Текст книги "Бабье царство. (СИ)"

Автор книги: Анатоль Нат

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 45 страниц)

Глава 11 Далеко в предгорьях Большого Камня

Зима на безымянном озере. *

То что с этим островом посреди безымянного озера в глухих предгорьях Большого Камня не всё так просто, полностью подтвердилось, как только последняя лодья последнего прибывшего перед зимой каравана с разнообразным имуществом и оружием, отчалила от хлипких жердяных мостков, по какому-то недоразумению названных здесь пристанью. И бывшая сотница окончательно поняла что четыре сотни человек теперь уж окончательно остались на острове одни, на всю зиму. Одни, посреди студёной воды на каком-то безымянном озере в предгорьях, в самом сердце земель подгорных ящеров.

Боже, какая же она была тогда дура, когда думала что для них на том всё кончилось, и теперь они наконец-то обретут свободу и выберутся отсюда, с этого дикого, затерянного в предгорьях Большого Камня одинокого острова посреди безымянного озера. Какая слепая, тупая наивность. Какое недомыслие. Ведь были же, были у неё мысли что всё это не просто так, что пленившие их таким подлым образом люди, с помощью какой-то мерзкой химии, ещё чего-нибудь придумают, не менее мерзкое. Хватило же у них мозгов на сонный газ. Что никто просто так их не отпустит и что никто, никогда, никому за просто так оружие возвращать не будет.

Какая же она была тогда дура, что хоть на секунду поверила в благородство этих чудовищ, по ошибке называемых людьми.

Утешением служило лишь то, что она была не одна такая, и что не только лично её обманула та видимая забота и доброта, проявленная врачами ящеров к раненым. Какая наивность. Им нужны были здоровые рабочие руки и ничего более. И все лекарства, все эти редкие, жутко дорогущие лекарства, к которым обычному человеку и подступиться то страшно было из-за их безумно высокой цены, им придётся потом отрабатывать. Всем вместе, всё до последней монетки.

"Хорошо хоть какая-то появилась определённость, – поморщилась старая сотница своим мрачным мыслям. – Пять лет. Ровно столько, сколько им надо, чтобы на этой мелкой рыбёшке отработать словно из воздуха появившийся долг".

"Ничего, – мстительно подумала она. – Пять лет быстро пролетит, и если останусь к тому времени жива, я ещё сюда вернусь, расплатиться по долгам. За всё! И за эту рыбу, и за наш погибший легион".

Рука пленной привычно скользнула к лежащему рядом у ноги цепу. Длинная, крепкая трёхметровая деревянная рукоять с тяжёлой, метровой металлической болванкой на конце, соединённой с рукоятью толстой металлической цепью, привычно легла в руку. Цеп! Старый, хорошо знакомый крестьянский цеп, удачно модернизированный и приспособленный под изменившиеся нужды. Страшное оружие на трёхаршинной дистанции и прекрасный инструмент для колки льда. Женщина и сама не заметила насколько привычно он лёг в её руку.

Сегодня был её черёд ежевечернего обхода и колотья наледи. Широкая, незамерзающая полынья у внешнего подножия трёхметровой высоты ледяного вала, по периметру охватывающая их, как теперь оказалось чудовищно большой остров, требовала постоянного внимания.

Слишком длинный для оставшихся в живых амазонок был охраняемый периметр. Слишком длинный. Людей для надёжной охраны и перекрытия мест всех возможных лозеек не хватало и они каждую ночь несли потери. Каждую ночь сквозь щели слишком редкой цепи часовых в лагерь незаметно пробирались подгорные людоеды, и на утро они кого-нибудь обязательно не досчитывались.

По началу это были мечущиеся в безпамятстве тяжелораненые, тихо умыкнутые и не могущие оказать сопротивления. Потом, уснувшие на посту слишком переутомившиеся за день часовые, не сумевшие перебороть дрёму, и за то поплатившиеся своей жизнью. Теперь это были те, кто за это время сумел всё-таки выжить и понял, что если они хотят вернуться домой, спать на посту нельзя. Ни ночью, ни днём. Как нельзя и не заметить осторожно перебирающегося через регулярно замёрзающую под утро полынью подгорного людоеда.

