Текст книги "Наследники. Покорители Стихий (СИ)"

Автор книги: KateRon

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 81 страниц)

– Я рад твоему приходу, мальчик мой. Очень важно, чтобы ты сообщал мне обо всём необычном, что происходит с тобой, – Гарри удивлённо вскинул глаза на директора, продолжавшего говорить. – Не было ли у тебя ещё каких-нибудь странных состояний, ярких, запоминающихся, но непонятных снов? – юноша смутно ощутил, что когда-то похожий вопрос или похожая ситуация уже были в его жизни. Рассказать о том, что виделось ему о Роне и…о себе? Разрозненные, невразумительные "картинки", собственные домыслы – зачем эта чушь директору…

– Нет, профессор, ничего такого не было, – он отрицательно покачал головой.

Дамблдор кивнул и еле уловимо вздохнул, чувствуя недосказанность и сомнения юноши, но, не считая возможным понуждать его к откровенности. Гарри попрощался, бросил взгляд на феникса, подмигнувшего круглым лукавым глазом, и вышел из кабинета директора, как обычно, успокоенный и полный надежд на благополучное развитие событий.

Как только за Гарри закрылась дверь, и винтовая лестница с тихим шорохом понесла его вниз, Дамблдор развернулся к камину и бросил туда ещё щепотку порошка:

– Профессор Люпин, будьте добры, зайдите ко мне в кабинет, – проговорил волшебник.

Через несколько минут ожидания пламя в камине закрутилось зеленоватой спиралью, и в клубах копоти и дыма в комнату шагнул Люпин, отряхиваясь на ходу:

– Вы звали, директор?

– Да, Ремус. Присаживайтесь. Я позвал Вас потому, что возникли некоторые интересные обстоятельства, – и Дамблдор вкратце изложил рассказ Гарри.

– М-да-а-а… – протянул молодой профессор. – То, что у Волдеморта есть драконы, которых он похитил в конце лета, и подчинить которых, судя по всёму, нашёл способ, делает разрушение Азкабана совсем не сложным… А мы всё гадали, что же будет первой мишенью… Значит, не Хогвартс.

– Для покушения на Хогвартс у Волдеморта ещё слишком мало сил, здесь даже драконы и дементоры могут не сработать, Тёмный Лорд ищет дополнительные источники магической энергии, а мы пока выигрываем время… – старый волшебник побарабанил пальцами по столу. – Я сейчас же напишу Чарли Уизли, пусть переправляет драконов сюда, в Хогвартс. Это послужит и дополнительной защитой замку, и позволит осуществлять повышенную охрану имеющихся у нас драконов. Возможно, нам тоже придётся воспользоваться их древней магией и мощью. Я попрошу Вас, Ремус, заняться подготовкой удобного места для размещения драконов. Окраина Запретного Леса, думаю, вполне подойдёт. Надо будет обустроить всё удобно для них и безопасно для нас. Возьмите в помощь Гарри, он, похоже, влюбился в драконов, подобно Хагриду, и ещё несколько старшекурсников на Ваше усмотрение. Только постарайтесь проделать подготовительные работы как можно более тайно – у наших врагов в замке, наверняка, есть глаза и уши…

– Я сделаю, как Вы сказали, директор. Но такое развитие событий возможно при условии, что Гарри, действительно, видел отражение будущего – задумчиво проговорил Люпин.

– Знаете, Ремус, сейчас я склонен прислушиваться к любым ощущениям Гарри. Если наша гипотеза насчёт Наследников Покорителей стихий верна, то мальчик находится как раз в том возрасте, в том физическом и ментальном состоянии, когда совершается перелом и происходит открытие новых способностей и проявление новых возможностей… Тем более, что Гарри единственный пока, вполне определённый Наследник.

– Но разве после того, как Распределяющая Шляпа направила мисс Равенкло в Гриффиндор, второй Наследник не определился так же чётко? – удивлённо воззрился на Дамблдора молодой профессор.

– Мы все на это надеемся, – уклончиво ответил директор.

– Надеемся?!

