Текст книги "Наследники. Покорители Стихий (СИ)"

Автор книги: KateRon

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 81 страниц)

…Подготовка к предстоящему Хеллоуину растянулось не на одну неделю. Девчонки шушукались по углам и обсуждали костюмы, косясь в сторону мальчишек и постоянно хихикая. В воздухе витала лихорадочная напряжённость и сладкое предвкушение надвигающегося праздника. Для старшекурсников все проклятые вопросы бытия свелись к раздумьям о том, в каком костюме отправиться на вечеринку, чтобы потрясти и удивить окружающих, и кого пригласить на этот замечательный бал. Если воспользоваться воображением и как следует прислушаться, можно было уловить, что в Хогвартсе в эти дни стоял шорох и звон – строились воздушные замки и разбивались сердца.

Гермиона внешне была абсолютно равнодушна к предпраздничной суете и выбивалась из сил, пытаясь удержать факультетскую успеваемость от катастрофического падения, вызванного полным пренебрежением к учёбе со стороны даже самых ответственных студентов старших курсов. Кристина проводила каждую свободную минуту возле пегаса Корнвола, даже Хеллоуин отодвигался на второй план перед перспективой неизбежной разлуки с удивительным крылатым конём, привязавшимся к ней, как собачка. Если Кристина не появлялась в конюшне утром – к полудню огромный пегас, раза в полтора крупнее обычной лошади, играючи высаживал копытом оконные переплёты в том классе, где в данный момент занимались шестикурсники Гриффиндора и, не в силах пролезть в не слишком большие окна, жалобно и требовательно ржал, положив голову на подоконник и удерживая себя в воздухе мощными взмахами великолепных крыльев. Мисс Равенкло приходилось отпрашиваться с урока и бежать успокаивать своего нервного и требовательного любимца. На ближайшей перемене к девушке обязательно присоединялся Рон, с добродушной снисходительностью сообщая, что мужская помощь никогда не бывает лишней. Гермиона только вздыхала и брала домашние задания на всех. Младший Уизли пропадал на конюшне столько же, что и Кристина, карауля её вечерами, чтобы обязательно проводить в темноте быстронаступающей ночи до замка и дальше – до самой спальни девочек шестого курса. Обычно путь оказывался долгим – Рон отлично умел рассказывать смешные истории и анекдоты, а Кристина была благодарной слушательницей и, к тому же, хохотушкой. Оба получали огромное удовольствие от этих вечерних прогулок…

Гарри же совершенно увлёкся, помогая профессору Люпину оборудовать в Запретном лесу "стоянку" драконов, которые вскоре должны были прибыть в Хогвартс в сопровождении Чарли Уизли и Хагрида, вызванных письмом Дамблдора. Люпин счёл достаточным взять себе в помощники только Гарри, чтобы поменьше привлекать внимание и получше сохранять секретность. Юноше пришлось, скрепя сердце, соврать даже Гермионе – староста была уверена, что Гарри осваивает под руководством профессора Люпина новые модификации Заклинания Патронуса, чтобы лучше противостоять воздействию дементоров.

Запретный Лес уже не казался таким пугающим и враждебным, как раньше. Люпин выбрал просторную поляну, с трёх сторон окружённую деревьями, а с четвёртой – упирающуюся в старый изъеденный ветром горный кряж, уступами спускавшийся до самого Хогсмида. Когда-то здесь высились горделивые пики неприступных гор, но неумолимое время сделало своё дело, и горы, словно оплыли, вросли в землю, источились пещерами, поросли лесом…

– Гарри, тебе никогда не приходило в голову, – задумчиво произнёс профессор, – что самые прочные, самые незыблемые вещи, лишь кажутся таковыми? Время побеждает всё: разрушает горы, заставляет пересыхать моря, изменяет русла рек, двигает океаны и материки… А вещи хрупкие и почти не уловимые, не осязаемые – доброта, любовь, мудрость – остаются прежними не меняясь и не исчезая… И магия! Конечно, магия. Ведь она, даже изменяясь вместе с человеческими поколениями, по сути, пребывает неизменной – юноша озадаченно смотрел на Люпина, не зная, что сказать в ответ… Профессор улыбнулся:

– Не обращай внимания! Под сенью деревьев меня всегда тянет философствовать. Да и полнолуние скоро…

Гарри бросил быстрый взгляд на Люпина – тот, действительно, преображался, попадая в Запретный лес: черты лица становились более острыми, взгляд – непривычно пронизывающим и холодновато-поблёскивающим, а походка такой бесшумно-вкрадчивой и скользящей, что поневоле вспоминалась двойственность природы профессора…

– …В пяти милях к северу встретились олени – два самца, сейчас будет сражение за территорию, – словно про себя пробормотал Люпин.

