Текст книги "Наследники. Покорители Стихий (СИ)"

Автор книги: KateRon

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 81 страниц)

– Ты знаешь, чем это закончилось… Вы все чудом остались живы, а Сириус практически родился во второй раз… – голос звучал глухо, но твёрдо. – Я поклялся никогда больше не подвергать друзей такой опасности…

– Но сейчас я прошу тебя! Сейчас действительно промедление смерти подобно! – Гарри взглянул на друга. Ему хотелось рассказать всё, что передумал он сам после того июньского боя в Отделе тайн. Сказать, что, зовя кого-то за собой, надо понимать ответственность за тех, кто идёт рядом и тех, кто остаётся ждать… Взгляд Гарри непроизвольно метнулся к Гермионе, и тут же вернулся к Рону, девушка даже не успела уловить выражение его глаз.

– Рон, я готов, – тихо и решительно произнёс он. – С чего начнём?

– С чего… – оторопело переспросил младший Уизли, немного растерявшись, – я думал, ты подскажешь.

– Я сказал – надо ждать вестей от Сириуса.

Рон вскинул глаза на друга, помолчал, злость куда-то исчезла

– Понятно… Ты прав, я тоже не знаю, что делать, но не могу сидеть, сложа руки…

– Почти две недели назад Аврелеус последний раз обратился ко мне, пытаясь что-то сказать… С тех пор я не слышу его, даже не ощущаю хотя бы отдалённого присутствия. И не знаю, жив ли он вообще… А Хагрид у гигантов и его нельзя перевезти в Хогвартс. Что-то я слабо верю в целительские способности этих ребят…

– Гарри! – Рону стало немного стыдно. – Прости! Я не подумал, что тебе тоже тяжело, ведь ты давно уже переживаешь за друзей…

– Ничего, – Гарри чуть-чуть улыбнулся, – будем надеяться на лучшее.

Этот длинный тревожный день всё-таки подошёл к концу. К вечеру весь Гриффиндор уже знал о случившемся с братом Рона. Гарри и Гермиона позаботились о том, чтобы к другу никто не приставал с соболезнованиями и глупыми расспросами. Заботу о Джинни взял на себя Колин Криви и никого не подпускал к ней. Гарри удивлялся, насколько болтун и весельчак Колин оказался серьезным и внимательным. Он поддерживал Джинни изо всех сил, не отходил от неё ни на шаг, постоянно что-то шептал на ухо, и она даже иногда улыбалась, кивая головой.

Друзья весь день обсуждали возможное местонахождение Чарли и различные варианты спасательных операций. Спать разошлись далеко заполночь. А через несколько часов Гарри проснулся от невыносимой боли, раскалённой иглой сверлящей мозг. С трудом оторвав голову от подушки, он сел. Ледяной пол остудил босые ноги, но боль запульсировала сильнее, белым пламенем, выжигая глаза изнутри. Гарри показалось, что он ослеп. На ощупь найдя палочку, засветил слабый огонёк и с трудом шевеля руками, водрузил очки на нос. Спальня раскачивалась, как пьяная. Шрам не просто гудел – он, как молот, раскалывал череп на части, и Гарри непроизвольно схватился за лоб, словно пытаясь остановить сокрушительные удары. Однако его палочка оказалась не единственным источником света в комнате – над кроватью Рона поднималось лёгкое голубоватое сияние. Шатаясь, на подгибающихся ногах, Гарри добрёл до постели друга и едва не упал: Рон корчился и стонал, на губах пузырилась кровавая пена, пальцы рвали простынь, сквозь стиснутые зубы глухо и жалобно звучал голос – он звал Кристину, из последних сил обращаясь к ней за помощью и поддержкой. Гарри выпрямился, нацелил палочку и заставил руку не ходить ходуном, собрался, отгоняя пляшущее перед глазами красное марево, и выдохнул:

– Фините инкантатем! – Рон выгнулся дугой, издал низкий шипящий звук и распахнул глаза, горевшие алым пламенем. Гарри стало жутко. Он кинулся к другу и, схватив его за плечи, затряс изо всех сил. От прикосновения к Рону боль пронзила с головы до ног, не сдержавшись, он вскрикнул, и почти теряя сознание, прошептал:

– Рон, очнись, пожалуйста… Ты сможешь! Я не отдам тебя ему. Рон! – друг затих, голубоватое свечение погасло, только палочка в дрожащих пальцах освещала комнату. На соседних кроватях храпели ребята, в окно глядела луна. Рон рывком сел на постели, вытирая губы и испуганно озираясь по сторонам:

– Гарри, мне приснился… Сам-Знаешь-Кто… и змеи… они говорили со мной… и я им отвечал… жуть какая-то!

