Текст книги "Сумасшедшие двадцатые (СИ)"

Автор книги: Kath1864

сообщить о нарушении

Текущая страница: 61 (всего у книги 63 страниц)

Элайджа поведает правду украшенную вымыслом сказки. Сказки, о любви, которую он рассказывал и Нади.

– Элайджа, – Пирс запнулась, коснулась рукой округлившегося живота.

Женщины, чувствуют абсолютно все гораздо больнее мужчин, принимают все к сердцу, переживают и именно так уничтожают себя и свои нервы. Они чувствуют все: любовь, боль, обман, предательства. Сейчас Кетрин чувствует своего ребенка и поэтому ее лицо озаряет улыбка. Она чувствует, как тот шевклиться.

Чувствует и это главное. Главное, что Элайджа научил ее чувствовать и любить.

Еще он научил ее любить читать и сейчас, пройдя в его кабинет, принеся ему утренний кофе, Пирс поправила шерстяную кофту, которая была наброшена поверх платья и взяв в руки книгу, стала около окна, прекрасно видя, что Элайджа берет в руки одну чашку кофе, а другую подвигает на край стола, надеясь, что она выпьет кофе вместе с ним.

Они устали и поэтому наслаждаются тишиной.

Устали от боли.

Сидя за своим рабочим столом Майклсон не упустил возможности подарить ей утренний поцелуй. Он нашел в ней стабильность, а она невозможное – настоящую любовь.

Стоять. Смотреть в окно и искать взглядам прохожих.

Как будто ураган, буря, смели все прошлые годы.

Они нашли друг друга и теперь им нечего бояться, ведь любовь спасет и защитит их.

– Что случилось, моя Катерина? – после некоторой паузы выдавил из себя Майклсон, ведь он боялся за ее жизнь и жизнь ребенка, больше, чем она, ведь Кетрин была готова умереть ради этого.

Майклон каждый день убеждал себя в том, что не потеряет ее, что все у них еще впереди. Он сделает все, чтобы никто не посмел отнять ее у него. Он не позволит даже смерти отнять ее. Лучше умрет он, чем она.

Без нее его мир не мыслим.

Стереть навсегда, вытащить все то, что внутри.

Элайдже ведь и не нужно знать, что она чувствует внутри.

Не знает, что каждую ночь она просыпается, вздрагивает и еще сильнее прижимается к нему думая только об одном. Ее мучают одни и те же мысли: Сколько ей будет еще сниться ее жертвы? Сколько еще жертв будет впереди ради семьи? Сколько еще прольется крови и когда она будет засыпать спокойно?

Каждую ночь, когда она видит своих жертв. Видит, когда засыпает в постели, в объятьях мужа. Эмоциональна, а Элайджа вздрагивает, переживает, когда та просыпаясь среди ночи в холодном поту и ей кажется, что она падает в пропасть, ее убивают или, что еще хуже Кетрин видит в колыбели мертвого младенца.

Он притягивает ее к себе, не выпускает ее из своих объятий. Рядом с ней он обрел покой, как и она. Он стал слишком зависимым от этой нее и их тени едины.

Она уже несколько лет просыпается в холодном поту.Бессонница, замучили грехи прошлого, а ведь он слышал, от Марселя, что нечто подобное происходит и с Ребеккой.

Тогда-то Элайджа и осознал, что покоя подобные монстры и не заслуживают.

Покой – это неописуемая роскошь для того времени. Времени блеска и крови.

Он не позволить ей увянуть и должен быть рядом с тобой.

Поставил чашку на блюдце, встал, подошел к ней, чтобы обнять, но Кетрин сама бросилась в его объятья.

– Что случилось? – нахмурил брови, смотрит на нее.

Обведя острым ноготком контур тонких губ Элайджи, Кетрин поддалась вперед, запечатлев на них нежный поцелуй. Она уже давно перестала анализировать все происходящее, скрывала эмоции от Майклсона, его поддержка много для нее значила, его любовь и забота.

У них общая история.

История любви.

В его глазах Кетрин видит страх, а она не боится и должна успокоить его. Упокоить его, приложив его теплую руку к животу. Он должен услышать это. Услышать то, что чувствовала она. Он должен был знать, что у них все еще есть будущее.

Будущее и продолжение в их ребенке.