Спасало пока лишь то, что за раз, за длинную зимнюю ночь перебраться через широкую полынью много людоедов не могло. А днём они нападать опасались, слишком хорошо амазонки выучились последнее время стрелять. И раньше это делать неплохо умели, а последнее время когда вопрос меткой трельбы перешёл в разряд выживания, так вообще стрелять стали можно сказать великолепно. Тех, кто не умел или стрелял медленно и неточно – давно уже съели людоеды.

Малая, слабая надежда на возможность выжить.

А раз так, то и большое нападение, сразу разорившее бы весь лагерь, им больше не грозило.

Впрочем, у неё уже окончательно сформировалась твёрдая уверенность что ослабший последнее время напор подгорных людоедов никак не связан с меткостью их луков. Захотели б – задавили бы числом, не считаясь ни с чем. Нет. Последнее время она окрепла в твёрдой уверенности что их лагерь на острове служит ящерам своего рода тренировочным полигоном, на котором они оттачивают своё мастерство и умение воевать с амазонками. Зачем им это было надо, было непонятно, ведь у Амазонии с подгорными ящерами вроде бы как мир и дружба. Но от таких мыслей её до костей пробирал смертный озноб.

И поняв это, она уже окончательно утвердилась в мысли – подгорные людоеды теперь рассматривали их лагерь, как своего рода дарованные им свыше живые мясные консервы, которые из-за свирепствовавшего в этих краях голода, и из-за ограниченности данного ресурса, следовало расходовать экономно.

Только поэтому их ещё до сих пор всех и не съели.

Вот теперь ей уже не казалось оставленного осенью оружия много. Теперь его постоянно не хватало. И самый большой дефицит были стрелы, которые постоянно приходилось экономить, осторожно выбираясь за охраняемый периметр и вырезая стрелы из тел нападавших. Хорошего дерева, идущего на стрелы, на острове не было, да и как не осторожничай, а всё одно они ломаются. Поэтому стрелы были только у самых метких.

Рыбные обозы, доставлявщие к ним сюда продукты и самое главное стрелы, давно уже ими всеми воспринимались как своего рода недолгая отсрочка от смерти. Потому что слишком мало они привозили стрел. Слишком мало. Будь больше, им бы не пришлось экономить каждый выстрел, подпуская плохо видимые на белом снегу укрытые белыми маскировочными халатами фигуры подгорных ящеров слишком близко, с постоянной, с каждым днём всё увеличивающейся угрозой прорыва больших групп людоедов внутрь лагеря.

"Хорошо что практически все раненые уверенно пошли на поправку. Будет теперь кому им помочь, – вернулась она мыслями опять к предмету своих постоянных мыслей за последнее время. – Но как же медленно, как медленно. Как нехватает людей".

Тот кто на сегодняшний день уверенно не повернул на выздоровление, давно уже переселился на местный погост, сто с лишним крестов которого каждый день напоминали им всем об их будущей судьбе, если они хоть на секунду будут не внимательны. Не под каждым из них покоилось тело. Даже мороженым мясом мёртвых эти твари не брезговали.

"Завтра хороший день. Спокойный, – опять вернулась она мыслями к приходу продовольственного обоза. – Завтра приходит обоз. Значит сегодня вечером следует ожидать более упорного ночного нападения. Подгорные людоеды до судорог боятся арбалетов приезжающих егерей. Те слишком хорошо для местных племён стреляют, и в отличие от амазонок, никогда не экономят арбалетные болты, мгновенно всаживая его в любую подозрительную кочку. Поэтому минимум неделю, пока обоз будет находиться здесь, нападений не будет. А значит будет голод в ближних селениях людоедов. Поэтому, они постараются напасть сегодня ночью".