– Ничего, – слабая улыбка и рукопожатие, – всё уже хорошо… – пошатнувшись, Гарри тихо сполз на пол, боль отпустила, сознание ускользало. Проваливаясь в темноту, он прошептал:

– Рон, ты сильнее его…

* * *

Она знала, где допустила серьёзный промах. Более того, она знала это, ещё только направляясь к нему в комнату. Но ничего не могла с собой поделать, да и, положа руку на сердце, не очень хотела. Её на редкость влекло к этому почти незнакомому человеку, с которым раньше она встречалась всего один раз, и который свалился ей на голову совершенно нежданно пару недель назад, спутав тщательно выверенные планы и посеяв в сердце смуту. К тому же, она обожала заниматься этим в рискованных ситуациях – чувство опасности, дамокловым мечом висевшее над головой, придавало всем ощущениям невиданную остроту. Она вообще любила риск, считая его единственным настоящим проявлением жизнелюбия.

Уважаемые читатели!

В процессе работы над второй частью 10-й главы фанфика «Наследники. Покорители Стихий» случилось непредвиденное: прочерченная пунктиром KateRon сюжетная линия Чарли Уизли и Флёр Делакур неожиданно разрослась у меня в нечто большее… Поэтому вторая часть главы выходит за моим авторством. Но ТОЛЬКО вторая часть 10-й главы. И это ИСКЛЮЧЕНИЕ, так как фанфик «Наследники. Покорители Стихий» был и остаётся произведением KateRon, в котором я участвую в качестве соавтора-редактора. Эта, предлагаемая вашему вниманию история, является неотъемлемой частью 10-й главы «Наследников», хотя и рассказывает не о главных героях. В третьей части 10-й главы повествование вернётся в основное сюжетное русло «Наследников», и поведает, в большей степени, о главных персонажах – троице друзей и их окружении.

Персонажи Чарли и Флёр имеют небольшое значения в рамках основной сюжетной линии "Наследников", они мелькнут ещё несколько раз в массовке будущих глав. Но у меня в процессе работы родилось довольно много идей и мыслей, связанных с этими героями. Мне крайне трудно с ними расставаться:))), поэтому я планирую дописать самостоятельную историю Флёр и Чарли, идущую параллельно с "Наследниками" и почти не пересекающуюся с ними, как отдельное "прздение". То, что вошло во вторую часть 10-й главы, является началом этой "параллельной" истории.

Однако, работа в "Наследниках" остаётся для меня ГЛАВНОЙ и бросать её я не собираюсь, всякие туманные проекты ни в коей мере не повлияют на выход последующих глав фанфика "Наследники. Покорители Стихий". Приношу извинения всем, кто сочтёт эту часть выпадающей из общего контекста или не заслуживающей внимания. И выражаю огромную благодарность Автору «Наследников» (KateRon), которая не возражала против подобного развития ситуации и поддержала меня в моём решении. Спасибо за то внимание, которые вы уделили, прочтя это длинное сопроводительное письмо.

С уважением, Free Spirit,

Часть II

* * *

Она знала, где допустила серьёзный промах. Более того, она знала это, ещё только направляясь в его комнату. Но ничего не могла с собой поделать, да и, положа руку на сердце, не очень-то и хотела: её на редкость влекло к этому почти незнакомому человеку, с которым раньше она встречалась всего однажды, и который ворвался в её жизнь совершенно нежданно пару недель назад, спутав тщательно выверенные планы и посеяв в сердце смуту. К тому же, она обожала заниматься этим в рискованных ситуациях – чувство опасности, дамокловым мечом висевшее над головой, придавало ощущениям невиданную остроту. Она вообще любила риск, считая его единственным настоящим проявлением жизнелюбия.

