Текст книги "Сумасшедшие двадцатые (СИ)"

Автор книги: Kath1864

сообщить о нарушении

Текущая страница: 62 (всего у книги 63 страниц)

Надя слишком на отца похожа.

Такая же сильная.

– Ты ни черта не знаешь, Эдриан…

Ему казалось, что он знает всю историю семьи, но он не знал правды. Настоящей правды и видел счастья, после окончания войны, видел и тяжелые дни.

Не знает правду.

Они переживали все тяжелые времена, вместе, как семья.

Они всегда придерживались клятвы : «Всегда и навечно» .

Сейчас вечности пришел конец.

Ничто не длиться вечно.

Цветы завянут.

Смотрит в глаза брата, одернула ткань черного платья.

– «Всегда и навечно», ты думаешь, что были счастливы, брат? Нет, ты не знаешь всей правды! Правда в том, что наша сестра не просто умерла от болезни, а ее заразили, чтобы отомстить нашей семье, даже тот доктор Мохаммед не смог спасти ее. Она умерла, и я помню, как было больно нашей матери, как она обезумела, а я плакала вместе с ней, пыталась обнять, я все осознавала. Отец поддерживал ее, но мать с помощью Авроры нашла виновных и отомстила, не просто заставила страдать, а пролила кровь. Эта боль всегда преследовала нашу мать, и даже мщение не принесло ей покой. Она обезумила от горя, когда умела Мери, но отец был рядом, всегда держал ее руку, разделял эту боль и новость о ее беременности, кажется, вернула свет в наш дом. Ты родился и в наш дом вернулся покой. Боль утихла, но навсегда осталась в сердце матери. Помнишь, день, когда умерла наша мать?

– Я помню, как ты рыдала на груди умершей матери, сжимал ее руку, как мы с твоим мужем оттаскивали тебя, как плакал отец и пытался говорить с тобой, но ты рыдала без остановки и говорила, что не так все должно завершиться.

– Мать всегда доверяла мне и ее последнюю тайну я должна была унести с собой в могилу, засыпать землей, но я скажу. Она узнала, что жить ей осталось недолго. Болезнь уничтожала ее и она приняла решение выпить яд, который когда-то для нее приготовила Ребекка. Этот яд всегда был рядом с ней, с того самого дня, когда наша семья могла пасть. Она готова была выпить яд, если бы отец умер в тот день. Как такое можно забыть?

– Наша мать покончила с собой?

– Яд разорвал ее сердце за две минуты. Она выпила его на моих глазах, чтобы отец не видел ее муки. Она сказала : « Лучше, я умру от свой руки, чем Элайджа увидит мои муки. Зачем мне жить, если его нет рядом? Он умрет в покое, думая, что и я обрела покой.» После похорон отец не ел несколько дней, плакал, не хотел жить без нее и сказал : « Одной рукой дающая яд, а другой – избавление от него.» Она сама причинила ему эту боль, чтобы тот не познал еще большей боли и не видел, как она умирает на его руках. Они любили друг друга до конца, а я не верила, что подобная любовь не ложь, вымысел, а реальность. Я помню, как отец смотрел на нашу мать, что-то шептал на ухо и знаешь, они никому не говорили, как называли друг друга.

– Моя Катерина и Милорд, я как-то слышал, а теперь идем, сестра. У нас ведь есть дети, ради которых мы должны жить. Страшно, когда родители хоронят детей, а не наоборот. Время не щадит никого, оно забирает в могилу, тех кто нам дорог. Мы просто не были готовы, сестра, к тому, что отец покинет нас, так скоропостижно. Такой закон жизни и времени.

– А я даже не обратила внимания, когда он рассказывал, что ему снилась мать и сказала, что скоро заберет его к себе и они будут вместе. Возможно, он чувствовал, что умрет?

– В любом случае они обрели покой…

– Знаешь, в отличие от тебя, я не верю, что существует покой, но если это так, то пусть их теперь никто не потревожит. Пусть они уйдут в вечность вместе, обретут покой, и будут живы, пока о них будут помнить, пока цветы не увянут.

Притягивает к себе сестру, крепко обнимает, придерживает за плечи, выводя ее из склепа, закрывает железную решетку. Теперь их никто не потревожит.