Они любят друг друга.

Они причиняют друг другу боль.

Элайджа боится смерти,

Кетрин не боится смерти, потому что знает, что их продолжение будет жить в их детях.

Она научит Элайджу не бояться смерти, потому что они уже нашли любовь, даже если их поздно спасать, они все равно будут бороться друг за друга, жить врагам назло.

Она убедит Элайджу в том, что в вечности они вновь будут вместе.

Они не потеряют друг друга, его рука будет сжимать ее.

Таков закон жизни.

Одни умирают, а другие занимают их места. Возможно, последующее поколение будут лучше их.

Кетрин верит в это. Верит в то, что их дети будут лучше их. Они должны сделать все для этого.

Они должны оставить своим детям наследие.

Наследие достойной их семьи.

Сейчас для них важно наследие, то, что они оставят своим детям. Наследие состоящие из денег и бриллиантов, крови и врагов, любви и покоя.

Настоящей любви достаточно.

Новый Орлеан. 1934 год.

Будучи Майклсон Хоуп не могла не быть смелой. Ей тринадцать и она столько лет не видела своего отца, что имеет права злиться. Не просто злиться, а бить его в грудь, наградить заслуженной пощечиной.

– Это за меня и маму…

Дочь своего отца.

Хоуп сильная, стойкая и может превзойти своего отца, займет его место, когда его не станет.

Ей больно и злоба вырывается наружу. Сегодня она позволила себя плакать и быть сильнее мужчины. Сильнее своего отца. Холодна, как и ее тетя Ребекка. Настойчива, как и ее мать.

Хоуп точно Майклсон, но она чувстительная, поэтому испугалась, оттолкнула его, когда тот попытался ее обнять. Он ведь желал сказать, что для него важна только та и ему важна его улыбка.

Не отпускает руку дочери, притягивает к себе силой, заставляет посмотреть в глаза, пусть Хоуп сперва и сопротивлялась.

Как он жил без нее?

Как она жила без него?

Больно и одиноко.

Невозможно, чтобы нить, связывающая отца и дочь была оборвана. Она знает, что он не сожалеет, но попросит прощения, у дочери, встав перед ней на колени. Он знает, что та попыталась возненавидеть его, но не смогла сделать этого, потому что все еще любит своего отца. Клаус помнит слова своего брата, перед тем, как тот покинул Чикаго. Майклсон видит напуганную до смерти Керолайн, которая прижимает руку к сердцу. Он ловит на себе недовольный взгляд Маршалл, которая прижимается к мужу, а Джексон старается не отпускать от себя Остина. Кеннер усвоил его уроки, многому научился и теперь он не робеет от взгляда сильнейшего, а готов сражаться, перевернуть мир, опрокинуть мир, но достигнуть желаемого.

Хоуп плачет, а значит, все еще чувствует и любит его, помнит. Помнит отца, то, что нужна ему и он любит ее.

Хоуп не может возненавидеть того, кто дал ей жизнь наравне с матерью. Она любит родителей одинаково.

Любит и поэтому прижимается к отцу, позволяет себе рыдать на его груди.

Хоуп Майклсон сильная, но когда рядом с ней отец, то она может позволить себе плакать, быть слабой. Растаять в объятьях отца, знать, что она не одна. Знать, что отец защитит ее и больше никогда не покинет ее. Клаус словно переживает все страдания своей дочери. Переживает все те кошмары, что мучили ее. Чувствует душой. Чувствует все то, что Хоуп не может сказать глядя в ее глаза.

– Я рядом и теперь не покину тебя, – шепчет на ухо, когда Хоуп опускается на колени и обнимает его в ответ. – Знаю, как я виноват перед тобой.

– Сперва я ненавидела тебя, не желала видеть, потом сердце наполнилось пустотой, но в итоге, мне не хватало отца: сильно плеча, опоры, защиты, – сквозь слезы отвечает Хоуп.

– Когда-нибудь ты простишь меня, но со мной всегда был свет твоего лица, я помнил, как впервые взял тебя на руки, – говорит тот, еще крепче прижимая к себе дочь. – Я чувствую, Хоуп. Я писал тебе письма, что-то рисовал, присылал деньги. Я думал о твоей безопасности, но не забывал ни на секунду. Зачем мне мир без тебя?