– Да. Проверка необходима. В Гарри я так уверен потому, – старый волшебник лукаво блеснул глазами за маленькими стёклышками очков, – что в нём уверен Волдеморт. Значит, мы не зависимо друг от друга произведя вычисления, пришли к одинаковым результатам. Причём, это произошло 16 лет назад. В пользу мисс Кристины пока говорит только то, что она прямой потомок Ровены Равенкло по женской линии, но этого не достаточно…

– Тогда почему же Вы не проведёте необходимые исследования и тесты? – голос Люпина выражал некоторое недоумение, – я мог бы помочь, если в этом есть необходимость…

– Не стоит торопиться. Я считаю, что события должны идти своим чередом. То, что должно проявиться, обязательно проявится, если мы будем вмешиваться – можем навредить.

– Но, профессор Дамблдор, Вы прекрасно знаете, что обстановка в стране сейчас далека от безмятежности, и наследники Покорителей Стихий единственная, по большому счёту, наша реальная надежда, – осторожно заметил Люпин.

– Эта легенда, не проверяемая и туманная – наша крайняя мера и последний вариант, – строго сказал Дамблдор. – Жизни этих детей, как и любых детей, вообще, слишком ценны, чтобы делать их козырной картой в нашей жестокой взрослой игре. Мы не будем торопить события, – не терпящим возражений тоном подытожил директор, – У нас пока достаточно сил и возможностей для того, чтобы упреждать удары Тёмного лорда.

Люпин кивнул, несколько устыдившись своей настойчивости, он не часто решался перечить директору.

– Ремус, к сожалению, это ещё не всё. Есть ещё кое-что, ради чего я позвал Вас, – Дамблдор достал из ящика стола небольшой пергамент, скреплённый печатью Попечительского совета школы, – прочтите.

– Люций Малфой подал жалобу? – отозвался Люпин, быстро пробежав глазами текст. – Он обвиняет руководство школы в халатности, а преподавателя по Уходу за Магическими существами, то есть меня, в преступном сговоре со студентом с целью покушения на другого студента… Ого! Малфои всегда умели извратить любое событие.

– Да уж, – улыбнулся директор, – в изворотливости и умении любое дело обращать к своей выгоде им не откажешь.

– Но ведь это же неправда! Изучение драконов было рекомендовано и разрешено Министерством магии, так же, как и ряда других опасных существ, включая сфинксов, акромантул и прочих. У меня имеются все циркуляры, выпущенные Министерством по этому вопросу! Я готов их предоставить Комиссии. А сговор с Поттером – это, вообще, бред чистой воды!

– Не горячитесь, Ремус, – успокаивающе произнёс Дамблдор.

– Но это же просто…просто возмутительно! Я отправлюсь в Лондон, как они требуют, и предоставлю Попечительскому совету исчерпывающие объяснения! Вот только как быть с Гарри?

– Гарри, в любом случае, никуда не поедет. Слишком много желающих встретить его за стенами школы… А Вы, Ремус… – директор сделал паузу, пока Люпин повторно перечитывал документ…

– Но… Заседание Комиссии назначено на 20-е – и это полнолуние… Значит, я не смогу прибыть. И, значит, они именно на это и рассчитывали? – молодой профессор вскинул глаза на Дамблдора.

– Думаю, да, – кивнул тот. – Ваше отсутствие позволит им вынести радикальную резолюцию и направить в Хогвартс инспекцию для выполнения её. Там, скорее всего, будут требования об отставке профессора Люпина, отстранении директора Дамблдора и исключении из школы студента Поттера – стандартный набор, радужные мечты Люция Малфоя, – саркастичная усмешка кривила губы директора.

– И что же делать? – с осторожной надеждой поинтересовался Люпин.

– Самый первый пункт в жалобе – обвинение руководства школы в халатности. Поскольку руковожу Хогвартсом я – я и отправлюсь давать объяснения, хотя меня они предусмотрительно не вызывают.

– Они откажутся слушать Вас. Они, ведь, специально требуют меня и мистера Поттера…

– Руководитель отвечает за своих подчинённых и подопечных – думаю, это простая логика будет доступна нашим чиновникам. Не волнуйтесь, Ремус, я не вижу здесь особой проблемы. Только подготовьте мне те циркуляры Министерства, которые Вы упоминали.

– Непременно! – Люпин воспрял духом. – До 20-го числа достаточно времени, я подберу ещё кое-какие документы…

– Вот и отлично! – Дамблдор пристукнул обеими ладонями по столу и встал. – Идите, Ремус, и будьте снисходительны к упорству мистера Малфоя-старшего в достижении своих целей.

