Текст книги "Сумасшедшие двадцатые (СИ)"

Автор книги: Kath1864

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 63 страниц)

– Спасибо, за оказанное мне доверие, – пожимает руку, улыбается ему.

Через минут двадцать в основной зал спустилась, Керолайн вместе с Элайджей, Надей, и Кетрин, которая, несмотря на неприятный разговор с Клаусом, довольно улыбаясь, ведь она нашла гораздо большее, чем рассчитывала.

– Здравствуйте, – мило улыбнулась Форбс, смотря на сидящих за столом и пьющих кофе друзей Кеннера.

– Где Джексон? Что с Хейли? Мы видели, как доктор покинул особняк и Клаус тоже, – говорит Иззит.

– Спасибо за кофе, – благодарит Филлип. – Как состояние Миссис Маршалл-Кеннер?

– Доктор сказал, что она беременна, – говорит Элайджа. – Думаю, они сами вам все расскажут, а сейчас, прошу меня извинить. Мне пора, а вы оставайтесь в компании Катерины и Керолайн.

– Я тебя провожу, – улыбается Кетрин, беря Элайджу за плечо и сопровождая его до выхода из особняка.

Молчит, наблюдая за тем, как входа паркуется зеленый Pontiac New Series. .

Несмотря на сотрудничества с Генри Фордом, Клаус Майклсон предпочитал держать в своем личном автопарке различные автомобили, объясняя Мистеру Форду это тем, что личный автопарк только для статуса и личной коллекции.

– Ты злишься, – понимает Элайджа, когда она не позволяет себя поцеловать, а тот опускает руки на ее талию.

– Во-первых, я люблю тебя и, конечно же, зла, что ты вновь выбираешь брата и рискуешь своей жизнью, во-вторых, если ты умрешь, то оплакивать я тебя не собираюсь, потому что я сделаю все, чтобы не потерять тебя, – смотрит в глаза.

– Я вернусь живым, а ты обещай, что не совершишь никаких глупостей, – обещает, целуя ее в лоб перед тем, как сесть в машину.

Не сдвинется с места, молча наблюдая за тем, как он закрывает за собой дверь, и машина трогается с места.

Обнимает себя и не сдвинется с места, пока машина не скроется за железными воротами особняка, и только после этого молчаливого прощание находит в себе силы вернуться в гостиную, где Керолайн отчаянно пыталась поддержать разговор с друзьями Джексона, мило улыбалась, допивая кофе.

– Кетрин, – с облегчением вздыхает Форбс, видя Пирс, держа на руках Надю..

– Мальчики, у меня есть к вам одно интересное предложение, – довольно ухмыляется. – Будет весело.

– У вас точно не все дома, – кивает блондинка.

– Кстати, пока я буду занята, дом остается на тебе, Керолайн, и присмотри за Надей, – говорит быстро, поднимаясь вверх по лестницы.

Сейчас у Кетрин Пирс созрел план, и она приложит все силы, чтобы вышло именно так, как она задумала, ведь такую женщину, как Кетрин Пирс, весьма трудно одурачить. Самый хитроумный план мужчины может быть разрушен мудростью женщины.

Случайная или спланированная встреча. Смотрит на стрелки настенных часов, которые показывают половину двенадцатого и, слыша стук в дверь, Ребекка Майклсон не удивляется, но и не спешит открывать, руки дрожат, ведь она держит чашку горячего чая, но с этим она справится и, натягивая улыбку, открывает входную дверь, сталкиваясь с Софией.

– Здравствуй, Ребекка, не спрашивай ничего, если желаешь спасти Марселя, то ты поедешь со мной, – говорит она.

– Я поеду, – все тело дрожит, выглядывает из-за двери, смотря на припаркованный у крыльца дома автомобиль.

