Текст книги "Сумасшедшие двадцатые (СИ)"

Автор книги: Kath1864

сообщить о нарушении

Текущая страница: 54 (всего у книги 63 страниц)

Нью-Йорк.

Время течет, словно быстрая река. Судьбу невозможно обмануть. Свободна, но Ребекка Майклсон не будет спокойна. Она мучает себя худшем, что может произойти с ее семьей. Взгляд словно мертвой. Она не может быть спокойна, пока не узнает последние новости с Чикаго, но в Нью-Йорке дела обстоят еще хуже, и они должны идти в компанию. Ребекка даже не верит в то, что Марселя станут слушать. Все бумаги, подписанные ее братом в руках Марселя, ничего не решают и поэтому решить все нужно Ребекки.

Была или не была.

В руках алая помада, которую она прячет в карман пиджака. Она пойдет до конца.

Разбита и предана.

Предала свою семью ради любви и Ребекку теперь ее можно считать предателем. Но возможно она будет предана Марселем? Если Марсель предаст ее ради власти? Если он все же пожелает предать ее ради власти? Это окончательно разобьет ее?

Семья простит ее.

Опасно.

Одевает на свои плечи темно-синей пиджак, снимает помовочное кольцо, оставляет его в железной шкатулке украшенной натуральными камнями.

Дышит, осматривая их новую комнату в квартире расположенной в центре Нью-Йорка. Помещение правильной формы, светлое, излучающее покой и устойчивый семейный уют, о котором так мечтала Ребекка. Белая мебель в сочетании с позолотой и пастельными тонами обивки и стен. Кровать широкая и удобная. Вычурность и легкомыслие заключались в туалетном столике хозяйки с отдельным зеркалом, стульями обитыми голубым бархатом с золотой окаймовой. Картины в рамах с элементами золота, светильники , украшение с позолотой, светлая полка на которой стояли вазы и несколько восточных вещей, которые Элайджа привез из Чикаго, прикроватные тумбочки, дорогой золотисто-синей ковер.

Стефан по просьбе Клауса проследил за тем, чтобы их квартиру подготовили до приезда.

Новоселье. Она помнет, и все это было, словно в лучших сказках. Марсель внес ее в их квартиру на руках, его ласки и цветы, и его прекрасную улыбку. Видимо только он мог вынести ее нелепые поступки. Ее голова опасно кружилась, когда он целует ее мягкие, податливые на поцелуи губы.

Счастье и любовь словно накрыли их с головой. Все как в тумане и смяты простыни, ведь она не хотела отпускать его ни на секунду и просто наслаждаться свободой и счастьем.

Видимо Ребекка Майклсон дошла до края.

Наиграться в любовь? Наигралась?

Играя в любовь? Что она натворила? Тяжело быть в смятении и знать, что любого из ее семьи могут убить.

Стерва. Предала чувства Стефана, чтобы наиграться в любовь. Наиграться с Марселем или она действительно любит его?

Стерва – женщина с тяжелым характером, подлая, причиняющая неприятности, способная на всё ради собственной вгоды. Стерва, ведь характер у нее хуже,чем у Никлауса

Стерва – женщина лёгкого поведения, но не в смысле «проститутка», неверная жена. Стерва,ведь она предала любовь мужа. Предала ради новой любви или игры?

Стерва – та, которая делает вам все назло. • Стерва – хитрая и в тоже самое время подлая девушка.

Стерва. Возможно, этот термин действительно придумала она.

Она сделает все, как посчитает нужным.

Стук в дверь. Марсель стучит уже, который раз, но та не спешит отвечать и выходить из комнаты.

– Ребекка, нам нужно поторопиться, любимая. Нас ждут в компании. Сегодня придут все компаньоны, а ты знаешь, как сложно собрать их всех за столом в это темное время.

Стучит в дверь, но она не отвечает. Выходит сама и улыбается, вот только Марсель пошатывается, видя ее в мужском костюме, только сшитым по ее талии.

– Да, идем, только мне чего-то не хватает, – целует в щеку, снимая шляпу с его головы и одевает на свою голову.

– Я не позволю тебе выйти из дома в таком виде, – останавливает, силой притягивает к себе. – Переоденься. Я не желаю, чтобы тебя арестовали или косо смотрели. Мы не в Новом Орлеане, где это было твоей шалостью или игрой. Нет, Ребекка!

