Текст книги "Бабье царство. (СИ)"
Автор книги: Анатоль Нат
сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 45 страниц)
Стоило только хорошенько кое-кого потрясти, парочке болтунов языки поприжать, правда-матушка то и полезла, – грустно усмехнулась она.
Даже городские власти теперь прикусили язык, – невесело улыбнулась она. – Поначалу попытались было возбухнуть, а тут им профессор под нос результаты своих с ящерами исследований и сунул. Те и припухли. Теперь сидят и не вякают. Понимают что прокололись, вот и молчат в тряпочку.
Но даже такие спецы ничего бы толком не вызнали, если бы один дурак не прокололся. Ты же помнишь, – слегка повернула она голову в сторону Корнея. – Белла ещё в самом начале этой грязной возни вокруг нас, когда весь город вдруг ломанулся в банк забирать свои денежки, она всех в городе предупредила. Демонстративно так, во всеуслышание, чтобы потом не говорили, что не слышали.
Это когда она в самом дорогом кабаке города, в "Золотом Глухаре", вышла на середину танцевальной залы и во всеуслышание заявила, что зарубит каждого, кто будет распускать порочащие её слухи и позорить дворянскую честь и достоинство рода баронов де Вехтор и их друзей. Не зависимо ни от пола, ни от возраста, ни от социального статуса.
После того любые разговоры как ножом отрезало. Наши-то кумушки, как оказалось весьма падкие на всякие сплетни, сразу язычки то свои прикусили. Знают, шалавы, чем это может для них кончиться. А этот дурак оказался, видимо, из пришлых. Говорят, какой-то охотник был с верховий Каменки, чуть ли не с самого перевала. Или вообще откуда-то ещё дальше, с юга, – безразлично передёрнула она плечиком.
Скорее всего, не поверил, или посчитал себя круче всех.
Чуть ли не в глаза ей начал рассказывать какую-то очередную про неё гадость. Так она ему, для начала, уши обрубила. Сказала, что раз уж не слушает, что люди добрые говорят, то они теперь ему без надобности. Ну а дальше ящерам отдала.
– Вот так просто? – с лёгким недоумением на лице поднял левую бровь Корней. – Взяла и обрубила? И никто ничего ей не сделал? Ничего не сказал? Городские власти не вмешались? Боровец, поборник справедливости и известный законник, ничего ей не сделал и не сказал? – буквально ошарашенный, Корней удивлённо вытаращился на неё.
Когда же это было?
– Когда я болела, а ты за каким-то чёртом попёрся к Сидору в горы, – сухо отрезала Маша. – На лошадей своих пялиться вместо того чтобы следить что о нас здесь говорят.
А Боровец ничего не сделал, не так просто, а по древнему шляхетскому праву, которое даже здесь никто не отменял. За оскорбление – смерть!
Маша, с тяжёлым, обречённым вздохом, как будто общаясь с тяжелобольным, уныло посмотрела ему прямо в глаза.
– Никто и не пикнул, – с тусклой улыбкой на губах заметила она. – Тем более, что оказалось и некому.
Это, кстати, к вопросу о судьбе одиночек, – мрачно констатировала она. – Если ты один, то любая банда из тебя фарш сделает, а никто и не вступится.
Ну а как ящеры умеют пытать, не тебе рассказывать.
В общем, уже через пару часов он пел соловьём, торопясь рассказать всё, лишь бы она только не нахмурилась.
Тут-то всё и вылезло, – снова тяжело вздохнула Маша. – Тут-то и оказалось, что все наши проблемы последнего времени не сами по себе на пустом месте возникли, а плод тяжёлого неустанного труда нашей незабвенной подруги-нимфоманки. А Голова со Старостой, даже тот же Кидалов – это так, – небрежно махнула она рукой, – мелкие сошки, марионетки, не понимающие, что их в тёмную использовали.
– Насколько я успел узнать Голову с его приятелем, – задумчиво продолжил за неё Корней. – Если это так, как ты говоришь, и если они оба об этом узнают… То им это о-очень не понравится.