– Письма? Я не получала никаких писем и знала все, со слов матери, – приподняла брови, когда взглянула на отца.

– Письма прятала я, потому что была готова послать твою семью к черту, – заявляет Хейли. – Я думала, что так будет лучше.

– Ребенок должен знать отца и мать, – вмешивается Керолайн. – Мы вернулись и это и их земля, их дом, их друзья и враги. Это их жизнь!

– Лучше бы они не возвращались, потому что городу спокойнее и лучше там, где нет Майклсонов, – продолжает Маршалл.

– Лучше, но мы вернулись и будем жить в нашем городе, наши дети будут расти здесь! – рявкнул Майклсон. – Хоуп и моя дочь. Я не позволю тебе отнять ее у меня и сейчас!

– Она наша дочь, – Маршалл пытается вырваться вперед, подойти к Клаусу, но муж преграждает ей путь.

– Я не потерплю ссор! Нет! Хватит рушить эту семью! – кричит Хоуп, не поднимая глаз. – Хватит! Вы все разрушили и сейчас желаете, чтобы и от руин не осталось ничего? Нет! Я не позволю! Я зла на вас, но и люблю вас одинаково! Я не могу разделить свое сердце на две половины! Не могу!

– Ты, любовь моя, дочь Клауса Майклсона, и этого никто не изменит. Я твоя защита и никто не навредит тебе больше, больше на твоим милом личике не будет слез. Я даю тебе слова и произношу перед тобой клятву, данную моей семье: » Всегда и навечно. » Я буду защищать и оберегать тебя » Всегда и навечно. Этот город твой, все преклонятся перед тобой, Хоуп.

Если будем держаться вместе, ничто не навредит нам. Всегда и навечно, отец, – пытается улыбнуться, когда Клаус стирает слезы с ее лица. – Защищать друг друга, заботиться о семье и есть наше: » Всегда и навечно » Семья – это наше » Всегда и навечно. »

– Теперь семья, Хоуп, теперь настало наше » Всегда и навечно», – убеждает, легонько касаясь кожи ее лица.

Госпиталь.

Фрея Касл – Майклсон всегда была смелой. Точнее, так считала ее сестра Ребекка Майклсон, которая не побоялась рискнуть всем, ради своего счастья.

Что можно еще сказать о Фреи, которая обрела счастье рядом с Люсьеном?

Она любима, желаема, три года назад она стала матерью, и девочка появилась на свет крепкой и сильной. Тиана заполнила жизнь Фреи смыслом, пусть и была капризна, словно королевская особа. Но Фрея верила, что не нужно торопить время и ее дочери всего лишь три года.

Люсьен Касл стал достойным протеже Никлауса Майксона, рядом с ним Джош, который так и не решился окончательно разорвать свою связь с Майкслонами. К сожалению, у него не всегда выходило решать все мирно, и ему приходилось проливать кровь, пускать пулю в лоб. Без пролития крови невозможно поддерживать порядок в городе и бизнесе. Все же Клаус не прогадал зная, что ради любви к его сестре Люсьен согласиться на все, согласиться на сделку с Дьяволом. Люсьен и согласился отправиться в то место, в котором из него люди Майклсона сделали идеально убийцу не знающего пощады. Теперь, он, как и Клаус пойдет на все, чтобы защитить его семью.

Хелор, тяжело вздыхает, смотря на то, как фрея натягивает на лицо марлевую маску. Блондинка научилась совмещать работу и семью. Ей не составляло труда оставлять дочь с няней, которая заботилась о малышке, когда Майклсон работала.

Она хирург и люди нуждаются в ее помощи. Фрея не может бросить работу, даже когда находилась на восьмом месяце беременности. Их второй ребенок с Люсьеном скора появиться на свет, а Фрея не пострашилась вернуться в госпиталь, чтобы спасти жизнь другого.

Она выбрала жизнь. Жизнь других.

Она не боится, ведь страшнее то, что человек может себе на придумывать и Фрея была убеждена в этом, в отличии от Хелора, который боялся, вздрагивает пытается ее остановить.

– Я сам могу прооперировать, и вам не стоит туда ходить, Миссис Касл. Прошу, остановитесь, хотя бы ради вашего будущего ребенка.