Не потревожит их покой, пока они не уйдут, не ступят в вечность, чтобы вновь встретиться с теми, кто им дорого.

Пока еще они не готовы отпустить.

Пока им еще нужно жить и бороться за свою семью.

Пока им еще нужно выполнять данную когда-то клятву : «Всегда и навечно.»

Пока цветы, лежащие уже на могилах, более семи часов слегка подвяли, но еще не увяли.

Пока не увяли цветы, которые Элайджа дарил своей возлюбленной Катерине.

Пока, те цветы еще не увяли.

Те цветы так и не увянут.

Новый Орлеан. Наши дни.

Возможно ли повернуть время вспять?

Плохая девочка – это всегда проблема.

Живи быстро, умри молодой – так ведь говорят о плохих девочках.

Ночь окутала в объятья Новый Орлеан, а молодая, кареглазая девушка танцует, на столике, в объятьях парней, стягивает с одного из них рубашку. Ей плевать на приличия, ведь для такой, как она, не существует никаких запретов и ограничений. Для нее открыты все ночные бары и клубы Нового Орлеана. Она поистине обожала этот город и ночную жизнь.

Деньги, бриллианты, недвижимость, бизнес.

Бледная, худощавая брюнетка, волосы спускаются ниже плеч, короткое платье кричащий макияж, дорогие украшение, точнее : длинные серьги, несколько колец и массивный браслет на правой руке, шею украшает серебреный кулон, с лазуритом, короткое платье украшенное бисером и камнями, туфли на высокой и тонкой шпильке от Louboutin.

Она разочарована в жизни.

Катель Майклсон – прямой потом Катерины Петровой и ее кровная линия продолжалась Надей Петровой . Но, что она унаследовала?

Наркотики, выпивка в барах, танцы до утра в объятьях симпатичных парней. Она думала, что это единственная известная ей жизнь.

Катель Майклсон имеет все, что пожелает, и ее невозможно остепенить. Можно только любоваться.

Катель Майклсон – сучка, с деньгами и властью.

Смелая, решительная, властная.

Разбита и преданна,только никому об этом не нужно знать.

Все, как в тумане.

Плохие девочки сами создают себя.

Создают себя и проблемы.

Сегодня в офисе компании Майклсонов душно и кажется, что невозможно будет вздохнуть.

Элиас Майклсон – кареглазый брюнет, прямой потомок Катерины и Элайджи Майклсонов, облаченный в костюм пошитый специально на заказ стоимостью не менее девяти тысяч долларов, конечно без учета стоимости запонок и часов, на его левой руке, смотрит на телефон, стоявший в кабинете его кузена и по совместительству партнера – Никлауса Майклсона.

Бороться до конца и не отступать.

Элиас Майклсон всегда мечтал, чтобы семья была едина, или хотя бы, чтобы каждый удачно устроил свою судьбу, выбрал истинный путь, но, увы, это лишь оставалось его мечтами. Мечтами далекими от реальности.

Элиас забрасывает нога за ногу, удобно расположился в красном кожаном кресле, с черными деревянными ручками и резной спинкой, которое, скорее похоже на трон. Трон достойный короля.

Сколько попыток он уже предпринял, чтобы объединить семью, усадить всех за одним столом, восстановить связь.

Катель слишком эгоистична, упряма, не управляема, никого не впускает в свой мир, предпочитает вечеринки и всегда побеждает, никогда не сдастся без борьбы.

Один из его кузенов – Никлаус Майклсон, чье имя говорит само за себя, является потомком Никлауса Майклсона и Керолайн Форбс, которая, в тысяча девятьсот тридцать шестом году родила такого долгожданного наследника для Майклсонов, а затем, спустя два года и еще одного прекрасного мальчика.

Кузина Ревекка Жерар– Майклсон – потомок Ребекки Майклсон и Марселя Жерара. Эффектная мулатка, которая по праву может считаться королевой. Королевой, которой не стоило удерживать насильно, ведь тогда она сбежит. Упрямая, своенравна, но добра. Королеве лучше не переходить дорогу. Ее боялись, но уважали, она была готова пойти на все ради того, чтобы встретить того, кого будет любить всю свою жизнь, возможно, она такая же, как и ее предок Ребекка.