– Мне плевать, Марсель я пойду так, потому что чувствую себя уверенно в этой одежде, – смотрит в глаза, приподняла брови. – Мне плевать, потому что моей семье грозит опасность, и я буду сражаться. Я умру за свою семью, и ты знаешь это. Если желаешь остановить меня, то тебе придеться убить меня! Я ухожу в таком виде, а ты можешь остаться здесь или пойти со мной до конца. Пойти до конца и спасти компанию. Пойти в Ад.

Уходит вслед за ней. Конечно же, она всегда добивается своего и сейчас одета в темный, тяжелый мужской костюм. Скрывается за маской мужчины, чтобы казаться сильной. Уходит вслед за ней, ведь Марсель знает, что Майклсоны получают желаемое и неважно, сколько времени на это уйдет.

Голова кружится, но лицо Ребекки скрывает шляпа и ей не страшно. Не страшно, что ее разоблачат. Не страшно, ведь Тария пропускает, как ей кажется двух мужчин. Это край и Ребекка Майклсон оступится и упадет или взлетит на вершину.

– Вас ждут, Мистер Жерар, – кратко говорит открывая дверь кабинета.

Проходит, окидывая взглядом сидящих мужчин. Власть? Стремился и он к власти, которую получил благодаря своему создателю Никлаусу Майклсону. Марсель Жерар навечно останется в тени своего создателя.

– Марсель, – Жозель первым пожимает ему руку.

– Настают неспокойные времена, – начинает тот.

– И вправду, – поддерживает один из мужчин.

– Мы вынуждены сокращать производства и увольнять людей, это может привести к демонстрациям и протестам, – говорит Эд.

– Это необходимая мера, чтобы удержаться на плаву, – мужчины оборачивают головы в стороны вошедшего в кабинет мужчины. – И нас не станут проклинать за это. Подобное охватит весь мир. Это известие удивляет вас?

Марсель не спешит садиться в кресло управлявшего, и теперь все очевидно. Все становится очевидным, когда в кресло садиться вошедшей вместе с Марселем мужчина. Мужчина ли? Снимает шляпу, кладет ее на стол. Встряхивает волосами, поправляет прическу. Белокурые локоны. Губы окрашены в алый. Ребекка Майклсон объявляет войну.

Удивляет всех и сегодня день Ребекки Майклсон.

На лицах мужчин читается страх и удивление. Неужели женщина заставила их дрожать от страха. Неужели в руках женщины будет власть или права? Недопустимо.

– Иди к черту! – произносит Эд.

– Я только оттуда, милый, – усмехается Майклсон.

– Сестра! Черт! Это сестра Клауса! – зажмуривает глаза Тьерри.

– Я гораздо хуже Ника, так что вам повезло, – бросает кожаную папку на стол. – Марсель сейчас примет управление компанией, но прислушиваться вы будите ко мне.

– Никогда! – открыто возмущается Франциск.

– Мне смешно, что Мистер Жерар не может приструнить свою женщину, – подхватывает Эд.

– Как ее вообще не арестовали за такое? – разводит руками.

– Мистер Жерар, – обращается к нему Жозель.

– Легче выпить Мисиссипи, чем приструнить меня, – встает, руки сжаты в кулаки. – Поверьте, вы можете попробовать одеть на меня наручники, но у вас ничего не выйдет. Ничего. Я женщина. Слабая, милая, покорная, какой должна быть женщина. Я не такая и готова сражаться до конца. Я не покорюсь и не допущу того, чтобы то, что с таким трудом строил мой отец рухнуло. Я видела сколько моя семья пережила , чтобы иметь все это. Богатства и власть. Война. Кровь. Крах. Долги. Тьма.

– Что вы делаете, Миссис Майклсон, – пытается перебить ее Тьерри, но она только ударяет кулаком о стол.

– Заткнись! Сейчас моя семья находится в Аду, и я не позволю адскому пламени поглотить их, – закрывает глаза, несколько глубоких вздохов. Я буду падать, падать и падать, но когда я встану, упадут все. Мы выстоим, чего бы это не стояла. Мы объединимся с государством. Промышленники объединятся с государством. Мы начнем выполнять заказы государства. Поверьте, станет еще хуже. Выход новой модели, хоть как-то поможет удержаться, но детали. Нам нужно найти более дешевого поставщика металла. С этого дня мы прекращаем строительства нового завода. Прекращаем все строительства. Не заключаем сделки с банками, которые в последствии могут закрыться. Все поняли? Второй раз я объяснять не стану. А если вы не прекратите собачиться между собой, то окажитесь за дверью. Кто первый? – указывает на дверь.

