Текст книги "Бабье царство. (СИ)"
Автор книги: Анатоль Нат
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 45 страниц)
– Ну и мой сундук, что ты уже захапала, – враждебно посмотрел он на Машу.
– И если я правильно понял, что говорил тогда Сидор, то это их заработок за время прошедшее с отъезда. Какая-то часть.
С задумчивым видом он почесал своё ухо, и безмятежно глядя на Машу чистыми, ясными глазами слабоумного идиота, ещё раз уточнил:
– Сидор просил передать. Говорил, что устал таскать за собой эту тяжесть. Да и много, мол, места занимает. Надоело мол.
– Вот, те десять, что побольше, это ваши, а те два, что поменьше, это золото егерей и ещё кого-то. Там в бумагах всё внятно прописано, – ткнул он пальцем в стопку бумаг, которую так и держала в руках растерявшаяся от неожиданности Маша. – Да и бирки на каждом сундуке соответствующие. Не ошибёшься!
– Что-то он ещё просил сделать, – дёргая в отчаянии своё многострадальное ухо, заметил управляющий с каким-то задумчивым, затуманенным взглядом глядя на Изабеллу. – Да вот, зараза, из головы вылетело, – с сожалением поцокал он языком. – Этот план, будь он неладен…
Ну так что, будете принимать? – тяжело вздохнув, он соскочил с края стола, на котором сидел и направился к Маше.
С наслаждением помассировав ноющую видимо поясницу, он подошёл к Изабелле, недоумённо смотрящей на него, и с задумчивым видом посмотрел на большой сундук, на который та, с удобством устроившись, присела.
– Вот с этого, пожалуй, и начнём, – хмыкнул он, безцеремонно сгоняя с сундука растерявшуюся от подобной наглости баронессу.
Будем вскрывать или вы сами дома проверите, – равнодушно поинтересовался он, посмотрев на Машу. – Лучше бы вы проверили сами, а то у меня на сегодня ещё дел своих полно. И так с вами полдня потерял, – сердито проворчал он, внимательно рассматривая баронскую печать, выдавленную на куске какой-то кожи, прикреплённой к накидным петлям сундука.
Печати на месте. Опись у вас на руках. Чего ещё от меня надо, – мрачно буркнул он.
Ладно, пойду, распоряжусь по поводу телег, – кинул он задумчиво молчащим Маше с баронессой, непонятными глазами рассматривающих заставленную массивными сундуками комнату, на что они до того момента не обращали никакого внимания, сочтя это обычной неряшливостью старого холостяка.
Собравшись было выйти из комнаты, он заметил странное состояние, в котором пребывали Маша с Изабеллой, и тяжело вздохнув, склонился снова над петлями замка.
– Чувствую, что надо вскрыть самому, а то без меня вы явно не разберётесь, – выругался он, глядя на впавших в ступор девиц.
Дёрнув за шнурок с печатью, он резким движением сорвал его и, размотав связанные толстой медной проволокой петли замка, откинул крышку.
– Ну вот, – довольно заметил он, заглянув внутрь сундука. – Как Сидор и говорил, внутри вторая опись.
– Кому? Что? – Добавил он задумчиво, просматривая вынутые оттуда бумаги. – Ага, я был прав, этот сундук ваш, а те два поменьше, егерей.
– Всё! Я пошёл, – повернулся он к двери. – Телеги надо вам подогнать, а то вы сегодня так до дому и не успеете добраться, – и, сунув растерянно подошедшей к нему Маше бумаги в руки, вышел из комнаты.
Когда он спустя четверть часа вошёл в комнату, обе оставленные там женщины, так и пребывали в состоянии какого-то ступора, рассматривая золотые монеты, доверху наполняющие распахнутый настежь сундук.
– Так я и знал, – недовольно проворчал управляющий. – Вы бабы, как сороки. Как только блестящую штучку увидели, так в ступор и впали. Всего делов то, сундук с полновесными имперскими золотыми ящерами.
– Ну да согласен, – Марк остановился рядом с женщинами и также как и они склонился над распахнутым сундуком. – Да, – мечтательно промурлыкал он, – двойной золотой имперский ящер красивая штучка. Какая чеканка. Новьё!