– Утрутся, – небрежно, с лёгким оттенком презрения отмахнулась Маша. – И не от такого раньше утирались, утрутся и сейчас. Побесятся, конечно, особенно первое время, а потом постараются забыть. Скажут, что есть дела поважнее, чем месть за какое-то там оскорбление.
А вот ни я, ни Белла, так это дело не оставим, – Маша мстительно прищурила глаза, глядя куда-то вдаль, на серые холодные валы снега замёрзшего, заснеженного залива.
– И всё же я бы им рассказал, – Корней осторожно посмотрел на свою жену. – Такими союзниками грех пренебрегать.
Но, надо так понимать, что об этом никто из них пока ничего не знает? – бросил он на неё вопросительный взгляд.
– Откуда? – хмыкнула Маша. – Все думают, что Белла срубила башку тому болтуну, вот слухи и прекратились. Всё, мол, в прошлом.
– А на самом деле? – всё более настораживаясь, тихо поинтересовался Корней.
– А на самом деле даже я не сразу узнала о результатах интимного разговора её и ящеров с тем дураком, – так же тихо откликнулась Маша.
Вот когда я ей остро позавидовала, – грустно заметила она. – Хотя, чего завидовать то. Я бы точно так не смогла. Для такого хладнокровия и жёсткости надо иметь настоящее дворянское воспитание, а не эти либеральные бредни о ценности человеческой жизни, всосанные в нашу плоть и кровь.
– Такое всасывают с детства, – задумавшись, рассеянно откликнулся Корней.
Ну! – обрывая сам себя, неожиданно отбросил он философский тон, мгновенно переходя на деловой. – Что ещё вызнали? Чем порадуешь?
– Увы!
Маша с искренним сожалением развела руками в стороны.
– Оказалось, он был мелкой пешкой. Простым "шептуном", как у вас здесь про таких говорят. А рыбу покрупнее, как волной смыло. Сразу же после того, как Белла схватила этого болтуна. Весь город Белла вместе с ящерами буквально перевернула, и ни следа! За пару часов, как в воздухе растворились. Никого!
Вот тогда то и пошли на спад всякие разговоры, и обо мне в том числе. А потом и вообще прекратились. Видать, золотой источник иссяк, – с кривой улыбкой Маша задумчиво уставилась на залив.
Кстати, тот же Голова самолично ручку свою приложил, чтобы прекратить все разговоры и пресечь болтовню. Но всё равно я ему, гаду не прощу. Ничего не прощу, пусть он потом и опомнился.
– Ну что ж, – Корней, став рядом, приобнял свою жену за плечи. – Возвращамся к нашим баранам. Я так понимаю, что касса в банке окончательно пуста?
– Ты не ошибаешься, – грустно улыбнулась Маша, невесело глядя на него.
Потрясающе, – покачала она головой. – Как быстро, буквально, как мышиный бздох, может раствориться в воздухе несколько большущих сундуков с серебром и золотом. Как неизвестно куда, словно в прорву исчезают наши огромные рюкзаки с дорогущим жемчугом. Как, словно в кислоте растворяются тяжеленные слитки Пашиного серебра…
Остановившись вдруг прямо посреди разбросанных вокруг куч новеньких, не успевших ещё посереть досок, она грустно посмотрела на своего мужа:
– Ну что ж, начнём, как высказался намедни профессор, по новой, с чистого листа.
Если бы. Если бы мы только так могли, – тихо прошептала она. – С чистого…
Разом как-то выговорившись, они оба внезапно замолчали и оставшийся до крепости путь шли молча, не разговаривая.
Погрузившись в свои мысли, Маша никак не реагировала на красоты зимней природы, рассеянно не отвечая на редкие вопросы, которыми Корней временами пытался её расшевелить.
– Все-таки, – снова, тихим голосом, нарушила она молчание. – Какие у тебя соображения на сей счёт, – кивнула она на рёбра шпангоута, торчащие из остова высящегося рядом с ними корабля, мимо которого они как раз проходили.
Двенадцать больших речных лодий, – грустно констатировала она. – Пять обгоревших трофейных, которые тоже наверняка можно восстановить. Сколько денег, – медленно, тяжело покачала она головой, – сколько денег выброшено на ветер. Нет, Пашка, как появится, нас точно убьёт, – грустно повторила она снова.