С тяжёлым вздохом амазонка поднялась и двинулась к ступеням, ведущим на верх ледяного вала, где её терпеливо ждала сегодняшняя смена. Оттуда надо было с помощью длинных помочей осторожно спуститься вниз, к подножию обрывистого ледяного склона, и пока светло обойти весь выделенный им участок, где аккуратно, без остатка разбить наросший за сегодняшний день лёд. Только чистая вода, на которой хорошо были видны белые фигуры переползающих по перекинутым брёвнам на их сторону людоедов, пока их спасала, и давала надежду всё-таки выжить. И это был единственный момент, когда ящеров можно было спокойно перебить до того, как они кинутся на часовых. Слишком хорошо людоеды умели маскироваться на снегу.

На беду, обоз задержался, и ночь перед его приходом на всю жизнь запомнилась старой амазонке. Никогда ни до, ни после не было такого упорства со стороны подгорных ящеров, стремившихся прорваться в лагерь за ледяной вал. К их телам, к их мясу, а значит и к их жизни. Даже вставшее средь тяжёлых зимних облаков низкое зимнее солнце, серым, невыразительным рассветом осветившее место побоища, не остановило нападавших.

Лишь подоспевшая к полудню помощь от близкого уже обоза, по наитию высланная вперёд начальником обоза, чтоб заранее подготовить временный разборный мост для переправы через полынью, спасла их всех от полного уничтожения. Схватки шли уже внутри последнего обороняемого периметра и лишь егеря, растрелявшие из своих великолепных арбалетов в спины всех нападавших, позволили им в этот раз выжить.

Из четырёхсот бывших на острове первоначально, к прибытию обоза в живых осталось не более двухсот. Все поголовно раненые. Больше ни о каком существовании этого лагеря пленных, занимавшихся зимним подлёдным ловом рыбы на озере не могло быть и речи. Их осталось слишком мало, чтобы оставаться на старом месте и везти прежний образ жизни: ловить рыбу, сортировать её, замораживать в компактные пудовые брикеты и паковать их в большие плетёные короба, и с каждым дежурным обозом отправлять в бездонные коптильни пленившей их компании из Старого Ключа.

Теперь амазонок было слишком мало для того чтобы даже просто ловить рыбу на этом озере. Мало даже для того, чтобы хотя бы просто выжить в этих местах. Безумный эксперимент захвативших их в плен людей провалился. Лагерь следовало сворачивать. Если только их пленители не собирались их всех окончательно уничтожить руками людоедов.

Но все её надежды развеялись как дым, как только она увидела кто пришёл начальником этого каравана. Баронесса Изабелла де Вехтор, толстая тварь, собственной персоной. Сама беременная, но не усидевшая дома и соблаговолившая лично осмотреть и проверить условия в которых содержались её персональные пленные. Лично ответственная за то, что тут последнее время происходило. За все эти смерти, за гибедь чуть ли не половины всех здешних пленных в постоянных, изматывающих ночных атаках, от которых даже днём им порой не было ни покою, ни отдыха.

Но то с чем и с кем она прибыла с лихвой перекрыло ту ненависть, жарким пламенем полыхнувшую в первый момент в душе амазонки. Вспыхнувшую и тут же погашенную рассказами прибывших вместе с ней их товарок.

Оказалось не погиб полностью в набеге на Старый Ключ их легион. Оказалось многие выжили, отравленные как и они сонным газом, и теперь также как и они отрабатывающие поставками рыбы навязанные им долги здесь, рядом, на соседних озёрах. Но в отличие от них намного более легко справившиеся со своими проблемами первоначального обустройства на месте и защиты своего лагеря. За счёт того что там, в тех лагерях с самого начала не было так много раненых. Успешно справившиеся с трудностями первого периода и теперь спешащие им на помощь.

"Завтра! Завтра придёт первая сотня. Моя сотня, – в душе старой амазонки расплылось горячее тепло. – Не все погибли оказывается. Её первая сотня пятой дружины Речного легиона, командиром которой она была безсменно последние десять лет и которая, как она думала полностью сгорела сонная в пламени загоревшейся лодьи, оказывается выжила. Пусть не вся, пусть кто-то погиб, задохнувшись в трюме, или утонул, свалившись сонным в стылые воды залива, но завтра я увижу многих из своих девчат".