Еще есть старший кузен и младшей – Вилдон и Мерт Майклсоны, потомки Финна и Коула Майклсонов. Когда во время войны погиб Финн, то Коулу возложил на себя обязанности главы семьи. Он не покинул Сейдж, которая в один момент стала вдовой, поддерживал племянников. Если бы все было бы просто, то Кол бы покинул Техас вместе с женой и сыном. Но как он мог предать семью? Он остался и выжил в той ужасной войне, как и Марсель, который всему : угрозам и истерикам Ребекки ушел на фронт. Марсель обещал ей вернуться, потому что он всегда возвращается к ней. Он и вернулся к своей жене и единственному сыну. Выплыл из моря тьмы, чтобы вернуться к спасительной лодки, под именем – Ребекка Майклсон.

Вилдон предпочел карьеру финансового консультанта, то Мерт перебрался в Нью-Йорк, где тусовался с Ревеккой, которая, одновременно и приглядывала за ним. Хватает их семье Катель, так что пусть Мерт напивается в баре вместе с ней. Младшие держаться вместе и у них много общего.

Есть еще прекрасная и утонченная Салина Касл-Майклсон, которая при всех обстоятельствах сохранила фамилию, ведь между потомками была особая договорённость, не сменять фамилию и держаться вместе : « Всегда и навсегда. » Есть и ее младший брат Джандо Касл, который предпочел жить в тихом итальянском городке. Там ему было хорошо, да и никто из семье не стал возражать, чтобы юноша устраивал свою личную жизнь и карьеру. Да, к тому же там есть Сальваторе, которые поддержат, если это будет нужно.

Есть еще потомки Хоуп Майклсон – Лео, который являясь пусть и кровным потомком, но имел меньше прав, нежели Никлаус, но, возможно многие и не знают, что дело было в характере Клауса, который не уступит выгоды, не даст никому последней возможности, не знает пощады, одинокий, импульсивный, темный, манипулирующий, мстительный, несгибаемый, раздраженный. Никто не знает, обиды и переживания, которых хранятся в его сердце Лео, он ведь не решал, что родился в этой семьи.

Кровные потомки Хейли и Джексона Кеннеров – Лия – симпатичная девушка унаследовавшая хищную красоту Мисс Маршалл, которой пророчат карьеру терапевта в Чикаго. Рон Кеннер, который предпочел продолжить семейный бизнес восстановил не только лесопилку, но и взяв под свой контроль болотистую местность Нового Орлеана .

Майклсонов невозможно стереть с лица земли.

Эту семью невозможно уничтожить.

Плохая девочка – это всегда проблема.

Катель всегда была одной, большой, чертовой проблемой этой семьи и сейчас, ожидая прихода Никлауса или, когда охранники силой притащат к нему его сестру и не ошибается, когда дверь кабинета открывает один из охранников.

– Мистер Майклсон, – обращается мужчина к своему работодателю.

– Боже, что она еще натворила. Я не могу представить, что будет еще страшнее, – вздыхает Элиас, поправляя галстук. – Моя сестра ведет себя, как шлюха. Хватит ее последнего позора. Напомните мне, сколько людей сейчас читает таблоиды? Шесть миллионов? Семь? Может десять? Сколько людей видели ее « штучки» на обложках журналов, и это не Playboy!

– Но, ее « штучки » стоит увидеть, – тихо произносит охранник, опуская голову.

– Ладно, я этого не слышал, иначе, мне придется принимать меры, и тогда, ты лично расскажешь мне, тепло ли в Аду, в это время, – сдержано произносит Майклсон.

– Сальваторе здесь и машина Норвудов и Де Мертеляй уже на парковке, – говорит мужчина.

– Сальваторе? Они же сказали, что не приедут? – нахмурил брови мужчина, явно удивлен услышанными новостями.

– Они прилетели на частном самолете вместе с Джандо, – продолжает тот.

– Любят Каслы демонстрировать власть и свое богатства, которое получили благодаря нашей семьи, – складывает руки в молитвенном жесте. – А где Ник?

– Никлаус просил передать, что задержится и у него возникло одно неотложное дело, – поясняет тот.

– Мог бы просто сказать, что так называемый король решил пройтись и осмотреть свои владения, привлечь какую-нибудь симпатичную женщину в его постель, все как всегда, – смотрит на охранника, который положительно кивает и видимо, все так и есть.

