Текст книги "Наследники. Покорители Стихий (СИ)"

Автор книги: KateRon

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 81 страниц)

– Вы предлагаете разводить этих магических существ в Хогвартсе?! В школе?! – удивлённо переспросил Чарли

– Именно! – Дамблдор энергично кивнул. – Рядом со школой… Я переговорил с нашими китайскими друзьями, они разделили мою тревогу и согласились помочь. Только вот по китайской традиции к драконам относятся с большим пиететом и без их согласия ничего не предпринимают. Поэтому мы немного зашли в тупик, – Дамблдор сдвинул кустистые брови. – Китайцы твердят: "Пусть приезжает ваш представитель, и сам уговаривает драконов поделиться кладкой. Если они захотят – дадут несколько яиц и даже, возможно, некоторые изъявят желание отправиться в Англию. Но только если драконы захотят сами, иначе нельзя". Ваш бывший наставник – Пай Линь – недвусмысленно намекнул, кого именно хочет видеть нашим представителем – вас, Чарли, и никого другого.

– Но я не умею говорить с драконами… – пожал плечами молодой человек. – Учитель знает это.

– Знает… Но он сказал: "говорить и слышать не одно и тоже…". То есть, насколько я понял, вы будете пытаться уговорить драконов доступными средствами, а Учитель поможет вам в качестве переводчика. Вот в этом и заключается моя просьба, моё поручение и надежды, связанные с защитой Хогвартса. Вы должны отправиться в Китай, Чарли, и вернуться с тем, что вскоре превратится в настоящих драконов, ведь они так быстро растут… – Дамблдор внимательно глядел поверх очков.

– Понятно… Живой щит… – Чарли задумался и не увидел устремлённого на него пристального взгляда собеседника. – Но имеет смысл везти только кладку драконов, им самим я не смогу обеспечить безопасность – ничто не помешает Волдеморту захватить их так же легко, как он уже проделал это… – драконовод тяжело вздохнул и поднял глаза на старого мага.

– Не могу приказывать вам, Чарли, могу только просить… Что вы ответите?

– Отвечу – вы правы, драконы на страже – это действительно реальный шанс спасти Хогвартс… Конечно, я всё сделаю! Когда надо отправляться?

– Чем раньше, тем лучше! Хоть завтра… – оживился директор.

– Но завтра же Рождество!

– О, да! Безусловно, после Рождества – пообщаетесь с родителями, с братом… Пару дней вам хватит? – Чарли молча взглянул на сияющего Дамблдора, явно довольного согласием молодого человека. Как объяснить, что он не собирался покидать Хогвартс, пока с Флёр не будет всё в порядке… что он ещё не очень хорошо себя чувствует, а аппарирование на большие расстояния требует концентрации всех сил… что он надеялся повидать родителей… Разве двух дней хватит на это? Но синие глаза за очками-половинками сияли уверенностью в необходимости немедленного действия и в его, Чарли, готовности мчаться в Китай незамедлительно – даже прямо сейчас…

– Как скажете, профессор… Пусть будет через два дня.

– Вот и славно! – Дамблдор радостно потёр руки. – Я не сомневался в вашей отзывчивости и правильном понимании ситуации. Да и информации о драконах в книгохранилище того монастыря, где живёт Пай Линь, гораздо больше, чем во всех английских собраниях вместе взятых!

– Это да… Вот только я плохо и очень медленно читаю по-китайски, боюсь, мне потребуется много времени, дабы изучить все имеющиеся свитки…

– Времени у вас мало! – забеспокоился директор. – Требуется как можно скорее доставить яйца в Хогвартс! Было бы идеально успеть к моменту кладки вашей драконихи, тогда она могла бы ухаживать за всеми яйцами сразу.

– Да… – кивнул Чарли и, прикрыв глаза, потёр лоб, – я всё понял, постараюсь…

– Отлично! – Дамблдор приподнялся из-за стола, чтобы на прощание пожать руку молодому человеку.

Дверь распахнулась, и стройный женский силуэт на мгновение замер на пороге:

– О! Вот и мальчик! – пропел звонкий голос, немного картавя и растягивая слова. – Почему вы никому не сказали, что тоже ранены, гордый мальчик? – кажется, эти слова обращены к нему, растеряно сообразил Чарли. – Не удивляйтесь! Вы для меня все мальчишки, даже Альбус.