– Профессор, как вы узнали? – ошеломлённо поинтересовался Гарри.

– По запаху… Здесь, в лесу, да ещё в преддверии полнолуния у меня обостряются инстинкты… Ты, наверно, будешь очень удивлён, мальчик мой, – немного смущённо взглянул на юношу преподаватель, – но с возрастом я стал находить в своём уродстве своеобразную прелесть. У монеты есть аверс и реверс – у каждой вещи в мире есть две стороны – чёрная и белая, сливаясь, они образуют бесконечное разнообразие нюансов… Ни один человек не способен так полно и ярко воспринимать мир, как зверь – обычное животное. Сколько запахов, звуков, образов воспринимает мозг бегущего по лесу волка – сколько потрясающих ощущений от самого этого ночного бега… Это невероятно представить и невозможно рассказать! Твой отец никак не мог привыкнуть, каждый раз захлёбываясь восторгом после превращения, – Люпин умолк, под напором эмоций и нахлынувших воспоминаний. А Гарри неожиданно подумал об Аврелеусе – слушая мысли дракона, юноша тоже погружался в удивительный и невообразимый мир – мир, увиденный глазами сказочных существ. Ему тут же захотелось проверить свои ощущения, и он потянулся изо всех сил, пытаясь найти горячую золотую искру… Ответа не было, контакт не получился. Гарри разочарованно вздохнул.

– Я думаю, – задумчиво проговорил профессор, словно отвечая каким-то своим мыслям, – что подобное должны были ощущать древние волшебники, умевшие применять магию Стихий, – юноша вздрогнул, Люпин продолжал, глядя вдаль и не заметив этого. – Пропуская через себя энергию стихии, маг получал возможность контролировать огромную первозданную силу… Как удивительно, как захватывающе интересно это было, наверное! Он сам становился Стихией, сохраняя при этом разум, а значит, возможность творить и созидать…

– И уничтожать, – еле слышно откликнулся Гарри. Люпин уставился на него с растерянным видом человека, грубо вырванного из сладких грёз:

– Что ты сказал?

– Уничтожать. Разрушать. Убивать… – с явным нежеланием касаться этой темы проговорил юноша.

– Ты слышал легенды? Гарри, почему ты решил, что магия Стихий несёт разрушение и смерть?!

– Профессор, вы сами сказали – у монеты две стороны… – Гарри пристально смотрел в желтоватые глаза Люпина, словно, надеясь, что тот скажет нечто, способное убедить его в обратном.

– М-м-м… – смешался преподаватель, – возможно… Я никогда не рассматривал вопрос в этом аспекте…

Гарри вдруг стало холодно, Люпин кинул на него быстрый взгляд и немного слишком жизнерадостно воскликнул:

– Умозрительные рассуждения в больших количествах приводит к унынию и лени! Не пора ли нам заняться делом, ради которого мы и пришли сюда! – профессор взмахнул палочкой, и пара деревьев, выдернувшись с корнем, плавно опустилась в углу недостроенного загона.

Гарри вздохнул и, с облегчением приняв перемену темы, приступил к отделению от стволов веток, сучьев и коры. Люпин виртуозно владел подобным техническим волшебством, но и юный маг не уступал своему учителю. Гарри имел ловкие руки, которые (не без "помощи" Дурслей) могли и без магии справиться с различной работой, к тому же, у него никогда не было проблем с визуализацией – воображение работало отменно, поэтому практическое "рабочее" волшебство получалось у юноши ничуть не хуже сложных заклинаний и приносило не меньшее удовлетворение.