– Нет, ты не сможешь, Хелор и я нужна тебе. Девочка потеряет ногу, а я не могу допустить, чтобы это произошло. К тому же мой напарник будет рядом.

– Вы, Майклсоны, никогда не останавливаетесь?

– Нет. Идем в операционную.

Никогда не сдаваться и сражаться до конца, видимо, в крови Майклонов.

Люсьен встречает жену стоя на пороге госпиталя, держа на руках белокурую малышку. Его жена всегда возвращается к ним, даже, когда выбирает работу.

Возвращается, чтобы обнять им и быть рядом с теми, кому отдала свое сердце.

Лицо малышки, словно, светится, когда она видит мать, которая целует ее в щеку дочь. Тиана трет глазки, сонная, ведь отец только час назад забрал ее из дома няни.

– Как все пошло? Как твое самочувствие? – спрашивает Люсьен, целуя жену в щеку.

– Все обошлось прекрасно, и я спасла ногу девочке, так что, это того стоило, Люсьен, – улыбается, прижимается к мужу, а тот проводит ладонью по ее животу.

– Мы возвращаемся домой и у меня есть хорошие новости, – начинает тот, интригуя свою жену.

– Новость, – ухмыляется, наклоняет голову.

– Твой брат Клаус сегодня вернулся, вместе с женой, он пожелал, сперва, увидеть дочь, а завтра вы встретитесь, – рассказывает тот, сжимая руку жены. – Семья вновь будет едина, моя милая Фрея и все так, как ты желала. Теперь…

– Мама, а кто такой Клаус? – спрашивает Тиана, хлопая длинными ресничками.

– Твой дядя Клаус и помнишь, что мамочка говорила тебе о семье? Помнишь, что я обещала, что семья вновь будет едина? – ее пальцы скользят по щеке дочери.

– Мы защищает друг друга: » Всегда и навечно», – улыбнулась, малышка закрывая глаза.

– Верно, моя радость, а сейчас засыпай, сегодня я сама уложу тебя спать, – обещает дочери и еще крепче прижимается к мужу, касается губами теплого лба дочери и тихо-тихо шепчет на ухо мужу. – Теперь настала наша вечность.

Сердце затрепетало от слов жены, обнял за талию, пока они направляются в автомобилю. Он не исчезает, а Фрея будет рядом, всегда будет возвращаться к нему, последнее слово остаётся за ней, потому что она должна была сказать о семье и вечности. Так считала Фрея за мгновение до того, как смогла сделать настоящий вдох и по щеке, где еще чувствовалось прикосновение пальцев

Люсьена, покатилась слеза. Она ненавидела плакать, но это было облегчение… Или Люсьен сдержал свое счастье и она плачет от счастья? Слезы радости оказались возможными.

Теперь у них есть все, что нужно.

Миссури.

Можно ли сделать так, чтобы был счастлив и друг и враг?

Ему двадцать три и Дееннис не желает вспоминать, почему их пришлось покинуть Чикаго. Тайра предпочитала молчать, в особенности после рождения сына – Перри.

Он же предпочитал идти вперед, чтобы достигнуть своей заветной целии.

Сперва, Тайра боялась потерять прошлое, но когда она смотрела на солнце, держала на руках своего сына, то понимала, что жизнь продолжается и нужно жить ради ее ребенка. Ее брат, мать, ребенок нуждаются в ней. Мир не такой уж и плохой, и возможно, в этом мирре есть еще человек, который заставит ее поверить в ответную любовь, примет ее и ее мечты сбудутся. Она верит в это, верит в то, что наступит рассвет, и она увидит свет.

Идти вперед до конца, чтобы получить желаемое. Деннис сделает все, чтобы стать доктором, быть полезным для общества, воплотить в жизнь свою давнюю мечту. Он всю свою жизнь считал, что это его предназначение. Он хочет понять, чего в нем такого особенного, если он без особого труда выходит запоминать термины, его руки не дрожали, когда он сжимал скальпель.

Принять свою судьбу.

Его судьба стала исполняться, когда тот, с помощью Тристана Де Мартеля поступает в Сент-Луисский университет.

Видит худшее момент из жизни людей, то как они умирают.

Вмешательства Тристана было необходимо, но без упорства и желания помогать людям у Денниса бы не вышло воплотить в жизнь свою мечту. Триста восхищен ним, когда получает письмо из Миссури. Деннис благодарит его за поддержку и помощь.