Вошедшая в кабинет женщина шагнула в круг света, создаваемый пламенем камина и дюжиной свечей, горевших в высоком канделябре. На вид она казалась не моложе Дамблдора. Или – не старше… Сеть мелких и крупных морщин покрывала загорелое лицо странной татуировкой, которая уродовала большинство людей до неузнаваемости. Но эта же печать времени награждала некоторых тайным знаком величавой мудрости, постигшей умопомрачительную глубину простых истин. На этом удивительном лице сияли яркие васильково-сиреневые глаза – в точности такие же, как у Флёр. Они светились жизнью и молодым задором, но это было лишь первое впечатление, поскольку вглядевшемуся повнимательнее открывались в синей глубине такие бездны, что дух захватывало, – казалось, эти глаза видели зарю мира и хранили в себе её первозданный свет. Серебристо-белые волосы лёгким облаком оттеняли смуглую от южного солнца кожу, создавая резкий контраст, вызывающе невозможный, как и вся эта странная женщина с весёлыми всезнающими глазами, стройной фигурой семнадцатилетней школьницы и морщинистым лицом древнего старца.

Чарли не успел опомниться – незнакомка приблизилась к нему, распространяя едва уловимый аромат весенних фиалок, уверенно расстегнула пряжку мантии, легко коснувшись шеи прохладными пальцами, и аккуратно сняла накидку с его плеч:

– Встань, – негромко попросила она. Чарли подчинился быстрее, чем разум успел осознать, стоит ли это делать. Старая женщина прикрыла глаза и установила ладони над его правым боком, не касаясь одежды. Молодой человек ощутил жар и резкую боль, словно в рану ввели зонд, – мадам Помфри обычно делала это гораздо аккуратнее:

– Ничего хорошего… – сморщенное личико нахмурилось, – но моя девочка успела вовремя… – лёгкая улыбка мелькнула светлой вспышкой. – Ещё немного… – жар усилился, на смену боли пришло покалывание и ощущение странной вибрации внутри. Через несколько минут всё исчезло, и старушка опустила руки:

– Ну вот, теперь можешь забыть об этой ране навсегда. Правда, шрам останется – небольшой, на память… – улыбка и быстрый взгляд неуловимо напомнили Флёр. Чарли стиснул зубы. Васильковые глаза глянули пристальней, и длинный палец в старческих веснушках упёрся ему в грудь:

– Не мучай себя понапрасну… Едва очнувшись, она произнесла твоё имя. И это она сказала мне о твоей ране… – старая женщина широко улыбнулась в ответ на нескрываемую радость, засиявшую на его лице. – Иди-иди, она тебя ждёт… – Чарли поцеловал руку пожилой дамы, бегло поклонился Дамблдору и ринулся к выходу.

– Мистер Уизли! – голос директора остановил его на пороге. – Через час в Большом Зале праздничный ужин, Сочельник… Не забудьте прийти, а то о завтраке и обеде вы, вероятно, запамятовали, – профессор тоже улыбался в бороду, глядя поверх очков.

– Спасибо! Да… Конечно… – молодой человек отстранённо удивился тому, что действительно как-то позабыл о еде, но его мысли сейчас занимало другое…

Проводив Уизли пристальным взглядом, пожилая родственница Флёр повернулась к Дамблдору:

– Альбус, этот твой мальчик… ты дашь мне данные его рождения?

– Ты пришла только за этим? – удивился директор, поднимая глаза от исчёрканного пергамента, на котором в хаосе резких ломаных линий и закорючек проступали лица, сверкали заклятия, мелькали силуэты – вырисовывалась яркая картина магического боя.