Но настоящее потрясение и восторг Гарри испытывал, когда наблюдал за работой Люпина по установке защитных барьеров. Требовался недюжинный талант и мощные магические способности, чтобы в одиночку (слабенькие потуги шестикурсника в расчёт почти не шли) установить барьер, который мог одновременно защитить и удержать драконов на время, достаточное для их эвакуации или усмирения дополнительными силами. Мастерство профессора граничило с виртуозностью музыканта, не уступая ему, а по силе воздействия напоминало ту самую магию Стихий, которой так восторгался Люпин. Видимо, причина удивительных способностей учителя крылась ещё и в том, догадался Гарри, что он одновременно был человеком и зверем – разум и инстинкты сплелись в нём причудливым, необычным для человека образом, давая более яркую и мощную магическую силу, чем у обычных волшебников… Воистину, нет худа, без добра, и теряя в одном, мы неожиданно приобретаем в другом.

…Учитель и ученик работали слаженно и быстро, и прервались только тогда, когда день начал клониться к вечеру.

– Давай закончим на сегодня, Гарри, – предложил Люпин, – немного отдохнём, перекусим и вернёмся в замок до темноты, – юноша с радостью согласился.

Они присели на сухом пригорке, ещё согретом неяркими лучами осеннего солнца, и жуя нехитрые сэндвичи, погрузились каждый в свои мысли, не испытывая дискомфорта от повисшего молчания, наоборот, находя его естественным, уютным и почти дружеским.

Гарри вновь изо всех сил сосредоточился на поиске Аврелеуса, на попытке дотянуться до него. Раньше юноша, словно, на ощупь пытался найти дракона по золотому сиянию и исходящей от него горячей мощи. В этот раз он почему-то не стал искать, а просто позвал и, вспомнив ощущение полёта во время игры в квиддич, постарался представить, как это может быть, когда летишь без всяких приспособлений, сам по себе, раскинув огромные, легко разрезающие воздух, сильные крылья… И сразу же, будто распахнулось небо – открылась такая глубина и простор, что захватывало дух:

"Привет, Тот-Кто-Слышит! Полетаем?"

"Я думал, что драконы не летают по ночам…" – юноша увидел на густо-синем, уже почти ночном небе, обнимающем дракона, первые появляющиеся звёзды.

"Почему же… Днём мы купаемся в магии Солнца, а ночью – своей магией может поделиться Луна".

"Как я рад слышать тебя, Аврелеус!" – Гарри непроизвольно сделал движение, словно гладил дракона по могучей шее. – "Ты, наверное, уже совсем большой…"

"Я ещё расту, – довольно отозвался мысленный голос, – но ты вряд ли узнал бы меня сейчас. Ещё и поэтому я летаю только по ночам, – огненноголовый Понимающий очень переживает, что меня может увидеть кто-то посторонний, что не выдержит противомаггловская защита, а я не хочу, чтобы он сердился".

"Понимающий? – Гарри решил, что, скорее всего, это был Чарли Уизли.

"Да. Понимающих двое. К сожалению, они не умеют слышать нас, но всегда стараются понять. Оба Понимающих очень хорошо относятся к нам, старейшины говорят, что это странно, когда волшебники стараются угодить драконам. Обычно, нас боятся и ненавидят, стараются запереть в загонах, опутать заклятиями…"

"Аврелеус, а где драконы предпочитают жить?"

"Старейшины любят жить в пещерах, Дающие-Жизнь – наши матери – живут высоко в горах, на плоскогорьях и вершинах, а молодые… молодые драконы должны жить в Дороге… Понимающие не отпускают меня в путь, говорят, что я могу не вернуться…"

"А что это за Дорога?"

"Каждый дракон, когда вырастет, должен облететь три раза вокруг всего света, вокруг Земли – иначе он не будет считаться взрослым… Но Понимающие просят оставаться в безопасном месте, подождать лучших времён".

Гарри пронзила неожиданная мысль, пришедшая по наитию, созревшая из восхищения удивительными существами:

"Аврелеус, я позвал тебя, чтобы передать вашим глубокоуважаемым старейшинам приглашение проявить доброжелательность и прибыть в Хогвартс в качестве наших самых почётных гостей…" – он и сам был потрясён сказанным. Юноша никогда не строил подобных фраз, и даже в шутку не изъяснялся так витиевато. К тому же он не был уверен, имел ли право брать на себя подобные полномочия, но что-то подсказывало ему – необходимо поступить именно так и сказать именно такие слова, наиболее соответствующие тому, что он чувствовал в этот момент.

