Текст книги "Бабье царство. (СИ)"
Автор книги: Анатоль Нат
сообщить о нарушении
Текущая страница: 40 (всего у книги 45 страниц)
Корней потребовал погашения всех задолженностей перед кланами немногих оставшихся у него курсантов по их долговым обязательствам, за счёт города.
А баронесса, вот уж воистину совсем молодая глупая девчонка, у которой в голове одни лишь свадьбы да гулянки, попросила Голову поспособствовать договорённости с семьями тех парней, которые пожелали взять себе в жёны каких-то девчонок из числа пленных амазонок. Мол, семьи парней выдвигают какие-то несусветные требования, вот она и просит Голову, со своей стороны помочь в разрешении данного конфликта.
На осторожный вопрос: "Сколько таких несчастных?", последовал невозмутимый ответ, что немного, порядка двух с половиной сотен.
Проглотив готовое сорваться с губ матерное ругательство и отчётливо представив как ему, лично ему придётся теперь идти в составе двухсот пятидесяти посольств сватов договариваться с семьями женихов, Голове чуть там же на месте не поплохело.
Однако сразу за тем поняв во что ему реально это встанет, и какую выгоду он с того может для себя поиметь, мгновенно сменил гнев на милость. Это был прекрасный повод начать собственную рекламную компанию перед выборами. И две с лишним сотни благодарных лично тебе парней с молодыми жёнами, пусть на данный момент и чужих работников, но из семей старых горожан, – это уже была весомая заявка на будущую победу на выборах.
За одно это можно было легко пойти на такое соглашение.
С профессорской лабораторией вообще было всё не просто. Он с самого начала был недоволен самоуправством Кирюхи Сапрыкина, проявившем чересчур вольное толкование собственных прав, и непомерено активную прыть там где вообще не должен был суетиться.
Чесно говоря, если бы не это требование профессора, то он сам бы скоро постарался вернуть тому лабораторию. Потому как удерживание её за собой грозило городу большими проблемами, стоило лишь тому пожаловаться в территориальный Совет. У профессора были слишком весомые связи в том Совете, а дурак Кирюха этого не понимал.
Да и всё одно, никто кроме самого профессора не мог его лабораторией воспользоваться. Во-первых прав таких не имел, потому как конфликт так окончательно и не был разрешён, а во-вторых, в городе просто не было специалистов уровня профессора. А хранение её на складах, пусть и упакованной в ящики, гарантированно со временем привело бы к утрате многого и многого из собранного там ценного оборудования. Что в перспективе грозило уже самому городу нешуточными штрафами за утерю и порчу чужого имущества.
Немного напрягало, конечно, что стоимость земель, передаваемых клану в собственность, превыщала один миллион золотом, при том, что город получал всего лишь три с половиной сотни золотых компенсации. Но, вскользь брошенная Машей фраза о том, что им известна первоначальная сумма выкупа в семь сотен и десятилетний срок мирного периода, сразу снял все возникшие было возражения.
Озвучивание перед всеми членами Совета таких тонкостей, гарантировано грозило уже нешуточными разборками внутри самого Совета. А вот этого допускать было категорически нельзя.
В общем, можно было сказать, что встреча двух вчера ещё враждебных, антагонистических сторон, этим утром прошла на высшем уровне. Он отделался малой кровью.
Каждому – своё. Кому – воля, кому – мир.*
В том что он был более чем прав в своих догадках, Сильвестр Андреич понял перед самым началом Совета, когда краем глаза увидал мельком проскочившую на лице Потапа лёгкую гримасу недовольства при взгляде на пришедших землян.
– "Знает, – пришло понимание. – Уже знает что я встречался с землянами. А раз знает, то наверняка уже догадался что я о чём-то с ними договорился. А раз я с ними договорился – значит уже понятно, что не будет так нужного Потапу скандала. Потому и недоволен. Хорошо".
Голова почувствовал мстительную радость. Значит, всё сделано было правильно. А значит, и в этот раз он переиграл своих вечных соперников из числа городских старых родов. А значит, есть ещё порох в пороховницах, как говаривал один его хороший знакомец из числа землян.