Время шло…

Поглядывает на наручные часы. До встречи оставалось менее пятнадцати минут и король Нового Орлеана настроен решительно покончить со всем этим блефом и раздавить своих врагов. Отправить их туда, откуда никто не возвращался и наличие заряженного оружие в кармане пальто только доказывает это. Но ведь не опасно играть с заряженным револьвером в кармане пальто? Хлопает дверцей автомобиля и ступив на деревянный мост в окружении нескольких крепких мужчин из своей охраны сталкивается с перепуганным Джошем, который пытался остановить Марселя и Роже, но вряд ли он что-то сумел бы сделать против двух мужчин направивших оружие друг на друга, каждый из которых желал доказать свою правоту? Дышит, пытаясь объяснить Клаусу, что его друг и так называемый враг Майклсона сейчас поубивают друг друга. Но Клаус ничего не отвечает, а только хлопает его по плечу и просит подождать в его автомобиле.

Время шло...

Клаус прислушивается к крикам доносящемся с середины моста и, оставив охрану, смело приближается к мужчинам, которые в любую секунду готовы нажать на курок и поубивать друг друга, ведь только смерть положит этому конец. Только свидание со смертью завершит все это.

– Ну вот, я здесь, – морщится от скрежета досок, но делает несколько шагов вперед. – На сегодня хватит безумств с оружием.

– Скажи ему то, что сказал мне, – требует Марсель, опуская палец на курок.

– Я ведь знал, что ты никогда не предашь Клауса, и все это было игрой, но если я умру, то все равно выиграю, – отвечает он.

– Назови мне имя того, кто замешан в заговоре, – продолжает требовать Жерар.

– Красный волк, и он никогда не действует сам, все, что я знаю, но я не хотел становиться врагом Клауса, все, что мне нужно было это прощение, – опускает голову. – Чтобы Никлаус попросил прощение. Я думал, что обрету здесь дом, а в итоге потерял все.

– Я никогда не извиняюсь, – ухмыляется тот, доставая из кармана пальто заряженное оружие. – Прекращайте все это или я убью вас обоих. Кто первый?

– Желая избавиться от монстра, я заключил сделку с еще более страшным монстром, убивает не падение, а приземление, это вас всех и убьет, – руки не дрожат, ведь в любом случае он выстрелит. – Скажите моей жене, что мне очень жаль. Ты ведь не такой, как он Марсель. Я вижу это.

В любом случае кто-то выстрелит и положит этому конец.

Громкие выстрелы, что и заставляет Майклсона сморщится, уж слишком они действую на его слух.

Двое.

Падает на деревянные доски моста, которые мокрые и грязные из-за таянья снега, прижимает руку к кровоточащей ране в области живота.

Двое.

Роже вовсе не боялся смерти, ведь смерть логическое завершение всей этой истории и игры.

– Почему ты был так уверен, что одержишь победу? – Клаус бросился не к раненому другу, а лежащему рядом с Марселем Роже, приставил каблук туфля к его горлу. – Говори! Я все еще могу сделать тебе больно!

– Пока жив я, жива и Ребекка, – сумел прохрипеть он.

Двое.

Один мертв, лежит посреди моста, а Майклсон смотрит в безжизненные холодные глаза Роже, убирает свою ногу, резко вздрагивает и оборачивает на крик Марселя.

Хрипит, пытается приподнять голову и даже если это будет последнее, то Марсель выкрикнет ее имя. Умрет с именем возлюбленной на устах.

Время шло…

Клаус Майклсон словно застыл на месте, видя приближающуюся фигуру женщины с противоположной стороны моста. Блондинка облаченное в пальто цвета кофе с молоком воротник, которого украшал натуральный мех. Клаус бы не обратил внимания на очередную вещь в гардеробе своей сестры, если бы Ребекка не доставала своими его своими капризами, показывая эскиз этого самого пальто в одном из журналов. Видимо, она слишком достала его, если в его памяти отложилась именно эта вещь из гардероба сестры.

Сердце до жути предательски бьется где-то в груди. Слова Роже – блеф. Блеф и игра, чтобы заставить его дрожать от страха, чтобы он испытал страх.

Сердце почти выпрыгивает из груди, и тонкие пальцы сжимаются в кулаки.

– Нет! – пытается выкрикнуть, остановить ее.

В первый раз король Нового Орлеана колеблется.