– Нет, не только… Но ведь это тоже важно – кто нравится моей внучке. Хочу посмотреть его натальную карту… только я сама должна её составить…

– Как будет угодно Хранительнице, – кивнул Дамблдор, взмахом палочки отправляя свиток в камин. – Только… он ведь обычный маг и просто хороший человек – не втягивай его в то, что людям не под силу…

– Откуда ты знаешь – под силу или нет? – улыбка лучиками морщин разбежалась по смуглому лицу. – Ты всегда был склонен принижать человеческие возможности… может быть "просто хороший человек" куда важнее, чем "талантливый маг", и неоткрывшееся в своё время тебе, откроется ему… Да и таланты тоже присутствуют, раз он работает с драконами. Во всяком случае, моя девочка от него без ума, а я верю в мудрость любви… – васильково-сиреневые глаза глянули в ярко-синие, и директор опустил взгляд – слишком многое всплывало в памяти, когда эти загадочные очи оказывались так близко.

– Никто не знает наперёд, даже ты… – тихо отозвался Дамблдор и тут же улыбнулся, справившись с воспоминаниями. – Счастлив пригласить Хранительницу на праздничный ужин! Окажи Хогвартсу честь – будь с нами в этот Сочельник.

– Не могу отказать старому другу, – рассмеялась пожилая дама. – Конечно, согласна. А теперь, Альбус, дорогой, поговорим о былом, грядущем и настоящем…

Чарли не удалось избежать праздничного ужина – Рон и Джинни очень радовались возможности провести Сочельник вместе, и он не смог им отказать. Однако настроение было совсем не праздничным, и Чарли скорее отбывал повинность, чем искренне веселился. Как только на него перестали обращать внимание, молодой человек незаметно выскользнул из Большого Зала. Он заметил, как мадам Помфри, появившись в самом начале праздника, вскоре вновь исчезла. Неужели Флёр почувствовала себя хуже, и потребовалось неотлучное присутствие медсестры?! Чарли понадобилось значительное усилие, дабы не покинуть Большой Зал сразу же вслед за врачевательницей. Но теперь он, наконец-то, мог позволить себе уйти. Молодой человек почти бежал в Больничное Крыло, отложив на потом встречу с родителями у гриффиндорского камина. Дверь лазарета оказалась заперта. Чарли достал палочку, но медлил, не зная, будет ли его вторжение уместным.

– Вот неугомонный, – послышался за спиной негромкий голос. Мадам Помфри, бесшумно ступая, приблизилась сзади и положила руку на дверь. – Чарли, ваша красавица спит. Разговор с матерью утомил её, рана разболелась, и я дала Успокаивающего Зелья. Сейчас сделаю перевязку, и она будет отдыхать дальше.

– Значит, вы разбудите Флёр? Мадам Помфри, можно мне войти! Хоть на пару минут, пока вы перевяжете её…

– Исключено! – глаза медсестры метали молнии. Похоже, целительница Хогвартса с повышенным энтузиазмом блюла нравственность своих подопечных. – Я предписываю пациентке полный покой! Соблаговолите покинуть Больничное крыло, мистер Уизли! – но, взглянув в глаза Чарли, неожиданно добавила уже гораздо мягче и душевней. – Потерпите до завтра, друг мой … Ничего страшного не случится, зато барышня будет почти совсем здорова, и вы сможете поболтать не пару минут, а гораздо больше, – молодому человеку ничего не оставалось кроме как смириться, и вновь уйти не солоно хлебавши.

…Камин в непривычно пустынной гриффиндорской гостиной полыхал весело и ярко, контрастируя с мрачным сумраком, поселившимся в душе второго сына Уизли. Он опустился на ковёр, подогнув под себя ноги и сев на пятки на восточный манер. Пламя тут же заколебалось и позеленело, став почти прозрачным – бледное лицо миссис Уизли проявилось в трепещущем ореоле, словно заглядывая в окошко:

– Чарли! Дорогой мой! – женщина протянула руки к сыну и тут же прижала их к груди, понимая, что связь заблокирована от прямого контакта. – Я тебя жду! Уже с полчаса выглядываю – не идёшь ли…

– Мама… – впервые за этот длинный день он улыбнулся по-настоящему, даже ямочки обозначились на щеках. – У вас всё в порядке? А где отец?

– Отец умчался с Биллом – опять какие-то срочные дела и таинственные поручения! – миссис Уизли едва заметно вздрогнула, нахмурилась, но тон остался бодрым.