Дракон молчал долго. Гарри даже решил, что контакт прервался и робко постучался вновь:

"Я здесь, Тот-Кто-Слышит, – откликнулся Аврелеус, – я вспоминаю…"

Юный маг подумал об удивительной памяти всех поколений, живущих в совсем ещё молодом драконе.

"Наш род не любит людей, и люди платят нам тем же. Так было не всегда, но времена нашего могущества давно прошли, и мы смирились с этим. Мы исчезаем и скоро последний дракон навсегда растворится в Сияющей Заре, слившись с Солнцем… Люди пытаются обращаться с нами как с животными, командовать нами, требовать подчинения, разводить нас как домашний скот – мы ни на что не обращаем внимания, ни во что не вмешиваемся, мы ждём Сияющей Зари, которая ознаменует наш окончательный уход… Первый раз за много сотен лет ты обратился к нам так, как должно обращаться к Мудрым, к Тем-Кто-Был-Раньше… Нас немного здесь, но мы все говорим тебе – мы принимаем твоё приглашение, человек. И отныне ты – Тот-Кто-Слышит-Мудрых. Когда бы ни пожелал – ты сможешь задать нам любой вопрос, и мы ответим. Мы родились одновременно с этим миром, мы помним про него всё… Но Знание – столь великое сокровище, что его нельзя открывать всем, только тем, кто умеет уважать Мудрость…"

– Гарри! Гарри! – кто-то с силой тряс его за плечи. Юноша открыл ещё затуманенные глаза и встретился с взволнованным и почти испуганным взглядом Люпина:

– Что случилось?! Я звал тебя, а ты не откликался. У тебя опять были видения? Шрам не болел?

– Н-нет… – Гарри говорил немного с трудом, словно в ушах его сокрушительным крещендо ещё грохотал небывалый орган, и он плохо слышал звуки реальности сквозь этот торжественный рёв.

– Я говорил с Аврелеусом… Пригласил его прибыть в Хогвартс… Ну, то есть – торжественно пригласил, – Гарри окончательно пришёл в себя и, вспомнив свою вычурную фразу, покраснел. – Наверное, зря я это сделал?

– Торжественно пригласил драконов в Хогвартс?.. Нет! Что ты! Это, безусловно, правильно – мы как-то не подумали использовать твои возможности для этих целей… – Люпин посмотрел на ученика с каким-то странным выражением, то ли восхищения, то ли сочувствия.

– Профессор, дракон сказал, что их старейшины любят жить в пещерах, может, нам не строить загоны?

– Пещеры труднее контролировать… Но в этих старых горах их много, завтра посмотрим, может быть, сможем приспособить некоторые, чтобы и драконам было удобно и нам, – Люпин задумчиво глянул на небо. – Пойдём в замок, Гарри. Солнце садится, не стоит задерживаться в Запретном лесу… И, кстати, мне надо заглянуть на конюшню – проведать Корнвола.

– Думаю, Кристина уже проведала его, – улыбнулся Гарри.

– Да, мисс Равенкло очень расстроится, когда узнает, что пегаса придётся возвращать…

– А вы уже выяснили, кто хозяин? – судя по интонации, юноша рассчитывал, что это случится ещё не скоро.

– Это было не так уж трудно… – чувствовалось, что профессору не очень хочется об этом говорить. – Полагаю, мы найдём твоих друзей на конюшне, давай сразу же туда и направимся.

– Хорошо, – кивнул Гарри.

…Кристина больше всего боялась, что хозяин пегаса неожиданно появится и уведёт коня, поэтому всё свободное время старалась проводить рядом со своим любимцем. И в очередной раз Рон и Гермиона нашли её на конюшне.

– Крис, ты когда-нибудь здесь поселишься, – проворчал Рон, прислонившись к деревянном столбу.

– Он прав, ты совсем забросила учебу, – кивнула Гермиона. Староста никак не могла отвлечься от переживаний по поводу успеваемости.