Продержалась, и кажется ее послушали, потому что никто не встал. Несколько глубоких вздохом и руки Марселя на ее плечах успокаивают ее. Спокойна, уступает ему свое место. Отпускает его руку.

Видимо это край. Край ,до которого дошла Ребекка Майклсон.

Ее послушали, и теперь она может оставить их и вернуться домой, стереть красную помаду, одеть удобную одежду и снять маску сильной женщины. Снять маску и быть самой собой.

Теперь она может уйти.

Останавливается, ведь ее окрикивает Тьерри.

– Вы особая женщина, и по-моему даже есть такое понятие или термин, – говорит мужчина, а Ребекка слишком близко стоит к нему.

–Порой мне кажется, что термин стерва придумала именно я, – касается его плеча, что тот вздрагивает. – Стерва.

Стерва, которая не позволит рухнуть компании и бизнесу отца. Она спасет компанию отца, а любовь Марселя спасет ее от самой себя.

До выхода из кабинета тридцать семь шагов. Ребекка Майклсон считала и теперь уходит. Уходит, точно зная, что она добилась своей цели. Стерва вновь одержала победу.

Чикаго. Дом Маохаммеда. Накануне вечером.

Зулейка суетится, ведь в их доме очень важные гости. Двери дома Мохаммеда всегда открыты для Майклсонов. Кетрин осталась здесь, с дочерью, пока Элайджа уехал вместе с доктором в квартиру Тристана. Осталась и наблюдает за дочерью, которая играет с Назирой.

– Вы принесли свет в этот дом, – улыбается женщина.

– Да, здесь всегда рады гостям,– пытается улыбнуться Пирс.

– Сейчас закипит кофе, и мы выпьем кофе, не зря готовила сладости, – с облегчением говорит Зулейка. – Это выходит у меня лучше всего.

Квартира Тристана

Держать себя в руках, ведь он не знает, что ждет их впереди. Не знает, что будет, потому что Элайджа молчит, ожидает, пока доктор осмотрит Ирму и новорожденную. Конечно же Тристану страшно, ведь он не знает, что могло прийти в голову Клаусу Майклсону.

Открывает дверь и кивает Элайджи, что тот понимает, что его план удался. План по спасению удался. Майклсон приехал в его квартиру еще ночью, вместе с доктором, которому доверял. Мохаммед должен был выполнить его просьбу.

– Женщина может ехать вместе с ребенком, – тихо говорит доктор. – Я дал необходимые лекарства, которые могут пригодиться в дороге.

– Ехать, – пытается выдавить Тристан.

– Себастьян и Дьюк сопроводят Ирму, – говорит Майклсон, проходя в комнату, где находилась Ирма.

– Куда ехать?– делает шаг в строну Элайджи. – Моя жена останется здесь, а если Клаус желает мстить, то пусть мстит мне.

– Она уезжает во Францию и времени нет, Тристан, поезд ожидать не станет, – сурово и холодно произносит Элайджа. – Уезжает вместе с Керолайн. Я уговорил брата сохранить вам жизни в обмен на это Ирма уезжает вместе с вашей дочерью. Если они не уедут, то ты знаешь, как поступит мой брат.

– Тристан, – сквозь слезы пытается сказать Ирма.

– Нужно ехать, сейчас, – в приказном тоне. – Соберите все самое необходимое. Машина ждет внизу.

– Они смогут вернуться, – решает спросить Де Мартель.

– Вернутся, когда мы положим конец всему этому, а ты, вернешь Никлаусу, то, что он утратил по твоей вине, – поправляет галстук.

– Компанию, – догадывается тот. – За свою ошибку я расплачусь разлукой с семьей. Достойное наказание.

– Тристан, я верю, в то, что мы сможем вернуться, – пытается произнести.

– Я могу попрощаться, поехать на вокзал? – смотрит на Элайджу.

– Нет, – сухо отвечает тот. – Я сопровожу Ирму. У вас десять минут. Я жду внизу.