"Она изменилась с нашего последнего разговора и, кажется, похудела… Мама, мама, я прибавил тебе седых волос… Прости…"

– Артур просил передать, что гордится тобой, – губы миссис Уизли подрагивали, хотя она старательно улыбалась.

"Мальчик мой… Даже обнять тебя не могу…"

Чарли усмехнулся и погрустнел:

– Гордиться особо не чем… Я не уберёг ни драконов, ни людей…

– Главное – ты жив, ты спасся! Когда мы узнали… когда Дамблдор сказал – ты в замке Сам-Знаешь-Кого… – голос отказывался служить, миссис Уизли из последних сил пыталась не разрыдаться, но слёзы уже предательски бежали по щекам.

"Тёмный Лорд… страшно подумать, что он творит с людьми… Каждую ночь мне слышался твой крик… мне казалось – ты умираешь… Сынок… такой бледный, усталый, щёки запали, сутулишься…"

– Мам, не надо, не плачь… – ясные серые глаза улыбались тепло и нежно, – ведь полный порядок, – я жив, всё позади.

– Нет-нет! Я не плачу, – миссис Уизли суетливо пошарила по карманам, достала платок, – это так… ерунда… Просто мы очень волновались за тебя, Тигрёнок. Боялись, что ты… что с тобой… – услышав своё детское прозвище из маминых уст, Чарли на миг ощутил себя взрослее мамы, словно она была младшей сестрой, нуждающейся в защите и поддержке, в груди защемило… Он с усилием проглотил комок и сжал кулаки:

"Я вынесу всё, лишь бы сберечь, защитить тебя… всех вас, родные мои…"

– А как у нас дела? Как Билл? Перси? Близнецы? – бодро поинтересовался Чарли. – Знаешь, Джинни стала настоящей красавицей, а Рон так вымахал за пару месяцев – я даже не сразу его узнал!

– О! Джинни – моя отрада! – миссис Уизли улыбнулась, и свет в глазах проступил явственней. – Она такая умница! И помощница… Вас, мальчишек, вечно не допросишься, а она, между прочим, даже из Хогвартса умудряется помогать мне со всякими хозяйственными мелочами! Рон вроде взялся за ум и стал немного лучше учиться… Фред с Джорджем по уши увязли в своей торговле, но благодаря этому у нас немного полегчало с деньгами… Билл стал ужасно важным и таинственным, о нём с уважением отзывается сам Дамблдор! – последние слова мама выговорила полушёпотом, видимо, из огромного пиетета к персоне Директора.

– А Перси? Как поживает наш главный семейный карьерист? Мостит свою лестницу в небо? – шутливо спросил Чарли. Расспрашивая о семье, он словно оказался на маленькой уютной кухне Норы, за большим деревянным столом, вокруг которого в праздники собирались все Уизли… Ему даже показалось, будто запах фирменных маминых пирогов проник в тёплый сумрак опустевшей гриффиндороской гостиной.

– Перси… Я потом расскажу… при встрече… – лицо миссис Уизли вновь окаменело, приняв скорбное выражение. – Он… опять поссорился с отцом, как в прошлом году… заявил, что сделал окончательный выбор…

– То есть? – Чарли прищурился, сдвинув брови. – Что значит, окончательный? – по гостиной словно пронёсся неведомо откуда взявшийся сквозняк, тени факелов заметались по стенам, жалобно тренькнуло стекло, содрогаясь от мороза.

– Дело в том… – миссис Уизли тяжело вздохнула и выговорила единым махом, словно боясь споткнуться на жгущих её словах, – отец уверен, будто Люций Малфой заплатил нашему Перси крупную сумму денег за подпись на некоем документе и поддержку соответствующих законов… Но это недоразумение! У меня нет сомнений! Видимо, подозрение отца сильно оскорбило Перси, и они разругались вдрызг… – в глазах мамы опять предательски блеснули слёзы, зелёное пламя помутнело, заколебалось, на миг скрыв лицо женщины.

"Я больше не желаю быть нищим, но честным! Надоело!!!" – эти слова, случайно вырвавшиеся у Перси, когда он ещё только начал подвизаться на ниве работы в Министерстве, врезались Чарли в память неожиданной для сдержанного брата искренней горячностью. Сообщение о новой ссоре Перси с отцом не удивило; Чарли вздохнул и опустил глаза.