Это Тристан Де Мартель запомнит на долго.

Помощь, которую оказал Тистан, бесценна и Деннис до конца своих дней будет благодарен ему.

Деннис верит в то, что не одинок и нужен.

– Ты вновь получил письмо от Тристана Де Мартеля, брат? – морщится Тайра, а тот вздрагивает, сжимает в руках конверт.

– Мы много говорим в последнее время, о Чикаго, и думаю, мы оба не хотим вспоминать. Мы вообще разговариваем редко, сестра, из-за моей занятости, но это правда, что я общаюсь с Тристаном и благодарен ему за финансовую поддержку, он на самом деле, интересный человек и не желает нам зла, – говорит быстро, прячет письмо в свой кожаный портфель.

Деннис действительно верит, что больше не будет слез и у них впереди светлое будущее.

Улыбка Тайры стекленеет, когда младший брат обнимает ее на прощание и покидает дом. Тайра все еще страдает по Немо, да так сильно, что не вылезает из постели первые месяцы, как они переезжают сюда. Но нужно жить ради будущего. Брат утешается ее, видимо терять уже нечего и она явно к такому удару судьбы была не готова.

– Слышишь, сестренка, все будет хорошо. Нужно жить и радоваться. Жить вопреки всему Жить ради семьи и ребенка. Жить. Просто жить.

Деннису не все равно на его сестру и он просто хочет знать, что все у них все будет хорошо.

Просто хочет знать, что тьма и мрак, боль, слезы, кровь остались в Чикаго и впереди у них светлое будущее.

Нью-Йорк. 1934 год.

Выбор.

Когда она впервые встречает Ребекку Майклсон, то замечает лишь стерву, губы которой окрашивала алая помада. Она помнит, как та, грубо схватила за руку и смотрела в ее глаза. Ребекка не постыдилась.

Вероника в ужасе, в ярости. Мало того, что она высказывает все мужу, но Стефан говорит, что у нее стресс из-за беременности, что она полюбит Ребекку, которая пусть и своенравна, но добра и предана.

Не отпускает.

Чувства того, что он все еще ценит Ребекку и никогда не посмотрит на нее так, как смотрит на бывшую жену.

Ребекка стерва, она приходит в их новую квартиру, ведь Жерар приходит и смеется сидя на кухне рядом с Лилит Сальваторе. Даже после всего она смогла расположить к себе Лили и у них много общего. Вероника же не смогла добиться расположения свекрови.

Ее новый дом оказался для нее Адом и спустя год жизни Вероника Сальваторе желает уйти. Уйти, потому что она предана Стефану, любит его, всегда рядом, переживает о его душевном состоянии.

А он предал ее.

Вероника привязана к Стефану, не похожа на Ребекку. А ведь Ребекка любит всё, что Вероника ненавидит. Стефан замечает это.

Сколько разрушено жизней?

Разрушена жизнь Стефана и Вероники.

Ребекка разрушила все.

Вероника собирается уходить еще, не зная, что рушит еще одну жизнь.

– Она не опасна, Ребекка своенравна, но добрая и я не могу запретить матери общаться с ней, мы прожили столько лет вместе и я не могу оборвать эту связь, Вероника, прошу, пойти меня, – проговаривает он.

– Возможно, между нами и все не так плохо, Но я ухожу, прости меня за это, но я уже собрала свои вещи и буду жить у сестры, – выплевывает она закрывая за собой дверь.

Ей кажется, что стерва Ребекка разрушила их жизни и теперь она, Вероника разбита и предана.

Она ушла и хотела бы все так оставить. Хотела, чтобы Стефан простил ее и он забрал с собой и Ребекку, и все размолвки.

Кто такая Ребекка Жерар-Майклсон? Вероники смешно, потому что уже простилась со свой любовью из-за стервы.

Что она наделала?

Вероника улыбается, прикусывая губу, закатывает глаза, словно не здесь, когда понимает, что она на третьем месяце беременности. В последние недели трех месяцев беременности возможны редкие приступы тошноты, которые заканчиваются рвотой. Эмоциональное состояние нестабильное, от слез вы переходит к смеху, любая обида кажется катастрофой, Веронику может раздражать определенный цвет, запах и даже человек, ведь как объяснить то, что она меняет шторы в своей комнате, которые выбирала сама. В три месяца беременности повышается утомляемость, постоянно клонит в сон.