А на то что и землянам, и этой баронессе пришлось пойти на некоторые мелкие уступки – на это можно было посмотреть и с другой стороны. Как на то что теперь земляне ему должны. Что он не отобрал вот так, забесплатно их пленных, а всё-таки компенсировал им хоть что-то. Мог ведь просто забрать, а не забрал, компенсировал. Значит, они ему должны.
Про то что у самих землян может быть собственное мнение на сей счёт, он не подумал, привычно выкинув из головы подобные глупости.
Хитрый выверт мозгов, как ни странно, принёс Голове настоящее удовольствие. Вот такой вот подход ему нравился. Вот это было правильно.
Дальше ничего интересного уже не было. Всё с самого начала было ясно и понятно. На общем собрании всего Городского Совета, прошедшем в полудень в зале заседаний Городской Управы, землянам зачитали требование Совета о безвоздмезной передаче городу всех их пленных амазонок, которых город тут же обязывался передать прибывшей недавно из-за реки делегации.
За это, город получал целых пять долгих лет мира с амазонками и триста пятьдесят тысяч.
И компания землян, понимая что им деваться некуда, и идя навстречу пожеланию Совета, а соответственно и всех жителей города, согласилась вернуть всех пленных, правда выдвинув свои встречные требования.
И Городской Совет города Старый Ключ, не вдаваясь в разборки, детали и подсчёты, всеми голосами членов Совета, проголосовали – за, фактически единогласно согласившись с требованиями землян: безвозмездную передачу в собственность того, что и так ничего не стоило. Каких-то мелких участков пахотной земли, ценных лишь тем что рядом с городом, да какого-то собрания многим непонятных стекляшек, составлявших костяк профессорской лаборатории. И вообще ерунды – простить какие-то мелкие долги одних граждан города другим. Такая малость!
За пять лет мира им бы согласовали и не такое ь, если бы они запросили
Общие высказывания по данному пункту свелись к одной короткой фразе: "Хотят? Да и хрен бы с ними! Пусть берут! Лишь бы у нас было впереди пять спокойных лет".
Но что совсем уж Голове не понравилось, так это торжество, на миг проступившее на лице Потапа Буряка. Видать тот до последнего мгновения беспокоился, как бы земляне не потребовали от него возврата принадлежащей им лесопильной мельницы. Вот тогда бы и у Головы и у Потапа были проблемы.
Видать поэтому первым и поторопился проголосовать за передачу им всех прав на землю, возврат лаборатории и прочие мелочи. Ему явно повезло, что те ограничились такой сущей малостью.
– "Всё же баронесса, и в этот раз возглавившая пришедшую на заседание Совета делегацию от компании, дура дурой, а мудрая женщина, – сделал неочевидный вывод Голова. – Хоть и соплюшка, а понимает, что лучше ограничиться малым, но достижимым, чем, раззявив рот на большой кусок, не получить в ответ ничего".
Освобождение. *
Весна уже вовсю бушевала вокруг, звенела капель, текли ручьи, в лесу уже проклюнулись первые подснежники, все кругом радовались скрому приходу лета, дороги развезло, а настроение у двух женщин, отправившихся принести радостную весть последним двум сотням пленных амазонок об их окончательном освобождении из плена, было хуже некуда.
В душах их царила чёрная мрачная тоска.
Такого жёсткого, такого подлого удара под дых от городских властей они так скоро не ожидали. И хоть постарались сделать хорошую мину при плохой игре, и та, и другая прекрасно понимали – мина морды лица как раз самая плохая.
Все кланы города, кому достались пленные из полона с Девичьего Поля давно уже получили положенный выкуп. И именно в том самом размере что выставил клан землян. Ту самую, вчера ещё всем казалось бы безумную цифру в пять тысяч золотых за голову. И лишь у одних у них до этого дня не было окончательного расчёта по пленным.
