Текст книги "Сумасшедшие двадцатые (СИ)"

Автор книги: Kath1864

сообщить о нарушении

Текущая страница: 58 (всего у книги 63 страниц)

Просто в мире закрытых дверей тот, у кого есть ключ, – король.

Просто, в руках Авроры были ключи от всех дверей.

Просто Аврора Де Мартель королева приступного мира Чикаго, и ее стоит бояться.

Маленькая вечеринка еще никого не убивала, ведь так?

Аврора Де Мартель занимается все тем же, вот только с сегодняшнего дня совершенно легально.

К сожалению, время невозможно обернуть назад, но сейчас все именно так, как должно было быть еще тогда. Тогда, когда только наступала эпоха джаза и безумие. Тогда, когда наступила эпоха « Сумасшедших двадцатых.»

Тогда, около десяти лет назад, когда в погоне за успехом, деньгами и собственном благополучием они совершали ошибки и только оступались, не замечали других и проливали кровь.

Тогда, когда только начиналось новое десятилетие и блеск бриллиантов, возможность наживы затмевал рассудок.

Сумасшедшие дни.

Сумасшедшие десятилетие, на смену которому пришло новое.

На смену бурным двадцатым пришло время « Великой депрессии.»

Кажется и Аврора Де Мартель погрузилась в депрессию смотря на всех этих собравшихся людей, прикрывает глаза, как только слышит знакомую мелодию, которую играет один из приглашенных музыкантов, на трубе. Импровизирует. Играет ритмичную мелодию, ведь освоение чего-то нового и вправду хорошо отразилась на композиторах и уличных музыкантах.

Что-то старое и что-то новое…

Время оставило свой след и на Авроре Де Мартель, вот только увидят ли это присутствующие? Увидят ли новые морщинки и усталость на ее лице, увидят ли то, что она словно износилась? Увидят ли то, что она словно опустела, попрощалась с прошлым, в которое готова вернуться, хоть тысячу раз. Опустела, потому теперь она думает, о другом и рядом с ней мужчина, который стерпит ее любой каприз и будет любить до конца своих дней. Мужчина, который, даже, когда ей будет сорок будет видеть в ней не взрослую женщину, а капризного ребенка и будет выполнять все ее капризы.

Опустела, потому что изменила свое мировоззрение и не желает возвращаться к началу.

Вернуться к началу.

Как теперь на нее посмотрят? Хотя, когда это волновало рыжеволосую.

Стук каблуков, знакомая мелодия и Аврора Де Мартель словно вернулась в прошлое.

Вернулась, сжимает в руках старый добрый Colt, который недавал осечек на протяжении стольких лет.

Снова сойти с ума.

Сойти с ума – то, что любит Аврора Де Мартель.

Вот только она изменилась и ее былую уже не вернуть.

Сегодня она другая.

Все тоже, только она иная и прошло уже слишком много времени.

В баре играет музыка, симпатичные девушки-офицантки разносят алкоголь, за последними столиками сидели представители местного отделения полиции во главе с Саидом, те оплачиваемых осведомителей, которые помогали избегать неожиданных проверок и нежелательных проблем.

Все, как прежде.

За стойкой крутился молодой парень, разливая по бокалам алкоголь, ставил на подносы, которые спешили забирать девушки. Одет в приталенный двубортный полосатый пиджак, брюки, белоснежная рубашка, узкий галстук, завязанный виндзорским узлом, и коричневые туфли.

Владелица бара наблюдала за ним с плохо скрываемым любопытством и восхищением. Она ведь превела его с улицы, просто не могла позволить себе позволить ему и его семье умереть с голода.

В сердце боль. Все как прежде, только им не нужно скрываться.

Аврору невозможно сломить.