Выстрел звучит в ушах слишком резко. Ребекка только успела открыть рот, чтобы сказать какое-либо слово, возможно важное слово. Готов броситься к ней, но опускается на пол, не отступив и на два шага. Ноги стали ватными и, кажется, через какую-то стенку в мыслях он слышит смех своей сестры, видит ее белокурые локоны и серые глаза, наполненные грустью. Видит ту девочку, которой когда-то была Ребекка. Видит ту девочку, которая боялась грозы, и для которой он сделал из дерева храброго рыцаря, надеясь, что так он сможет защитить ее, чувствует, что его уже ничто не сможет удержать от падения. Он обещал защищать ее удержать от падения свою младшую сестру, но не смог сделать этого. Падение было неизбежно.

Ее убило приземление.

Ребекка лежит рядом с братом, а точнее лежит ее бездыханное тело. По ткани шерстяного пальто отвратительно расползается алое, окрашивая ее в ненавистный Ребеккой цвет. Она всегда больше любила серый, ведь не зря же ее любимый месяц ноябрь. Алый напоминал о крови и убийствах, которые во имя власти и денег проливала ее семья, а сейчас все это утратило всякий смысл.

Пуля прямо прошла прямо в сердце. Пуля достигла своей цели – сердца Ребекки Майклсон. Стрелявший попал прямо в цель. Дрожащие руки и главное то, что кажется, Никлаус Майклсон плакал.

Внутри зарождается ком отвращения к самому себе, и он кричит, срывая голос. Он виноват. Он не уберёг сестру от падения. Ядовитый ком встает в горле и мешает кричать.

В глазах медленно назревают слезы.

Чувство вины – единственное, что он испытывает сейчас.

Ребекка больше не успокоит – Ребекки больше нет.

Ребекка больше не будет рядом с ним в трудную минуту, не обнимет и не утешит, а ведь она всегда была рядом и любила его, как брата, даже если ненавидела. Она всегда была рядом с ним, даже когда ненавидела.

Чувство вины и отчаяние.

Отчаяние, это когда ты вдруг чувствуешь, что внутри тебя обрывается какая то нить. Вместе с этой нитью, все что удерживалось на ней, начинает рушится и причиняя невыносимую боль. После, на смену отчаянию приходит безнадежность...

Она страшна и беспощадна. Боли ты уже не чувствуешь. И страха тоже. Ничего не чувствуешь. Только черная пустота, окутавшая тебя в свои холодные объятия, медленно и тихо ведет тебя к обрыву... К смерти. Именно Клаус привел свою сестру к смерти, на свидание со смертью.

Клаус Майклсон боялся смерти, но не своей, а того, кого он любит, кто дорог ему. Именно поэтому он и ненавидел рассказы о смерти, пытался написать хороший конец, но увы, в жизни не всегда бывают хорошие концовки.

Вздрагивает слыша выстрелы и видя, как тело Эдона падает рядом с входом на мост. Еще одно мертвое тело лежит на земле. Стрелявший спрятался за машиной и это явно профессионал, тот кого учили убивать и чья рука в нужный момент не вздрогнет, но выстрелил он только при реальной опасности. Выстелил, чтобы следующая пуля не оказалась в сердце Никлауса.

Его сестра мертва, но почему его голос настойчиво засел в его голове. Почему он слышит ее, как будто она здесь, рядом. Но она ведь не здесь. Она мертва. Шок? Смерть – это всегда шок, но у этой игры был только один исход и дорога, ведущая прямо к смерти.

В какой момент тропа, которой мы идём,застывает у наших ног?

Когда дорога превращается в реку, имеющую лишь один исход. Смерть ждёт нас всех в Саммаре.

Невозможно и неизбежно избежать свидания со смертью. Смерть терпеливо ожидает своего часа и приглашает на свидание в Саммаре. Свидание, на которое мы сами идем. Смерть ждет на свидании в Саммаре. Дожидается и приглашает, прекрасно зная, что придет ее время и от этого предложение отказаться будет невозможно. Свидание со смертью невозможно отменить или избежать. Невозможно убежать от смерти, она иногда может прийти на свидание раньше, чем ее ожидают. На свидание в Саммаре. Именно там ждет нас всех смерть.

Исход все рано один.

Исход Свидание в Саммаре.

Смерть ждёт нас всех в Саммаре.

Но можно ли Саммару обойти?

========== Глава 48. Лучше там, где нас нет... ==========

Новый Орлеан.

Сердце вот-вот выскочит из груди, когда Элайджа Майклсон, прибывший вовремя, видит все то, что случилось.