И вот результат. Она взглянула на своё отражение в зеркале. Но, какие рожи были у этих… Смертоупиванцев, когда они таращились на неё… Просто галерея уродцев! А Малфой?! Сделать бы его колдографию с этакой перекошенной физиономией! Похоже, слухи, сопровождавшие каждый её шаг, сослужили добрую службу – выглядело всё как обычное баловство подобных ей. И, значит, ей особенно ничего не угрожает, а вот ему… Сердце болезненно сжалось.

"А ему? – подхватило зеркальное отражение. – Ты подумала, что с ним сделают эти экспонаты кунсткамеры? Забыла, как торжествовал Малфой?!"

"Он сейчас нужен им гораздо больше меня. К тому же, нужен здоровый и полный сил – они собираются выжать из него максимум… Значит, у нас ещё есть шанс!" – отражение не купилось на бодрый тон. Перед глазами замелькали очень неприятные картины… Его, конечно, не убьют, но непременно "проучат", а она уже насмотрелась на последствия "уроков" Малфоя… Девушка встряхнула головой, волосы заструились по плечам и серебристым плащом укрыли её почти до колен. На губах заиграла чувственная, дерзкая и вызывающая улыбка, глаза приобрели сиреневый оттенок:

– Люций забрал палочку… Он думает это меня остановит, – она усмехнулась. – Жаль, я не смогла… Совсем чуть-чуть оставалось, так обидно! …Хорошо, что полночь ещё не наступила, немного подождать – и мы проверим, мы посмотрим, кто кого… – девушка глянула в глаза своему отражению. – Я сваляла дурака, мне и исправлять… Только вот помощи ждать неоткуда – Ральф вернётся ещё нескоро! – она покусала губы. Тонкие, словно нарисованные, чёрные брови сдвинулись, придавая лицу непривычно строгое и жёсткое выражение – теперь она уже лишилась права на ошибку. Мысли замелькали с быстротой молнии, возвращая на много дней назад, когда всё только начиналось, когда этот замок впервые предстал перед ней…

…В конце лета отец объявил – осенью её ждёт замужество, всё уже решено, будущий супруг придирчиво отобран и тщательно проверен. Папа увлекался разведением коней редкой арабской породы и к вопросу продолжения рода относился весьма специфически. К тому же, мессир Делакур всегда был ярым приверженцем кристальной чистоты колдовской крови, это невероятно бесило его дочь, – отец кичился своим генеалогическим древом так, словно лично пестовал каждую веточку. Вот только некоторые родственники жены внушали ему недоверие, вернее, одна родственница… И ещё – мессир Делакур опасался, как бы его дочь не выскочила замуж за нищего английского шалопая, с которым встречалась, работая в Гринготтсе. Тогда, в жарком августе, Флёр кратко, но выразительно начертала схему дальнего пути, по которому придётся отправиться претенденту на её руку и сердце. Отец с маршрутом согласен не был и настаивал на свадьбе, не взирая на капризы невесты. Она пояснила, что в таком случае свадьба пройдёт вообще без неё. Мессир Делакур пришёл в состояние гнева и растерянности одновременно. Как ни говори, в старшей дочери он души не чаял и всегда желал ей только добра. Другое дело, что его понятие о добре, не всегда совпадало с представлениями Флёр… Отец и дочь стоили друг друга – фамильного упрямства им было не занимать, как и фамильной вспыльчивости. Чем могло закончиться это противостояние – неизвестно.