Многие красавицы из числа ее новых танцовщиц пытались привлечь к себе внимание гостей. Впрочем, эффектные, но в большинстве своем не очень умные девушки дули пухлые губы, накрашенные алой помадой, и возвращались на сцену, чтобы избежать недовольно взгляда брюнетки с вьющимеся волосами длинной до плеч и теперь Кетрин Пирс выглядела именно так: на ней одето сиреневое платье. Тон изделия спокойные, не вызыающее, длинной до колена и скрывающее зону декольте, и если что, могло привлечь внимание в этом наряде – композизии из биссера и камней, в тон платья или немного темнее, которые придают цвет этому платью.Кареглазая брюнетка прижимается к груди мужа, затястье правой руки украшают часы Cartier. Тяжало вздыхает глядя: то на Элайджу, то на танцовщиц. Ее губы не скрывает алая помада, потому что жена одно из богатейших людей Чикаго, совладельца Ford Motor не может выглядить вульгарно и вызывпющее. Не позволено, да и Кетрин понимала, что лучшая из худших, шлюха выполняющая любые приказы осталась в прошлом. В прошлом осталнсь то, что она одним взглядом могла остановить мужчину, поставить его на колени и заставить делать все, что она пожелает. Все это осталось в прошлом, ведь любовь изменила все и сейчас рядом с ней тот, кто заменил ей все это, тот кто стал ее всем. Ей хватает это и главное, что рядом друг с дугом их тепло.

Тепло на двоих. Амфетамин и не тот, что принято называть наркотическим веществом вызывающем привыкание. Амфетамин любви, разрушительный яд любви. Как оказось, химия любви проста и разрушительна. Другие не согреют их, ведь их уже давно затянуло.

Теперь она не такая, как все те глыпышки, что сейчас танцуют на сцене. Раньше она была такой, оставила имя « Кетрин.» Видимо, чтобы не так стыдно было раздеваться перед тем, с кем прикажет быть Аврора. Рыжеволосая Дьяволица позволяла Пирс гораздо большее, чем остальным, ведь знала, что она могла свести с ума мужчину только лишь обнажив тонкую полоску бедра приподняв ткань платья. Ведь ей было позволено все, она привыкла, к тому, что ее капризы выполняются немедленно.

Теперь, когда она решилась быть только его: верной и любящей. Решилась быть счастливой и не сожалеет, о том что теперь защищает своего мужчину и семью, ведь под тканью платья по-прежнему скрывается Colt и если кто-либо попытается нарушить их покой и мир в их семье, то у них будет один выбор: она позволит выбрать им калибр пули, которой она убьет их. Не сожалеет, что готова убить любого, кто пожелает потревожить их. Не сожалеет, что выбрала любовь. Не сожалеет, что выбрала быть с ним до конца.

Суровый и сдержанный, но когда она целует его внутри все переворачивается и тело наполняется теплом. Не представляет своей жизни без нее, ведь он спас ее, и она его семья. Обратной дороги нет и Элайджа не допустит, чтобы чужие руки коснулись ее. Не позволит, чтобы их мир разрушили.

Сейчас они рядом друг с другом, не позволят нарушить царствующий в их мире любовь и покой, если что-то и случиться, то они будут едины. Они одна семья и так будет: сегодня, завтра и на вечность.

Теперь они знают, что любовь это – химия и чувства.

Хозяйка бара могла сидеть за особым столиком, который предназначен только для « короля». Столик сидя за котором, можно было видеть весь бар. Аврора стремилась взять от жизни все, что она только могла предложить. Аврора могла сидеть за этим особым столиком на стуле обитым красным бархатом. Про нее распускали много разных слухов, что она многое себе позволяет, для женщины, что она не устает и беды обходят ее стороной. Аврора ведь ходит по земле, как и все те люди, устает, злится, рыдает, переживает, а главное желает быть счастливой. В Чикаго еще долго будут рассказывать легенды, о ее приключениях странной и пугающей Рыжей Дьяволицы.

Блондинка стоявшая с зеленоглазым мужчиной облаченным темно-коричневый костюм и теперь не сводила, с одной пары, пристального взгляда. Она смотрела на Элайджу и Кетрин.

– Себастьян, это же они, Майклсоны, я рассказывала тебе, – дергает за рукав пиджака. – Мы обязаны лично познакомиться с ними. Я ведь верила в то, что это красивая легенда, которую рассказывают девушки Авроры.

– Некоторые легенды становиться явью, моя дорогая Бетта, – притягивает к себе, целует в лоб. – Мы ведь уже решили, что завтра покидаем город. Я исполнил твою просьбу, и мы постоим свой дом на твоей Родине. Думаю, в Германии мы найдем свой дом. Я не сожалею, что отказываюсь от всего и открыл свое сердце для тебя.