Лавко подсуетившиеся в самом начале клановщики, действуя через своих агентов среди корнеевских курсантов с самого начала отобрали в свою собственность самых перспективных в плане выкупа пленных. Правда на тот момен никто не думал о таких безумно высоких размерах выкупного платежа. Думали что это, как обычно будет много меньше – один, два золотых за голову, если вообще что-то будет. Но когда в первый раз возникла эта цифра – 5000 Z за голову пленной амазонки, они первыми поспешили выкуп получить. И что самое интересное, получили.
И хоть бы одна зараза выразила клану землян за то благодарность. Нет. При первой же возможности постарались отобрать у них и ту малось, что ещё осталась у них на руках.
Маша привычно погрузилась в транс, в уме подсчитывая сколько же у них осталось на сегодняшний день человек. На дороге работало четыре сотни, на горельнике – две с половиной, и в Долине – сотня. Всего, здесь, возле города – семь с половиной сотен.
Из четырёх сотен, отправленных осенью на озёрные рудники, к весне в живых осталось что-то около трёхсот человек. А из двух с половиной тысяч захваченных в заливе пленных, а сегодняшний день выжило что-то чуть более пары тысяч. Остальных съели подгорные ящеры.
– "Чуть более трёх тысяч человек общим числом, – с горечью констатировала Маша. – Три тысячи великолепных работников, для которых мы не жалели ничего. Ни еды, ни оружия, ни денег. Ничего! Лишь бы работали. И как они вкалывали…, – Маша мысленно мечтательно закатила глаза вверх, к небу. – Как они работали", – снова с горечью вернулась она на землю.
Это были великолепные работники, прекрасно справлявшиеся со своими обязанностями. И лишить всех их враз, для их компании могло оказаться смертельным ударом.
И если с отсутствием денег ещё можно было как-то смириться, то с отсутствием рабочих, тем более стольких опытных рабочих, смириться было нельзя. Но ничего и поделать было невозможно, они были связаны обязательствами.
Чересчур плотная завязка на использование труда пленных оборотилась к ним своей чёрной стороной. Практически все работы у них должны были встать. А времени чтобы подготовиться и хоть как-то минимизировать ущерб, им не дали.
Это был хорошо проработанный и чётко реализованный удар по их компании. И все у них прекрасно это понимали.
Как понимали и то, что после такого удара подняться будет не просто трудно. Это уже шла речь о самом их существовании. По крайней мере в нынешнем их состоянии.
Маша с Изабеллой, сидя в любимой коляске Маши и с любопытством осматривая окрестности, медленно катились по прекрасно выровненному полотну широкой и прямой насыпи новой дороги, ведущей от железодельного завода дальше в горы. Они неторопливо подъезжали к видневшейся неподалёку группе женщин, возившихся с чем-то в придорожном кювете.
Коляска, слегка покачиваясь на мягких рессорах, тихо шуршала металличскими ободьями колёс по хорошо утрамбованному, уже кое-где подтаевшему снежку, слегка припорошенному сверху недавно посыпанным песочком.
– Хорошо работают, – негромко заметила Маша. – Даже жалко отпускать.
– Жалко, – согласилась с ней Изабелла, кивнув головой. – Но ничего не поделаешь. Не держать же их в плену ещё десять лет.
– Почему нет, – флегматично заметила Маша. – Хочется. У нас вот, после последней большой войны как раз десять лет пленных продержали. Так они за это время столько хороших домов понастроили в стране, до сих пор по городам кое где ещё стоят. Никак желающие не могут окончательно доломать.
Здорово бабоньки! – негромко поздоровалась она с амазонками, как только коляска приблизилась к работающим. – Чего работаете? Сегодня же выходной, воскресенье.
– Кому выходной, а кому и надо домой, – мрачно скаламбурила ближняя к ним амазонка, старательно махающая лопатой, перебрасывая подмёрзший песок.
– А, – протянула Изабелла, признав говорившую, – Илона Бережная. Сам команданте сего лагеря работает. Хм. Понятно. Торопишься домой, значит.
Бросай работу, Илона, – обратилась она непосредственно к ней. – И строй всех своих на общее построение, говорить буду.
Настороженно посмотрев на неё, Илона воткнула лопату в кучу песка, сваленную возле дороги, и занялась общим сбором.