По рассказам пришедших с обозом амазонок. Когда она без чувств свалилась на палубу, отравленная сонными газами, оказывается у многих из вылезших из трюма амазонок ещё хватило сил, чтобы в последний момент загасить занявшуюся от разлившейся нефти палубу, и лишь потом провалиться в безпамятство. Только это их всех тогда и спасло, а не та дурная сказочка, рассказанная им после пробуждения местными егерями и ящерами, о которой теперь даже вспоминать не хотелось, до чего было мерзко и противно на душе.

Как же их провели. Чтоб с места не рыпались и не искали своих по окрестным лесам. А оказывается они все были здесь, рядом, кто в двух, кто в трёх, а кто и в одном дневном переходе от их острова. Так же как и они добывая озёрную рыбу и выживая в агрессивной среде людоедов. И завтра они придут. Сюда, им на помощь".

"Чтобы и дальше ловить и поставлять в их коптильни выловленную нами редкую, деликатесную рыбу. Этот сниток и эту озёрную деликатесную сельдь я на всю жизнь запомню", – горько подумалось ей.

Остров. Вечер. Надежда умирает последней.*

Вот кого она меньше всего ожидала увидеть на следующий день после прихода обещаной сотни, была Кара, её старая, закадычная подруга.

– Игрена. Игрена Молчаливая, старая кляча, – пряча счастливую улыбку, демонстративно сердито проворчала она, только увидев идущую к ней погибщую казалось чуть ли не пол года назад старую, боевую подругу. – Как услышала что где-то на озёрах есть молчаливая старая грымза, которую все безпрекословно слушаются, так сразу поняла что это ты. Больше некому. Жива, как я посмотрю, – криво ухмыльнулась она.

– А нам сказали что вас всех того, – амазонка сделал характерную отмашку поперёк горла. – Навроде тех рыцарей с Девичьего поля, всех вырезали.

– Где ты пряталась, подруга?

– Потом расскажу, – сдавленным голосом пробормотала Кара, крепко обнимая старую боевую подругу. Переполненная чувств, говорить она как и Игрена не могла. – Чуть позже, – посмотрела она ей прямо в глаза, словно на что-то намекая.

– Ну, позже, так позже, – проворчала Игрена. – А сейчас пойдём отметим твоё счастливое появление. Как я понимаю, это тебя прислали сюда нас спасать. Это хорошо, – уж не сдерживаясь, расплылась она в счастливой, радостной улыбке. – Значит, жить будем. А то мы уж тут собрались помирать, до чего нас местные людоеды достали. Никогда не думала, что эти твари могут быть такими упорными. Сколько ни били, сколько ни стреляли. а они всё лезут и лезут, лезут и лезут. Прям, мистика какая-то.

– Жить будешь, – расплылась Кара в ответной улыбке. – Только никакой мистики. Жрать хотят, вот и лезут. У нас тоже самое. Было, – чуть с запинкой добавила она.

– Но ты извини, мне пока не до отмечаний. Надо разгрузиться и подготовить жильё для твоей старой сотни. А то будут девочки ругаться что их тут плохо встречают, – расплылась она в улыбке, довольная своей незамысловатой шуткой.

– Я их специально по одному из всех лагерей собирала, чтоб тебе приятно было, – похвасталась она.

– А потом нам надо будет с тобой определиться. Кое в чём, – добавила она едва слышно, чтоб лишь старая подруга её при том услышала.

Бросив ей предостерегающий взгляд, она махнула рукой, подзывая кого-то из своих, пришедших с обозом, и принялась отдавать распоряжения, командуя по выгрузке с саней привезённого с собою имущества.

В этот раз привезли всего действительно много. Даже зимние спальные мешки из шерсти горских яков привезли, чуда невиданного и страх как дорогого. Похоже, хозяева пленных всерьёз озаботились здоровьем и сохранностью тех кто ещё остался и до сих пор был не съеден местными людоедами. По крайней мере, оружия в этот раз было не в пример больше, чем когда их оставили одних, здесь на острове накануне зимы. Плюс на днях прибывала ещё одна сотня лучников из соседнего лагеря, для большего укрепления обороны.