– И что?! – Кристина посмотрела на них. – Я не могу его бросить, ему скучно, он боится быть один. Вспомните Гарри, он тоже возился с дракончиком.

– Но он же не забросил учёбу, – заметила Гермиона.

– Ох, хватит об учёбе, Герми! – вздохнул Рон. – Мы же ничего не знаем о его хозяине, а вдруг это какой-нибудь преступник. Он разводит пегасов и продаёт их за рубеж…

– Тогда зачем ставить тавро, зачем помечать его? – возразила Гермиона.

– Может, Корнвола хотели передать новому хозяину, который чем-то не понравился пегасу и тот улетел, чтобы избежать такой участи? – предположила Кристина.

– Вы недалеки от истины, мисс Равенкло, – сказал профессор Люпин. Они с Поттером только что вошли в пахнущий сеном полумрак конюшни.

– Привет, – Гарри подошёл к Гермионе и легко тронул за плечо. Она повернула голову, улыбнулась и чуть качнулась назад, опираясь на него. Он придвинулся ближе и нашёл её руку:

– Я говорил с Аврелеусом… – негромко сказал юноша на ухо Гермионе.

– Здорово! Как он? – так же тихо поинтересовалась та.

– Неплохо… мечтает совершить кругосветное путешествие, – улыбнулся Гарри.

– А Кристина говорит, что видит чувства и эмоции своего пегаса – как движущиеся цветные картинки, – сообщила девушка.

– Как интересно! – отозвался Гарри, подумав про себя: "Вот было б здорово, если бы у Кристины получился контакт с Корнволом так же, как у меня с Аврелеусом…"

– …и мы выяснили, что в Англии нет даже нелегальных ферм по разведению фестрических пегасов, – тем временем Люпин рассказывал о своих поисках хозяина Корнвола. – Единственная известная на сегодняшний день ферма находится в Ирландии, и её владелец очень уважаемый человек. Мы связались с ним и выяснили, что это, действительно, его пегас…

– Так значит, он прилетел аж из Ирландии?! – округлив глаза, выговорил Рон. – Ничего себе – расстояние!

– Да! Пегас оказался очень выносливым, – улыбнулся Люпин.

– Я не отдам его, – твердо сказала Кристина, обняв коня за шею. – Может, ему не нравиться там…

– Вот к этому я и подхожу… Владелец фермы продал Корнвола своему соседу, который давно просил и умолял об этой сделке. Фермер долго сопротивлялся – этот пегас очень редкий – но, в конце концов, не устоял. В ночь перед отправкой к новому хозяину Корнвол сбежал. А через несколько дней к соседу фермера нагрянули сотрудники Организации Магического Контроля – оказывается этот колдун занимался экспериментами с Запрещёнными зельями и не брезговал чёрной магией. Ему была необходима печень годовалого фестрического пегаса вороной масти с серебристыми глазами. Эта печень – основа зелья, которое, будучи правильно приготовлено и соответствующим образом принято, позволяет человеку становиться невидимым и по желанию контролировать этот процесс.

– Какая гадость! – возмутилась Гермиона. Потрясённая Кристина молчала, вцепившись в гриву притихшего пегаса.

– Редкая способность к невидимости проявляется только у вороных фестрических пегасов с серебристыми глазами – они рождаются не часто, – продолжал Люпин. – Но сами кони могут переходить в это состояние только под воздействием сильного стресса, как положительного, так и отрицательного характера. Видимо, благодаря этой своей врождённой особенности, Корнволу и удалось спастись.

– Значит, теперь у него нет хозяина? – спросила Кристина. – Один его продал, другой хотел убить и теперь сидит в тюрьме…

– К сожалению, не сидит, – вздохнул Люпин. – Странные дела сейчас творятся: Организация Магического Контроля сочла его виновность не достаточно доказанной и приняла решение освободить этого колдуна без назначения дополнительного расследования…

– В таком случае Корнвол останется в Хогвартсе, иначе любитель Запрещённых зелий снова найдёт его! – Кристина сверкала глазами и была настроена очень решительно.

– Пегасу нельзя находиться в замке! – строго сказал профессор.