Переступает через лужу крови, спеша подбежать к брату, которого пытались поднять двое крепких ребят из его охраны.

Никлаус был сломлен… Падение... все, что он помнил, это тело сестры и свой громкий крик. Дальше все было размыто и опутано такой дикой и тонкой душевной болью, что даже его охранники не смогли поднять его и справится с ним. В гневе с Никлауслом Майклсоном не справится.

– Помогите Марселю! Живо! Его нужно отвезти в госпиталь! Осторожнее, Мистер Жерар ранен, действуйте быстро и тихо! – выкрикивает Элайджа, опускается на землю перед братом.

Клаус смотрел на пальто цвета кофе с молоком, лежащее на земле. Испачканное кровью его сестры. Без шансов?

Оно лежало, как и тело блондинки, наводя на такую тоску, что впервые Элайджа видел своего брата впервые таким.

Время ушло...

Просто Никлаус не выдержал в этот раз, а вот Элайджа сдерживается, обнимает брата. Давно Никлаус сдерживал слезы и чувства, которые прорываются, и он дал волю чувствам, думая, что его сестра мертва. Эмоциональный контекст свел все к нулю, всю работу и суровость Никлауса Майклсона, а сейчас эмоции взяли над ним верх, и такой реакции стояло ожидать. Стояло ожидать, что эмоциональный контекст, эмоции вывели Никлауса из равновесия.

Клаус глубоко вдыхает терпкий запах братского одеколона, а Элайджа смотрит на то, как крепкие мужчины из охраны Никлауса аккуратно поднимают раненного Марселя, который стискивает зубы, пытается контролировать боль и казаться сильным. Но в реальности он больше не выдержит и умирает, и как будто он стоит на краю пропасти, из которой его никто не вытащит, и если он упадет, то никто и не заметит. Марсель Жерар упадет в эту пропасть. Умирает. Истекает кровью.

Умирает, но старается казаться сильным. Ведь Марсель Жерар всегда был сильным, и даже умирая, он будет держаться и казаться сильным. Сильным до конца. Охранники Никлауса кладут истекающего кровью мужчину на заднее сиденье автомобиля. Сколько у него осталось времени? Сколько у него осталось до Свидания со смертью?

Чувства Никлауса впервы, чувства вышла из пор контроля, что маска Никлауса Майклсона из камня и льда слетела.

– Ребекка, наша сестра, мне жаль, прости, – прижимается к брату, пытаясь взглянуть на тело сестры.

– Саммару невозможно обойти, – опускает голову, только чтобы Никлаус не видел его слез.

Клаус смотрит брату в глаза и понимает, что проиграл. Проиграл смерти. Он видел, как смерть забирает его сестру, ту, которая всегда была рядом с ним, а сейчас словно у него никого нет. Никого. Ничего.

Проиграл, потому что смерть невозможно обмануть и обойти. Смерть поджидает в Саммаре и приглашает на свидание в Саммаре. Вот и Ребекка отправилась на свидание со смертью в Саммару.

Эти карие глаза смотрят прямо в глаза напуганной Ребекки, которая напугана, прижимается к кожаному сиденью автомобиля.

В ее голубых глазах с каждой секундой все меньше голубизны или серости, а черные зрачки все больше, все черней, когда сквозь окно автомобиля, она видит лицо убийцы, и кожа уже белее, чем снег. Ребекка бледна, напугана, смотрит прямо в карие глаза напротив ее.

Глаза в глаза.

Серые и карие.

Зрительный контакт через стекло автомобиля, словно они единое целое.

Зрительный контакт, что так напугало Ребекку после того, как убийца выстрели в водителя.

Ни единого слова или визга. Закрывает лицо руками, вдыхает металлический запах крови.

Бледная. Напуганная. Стряхивает с себя осколки стекла, открывает дверь, кашляет, осматривается впереди себя. Ткань платья испачкана в грязи и снегу. Ребекка встает, понимает, что была права, видя стоящих и плачущих братьев.

Жива или мертва?

Разум играет с нами злую шутку, потому что видит свою сестру бегущую им на встречу.

– Сестра, – дрожащим голосом произносит Клаус.

