась дымом. Неужели ты не слышал ее последних слов? Она явно бредила. Прости, но медики тут бессильны. Придется везти ее в морг.

Бобер все равно не хотел верить в происходящее. Слишком сильно было впечатление. Он, казалось бы, навсегда запомнил тот последний взгляд тех серых, словно Луна, глаз. Он посмотрел на свои культяпки, потом на себя. И понял, что в принципе, это он во всем виноват. Он ведь мог спасти кошку, если бы он остался у пожара! Он мог спасти и Лампи тоже, и тогда бы ничего из сегодняшнего не случилось бы! Голова его закружилась, и вдруг он вспомнил, как он и его друзья много раз погибали самым разными способами: утопали, сгорали, распиливались пополам, ломали себе все кости, лишались каких-то органов. «Так вот что имела в виду Кэтти-Блэк, когда она умирала! – с ужасом подумал он. – Теперь все понятно…». Он пошатнулся, упал и тут же оказался на больничной койке. Его повезли в госпиталь.

Никто не обратил внимания на то, что кулон, висевший на шее мертвой кошки и лишь чудом не расплавившийся от пожара, слабо засветился, и цифра 8 сменилась цифрой 7. А за всем этим действием кто-то наблюдал…

– Тридцать первое августа две тысячи девятого года, – послышался раздраженный голос в палате. – Три трупа, три свидетеля смерти. Начинаю перепись погибших.

– Первая жертва: Лампи. Время смерти: двенадцать часов пятьдесят минут. Погиб от раздавливания тела тяжелым грузовым автомобилем. Виновник смерти: Рассел.

– Вторая жертва: Рассел. Время смерти: аналогично, двенадцать часов пятьдесят минут. Погиб от сильнейшего столкновения салона грузового автомобиля с деревом и последующей потерей крови и жизненно-важных органов.

– Первый свидетель смерти: Хэнди. Видел смерть всех трех жертв (последнюю опишу чуть позже). Пытался помочь. Наивный безрукий дурачок… Энцефалограмма показала «прорыв воспоминаний», вызванный шоком и потрясением.

– Второй и третий свидетели смерти: Сниффлс и Гигглс. Саму смерть жертв не видели, лишь трупы. Однако не стоит оставлять это просто так. Правила есть правила.

Неизвестный «доктор» подошел к последней койке. На ней лежало полусгоревшее тело кошки. Она больше походила на огромную плохо прожаренную котлету, чем на кошку. Мышцы буквально вываливались из тела, отрывались от костей. От тела несло не только запахом смерти и гнилью, но еще и бифштексом. Глаза были абсолютно сухие, непонятно еще, как они только не лопнули тогда, на пожаре.

«Доктор» смотрел на кошку уже не с интересом и легким волнением, а с раздражением. Это проявлялось в его учащенном дыхании, сверкании красных глаз из-под капюшона, тихом рычании, ускоренном шаге. Он остановился, скрестил руки на груди. Он думал. Не умея сложить все свои мысли в ряд, он начал говорить вслух, совершенно не опасаясь, что его кто-то может услышать:

– Значит так, да? Ты, оказывается, очень догадливая шельма. Странно, что ты вообще вспомнила об этом феномене. О, небеса и преисподняя, да кто же ты такая?! – повысил он голос. – Кто?! Уж никак не стеснительная кошка, я чувствую это! Тебя кто-то послал… Кто-то свыше. Да, – тут его лицо исказилось в безумной ухмылке. – Да, точно! Как же я не догадался! Ведь там, на небесах, уже давно знают обо мне и о моем проклятии! И решили послать тебя в качестве оружия. Вот наивные. Не знают, что я их сразу же раскусил… Что ж, отлично. Примем вызов. Посмотрим, кто кого. Я заставлю этих небесных уродов расколоться!

В палате послышался безумный смех, он продолжался довольно долго. Он переходил в истерику, в слезы, а потом опять возвращался. Неизвестный буквально смаковал тот момент, когда по его предположению небесные стражи наконец-то признают свое поражение и заберут эту кошку к себе, сознавшись в том, что она служила своего рода оружием против него.

Наконец, отсмеявшись, «доктор» вновь взял диктофон и спокойным уже голосом закончил:

– Третья жертва: Кэтти-Блэк. Время смерти: тринадцать часов одиннадцать минут. Погибла от сгорания. Сама же полезла в огонь, из-за чего сгорела половина ее тела. Глупо и нелепо с моей точки зрения. Кстати, надо бы запомнить этот вальс с огнем, он был впечатляющий… Интересно, удастся ли повторить это явление? Посмотрим.

– Заканчиваю перепись. Приступаю к операции, зачистке и коррекции.

И вновь в палате послышался громкий крик, полный боли, отчаяния и абсолютной безнадежности. Однако неизвестный не обращал внимания на это ужасное зрелище. Он внутри себя уже создал план, и теперь злорадно глядел на мучения новенькой.