Люпин рассмеялся в ответ на ироничное замечание директора и, откланявшись, быстро покинул кабинет.

Дамблдор подошёл к окну и посмотрел вдаль совсем не весёлым взглядом: жалоба Люция Малфоя, действительно, беспокоила его не столь сильно, а вот Волдеморт с его значительно возросшей мощью, покорёнными драконами и ещё неизвестно какими сюрпризами, внушал очень большую тревогу. Наедине с собой Дамблдор мог откровенно признать – он не уверен в том, что они успеют опередить и отразить все удары Тёмного лорда, что у них, в отсутствие поддержки Министерства, хватит на это сил и времени. Значит, остаются Наследники? Директор любой ценой хотел избежать этого. Он внимательно и досконально изучал легенду и всё, что было связано с Покорителями Стихий. Он страшно не хотел именно этим детям такой судьбы и такого предназначения. И лучше других знал, что это неизбежно. За свою долгую жизнь директор привык – и считал правильным – жертвовать меньшим ради спасения большего. Наверное, пришла старость – сейчас он яростно желал сохранить их – юных, талантливых, безрассудных – любой ценой, и пусть всё остальное летит в пропасть! …Дамблдор вздохнул, поправил очки, потёр переносицу, затуманенное зрение прояснилось – он знал, что всё будет так, как предначертано. Дети сами выберут путь – или примут свой долг и выполнят его, спасая всех, или уйдут в сторону и погибнут вместе со всеми. Так было и так будет… Смогут ли они изменить предопределённость?

…Гарри вышел от директора и сообразил, что урок давно закончился, а обед давно начался, и поспешил в Большой зал. Столы факультетов почти опустели. За гриффиндорским сидело несколько первоклассников и, неподалёку от них, как всегда с книгой – Гермиона. Видимо, староста решила остаться в Большом зале, чтобы потом проводить замешкавшихся малышей в гостиную. Но Гарри почему-то решил, что девушка ждала его, и в груди горячей волной поднялась радость и щемящая нежность. После поцелуя в лазарете, скрепившего их примирение, они оба, словно, затаились. Это не имело никакого отношения к отчуждённости, наоборот, они как-то заново открыли для себя волнующую прелесть случайных прикосновений, безмолвных многозначительных взглядов и улыбок, упоительного молчания, которое вдруг прерывалось одновременно сказанной одинаковой фразой. Оказалось таким счастьем сидеть рядом, соприкасаясь под столом коленями, и сталкиваясь локтями, и отчего-то ощущая радостную уверенность в том, что так теперь будет всегда.

– Охраняешь малышню? – с улыбкой поинтересовался Гарри, садясь рядом с Гермионой на лавку и начиная наполнять свою тарелку.

– Почти… – Гермиона подняла глаза от книги и с тревогой посмотрела на него. Этот взгляд красноречивей всяких слов сказал, что присмотр за первоклассниками, действительно, был всего лишь предлогом.

– А Рон куда подевался? – бодрым тоном осведомился Гарри.

– Кристина предложила ему помочь с домашним заданием по Зельям… Они занимаются в библиотеке…

– О! Ясно… – Гарри улыбнулся, – его можно поздравить…

– Рон сказал, тебе стало плохо на Прорицании… – Гермиона смотрела без тени улыбки, – ты видел дементоров?

– Чтобы я ни видел, это уже не важно. Дамблдор почти уверен, что, скорее всего, это просто отражение моих страхов, – Гарри говорил спокойно, но в глубине души сам себе не верил, слишком реальным было увиденное.

– И что же всё-таки это было? – девушка по-прежнему тревожно заглядывала ему в глаза.

Гарри накрыл своей ладонью её руку, лежащую рядом на столе. Маленькая ручка завозилась и перевернулась ладонью вверх, её пальцы переплелись с его и замерли.

– Расскажи… – попросила Гермиона. Юноша быстро глянул на неё, и не смог удержаться, он давно привык делиться с ней всем.

– Падение Азкабана… – прошептала девушка. – Но ведь это всего лишь видение… Ты же не веришь в подобную ерунду? …А что сказал Дамблдор?

– Что это отражение моих страхов, – терпеливо повторил Гарри.

– А сам ты тоже так думаешь? – открытый внимательный пристальный взгляд. В голову лезут неуместные мысли: "её глаза похожи на тёмно-золотистый мёд"…

– Гарри! Ты что об этом думаешь?