Дорогие лаковые туфли, зауженные джинсовые черные брюки, легкий джемпер, а на шее серебряный кулон с лицом волка. Трёхдневная щетина, взъерошенные ветром русые волосы.

Идет по французскому кварталу гордо подняв подбородок, цепляя плечом случайный прохожих, ведь ему все можно.

Королю Нового Орлеана позволено все.

Его боялись и ненавидели абсолютно все в этом городе.

Его боялись и именно поэтому Майклсон не боялся ходить по улицам без личной охраны. Все знали : Пойдешь против одного и тебя настигнут все остальные.

Каждый из нас мечтает о чем-то простом. Иметь семью, счастье, здоровых близких и родных. Об этом скорее, мечтала Ревекка или Элиас, которого Клаус считал помешенным на семейных ценностях и костюмах, словно английский аристократ, но сейчас же двадцать первый век. Кто предпочитает в век цифровых технологий костюмы, как повседневную одежду? Вот Клаус и не понимал кузена, хотя тот с радостью преподавал ему уроки и нравоучал. Всегда сражался за семью, решал проблемы бизнеса мирным путем, переговорами, хотя Ник предпочитал войну и насилие – более действенный способ. Все просто, ведь, когда все разъезжались, то Клаус тихо плавится в своем одиночестве, растрачивая деньги, сидел в своем пентхаусе. Убивал людей с целью, а иногда и без цели. Все равно его никто не остановит.

Но он боялся своего собственного счастья – маленькому по меркам вселенной, но не менее значимому, тогда то, для Никлауса и наступит самое страшное. Счастье нужно держать. Цепляться, что есть силы. Воевать за него. Убивать. Убивать монстра внутри себя.

Иногда, Элиас чувствовал вину, что не может заставить Никлауса поверить в любовь. Клаус твердил, что любовь – это величайшая слабость, а его злоба – инстинкт самосгорание. Этого вполне достаточно.

У него есть все то, что не было у других. У него есть все то, о чем мечтают другие с самого рождения, так о чем еще можно мечтать Никлаусу Майклону?

Уверенным шагом идет по улицы думая, в какое кафе зайти, чтобы выпить кофе или что-нибудь покрепче, перед встречей с большей частью его семьи.

Дни или ночи, она уже не различала, недели прошли, месяца, даже не считала, она хотела забыть, она хотела не думать, не помнить, не страдать, после того, как ее мать умерла от рака. Но, пережив величайшую боль, сожгла прощальное письмо матери, Керри Браул поклялась выполнить последнюю просьбу матери и просто жить в мире, где нет ее. Поступила в колледж, вместе со своими подругами. Пусть, как ей хотелось, как казалось, боль чуть притихла на время, но внутри, все ещё не затихает, не гаснет. Подруги ее обнимали, спрашивали о ее состоянии.

Ее лучшие подруги поддерживали ее.

На душе пусто, но нужно жить.

Она существовала уже вне времени, то, чего она хотела, чем была одержима, стало исполняться, она и забыла, и не любила, и даже не думала, но тот крохотный огонёк всё ещё дарил ей тепло, где-то внутри, но он был.

Где-то внутри огонь и то, что она так близко к исполнению своей мечты стать журналисткой. Она получит вакантную должность в одном из журналов, после окончания колледжа.

Она словно хорошенькая кукла барби, естественно с белокурыми локонами и глазами цвета неба.

Ее каблуки стучат по асфальту,одета в легкий цветочный сарафан, джнсовка, из украшений только сережки и браслет подаренный матерью и отцом на ее совершеннолетие. Вздыхает, поправляет фиолетовый, кожаный рюкзак весящий на ее плечах. Подносит телефон к уху.

– Я слышу тебя, Элли, но скажи, почему меня послали писать о магии Вуду в Новом Орлеане, когда Джессика освещает музыкальный конкурс, Грейси берет интервью у известного журналиста, а ты вообще появишься на федеральном канале.

– Судьба… Это же практика и не переживай, потому что мне не переплюнуть Мисс Стэндфордского университета.

– Считай, что утешила меня, подруга…

– Придумала название статьи?

– Вуду у меня в крови. Слишком кроваво, но главное, что звучит. Что думаешь?

– Думаю, что это подходит, Керри.