На удивление быстро, буквально за пять минут, перед коляской уже стоял ровный квадрат двух сотен амазонок, чисто для проформы охраняемый по периметру тремя ящерами арбалетчиками.
– Хорошо, что вы внимательно ко мне прислушались и не стали устраивать никаких коллективных побегов, – заметила баронесса, оглядев плотные ряды квадрата. – В другой группе не были столь внимательны к моим словам. А жаль.
Баронесса замолчала, внимательно рассматривая амазонок, а потом продолжила:
– Как обычно у меня для вас несколько вестей. Хорошая и плохая. С какой начать?
– Начни, для разнообразия, с плохой, – усмехнулась стоящая в первом ряду Илона. – А то в прошлый раз, говорят, начав с хорошей, ты плохо кончила. Может быть, в этот раз всё будет наоборот.
– Плохая новость это то, что уже конец зимы, – Изабелла кивнула на голые, припорошенные снегом ветки окружающих деревьев. – И вам для дальнейшей работы понадобится летняя одежда, непромокаемые плащи, для защиты от дождя, и сапоги. Болотные в том числе. А это дополнительные расходы. Большие и опять же за ваш счёт.
– Ну, а хорошая, – угрюмо спросила её Илона, бросив на Изабеллу неприязненный взгляд.
– Хорошая та, что с этого дня вы свободны. Все. На днях прошло совещание в городском Совете где было постановлено освободить вас из плена за ту сумму выкупа, что готово предъявить руководство республики в счёт погашения ваших долгов.
– Желаете узнать?
– Ну? – донёсся до Беллы чей-то нетерпеливый возглас из задних рядов.
– По сотне за голову, – флегматично бросила Белла в ахнувшую от неожиданности толпу. – И за пять спокойных лет, без набегов с той стороны реки на левобережные земли.
– А кто-то хотел и пять тысяч с нас поиметь? – всё тот же, уже насмешливый голос из глубины строя всё никак не унимался, желая детально разобраться в происходящем. – Как с этим быть?
– Никак, – равнодушно отозвалась Белла. – Это уже наши личные договорённости с местными властями и вас они никоим образом не касаются.
Поэтому с сегодняшнего дня вы можете проваливать на берег Лонгары и ловить перевозчика к себе домой. Но учтите, что в город вам проход запрещён. И дабы не нарываться на неприятности, вам туда не следует соваться.
– А одёжка? – тут же перебил её голос из смешавшейся толпы амазонок. – А жрачка?
– Жрачка только та, что у вас в лагере осталась, – равнодушно заметила Маша, оглядывая взволнованное море голов амазонок, окруживших коляску. – Можете взять на первое время сколько на своей спине унесёте. Одёжка только та, что на вас. А на другие шмотки у вас, как вы понимаете, нет денег. Нет ни у кого, ни единой монетки. Вы только отработали долги и всё, – Маша внимательно присмотрелась к взволнованным лицам амазонок, – можете уезжать. Имеете полное право.
Но если кому нужны деньги, то может остаться. Она их может заработать тут, на дороге, или там, на горельнике. Ни в город, ни в его окрестности, кого-либо из вас пускать запрещено. С нас хватит проблем, что вы создаёте. До Рвицы вас проводят, чтобы не разбежались или конфликта какого с местными не было. Если кто вздумает скрыться, чтобы остаться, то быстро о том пожалеет.
– Вот значит, как, – угрюмо заметила так и стоявшая всё это время возле коляски Илона. – Ну и что же мы будем делать у себя на берегу, дома, без единой серебрушки в кармане? Что-то я плохо верю в то, что нас примут обратно в Стражу. Особенно после того разгрома, что вы нам учинили на том вашем Девичьем поле, а потом ещё в заливе. Да и судьба командира легиона Тары нас что-то не вдохновляет. А после мятежа соваться на тот берег что-то охоты совсем мало.