– Но я хотела поговорить о тебе, сыночек! – спохватилась миссис Уизли. – Ты не ранен? У тебя ничего не болит?

"Расскажи мне… скажи мне правду, мальчик мой… я же вижу, как ты измучен, как старательно бодришься…"

– Всё хорошо, – молодой человек улыбнулся и кончиками пальцев погладил холодное зелёное пламя возле маминой щеки, – не волнуйся!

– Как я могу не волноваться! – всплеснула руками миссис Молли, губы вновь задрожали, глаза потемнели. – Твоё увлечение драконами с самого начала было кошмаром для меня… А в этот раз мы все едва с ума не сошли от страха! Чуяло моё сердце – эти твари не доведут тебя до добра!

– Мам, давай не будем заводить старую пластинку, – устало поморщился Чарли, машинально ковыряя дырку, прожжённую в ковре шустрым угольком. – Ты давно заглядывала в Гринготтс? Институт Драконоведения должен был перечислить на ваш счёт кое-какие деньги: там выходное пособие в связи с закрытием Румынского филиала и моя зарплата за два последних месяца, которую они задержали…

– Я проверяла счёт вчера – ничего не добавилось, – покачала головой миссис Уизли.

– Вот ведь! Этот Институт никогда ничего не делает вовремя! – возмутился Чарли. – Видимо, у них опять какие-то трудности…

– Видишь, сынок, – согласился бы, когда тебя звали на кафедру Физиологии Драконов, работал бы сейчас в Лондоне, в безопасности, и зарплату получал без проблем…

– Мы уже тысячу раз обсуждали всё это… – тоскливо выговорил Чарли. – Годами протирать штаны в кабинетах, писать статьи за подписью научного руководителя и сочинять диссертацию по картинкам, не видя в глаза живого дракона – нет уж, это выше моих сил. Ты согласилась. Да – пусть я дурак, но мне нравится жить в палатках, возиться с драконами и хлебать прямо с огня кашу, которую заваривает жизнь… – в камине стрельнуло, посыпались искры – дрова продолжали гореть, несмотря на то, что пламя не грело.

– Ты не глуп, Тигрёнок, – мама кашлянула и, похоже, перешла к главному. – До меня дошли слухи, будто в Хогвартс ты прибыл вместе с вейлой… С этой Делакур… Она, конечно, по-своему неплохая и, наверное, чем-то помогла тебе, но, смотри, не потеряй головы… ведь цена чарам вейл известна… ещё недавно она пудрила мозги Биллу, теперь переключилась на тебя… – женщина старалась аккуратно подбирать слова, но интонация выдавала её, чётко расставляя акценты и недвусмысленно демонстрируя отношение миссис Молли к подобным созданиям.

– Мам… – у Чарли разом пересохло в горле, – мне не пятнадцать лет и уже далеко не двадцать… Давай замнём этот разговор немедленно, пока мы оба не пожалели о сказанном…

– Не прислушиваться к советам старших – признак самонадеянности, – обиженно поджала губы мать. – Что вообще может связывать тебя и эту французскую вертихвостку?!

– Очень многое… – сдержанно ответил Чарли. – Полтора десятка дней – каждый длиною в жизнь, – мама вздрогнула, запнулась на мгновение, но уверенность, что она действует во благо сына, помогла продолжить:

– Да разве можно всерьёз принимать вейлу?! Даже гораздо более старшие и опытные попадали под действие чар и ломали свою жизнь в угоду тем, кто этого никогда не поймёт и не оценит… Я не хочу, чтобы это случилось с тобой, сынок!

– Это не случится со мной, мама, – устало пробубнил Чарли, склонив голову и глядя мимо камина в черноту за окном. – Никто не сломает мне жизнь, не обидит, не обманет и не разочарует. Все будут меня любить, понимать и ценить, – губы тронула едва заметная улыбка.

– Ты смеёшься… Но посуди сам: она встречалась с Биллом, потом запросто закрутила с тобой. Этой… гм… мисс привычно прыгать из одной кровати в другую… – брезгливое выражение само собой проступило на лице миссис Уизли.