– Хорошо, я попытаюсь выжать из себя последние соки, чтобы завершить эту статью, и кажется, я нашла приличное кафе, чтобы выпить кофе, а после пройдусь по гадалкам квартала. Пожелай мне удачи, подруга.

– Удачи, Керри и обязательно позвони.

Она думала несколько секунд, желала отключить телефон и положить его в рюкзак.

Все случилось неожиданно, что блондинка и не заметила, как столкнулась с мужчиной, телефон упал из ее рук и разбился об асфальт. Почему пережив столько падений экран ее мобильного треснул именно сейчас? Закатывает глаза заглядывая в глаза незнакомца. Сколько боли было в ее взгляде. Кажется, будто она смирилась с тем, что будет вечно проигрывать в этой жизни. Вечно расплачиваться за найденное счастье. Почему-то именно сейчас ее постигла очередная неудача и, видимо, за счастье платят собой.

– Все хорошо? – послышался голос с хрипцой и он попытался протянуть ей руку, помочь встать.

– Да. – короткое, что мурашки пробежали по коже, когда поняла, кто находится перед ней.

– Офигеть, сам Никлаус Майклсон, – позволяет себе выразиться Керри. – Я думала, что такие важные персоны ходят только с охраной.

– Я особенный, любовь моя, как твое имя?– ухмыляется, поднимая с асфальта мобильный, внимательно всматривается в чехол на котором изображены две колибри.– Эта птица никак не оставит нашу семью. Все связанно с ней. Все вокруг.

– Мое имя Керри. Например? Вас волнуют птицы изображенные на моем чехле, нежели то, что вы разбили мой телефон? – приподняла бровь.

– Она боролась за свою жизнь, ее маленькое сердце так стучит. Так отчаянно. Не это ли делают люди каждый день? – наклоняет голову.

– Люди – да, а такие как вы – нет, – скрещивает руки на груди, когда тот открывает дверь в кафе.

– Я извинюсь, – ухмыляется тот.

– Ты мне омерзителен, – толкает его в грудь проходя в кафе.

– Ну же, узнай меня и уверяю тебя, что я понравлюсь тебе, – продолжает он следуя за ней.

Она бы приходила каждое утро в это кафе, что находилось в самом конце Бурбон-стрит, не пропуская ни одного дня, и выпивала бы ровно одну чашечку кофе : капучино или латте . Официант ставит чашку с блюдцем на стол, чуть задерживая взгляд на ней. Он будто был слепым, не замечая её, как бы она не старалась привлечь к себе его внимание стоя у барной стойке. Но он лишь недовольно приподнимал бровь и вновь повторяет, что мест нет и ей лучше уйти. Она уже и вправду собиралась покидать кафе, как Майклсон схватил его за руку и силой притащил к себе. Ему ничто не помешало остановить ее, а она услышала его голос с британским акцентом завораживал, а приказные нотки в нём пробирали до мурашек всё тело. Он привык приказывать, вот и сейчас она слышала приказной тон, когда он разговаривал по телефону. И кто бы мог подумать, что её ожидания оправдаются, и она все же выпьет кофе в этом кафе . Тогда она словно превратилась в статую и стояла и слушала весь короткий телефонный разговор, показавшийся ей вечностью. Вот так бы стояла и слушала этот голос.

Стояла, пока не появился перепуганный мененджер, лет сорока восьми, сообщает посетителем, что им лучше покинуть заведение. Люди толпятся у входа, мужчины, пропускают вперед женщин, а менеджер подводит Керри к одному из столику, помогает сесть и поставил перед ней кофе. Серьёзно?!

Изначально она подумала, что это сон, но Майклсон садится напротив ее, берет в руки чашку кофе.

– Что происходит?– разводит руками та.

– Смена власти, дорогуша, – ухмыляется Клаус.

– Ты только что купил это кафе?– шепчет она.

– Да, и тебе понравится кофе. Могу посоветовать еще эклеры или булочки с сахарной пудрой, – касается ее руки, пусть та и пытается высвободится из его объятий.

– Капучино,– протянула она.

– Значит, королева чем-то недовольна, – прикусывает губу.

– Ты, обошелся с людьми, как с мусором! – поставила локти на стол, подперев ладонями подбородок.