Вероника ушла от Стефана и ей было грустно, а сейчас она вынуждена вернуться к мужу. Вернуться, ведь как она сможет жить в этом мире, с ребенком на руках и без защиты мужа? Она пару раз сжимает кулаки и переводит взгляд с пыльного окна на стены. Нужно вытереть пыль, но не сегодня. Сегодня она возвращается к мужу и рассказывает ему обо всем. Это не случайно и видимо судьба так распорядилась.

Кажется, еще немного и она развалится, упадет на пол, прямо в кабинете Стефана.

Когда она говорит о своей беременности, то у Сальваторе ком застревает в горле, пустота в глазах заполняется. Теперь его жизнь заполнится смыслом.

– У нас будет ребенок! – Стефан тепло улыбается, сжимая руку ее сильнее и слышит, как бьется ее сердце, когда тот целует ее в губы.

И это называется любовью?

Он успокаивает жену, говорит, что никогда не отпустит. Она улыбается, замечая, что он стал более мягок и не защищает Ребекку. Даже просит ее не тревожить их, ведь ему важнее ребенок и прощение жены.

Он, почему-то не считал, что Тина может быть женственной. Но чуть взлохмаченные волосы и оголенные плечи дают Ньюту знать, что перед ним не карьеристка, а обычная девушка, которая не настолько сильно отличается от сестры.

Ее обдает ветром, когда они с мужем прогуливаются по ночному Нью-Йорку, и кажется, новость о ее беременности расположила Лилит к ней.

Теперь она улыбается, а на сердце легко становится. Он заправляет за ухо прядь и смотрит глаза. Любуется ее и возможно в тот самым момент, она поверила в то, что добьется взаимной любви от этому мужчины.

Стерва всегда добивается своей цели, но Вероника не такая. Она видит свет и верит в добро. Ее словно магнитом, притягивается к нему обратно.

А ей, кажется, все еще больно, когда она вспоминает прошлое.

Может им легче не вспоминать прошлое, ведь только так они могут жить дальше.

Но прошлое возвращается даже после рождения сына и смерти Лили Сальваторе.

Прошлое возвращается в лице Ребекки, которая приходит в их дом и даже становится крестной Стюарда.

Прошлое возвращается, но Вероника научилась терпеть. Она стала терпеливее, потому что любит Стефана.

Вот и сейчас прошлое возвращается, когда Ребекка приходит в их дом, вместе с сыном, улыбается, целует Стефана в щеку, оставляя след красной помады.

Ребекка просто выполняет последнюю просьбу Лилит и поэтому не оставляет

Стефана, поддерживает его.

Ребекка всегда возвращается.

Сейчас она вернулась, привезла сладости для сына Стефана и Вероники, подарок для новорожденной. Ребекка искренне улыбается, когда заглядывает в колыбель и наблюдает за спящей малышкой.

– Она просто Ангел, такая сладкая. Как вы решили ее назвать? – спрашивает у вошедшей в комнату Вероники Майклсон.

– Наши дети играют в гостиной, за ними присматривает служанка, а мы пока можем выпить кофе, – предлагает та.

– Не злись на меня, хотя, считают ужасной стервой, и это так, но Вероника, я не желаю зла и всего лишь выполняю последнюю просьбу матери Стефана, – неуверенно начинает Ребекка. – Между нами было много разногласий и ссор, до того момента, когда я бросила все ради Марселя. Я отказалась от всего ради любви.

– Ты бросила все? Отказалась от денег и власти? – женщина даже вздрагивает, слыша слова Ребекки.

– Я отказалась от всего ради любви, и знаю, что ты любишь Стефана, у вас семья, вы столько пережили, и я верю в то, что вы можете быть счастливы, – подходит к ней, заключает ее в свои объятья. – Сейчас я не желаю, что поступила так, ведь невозможно иметь все. Не жалей, что вернулась. я уверенна, что ты сделаешь Стефана счастливым, а он сделает счастливой тебя.

– Мы решили назвать дочь Рейнард, – обнимает ее в ответ, поддалась, и словно только сейчас Ребекка не видит в ее глазах затухающей огонь ненависти.