– Маш, – заискивающе посмотрел он на неё. – Может, ты оставишь мне мой сундучок? Ну, я тебе честно говорю, деньги позарез нужны. Тому надо заплатить, другому.
– Завтра! – холодным, деловым тоном неожиданно резко отрубила внезапно очнувшаяся Маша. – Завтра же я знакомлюсь со всеми бумагами и проверю все ваши счета и расходы. И если всё так, как ты говоришь, то тебе потребуется расширение. И ты получишь всё, что тебе нужно по первому же требованию. И людей, и материалы, и всё, всё, всё. И завтра же, не позже вечера ты получишь полный расклад о том, какими средствами можешь располагать.
Встав из-за стола управляющего, Маша с задумчивым видом подошла к большому окну окну и бросила настороженный взгляд на пустынный в этот полуденный час, заваленный снегом заводской двор.
– И вам потребуется дополнительная охрана, – добавила она задумчиво, глядя, как из широко распахнутых, никем не охраняемых заводских ворот выезжают тяжело гружёные подводы, прикрытые сверху грубым серым в разводах полотном, и с теми самыми грязно-зелёными ящиками, которые грузили недавно на телеги.
И изволь не позднее, чем через пару дней подготовить перспективный план расширения. И не скромничай, пиши всё что в голову взбредёт. И прекрати ныть, что приходится много работать. Весь город сидит без работы. У всех стоят все производства, лишь одни вы со сталеварами и работаете. Так что прекрати ныть и давай пиши заявку, что тебе надо. На этой же неделе всё получишь.
Ведь ты же хочешь снова вернуться к художественному литью? – хищно посмотрела она на него. – Значит, тебе надо расширяться.
Мы пожалуй к тебе амазонок молоденьких пришлём, на отработку, – повернулась она к Марку. – Наверняка кто-то из них умеет хорошо рисовать. Вот пусть и работают у тебя. И им хорошо, и нам будет неплохо. А горельник с дорогой подождут.
А теперь иди, подгони нам телеги. И не забудь сундуки полотном сверху прикрыть, – крикнула она в спину скрывшегося за дверью управляющего.
Тишина, установившаяся в комнате после ухода управляющего ещё долго не нарушалась. Только со двора доносились приглушённые звуки какой-то возни, да позвякивали уздечки лошадей, по-видимому, от пригнанных управляющим телег с лошадьми.
– Только я тебя умоляю, – Маша повернулась к баронессе, так и стоящей с задумчивым видом возле распахнутого настежь сундука. – Ничего мне не говори. По поводу охраны я и сама с Корнеем поговорю. Я ему лично шею намылю, чтоб знал мерзавец, как оставлять без присмотра двенадцать сундуков с золотом.
– Мерзавец! – тихо прошептала она, глядя на бумаги, которые так и держала в руках, судорожно прижимая к груди.
Какой же он мерзавец, – снова тоскливо протянула она. – Управляющему, он, видите ли, передал.
Совсем у мужика крышу снесло, – осуждающе покачала Маша головой, сердито глядя на Изабеллу. – Да и Димон, мерзавец, тоже хорош. Так до сих пор и скрывается от своих девок. Видать, здорово они его достали, – задумчиво пробормотала она. – Ну я им покажу! – сердито прищурясь, Маня с недовольным видом подошла к сундуку и небрежно бросила внутрь вынутые оттуда документы.
Потом будем считать, – хмуро заметила она, заматывая проволоку вокруг дужек замка и навешивая на место сорванную управляющим печать. – Итак уже возвращаться поздно, а с этими подсчётами так вообще затемно обратно домой выедем. Нет уж, считать будем дома. А по дороге переночуем в том же пустом зимовье что и прошлый раз.
Ага? – бросила она рассеянный взгляд на какую-то задумчивую Беллу.