– Ребекка, – с облегчением произносит Элайджа, спешит обнять сестру, чтобы осознать всю реальность происходящего, что его сестра жива. – Но как тебе удалось обойти Саммару?

– Но можно ли Саммару обойти? – Элайджа снимает свое пальто и медленно опускает его на плечи сестры. – В этот раз мне удалось обойти Самару и отложить свидание со смертью.

– Тогда кто это? Чей это труп? – указывает Клаус на бездыханное тело девушки. – Как ты все это провернула? Ты хоть представляешь, что я пережил, сестра?!

– Ты испугался за меня и даже плакал, могу сказать, что это меньшее из всего, что ты заслужил, Ник, – говорит Ребекка. – Это София. Смерть мне удалось обойти, потому что я хуже тебя, Ник. Тебе ведь было больно, когда ты думал, что я ушла? Я хотела, чтобы тебе тоже было больно, Ник. Больно за то, как ты поступил с нами! Больно!

Побледневшая, руки дрожат, когда она смотрит на припаркованный автомобиль, чашка чая оборачивается прямо на бежевое пальто Софии, окрашивает его коричневым, расплывчатым пятном, даже жирным пятном. Девушка ужасается, ведь трудно будет вывести пятно с шерстяной ткани.

– Я такая неуклюжая, твои слова заставили меня волноваться, – тяжело дышит, берет блондинку за руку и заставляет ее переступить порог дома Джоша.

– Ты испугалась за того, кого любишь, – с пониманием говорит София. – Роже убьет Марселя, если мы не поторопимся.

– Боже! – вскрикивает Ребекка. – Нужно поторопиться.

– Идем, – говорит София, смотря на то, как Ребекка снимает с вешалки свое пальто и вместо того, чтобы набросить его на свои плечи протягивает его Софии.

– Я не могу, – отрицательно кивает девушка.

– Я испортила твое пальто, и поэтому желаю извиниться, – проговаривает Ребекка.

– А как же ты? – интересуется она.

– Когда речь идет о жизни любимого человека, холод можно и потерпеть, – оправдывается Майклсон. – Поторопимся.

– Да, – снимает испачканное пальто и вместо его одевает пальто, предложенное Ребеккой.

Время шло…

Ребекка прикусывает губу, ведь ей холодно и вместо теплого пальто на ней лишь платье, сшитое из трикотажной ткани.

Повезло?

Машина паркуется прямо у въезда на мост и, открыв дверь, София слышит звуки выстрелов и спешит побежать к месту событий. Спешит отправиться в никуда, в отличие от Ребекки, которая даже и не подумывала о том, чтобы покинуть автомобиль. Страх – весьма хороший мотиватор. Именно страх управляет Ребеккой, а в голове мысли только о том, как бежать после того, как произойдет непоправимое. После того, как сквозь лобовое стекло она видит падение Софии.

Падение и кровавое отвратительное пятно в области сердца. Благодаря Ребекки София отправилась в Саммару на свидание. Отправилась на свидание в Саммару раньше, чем планировалась. Ей не удалось обойти Саммару, и именно в Саммаре ее поджидала смерть.

Ребекка не испытывала милосердия и защищала себя, свою жизнь, именно поэтому отправила Софию на свидание со смертью, свидание в Саммаре. А если бы Ребекки Майклсон здесь не было, было бы лучше? Всегда лучше там, где нас нет. Вновь выстрели, и Ребекка прижимается к сиденью, понимая, что пора бежать, но отражение, с которым они словно сливаются воедино Майклсон понимает, что эти выстрелы были спасительным для нее. А после пулю получает и водитель, и теперь Ребекка может бежать к братьям и возлюбленному, давая возможность стрелявшему скрыться.

– Иди к черту, Ребекка, – грубо рявкает Клаус дотрагиваясь до влажной из-за слез щеки. – Ни слова.

– Молчу, – довольно улыбается Ребекка. – Но ты испугался за меня, а значит, я все еще дорога тебе, Ник. Я всегда была рядом с тобой и никогда бы не посмела предать. Ни я, ни Марсель не смогли бы предать себя…. Кстати, Марсель. Что вы сделали с Марселем? Где он?