Элайджа покидает квартиру, оставляя их наедине. Они должны проститься и Элайджа понимает это и если у него есть возможность, то он позволит им проститься.

Война уже объявлена.

Спешит. Суетится. Бросает вещи дочери в чемодан, посматривая на спящую в кроватке дочь. Ведь гораздо важнее, чтобы малышка была обеспечена всем. Спешит, что даже нет времени проливать слезы. Им даровали шанс и так называемое « помилование.» Но стоит ли разлука этого?

А может лучше смерть?

Опускается на колени, что заставляет Ирму остановиться.

– Тристан, прошу, – опускается на колени, чтобы быть наравне с ним. – Я верю, что ты сделаешь все правильно, а сейчас мы уйдем. Уйдем, но останемся живы. Помни, что в этом мире бьются сердца тех, кто любит тебя. Я променяла все на счастье с тобой. Моя любовь навсегда останется с тобой. Не вини себя, ведь мы останемся живы.

– Я сделаю все правильно для нашей дочери, не сломаюсь и свято буду верить, что однажды она увидит меня, улыбнется, а я подхвачу ее на руки и в тот момент она поймет, как ее отец любит ее, поцелует в щеку.Я буду жить ради этого момента, – шепчет на ухо крепко прижимает жену к своей груди.

Горечь медленно заполняет лёгкие. Словно ядовитый табачный дым.

Вообще никого нет. Только он и она.

Вообще никого не было.

Только он и она.

Молчат. Молчаливое прощание.

– Поговори со мной, – умоляющее, касается его лица.

Челюсти плотно сжаты, а плечи напряжены. Изучает глубину глаз, цвет волос, длину ресниц. Изучил каждый миллиметр ее лица, чтобы сохранить в своей памяти. Не знает, как жить после ее ухода. Не знает как жить и поэтому сохранит ее образ в мечтах, чтобы каждый раз закрыв глаза он возвращался к ней. Изучила все ее привычки: нахмуренный лоб при раздражении, прикусывание нижней губы, когда Тристан сосредоточен на чём-то, еле заметную улыбку на его суровом лице, когда ей удавалась рассмешить его.

Как быть? Ирма не знает, но всматривается в его лицо, желая запомнить все, каждую родинку,каждую морщинку.

И от всего этого ей стало только хуже, сердце разрывается на части, но она поклялась быть с ним до конца.

Взгляд был слишком тяжёлым, а лицо – виноватым. Она ненавидела его такое лицо, но Тристан Де Мартель сам виноват в том, что ветер унесет его счастье. Но он поклялся быть с ней до конца. Быть рядом, пока его сердце не пробьет последней удар.

– Я больше никогда вас не подведу.Не подведу любящую меня жену,не подведу Рози. Я все сделаю правильно для вас.

Смотрел на не, когда говорил. Ирма услышала, как он вздохнул. Глаза влажными от моих слёз, но он встал, улыбнулся прежде, чем взять дочь на руки, поцеловал в лобик и так точно целуют на прощание, но Тритан Де Мартель не готов прощаться. Она часть его души, и часть его души останется вместе с его дочерью. Снимает с своей шеи семейный герб на золотой цепочке. Герб семьи Де Мартелей. Одевает на шею дочери. Розамунд Де Мартель не утратит связь с семьей и будет знать о своем аристократическом происхождении, будет знать, что в их род произошел от знатного английского графа. Она не утратит связь с корнями, не утратит связь с семьей.

– Я верю тебе, Тристан. Верю…

– Я сделаю все, пойду до конца, чтобы ты простила меня, чтобы наша дочь знала, что ее отец сделал все, чтобы вернуть ее домой.

В глазах читалась мольба. Неосознанным движением Тристан протянул ей руку .

Больше он ничего не сказал.

Пора уходить. Сердце разорвано на части.

Держит за руку жену, смотрит на дочь, которая открыла свои глаза, рассматривает его силуэт в лучах солнца. Все рано она не вспомнит этого. Этот момент будет помнить Тристан. Момент, когда она смотрела на него и он последний раз держал на руках свое счастье. Передает малышку на руки жене, веря, что Ирма сможет защитить их маленькое счастье. Берет в руки кожаный чемодан.

Пора уходить.

На улице был всё солнечный июньский день, вот только в душе Тристана Де Мартеля дождь с грозой. Ветер развевал волосы Ирмы, остановилась у парадного входа, смотрит на Элайджу, который открывает дверцу автомобиля. Нет выхода.