Весной в половодье не смоет?
– Смоет, если борта доской хотя бы до половины не зашьём, не поставим на якорь и не вывезем оставшийся материал куда-нибудь на высокий, сухой берег, – мрачно проворчал Корней. – Вот тогда действительно, с таким как здесь половодьем, точно смоет. Ну а пока этого не произошло, я уже тут договорился с кое-какими ребятами, что живут здесь в окрестностях. Они нам и с консервацией помогут и материал нужный подвезут. В долг, пока деньги не появятся.
Ну а потом, когда мы всё это достроим, мы возьмём их с товаром в первый же караван, что пойдёт вниз по реке. Так что, всё по-честному, баш на баш.
Ну вот, – расстроено добавил он, из-под козырька руки рассматривая что-то в воротах речной крепости, привлекшее его внимание. – Я был прав. Профессор с Изабеллой нас уже ждут, а нам ещё топать и топать.
Несмотря на безпокойство Маши, ни Белла, ни профессор, ни словом не упрекнули обоих за то, что им пришлось долго ждать на холодном зимнем ветру, дожидаясь пока они неспешной походкой добирались к ним чуть ли с другого конца залива.
Изабелла только вздохнула, когда увидела чуть порозовевшее и разрумянившееся после прогулки лицо своей подруги и её повеселевшие немного грустные глаза.
Ни слова не говоря, они все вместе вернулись обратно в хорошо протопленную жилую комнату крепостного арсенала, где обитал последнее время Корней, утрясая вопросы, свалившиеся на него с ликвидацией учебного центра.
Там, возле большой, занимающей чуть ли не весь угол, круглой, крашеной белой извёстью печи, можно было отогреться после долгой, морозной прогулки и поговорить.
Глава 10 Великий Озёрный путь в 1000 вёрст
.
Знакомство.*
Всякое большое дело начинается с самого первого маленького шага.
Постоянные посиделки с банкиршей за чашечкой лимонного чая, поиски выхода из сложившегося положения и мозговой штурм, как Маша называла их тихие, вечерние беседы за жизнь, привели к закономерному результату. Они обе вспомнили странную фразу, слышанную ими обеими от сталевара Василия, в бытность их первого посещения железодельного завода.
Странная фраза о каком-то "Великом Озёрном Пути в Тысячу Вёрст".
Вот баронесса Изабелла де Вехтор и сидела теперь с задумчивым видом посреди хаоса, устроенного ею в личном кабинете Сидора и с любопытством созерцала устроенный ею самый настоящий погром. Того, что она искала, не было. И не было и малейшего намёка где бы оно могло быть. Что делать дальше, она просто не знала. Теперь она сидела, молча разглядывая то, что сотворила, и терпеливо дожидалась прихода Маши, втайне надеясь, что та подскажет что-нибудь дельное.
Убираться пока что она не спешила, справедливо рассудив, что Маша, со своей недоверчивой натурой сама захочет лишний раз перетрясти все углы и в комнате, и в землянке, чтобы самолично убедиться в правоте баронессы.
– Ба-а!
Весёлый голос, раздавшийся из открытой двери прихожей, подтвердил то, что она уже и так поняла, услышав приглушённый звук открывающейся входной двери и чьи-то тихие разговоры с наружной охраной.
Пришла Маша. И едва поздоровавшись, тут же включилась в процесс исследования пыльных закромов и забытых уголков в хорошо знакомых ей углах землянки.
Когда спустя полтора часа, удовлетворённая своими неудачными поисками, Маша вошла в гостиную, там её уже дожидалась безмятежная Изабелла, сидящая возле разожжённого по случаю прихода гостьи камина и с блаженным видом пьющая лимонниковый чай. В воздухе стоял тонкий, одуряюще приятных аромат лимонникового напитка и Маше сразу страстно захотелось чаю.
С блаженным видом, устроившись на стоящем возле камина большом удобном кресле, оббитом какой-то незнакомой красной бархатистой тканью, Маша с удовольствием приняла из рук Беллы небольшую изящную чашечку из только накануне привезённого специально для Беллы чайного сервиза со стекольного завода.