Но тут объявилась та самая родственница, которую Делакур-старший недолюбливал и боялся. Все называли её – Прабабушка, но сменилось уже, как минимум, три поколения, знавших эту странную женщину под таким уважительным "титулом". Сия необычная особа крайне редко вмешивалась в дела семьи – на памяти мессира Делакур это оказалось всего лишь второе "пришествие" Прабабушки. Первое случилось в день рождения Флёр. Тогда столь же неожиданно появившаяся родственница разогнала всех акушерок и колдомедиков (мадам Делакур как истинная представительница чистокровной магической фамилии рожала дома), заперлась с роженицей в комнате и сама приняла появившуюся на свет девочку. После долгого разговора при закрытых дверях мадам Делакур ещё много дней пугала мужа загадочной улыбкой, какой-то отчуждённостью и странным чувством таинственной значимости. Прабабушка удалилась, но потребовала, чтобы новорожденная Флёр с трёхлетнего возраста раз в год проводила один месяц в её доме. Мессир Делакур перечить не посмел, и никогда не спрашивал о происходящем в течение этого месяца… Второе появление Прабабушки оказалось столь же величественным, сколь и кратким – она категорически запретила принуждать свою крестницу к чему бы то ни было, пообещав в случае чего "принять меры". Какие именно – месье Делакур выяснять опасался, но смог всё же оставить за собой последнее слово, отправив дочь вместо замужества на стажировку в качестве финансового консультанта к своему старинному знакомому и партнёру в шахматы по переписке – мистеру Люцию Малфою. К удивлению отца, Флёр почти сразу согласилась. Она уже знала от Билла Уизли, с которым поддерживала отношения и после возвращения во Францию, что Люций Малфой – персона очень близкая к неприятной личности, известной под именем Тёмного Лорда. Флёр имела не так много жёстких жизненных принципов, но почти все они вступали в противоречие с делами Того-Кого-Нельзя-Называть. И ещё девушке сильно не нравилась растущая во Франции симпатия к Тёмному Лорду. Встретившись и переговорив с Биллом, мисс Делакур окончательно составила дерзкий план, придумать который могла только настоящая авантюристка. Но Флёр, как уже говорилось, очень любила риск.

…В тот день она проснулась с редким чувством удивительной полноты жизни. Казалось, ей принадлежит весь мир. Распахнув окно самой высокой башенки замка, в которой она жила, Флёр оперлась на подоконник и в одной рубашке высунулась по пояс в звонкое от холода солнечное утро. Мрачное гранитное чудище, которое здешние обитатели торжественно величали замком Слизерина, умытое розовым светом начинающегося дня и оттенённое прозрачной синевой уже по-зимнему стылого неба, казалось сейчас добродушными великаном, довольно уродливым, но совсем не враждебным. Во дворе слонами в посудной лавке ворочались драконы, и росчерком прихотливого пера мелькала чёрная мантия с алой изнанкой – Тёмный Лорд отбывал куда-то с утра пораньше. Флёр в очередной раз похвалила себя за то, что с первых дней чётко ограничила собственные обязанности замком, предоставив двор и служебные постройки заботам неприятного местного завхоза с мерзким прозвищем и серебряной рукой. Люций Малфой её поддержал. Он вообще покровительствовал девушке – то ли из уважения к её отцу, то ли к её красоте, в которой ему виделось нечто родственное – мисс Делакур походила на Малфоя едва ли не больше, чем на родного отца.

Вся финансовая стажировка на самом деле свелась к обязанностям обычной домоправительницы. Хотя нет, не обычной – домоправительницы Того-Кого-Нельзя-Называть, вынашивающей сумасбродные планы. Флёр радостно засмеялась, подставив раскрытые ладони вытянутых рук неяркому зимнему солнцу – сегодня ночью она, наконец, совершила Обряд. Долгие дни тщательной подготовки прошли не зря – она сделала то, что Прабабушка, будучи маленькой девочкой, только лишь видела издалека. Значит, в её жилах действительно течёт древняя кровь, по капле собранная многими поколениями, чтобы именно в ней, Флёр, сосредоточиться в своей истинной мощи и силе. Кровь Старших Сестёр. Жриц Великой Матери. Кровь древнего народа, легенды и песни которого пела Прабабушка в дни их встреч и обучения. Силу и магию этого древнего народа когда-нибудь понесёт она, и потом, очень нескоро, передаст следующей Старшей Сестре.