– Тогда его нужно отпустить на волю! – заявила девушка.

– Но его могут найти по тавро, – заметил Люпин. – Вряд ли мы сможем что-то сделать…

– Я его не отдам! – Кристина, подозрительно блестя глазами, снова обнимала коня за шею.

– И что ты собираешься делать? – поинтересовался Гарри.

– Отпущу…

– А если его найдут? – задумчиво вопросила Гермиона.

– Не найдут, он умный и не попадётся в лапы магов, – девушка отвязала коня и направилась к двери.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – вздохнул Рон, оглядываясь на профессора.

– Погоди! Давай попробуем убрать тавро, – Гермиона уже вытаскивала палочку.

– А если ему будет больно?

– А если его найдут?

– Ты права, – решилась Кристина, и девушки стали осторожно ворожить над крупом коня, пробуя различные заклинания и стараясь не причинить боли. Пегас нервно поводил боками, переминался с ноги на ногу и, выгибая шею, старался разглядеть, как движется дело… Им повезло – с третьего раза клеймо сошло, видимо, чары, наложенные в дополнение к обычной процедуре, были щадящими. Профессор Люпин молча наблюдал за тем, что делали студенты, и отчего-то не вмешивался.

Ребята вышли на улицу, заходящее солнце окрасило всё вокруг в цвета червонного золота и крови – гриффиндорские цвета… Кристина обняла коня и зашептала:

– Я отпущу тебя на волю, Корнвол. Но мне так хотелось бы покататься на тебе, хотя бы один раз, на прощанье, – конь довольно фыркнул.

– Что ты придумала?! – воскликнул Рон. – На него даже садиться опасно, а уж летать!!!

– Не опаснее, чем не метле, – небрежно возразила девушка. – И прекрати свою чрезмерную заботу Рон! Лучше подсади, – она положила руки на холку коня, правда, с трудом дотягиваясь.

– Будь осторожна, – пробормотал Рон, когда Кристина с его помощью запрыгнула на спину пегаса.

Корнвол, с крепко обхватившей его за шею девушкой, взмыл в небо, круто набирая высоту. Рон напряжённо следил за маленькой тёмной фигуркой крылатого всадника, которая то поднималась выше, то опускалась. Чёрные волосы девушки развевались по ветру, сливаясь с роскошной гривой пегаса. Гарри подивился тому, насколько красиво смотрелась всадница, насколько грациозен полёт огромного коня, и вдруг ему пришла в голову мысль – а каково это – летать на драконе? Какие впечатления может дать полёт на столь мощном волшебном существе…

Кристину переполняла неимоверная радость, ей казалось, что она летит сама по себе, пронзая облака, словно птица, после долгого перерыва вновь обретшая крылья. Крылья пегаса стали на некоторое время её собственными. Девушка пригнулась, прижалась щекой к тёплой могучей шее, крепче сцепила руки, твёрдо уперлась коленями в бока, а пятками под рёбра и – они понеслись всё выше и выше, словно собираясь спрятаться высоко в ватных облаках. Замок стремительно уменьшался в размерах, и девушка подумала о защите вокруг Хогвартса, – что будет, если они столкнутся с ней? Корнвол, словно почувствовав её волнение и услышав мысленный приказ, круто развернулся и стал плавно снижаться. Крылатый конь со своей наездницей летал между башнями замка, ныряя в стрельчатые арки, огибая статуи. Кристина не смогла бы найти слов, чтобы описать этот полёт… Девушке и раньше казалось, что воздух – это её стихия, что она рождена для полёта, но сейчас, чувствуя необычайную радость от удивительного единения с могучим пегасом, она впервые осознала себя частью безграничного воздушного океана – крошечной птичкой и огромным облаком одновременно – и ощутила, что этот океан, словно, улыбнулся ей навстречу, подставил ладони и принял её, как родную.