– А чем вам не нравится судьба Тары, – усмехнулась понимающе Изабелла. – Почётная отставка с не менее почётной последующей службой не менее почётным рядовым в самом дальнем и самом глухом непочётном гарнизоне посреди гнилых болот верховий Лонгары. Чем плохо. Да и чего вам бояться, – усмехнулась она. – Ведь не вы же говорили правду в лицо Совету Матерей. Ведь не вы же уличили их в продажности. Чего вам то бояться? – насмешливо посмотрела она на притихшую враждебную толпу.
– У вас открываются прекрасные перспективы, – продолжила Маша после недолгого молчания, когда накал страстей достиг казалось уже практически высшей отметки. – Или нищета в батраках, но зато у себя дома, или служба в глухих, богом забытых гарнизонах. Чем же вы так недовольны?
– Ну и тут, конечно, вы, – недобро взглянула на неё Илона, – такие добренькие с хорошей работёнкой и высокой оплатой. Я вас правильно поняла? – зло уставилась она на баронессу, а потом, переведя взгляд обратно на безмятежно глядящую на неё Машу, спросила:
– Ну и что же это будет за работёнка, что вы для нас подготовили?
Маша, чуть повернув в её сторону свою голову, минуту, не менее, глядела ей прямо в глаза, а потом медленно проговорила:
– Умная. Это хорошо.
– Так вот, тем, кто не захочет больше возиться на обустройстве дороги, можем предложить поработать наёмниками. Есть тут у нас парочка упрямых кланов подгорных ящеров в предгорьях, что не хотят покидать насиженные места. Вот нам бы и хотелось их оттуда сковырнуть. Хоть в прямом, хоть в переносном смысле. Оплата обычная для таких дел, плюс премиальные в случае успешного исхода. Если кого заинтересует, милости просим. А пока пакуйте свои вещички и собирайтесь в город. Возле него, в хорошо знакомом вам дворе, прекрасно известной вам крепости, назначен для вас сборный пункт. Берлог к вашим услугам, девочки.
Путь обратно. *
Спустя час, когда они возвращались обратно в город, сопровождаемые толпой весело галдящих амазонок, радостно обсуждавших будущие перспективы службы в дальних гарнизонах, Изабелла решила всё-таки поинтересоваться у Маши:
– Ну и на что ты рассчитывала, когда им предлагала послужить, или поработать у нас?
– На их трезвые головы, – мрачно буркнула Маша. – Козе понятно, что ничего хорошего их дома не ждёт, да и здесь, в других владениях, тоже. Так ведь нет же. Не остались даже на время, чтобы заработать себе хотя бы на одёжку. Так и идут в арестанских робах, как будто это у них другой одежды нет.
Баронесса, хмыкнув что-то про себя, несколько минут безразлично рассматривала бредущих за коляской амазонок, нагруженных немногочисленным имуществом, а потом неожиданно заметила:
– А им, однако, идёт эта их рабочая одежда. Подправить кое-что по мелочи и вполне, вполне. Очень даже неплохая униформа получилась бы. Кто это им шил рабочую одежду? – заинтересованно посмотрела она на Машу. – У этого человека явно хороший вкус, да и стиль рабочий тщательно выдержан. Очень практичная и удобная одежда. Не даром же они даже не стали переодеваться, когда им вернули их вещи.
Маша, удивлённо посмотрев на баронессу, оглянулась на гомонящую сзади них толпу, а потом, присмотревшись, перевела удивлённый взгляд обратно на баронессу.
– Действительно, прям, как униформа какая-то, – немного растерянно заметила она. – И на самом деле им идёт.
Наверняка Дашка, паршивка руку приложила, – легонько хлопнула она ладошкой по коленке. – Что-то я такое помню, что она носилась с проектом какой-то одежды. То ли для курсантов, то ли для ещё кого. Точно! – восторженно хлопнула она себя по коленке. – Дашка, зараза! Больше просто некому. Вот же паршивка! – восхищённо заметила Маша. – Стоило только отвернуться, как она уже у нас за спиной в ателье хозяйничает.
Ну я ей покажу, паршивке, как без старших в подобные дела влезать, – тут же мстительно заявила Маша. – Не отведав мочёной хворостины, она сегодня спать не ляжет.