Откинувшись устало на удобно выгнутую спинку кресла, она с нескрываемым наслаждением потянула полюбившейся ей за последнее время напиток из круто пережаренных зёрен шишко-ягоды с добавлением нескольких капель бодрящего лимонникового ликёра и горячего настоя сушёных листьев и ягод лимонника лонгарского.
– Балует тебя Марк, балует, – с искренней завистью посмотрела на сервиз Маша. – Мне, сколько бы я его ни просила, персональный сервиз так и не сделал. Всё времени у него видите ли нет. А тебе стоило только сказать что чай из кружек пьёшь, так он тут же буквально в лепёшку расшибся. Балует он тебя Белка, балует.
– Ну, как? – Изабелла вопросительно смотрела на Машу с ясно видимой смешинкой в глазах. – Удовлетворилась?
– Ну и выраженьица у тебя, – поморщилась Маша, тихо буркнув что-то ещё невнятное себе под нос.
– Нету! – широко разведя руками с обречённым видом, она устроилась напротив Изабеллы за столом. – Как сквозь землю провалились!
– Может, Васька сталевар напутал чего? – вопросительно взглянула она на Изабеллу. – Или мы что-то не так поняли?
– Вряд ли, – отрицательно покачала головой Изабелла. – Я с профессором потом ещё раз переговорила, и он наводил справки у ваших егерей. Было! – твёрдо сказала она, посмотрев на Машу. – И не абы что, а две, пусть и немногочисленные, но хорошо оснащённые и вооружённые экспедиции в те края, помимо той, самой первой разведочной с инженером. И о них никто, кроме Сидора с Димоном и тех кто с ними там был, ничего не знал. Даже Корнея твоего не поставили в известность, настолько всё было засекречено. Даже профессор мало что знает.
И егерей, принимавших участие в тех экспедициях, Сидор потом забрал с собой, в Приморье. Так что здесь в городе узнать что-либо – глухо, – Белла безнадёжно махнула рукой.
Но отчёты по экспедициям должны быть. Если верить тому, что выяснил профессор, это чуть ли не два огромных, тяжеленных короба пергаментов с картами и описаниями. Плюс, множество карт с топографической съёмкой местности.
Потом, проектная группа, те кто работал тогда на Сидора, говорили, что они считали что-то Сидору по его данным. Что – непонятно. Всё какое-то раздёрганное и разрозненное, словно специально перепутанное.
И все расчёты он тут же забирал с собой и у них ничего не осталось, даже черновиков. Всё изъял. Секретность Сидор развёл страшную. Говорят, что помимо того что заставил всех черновики свои сжечь, так и полевые дневники забрал себе. Все! И запретил даже во сне упоминать о том что было.
– Может, он их с собой забрал? – Маша с сомнением посмотрела на Изабеллу. – Ну, это, конечно, вряд ли. Не дурак же он, в конце то концов постоянно с собой тяжести такие таскать. Насколько я поняла, даже просто из угла в угол перетащить всю эту кучу пергаментов с картами и бумаг с описаниями, занятие весьма обременительное.
Но куда же он их всё-таки дел?
Маша, откинувшись на спинку своего кресла, с задумчивым видом окинула рассеянным взором царящий вокруг беспорядок.
– Больше комнат для осмотра здесь нет, – тяжело вздохнув, пожаловалась ей баронесса. – Все, что есть, я перед тобой пересмотрела чуть ли не дважды. Да и ты руку приложила.
– А все ли?
Маша, с каким-то торжествующим видом уставилась на недоумённо глядящую на неё удивлённую баронессу.
– Белла, я забыла про долину!
Маша, судорожно вцепившись пальцами в резные подлокотники, медленно поднялась из кресла и наклонилась над удивлённо глядящей на неё Изабеллой. Победно улыбаясь, блестя горящими от возбуждения глазами, она тихо, на грани слышимости, с торжествующим видом, чуть ли не по слогам, медленно проговорила:
– До-ли-на!
Белла, я забыла про долину! Я так давно там не была, что совсем про неё забыла! А там же Димон! А он в этом деле обязательно должен быть замешан! Чтобы без него что-то обошлись? Да не может такого быть! Он же каждой бочке затычка. Бумаги должны быть у него!