Кристина неожиданно почувствовала тревогу, идущую с земли, – желтоватые волны беспокойства дополнялись редкими ядовито-оранжевыми лучами зависти. Девушка улыбнулась, – так и есть, за неё волнуется Рон! Конечно, здесь высоко в небе, летать так захватывающе прекрасно и увлекательно, а вот с земли полёт, наверное, смотрится рискованным. Рон очень милый, и девушке не хотелось его волновать слишком сильно, ведь он так заботится о ней, что иногда это даже раздражает, но нельзя не согласиться – его забота приятна и добавляет ей уверенности в себе. Кристина, шепнув на ухо пегасу: "Пора нам с тобой спускаться!", твёрдой рукой направила его вниз. Конь недовольно фыркнул, но всё же послушался новую хозяйку. Они стали медленно снижаться и вскоре огромные, величиной с тарелку, копыта коснулись травы. Кристина грациозно спрыгнула, её глаза радостно сверкали, а щёки раскраснелись от осеннего ветра. Рон, замерев на месте, любовался девушкой, ещё более прекрасной, чем обычно.

– Ну, как тебе полёт? – не удержался Гарри.

– О! Это что-то потрясающее! – воскликнула Кристина и посмотрела на потерявшего в очередной раз дар речи друга. – Рон, не волнуйся, всё хорошо, со мной всё в порядке, – она быстрым движением продела свою руку под локоть юноши и прижалась к его плечу, в ответ Уизли пробормотал что-то и залился ярко-розовым румянцем.

– Просто я подумал, что ты можешь не удержаться без седла, сорваться и…

– Не говори глупостей, – улыбнулась девушка, – я с десяти лет езжу на лошади без седла.

– Одно дело – ездишь, а совсем другое – летаешь, – упрямо пробурчал, действительно, не на шутку перепугавшийся Рон.

– И правда, Крис, снизу это выглядит страшновато, – заметила Гермиона.

– Но на самом деле это не так опасно, как вы все думаете, – девушка широко улыбнулась и нежно погладила своего любимца по изогнутой шее.

– И что теперь? – поинтересовалась Гермиона.

– Я должна его отпустить, – Кристина посмотрела на быстро темнеющее небо.

– А как же защита замка? Как конь пролетит сквозь неё? – с сомнением в голосе поинтересовался Гарри.

– Смог же Корнвол пробить её, когда прилетел сюда, – парировала Кристина.

– Но не забывай – пегас был испуган и искал спасения, он смог мощным магическим всплеском, вызванным отчаяньем и надеждой, пробить брешь в защите Хогвартса, но взлететь ему уже не удалось, – напомнил Рон. – Не известно, что будет, когда конь выберется за территорию замка, возможно, он опять не сможет летать.

– Рон, ты прав, – глаза Кристины померкли. – Что нам тогда делать, как ему помочь?..

– Главное, что вы хотите помочь, а как это сделать, всегда можно придумать, всегда можно найти выход.

– Профессор Люпин… – удивлённо воскликнул Гарри, который как-то выпустил из вида, что учитель никуда не уходил, а всё это время находился поблизости.

– Вы решили забрать Корнвола? – дрожащим голосом прошептала Кристина.

– Я должен это сделать по закону, но… – профессор помолчал. – Директор Дамблдор уполномочил меня принять решение по обстановке. Могу я узнать мнение самого пегаса, хочет ли он вернуться к новому хозяину?

– Корнвол, – начала Кристина, глядя прямо в глаза крылатого коня. – Ты хотел бы вернуться туда, откуда улетел? – конь испуганно заржал и задёргал головой, всеми четырьмя копытами упёршись в землю и, демонстрируя стремление остаться здесь любой ценой. Девушка ощутила, как чёрные волны страха захлёстывают любимца.

– О! Корнвол очень боится, – взволнованно проговорила Кристина, – он не хочет…

– Я был уверен именно в таком ответе, – Люпин усмехнулся и протянул руку, чтобы погладить пегаса по холке, но тот вскинул голову и начал рыть копытом землю, дрожа мелкой дрожью – конь почувствовал волка… Профессор быстро отдёрнул руку и на мгновение болезненная гримаса исказила его черты, но он тут же взял себя в руки. – Мисс Рейвенкло, хочу предупредить вас и ваших друзей, то, что сейчас здесь произойдёт должно остаться строго между нами.

– Вы его отпустите! – глаза девушки радостно заблестели, надежда сменялась уверенностью в их хрустальной глубине. Ребята замерли.