– Я помню твой взгляд, когда ты вернулся и увидел меня готовящей еду на кухне, квартира убрана, вещи аккуратно сложены, ведь именно для этого и нужна женщина, и любить не так уж сложно, быть рядом, в горе и радости, – хихикает, прикрывает глаза.

– Тогда я понял, что пришло время менять все, понял, что нужно жить дальше и обзавестись настоящей семьей, – отвечает тот. – Я никогда не отпущу тебя. Идем к Майклсонам. Пришло наше время.

– Ich Liebe dich*, – выражается на германском целуя его в щеку.

Устроить шоу у всех на виду – это так свойственно Авроре Де Мартель.

– Дорогие собравшиеся, сегодня мы собрались здесь по особому поводу. Глупый и бессмысленный закон отменен, и то, что мы делали в тайне, сейчас мы делаем в открытую. Наши желания открыты и иногда, стоит позволять темной стороне взять верх.

Сейчас все смотрят на нее и та, наверняка уже пожалела, что решилась на это, но ей ведь наплевать. Натянула улыбку и подняла руку, сжимая на курке.

– Здесь я нашла последнее убежища, потому что я была: одинока, потеряна, отчаянна, не любима. Здесь всегда найдется места для тех, кого преследуют. Последнее место. Когда все полетит к чертям, в Чикаго, останется одно место, где вас выслушаю и заполнят пустоту. Я восстановила это место из пустоты, чтобы здесь всегда горел свет, разливали алкоголь и вечеринка никогда не закончилась. Но самое главное, чтобы это место стало убежищем для всех. Место, в которое я всегда буду возвращаться. Место, где я буду сидеть за столиком, с бокалом односолодового виски и рассуждать, о жизни. Место, в котором я всегда была и буду. Это место – часть меня, моего сердца. Сердца, которое я похоронила в этом месте. Сейчас выпьем за нас, за нашу победу!

Взгляд изменился. Аврора помнит, как все начиналось и знает, как все должно закончится. Знает, что все закончится выстрелом в стену.

Взгляд в одну точку. Нажимает на спусковой курок. Выстрелы. Дым.

Аврора Де Мартель всегда попадает в цель.

Попасть в цель – это значит сдуть дым с пистолета и тут же наметить себе новую. Это значит забыть про пораженную только что цель. А для достижения новой, скорее всего, придется поменять и методы ее достижения.

Аврора поменяет все, и теперь на ее лице улыбка. Искренняя, без притворства и фальши.

Улыбается, с сдувает дым с дула. Гости замерли, когда услышали звуки стрельбы и комнату затянуло серым дымом. Замерли, не ожидали такого смелого поступка.Замерли, но кто-то из гостей позволил себе захлопать в ладоши, и позже все овации были только для Авроры Де Мартель. Сегодня

Аврора плакала и пыталась заглушить боль, пританцовывая в объятьях мужа, ведь только рядом с ним она может быть самой собой, точно зная, что своей любовью Тодд спасает их обоих. Спасет, крепко держа ее в своих объятьях и вытирая со щеки слезу. Она нашла в нем свое утешение.

Сегодня Авроре позволено плакать, ведь она вернула себе то, что потеряла. Вернула, но как прежде уже никогда не будет, ведь время летит вперед.

Когда за хозяйкой бара захлопнулась входная дверь, бар вернулся к обычной жизни: клиенты продолжили пить, веселиться и общаться друг с другом, громко смеяться, танцовщицы плавно двигались под музыку.

Он стоял и смотрел, как она научилась жить, плачет и смеется прижимаясь к мужу. Сегодня ей позволено плакать, ведь лучшие годы ее прошли именно в стенах этого бара. Бар – часть ее жизни и сердца. Сегодня она словно вернулась в тот день, когда ей было двадцать лет. Бар ей подарили в девятнадцать, но Де Мартель потратила целый год на реставрацию и ремонт.

Словно она пережила все тоже, что и день открытия своего бара, только сейчас она плачет и сейчас больнее.

На отчаяние в ее голосе, на залитое слезами красивое лицо и ее слова о том, что она готова на все что угодно, чтобы вернуть прошлое пожалуй обратили внимание только Пирс и Тодд и еще один мужчины, чья тень скрывалась выглядывала из-за здания. Тень виднелась благодаря лунному свету и настало время выйти из тени.