Кликнув ящеров, стоящих за дверью, Маша, с помощью Изабеллы, проследила, как те сноровисто перетащили все сундуки на уже подогнанные управляющим телеги, и аккуратно укрыли всё это большими кусками какого-то серого, грубого полотна, найденного здесь же, в кладовке управляющего. Устало, переведя дух, они обе откинувшись на спинки сиденья Машиной коляски и, посмотрев друг на друга, неожиданно весело и непринуждённо рассмеялись. Жизнь налаживалась.
– Госпожа баронесса, госпожа баронесса, – из резко распахнувшихся дверей конторы выскочил взъерошенный управляющий и бросится к коляске, торопясь их остановить, пока не уехали.
Госпожа баронесса, – тяжело переводя дух и стараясь отдышаться, задыхаясь, промолвит он, протягивая Изабелле какую-то маленькую резную шкатулку, которую бережно прижимал к груди.
– Вспомнил! Слава Богу, что вспомнил!
– Простите дурака, – ударил он себя левым кулаком в грудь, правой рукой осторожно протягивая шкатулку Изабелле. – Совершенно забыл за этими хлопотами. Вам просили передать. Сам Сидор лично и просил. Несколько раз напоминал, да я забыл с этим расстройством по работе, – виновато посмотрел он на неё.
– Что это? – Изабелла недовольно посмотрела на управляющего и нетерпеливо поёрзала на сиденье дивана. – Давайте скорее, – протянула она руку к шкатулке. – А то мы с вами, так и до ночи никуда не выедем.
– Не знаю, что это такое, но Сидор что-то говорил про какой-то свадебный подарок, – извиняюще развёл он руками, передавая шкатулку.
Вздрогнув, Изабелла, осторожно забрала из рук управляющего изящную вещицу. Ещё некоторое время посмотрев на мнущегося на месте, какого-то взъерошенного, расстроенного управляющего, она неожиданно мило улыбнувшись, сказала, тронув его за руку:
– А я рада, Марк Иваныч, что мы с вами познакомились. Вы делаете такие чудные вещи. Им цены нет. Да, да, – покивала она головой, глядя, как хмурая физиономия управляющего постепенно разглаживается, и он уже смотрит на них сияя, как начищенный пятак. – Вы познакомили нас с настоящим чудом. И мы искренне вам за это благодарны, – чуть улыбнувшись, добавила она. – И поверьте, мы поможем вам выбраться из ваших проблем.
Ещё раз, тепло, попрощавшись с совсем растаявшим от похвалы управляющим, Маша с Изабеллой, помахав ему на прощание рукой, тронулись обратно домой, торопясь успеть добраться засветло до места ночёвки. Ездить ночью, даже с такой, как у них большой охраной, до сих пор было довольно опасно.
Тяжело гружёная коляска, низко осевшая под тяжёлым грузом золота, тихо зашелестела ободьями колёс по утрамбованному слою песка, устилавшему двор завода.
Белла, сидя в коляске, бросила косой взгляд на так и сидящего с самого утра на одном месте воротного сторожа. Казалось, что с того момента, когда они заметили его из окна конторы, он так и не пошевелился, настолько всё это время было неподвижна его фигура. Создавалось полное впечатление, что перед ними сидел манекен.
– "Большой, сдвоенный армейский арбалет, – мысленно оценивая боеспособность так заинтересовавшего её сторожа, Изабелла исподтишка рассматривала сидящего возле ворот, как будто бы уснувшего сторожа. – Ну, это для дальнего боя. Понятно.
Меч, или скорее сабля, – оценивающе глянула она на потёртые ножны, едва выглядывающие из-под небрежно накинутого на плечи тулупа. – Кинжал…. А это что такое?"
Волна холода на миг окатила её, когда она мельком увидела направленный точно в сторону приближающейся к воротам коляски странного вида круглый барабан, незаметно выглядывающий из-под полы небрежно накинутого на плечи сторожа кожуха.
– "Мама дорогая! Многоствольный пружинный арбалет барабанного типа для ближнего боя. Сто двадцать золотых штука! У простого сторожа?"
"Это что же за такой странный сторож сидит возле ворот, в потёртом кожушке и драных сапогах? У которого столько редкого и дорогого оружия под рукой, что потянет не менее чем на две, а то и на все три сотни золотом? И это только то, что я сейчас мельком вижу!"