Хотя бы предупредила, что материал берёт. Может, он у нас для чего-нибудь нужного припасён был, а она его без спросу взяла. Две сотни амазонок одеть, – схватилась она в ужасе за голову. – И ещё половна из тех что на горельнике. Ведь я же хорошо помню, что кое у кого из той группы, на горельнике, я видала точно такую же амуницию. Как я тогда не обратила на это внимание.
Она балдеет от амазонок, – тут же пояснила она удивлённо глядящей на неё баронессе. – Прям тащится. Как узнала, что мы их перевели на тюремное положение, так прямо разревелась вся. Никак не могла успокоиться. Вот, видимо и решила немного подсластить им пилюлю, пошив изящную рабочую одежду. Хотя, – задумалась она. – Быстро столько одежды не пошьёшь, значит, она работала не одна. Точно! – весело хлопнула она ладонью по колену. – Светика с Лизонькой припахала. Вот шельма, – восхищённо покрутила она головой. – Уже как хозяйка вертит девчонками.
– Надо будет и себе у неё заказать нечто подобное, – заметила баронесса, ещё раз, внимательно присмотревшись к одежде идущей рядом амазонки. – Вот только кое-что всё-таки изменить не мешало бы.
Пояса не хватает, – пояснила она Маше, кивнув на амазонку, – для оружия, для спичек, да и карманов бы побольше под штуковины разные.
– Ты вообще-то слышала, что я сказала, – удивлённо посмотрела на неё Маша. – Это рабочая одежда, – потыкала она пальцем в идущую рядом амазонку. – Рабочая, а не военная.
– Ну и что, – насмешливо посмотрела на неё баронесса. – Была рабочая, а сделаем военную. Надо только побольше разных карманчиков пришить в удобные места. Да и как рабочая, она ещё не совсем пригодна. Панамки не хватает, – ткнула она в сторону идущей рядом с их коляской амазонки. – Лето как раз на носу.
– Причём здесь панамка, – возмутилась Маша в полный голос. – Тут бы курточка не помешала, чтоб от весеннего холода прикрыться, да плащика непромокаемого с капюшоном от дождя. Тулуп нужен от мороза, а без панамки то уж, как-нибудь можно и обойтись.
– Ага, – насмешливо хмыкнула баронесса. – А голову от солнца, что защищать будет, лопух, что ли?
– Косынка, – возмущённо фыркнула Маша. – У всякой уважающей себя женщины должна быть косынка.
– Тото же они есть у этих, – насмешливо кивнула Изабелла в сторону уже внимательно прислушивающихся к их громкому спору амазонок. – Да что спорить, – махнула она на Маню рукой. – Давай спросим. Эй, – крикнула она ближайшей к ним амазонке, так же, как и соседние с ней, внимательно прислушивающейся к голосам, доносящимся из коляски. – Ты, ты, – кивнула она настороженно посмотревшей на неё амазонке. – А ответь ка мне на один вопрос. Что тебе лучше иметь, косынку, или панамку?
– Хорошо бы ещё и зонтик от солнца, – ядовито заметила та, чуть скосив насмешливый глаз в сторону спорщиц. – И опахало сзади с двумя мужиками.
Баронесса, недоумённо уставилась на неё, не зная в растерянности, что и ответить, а потом неожиданно весело и заливисто рассмеялась, вслед за безудержным хохотом прыснувшей Маши.
Больше они уже не спорили и до самого города так эту тему и не поднимали, только возле Медвежьей крепости они ещё раз тепло попрощались с амазонками и выразили сожаление, что те отказались с ними сотрудничать.
Расставшись с ними, они, весело перешучиваясь, вспоминая зонтик от солнца, двинулись дальше, в сторону города и неожиданно возле городских ворот заметили группу членов Городского Совета, явно поджидающих их.
– Ба-а, – немного настороженно заметила Маша, когда они подъехали непосредственно уже к ним. – Опять! Городской Совет, чуть ли не в полном составе. Никак, нас поджидаете, дорогие? – прищурив глаза, настороженно она полюбопытствовала. – Опять грабить будете, или случилось чего?