Идет им на встречу, картинно поправил свой галстук и достал из нагрудного кармана старинные часы на золотой цепочке. Механизм не работал, а сами часы когда-то принадлежали его отцу – Майклу Майклсону, но никто не знал об этом кроме хозяина часов и его брата. Возможно остановившиеся часы говорят о том, что время вышло и ничего уже не вернуть.

– Прошу меня извинить, – улыбнулся, подошел впритык.

Клаус щелкнул пальцами, привлекая внимание стоявших перед ним людей.

Каким ветром его занесло сюда?

Элайджа по-прежнему стоял и смотрел на брата, нахмурив брови, не понимая, почему его младший брат поступил так и прошло уже столько лет. Элайджа злиться и Клаус знает, что его брат имеет права на это. Ведь Элайджа столько долгих лет убивал свою мечту, отказывался от счастья ради спасение души брата. Но его не нужно было спасать, и об этом не нужно говорить сейчас, и его брату не нужно знать всей правды. Главное, что тот вернулся и плевать если Элайджа злиться, готов бить его по лицу, кричать до тех пор на глазах брата не появится скупая мужская слеза отражающая всю боль, пока тот не осознает всего ужаса своего поступка.

Нельзя забыть.

На глазах Клауса слеза.

Элайджа задержал дыхание, двинулся к брату, прежде, чем на его глазах выступили слезы, ведь он думал, что никогда не уведет своего брата. Столько лет он не видел его, не мог понять и забыть поступка брата. Пытается что-то сказать, но проще заключить брата в свои объятья и согреть сердце, в котором были только куски льда.

Сильный ветер трепал его укладку, да и Элайджа растрепал волосы брата.

Его брат вернулся и теперь обнимает его в ответ.

– Я скучал, брат… Прости… Ты нужен мне…

– Семья превыше всего.Всегда и навсегда.

Не спешит отпускать брата, смотрит на него, смотрит в глаза полные слез и льда. Клаус ведь никогда не подпускал к себе, защищался выстраивая ледяную стену, но только не сейчас.

Не забыть. Сколько раз Никлаус причинял боль брату, не знал пощады и милосердия, не прислушивался к нему, убивал его мечтк, а Элайджа всегда прощал. Простит и сейчас. Всегда прощал.

Клаус вернулся после стольких лет, после того, как пересек океан, повидав города, не зная, что искал, и собирая свое сердце из кусков льда. Шел собирая льдины и вот сейчас, собрав свое ледяное сердце он вернулся.

Вернулся после стольких лет, просто, чтобы брат согрел это ледяное сердце и направил на путь истины, сказал, как быть и помог вернуться к дочери. Помог, чтобы тот почувствовал, что семья все еще на его стороне и сражается за его. Они ведь одна семья. Простил и помог вернуть все. Помог удержаться и не потерять все вновь. Элайджа простит и поможет, Никлаус знает это, слишком хорошо знает своего старшего брата.

Тихие слезы. Тусклый свет фонарей.

Утраченная связь восстановлена и после стольких лет, обнимая брата, Клаус знает, что тот все еще сражается, а значит и тот будет сражаться.

Слезы говорят о боли.

Мужчины не знают боли и слез. Но сейчас иной случай.

Сейчас все иначе.

Мужчины тоже знают, что такое боль и слезы.

Знают, только не позволяют себя эту слабость, в отличие от женщин.

Мужчины сильные, их слез не видят окружающее, но правда в том, что и мужчины испытывают боль. Вправду мужская боль иная. Мужская боль храниться в сердце и редко проявляется в виде слез.