Завтра же едем! – хлопнув ладонью по стулу, заключила она. – И так уже задержались на столько времени. Надо что-то делать, а у нас информации с гулькин нос.
Может у него там ещё один сундучок с золотишком завалялся, – мечтательно подняв глаза к потолку, Маша тоскливо смотрела на низкие, закопченные дымом из камина деревянные потолки.
Ну это вряд ли, – с тяжёлым, обречённым вздохом хлопнула она себя ладонями по бокам. – Всё, хватит мечтать. Сказки кончились и придётся теперь тяжким трудом денежку себе добывать. Как все здесь. Халявы больше не будет, – грустно констатировала она.
Следующим же утром, когда солнце ещё только подымалось над вершинами деревьев, они уже подъезжали к жилым пещерам в долине, где с самого начала обосновался с жильём Димон, а теперь жили его жёны, ведя обширное, разросшееся за последний год хозяйство.
В отличие от первого посещения, когда здесь очутилась баронесса, столкнувшись с заговором амазонок, на сей раз, долина охранялась не в пример более тщательно. Поэтому, постоянно останавливающие их патрули вооружённых егерей и ящеров, чередующиеся на всём пути, под конец стали даже немного раздражать.
– "Сколько людей и нелюдей, занятых пустым трудом, охраняющих голые, никому не нужные камни, – промелькнула сердитая мысль у Маши. – Денег нет, а приходится содержать столько дармоедов. Нахрен! Всех к Сидору в Приморье, пусть там деньги нам зарабатывают. А здесь пусть Димкины девчонки сами себя охраняют. Они вроде девки толковые, вот пусть и подберут сами себе охранников. Из своих. Всё одно здесь кроме голых скал ничего нет".
Похоже, что с развившейся у них у всех после мятежа паранойей они явно перестарались. В свете своего, последние дни откровенно нищего существования, надо было серьёзно урезать осетра. Люди остро нужны были в других местах, там где можно было заработать хоть какие-то живые деньги, а не проедать то чего нет, на охране голых камней.
А нанять в охрану амазонок – это вообще был бы прорыв. Им не надо было платить. Они отрабатывали долги и вполне могли обойтись одной лишь едой да одёжкой. Следовало лишь подобрать девочек полояльнее, чтоб не получилось так как в прошлый раз. Волчьи вдовы до сих пор ещё снились Маше в кошмарных снах, и повторения раз уже пережитого она не желала.
Вдруг, в неожиданно резко накренившуюся, чуть не опрокинувшуюся на ходу коляску, задрав хвост трубой, влетел рыжий здоровущий ком какого-то серебристо-стального рыжего меха.
– Фоксик! – восторженный вопль баронессы шибанул по расслабленным лесной тишиной ушам Маши визгом рашпиля по стеклу.
– О-о, блин, – тихо зашипела Маша от боли, острой иглой прошившей голову.
Схватившись за виски, она с откровенной ненавистью посмотрела на бешено вертящегося в коляске, яростно вылизывал лицо визжащей от счастья Изабеллы молодого, красивого лиса. Какой же он был неуклюжий, здоровый, да ещё и вонял псиной.
– Господи! Толстый то какой, – восторженно верещала баронесса, тиская в объятьях довольно урчащего лиса. – Отъелся на мышах, мой милый. А я без тебя совсем соскучилась, – тут же пожаловалась она ему. – Ты бы рыжий, домой, что ли возвращался, а то без тебя как-то скучно и одиноко. Сидора нет, тебя нет, совсем никого дома нет. Советник, мерзавец, и тот последнее время чего-то не заходит. Скучно!
– "Ого, – отметила про себя Маша. – Сидора уже поминают что его нет и о том жалеют? Однако это уже прогресс".
– А вот мы и приехали, – перебила её восторги Маша, аккуратно, с недовольной миной отстраняясь от мечущегося по сразу вдруг ставшей тесной коляске лиса.