– Не знаю… Прорицание, конечно, ерунда… Но я же видел Кристину, когда ещё ничего не знал о ней.

– Я никогда не верила Трелони, – задумчиво проговорила Гермиона, – но ты – другое дело. Надо бы почитать подробнее о дементорах и о строительстве Азкабана…

– Гермиона! – скривился Гарри. – Может, почитаем о чём-нибудь другом…

– Пошли в библиотеку! – девушка вскочила, прижимая к груди книгу.

– Я, пожалуй, доем, если ты не возражаешь…

– Ох! Прости! – Гермиона виновато улыбнулась и переключилась на, наконец, закончивших трапезу первоклассников. Староста попросила их повторить, каким путем ребята отправятся в гриффиндорскую гостиную. Под аккомпанемент перечислений коридоров, портретов и других примет, Гарри быстро приканчивал обед, совершенно не к месту размышляя о том, что за ссорой прошёл незамеченным день рождения Гермионы, что это несправедливо и что на Хеллоуин надо будет обязательно подарить ей нечто совершенно замечательное.

…Взявшись за руки, сами чем-то похожие на восторженных первоклашек, они вышли из Большого зала. У основания широкой лестницы, ведущей в верхние этажи, их остановил разноголосый шум, доносящийся из распахнутых Парадных ворот – на лужайке у входа в Хогвартс что-то происходило…

…Кристине стало намного легче, когда она поделилась своей тайной с Гермионой. Появился ещё один человек в Хогвартсе, с которым ей не надо было следить за словами, чтобы ненароком не сболтнуть лишнее. К тому же, отзывчивая Гермиона решительно попыталась хоть чем-нибудь помочь новоявленной подруге, правда, дальше изучения книг дело не двинулось – слишком сложным был вопрос. Староста Гриффиндора оказалась отличной слушательницей, а Кристине редко с кем удавалось поговорить по душам – и тихие доверительные беседы вечерами окончательно сблизили девушек. Рон был несказанно рад, что Кристина проводит столько времени в обществе Гермионы, потому что имел возможность постоянно быть рядом с девушками, используя каждую свободную минутку, чтобы по-павлиньи "распускать хвост". Гарри же просто радовался, что ссоры и глупое соперничество ушли, наконец, в прошлое. Так, очень быстро, непринуждённо и неожиданно для окружающих, неразлучное трио стало квартетом.

Однако Кристина всё же старалась осторожнее общаться с Гарри, чтобы лишний раз не нервировать Гермиону. И ещё одна проблема встала перед девушкой – тесный дружеский контакт непроизвольно способствовал развитию её таланта – она без усилий проникала в мысли друзей. Это никуда не годилось. И Кристина спешно вспомнила уроки Блокировки, которым их настойчиво учили в Русской школе магии. Благодаря этой блокировке нельзя было проникнуть в мысли другого человека, зато без труда воспринимался весь спектр его эмоций – в цветовой гамме. Гарри виделся девушке в оранжево-красных, частью фиолетовых, тонах, он был искренен, открыт, и очень чутко реагировал на окружающее. Но временами проявлялась чёрная, словно обугленная, стена, проникнуть за которую Кристине никогда не удавалось, и которая рождала ощущения скорби и обречённости. Гермиона излучала уверенность и надежность, окрашенные в различные оттенки зелёного, расцвеченные всполохами оранжевого. У Рона на фоне солнечных жёлтых тонов добродушия и красных – вспыльчивости и странной неуравновешенности, выделялись розоватые оттенки сентиментальной чувствительности. При этом эмоции Рона были текучи и, как бы, двойственны – Кристину очень заинтересовал загадочный тёмный омут, который иногда мелькал, проглядывая из самой глубины его души, и приносил ощущения холода и огромной силы. Ей захотелось присмотреться повнимательнее, и поглубже проникнуть в эту смутную тайну. Рон казался простачком только на первый взгляд.

Сейчас, в библиотеке, ловя на себе его восторженные взгляды, и, словно, не замечая их, Кристина объясняла принципы сочетаемости растительных и минеральных компонентов различных зелий. Зельеварение девушка не любила, оно давалось ей хуже остальных предметов, но Рону, кажется, было ещё труднее. Однако парень старался из всех сил, что внушало надежды на скорый прогресс в учёбе. Забегая вперёд, отметим, что Кристине за несколько недель удалось то, что Гермиона не смогла сделать за 5 лет – Рон стал проявлять повышенный интерес к усвоению знаний и продвинулся в группу стойких хорошистов.