Нет надежды.

Некуда бежать.

Отпускает руку мужа, идет к машине.

Он потерял ее.

Она потеряла его.

Но, Тристан Де Марттель найдёт везде, ее в своих воспоминаниях. Он всегда будет возвращаться к ней в воспоминаниях. Его счастье живо в его воспоминаниях.

– Прости, – быстро проговорил Тритан, когда Ирма села в машину.

– Здесь, – процедила Ирма, касаясь области своей груди. – Здесь я останусь с тобой. В твоем сердце. Я люблю тебя…

– Я тоже люблю тебя, – успел сказать и это важно, закрывает дверь.

Стоял и смотрел на отъезжающую машину. Отчаянно всматривался в ее лицо, пытался поймать ее взгляд, ведь Ирма обернула голову с смотрела на отдаляющейся силуэт мужа .

Ветер. Этот ветер унес его счастье.

Один.

Сердце разорвано на части и все что он испытывает – боль и вину перед своей семье.

Потерял счастье, и винить в этом он должен только себя.

Ветер.

Тристан Де Мартель потерял свое счастье и теперь не знает, как даль жить и дышать.

Без кислорода.

Ветер унес его счастье.

Чикаго. Раннее утро.

Элайджа Майклсон несмотря статус старшего брата привык выполнять приказы Никлауса, держаться подле брата, сражаться с ним бок о бок. Сражаться, словно на войне, сражаться за семью и чтобы не происходило один Майклсон всегда защитит другого.

Сейчас он выполнил четкий приказ брата : проследить, чтобы Керолайн и Ирма покинули Чикаго. Никлаус не склонен поддержать или проливать слезы, именно поэтому тот доверил завершить это дело Элайдже и Себастьяну. Никлаус Майклсон просто боялся, что все пойдет не так и тот снова проявит слабость, эмоции, которые не позволено испытывать на войне. Он и не испытает эмоций. Поезд отправляется с пирона ровно в назначенное время. Уносит вместе с собой не только радостных отъездом людей. Уносит с собой слезы Керолайн, которая все это время проливала слезы, желала сбежать, пойти на любое безумства, только, чтобы быть рядом с мужем. Охранникам удалось сдержать обезумевшую от горя Керолайн, а Элайджа уговорил ее сесть в вагон, зашторил шторку, сделанную из тяжелой бархатной ткани. Зашторил, чтобы она не оглянулась назад. Уговорил и убедил ее в том, что она вернется и будет счастлива с Клаусом и сейчас его брат сдержал свое слова, ведь Керолайн не осталась одна. Керолайн познакомилась с Ирмой Де Мартель – женщиной, которая сейчас испытывает нечто подобное и вынуждена покинуть дом, мужа, семью. Элайджа убедил Ирму, что ее ребенок не останется без отца, и она верит ему. Верит в то, что однажды она вновь будет рядом с Тристаном. Верит в то, что они вместе будут воспитывать их ребенка. Верит и это главное.

Элайджа сумел подобрать нужные слова и убедить. Дар убеждение у него в крови. Уходит, перед самым отправлением поезда. Уходит, но не спешит покидать пирон, смотрит как поезд уносит вместе с собой двух женщин, которые верят, в то, что они смогут вернуться.

Уходит ведь Элайджа выполнил приказ и смог убедить в том, что они могут вернуться, а это от него и требовалось.

Кетрин обессилено прислоняется к стене и допивает кофе, тяжело дыша не слушает Зулейку, ведь все ее мысли только о ней. Расплывчато видит, как Элайджа подходит к ней. Его слова тонут в шуме ее разума. Сейчас она думает о том, как спасти его. Расплывчато и она понимает, что он реален, рядом с ней, только после его касание. Элайджа касается ее запястье, садится рядом с женой, сжимает ее руку в своей и знает, что она будет с ним до конца. Только его прикосновение вернуло ее из мира размышлений.

– Теперь тебе не горько? – наконец обращается к Кетрин Моххамед, ставший подле жены.

– Кофе – прекрасный напиток и его горечь стоит того, чтобы испытать этот терпко-сладостный вкус, – даже пытается улыбнуться.

– Теперь ты знаешь, какова на вкус любовь, – улыбается в ответ.

– Горькая, – отвечает, крепко сжимая руку мужа.