Сейчас она вспоминает слова Бетты, ее старшей сестры, которая говорила, что счастлива со Стефаном, ее сестра может быть только тогда, когда они уедут в другой город. Но бизнес и могила матери держат ее мужа в самом большом промышленном центре. В конце концов, у человека не может быть все.

Вот и Вероника Сальваторе имеет деньги, влиятельного мужа, но у нет счастья и любви.

1984 год. Чикаго.

Что-то длиться вечность.

Что-то имеет привкус вечность.

Что-то заканчивается.

Человеческая жизнь быстротечна, к сожалению обрывается.

Человеческой жизни всегда приходит конец.

Человеческая жизнь заканчивается. Жизнь может оборваться в любой момент. Некоторые умирают в младенчестве, молодыми и возможно, повезет тем, кто состарится и увидит своих внуков.

В любовь случае жизнь всегда завершается.

В любой человеческой жизни ставится точка и точка эта называется смертью.

Каждый рано или поздно встречается со смертью.

Смерть завершение любой жизнь.

Смерть ставит точку.

Пришло время поставить точку и в этой истории.

Любовь была путем этой истории, и теперь пришло время поставить точку.

Прошло время вечности.

И пожилая, худощавая, русоволосая женщина даже не помнит, как выскочила с машины и побрела в сторону склепа. Склепа с надписью » Майклсоны. Всегда и навечно.» Склеп, который выделяется среди однообразных, серых, надгробных плит.

Зачем она вернулась?

Черное пальто распахнуто настежь, из-под него виднеется простое, трикотажное черное платье, руки облачены в черные кожаные перчатки, теряет ощущение земли, под ногами проходя ряды одинаковых могил.

Пожелтевшая трава под ногами.

Готова провалиться сквозь землю. Набирает в лёгкие воздух, несколькими глотками, наспех, продолжая идти и отталкивая от себя железную дверь ведущую в склеп.

Каменная плита, на которую она несколько минут назад положила живую, алую розу.

Отводит взгляд, смотря на две соседние каменные плиты. Ее излишне бледное лицо никто здесь не увидит. Не увидят, как та подавляется кислородом, будто отравленным.

Рядом с нашей семьей все умирают. Это и есть великое и вечное: » Всегда и навечно», так ведь? Бесполезные кости, что хранятся здесь, – сказала она сама себе.

Зачем она вернулась?

========== Глава 60. Эпилог. Майклсоны. Наследие. ==========

Мне грустно прощаться с полюбившейся мне работой, но на этом точка. ПОМНИ Я ВАС ОЧЕНЬ ЛЮБЛЮ И ЦЕНЮ, ДОРОГИЕ ЧИТАТЕЛИ!!!

Сейчас, жду вашу критику, как никогда прежде!

Всю мою жизнь я иду ко дну,

Всю мою жизнь я искал любовь,

Чтобы любить одну.

Они сказали – нас поздно спасать и поздно лечить.

Плевать, ведь наши дети будут лучше, чем мы.

Лучше, чем мы… Лучше, чем мы…

Когда меня не станет – я буду петь голосами

Моих детей и голосами их детей.

Нас просто меняют местами,

Таков закон сансары, круговорот людей.

Баста – Сансара.

Чикаго. 1984 год.

Зачем она вернулась?

На кладбище холодно и сыро. Ветер растрепал ее волосы.

В семейном склепе три могилы.

Три.

В этом склепе покоится ее семья и надежда.

В этом склепе места хватит на всю их семью.

Она не верила, что положила цветы на плиту , что бросала гость земли, прощалась.

Она помнит гроб и прощание.

Боль от утраты матери заноза в ее сердце, словно ядовитый шип розы, который застрял в ее сердце. Она потеряла свою мать семь лет назад. Эту боль все же унесли года, но эту боль ничто не вырвет из ее груди, ей не станет легче. Боль не утихнет, а будет медленно отравлять ее и ломать. Ломать изнутри.

Все смешалось.

Смешалось с землей и кровью.

На глазах слезы.

Ее отец, Элайджа говорил, что любить Майклсона смертный приговор, но раньше Надя Петрова-Майклсон не предавала значения этим словам отца. За столько лет он стал ее словно родным, смог заполнить пустоту, ни в чем не отказывал и относился, как к родной дочери. Элайджа вложил в Надю все лучшее, и теперь она с достоинством может носить фамилию Майклсон, гордо приподняв подбородок.