Белла почувствовала, как горячая, молодая кровь прилила к щекам, заставив лихорадочно заблестеть глаза и сердце учащённо забиться. За всем тем, что она сегодня увидела, чувствовалась какая-то тайна. Боевой, израненный ветеран, находящийся на излечении и отдыхе у себя дома и ведущий себя столь странным образом, как будто всё время ждёт откуда-то угрозы или нападения. Который совершенно не расслабляется, находясь, казалось бы на отдыхе, и при первой же ошибке часового избивает того чуть ли не до полусмерти. Как будто в безмятежном полуденном сне уснувшего на посту часового для него таилась смертельная угроза, которую только чудом миновали.
Потом. Оружие странного ветерана, по суммарной стоимости намного превосходящее всё то, что она могла сама себе позволить без серьёзного ущерба для своего, отнюдь не маленького баронского бюджета.
Изабелла неожиданно почувствовала себя как молодая боевая кобыла, услышавшая звуки военных труб. Ей неожиданно стало страшно весело и жутко интересно. И недавняя попытка её убийства, и мятеж теперь уже не казались ей глупой случайностью и чьей-то невольной ошибкой. Да, именно попытка убийства, а не что-либо иное, не случайность, как её настойчиво пытался уверить её же собственный Советник, явно не понимающий что вокруг них что-то происходит.
Тень чего-то косого, изломанного кольнула её левый глаз.
– "О! Мама, – мысленно Изабелла длинно замысловато выругалась. – Стеновой десятизарядный арбалет, спрятанный за амбаром слева от ворот. А вот тебе ещё и парочка сторожей рядом. Судя по косым взглядам – в любой момент стрельнут.
Так вот чего подгорные ящеры на самом деле боятся. Вот почему дальше ворот больше не суются".
Изабелла почувствовала необычный прилив сил. Интрига! Бой! И в этот момент, проезжая мимо странного сторожа и поймав на себе его мимолётный, но пронзительный, внимательно настороженный взгляд, она мгновенно поняла, что всё, полоса тоски, ничегонеделания и безделья, так угнетавшие её последние полгода, кончилась.
Всё! Всё вокруг было интересно. И краски, и цвета окружающего её леса и оставшаяся уже за спиной ограда завода с захлопнувшимися за ними въездными воротами, приобрели необычную яркость и контрастность. Всё теперь смотрелось по-иному. И за всем этим таилась какая-то странность и тайна, и она была в самом её центре. Око бури! И теперь, совершенно неожиданно для себя, всё то, что произошло несколько месяцев тому назад с нею в землянке, и то, что шевелилось теперь внутри неё, уже не казалось ей таким мерзким, вызывающим лишь тошноту и брезгливость.
Теперь даже Сидор, этот непонятный, странный человек и её формальный муж, про которого она раньше не могла без содрогания, и подумать, уже не будил в ней столь острых, однозначно негативных чувств. За ним и за тем, что он делал, стояла какая-то интрига и тайна. И этот человек уже не казался ей столь пустым и однозначным. И это было необычно и снова интересно. И жизнь её уже не была столь бледной и пустой, как ещё даже пару месяцев тому назад.
Обратная дорога.*
С того момента, как только за последним ящером из охраны закрылись ворота стекольного завода, до того не закрывавшиеся как казалось, даже на ночь, и до того момента, когда за поворотом скрылась невысокая заводская ограда, играющая скорее чисто декоративную роль, чем имеющая какое-то серьёзное оборонительное значение, Маша не издала ни звука. Лишь только горящие нетерпением возбуждённые её глаза не сводили любопытного взгляда со шкатулки, в руках баронессы.
Наконец, видимо окончательно истощив своё и так небольшое терпение, она не выдержала:
– Ну? – нетерпеливо посмотрела она на невозмутимую баронессу, сидящую напротив неё с отрешённым видом, – Мы так и будем дальше сидеть и молчать? Или может быть, всё же посмотрим на твой подарок?
– Давай, давай, – нетерпеливо потеребила она за многострадальный рукав Изабеллы. – Быстрее открывай, посмотрим, что тебе Сидор прислал.