– Ана бэкэбэк энта*, – шепчет на ухо Зулейти и та, сперва, чувствует неловко, но заглянув в глаза мужу понимает, что бояться не чего, кладет голову на его плечо.

– Пора спать, – вздыхает мужчина. – Сегодня был тяжелый день.

– А завтра настанет Ад, – позволяет себе выразиться Кетрин.

– Не беспокойтесь, идите отдыхать, – кивает Элайджа. – Мы все равно не уснем.

– Спокойной ночи, – желает Зулейка, покидая кухню.

Все равно не уснут, и горький напиток под названием кофе поддержит их силы, которых и так нет. Обессиленные, уставшие, но впереди сражение и в этой войне они будут сражаться вместе. Сражаться, как семья. Они не хотят терять друг друга, но и не знаю, что могут сказать на прощание. Неужели они прощают? Кетрин Пирс, которая может предугадать шаг любого, не смога прочесть его. Не смогла предугадать поцелуя, который он дарит ее. Целует до головокружение и теперь его поцелуй наполнен горечью, горечью кофе, капельки которого он срывает с ее губ. Любовь и горечь неразделимы.

Майклсон всматривается в ее лицо, касается ее нежной кожи, от чего Кетрин прикрывает глаза, искренне улыбается. Она была все так же прекрасна, как и в их первую встречу. Тогда ее лицо было в крови, порезах, синяках, а сейчас она научилась прятать свои раны внутри себя. Даже не может сделать вдох, ведь ей не хватает воздуха. Казалось, даже если завтра все разрушится, прольется кровь, то их любовь не умрет. Они все равно будут вместе ведь их любовь все так же сильна и всепоглощающа. Но если завтра всему настанет конец, то Кетрин не будет знать, как жить и отправится за ним в Ад. До конца.

– Добро пожаловать в Ад, Элайджа, – она обернулась, широко распахнула глаза.

– Ад настанет только завтра, моя Катерина, – не может найти в себе силы, чтобы выдавить из себя хоть слово или сдвинуться с места, не выпускает ее из своих объятий.

– Позволь мне завтра быть рядом,– глаза наполнились слезами. – Теперь я знаю, что наша любовь сильнее всего. Не уходи без меня.

– Значит, ты предлагаешь мне подвергнуть опасности ту, которую я люблю? – отталкивает ее. – Никогда. Это никогда не произойдет.

– Я последу за тобой даже в Ад и плевать на твое мнение, я отдала тебе свою свободы – все, что так ценила в этой жизни. Я отдала тебе все, потому что мои чувства реальны. Любовь со вкусом кофе реальна, не та, что описываю в французских романах. Наша любовь реальна. Я иду вместе с тобой,– срывается с губ брюнетки, которая, впиваясь в его губы и наконец-то получая тот самый долгожданный и нежный поцелуй.

Не уступит, не под стать сдержанному и ледяному Элайджи Майклсону, ведь она яркое пламя, которое заставляет таить лед в его сердце. Остроумная и смелая, лучшая из худших, та у которой всегда есть план, та, кто отправится за ним в Ад.

Завтра уже наступило, а вместе с новым рассветом наступил и Ад.

Комментарий к Глава 56. Часть I. Добро пожаловать в Ад. Ана бэкэбэк энта* – Я люблю тебя. ( с арабского. )

========== Глава 56. Часть II. Добро пожаловать в Ад. ==========

" Зло нельзя победить, потому что борьба со злом и есть сама жизнь. "

Александр Дюма.