Надя с одной стороны является частью этой семьи, а с другой стороны она чужая, но даже после замужества она отказалась менять фамилию, что посчитали за слишком эксцентричную и дерзкую выходку. Надя – Майклсон, а значит, до конца своих дней будет носить эту фамилию и с этим придется смириться ее мужу – Тоби.

Эту фамилию будут носить и ее потомки, ведь так она пожелала.

Смирился, привык, что его жена чтит свою семью и того человека, который вырастил ее, вложил самое лучшее.

Смирился, привык, что его жена была слишком привязана к матери, доверяла все только ей, просила совета и сжимала ее руку до последнего вздоха Кетрин, когда та умирала. Кетрин должна была умирать долгой и мучительной смертью, но она выбрала легкую и быструю и об этом выборе Надя тоже знала.

У матери и дочери не было секретов.

Она была не готова потерять.

Так почему именно сейчас ее приемный отец, Элайджа посмел отойти? Позволил себе уйти из её жизни и оставить ее так неожиданно и быстротечно, что Нади казалось, что все это сон и не было ни похорон, ни прощание, ни гроба, ни новой могилы в семейном склепе.

Светлое будущее, которое так желал ее отец, похоже никогда не наступит.

Никогда.

Он ушел в вечность, а там говорят покой, свет, тепло и там те, кого мы любим и желаем воссоединиться.

Там хорошо.

Но проблема в том, что Надя не верит в покой и на ее глазах слезы. Слезы высыхают, и кажется, что в ней их больше не осталось, все выплакала, еще вчера, сидя у гроба отца. Дождь решил восполнить этот дисбаланс и словно рыдал вместе с ней.

К утру все стихло.

Хоронить, закапывать, могильный камень.

И эта чертова карма хоронить тех, кто дорог.

Пока цветы не завянут.

"У всех должен быть отец, а я и тебя потеряла. Потеряла именно сейчас, " – словно заученная фраза, которую она повторяет опускаясь на колени перед могилами.

Ей кажется, что призрак Элайджи, ее матери и сестры здесь, напоследок касается ее плеча. Сейчас она чувствует его присутствие, которое заставляет вновь дышать.

Боль пронзает все ее тело : все ее внутренности, мускулы, нервы.

Надя знает, что это ладонь младшего брата касается ее спины. Знала, что именно Эдриан бросился за ней вслед, а не ее муж. Знала, потому что слышала стук двери автомобиля и шаги. Ее ведь брат знал, что она послушает него нежели Тоби, потому что это их общая боль. Боль на двоих.

И он не говорит «Я с тобой, сестра», « Мы одна семья и справимся с этим», «Всегда и навечно» Нет, ему не нужно говорить, потому что Надя это и так знает. Женщина на границе жизни и смерти сейчас.

У них никого не осталось.

Он рядом. Хватайся за последнюю нить спасения, больше ведь никто с грани пропасти не вытянет его сестру.

И как оказалось, что быть Майклсон не так уж с сложно. Нужно усвоить всего пару правил : любить до потери пульса, убивай за семью, умей прощаться хоронить, проливать слезы и класть цветы на могильный камень. И последнее ей хуже всего давалось.

Сперва, она потеряла среднюю сестру Мери, которая умерла во время той страшной войны. Мери ведь было всего девять.

Затем умерла мать. Умерла, прожив свою жизнь и это было ее решение умереть. Умереть на своих правах.

Были смерти знакомых, тех, кого Надя знала, уважала и ценила.

Сейчас умер и отец. Последний, кто остался жив из семьи.

Сейчас и он покинул ее.

Зачем она вернулась, шла среди могил, заставляя каблуки в грязь втыкать, втаптываясь вместе с ней, ведь она готова провалиться сквозь землю.

– Я знаю, что ты любила отца, сестра… Всю нашу семью… Я знаю…

Они прошли очень тяжелый путь.

Вместо тысячи "жаль", вместо сожалений и долгих речей.

Главное, что он рядом.

И Надя знает, что должна ответить , а глотка пересохла, сжала в себе слова, когда та встает с коленей, смотрит в глаза брату.