– А почему ты решила, что это мне, и что прислал это Сидор? – смутилась баронесса, судорожно вцепившись в шкатулку и не подымая на Машу глаз.
– Ну да, конечно, – фыркнула насмешливо Маша. – Это прислали не тебе, и прислал не Сидор, а безтелесный дух святого Иоанна Грозного незнамо кому и незнамо зачем.
– Давай, давай, – снова потеребила она рукав Изабеллы. – Открывай, посмотрим.
Смущённо посмотрев на нетерпеливо приплясывающую на сиденье Машу, Изабелла, обречённо вздохнув, отцепила привязанный к ручке шкатулки небольшой ключик и щёлкнула внутренним замочком.
– Ого?! – Маша, замерев от потрясения замерла в неподвижности, глядя на то, что открылось внутри.
– Однако тебя Сидор и балует, – потрясённо выдохнула она.
– Поморские изумруды, – тихо, едва слышным голосом выдохнула Изабелла, побледнев чуть ли не до синевы. – Чистейшие! Полный свадебный гарнитур. Колье, серёжки, браслет и колечко, – тихо проговорила она, в каком-то трансе перебирая ювелирные изделия, в беспорядке сваленные в шкатулке. – Редкость, практически больше не встречаемая, – тихо заметила она.
– У нас такие раньше были. У матери, – добавила она чуть погодя, вынимая колье из шкатулки и протягивая его Маше.
– Потом, нам пришлось его продать, – добавила она чуть погодя, глядя сумасшедшими глазами на то, что находилось там ещё внутри.
– Та-ак! – довольно улыбаясь, заметила Маша, беря в руки колье и примеривая его к себе на грудь. – Кто-то там что-то говорил, что это не её? Кто бы это мог быть? – насмешливо посмотрела она на красную как рак, донельзя смущённую баронессу. – А тебе ничего, – оценивающе окинула она взглядом баронессу, прикладывая ей к ушам вытащенную из шкатулки серёжку. – Под твои голубенькие глазки, чистейшие зелёные изумруды, в самый раз будут.
Значит, говоришь, поморские, – возвращая обратно колье, с задумчивым видом проговорили она. – Странно. Что-то я такое про эти изумруды слышала, – вопросительно глянула она на Изабеллу. – Может, просветишь?
– А что тут просвещать, – нехотя пожала Изабелла плечами. – Много лет назад они ещё встречались, лет этак с пятьдесят назад, а с тех пор, как там, в Приморье, из-за них была большая война между пиратами и западными баронами, так они из продажи и пропали. И никто ничего не знает. То ли копи пропали, то ли полностью выработались, то ли полностью уничтожили всех, кто что-либо знал об этих копях, неизвестно. Одним словом с тех пор в продаже были только те камни, что сохранились в чьих-либо семьях, или остались ещё у ювелиров по схронам.
– Но это явно свежие камни, – задумчиво потеребила она золотую цепочку в руках, разглядывая кулон. – Камней такой величины, да к тому же не огранённых, быть просто не должно, – недоумённо повертела она в руках кулон. – Да и остальные камни, – с задумчивым видом взяла она в руки перстенёк. – Работа явно поспешная, как будто у ювелира не было времени на достойную огранку и чтобы подобрать оправу получше.
– Под камни явно подгоняли уже сделанные ранее оправы, – уверенно заметила она, протягивая Маше колечко. – Да и с кулоном, та же история, – задумчиво пробормотала на себе под нос, внимательно рассматривая колье. – Ага, – буркнула она тихо, – и с остальными та же история.
– Это новые камни, – уверенно заявила она, протягивая кулон обратно Маше. – Совсем недавно вставленные в не совсем подходящую для них оправу. Если это заказывал Сидор, то ему явно не хватило времени, чтобы сделать работу так, как следует. Он явно куда-то торопился, и у него не было достаточно времени на то, чтобы обратиться к действительно хорошему ювелиру.
– Они нашли старые копи, – уверенно глядя Маше в глаза, тихо проговорила Изабелла.