– Я Никлаус Майклсонон и мне никто не нужен, – хмыкнул тот.

– Тогда, пожалуй и я пойду, – встает, берет в руки рюкзак.

– Я не хотел, поверь, но ты нужна мне, отодвинул от себя кофе, встал перед ней только бы она не ушла. – Бога ради, ты нужна мне.

– Обойдёшься, – коварно улыбнулась.

– Что ты знаешь о гангстере Никлаусе Майклсоне? – говорит тот опуская свои руки на ее талию.

– Я читала в Википедии, что это был наглый и хитроумный гангстер, который сохранил свое богатства во время Великой депрессии, не щадил врагов, чтил семью и очень любил своих детей и жену, он был художником. Судя по вашей фамилии, имени, туфлям и часам, за двадцать восемь тысяч, вы его кровный потомок.

– Википедия лжет, – на лице довольная ухмылка. – Я хочу, чтобы ты рассказала правдивую историю. Мне дали имя в честь его. Ты напишешь правду о каждом из семьи. Ты напишешь о сумасшедших двадцатых. Ты со мной?

Было бы совсем странно, если бы Элиас увидел сестру в другом состоянии, то какая-то теплота внутри наполняла его тело, лишь от его взгляда, что горел надеждой. Надеждой, что Катель может быть спасена.

Но он видит ее в привычном состоянии : с бутылкой алкоголя, спящую на заднем сиденье, ее туфли держит в руках охранник Джейд – молодой, сероглазый, мускулистый русый парень, которого наняли недавно. Он то, и открывает дверцу автомобиля.

– Вот ты и нашлась, сестренка – брюнетка услышала знакомый и родной голос, попыталась покинуть автомобиль, но вместо этого только упала на землю.

– Заткнись… – возражает она, ступает босыми ногами по земле, шатается, – Просто заткнись! У меня голова раскалывается!

– Прости меня, сестренка, но ты заслуживаешь не тишины, – его голос более громкий, давящий на ее слух, что та вздрагивает и морщит носит от неожиданности.

– Уходи, Элиас, – неразборчиво, язык заплетается.

– Не смогу. Судьба дала шанс собрать всю семью и я сделаю все, для того, чтобы воссоединить семью, – громко, продолжая играть на ее нервах. – Ты объяснишь свое недостойное поведение, позже, когда будешь в здравом рассудке.

– Отвали! – попыталась вскрикнуть.

– Я не отступлю! Понимаешь? – кричит, сжимая руки в кулаки.

– Оставь ее или будешь иметь дело со мной, – мулатка встает между ними, обнимает Катель.

– Ревекка, – вздыхает тот. – Прекрасно! Добро пожаловать, в Новый Орлеан.

– Да, наша кузина-шлюха развлекается, от нее так и несет скандальным сексом, стащила несколько бутылок вина из семейного погреба и замок в старом особняке взломан, еще ты стащила украшения из моего личного сейфа, которое сейчас на твоей милой шеи, говорит Клаус подходя ближе. – Как тебя наказать, Катти? Может лишить тебя состояния и запереть в клинику?

– Это украшение принадлежало Кетрин, которая является моим предком! Я знаю, что Элайджа подарил ей камею и это украшение, как символ любви. Это принадлежит мне! – пытается выкрикнуть, ринуться вперед, чтобы быть на одном уровне с кузеном и даже ударить его.

– Я запретил ходить в тот особняк! Мои приказы должны выполняться! – готов сорваться, напасть на брюнетку и пожалуй сдерживает только стоящая Керри, которая так и не решилась подойти ближе.

– Так-так, а вот и барби с портрета, – Керри вздрагивает, когда чьи-то руки касаются ее плеч и выталкивают из тени. – Новая жертва? Ник, вот скажи, зачем тебе новая игрушка. Хотя подожди, старая надрела.

– Портрета? – ужасается та.

– Расслабься дорогуша, просто ты похожа на жену Клауса Керолайн, правда это было больше столетия назад, – ухмыляется Мерт.

– Еще одно слово и я вырву твою селезенку, Мерт, – смотрит на младшего кузена из под лобья.

– Довольно, – вмешивается Элиас. – Достаточно семейных ссор! Когда это прекратиться?