Его путь лежал на вокзал, после того, как сестра сказала, что после стольких лет он воссоединиться с семьей. После стольких лет он улыбнулся и позабыл обо всем и решил идти пешком. Именно пешком, ветер в лицо, а в голове столько мыслей. Что он скажет при встрече? Скажет: « Здравствуй, как дела? Как Рози? Я скучал и мне было тяжело без вас.» – наверное так он и начнет. Пока на его глазах слезы, и вовсе не от ветра. Слезы, который идущей рядом с юноша предпочитает не видеть. Кристофера не остановила, ни мать, ни отец, ведь узнав от Тристана, который пришел в их дом, чтобы сообщит о приезде их дочери и внучке. Он помнит впечатление и разбитую тарелку, которую выронила из рук Лейси. Возможно, это к счастью. Счастью, которое по его же вине он утратил и не видел, как его счастье начинает говорить, бегает босиком по полу. Они могли быть втроем, если бы не его ошибка. У каждого есть болезненное прошлое, которое Тристан Де Мартель не желал ни с кем делить. Лучше все сдержать в себе нежели его жена узнает о той тьме, в которую он погрузился. Ей лучше знать, что благодаря ей, ее любви он выплыл из дна и увидел свет. Лучше он расскажет об этом. Лучше пусть она знает об этом, а дочь гордится отцом. Растягивает пуговицы пальто. Сегодня он выбрал костюм тройку и черные лаковые туфли.

Ждет. В эту ночь исполнятся его мечты. Он плачет и смотрит.

Дойдя до места, он стоял и смотрел на прививающие поезда, наблюдал, со стороны за людьми.

Тристан простоял так какое-то время, безуспешно пытаясь переварить все накопившиеся мысли и сдержать слезы, голова кругом. А потом, когда услышал гудок поезда и яркий свет фар прибывающего поезда.

Расстояние – оно не вечно, и все, ему нужно было – дождаться встречи с ней.

Он отдал бы всё, лишь бы слышать рядом, ее дыхание и быть рядом с ней, вновь держать ее руку в своей.

Смотрит, как из вагона, сперва выходят мужчины, которые выгружают чемоданы с вещами, завернутые в плотную ткань полотна, а затем он видит силуэт женщины. Блондинка, облачена в пальто, которое ниже длинны платья. Перчатки с манжетами. Поправляет сумочку на цепочке, заглядывает, касается пальцами содержимого и окружающем могло бы показаться, что женщина ищет пудреницу или зеркало, но Керолайн Майклсон скрывает в своей сумочке оружие подаренное ее мужем. Она опасна, только потому, что жена самого Никлауса Майклсона. Распрямляет плечи, гордо приподнимает подбородок, ведь за столько лет она прекрасно научилась пользоваться своим статусом. Научилась строить глазки и попадать прямо в цель. Поняла, что любой, кто посмеет коснуться ее -обречен. Ее муж убьет любого, кто посмеет причинить боль этому белокурому ангелу. Все изменилось, когда она появилась в его жизни и установила в его сердце иную власть. Власть любви.

Помнит, как ждала очередного письма на обратной стороне рисунка, но вместо этого он появился на пороге парижской квартиры и тогда в их жизнях все изменилось.

Помнит.

Теперь она не страшится, убирает свою руку от мужчины, довольно ухмыляется смотря в его глаза, что даже один из самых приближенных людей Никлауса опускает свою голову, робеет перед ней. Она любила играть на нервах своих охранников, избавляться от тех, кто посмел перейти ей дорогу с помощью мужа. Она плакала на его груди и точно знала, что все будет так, как она пожелает, а мужчины, просто не понимали, против кого играют.

Опасно играть с ней, ведь она всегда получала всего, чего желала.

– Миссис Майклсон, – откашлявшись начинает мужчина, касаясь короба с оружием закрепленного на ремне брюк.

– Поосторожнее с картинами, – проводит пальчиком по его груди, что тому не по себе, желает провалиться сквозь землю, если она бросит на него свой взгляд. – Вы знаете, что бывает, когда мой любимый муж не в настроении. Кстати, он уже встретился с братом? Надеюсь, они помириться и тогда мне станет спокойнее.

– Машина ждет, – переводит разговор на другую тему, уступает ей дорогу.

– Ах, да, и правильно делаешь, что боишься меня, – смотрит в глаза, прежде, чем отойти от него.

– Дьяволица достойная сидеть на троне рядом с Дьяволом, – шепчет тихо, чтобы она не услышала, ведь знает, к каким последствием это может привести.

Сапоги высоком каблуке. Она размеренно шагает в сторону черного автомобиля с идеальной прямой осанкой. Она оборачивается, окидывает презрительным взглядом следующих за ней охранников и ее ярко-красные губы растягиваются в самодовольной улыбке, как только шёпот за ее спиной затихает. Прекратили обсуждать жену Никлауса Майклслсона, как только та бросила свой взгляд в их сторону, и теперь они стараясь спрятаться, только бы снова не столкнуться с ней взглядом. Она несет страх и ее определенно стоит бояться.