– Да, да, да, – внимательно посмотрев на Изабеллу, зачастила Маша. – Помню, помню. Было там, в бумагах что-то про самоцветные камни.
– Точно! – хлопнула она себя по колену, возбуждённо глядя на Изабеллу. – Там, – задумчиво посмотрела она на неё, сведя к переносице брови и наморщив в глубокой задумчивости лоб. – Там что-то говорилось что-то о его доле в общем доходе, сложенной в какой-то сундучок.
– У нас только один сундучок, – пересохшими от волнения губами, выдохнула баронесса.
– Тот, что мы сунули себе под ноги в коляску, – медленно проговорила Маша, наклоняясь и заглядывая под диван коляски своего тарантаса. – Тот самый, что нам так небрежно подсунул управляющий, сказав, что с ним надо быть поаккуратнее и что место его у нас в ногах. Как много сундучков…
С лёгким раздражением в голосе Маша, сунув по локоть руку под диван тарантаса, поднатужившись, с трудом вытащила оттуда небольшой, но очень тяжёлый сундучок, опять же с толстыми накидными петлями, обмотанными кожаным шнурком и с кожаной биркой с выдавленной на ней баронской печатью.
– Ага! – с глубокомысленным видом уставилась она на печать. – Сидор повадился пользоваться твоей печатью, – раздражённо хмыкнула она, с недовольным видом потеребив свисающие из-под печати концы шнурка. – С чего бы это?
Ну? – вопросительно взглянула она на Изабеллу. – Будем вскрывать, или оставим до возвращения Сидора?
– Вскрывай! – выдохнула баронесса, глядя на Машу возбуждённым, каким-то шальным взглядом.
Маша, глянув на неё не менее весёлым, безшабашным взглядом, резким движением кисти сорвала печать и стала судорожно разматывать кожаный шнурок, стягивающий петли замка.
Размотав, она, приноравливаясь к колебаниям коляски, плавно распахнула сундук и, откинув крышку, молча уставилась внутрь.
– М-да, – мрачно буркнула Маша. – Не тут то было.
– Да-а, – разочарованно протянула Изабелла, следом за ней заглядывая в сундук. – И хотели бы посмотреть, да нечего, – с разочарованным видом взяла она один из небольших кожаных мешочков с туго перетянутым и запечатанным горлом, которыми был набит сундук.
– Пахом Белый, – прочитала она надпись на бирке, прикреплённой к шнурку.
– Иван Подопригора-второй, – взяла она в руки следующий мешочек. – Пять больших и три маленьких, – грустно добавила она, повертев бирку перед глазами.
– Наследство егерей, – хмыкнула она расстроено. – Хоть бы письмишко пояснительное оставили, – растроенно буркнула она. – Ничего не понятно.
Разочарованно посмотрев на не менее неё расстроенную Машу, она небрежно бросила мешочки обратно в сундук, и попыталась было захлопнуть крышку.
– Стоп! – перехватила её руку Маша, заметив что-то интересное в сундуке.
– Бугуруслан! – с нотками возбуждённого торжества в голосе, тихо прочитала она надпись на мешочке, чуть побольше остальных. – Десять крупных и три мелких, – добавила она, внимательней присмотревшись к мелким буковкам, выдавленным на коже.
Бугуруслан это у Сидора десятник из крепости в горах был, – возбуждённо затараторила Маша, нервными пальцами перебирая ткань мешочка. – Его Корней нашёл и он нанялся к нам на работу. Давно, ещё в том году. Потом у него были какие-то разборки с Сидором. Не помню, чем у них там дело кончилось.
С хищным выражением на лице она бросилась яростно перерывать сундук, не обращая особого внимания на устроенный ею хаос.
– Есть! – звонкий восторженный вопль, раздавшийся из коляски, заставил даже ящеров, плотным двойным кольцом окружавших коляску оглянуться встревожено на неё.
Не заметив ничего подозрительного или опасного, они тут же вернулись к своим обязанностям, не обращая больше внимания на возбуждённо что-то обсуждавших женщин.