…Неожиданно Кристина ощутила мощный толчок, и тут же перед мысленным взором заплясали яркие красные языки гнева, переплетённые с коричнево-чёрными щупальцами страха, растерянности, отчаяния. Девушка почувствовала безмолвный призыв, обращенный не к ней – в никуда, и вдруг отчётливо осознала, что это эмоции не человеческие. Ей стало и страшно и интересно одновременно.

– Рон! – воскликнула Кристина, вскакивая, – побежали скорее! Там внизу что-то происходит.

Недоумевающий Рон радостно сжал протянутую ему руку, и они помчались вниз, к выходу, к Парадным воротам.

…На лужайке у главного входа в замок столпились ученики. Кристина увидела Гермиону с Гарри и потащила Рона к друзьям. По лужайке, то взлетая, то вновь опускаясь на землю, нервно метался огромный, ощутимо крупнее обычной лошади, крылатый конь вороной масти. Зрелище было устрашающее и прекрасное одновременно. Иссиня-чёрная шерсть отливала в лучах солнца блеском воронёной стали, при этом, казалось, пегас был усыпан мелкими драгоценными камнями, искорками вспыхивающими при каждом движении. Длинная вороная грива развевалась по ветру; могучие крылья с резким звуком отточенного клинка разрезали воздух и ворошили траву; крупные копыта с глухим гулом ударяли о землю, выворачивая траву на площадке. Человек десять школьников с восторгом любовались пегасом, предусмотрительно шарахаясь в стороны от его мощных копыт.

– Откуда в школе пегас? – ошарашено прошептал Гарри.

– Может, его Люпин привёл? – предположил Рон.

– Как бы то ни было, но это опасно! – встряла Гермиона. – Какой-то бешеный конь…

– Да что вы, он такой красивый! – глаза Кристины сияли, впервые из них ушли тщательно скрываемая печаль и тревога. – Только чем-то очень напуган и немного…зол. Пойдёмте, посмотрим поближе!

И девушка со всех ног побежала к диковинному зверю. Друзья не отставали от неё. Остановившись в опасной близости от свистящих крыльев и мощных копыт, Кристина, переполненная восхищением, не отрываясь, смотрела на пегаса, который, встав на дыбы, выпускал пар из ноздрей. Крылатый конь не нападал – испуганный сам, он пытался запугать грозным видом возможных врагов. Ребята не решались подойти к нему ещё ближе, но и не уходили, дивясь такой красоте. Действительно, встретить чёрного пегаса, да и, вообще, пегаса, "порхающего" на школьной лужайке было совершенно удивительным событием.

– И как здесь пегас очутился? – из задумчивости Гарри вывел голос Гермионы.

– Мы просто гуляли, – стала шёпотом пояснять какая-то девочка в мантии Хаффлпаффа. – А он буквально свалился с неба и стал ошалело носиться вверх-вниз.

– Может, он отбился от своих? – задумчиво произнесла Кристина, не отрывая взгляда от коня. – Это ещё молодой Пегас и, кстати, очень редкий. …Такое впечатление, словно, что-то мешает ему взлететь.

– И ещё он очень зол, – заметил Рон.

– Он боится нас не меньше, чем мы его, – девушка шагнула вперёд.

– Ты же не собираешься к нему подойти? – прошептал Рон.

– А как ты думаешь! Его нужно успокоить…

– Ты с ума сошла! Это же опасно, я тебя не пущу, – он схватил Кристину за руку.

– Рон, я с детства в седле и неплохо разбираюсь в лошадях. Пегас – такой же конь, только с крыльями, – недовольно заметила девушка. – Лучше позови профессора Люпина.

– Может, она и права, – кивнул Гарри.

– Я думаю, этот пегас откуда-то сбежал, – задумчиво пробормотала Гермиона. – Его магического потенциала, усиленного страхом, хватило на то, чтобы пробить брешь в защите Хогвартса и свалиться к нам на лужайку, а вот улететь он теперь не может.