– Гони ты его отсюда, – возмутилась она, отряхивая заляпанное снегом своё роскошное дорожное пальто – Не умеет себя вести в приличном обществе, – недовольно ворчала она, глядя на выскочившего из коляски и наматывающего бешеные круги вокруг них Фокса.
– Здравствуйте, девочки, – повернулась она к незаметно подошедшим Димкиным жёнам. – Я смотрю, вы тут развернули бурную деятельность, – кивнула она на спины множества работающих в долине амазонок.
– Да, работы хватает, – кивнули головой девчонки, осторожно отстраняясь от бешено вертящегося у них под ногами весёлого зверька. – Взяли ещё девочек, двенадцать человек, да и с ними уже не справляемся. Работы много.
Вы нам столько задач сразу поставили, – неуверенно улыбнулась она при взгляде на Беллу.
– Принимайте гостей, – улыбнулась Маша, заметив слегка напряжённые улыбки девчонок и их чуть скованное поведение. – Надеюсь, на этот раз у вас без неожиданностей?
Скупо улыбнувшись, обе амазонки, пропустив Машу с Изабеллой вперёд, прошли следом за ними в жилой комплекс, выгороженный Димоном из большого числа комплекса естественных пещер, во множестве усеивающих этот край долины.
Пройдя в гостевую залу, Маша с Изабеллой с удобством расположились за низким, широким столом одиноко стоящим посреди просторной гостиной. Высокие потолки подземного зала ярко освещали низко свисающие с потолка две большие бензиновые лампы, сразу же зажжённые засуетившимися хозяйками.
Дождавшись, пока девочки накроют им чего-нибудь перекусить, и, взяв в руки чашки с любимым горячим кофе, они неспеша приступили к изложению причин своего столь внезапного прибытия.
– Я так понимаю, что вы гадаете о причинах нашего визита? – Маша вопросительно посмотрела на напряжённо ждущих непонятно чего амазонок.
– Мятеж провалился. Времени после того прошло уж немало, а вас всё нет и нет, – тихо начала какая-то из них, по всей видимости, Лия, как самая бойкая. – Мы давно уже вас ждём, гадаем, чего вас нет. А тут ещё и слухи нехорошие из города доходят. Говорят нас разорили? – кольнула она Машу коротким, внимательным взглядом.
– Нас? – подчеркнуто высоко подняла левую бровь Маша, бросив на них короткий внимательный взгляд. – Это хорошо что вы говорите Нас. Это сразу всё определяет.
Но что не были – честно говоря, просто времени не было, – виновато развела она руками. – Дела так закрутили, что стало совсем не до вас. Хотя, должна признаться, что это было неправильно. Вы тут, я смотрю, все изпереживались что у нас да как.
Вкратце! – начала она. – Просели мы здорово, трясанули нас не просто серьёзно, а более чем. Сидим мы теперь в большой дупе и как оттуда выбираться – вот собственно и цель нашего визита сюда.
Думается нам, что здесь у вас есть нечто, что нам сильно поможет выбраться из того болота, куда нас загнали.
Вы, девочки, вот что, – повернулась она к амазонкам. – Думайте. Думайте и вспоминайте. Вспомните время до отъезда Сидора в Приморье. Не приезжал ли он к Димону сюда в долину ещё до своего отъезда. И не передавал ли он ему большую кипу разных карт и пару толстенных томов бумаг с разными расчётами.
– Нет, – тут же синхронно затрясли головой обе близняшки. – Не приходил и ничего не передавал, это точно. Он, в последние две недели перед отъездом к нам вообще не приходил.
– И ничего не передавал, – эхом повторила вторая. – Это совершенно точно, потому что мы его последние дни совсем не видели. В рабочем кабинете работал только Димочка.
– Что? – удивилась Маша. – У Димона есть свой личный рабочий кабинет? – Маша от удивления невольно встала в ступор. – Что-то новое, – растерянно проговорила она, повернувшись к Белле. – Димон и рабочий кабинет? Вы что-то путаете, девочки. С каких это пор у Димона вдруг появился свой рабочий кабинет? Что-то на него это совсем не похоже.