Снова вздох. Вздох через силу. Купе поезда озаряет полумрак. Керолайн решилась прочитать письмо от Клауса, только когда из купе вышли мужчины. Ирме нужно было покормить дочь. Одинока, и дышит через силу, разрывает заклеенный конверт. Затаила дыхание рассматривая незаконченный рисунок : цветы, основную часть рисунка занимает Эльфивая башня, с правой и левой и правой стороне от башни многоэтажные здания. Черно-белый рисунок, который обязательно должен быть закончен. " Керолайн, я знаю, о чем ты думаешь сейчас. Не думай. Я – монстр. Я – Дьявол. Дьявол, но у каждого Дьявола должен быть свой ангел. Ты мой бледный, белокурый ангел. Ты должна жить. Жить своей жизнью, если в моем сердце окажется пуля, если мое сердце остановится. Живи, прошу тебя. Не оплакивай меня, и мне достаточно знать, что моя дочь узнает от тебя, что ее отец любил ее. Хоуп и ты – самое важное в моей жизни. Я всегда буду оберегать вас. Всегда и навсегда – я сдержу клятву своей семьи. Я защищу, свою семьи. Помни, я сделаю все правильно для вас. Мой первый правильный поступок – спасение жизни Ирмы Де Мартель и ребенка Тристана, по вине которого я потерял бизнес отца. Ты учила видеть доброту и свет в людях, я увидел свет только благодаря тебе. Я был во тьме, и ты показала мне путь к свету. Я поступил решение за тебя, но знай, что я буду рядом с тобой в Париже. Ты увидишь мир моими глазами. Ты увидишь Париж. Уверяю тебя, ты будешь счастлива в Париже, а я буду рядом с тобой. Рядом с тобой мне лучше. Я буду рядом с тобой, в твоем сердце. Я вернусь к тебе Керолайн и мы обязательно познаем минуты счастье в Париже. Твой Клаус. "

Снова вздох. Всхлип. Ее слезы капают на пожолклую бумагу. Ее слезы – это боль. Боль, которой расплатилась Керолайн желая быть счастливой. Боль ведь в городе ее мечты его не будет рядом, они не пройдутся по узким улочкам Парижа, они обязательно выпью кофе в летнем кафе с плетеной мебелью. Они обязательно будут счастливы, но только не сейчас. Сейчас еще не настало их время.

Чикаго.

Не уснуть. Как она могла уснуть, если ее семье угрожает опасность? Если бы опасность грозила ей, то Кетрин бы даже не задумывалась, убила, не обернулась и спасла бы свою жизнь. Так было всегда , и она выживала, потому что не оборачивалась, но сейчас все иначе. Сейчас шагнуть в Ад могут те, кто дорог ей. Кетрин бы не задумываясь сгорела бы в Адском пламени, только, чтобы те, кто ее дорог были живы : дочь и Элайджа. Сердце сжимается в тески, так, словно оно остановится, пропустив несколько ударов. Сжалось в груди и не может разжаться. Сжалось и эта боль обрывает все изнутри. Все оборвалось ,и осталась только боль.

Боль.

Она не спала всю ночь и это не из-за кофе. Она не могла уснуть, потому что чувства тревоги оказалось сильнее. Тревога и предчувствие опасности.

Не уснуть.

Внутри, что-то сжалось и не отпускает.

Комнату заполняют лучи солнце. Июньский солнечный день приходит в Чикаго вместе с рассветом. Тепло. Только вот стоящий ,у окна Кетрин Майклсон-Пирс холодно. Холодно, обнимает себя, на лице проскальзывает улыбка, когда солнечные лучи согреваю оливковую кожу ее лица.

Холодно. Словно за окном собрались грозовые тучи и на землю прольется дождь.

Холодно. По щеке скатилась одинокая слеза.

Она обернулась впервые. Впервые поставила жизни других выше своей.

Обернулась ради спасения жизни тех, кото она любит. Любит. Кетрин обернулась ради любви. Обернулась, а двойная ткань черного платья скроет ее личный Colt, из которого Пирс убивала и не один раз. Полное отсутствие акцента на талии, простой, практически «прямоугольный» фасон обязательно открывает и подчеркивает стройные ноги – длина, едва прикрывающая колено. Основной акцентной зоной становится декольте – демонстративно глубокое или богато декорированное. Черное платье украшенное бисером : черным и серебристым. Вырезанные внизу платья клины украшают нити черного бисера. В черном, словно готовится к худшему.

Она ведь обещала быть с ним до конца, и Кетрин намерена выполнить это обещание. Обещала быть : в горе и радости.

Оборачивается. Внутри все обрывается при виде спящего мужа. Элайджа ведь тоже не спал, и его глаза закрылись только ближе к рассвету. Не станет будить. Пусть спит, и возможно ему приснится лучшей сон. Стирает со щеки слезу.

Без него холодно.

Холодно и тишина.

Бесшумно подходит к постели, на которой спит ее муж. Через силу пытается улыбнуться, легонько касается ладонью его лица.

Касается его лица и только сейчас ей тепло.

Рядом с ним ей тепло.

Элайджа подарил ей тепло и доказал, что любить – это нормально.