Никто не собирался идти за профессором по Уходу за Магическими существами, ученики заворожёно смотрели на смелую девушку. Кристина медленно приближалась к могучему крылатому коню, негромко нараспев приговаривая: "Тише, тише, милый. Молоде-е-ец. Хороший мальчик! Успокойся, красавец, вот так, вот и хорошо…" Она подошла к пегасу уже достаточно близко, когда тот, расправив крылья, поднялся на дыбы. Рон непроизвольно дёрнулся вперёд, но Гарри его удержал. Кристина тем временем, ласково глядя в глаза коню, низко поклонилась. "Странно, обычно так приветствуют гиппогрифов!" – подумал Гарри. Пегас опустил передние ноги и внимательно изучал девушку, чуть склонив узкую горбоносую морду на длинной изящной шее и прядя ушами. Потом неожиданно шумно вздохнул и низко поклонился, согнув в колене одну переднюю ногу и вытянув вперёд другую. Девушка выпрямилась и подошла ближе, коснувшись рукой тёплых шелковистых ноздрей, ласково потрепала по холке, погладила гриву. Пегас, скосив большие миндалевидные глаза удивительного для лошадей серебристо-серого цвета, наблюдал за ней. Потом он уткнулся в её ладонь осторожными мягкими губами и фыркнул, словно просил лакомство. Кристина ощущала эмоции крылатого коня очень ярко, словно, видела, как красные всполохи гнева затухали, чёрные щупальца страха таяли, и всё затопляла яркая солнечная голубизна ясного неба – пегас успокаивался. Школьники зааплодировали. Тут встряла наблюдательная Гермиона:

– Кристина, посмотри – у него на крупе свежее тавро. Видимо, хозяин пытался его пометить, и коню это не понравилось… – девушка пристально разглядывала удивительное существо, такое грозное и то же время испуганное и ищущее защиты.

– Бедненький! – сморщилась Кристина. – Ты убежал потому, что с тобой плохо обращались?!

И тут раздался голос:

– О, Мерлин!!! Это не сон? Фестрический Пегас?! – на ступенях лестницы стоял профессор Люпин. Он подошёл к Кристине. – И этот пегас тебя послушался?! Ты смогла его усмирить?

– Да, – ответила девушка. – Он такой милый, правда?

– Милый?! Вы хотя бы понимаете, что это самый опасный вид пегасов и, к тому же, очень и очень редкий?! Ударом копыта фестрический пегас легко пробивает каменную стену, может затоптать гиппогрифа, несколько таких пегасов способны справиться с драконом – это существо вы называете милым, мисс Равенкло?! – взволнованно спросил профессор.

– Он испуган и, скорее всего, убежал с какой-то фермы, – предположила девушка.

– Вполне возможно, – кивнул Люпни. – Но ему опасно бродить по окрестностям. Видимо, он пролетел немало миль, прежде чем приземлился в Хогвартсе. Я не знаю поблизости ни одной фермы, разводящей фестрических пегасов.

– Профессор, – подала голос Гермиона, – может, хозяина подскажет тавро, ведь в нём обычно инициалы владельца…

– Вы правы, мисс Грейнджер, – согласился профессор. – Мы обязательно должны выяснить, кто владелец и вернуть ему пегаса. А пока отведём его в конюшню.

– Вы хотите вернуть пегаса хозяину? А если с ним плохо обращались?! – возмутилась Кристина, – если он и сбежал потому, что ему причинили боль?!

– Мы обязательно вернём этого коня его владельцу, – строго сказал Люпин. – Хотя, я думаю, большой беды не будет, если пока пегас поживёт в Хогвартсе и вы, мисс Равенкло, будете присматривать за ним. Я поговорю с директором, – продолжил Люпин. – Вы отведёте его?

– Конечно.

– Так, ребята, – профессор повернулся к ученикам. – Возвращайтесь к своим делам. Пегаса проводят в конюшню.

Школьники, ещё немного постояв, стали нехотя расходиться, а Гарри, Рон и Гермиона последовали за Кристиной и профессором, держась немного в стороне – конь был так огромен и царственно-великолепен, что внушал уважение и желание любоваться им со стороны, тем более что никто из друзей, кроме самой Кристины, не имел опыта общения с лошадьми. Гарри раньше и не задумывался, что в Хогвартсе есть конюшня, поскольку невидимые экипажа везли всегда призрачные кони, которым вряд ли, вообще, требовались стойла. Но оказалось, что конюшня в замке есть – она находилась в небольшой башенке, выходившей на квиддичное поле. Пегас послушно шёл рядом с Кристиной и ласково фыркал ей в волосы, как самая обычная лошадь. Похоже, девушка очень ему понравилась, что-то почувствовал в ней этот могучий крылатый конь – что-то родственное, чему подчинился сразу же и с охотой. Гарри только сейчас с удивлением отметил, что у пегаса, оказывается, глаза такие же хрустально серые, как у самой Кристины. Совершенно необычные даже для фестрических пегасов глаза, которые ярко выделялись в обрамлении чёрной шерсти.