Когда перед Потопом древний народ решил оставить людей самих разбираться со Стихией Воды, пробуждённой их неумелыми и злыми деяниями, и ушёл в другую реальность, кое-кто всё же остался. Сохранились замкнутые общины, которые чересчур долго боялись покинуть насиженные места, а когда решились – оказалось уже слишком поздно, проходы захлопнулись. Эти общины многие века жили только за счёт внутренних браков и в итоге выродились в жалкое подобие домовых демонов, попали в полную зависимость к людям и почти утратили память и гордость своего народа. Почти, но не совсем… А ещё остались жрицы Великой Матери, единой для эльфов и людей. Остались не все – только некоторые, по желанию – те, которые любили человеческих отпрысков и рожали им детей, необычных и странных. Они пережили вместе с людьми самые трудные и страшные времена после Потопа, помогли снова зажечь свет знаний, искусств и магии. Они жили очень долго, хотя и не бесконечно и умирали, передавая свои тайны и секреты следующим жрицам, рождённым от людей. И каждая последующая жрица жила на пару сотен лет меньше своей предшественницы. Когда-нибудь их кровь окончательно смешается с кровью тех, кого они так любили, но это не страшно, ведь тогда люди тоже станут другими, и, быть может, древний народ снова захочет повидать своих младших братьев… Жриц звали Старшими Сёстрами, Ведьмами (потому что им было ведомо почти всё о тайнах Вселенной), вейлами, даже демонами – их таинственность и загадочность пугали и служили неиссякаемым источником разнообразных слухов, россказней и страшилок. Они жили вдалеке от мира, но знали обо всём. И с каждым веком становились всё слабее, всё уязвимее в борьбе с Тьмой…

Но Флёр не думала о печальном. Вчера ночью её кровь смешалась с кровью замковых эльфов, и старинные своды огласили заклинания на древнем языке, которым откликнулись горы, леса и реки, словно узнавая голос своих давних друзей и хозяев. Древнейшая магия пронизала гранитные стены, вдруг вспомнившие времена, когда они расплавленной огненной магмой бурлили в жерле вулкана. Она сделала это! Она выполнила Обряд! И выродившиеся осколки её народа благоговейно прошептали той, которая стала отныне их госпожой навеки:

– Старшая Сестра, да будет тайной за семью печатями истинное имя твоё…

Гордость и восторг распирали Флёр, ей хотелось непременно кому-нибудь рассказать об этом, особенно Прабабушке, но все камины в замке прослушивались, а совы досматривались, поэтому приходилось одной нести в груди эту сияющую тайну. Что тоже было неплохо, ибо давало невидимые крылья, внушало уверенность в своём могуществе – теперь ей всё по плечу.

Но судьба любит устраивать проверки, когда человек слишком много возомнил о себе. И в тот же день хитрая Фортуна подбросила Флёр новую карту, которая спутала и смешала все остальные.

…После полудня того самого дня, когда возродился древнейший Обряд, Флёр проверяла хозяйственные счета в библиотеке. За окном послышался разноголосый шум, лязг, окрики – видимо, вернулся Тёмный Лорд с драконами. Она подошла притворить массивную раму – шум отвлекал от работы, требующей внимательности и точности, и выглянула во двор, по привычке перевесившись через подоконник. Оказалось, это не тот, кого все в замке величали Хозяином или Господином, а довольно большая группа Смертоупиванцев (как про себя дразнила их Флёр) – портшлюзы перенесли людей прямо к парадной лестнице. Отряд, видимо, вернулся после какой-то стычки – в руках сверкали мечи и арбалеты, мантии были порваны и перепачканы, голоса звучали громко и возбуждённо. На ступенях замка застыл Малфой, собираясь принять доклад командира.

"Опять где-то резню устроили, мерзавцы! – покачала головой Флёр. – Ничего не меняется… Надо скорее заканчивать мою работу, тогда Дамблдор сможет накрыть их всех одним махом…". Флёр уже почти затворила тяжёлую витражную створку, когда яркий блик заставил её сердце совершить кульбит и, подпрыгнув в горло, рухнуть в пятки – среди чёрных капюшонов мелькнула рыжая шевелюра такого знакомого огненного оттенка…

"Билл?!! – девушка едва не вскрикнула вслух. – Только этого не хватало! Не может быть! Этого просто не может быть – он же в Лондоне, у него очень ответственное поручение…"

Присмотревшись, Флёр поняла – человек, стоящий в окружении Пожирателей Смерти, явно выше Билла ростом и, похоже, гораздо шире в плечах. Или это массивная драконоустойчивая одежда делала его таким крупным… Да и кудрявые медно-рыжие волосы явно темнее и короче, чем у Билла.