– Марсель ранен, сестра, я приказал отвезти его в госпиталь, – Элайджа говорит правду, зная, что правда принесет его сестре невыносимую боль.

А дальше… Не может дышать. Словно кричит не она, а ее сердце. Правда режет куда больнее любого оружия, пронзает сердца больнее любой пули. Готова бежать за Марселем хоть на край света. Сердце знает лучше, сердце верит в любовь. Она кричит, готова бежать, но Элайджа остановил сестру, силой удержал, свел с моста к автомобилю, на котором он приехал сюда. Он знает, какие сильные мативаторы: страх, горе и главное – любовь.

Помогает сестре сесть на заднее сиденье и дает четкий приказ водителю ехать в госпиталь, а Ребекка молчит, плачет, в мыслях только все худшее, что может произойти. Смерть. Смерти Марселя она не простит себе. Каждая мысль хуже предыдущей, лишает Ребекку здравого рассудка, и ей остается только плакать, положив свою голову на плечо брата. Плакать, не зная, что ждет ее впереди.

Тишина. Именно о тишине мечтала Фрея Майклсон в последние двадцать четыре часа.

Рассвет, и вскоре ей нужно будет заботится о пациентах. Тишина, но она слышит голоса и идет туда. Буквально застывает, видя свою сестру одетую в костюм медсестры, а белоснежный фартук испачкан кровью. Рядом с ней стоит Элайджа. Он не смог успокоить Ребекку или уговорить ее от ее безумного плана, но она пробралась в прачечную, украла костюм и разыграла целый спектакль перед молодым хирургом, чтобы тот прооперировал и спас Марселя. Теперь смотря на Фрею, свою старшую сестру, она понимает, о чем так говорила, когда рассказывала о мертвой любви. Она потеряла Рейна, и теперь Ребекка понимает, каково это потерять любимого, осознавать, что любовь оказалась мертвой. Увидеть, как жизнь медленно покидает тело возлюбленного, и смерть забирает, оставляя только слезы и боль. Смерть забирает любовь. Вместо того, чтобы отправиться на свидание с любимой Марсель может отправиться на свидание в Саммару, свидание со смертью.

Неужели Ребекки придется в последний раз целовать его губы?

Не может контролировать себя и не успокоится. Больно, и теперь Ребекка понимает, что ее всего лишь хотела, чтобы она никогда не испытала боли, которую приносит любовь, но именно с этим сейчас и столкнулась Ребекка, а ведь Фрея мечтала, чтобы ее сестре не было больно.

На глазах слезы.

Больно.

– Что случилось? – спрашивает блондинка у брата, прекрасно понимая, что в таком состоянии Ребекка не ответит.

– Роже мертв, Марселус убил его, но был ранен, и я приказал привезти его сюда в надежде, что все еще не потеряно, – проглотив ком, отвечает Элайджа. – Ребекка никого не слушает, в то числе и меня. Она уговорила мистера Макслода прооперировать его.

– Идиоты! – возмущается Фрея, закрывая свои глаза и тяжело дышит. – Его нельзя было переносить! Пуля была внутри? Крови было много? Если пуля сместилась, то могла повредить важные жизненные органы или потеря крови. Хелор Макслод еще слишком молод и вряд ли сможет прооперировать Марселя, в особенности если есть осложнения, хотя попытается сделать все, чтобы спасти его.

Падает на колени перед сестрой. Упала на колени и рыдает, хватается за форму сестры. Элайджа пытается поднять сестру, но та, несмотря на свою слабость, сопротивляется, словно впала в безумие.

– Умоляю, спаси мою любовь, сестра, – умоляет Ребекка.

– У меня давно не было практики, Ребекка, – с жалостью отвечает она. – Я не знаю... Сожалею...

Выбор. Не может смотреть в глаза сестры. Не находит в себе силы, ведь если она не спасет Марселя, то до конца своих дней будит винить себя в произошедшем. Винить себя в смерти любви ее сестры и в том, что не защитила Ребекку от боли. Да, она будет сожалеть. Все на перекасяк. Без шансов. Если она переборет свой страх и ее руки не будут дрожать, держа в руках скальпель... Фрея должна перебороть себя, свой страх. Если она спасет Марселя и вытащит его из лап смерти? Если у нее все выйдет. Раз на раз не приходится, Фрея живет в реальности, в которой нет чудес, но ее сестра на коленях перед ней, обессиленная и обезумевшая, не желающая признавать то, что ее любовь может умереть.