Любовь отнимает его холод.

Пусть спит, а она не потревожит его, просто коснулась его лица, и ей слало легче, спокойнее.

Пусть спит, а она мягко закрыла дверь за своей спиной.

Сегодня они ступят в Ад. Ступят вместе и Кетрин готова. Готова, гореть в адском пламени. Готова гореть ради его и их любви.

Добро пожаловать в Ад, Кетрин Майклсон– Пирс.

Добро пожаловать в Ад, Элайджа Майклсон.

Он ведь не спал, притворялся, видел слезы на ее глазах, а сейчас смотрит в потолок, коснулся своей щеки и ему так важно, что она подарила ему свое тепло.

Коснулась своей рукой его кожи, подарила всю свою любовь и тело. Доказала этим прикосновением, что они все еще живы, их любовь жива.

Вздрагивает, когда сталкивается с Мохаммедом у входа в комнату девочек. Но тот ведь прекрасно знает о ее боли. Глаза говорят лучше любых слов. Напухшие, покрасневшие от слез глаза скажут лучше.

– Девочки еще спят? – проглотив подступивший к горлу ком, говорит Пирс.

– Спят, но что произошло с тобой? – преграждает путь.

– Со мной все хорошо? – прикусывает губу.

– Ложь, – строго произносит араб, заглядывая в ее глаза. – Когда вы уезжали, я знал, что ты носишь под сердцем ребенка. Что произошло?

– Жизнь жестока, – ухмыляется, пытается скрыться за маской безразличия. – Это расплата за все мои грехи. Меня пытались отравить, и яд спровоцировал выкидыш. Это нелегко. Я потеряла ребенка от мужчины, которого люблю. Я потеряла ребенка, который должен был принести нам счастье. Я виню только себя в том, что невозможно никогда не подарю ребенка мужчине, которого люблю.

– У тебя болит душа, но это лечится, – кивает мужчина.

– Ты приготовишь для меня лечение? – с облегчением вздыхает Кетрин, цепляется руками в его плечи.

– Никакой врач не излечит любовь. Главное лечение – это вера, верь в то, что у тебя будет ребенок от мужчины, которого ты любишь и которому ты отдала свое сердце и душу, – опускает ее руки. – Вера в то, что т достойна стать матерью. Вера сильнее всего. Верь и стремись к искуплению грехов. Верь в избавление от черноты. Верь в то, что все возможно. Вера и терпение. Я приготовлю одно средства из трав.

– Спасибо, – поблагодарила, готова, упасть перед ним на колени, но мужчина удерживает ее, не позволяет упасть.

– Любовь приносит любовь, – тихо шепчет ей на ухо. – Я верю, что ваша любовь с Элайджей преодолеет все, и даже смерть. Не бойся. Любовь не признает страха. Не бойся, как бы не закончился этот день. Не бойся.

Они никогда и некого не боялась. Не боялась до этого дня. Не боялась, ведь ей не было чего терять, а сейчас. Сейчас она боится потерять : любовь и семью. Сейчас Кетрин знает, за что сражается. Она сражается за семью. Сражается за права быть любимой. Теперь она знает, за что сражается.

Дрожит, сердце стучит быстрее, когда он опускает свои руки, на нее плечи. Опускает руки на ее плечи, и как будто в воздухе витает сладость, на лице Кетрин проскальзывает довольная улыбка и ей лучше оттого, что он рядом. Она не одна. Не одинока. Кетрин молчит, просто оборачивается, держится за его плечи.

Губы дрожат, смотрит в глаза и знает, что он будет рядом с ней, как и она ним. Элайджа понимает, что она не послушает и пойдет с ним до конца, умрет и отправится вслед за ним, если смерть станет исходом их истории любви.

Она рядом с ним, а тот крепко удерживает ее в своих объятьях. Гораздо лучше в объятьях любимого. Кетрин сколько долгих дней ждала его. Звала его, ждала, отдавала себя чужим мужчинам. Все те, чужие, а Элайджа Маклсон родной, тот кого одна ждала, тот рядом с котором она нежная и любящая женщина, то с кем ей хорошо.Она отдала ему свободу и тот правильно распорядился ее свободой. В руках Элайджи ее свобода и он сделал ее своей. Только его. Только его руки касаются ее, только ее губы прикасаются к ее. Только его Катерина.