– Вообще-то это рабочий кабинет барона Сидора, – обе амазонки словно синхронно повернули обе головы к Изабелле. – Он там постоянно работает, точнее работал. А когда задерживался допоздна, так вообще оставался там же и ночевать. Но в последнее время перед отъездом, там чаще работал Димон. Он перед отъездом очень много работал, торопился. Говорил, что выполняет какое-то срочное задание. Настолько срочное что даже нас туда не пускал. Ругался и гонял, чтоб не мешали.
– Но что он делал, нам и без разницы, – обе амазонки синхронно пожали плечами. – Мы туда к нему и не ходили. Нам запретили, мы и не ходили. И что он там делал, не имеем ни малейшего представления. Он нам даже убираться там не позволял.
– А у нас и без их кабинета своих дел хватает.
Мы в его дела с бароном вообще старались не соваться. Мало ли что. Барон, он ведь… такой, – замолчала она, не зная что сказать. – Как зыркнет!
Изабелла с задумчивым видом барабанила пальчиками по столу, молча глядя на амазонок. Быстро переглянувшись с Машей, решительно поднялась.
– Пойдёмте, девочки, покажите, что это у него за кабинет такой был и где он находится.
Нахмурившись, обе амазонки настороженно переглянулись между собой. Даже не шелохнулись, они явно не собираясь никуда двигаться.
Заметив столь странное поведение, Изабелла повернула в их сторону голову и, слегка нахмурясь, ледяным тоном поинтересовалась.
– В чём дело?
Снова переглянувшись между собой, девчонки замялись в нерешительности, а потом, по-видимому, старшая решительно заявила:
– Барон Сидор категорически запретил в его отсутствие заходить кому-либо в его кабинет. Да и Димочка нам не велел туда заходить. Поэтому и вам там делать нечего.
Внимательно посмотрев на решительно глядящую на неё хмурую амазонку, Изабелла медленно подошла к ней и слегка наклонясь к ней, тихим голосом спросила.
– Лая…,
– Я Лия, – негромко, холодным голосом жёстко осекла её амазонка.
Изабелла без всякого труда могла бы заставить эту строптивую молодую девчонку сделать то, что ей надо. Но она не хотела насильно принуждать человека, близкого другу её мужа. Поэтому она постаралась решить дело мягче.
– Ты извини, но я пока ещё плохо вас различаю. Так вот, запомни Лия. Вопрос осмотра рабочего кабинета барона не является моей, либо Машиной дурацкой прихотью. И мне самой не нравится копаться в чужих вещах. Но это вопрос жизни и смерти для всех нас. Вопрос дальнейшего существования всей Компании. И в значительной степени он касается именно вашего Димочки. И я не думаю, что он будет доволен тем, что в столь тяжёлых для всего клана обстоятельствах вы препятствовали его спасению.
Идёт борьба, Лия. Жестокая борьба за само наше существование. И она не закончилась с разгромом вашего мятежа. И не закончилась с разгромом банка "Жемчужный". Всё только начинается. И возможно у вашего Димочки находятся материалы, которые помогут нам в этом деле. Они с Сидором перед отъездом чем-то занимались, чем-то очень важным. Так вот это теперь надо обязательно найти. И постарайтесь нам помочь в этом деле, а не мешать. Это во многом и вас лично касается, в том числе. Будите ли вы и дальше жить здесь и обустраивать свой дом или нас всех отсюда вышибут. И даже не подгорные ящеры, как вы могли бы подумать, а разные доброхоты, вроде Городского Головы или ещё кого-либо из городской Старшины.
И ещё подумайте. Сам факт что долиной заинтересовались волчьи вдовы уже о многом говорит. Что-то здесь не так. И нам надо разобраться. И вы будете принимать в этом самое непосредственное участие.
Смерив стоящую перед ней Изабеллу внимательным, оценивающим взглядом, амазонка, ни говоря ни слова решительно поднялась и твёрдым, решительным шагом двинулась куда-то в глубь пещеры.
Чуть задержавшись, вторая амазонка, молчаливым кивком позвав их за собой, уверенно двинулась следом.
Пройдя три или четыре полутёмных залы, освещаемых едва светящими в темноте тусклыми бензиновыми лампами, они обе остановились перед неприметной, выкрашенный в неяркий, бурый цвет неказистой дверью, в дальнем, скрытой за углом нишей какого-то небольшого зала.