– Профессор, а ему здесь не будет одиноко? – спросила девушка, поглаживая крылатого коня по холке и по шелковистой гриве.

– Мы же не можем держать пегаса непосредственно в замке, хватит с нас проблем с дракончиком. И, вряд ли, вы, мисс Равенкло, захотите всю ночь сидеть рядом и петь колыбельные, – улыбаясь, заметил профессор.

– А что вы собираетесь делать с ним дальше? – поинтересовался Рон.

– Сначала нужно поговорить с Дамблдором. Потом, я думаю, конь какое-то время побудет в Хогвартсе, пока мы не установим владельца.

– Можно я буду за ним ухаживать? – с надеждой воскликнула Кристина. – Я всё-всё знаю и про обычных коней и про пегасов…

– Думаю, директор будет не против, раз уж ты смогла его усмирить, – улыбнулся Люпин. – А пока вам стоит вернуться в замок и заняться домашними заданиями. К тому же, осталось совсем немного времени до ужина.

– Пока, красавец! Я скоро приду ещё и принесу тебе чего-нибудь вкусненького, – Кристина поцеловала коня в горбоносую морду, ласково погладила по шелковистому лбу и направилась к дверям конюшни. Пегас грустно посмотрел ей вслед, обиженно фыркнул и тихонько заржал…

На обратном пути друзья молчали. Каждый думал о своём: Рон опасался, как бы мощный крылатый конь случайно не навредил Кристине; Гермиону волновал вопрос, как найти владельца пегаса и стоит ли ему сообщать о том, что пегас оказался в Хогвартсе; мысли Кристины были всецело заняты крылатым конём; а Гарри всё гадал, как же Кристине удалось столь легко и быстро утихомирить такое сильное магическое существо. Юноша сразу вспомнил Аврелеуса, удивительные ощущения от самой первой мысленной беседы с ним… Возможно, нечто похожее сейчас испытала и Кристина? Хотя со стороны не было заметно, чтобы девушка общалась с конём мысленно – даже успокаивая пегаса, она пользовалась голосом… Но, впрочем, с её способностями телепата всё возможно…

Из раздумий юношу вывел только непонятный гул множества голосов. Подняв голову, он увидел, что у дверей Большого зала столпились школьники.

– Что там такое? – удивился Рон и, ловко орудуя локтями, стал протискиваться сквозь толпу. Через минуту он вернулся назад с радостными известиями. – В этом году на Хеллоуин будет костюмированный бал в Хогсмиде.

– Правда?! – обрадовалась Гермиона.

– Весьма неожиданно, – удивился Гарри.

– Как здорово! – радостно воскликнула Кристина, – Я, наконец-то, увижу Хогсмид!

– Но почему в Хогсмиде, ведь все так пекутся о нашей безопасности? – задумчиво проговорила Гермиона.

– Герми! Как можно, – взмолился Рон. – Мы в Хогсмиде не были ни разу за этот учебный год!

– Может, они установят защиту? – предположил Гарри.

– Какая разница, – махнул рукой Рон. – Главное, что будет бал! – его глаза заблестели, и он покосился на Кристину. – О, высокочтимая леди, Вы составите мне пару? – склонившись в дурашливом поклоне, произнёс он, подметая воображаемым плюмажем каменные плиты, а девушка захихикала, слегка покраснев:

– Конечно, составлю, о, благородный рыцарь!

Вспомнив четвёртый курс, Гарри наклонился к уху Гермионы:

– Ты согласишься пойти со мной на бал? Только я танцевать не умею…

– Это официальное приглашение? – улыбнулась девушка, – Спасибо. Я пойду с тобой, Гарри, – глаза её смеялись. – И попробую научить тебя танцевать, идёт?

– Идёт! – просиял он, облегчённо вздохнув – она согласилась.