"Это не он, – поняла Флёр. – Но кто же? Кто-то из его многочисленных братьев?" – девушка видела всех Уизли, но как-то не запомнила. К тому же, человек стоял, опустив голову, и разглядеть черты лица ей никак не удавалось, несмотря на то, что всё разворачивалось прямо под окнами библиотеки. Она прислушалась к словам Пожирателей, обращённым к Люцию:

– …они поставили Защитный Купол, да ещё и на ментальном уровне тоже! Окружили драконов кольцом и закрыли их от Тёмного Лорда – Хозяин не смог даже поговорить с этими ящерами… Нам пришлось убить всех погонщиков, иначе Купол не удалось бы разрушить…

– Абрахам, друг мой, только не надо оправдывать собственную глупость чьим-то героическим идиотизмом, – Малфой никогда не кричал на подчинённых, как Нотт или Макнейр, от воплей которых с замковой крыши сыпалась черепица, но вкрадчивый тихий голос Люция производил настолько леденящее впечатление, что многие панически боялись даже шёпота любимца Господина. – Пятнадцать мальчишек против полусотни опытных колдунов, – Малфой усмехнулся, – вас приходилось по троё на каждого погонщика, почему вы не выполнили мой приказ? Вы должны были захватить их живыми! Тёмный Лорд через три-четыре дня вернётся с новыми драконами – кто будет ухаживать за таким огромным стадом?! Замок и так уже трещит по швам от этих мерзких тварей и их дерьма! Кто будет заниматься уборкой?! Кто обеспечит нормальную жизнедеятельность драконов, как того требует Господин?!! Ты? Или твой отряд? Пожалуй, я поставлю вас чистить драконьи стойла, может, тогда вы научитесь выполнять мои приказы буквально!

– Но сэр… Мистер Малфой… – Абрахам склонился почти до земли. – Мы сделали всё возможное… Вот этот командовал погонщиками, он выстроил защиту, и мои люди не смогли даже подобраться к ним… Только когда нам на помощь пришёл Тёмный Лорд, удалось их разделить и перебить по одиночке…

– Перебить?! – вопрос многократно отразился от замковых стен. – Разве я приказал перебить их, Абрахам? Я приказал тебе доставить живых погонщиков драконов. Ты понимаешь разницу между "несколько живых человек" и "один полудохлый ублюдок"? – провинившийся кивнул, начиная заметно дрожать. – А мне думается, не понимаешь… – угрожающий шёпот наполнил двор шипением подстать Тёмному Лорду, – сейчас я тебе объясню…

Взмах палочки, громогласный возглас, яркая зелёная вспышка – человек смятой бесформенной тряпицей упал на истёртые ступени к ногам Малфоя, величественно возвышавшегося над ним:

– Кто ещё желает почувствовать разницу? Или ослушаться моего приказа? – Пожиратели Смерти непроизвольно шагнули назад в едином порыве. Впереди остался только высокий рыжеволосый человек со связанными за спиной руками. Малфой приблизился к нему. Флёр вдруг охватило никогда доселе неиспытанное ощущение – она словно перенеслась внутрь другого человека: настроившись на какую-то волну, девушка влетела в вихрь чужих ощущений. Она испытывала боль – весь правый бок горел и ныл, набрякшая чем-то горячим одежда липла к коже, кружилась голова, колени дрожали противной мелкой дрожью, и все силы уходили на то, чтобы стоять – просто стоять, выпрямившись и широко расставив ноги… Вокруг всё сливалось в качающиеся разноцветные пятна, удавалось сфокусироваться только на человеке напротив – сильнейшая ненависть к нему притупляла мучительные спазмы в боку и придавала сил. Флёр застыла в ужасе – никогда она ещё не испытывала чужую боль, как свою собственную. Люций ткнул раненого палочкой в грудь и заговорил:

– И почему я в последнее время постоянно встречаюсь с Уизли? Вас расплодилось так много… Уже некуда ступить без того, чтобы не наткнуться на веснушчатую физиономию или рыжие патлы. Правда, не могу не отметить – и среди Уизли попадаются весьма продвинутые экземпляры… А ты? Сможем ли мы найти общий язык с тобой? – Малфой изящно приподнял одну бровь, ожидая ответа. Пленник вскинул голову (Флёр ощутила, как от резкого движения он с трудом сохранил равновесие – силы убывали) и в упор посмотрел на Люция:

– Я гораздо лучше нахожу общий язык с драконами, чем с людьми… и с Пожирателями Смерти сделок не заключаю…

– Да? А вот твоему более сообразительному братцу безразлично с кем договариваться – лишь бы деньги платили… Всё в мире имеет цену. Во сколько ты оценишь помощь, оказанную нам?

– У вас нет того золота… которое для меня имеет ценность, – человек говорил едва слышно, на слова требовалось значительное усилие.

– Считаешь? – Малфой изогнул губы в улыбке. – Думаю, ты ошибаешься. Ты нужен мне и имеешь для меня сейчас большую ценность, я ведь слышал – ты хороший специалист по драконам. Поэтому я открываю карты – действительно, поговорим открыто, чтобы даже Уизли стало понятно. – Люций отпустил эту шпильку, с любопытством ожидая реакции. Стоящий напротив него человек не шевельнулся и не произнёс ни слова. Определённо, выдержка у него имелась, о чём свидетельствовало и гордое вертикальное положение, которое он сохранял, явно тратя на это последние силы. – Мне нужно твоё умение справляться с драконами и информация о них. Я могу получить это двумя путями: во-первых, в виде добровольного сотрудничества, которое будет оплачено сохранением тебе жизни и заботой о твоём здоровье (известно ведь: раны, нанесённые заклинаниями Боевой магии, заживают плохо и долго). А во-вторых, всё то же самое я могу получить, применив заклинания Подвластия и Истины, правда, в этом случае ты быстро умрёшь от потери крови, ведь чары не способствуют заживлению серьёзных магических повреждений. Таким образом, я получаю необходимое в обоих вариантах развития событий, ты же во втором случае теряешь жизнь. И каково будет решение этой простенькой задачки? – Малфой с лёгкой издёвкой заглянул в глаза пленника. Тот молчал. Люций решил, что он размышляет, но Флёр знала – он просто копит силы для того, чтобы сказать достаточно длинную фразу, и заставить голос не дрожать от слабости:

– Задачка решается в одно действие. Я уже мёртв. Умер на той поляне, где остались пятнадцать моих друзей, которых я не смог спасти и защитить. Ваши люди просто немного продлили мою агонию, но это не имеет значения. Помогать вам добровольно я не буду. Значит, Заклятия убьют меня через два-три дня, и я всего лишь приду на ту поляну чуть позже, чем мои друзья. Так что, вам нечего мне предложить, мистер Малфой. – Люций резко выпрямился, безуспешно пытаясь взглянуть на пленника сверху вниз, поднял палочку… Собеседник улыбнулся:

– И то верно – ускорьте процесс, порадуйте меня. А с хозяином вы уж как-нибудь объяснитесь, – щёки Малфоя пошли красными пятнами: он зависел от этого еле держащегося на ногах ублюдка, который умудрялся ещё и издеваться над ним.

– Перевязать и запереть! – выплюнул любимец Тёмного Лорда, раздумывая, как он будет выкручиваться через несколько дней, когда вернётся Господин.

Двор уже опустел, а Флёр всё стояла у окна, держась за изогнутую железную ручку витражной створки и уставясь невидящим взглядом в серо-голубое небо. …Она впервые испытала такое необъяснимо странное ощущение – словно её сердце, подобно молчавшему ранее приёмнику колдо-радио, вдруг поймало какую-то волну и услышало другого человека так же отчётливо, как до этого слышало только самоё себя. Оттиском мгновенной колдографии остался в памяти Флёр серый замковый двор и высокий парень, с иронией и бесстрашием улыбавшийся разъярённому бессилием Малфою. В груди свернулся тугой клубок, требующий немедленно действовать, придумывать, искать выход… Почему? Для чего? Девушка никак не могла осознать что же произошло, что устроило такую непонятную бурю в её душе… На какое-то время из головы вылетели даже мысли о деле, которое она затеяла здесь.