– Никогда. Да-да, ты такой зануда, что с тобой не выпьешь, а вот с Ником мы выпьем сегодня и поселимся, верно? – спрашивает парень.

– Бурбон за мой счет, Мерт, – подмигивает тот. – Касл и Сальваторе идут с нами.

– Все как всегда, включая текилу и танцовщиц, бильярд, – говорит Майклсон. – Этот город мое королевство и вам же нравится семейный герб с буквой « М» – Майклсоны.

– Идемте, нужно решить семейные дела, предлагает Элиас.

– Время семейных проблем и знаменитой клятвы « Всегда и навсегда.», – соглашается Клаус.

– Не обвиняйте вашу сестру, – тихо шепчет охранник Элиасу, который держит в руках туфли марки Louboutin, – Она запуталась и не знает, как выбраться из тьмы, но я верю в то, что она может быть спасена. Вчера я видел, все ее ужасные поступки, танцы, алкоголь, как она накачивалась наркотиками и стояла посреди танц-пола. Стояла среди танцующих, обнимала сама себя и делала все, чтобы не заплакать. Самое страшное быть одиноким в толпе, поверьте мне, Мистер Майклсон. Она одинока и ненавидит это.

– Идем, дорогуша, я переодену тебя и помогу умыться, – Ревекка ее отпускает из своих объятий кузину, проходя мимо мужчин. – Я рядом.

– Иди за ними, Джейд я доверяю тебе, – глядит в глаза, а охранник кивает и спешит уйти за девушками.

– Ты же понимаешь, что я убью тебя, если ты напишешь об этом, – обращается к Керри Майклсон.

– Понимаю, к сожалению, – на выдохе, переступает порог компании.

– Подождешь меня в моем кабине, познакомишься с моими кузинами Ревеккой и Катель, – спрашивает тот. – Поняла?

– Да, – кивает, пока тот нажимает кнопку лифта ведущего в его личный кабинет.

Катель ведь знала, что ее брат любит и заботится о ней, даже когда обвиняет ее, узнает о всех ее ужасных поступках. Он любит ее, даже, когда ненавидит. Он заботится и переживает и именно поэтому она улыбается, бросается к вешалки с ее вещами и стоящей обувью, когда они с Ревеккой проходят в кабинет.

– Черное! Черное! Как же я люблю черное! О, эти батильоны, – хлопает в ладоши, а после нагибается берет в руки пару обуви.

– Твой брат привез сюда твой гардероб, – пытается улыбнуться мулатка. – Он любит тебя.

– Меня невозможно любить, Ревекка, – вздвыхает та.

– Я войду, – после этих слов Джейд полходит в кабинет, ставит на пол туфли.

Он поднимает голову, молчит, смотрит в глаза Катель. Смотрит так,как будто не только не замечает растекшуюся под глазами тушь и подводку, но и не обвиняет ее. Желает быть рядом с ней, оберегать, забрать все ее тревоги. Быть рядом : телом и душой.Воспоминания, словно тысячи осколков собрались воедино. Жить только ради нее, но видимо она не замечала его. Не замечала, что вчера его не должно было быть рядом с ней, с он был. Не замечала того, что видел тот и слышал, тот, когда та была рядом с очередным парнем, который желал заполучить ее, как трофей в свою постель. Она не умела смотреть правде в глаза, а тот видел и не позволял никому потопить ее хуже, чем есть. Не позволял и решал все по своему.

Решал, разбивая нос или просто применяя приемы, которым его обучали. Так он защищал ее и оберегал ее сердце, хотя готов был испепелить свое ради любви к ней. Сотни встреч и проведенных страстных ночей не с ним, но хотя бы тот защищал ее от тех, кто просто желал поиграть с ней, воспользоваться.

Воспоминания мелькали яркими картинками в ее сознании, а так же вчершная вечеринка перед которой она взломала сейф в пентхаусе Клауса, взяла железный ключ, который подвергся коррозии.

Было бы совсем странно, если бы Катель поступила иначе, а Джейду пришлось возиться с замком, когда они приехали к старому особняку. В реальности он бы не пошел на это, но Катель только смеялась и выпивала вино с горлышка бутылки.

– Зачем вам все это?

– Мне плохо, а здесь, среди этой пыли мне хорошо….