Теперь уж точно можно было быть спокойным за своё ближайшее будущее. Отбиться было чем.

Разгрузка заняла весь день и весь вечер. Даже на следующее утро осталось множество каких-то мешков и перевязанных толстыми верёвками упаковок самых разнообразных вещей и продуктов.

Будь они как и раньше одни, по тому, сколько на этот раз привезли, до весны они могли о еде больше не беспокоиться. Но учитывая скорое значительное увеличение числа отдыхающих в этом лагере поселенцев, даже того что привезли могло до следующего обоза не хватить.

Обрадовавшиеся было амазонки, проверив и уточнив количество присланного продовольствия сразу поняли, что разносолы и чревоугодие им опять не грозят. Плотное, сытное питание – да. Но из самых простых продуктов: крупы, гречка, сухофрукты, мороженное мясо и соленья. Ещё что-то по мелочи: мука, соль, сахар, специи. И всё в самый притык, до следующего обоза. Особо, не разгуляешься.

Похоже, местные хозяева, при всём проявившемся вдруг внимании и заботе, не желали допускать ошибок и провоцировать пленных на побег. Отношение к ним как к дармовой рабочей силе осталось прежним. Продукты как и прежде придётся опять отрабатывать. День в день.

Уже глубоко вечером второго дня, когда в лагере вроде бы всё угомонилось и все готовились ко сну, у Игрены с Карой наконец-то нашлось время спокойно поговорить.

Выбравшись вдвоём на излюбленный Игреной плоский камень, на котором она за последний месяц полюбила провожать день, и встречать рассвет, они обе с удобством расположились на большой толстой войлочной кошме. Рядом с пышущей жаром жаровней им было по особому, привычно уютно. Тонкими ломтиками нанизанное на толстые деревянные прутики, к тому моменту там уже шкворчало поджареваемое на углях свиное сало, испускающее вокруг одуряюще вкусный запах свиных шкварок. Здесь два старых боевых товарища наконец-то могли спокойно поговорить. Две пары амазонок внушительных габаритов, поровну от каждой из встречающихся сторон, со стороны острова отсекали любого постороннего, решившего бы вдруг нарушить уединение двух старых товарищей.

С четвёртой, ограждённой чуть дальше от берега острова высоким ледяным валом, никого не было. Обе они не хотели лишнего присутствия, так что часовой, обычно целыми днями маячивший в этом месте, на сей раз был отослан подальше в сторону. Чтоб не мешал.

День сегодня был особенно шебутной. За валом была только что очищенная ледяная полынья, но местный ящер, напуганный прибытием столь большого каравана сидел по своим лесным норам, так что угрозы с той стороны пока можно было пока не бояться. По крайней мере до темна. А больше им было и не надо.

Если у Игрены Молчаливой до этого момента ещё и были какие-то иллюзии, что Кара попала в её лагерь случайно, то увидев сколь жёстко, с какой тщательностью и сноровкой телохранители Кары отсекли от пятачка с горящей жаровней желающих к ним присоединиться, из числа их старых подруг, у неё окончательно развеялись последние иллюзии. Разговор предстоял именно с ней, серьёзный и что самое главное, что особо настораживало, хозяева пленных, что привезли сюда Кару с несколькими сопровождавшими её бойцами, совсем не имели ничего против, и не собирались мешать явному сговору двух бывших сотниц, происходящему у них буквально на глазах.

Пара егерей, заметивших подготавливаемое место для разговора, даже не подошла к ним проверить чем это они тут занимаются. Похоже, с этими уже всё было заранее обговорено. А четвёрка вооружённых до зубов имперских ящеров, вставших со своими страхолюдными копьями чуть в стороне, навевала на совсем грустные, нехорошие мысли. Представители личной охраны баронессы, как её первым делом известили по прибытии обоза. Игрену во что-то упорно втягивали, во что, она пока не знала.