– Ничего не случилось, – усмехнулся Голова. – По крайней мере, ничего, что требовало бы твоего участия, дорогая ты наша банкирша, – тут же добавил он.
– Чем же тогда вызвана столь представительная встреча нас аж в городских воротах? – ледяным тоном поинтересовалась баронесса. – Помнится, при последних наших встречах вы, господин Косой, не были столь любезны, чтобы встречать нас у дверей.
– Ну что вы, баронесса, – расплылся Голова в вымученной улыбке. – Зачем старое вспоминать. Просто мы узнали, что вы сегодня освобождаете амазонок и хотели бы узнать, правда ли это.
– Не беспокойтесь, – Маша откинулась на спинку дивана коляски, легко переведя дух и улыбнувшись остальным членам Совета. Повышенное внимание Совета к пленным она истолковала совершенно превратно. – Они в крепости и под надёжной охраной. Сегодня же к вечеру доставят последнюю партию с горельника. И завтра же поутру всех оставшихся у нас от семисот пятидесяти человек пленных с Девичьего Поля, за исключением тех, что успели выскочить здесь замуж или собираются совершить подобный подвиг, и духу не будет не то что в городе, но и в окрестностях. Как видите, – Маша обвела внимательным взглядом всех членов городского Совета, – мы свои обещания по защите города от амазонок выполняем.
Остальные будут отпущены чуть позже, как только соберёмся с экспедицией на дальние озёра. Сами понимаете, это дело не простое, так что придётся чутка подождать.
Или что-то не так? – настороженно посмотрела она на так смущённо и мнущихся возле ворот мужиков.
– Да видишь ли, Маша, тут такое дело…, – неожиданно встрял Кондрат Стальнов, неожиданно затесавшийся в компанию к Голове.
Хоть последнее время Кондрат Стальнов вместе со своей гильдией кузнецов и поднялся серьёзно в негласном рейтинге богачей города, но, в первую очередь он был землянин, новичок, как и компания Сидора в этом городе. И встретить его в такой тесной компании старых, именитых семей города, так называемой Старшины, для Маши было странно. Странно и неожиданно. Хотя о чём-то подобном она последнее время и догадывалась. Да и сталкиваться приходилось мельком.
Старательно пряча от неё взгляд, и упорно глядя в сторону, Кондрат, немного ещё помявшись, добавил:
– Мы тут подумали и решили, что нельзя их вот так просто отпускать. Ну, ты же понимаешь, что в городе дефицит рабочих рук, людей не хватает. А тут у вас чуть ли не семь сотен хороших работников, не лодырей, людей, не боящихся никакой работы. Ты думаешь, мы не знаем, как они вкалывали на этой вашей дороге, ведущей в никуда, – усмехнулся он. – Или на горельнике. А это уже говорит о том как они работают.
– С этого дня, это свободные люди, – угрюмо бросила Маша, перебив Кондрата. – И я не позволю никому, ни из каких побуждений держать их и дальше под стражей.
– Да ты чё, Мань, – даже отшатнулся от неё Кондрат. – Да как ты могла даже подумать о нас такое, – возмутился он. – И речи нет о том, чтобы их держать дальше в плену и заставлять работать. Нет! – возмущённо воскликнул он. – Просто мы решили им предложить поработать пока у нас. За деньги, конечно, – тут же поторопился уточнить он, под гневным взглядом Маши.
– Бесполезно, – хмуро бросила баронесса. – Мы им уже предлагали поработать на нас. Даже нашли им работёнку по их прошлой профессии вояк. Бесполезно, – повторила она недовольно. – Не соглашаются. Говорят, что их дома ждут.
– И всё-таки, мы попробуем, – мягко вмешался Голова в их разговор.
Маша удивлённо на него покосилась. Такого приторно ласкового Голову она никогда ещё не видела.
– Может быть, у нас что и получится, – буквально проворковал он. – Может, это они с вами не хотят работать, а с нами и согласятся. Всё-таки слава у вас, – поморщился Голова, – не самая лучшая.