Мужчина помогает сойти на перрон пятилетней малышке. Розамунд облачена в светлое пальто, детская шляпа в тон, на ногах колготки и черно-коричневые лаковые сапожки, на шнурках. У нее его глаза. Глаза, которые отражают спокойствие. Голубые, глаза моря или шторма. Глаза, в которых желаешь тонуть, чтобы этот шторм, буря поглотили тебя или просто смотреть в эти глаза. Глаза, которые даруют покой. Малышка смеется, снимает шляпу и Тристан теперь может видеть, что волосы у его дочери матери – светло-русые, вьющееся. кружиться. Она кружится, пытается поймать снежинку.

Пока начинается снегопад, а он стоит и смотрит.

– Рози, что мамочка говорила о том, как нужно вести себя. Ты можешь заболеть, прошу, будь осторожна и одень шапку, – он слышит ее голос и прикрывает глаза.

Ирма не протягивает свою руку стоявшему рядом мужчине. Она ведь всегда была сильной и справлялась со всем сама. Спускается на перрон.

Поправеет воротник пальто, отделанный мехом и улыбается. Улыбается, чтобы не заплакать, когда она увидела его. Пока она смотрела на его и видела всю боль отражавшуюся в его глазах. Смотрела понимая, что несмотря на столько лет разлуки, Тристан не постарел ни на день.Она ведь знает, что ему было тяжело, и как желая исправить все, он совершил очередную ошибку. Ошибку за которую расплатился сполна.

Расплатился болью и разлукой.

Жестокая реальность, в которой он расплатился. Теперь его глаза отражают спокойствие. Теперь он изменился, сдержан, контролирует свои эмоции и не совершит очередную ошибку. Он сделал себя под стать Элайджи Майклсону, который за эти годы был не только его лучшим другом, но и учителем.Научился не совершать ошибок, научился тому, что добро и зло взаимосвязаны, и научился даже совершать зло имя добра. Тристан Де Мартель усвоил свой урок.

Радость и грусть.

На глазах слезы, но Де Мартель сдержан, вышел из темноты и сделал шаг на встречу жене, протянул руку.

Ирма Де Мартель слушает свое сердце. Теперь он рядом, и она может быть слабой.

Большая любовь. Вместе до конца.

Он выглядит таким настоящим и теперь Ирма может вдыхать его запах: такой родной и знакомый. Но Тристан кажется ей не настоящим, словно отказался от эмоций, как и Элайджа Майклсон.

У него ведь есть что-то за идеальными серо-голубыми радужками. Что-то ощутимое, пульсирующее, бьющееся, будто рвущееся наружу. Будто у него в груди действительно есть простое человеческое сердце. Сердце, которое может любить и чувствовать.

Ирма ненавидит быть слабой, а чувствовать себя сильной куда выгоднее. Сейчас она слабая, заключила его в свои объятья и только он может видеть ее слезы.

Ему идет быть сдержанным, как замечает Ирма. Но Тристану неожиданно становится немного теплее, когда она целует его в губы. Тепло рядом с ней, ведь он так ждал и надеялся на эту большую и настоящую любовь.

Meu Grand Amor.

Они одна семья и когда ее губы касаются его Тристан забывает обо всем, что желал сказать ей. Он просто знает, что она останется с ним до конца, они едины, связаны большой любовью. Они семья и теперь все будет, как они и мечтали: Он сидит рядом с ней на кухне, а она заваривает ему чай, и они вместе, рядом их дети, – это главное.

Взволнован, спрашивает о дочери, когда разрывает поцелуй, а шатенка, качает головой и смотрит на него, касается его руки и подводит к дочери, пусть тот сперва и сопротивляется.

– Не бойся, я рассказывала нашей дочери о тебе. Она должна была знать, об отце.

Ирма ведь знает, что тот одинок. По-настоящему он никому не открывается, он прячет себя глубоко внутри и строит стены, натягивает маски одну за другой.

В этом они похожи, ведь Ирма была готова на все, чтобы добиться своей цели, выстоять в мире сильных мужчин.