Профессор достал палочку и, подняв ее над головой, совершил замысловатое движение, шепча незнакомые слова сложного заклинания. Гарри смутно разобрал только первые два слова. Небо озарилось радужным светом, который, натянувшись подобно плёнке, образовал отверстие, ведущее, словно бы в никуда… Профессор опустил палочку и посмотрел на ребят:

– Путь открыт.

– Корнвол, ты можешь лететь куда хочешь! – Кристина крепко обняла пегаса за шею, и из её глаз неожиданно брызнули слёзы. – Ты свободен, – пегас фыркнул девушке в волосы. – Нет, я не могу полететь с тобой! Хотя мне будет тебя очень не хватать…

Резко разомкнув руки, она шагнула назад, не отрывая взгляда от пегаса: "Лети!" – мысль принесла Корнволу образ широко распахнутых крыльев. Конь гордо приподнял голову, чуть присел и расправил свои чёрные мощные крылья. Последний взгляд удивительных серых глаз пегаса, и он взлетел, стремительно набирая высоту и приближаясь к переливающемуся радугой пятну в небе. И вскоре совсем исчез.

– Надеюсь, ты будешь, счастлив, – шмыгнув носом, произнесла девушка, когда радужное пятно растворилось в темнеющей синеве, и от редкого пегаса остались только воспоминания.

– С ним всё будет хорошо, – Рон положил ей руку на плечо.

– Ах, Рон, – Кристина развернулась и, уткнувшись юноше в грудь, неудержимо разрыдалась.

– Ну, Крис, – Рон покраснел и робко приобнял девушку, растеряно похлопывая её по спине.

– А если этот любитель Запрещённых зелий – новый хозяин пегаса – узнает, что его конь обнаруживался в Хогвартсе, что нам тогда делать? – спросила вдумчивая Гермиона.

– Как прилетел, так и улетел – не сумели мы его задержать, – просто ответил Люпин и, улыбнувшись, подмигнул ребятам.

Они вернулись в замок, притихшие и счастливые. Радостное чувство сделанного доброго дела распирало изнутри необоснованной гордостью. Профессор Люпин направился к директору, а ребята – в гриффиндорскую гостиную. Гермиона, шёпотом утешавшая всё ещё взволнованную Кристину, увела её к себе в комнату, а Рон и Гарри поднялись в свою спальню.

– Не опоздать бы на ужин! – пробормотал Гарри, желудок которого успел уже позабыть о сэндвичах, съеденных с Люпиным на опушке леса.

Рон молчал, задумчиво глядя, как на тёмно-синем небе прорисовываются первые кристаллики звёзд. Гарри сел на кровать рядом и толкнул друга плечом:

– Эй! О чём грустишь? Об улетевшем пегасе или кое о ком другом?

– Я думаю о Кристине, – улыбнулся Рон, – она такая удивительная – знает не меньше Гермионы, отлично летает, защищает ворота в квиддиче, умеет ездить верхом и приручать фестрических пегасов…

"А ещё она умеет читать мысли…", – чуть было не ляпнул Гарри, но вовремя прикусил язык.

– А ещё, – продолжал Рон и глаза его потемнели, – благодаря ей, вот уже целый месяц мне не снятся змеи.

Гарри вздрогнул:

– До этого, значит, снились?

– Каждую ночь…

– Почему ты не пойдёшь и не расскажешь Дамблдору? – воскликнул Гарри, чувствуя и свою вину в том, что до сих пор ни словом не обмолвился о происходящем с Роном. – Ведь это твои сны, и я не могу о них говорить ни с кем, даже с директором! – Уизли молчал.

– Рон! – юноша опять слегка толкнул друга плечом, – а на Прорицании тоже?

– Что – тоже? – вяло поинтересовался тот.

– В трансе ты тоже видишь змей?

– Ну почему же, не только. – Рон усмехнулся какой-то ломанной кривой усмешкой, которая не отражалась в глазах. – Я вижу змей и драконов, вижу море огня и крови…вижу тебя и себя, и Волдеморта… И ещё много того, от чего по ночам плоховато спится… Но в последнее время, когда Кристина рядом, всё это прекратилось, я даже перестал бояться уроков Прорицания.