– Это какая же у нас такая особая слава? – тихим, ледяным голосом спросила вмиг побледневшего Голову баронесса. – Может быть, ты нас просветишь, ещё пока Голова?
Изабелла, медленно повернулась в сторону Головы, и гневно подняв подбородок, в упор уставилась на бледного, как сама смерть Городского Голову.
– Вы, баронесса, не обижайтесь, – хмуро бросил ей Кондрат Стальнов, постаравшийся тут же перехватить инициативу в разговоре и отвлечь гнев баронессы, – но слава о вас идёт жуткая. Вы так лихо расправились с теми диверсантами, что вашим именем теперь даже детей в городе пугают. Не в обиду Вам будет сказано, но таких мастеров меча, как Вы, здесь нет. Поэтому Вас и боятся.
– Вы умеете польстить, господин Стальнов, – ледяным тоном отозвалась баронесса. – Поэтому можете обратиться к пленным с любыми вашими предложениями. Но учтите, что все последствия того, что они останутся в городе, ложатся уже на ваши плечи. Не думайте, что мы выявили всех, как вы их назвали, диверсантов. Это не так. Наверняка ещё много осталось, только сейчас они затаились. И я бы Вам, – ядовито подчеркнула она обращение, – не советовала бы их оставлять в городе.
– Точнее, – теперь уже Маша, посмотрев на бледного Голову, решила уточнить, – баронесса хочет сказать, чтоб в городе их и духу не было. Ни в каком качестве. И тем более чтоб они не имели ни малейшего доступа к городскому арсеналу. Если я увижу их в составе охраны арсенала, или вертящихся возле него, то ты, – она наклонилась из коляски и вперила ледяной взгляд в Начальника Городской Стражи Боровца, будешь висеть на городских воротах, пока тебя вороны не склюют. Я ясно выразила свою мысль? – обвела она своим чистым, ясным взглядом всю группу встречающих.
– Ясно, ясно, – Начальник Стражи вытер мокрым платком холодный пот, выступивший на лбу. – Только ты вообще уже нас за идиотов держишь. Хватит и одной ошибки. Такого больше не повторится, чтобы они имели туда свободный доступ.
– Тогда, будем считать, что договорились, – мрачно усмехнулась Маша, бросив на Кондрата многообещающий взгляд. – Идите уж, отцы города, – невесело усмехнулась она. – Может, у вас чего и получится, – добавила она устало.
Проводив взглядом поспешно вскочивших на своих лошадей членов Совета, бросившихся чуть ли не на перегонки к видневшейся вдалеке Медвежьей крепости, Маша грустно поинтересовалась, задумчиво глядя на нахлёстывающих лошадей всадников:
– Как думаешь, у них что-нибудь получится?
– Да, – коротко бросила баронесса, глядя куда-то в сторону тоскливым, остановившимся взглядом.
– Не кручинься, – тихо ободрила её Маша. – Время пройдёт и всё забудется. И нашим именем детей уже не будут пугать. Я тебе раньше не хотела этого говорить, но он прав, – кивнула она куда-то в сторону, имея в виду, видимо, Кондрата Стальнова, – нашим именем, действительно, уже детей пугают. Мол, не будешь слушаться, отдам баронессе де Вехтор на воспитание, узнаешь тогда, как мать не слушаться.
– Зато для тех, кто постарше, – весело улыбнулась она, – ты непререкаемый авторитет. Особенно для девочек. Как только скажешь, что ты будешь недовольна, так мигом шёлковыми становятся. Особенно Димкины жёны, – ухмыльнулась она. – Мне то, со стороны, виднее как они сразу бросаются выполнять всё, что ты только ни скажешь.
Ты для них абсолютный авторитет. Что ни делается, так только через призму того, как ты на это посмотришь. Так что не печалься подруга, – ткнула она локтем в бок загрустившую баронессу, – прорвёмся. Да и Сидору, твоему, такая твоя слава, точно понравится. Он любит неординарных баб, – усмехнулась она, глядя на немного повеселевшую Изабеллу. – Не даром же он на тебя с самого начала глаз положил. Как чувствовал, что ты у нас незаурядная личность.