– Остановись!!! – свистящий полушёпот, и стальной блеск в серых глазах не на шутку напугали. – Сию же минуту прекрати! Или… или… я немедленно уйду! – Чарли вскочил на ноги. – Почему ни один разговор у нас не оканчивается без непременных пререканий по поводу моей работы или моей личной жизни?!!

– Я ведь желаю тебе только добра… Хорошо – умолкаю… Пусть отец с тобой разговаривает! Может, он с мужской точки зрения объяснит доходчивей… После Нового года мы непременно прибудем в Хогвартс.

– Меня вы уже не застанете, через два дня я покидаю Англию по поручению Дамблдора, – с грустной иронией сообщил Чарли, – можете не торопиться.

– Снова какая-то рискованная операция?! – ахнула перепуганная мать.

"Как я устала… Едва встретив и порадовавшись чудесному спасению сына или мужа, вновь и вновь провожать их в неизвестность!"

– Нет, на этот раз ничего особенного… – Чарли постарался сделать взгляд непроницаемым.

– И сколько времени тебя не будет?

– Не знаю… Как пойдут дела… – уклончиво ответил молодой человек. Миссис Уизли кивнула с тяжёлым вздохом:

– Дамблдору виднее… Раз он сам тебя просил …

– Мам, ты так доверяешь Директору, что готова принять любое его решение, выполнить любую просьбу, любой приказ? – прищурился Чарли.

– О да… авторитет Дамблдора непререкаем…

– Отчего же? – молодой человек улыбался одними губами, глаза глядели серьёзно и строго. Мама взглянула на сына, как на пришельца с другой планеты:

– Ведь Дамблдор давно живёт на этом свете, он мудр. В нём наша единственная надежда на спасение от надвигающейся Тьмы – именно Дамблдор победил Гриндевальда, и он единственный, кто может противостоять Сам-Знаешь-Кому…

– А в книгах сказано – Дамблдор победил Гриндевальда, соединив свои силы с силами выдающихся волшебников нескольких стран, воевавших против этого чёрного мага. И пятнадцать лет назад Волдеморту противостоял отнюдь не сэр Альбус, а годовалый младенец и его родители.

– Чарли?! Ты назвал Его по имени! – ахнула миссис Уизли, в ужасе прикрыв рот руками.

– Ну и что? Он сам себя так назвал…

– Чарли, сыночек, да что же ты такое говоришь?! Ты всегда рассудительный и понятливый… а сейчас подвергаешь сомнению очевидные вещи!

– Я говорю – Дамблдор обычный человек, который тоже может ошибаться, а Волдеморт – не первый и не последний на земле маньяк, рвущийся к мировому господству… Поэтому не считаю верным слепо следовать указаниям даже самых мудрых друзей и переоценивать возможности даже очень опасных врагов, – отчеканил Чарли, исподлобья глядя на мать.

– Сынок… – задохнулась миссис Уизли, беспомощно огляделась по сторонам и, прижав руки к сердцу, тихо заговорила: – наверно, дело в том, что когда Сам-Знаешь-Кто набирал силу, ты был ещё подростком… потом он исчез в одночасье на долгих тринадцать лет, и вся твоя взрослая сознательная жизнь прошла в мире без Тёмного Лорда. Ты не знаешь ужаса Чёрной Метки над домами друзей, в которые пришла смерть… – слёзы опять навернулись на глаза, заблестели на ресницах. – Не знаешь бессонных ночей, когда страх за детей и любимых разъедает душу! Не помнишь кошмарных вечеров, полных отчаянья и невыносимого ожидания, когда люди в чёрных капюшонах могут в любой момент выломать именно твою дверь, убить семью на твоих глазах, сжечь дом!!! Ты не можешь даже вообразить, как много значит человек, открыто провозгласивший борьбу с непобедимым, хитрым, могущественным злом! Сколько надежд и чаяний связано с этим человеком! Не представляешь, как по одному его слову, люди готовы жертвовать собой ради будущего, ради спасения своих детей, ради грядущей победы! – глаза миссис Уизли горели, в голосе звенели рыдания, слова её прожигали дорогу в самые глубины сердца. Чарли вновь встал на колени перед камином и, подавшись вперёд, заговорил горячо и сбивчиво – казалось ужасно важным, чтобы его поняли правильно:

– Мама, ты права… я не помню всего этого. Но вполне могу представить. Мне тоже приходилось терять друзей… Твои слова потрясающе верны… Однако… понимаешь, есть разница – жертвовать собой по чьему-то слову, пусть даже это слово самого замечательного человека на свете, или по велению собственного сердца и разума… может, она и не велика, эта разница, но она есть!