Флёр по-особому щёлкнула пальцами и произнесла короткое слово, казалось, состоящее из одних гласных звуков – тут же прямо из стены высунулась остроносая мордочка домового эльфа с большими ушами. Похоже, девушка позвала его по имени:

– Ты звала, Старшая Сестра?

– Только что в замке появился новый обитатель. Узнай, где его поместили, как его имя (фамилию я уже знаю) и… и как он себя чувствует…

– Слушаюсь, Старшая Сестра! – Флёр перевела дух.

"Если Малфой не вызовёт меня, я пойду сама выяснять, что с ним сделали! Только вот когда? Днём в коридорах полно народу, а в подземелье – охрана. Ночью включаются детекторы движения и дежурный следит по Карте замка за перемещениями всех его обитателей… Чтобы выйти из комнаты, мне опять-таки понадобится разрешение Малфоя! Можно, конечно, сказать о моём желании поработать в нашей лаборатории – его заказ на противоядия и Зелье Берсерка выполнен не до конца…" – Флёр задумалась. Малфой, сам будучи неплохим специалистом по зельям, высоко оценил её способности в области зельеварения и доверил этим маленьким ручкам изготавливать все необходимые Пожирателям Смерти магические препараты. Среди множества разнообразных настоек, отваров, микстур и вытяжек тихо и незаметно создавалось хитрое вещество, рецепт которого подсказала мадам Максим, вспомнив боевую аврорскую молодость. Это вещество, напоминавшее прозрачный клей, намазывалось изнутри на стены любого здания, укрытого заклятиями Невидимости и Ненаносимости, и тогда изготовитель его, замешавший зелье на собственной крови, находясь в любом другом месте, мог одним взмахом палочки снять все эти Прячущие Чары. В этом и состоял план Флёр – она собиралась пометить таким образом замок Слизерина и, покинув его, открыть для атаки с земли или с воздуха. Для этого ей понадобились и многочисленные замковые эльфы – конечно, невозможно нанести "клей" на всю поверхность стен, но требуется тщательно пометить углы, своды и арки, сопряжения стен и перекрытий. Работа предстояла долгая и кропотливая, пока ещё план Флёр только-только начал осуществляться. Имеет ли она право рисковать всем замыслом ради неудержимого желания увидеть поразившего её воображение человека? Никогда и никто из её многочисленных поклонников не вызывал таких чувств и желаний. Это казалось странным и пугающим…

Флёр захлопнула окно и приняла решение – она подождёт. По логике вещей, Малфой не сможет обойтись без её помощи, так пусть позовёт сам. А она сожмёт волю в кулак и пока удовольствуется докладами домовых эльфов.

Тёмная комната, влажные каменные стены, маленькое недосягаемое окошко у самого потолка – ни дотянуться, ни допрыгнуть… Сквозь толстые прутья ржавой решётки дневной свет сочится еле-еле, размазываясь по стенам и почти не достигая пола, устланного прелой соломой. Грубая деревянная мебель – лавка, стол и кособокий табурет. Маленький оплывший огарок свечи отдыхает до следующей ночи, когда ему придётся трудиться изо всех сил, разгоняя непроглядный мрак, властвующий здесь.

Лежащий на лавке человек приподнялся и, опершись на локоть, взглянул в сторону массивной дубовой двери, за которой послышались голоса, шаги, звяканье ключей и лязг решётчатых створок – кто-то шёл по коридорам. В бледном сумраке угадывалось только, что узник молод и, видимо, серьёзно ранен – одежда порвана, рубашка перепачкана кровью, грудь стягивает покрытая красно-бурыми пятнами повязка, на лице видны синяки и ссадины, которые не скрывает даже проступившая за ночь щетина. Человек посмотрел на дверь и вздохнул, когда в замке заскрипел ключ. В камеру вошёл высокий стройный мужчина в чёрной мантии, его серебристые волосы, казалось, светились сами по себе, а голубые глаза смотрели холодно, цепко и безжалостно.