…В последующие дни Кристина пропадала на конюшне, ей было так удивительно учиться воспринимать не человеческие эмоции – так интересно и захватывающе, что девушка временами забывала даже об учёбе. Рон ни на шаг не отходил от неё и постигал тонкости ухода за своенравным, капризным, неугомонным фестрическим пегасом, который так и норовил, то сбежать в лес, то низко пролететь над головами школьников, напугав их, то исчезнуть ни с того ни с сего прямо в воздухе. Девушка носилась за ним по всей территории Хогвартса. Он постепенно стал разрешать и Рону иногда погладить себя по горделивой морде или потрепать по холке, но только если рядом находилась Кристина. На тавро коня читались инициалы "В. В." и слово – "Корнвол", девушка догадалась, что это, скорее всего, были инициалы владельца и имя пегаса, и теперь она его так и называла – Корнвол. Люпин за прошедшие дни ни разу не упомянул о хозяине это удивительного существа. Кристина надеялась, что, возможно, его ещё не нашли.

Гермиона допоздна засиживалась в библиотеке, изучая всё, что можно было найти про дементоров и Азкабан. Гарри, конечно, корпел над книгами вместе с нею. Юноша был почти уверен, что после видения на уроке Прорицания и длительных занятий в библиотеке, дементоры будут преследовать его во сне. Однако этого почему-то не случилось. Вместо дементоров Гарри каждую ночь стал сниться какой-то мужчина в средневековых одеждах. Сон повторялся довольно часто, позволяя запомнить себя во всех подробностях. Юноша видел небольшую комнату и в ней нечто, что сначала он принял за картину, потом – за дверь, и, наконец – увидел в этом зеркало… Высокий мужчина в чёрном бархатном камзоле с золотыми отблесками и закинутой на одно плечо полой яркой чёрно-алой мантии порывисто шагал ему навстречу из тёмного прямоугольника и говорил, говорил, говорил. Во сне Гарри ловил каждое слово, он помнил даже голос – чуть хриплый, взволнованный, страстный. Этот человек объяснял ему многое из происходящего, рассказывал, что будет дальше, предостерегал, жалел, вдохновлял – он явно умел концентрировать внимание собеседника и стройно выражать свои мысли. В такт шагам на груди незнакомца подпрыгивал странный кулон неправильной формы, напоминающий язычок пламени, вспыхивающий и переливающийся огненными всполохами в некоторых местах яркой речи. Юноша чувствовал, как оформляется в нём понимание глубинных причин происходящего, как вырисовываются линии возможного развития событий, как рождается осознание своего места в этом, своей задачи и своего пути. Он старался запомнить всё сказанное до мельчайших подробностей, но сон всегда обрывался на одном и том же месте: его собеседник, перестав мерить шагами комнату и говорить, останавливался перед ним, клал ему руку на плечо и заглядывал в глаза… Ткань сна, словно, сминалась на мгновение, смазывалась, и уже в следующую секунду Гарри понимал, что смотрит в зеркало, прямо в глаза собственному растерянному отражению. Он просыпался. И не помнил ничего из сказанного – только то, что услышал и узнал нечто крайне важное, и едва не плакал от бессилия восстановить хоть слово… Юноша пытался даже спать днём, чтобы вновь увидеть загадочный сон, но тот не приходил по заказу. Гарри ломал голову – кто бы мог быть его таинственный ночной собеседник, лица которого он так ни разу и не увидел… или не запомнил? Регулярное посещение библиотеки, и раскопки в старых фолиантах не приносили желаемого результата, ни один из многочисленных портретов Хогвартса не напоминал незнакомца. Мудрая Гермиона посоветовала на время прекратить поиски, отвлечься на мысли о грядущем Хеллоуине, пока Гарри окончательно не превратился в лунатика. "Пусть пройдёт время, – сказала она, – ответ неожиданно выплывет сам собой тогда, когда ты меньше всего будешь думать об этом". Юноша согласился с ней. Он сам удивлялся, насколько стал уверенней и спокойней после примирения с Гермионой. Словно эта ссора высветила глубину её любви и, восхитившись, он преисполнился гордости, что такая потрясающая девушка выбрала его. И радость, и нежность, и уважение как-то причудливо переплетясь в его душе, наполнили юношу сознанием своей силы и значимости, и пониманием огромной ответственности, которую он теперь нёс за них двоих, за их общую тайну, спрятанную в сердцах.