Лучше бы Фреи Майклсон здесь не было, и тогда бы ей не приходилось выбирать.

Самый сложный выбор в своей жизни.

– Я вас здесь не видела, – твердо говорит Майклсон. – Уходите! Быстро!

– Идем, сестра, – приобнимает за плечи Ребекку Элайджа, помогает ей встать с колен.

– Я не оставлю Марселя, и если он умрет, то я умру вместе с ним! Умру, и вы меня не остановите! Я выпью яд, который остановит мое сердце, заставит его обливаться кровью за несколько секунд, – твердит блондинка. – Вы меня не остановите.

– Уходите, – повторяет Фрея.

– Фрея, хотя бы ты услышишь меня, сестра, – взывает Ребекка.

– Я услышала тебя, сестра, и сделаю все, что в моих силах, – касается ее плеча. —

Но сейчас Марселю вы ничем помочь не сможете. Уходите. Быстро.

Сердцем Фреи управляет милосердие. Милосердие к сестре и Марселю, которые и так уже пережили многое, и она не может допустить, чтобы и их жизни сломались.

Ее цель спасти Марселя, когда она скрывает свое лицо марлевой повязкой и перед тем, войти в операционную.

Вытащить из омута и тьмы.

Марсель во тьме? Если да, то почему он видит ее лицо, улыбку, ее белокурые локоны в свете солнца, словно они сидят на берегу реки, и никто им не сможет помешать, никто не сможет их потревожить. В том месте нет боли. В том месте свойственна тишина.

Улыбается, тянется к нему, на ней легкое белоснежное платье, волосы заколоты заколкой, с драгоценными камнями, которые ослепляют Жерара. Старается привлечь к себе внимание Марселя, показывая на олененка, который пьет воду на другом берегу реки. Здесь нет боли, и Марсель улыбается, обнимает ее талию, покрывает ее шею своими поцелуями. Он бы остался в этом месте. Месте, где свет она и нет боли. Но ему еще рано быть здесь.

Здесь его быть не должно.

Это реально?

Он ведь знает, что Роже отыграется на Ребекке, если тот убьет его или убил. Ребекки не должно быть здесь. Не должно быть в этом мире.

– Ребекка… Тебя не должно быть здесь!

Улыбается, видя ее такой умиротворенной и счастливой. Не сопротивляется и готов остаться в этом мире, встречать рассветы и провожать рубиновые закаты. Готов остаться рядом с ней. Готов остаться во тьме. Может лучше там, где нас нет? Может лучше ему остаться во тьме?

Готов остаться в этом мире полным грез облаков и света солнца.

Остаться в этом вымышленным мире, в вечном сне, а в реальности могильный камень.

Чикаго.

Не такой, как все.

Не такая, как все.

Зеленые глаза смотрят прямо в глаза стоящего рядом мужчины, рыжие волосы собраны в хвост, поправляет сумочку, которая время от времени соскальзывает с плеча. Максимально близко к одному из работников машиностроительной компании. Сует несколько зеленых бумажек в карман брюк мужчины и явно рыжеволосая Дьяволица ничего не боится, да и по сути Чикаго – это ее королевство, а она единственная королева. Жестокая, без башенная, любящая опасность и готова пойти на любое безумство, только бы ей не было скучно.

– Тодд Норвуд, – шепчет она на ухо и без того напуганного ее поведением мужчине.

– Он трудится в цеху по изготовлению деталей, – говорит он, смотря в ее зеленые зрачки, которые заполняются черным, зрачки расширяются при упоминании возлюбленного, ведь любовь – это тоже наркотик. – Но зачем он вам, Мисс Де Мартель?

– Хороший мальчик, – осторожно ударяет его пальчиками в грудь. – Мой брат не должен знать.

– Как пожелаете, – улыбается в след уходящей Авроре.