– Вы пьяны, Катель…

– Ломай, и меня бросил Пит. Я не желаю думать этом… Это уничтодает меня изнутри и мне нужно отвлечься.

– И поэтому лучше напиться. Вам больно и вы просто женщина. Но наркотики и алкоголь не выход.

– Чувствовать – отстойно…

– Чувствовать и заботиться – это нормально.

Ни один голос, ни один взгляд, ни что, за долгое время не казалось ей столь родным, как этот взгляд. Такой взгляд и Джейд не мог отвести свой тоскующий взгляд от ее губ, такой потерянный, но счастливый.

И так хотелось прижаться к нему, вдохнуть его одеколон, ощутить его тепло, но что-то мешало, заставляло, почему-то сторониться его. Чего она боялась? Она бы бросилась ему на шею, ощутив в своих объятиях, рассказала обо всем, что она чувствует, рассказать причины ее неадекватного поведения, но что-то держало ее, словно приковывало к земле тяжелыми цепями. Боялась открыться и полюбить.

Катель Майклсон трудно кому-либо верить, так как вся ее жизнь на замешана на лжи, предательстве и разбитом сердце. Она не может никому доверять, кроме себя самой, поскольку ее очень много раз обманывали и использовали, отсюда она и осталась одна, не знает куда идти. Отсюда и проблемы с алкоголем и наркотиками, но с появлением Джейда стало спокойнее, ведь он пытался защитить ее, заставить обернуться на сторону любви и видет то, что не видели другие. Он видел ее одиночество и то, как она ненавидит это. Но дорогу можно найти к любому сердцу и он найти дорогу к ее сердцу. На Элиасе лежит огромная ответственность. всеми силами и возможностями должен защищать клан Майклсонов, забыв о сне, отдыхе и собственных потребнойстях. Никлаусу приходится быть жестоким безжалостным, решительным, чтобы его не считали слабым, а их семью уязвимвми.

Ревекка мечтала о чем-то, закончила обучение в Нью-Йорке и у нее был отличный вкус, она помогала Сальваторе с ресторанным бизнесом.

Мерт ценил свободу и музыку, женщин выпивку, вечеринки только благодаря влиянию Ревекки он закончил обучение. Ревекка всегда добивается своей цели, заботится о семье и готова на все, чтобы защитит семью. Боится потерять семью.

Каждый из Майклсонов выбрал свой путь.

Катель не должна питать к кому-либо чувства, привязываться, испытывать желание, любить кого-то, кого-то особенного, только для себя. Не должна позволить, чтобы кто-то разбил ее сердце и ей было больно.

Она одинока, несмотря на то, что окружена кучей родственников. Так же одинока, как и Джейд, который сейчас наблюдает за тем, как она разлеглась на пыльном полу, поставила рядом недопитую бутылку вина.

Ее жизнь катится подоткас.

Он же чувствует насколько ей больно.

В глазах ненависть к взбалмошной и неуправляемой Катель сменилась на понимание. Все потому, что он чувствует родственную душу, внутренняя тоска, безликое одиночество и дикое желание разделить это с кем-нибудь. Катель просто хочется быть любимой, и только Джейд понял это, ведь тоже был одинок.

Одинок. Он стоял и наблюдал за ней, пока та лежала на пыльном полу, пила вино и смотрела в потолок.

Он молчит, а она отмахивается, что охранник решает уйти, побродить по комнатам огромного особняка.

“Не гони меня, Катель. Ты несчастна. Ты совсем одна, как и я. Но, если ты позволишь стать себе счастливой...Позволишь спасти тебя… “

Боязнь быть уязвимой еще больше, сильнее желания открыться.

Катель не шлюха и не холодная пустышка, чтобы насладиться всем этим, а потом прогнать, потому что она больше не позволит так обращаться с собой и вновь разбить свое сердце. Она просто боится любить. Потому что не сможет защитить абсолютно всех, в том числе от себя самой.

Потому отталкивает. Грубо. Холодно. Беспощадно. Гордо вскидывая голову и глотая слезы. Даже после того, как Джейд спас ей жизнь, вовремя увез ее из бара, где завязалась драка и набросил на ее плечи свой пиджак. После того, как ощутила, что она ему небезразлична. После того, как узнала, что тот что-то чувствует, а она отбростла его пиджак, как только машина остановилась около старинного особняка.