При всём желании, не зная где, заметить эту небольшую дверцу было довольно сложно. Неказистая, внешне небрежно сколоченная из толстого, плохо ошкуренного крашеного горбыля, кособокая дверь была закрыта только на накидную защёлку со вставленной в неё маленькой щепочкой, запирающей накидную пластину.
Небрежным рывком откинув пластину, Лия достала из кармашка на поясе небольшой толстый фигурный ключик. Чем-то щёлкнув внутри, она аккуратно приоткрыла дверь с неприметным внутренним замком.
Не зная что он там есть, эту дверь вряд ли можно было открыть.
Массивная, тяжёлая металлическая дверь на толстых, хорошо смазанных петлях, замаскированная сверху небрежно ошкуренными толстыми досками горбыля, она сразу производила впечатление крепкой сейфовой двери.
– "Упс, – ошарашенно пробормотала про себя Маша, неверящими широко распахнутыми от изумления глазами глядящая на невиданное чудо. – Это что, Форт Нокс? Или рабочий кабинет? Чем это он тут занимался?"
– Это здесь, – остановившись перед дверцей, Лия нерешительно посмотрела на стоящую у неё за спиной Машу.
– Показывай! – обернувшись, Маша окинула тёмную, чисто убранную залу пещеры у себя за спиной, внимательным, недоумевающим взглядом.
Догадаться что здесь рядом есть что-то ещё, было невозможно. И не зная, легко можно было пройти дальше, не заметив этой маленькой дверцы.
Повернувшись к Изабелле, задумчиво проговорила, тщательно подбирая каждое слово:
– Посмотрим, что это у него за кабинет такой… странный.
– Это вообще-то…, – неожиданно замялась амазонка.
– Вот и посмотрим, – перебила её Маша, аккуратно отодвигая в сторону и небрежно выдёргивая так и торчащую, словно приклеенная, щепочку из ушка защёлки.
Широко распахнув широкую, массивную дверь, она решительно шагнула в открывшийся им зал.
– Нихрена себе! – ахнула Маша, столбом застыв на пороге. – Это кабинет?!
Большая, точнее просто чудовищно огромная зала, открывшаяся им за широко распахнутой дверью, была воистину настоящим чудом природы. В это утреннее время, вся она была залита ярким, до боли ослепляющим солнцем, особенно нестерпимым после тёмных залов, которые они только что прошли. И весь этот чудовищно огромный просторный зал пещеры освещался всего лишь пятью большими, расположенными высоко под потолком широкими окнами, в живописном безпорядке рассекавшими стену этого роскошного подземного чуда.
Массивные оконные переплёты чёрного, морёного дуба, с хорошо различимым с порога толстым стеклопакетом бронированного стекла, усиленные скрещивающимися внутри двойных дубовых рам мощными витыми прутьями толстого, кованого железа, полностью перекрывали возможное проникновение снаружи, одновременно надёжно отсекая помещение от любых посторонних шумов с внешней стороны.
Помимо окон, везде по комнате на массивных крюках висели самые большие, какие только у них были, бензиновые лампы из тех, что делались в их мастерских.
Повернувшись в сторону входной двери, Изабелла заметила в стороне, в маленькой нише небольшую канистрочку, в которой здешние жители обычно держали керосин, или, в последнее время, чаще всего бензин для освещения.
– Да-а! – задумчиво протянула Маша, медленно входя в просторный, ярко освещённый утренним солнцем подземный зал. – Это действительно похоже на Кабинет с большой заглавной буквы К!
Всё свободное пространство просторного зала было заставлено грубо сбитыми из толстых неструганых досок столами, с наваленными на них какими-то высокими стопками бумаг, кусками бересты и разномастными рулонами пергамента. Повсюду на стенах висели какие-то цветные графики и странные, непонятные чертежи.
Оба противоположных угла комнаты занимали два больших макета с чем-то непонятным, напоминающим рельеф окружающей их город местности, а между ними высились несколько узких высоких этажерок с кипами бумаг, пергаментов и бересты на полках.