Звуки станков. В руках кусок железа, который в руках умело мастера с помощью механического станка превращается в нужную деталь. Тодд Норвуд прекрасно знал свою работу. Красивый, сильный, работящий, добрый, с моральными принципами, а главное – человечный. Вот только в любви ему не везло, как говорили все окружающие его друзья, да и просто парни с цеха. Первым о его решении жениться узнает его лучший друг по имени Арон. Толкает друга, пытаясь разузнать о избраннице Тодда.

– Я буду шафером, – радостно произносит тот.

– Я всего лишь сказал, что собираюсь сделать ей предложение, – говорит Тодд, откладывая в сторону изготовленную деталь.

– Она согласится, уверяю тебя, – одобрительно кивает Арон. – Рад, что ты нашел свой алмаз в мире грязи.

– Скорее изумруд, – улыбается Норвуд, вспоминая глаза Авроры.

Демонстративно открывает дверь, ведущую в цех. Все работающие мужчины обращают внимание на застывшую в дверях женщину. Зачем женщине появляться в подобном месте? Но это же Аврора Де Мартель и, гордо подняв подбородок, она делает шаг вперед, смотрит на грязь и пыль, которые окружают это место. Цех по сбору деталей и должен быть таким: серым, заполненный различными станками, за которыми работают рабочие буквально от звонка до звонка. Всматривается, замечая мозоли на руках одного из пожилых работников, удерживает равновесие, чтобы не упасть, насупив в лужу машинного масла. Держаться с величием, даже если в шаге от того, чтобы упасть в лужу машинного мала и безвозвратно испачкать пальто и дорого платье, но Авроре Де Мартель наплевать, когда рядом с ней, тот, кого она любит. Аврора происходит не из бедной семьи и именно поэтому, с самого раннего детства учили держаться величественно и ценить свое происхождение, надменная и грубая, именно так и вела себя Аврора Де Мартель, и как можно возразить той, которая всегда ставила себя на первое место.

Тодд Норвуд из простой семьи, руки кого привыкли к работе, и к тому, что нужно говорить спасибо. Простой человек, который в мире ценит добродетель. Тодд Норвуд ценил все то, что делает человека человеком.

Белые губы Авроры касаются его губ, что Тодд даже не знает, как реагировать на подобное, но Авроре Де Мартель наплевать на то, что подумают другие. Совершенно наплевать. Давно наплевать. Этот жест словно ее признание в любви, и пусть все знают, что она не стесняется целовать возлюбленного на глазах у всех.

Арон ужасается, видя Аврору, видя ее зеленые глаза, в которых с каждой секундой все меньше зелени, а черные зрачки все больше, все черней. Словно рядом с ним она под действием наркотика. Наркотика под названием любовь. Зачем такой, как Тодд такая, как Аврора? Использует? Обман? Все это проносится в мыслях Арона. Авроре ведь плевать. Арон ведь знает таких женщин, как Аврора. Таким всегда мало. Такие женщины привыкли к лучшему. Самому лучшему. Ресторанам. Машинам. Цветы. Таким женщинам наплевать на свою честь, ведь они любят летать, растворяться в страсти, находится, словно под действием наркотика. Все это манит их, они ныряют во все эти чувства. Дозу чувств. Таким женщинам рано или поздно станет мало, и ради новой дозы они будут готовы на все, даже разбить сердца тому, кто любит их. Тодд так сильно любит, может, даже слишком, а она любит летать, находится под действием наркотика, и поэтому Арон боится за своего друга, боится, что Аврора использует его друга, оттаскивает его в сторону, после того, как влюбленные прервали сладостный поцелуй. Лучше казать в лицо, чем говорить за спиной, и будучи прямолинейным человеком Арон решил сказать всю правду другу. Высказать в лицо.

– Сахар любви растворится в черной чашке чая, в черной чашке реальности,– говорит тот, смотря другу в глаза.

– Не понимаю, – приподнимает бровь Тодд.

– Она использует тебя, – пытается сказать парень, пытается вернуть друга в реальность. – Такие женщины используют мужчин, а затем бросают их. Подумай. Об Авроре Де Мартель, ее баре и репутации шлюхи знает все Чикаго, только что Тристан пресекает эти разговоры. Одумайся!

– Считай, что я не слышал этого, друг или бы мне пришлось ударить тебя, – говорит, толкает, что Арон еле сдерживается, падает на пол. – Я люблю ее. Люблю.