– Время заканчивается, – после долгой паузы, заполненной не звенящей тишиной, а суетой толпящихся невысказанных слов, не произнесённых из-за осознания тщетности усилий выразить суть мыслей, упавшим голосом проговорила миссис Уизли, вытирая глаза, – сейчас камин заблокируют… Мальчик мой! Будь осторожен, береги себя! И слушай своё сердце – оно подскажет единственно верный путь, и не обма… – фраза оборвалась, пламя из зеленовато-прозрачного стало ярко-оранжевым, заплясало перед самым лицом тугими горячими всполохами.

– Мама… – еле слышно произнёс Чарли. – До встречи… и – прости меня… – он медленно поднялся, не отводя задумчивого взгляда от бесконечно изменчивого и непрерывно подвижного пламени. Движение, сомнение, борьба, противоречия… Жизнь – тоже бесконечное движение… Нет ничего незыблемого и несокрушимо прочного, всё относительно…

"Твёрже алмаза, сильнее Времени Слабое смертное сердце твоё…" – шепнул огонь строки древнего, забытого поэта.

* * *

Чарли постоял, глядя в огонь, потом улыбнулся ему и подумал, что на рассвете Рождественского дня проберётся в Больничное крыло очень тихо и осторожно, дабы не потревожить мадам Помфри и увидеться, наконец, с Флёр. Стоило всё как следует обдумать и спланировать… В окно светила луна, такая же идеально круглая, как прошлой ночью…

"Прошлой ночью. Сколько всего было… – воспоминания нахлынули, пронеслись, сменяя друг друга яркими картинками, – кажется, это случилось годы назад, а ведь только вчера…". Он вдруг вновь ощутил переливающиеся под чешуйчатой кожей стальные драконьи мышцы, и себя верхом на этой махине, и ни с чем не сравнимое ощущение свободы, когда дракониха оторвалась от земли, взлетев прямо к луне… Хотя нет – он тут же поправился – ему есть с чем сравнивать это чувство удивительного полёта – той же ночью, немного раньше… Чарли снова улыбнулся и негромко произнёс имя – вслушиваясь в короткий звук, пробуя его на вкус – Флёр…

Ему всегда лучше думалось на свежем воздухе, поэтому, покинув гостиную и миновав Большой Зал, где ещё шумел праздник, молодой человек вышел в морозную звёздную ночь. Под яркой луной путь до старого горного кряжа, в котором размещались драконьи загоны, занял совсем немного времени. Дракониха спала в пещере, свернувшись уютным клубком и выставив длинную узкую морду в сторону входа. Чарли постоял снаружи, давая возможность Джулии принюхаться, дабы ненароком не попасть под струю пламени сработавшего защитного рефлекса. Огромный золотистый глаз приоткрылся на секунду и тут же успокоено сомкнулся. От мощного драконьего тела исходил равномерный жар, стены пещеры нагрелись, поэтому в холоде ночи вокруг входа клубилось белое полупрозрачное облачко. Чарли расстелил мантию и примостился под боком спящей драконихи. Магия, окружавшая её, была настолько напоена жизненной силой и энергией, что свинцовая тяжесть усталости растворялась без следа. Глядя на далёкие мерцающие звёзды, он думал, чем бы таким особенным порадовать Флёр в рождественское утро… Вспомнился Париж, виденный лишь дважды, – город остался в памяти окрашенным нежными красками восходящего солнца, пропитанным ни с чем не сравнимым ароматом свежесвареного кофе и горячих ванильных булочек. Флёр тоже любит кофе… В полудрёме Чарли отчётливо представил строгий хогвартский лазарет, на стенах и потолке которого благоухают свежие фиалки, и на столике у кровати кофейный прибор и пара булочек источают аппетитный запах. Он улыбнулся – пусть это будет для начала… Сон подкрался незаметно и быстро увлёк в свои загадочные глубины. Однако по многолетней походной привычке Чарли проснулся через несколько часов, точно на рассвете, как и приказал себе засыпая.