– "Слишком много странностей, – думала Игрена, наблюдая за суетой возле своего излюбленного камня. – Сотня лучниц уже на острове. И баронесса совершенно не обращает на них внимания. Ещё одну сотню обещают на днях прислать. А охрана баронессы как-то странно себя ведёт, как будто не видит что мы тут собираемся чуть ли не на глазах у неё совещаться. А может мы о побеге будем договариваться. А может ещё что? Ей что, всё равно?

Ящеры эти у нас за спиной в рядок выстроились. Прям, переговоры на высшем уровне. Странно это. Словно им чего-то от нас надо. И Кара, какая-то странная, не такая как прежде".

– Ну давай выпьем, старая подруга, – пробился до её сознания негромкий, чётко акцентированный голос Кары. – Думаю, ты такого ещё не пила, – продолжила та, аккуратно разливая по маленьким изящным гранёным стаканчикая тягучую коричневую жидкость.

– Нектар! – закрыв глаза, Кара с мечтательной улыбкой на губах втянула в себя аромат налитого в стаканчики напитка. – Ореховый когнак называется, – просветила она подругу. – Безумно дорогой, зараза, но для такого случая…, – бросила она на подругу многозначительный взгляд.

– Кстати, делают наши нынешние хозяева из ягоды, которую выращивают где-то у себя в лесу, в глухомани за болотами. Где именно никто толком не знает, но насколько точно до меня доходят слухи, – Кара кольнула Игрену взглядом, – наши уже несколько раз пытались прибрать к рукам эту ягоду. Да что-то у них всё никак не выходит.

– Ну…, – Игрена задумчиво пожевала губами. Немного помолчав, глухим голосом негромко продолжила. – Не очень то они и пытались, следует сказать. Хотели бы, давно уже выкрали. Уж чего-чего, а черенок редкого растения выкрасть для наших умельцев дело привычное.

– Тебе видней, – флегматично, внешне равнодушно поиграла бровями Кара. – Это ты у нас спец была по всяким таким штучкам.

Помолчав, негромким голосом и как бы демонстративно невзначай поинтересовалась:

– Тогда мне вообще непонятна цель, за каким хреном вы полезли в этой мерзкий городок. Ну, мы то ладно. Нас на Девичьем поле взяли, а там вроде бы как всё было понятно – надо было отобрать украденных лошадей обратно.

– Но вот за каким хреном вы в этот город полезли. И раз, и два. И каждый раз с одним и тем же успехом. Может, поделишься мыслями?

– Не знаю, – хмуро бросила Игрена. – Если ты интересуешься о целях нашего набега, то персонально у нас была простая и ясная задача. Высадка в каком-то глухом заливе южнее Старого Ключа, выше города по течению реки. Место высадки нам показывали местные проводники из тех кто был до того в городе. Причём в самый последний момент накануне. Потом следовало собрать в заливе всё что там было ценного, как обычно, и на вывоз. Сжечь все постройки существующей там воинской школы, якобы там в тот момент никого не должно было быть, и особо в том заливе не задерживаясь, быстро выдвигаться к главным южным воротам. Там нас уже должны были ждать с открытыми воротами, и там же должны были поставить новую задачу. Что за задача не говорили. Мол, всё скажут на месте, в зависимости от обстоятельств, а пока не суйся куда не просят.

– С самого начала мне это не нравилось, – хмуро буркнула она. – Особенно эта история с открытыми воротами. Кто их откроет? Понятно что кто-то изнутри. А изнутри некому, кроме наших девочек, что в городе на тот момент были.

– А вот это уже прямое нарушение нашего с левобережцами соглашения о пленных, – кривая злая гримаса перекосила её лицо. – За что и получили, – поморщилась она.

– Так что, на свою судьбу или на отношение к нам, обижаться нам не стоит. Сами виноваты. Никто нас туда силой не гнал. Могли бы и отказаться. Нет, понесла нелёгкая.

– Командиром опять была княжна, – скорее утвердительно, чем спрашивая, констатировала Кара.

– Она, тварь, – сквозь зубы процедила Игрена. – Шмара безмозглая. Нет чтоб всем прямо высадиться в речном порту города, не разбрасывая и так небольшие силы во все стороны. Одни ворота, вторые, третьи, – зло процедила она сквозь зубы. – Дура!