Но сейчас всё иначе. Сейчас он живой, а она слишком вымотана за столько лет, чтобы быть сильной, и поэтому влюблённые взгляды не получается не замечать. Не получается не придавать им значения. Не получается скрывать улыбку, когда она отпускает его руку, и он опускается на колени перед дочерью, вздрогнул, прежде, чем коснуться ее нежной кожи, а та боится, смотрит на мать, произносит тихо: – Мамочка, мне страшно… Можно, я пойду?

Он замирает, смотрит на землю. Что может их спасти? Неужели его ребенок боится ее. Боится, считает его чужим. Считает его чужим человеком, а не родным отцом. Что нужно сделать, чтобы спасти их? Что нужно сделать, чтобы спасти семью и любовь?

Поднимает на неё взгляд, прижимает к себе. Прижимает сильно, чтобы она знала, что она здесь, что ее отец рядом с ней и не нужно бояться.

– Я знаю, что ты сильная, просто, пока не знаешь об этом. Ты будешь взраслеть и твоя сила будет возрастать тоже. Твое имя Розамунд Лейси Де Мартель. Ты моя дочь. Твои предки знатные аристократы из Англии. Ты часть моей души и знай, что я буду всегда защищать тебя. Я буду защищать тебя, даже если ты будешь сильнее. Рядом со мной тебе не нужно бояться, договорились?

Отец – защита дочери. Теперь не нужно бояться, раздражаться или дрожать от страха. Он никогда не откажется от нее, от семьи. Он защитит ее от любых бед. Защитит от всего мира. Защитит своего ребенка, даст ей уверенность, не позволит, чтобы кто-то посмел угрожать их семье, счастью, покою.

Покой.

Малышка не дрожит, улыбается, целует в щеку. Ему нравится смотреть, как его дочь улыбается. Она полюбит ее, только нужно время, чтобы восстановить эту связь. Связь восстановится, когда они будут на одной волне, плыть только вперёд, только вместе. Они будут счастливы только вместе.

– Скажи отцу, кем ты мечтаешь стать, – говорит Ирма подходя к ним, касается руки дочери.

– Смелым капитаном корабля, – отвечает она, прикасается к руки, зная, что отец не отпустит ее нежные руки. – У меня ведь будет свой корабль, да папа? У меня будет своя комната?

– Твоя сумасшедшая тетушка Аврора все подготовила, – улыбается ей. – Она так ждет встречи с тобой и вы подружитесь.

– Она рисует неумело, гоняет голубей, часто простуживается и мечтает стать капитаном корабля, – объясняет Ирма.

– Теперь у нас есть вечность, чтобы стать счастливыми, я верю, что теперь сбудется все, о чем мечтали? Ты все еще веришь в нас? – спрашивает он, глядит в ее глаза.

– Ты подарил мне своё сердце до старости, я буду с тобой, и в печали, и в радости, – уверенно и твердо произносит она. – Идем домой.

– Meu Grand Amor*. Я закончил твои чертежи и эта модель A была признана по всему миру, ты спасла нас, и пусть совет управляющих был против, но я, с помощью Элайджи, убедил их, что ты достойна места в совете компании. Ты достойна этого, – говорит, после тяжелого вздоха, ведь только после этого ему слало так легко.

– Ты сделал это ради меня, – смотрит на него, дышит, пытается принять, то, что он сказал.

– Мы ведь одна семья и любой труд должен был оценен, пора тебе выйти из тени, – одобрительно кивает. – Я позволю тебе работать и заниматься любимым делом. Пора, что-то менять и становиться лучше. Любовь меняет все.

– Мы ведь тоже семья, сестренка, – слышится мужской голос.

Он стоял около фонаря и наблюдал за сестрой. Кристофер думал, что после стольких лет она не узнает в подтянутом, мускулистом юноше, того двенадцатилетнего мальчишку, который рисовал с ней, был нетерпелив и кажется, не знал усталости, как и все дети, но помнит ее. Помнит свою сестру: ее слезы и радости Сейчас он изменился и улыбается, когда та обнимает его. Она не могла не узнать своего родного брата. Они все же встретились, но почему в груди боль? Обнимают друг друга, невохможно сжечь, вырвать прожитые годы и от этого в душе пусто. Пусто, ведь смотря на брата, гладя его волосы, всхлипывая, словно не веря, что он так изменился, возмужал. Ирма только сейчас осознала, что прошло слишком много времени. Стишком много лет прожито. Слишком много совершено ошибок. Слишком много пролито слез и осталась только надежда. Надежда на лучшее.