Небо просветлело, и на востоке немногочисленные сероватые облака уже подсвечивались розовым, словно перья диковинных птиц. Деревья, покрытые инеем от подножия до самых макушек, застыли безмолвными стражами древних тайн Запретного Леса. Стояло безветрие, и удивительная тишина разливалась повсюду – природа затаила дыхание в ожидании торжественного появления светила. Скрип снега под собственными шагами казался Чарли почти кощунством – звуки нарушали молчаливую, но величественную симфонию Рождественского утра. Он шёл в Хогвартс и безуспешно пытался унять дрожь волнения – только бы получилось, только бы удалось увидеть Флёр!

…Люций Малфой вернулся в замок далеко заполночь, вымотанный и беспредельно злой. Заклинания для уничтожения драконьих экскрементов оказались довольно сложными, и освоить их было совсем не так просто, как думалось поначалу. Но главное заключалось не в этом. Он – Малфой в десятом поколении – провел целый день, уничтожая горы сцементировавшегося дерьма. Более унизительное времяпрепровождение трудно представить. Поэтому любимец Тёмного Лорда, получив от Господина одобрительное похлопывание по плечу и змеящуюся саркастическую улыбку, переполнялся яростью. Она рвалась наружу, ослепляя фосфорецирующим белым пламенем, от которого леденело сердце, и горела голова. Люций убил двух Пожирателей Смерти, посмевших увидеть его за неприглядным занятием, неосторожно приблизиться и предложить свою помощь, но облегчения не наступило – ярости требовалось более обширное поле деятельности. И ещё Малфой мечтал о мести тем двоим, по чьей вине ему пришлось запятнать благородную палочку магией, приличествующей лишь домовым эльфам. …Домовые эльфы!!! Ярость сконцентрировалась и определила доступную ближайшую цель.

…О, какая славная выдалась ночь! С каким наслаждением голыми руками он сворачивал тощие шеи, выдирал скрюченные конечности, ломал позвоночники, раздавливал, как тыквы, ушастые головы с вытаращенными в беспредельном ужасе огромными глазами. Первые два десятка домовиков Малфой уничтожил, не задавая никаких вопросов, изливая жуткую нечеловеческую ярость, которая в противном случае пожрала бы его самого. Когда фосфорно-белое пламя немного насытилось, а накал его чуть-чуть ослаб, он вспомнил о том, что хотел узнать, – и оставшиеся в живых домовые эльфы позавидовали мёртвым. Люций требовал назвать Истинное Имя той, кого зеленокожий народец величал Старшей Сестрой. Сие странное полуимя-полутитул вырвалось у одного единственного эльфа, когда Малфой размозжил об стену отвратительного сморщенного детёныша, отобранного у этой твари. Больше никто из них не произнёс ни звука – они оказались слишком хрупки, просто омерзительно мягки и податливы – их кости ломались от одного его прикосновения, и они дохли мгновенно, едва он только приступал к вдумчивой "беседе".

Упоминание о Старшей Сестре вызвало смутные ассоциации и воспоминания о семейных легендах, – какой-то туманный бред об ушедших в другой мир предках-эльфах и оставшихся Хранительницах. Тем более требовалось узнать Истинное Имя этой французской стервы, дабы, обретя над ней полную власть, выведать все секреты и тайны, которые она могла знать – возможно, среди них оказались бы очень полезные… Люций продолжал терзать домовиков, их оставалось всё меньше – сбившихся в дрожащую кучку в углу залитого кровью подземелья – но не один не сказал ни слова, вновь доведя до предела утихшую, было, малфоевскую ярость.

…В эту рождественскую ночь Флёр засыпала с мыслью, что утром непременно встретится с Чарли – даже если упрямая врачевательница попытается ей воспрепятствовать. Не видится целые сутки оказалось бесконечно много после двух недель почти постоянного общения. Ей снились дразнящие сны, которые сложно рассказывать, не краснея, и счастливая улыбка порхала на губах, придавая спящей ангельское выражение…