– Ну а Дуону, нашего нового командира легиона ты знаешь. Она не за подвиги в боях значёк тысячника получила. Что скажут – то не рассуждая и делала. Ещё и покрикивала что вяло поворачивались.

– Будь кто другой на её месте – не сидели б мы с тобой сейчас тут на ледяном камне и не разговаривали бы о жизни, вспоминая былое. А где-нибудь в хоромах местной Старшины принимали бы богатый выкуп и отступного.

– Ладно, – безмятежно отмахнулась Кара рукой. – Что говорить о прошлом. Давай поговорим о будущем. В конце концов, как ты уже наверняка поняла, именно за этим мы здесь с тобой и встретились.

– У нас что, есть будущее? – поморщилась Игрена. – Ещё вчера я думала что уже не доживу до вечера.

– А сегодня мы будем говорить о будущем, – жёстким голосом отрезала Кара.

Игрена поморщилась. Такая хорошо знакомая ей самоуверенность Кары в том что та делает, ей никогда не нравилась. Как правило следом за такой самоуверенностью шли самые грубейшие ошибки. Кару всегда следовало осаживать.

– Ну давай, начинай, – невозмутимо проговорила она. Перед тем как объяснить Каре её место, следовало хотя бы выслушать. Иначе выволочка для Кары не будет столь убедительна. – Интересно услышать сколько пудов мороженной рыбы ты собираешься добыть, чтобы на пару дней раньше покинуть эту дыру. Или у вас не рыба, а что-то другое? Я правильно тебя поняла, – усмехнулась она. – Думаешь, это имеет смысл?

– Железная руда, – невозмутимо отозвалась Кара. Подначки Игрены она словно и не заметила. – Но речь не о руде и не о рыбе. Хотя они тоже занимают в наших раскладах немаловажное место.

– Тот же когнак, – Кара с любовью посмотрела на полупустую посудину, – мною получен не за красивые глазки, а за вполне реальные пуды железной руды сверх плана. Об этом, кстати, мы тоже с тобой поговорим. Если захочешь – обеспечим. Хозяева не жадные и ударный труд поощряют, – с двусмысленной ухмылкой на лице она подкинула на ладони полупустую бутылочку.

– Но речь, опять же повторюсь, не о рыбе и не о руде.

– Думаю, что торопиться покидать эту дыру нам не стоит, – невозмутимо проговорила Кара, словно о чём-то само собой разумеющимся.

– О, как? – удивлённо подняла брови амазонка. – Поясни.

– Подставь ладонь, – тихо проговорила Кара, глядя ей прямо в глаза.

– Ну подставила, – проворчала Игрена. Опять старая подруга чего-то чудила. Неугомонная. – Что дальше?

Сложенная лодочкой широкая, мозолистая, изъеденная цыпками ладонь пожилой амазонки протянулась вперёд.

– Что это? – едва слышно прошептала она.

Тяжёлая, тягучая струя мелкого жёлтого песка медленно, тяжело ссыпалась из небольшого кисета Кары в подставленную ладонь.

– Думаю, ты уже догадалась, – тихо проговорила Кара.

Поднеся ладонь близко к глазам, Игрена Молчаливая долго, внимательно рассматривала золотой песок у себя на ладони.

– Рудное месторождение, – глухим, враз севшим голосом констатировала она. – Не россыпи.

– Ну и как вы умудрились скрыть это от хозяев? Так как лично у нас проверяют норму выработки на человека и ежедневную добычу, и рыбку тощую не украдёшь. А тут, – Игрена медленно качнула ладонью с песком перед собой. – Тут труд многих людей на много часов. И как это вам удалось?

– С трудом, – расплывшись в широкой, довольной ухмылке, буквально проворковала Кара. – С большим трудом. Но способ нашли.

– Смеяться будешь, но это именно наши хозяева нам его подсказали, – расплылась она в победной улыбке.

– А эта молодая сучка чуть было нас не засыпала, – сцепив зубы, тут же выругалась она. – Но, слава Богу, удалось отвести ей глаза. Этой соплюшке ещё далеко до нас, ветеранов.