– Мы навсегда останемся семьей, брат, – рыдает, пытается улыбнуться. – Ты так изменился, Крис.

– А вот ты не изменилась, осталось бунтаркой, – взъерошивает, в ответ, ее идеальную укладку. – Идем, здесь слишком холодно.

Только они. Обратной дороги нет и Ирма возвращается к мужу и дочери, сжимает маленькую ладошку в своей. Рядом с ними их продолжение, которое тянет к ним руки и Ирма одевает на ее голову шапку. Они понимают, что ради этого стоит жить. Они нашли то, что порой люди ищут всю свою жизнь. Они нашли друг друга, нашли взаимную любовь, сумели сохранить ее и создать семью.

Они одна семья. Готовы пойти на все ради друг друга, а главное, что они любят друг друга и сражаются то, что принято называть семьей.

И, пожалуй, на этом стоит поставить точку.

Весна. Чикаго. 1933 год.

Время – словно опиум: ослабляет боль, но никогда не вылечит.

Опиум.

Великая депрессия.

Великий экономический кризис.

Кетрин верила, что из этого поможет выйти только время. Время – расставит все на свои места.

Сейчас, когда прошло столько времени, она бы повторила все. Повторила бы, пережила: всю радость и боль, только бы быть сейчас с ним.

Мир погружен в великую депрессию и Кетрин ведь знает как сейчас тяжело Элайджи. Тяжело было выживать, ведь за только лет своей беззаботной жизни Элайджа Майклсон увидел все то, что видела она, как только приехала в Чикаго, в начале двадцатых. Он увидел, как людей оставляют без средств существования, и они остаются без средств существования, не могут содержать свои семьи и это конец. Видит, как мир погрузился в депрессию. Элайджа не понимает, как жить дальше, не может видеть, как страдают другие, когда тот имеет возможность содержать свою семью.

Уровень промышленного производства был отброшен к уровню начала XX века, в индустриальных странах с развитой рыночной экономикой насчитывалось около тридцати миллиона безработных, ухудшилось положение фермеров, мелких торговцев, представителей среднего класса. Многие оказались за чертой бедности. Кажется, что мир оказался за чертой. Кажется, что мир не выберется из этого краха, не сумеет выйти из депрессии. Компания продержалась благодаря выпуску Ford Model B – автомобиль, который был обновлённой версией А.

Они сумели выстоять, только, сколько сил им потребовалась на это сил, времени и терпения.

Нельзя начать жизнь сначала, но ее можно продолжить по-другому.

По-другому.

С момента их переезда в Чикаго все было по-другому.

Сколько ушло времени с тех пор, как они были счастливы? Кажется, они были счастливы вечность назад. Элайджа занятый компанией и тем, чтобы «депрессия» не поглотила Ford Motor Company. Спал по четыре или, если повезет, пять часов в день, видел жену и Надю только по утрам, когда они встречались на кухне и завтракали. Элайджа всегда находит время, чтобы поцеловать жену и покружить на руках Надю, если та, уже просыпалась, к его уходу. Уходит, закрывал за собой дверь и впускал сквозняк. А вдруг она больше не увидит его? Переживала. Теперь Кетрин Пирс должна была посвятить себя семье: заботе о муже и дочери. Она ведь не привыкла к такой жизни, а сейчас увидела, как может измениться жизнь, когда посвящаешь себя заботе о семье и домашним хлопотам. Ее жизнь изменилась. Она не спала, ждала его возвращение, чтобы увидеть его лицо, обнять, успокоится и только тогда могла уснуть вместе с ним. Уснуть в одной постели, но прежде Элайджа заходил в комнату Нади, чтобы поцеловать ее или просто наблюдать за тем, как она спит. Спит, не зная о проблемах, которые так расстраивают и беспокоят взрослых. Они держались за руки наблюдая за их маленьким спящим ангелом, даже не подозревая, что иногда Надя видела их и улыбалась, зная, что они счастливы.