– Это поречную ведьму ты называешь соплюшкой? – невозмутимо подняла высоко левую бровь Игрена. – Ну-ну. С огнём играешь, Кара.

– К-какую ведьму? – вдруг сразу севшим голосом просипела Кара. – Где ты её здесь видела? – буквально в ярости зашипела она на старую подругу. – Соплюшка не ведьма, она вообще не при делах.

– Молодая, не обученная, ещё не вошла в полную силу, может даже сама о том ещё не знает, но ведьма, – глухим, невыразительным голосом констатировала Игрена. – Настоящая поречная ведьма. Из старых. Не играй с ней, Кара, не надо.

– Можешь доказать? – мгновенно сникнув, мёртвым голосом тихо проговорила Кара. В слова Игрены она поверила сразу и безоговорочно. Та ни разу за всё время их знакомства не ошибалась. Ни в чём, никогда. Поэтому, ей надо было верить. – Докажи. От этого зависит слишком многое. Может, ты всё же ошибаешься? – с тайной надеждой посмотрела она на подругу.

– Пожалуста, – невозмутимо пожала та плечами.

– Летом прошлого года некий господин из города на который мы недавно опять напали, женится на некоей девице. Зачем, почему – не ведаю, но нам это и не важно. Важно другое. Этот господин закупает у нас огромные массы элитных лошадей и…, – амазонка замолчала, внимательно смотря на подругу, – что самое странное, ему это сходит с рук.

– Посланный вдогонку отобрать ворованное, а не по закону купленное это ворованное и есть, спешно собранный для того четырёхтысячный отряд молодняка неведомым образом разбивают.

– Ну, – безразлично пожала она плечами. – Бывает. Случайность, от которой никто не застрахован.

– То что там при этом разбивается полуторатысячное рыцарское войско, это тоже можно было бы списать на случайность. Если бы не дальнейшие странности.

– Посланное в это же время пограбить окрестности Старого Ключа наше войско неожиданно разбивают. И кто? Наши вчерашние союзники. Имперские ящеры! Которые ещё вчера всегда выступали на нашей стороне. Всегда! А тут они ударили в спину.

– Случайность? Подлость? Может быть. Но стоит отметить, что именно в это время в городе находится некая баронесса Изабелла де Вехтор, жена того самого местного жителя, кто по странному совпадению и являлся владельцем тех самых фактически украденных у нас табунов.

– Дальше опять идут одни сплошные случайности.

– Наши готовят захват так раздражающего их города. Всё вроде оговорено, со всеми договорено, но почему-то всё оттягивают и оттягивают. Как нам объяснили, ждали удобного случая. Но и с ним вроде бы определились. Остаётся только подтянуть войска и накануне оговоренной даты одним мощным ударом овладеть богатым городом.

– И тут вмешивается случайность, – с кривой улыбкой на лице заметила Игрена. – Обрати внимание, опять случайность. Правда, странная какая-то.

– Некая небезызвестная нам баронесса едет прогуляться в поместье к своим друзям. По странному совпадению оказавшейся вдруг той самой плантацией ягоды, чудный напиток из которой мы здесь с тобой пьём, – Игрена с вдруг проявившейся неожиданно любовью погладила небольшую бутылочку с когнаком. – И по странному стечению обстоятельств раскрывает готовящийся заговор.

– Дальше она мчится в город предупредить местные власти. Ей не нужны в городе захватчики и связанное с этим беспокойство. Ей, в её нынешнем положении нужно спокойствие и любое напряжение ни к чему. Поэтому она предупреждает городские власти, что по её мнению готовится мятеж.

– Заметь – по её мнению. Не по мнению кого-либо, а именно по её.

– Далее городские власти почему-то отмахиваются от её предупреждения. Не странно ли? Отмахнуться от предупреждений поречной дворянки? – Игрена задрала бровь высоко вверх. – Пусть даже они не знают кто она на самом деле есть, но не обратить внимание на подобное грозное предупреждение? Тебя это не заставляет ни о чём задуматься? Не правда ли знакомо? – амазонка криво ухмыльнулась.