– Есть, – трагическим шёпотом, восторженно блестя глазами, повторила Маша, сжимая что-то в руке. – Есть Сидор, Димон!
Разжав судорожно сжатую ладонь, она протянула Изабелле небольшой мешочек, вроде тех, что они уже нашли.
– Семь крупных, один мелкий, – прочитала на прикреплённой бирке Изабелла, чуть ли не шёпотом, возбуждённо блестя глазами. – Один большой на кулон, два больших на браслеты и два мелких на серёжки, – тут же добавила она новый подсчёт к списку изумрудов.
– Будем вскрывать? – возбуждённо глядя на неё, нервно потеребила её за рукав Маня.
– Я? – растерялась Изабелла. – Я не…, – неожиданно замялась она.
– Э-э! – безпечно махнула Маша рукой. – Потом разберётесь, а сейчас давай вскроем? – вопросительно и одновременно жалобно посмотрела она на неё. – Ну, интересно же, мочи нет! – притопнула она от нетерпения ногой.
Тяжело и обречённо вздохнув, Изабелла решительно сдёрнула с горловины мешочка бирку с именем владельца и осторожно заглянула внутрь.
– Есть! – судорожно сцепив пальцы на горловине мешка, тихо выдохнула она, откидываясь обратно на спинку дивана. – Те самые. Поморские. Из копей. Не обработанные, – обречённо проговорила она, глядя на Машу жалобным взглядом.
– Ага, – довольным тоном пробормотала себе под нос Маша, буквально выцарапав изумруд из мешочка и внимательно его рассматривая на солнце. – Большой! – удовлетворённо констатировала она, бросая его обратно и туго затягивая горловину шнурком.
Значит, общим числом у нас семнадцать больших и четыре маленьких, – задумчиво пробормотала она себе под нос. – Значит, надо подумать, что оставить Димкиным девочкам, а что взять себе, – подбросив мешочек на ладони, она шальным взглядом посмотрела на Изабеллу и тут же уточнила. – Про тебя не говорю. Тебе уже Сидор подарок справил. Теперь и о нас с девочками надо подумать.
Жаль, у нас в городе ювелира хорошего днём с огнём не сыщешь, – расстроено пробормотала она. – Придётся ждать этих двух оболтусов, чтобы заказали в Приморье и нам что-нибудь подобное, по-деловому кивнула она на шкатулку с украшениями Изабеллы.
– А если Сидор будет против? – осторожно поинтересовалась Изабелла, внимательно глядя на разошедшуюся Машу. – Вообще-то, надо посмотреть записи, как он распорядился на сей счёт.
– Ерунда, – отмахнулась безпечно Маша. – Главное не то, что он написал. Главное, не дать профессору добраться до изумрудов раньше нас с девочками, а то он непременно их пристроит в какой-нибудь свой микроскоп. Это ведь такая зараза, этот профессор. Ему только дай волю, так он все камни изведёт на свои опыты, даже пыли потом от них не найдёшь.
Ты, главное, ему ничего не говори, – тут же принялась она по-деловому наставлять, замершую чуть ли не в ужасе от подобной перспективы баронессу. – Мол, ничего не знаю, ничего не видела и всё! Не дай бог, он о них узнает, тогда беды точно не оберёшься. Тогда он точно их куда-нибудь да воткнёт. В свой какой-нибудь дурацкий лазер, который возьмётся тут же изобретать или вообще перемелет на порошок, который, как неожиданно ему придёт в его гениальную голову, добавить в какой-нибудь дурацкий сплав для прочности.
– Но…, – попыталась, было что-то возразить баронесса.
– И то, что тебе подарил Сидор, тоже не показывай, – решительно оборвала её Маша. – Ни в коем случае! Я лучше тебя знаю это чудовище. Для него нет ничего святого, кроме его науки. Выковыряет из оправы и вставит себе в микроскоп. Точно тебе говорю, – тяжело, с нотками обречённости в голосе вздохнула она. – Вспомни историю с платьем княжны, которое он разорвал себе на опыты. Его потом за это она чуть на костре не сожгла, да не успела. Мы помешали, – пояснила тут же она. – Мужики, они вообще, без мозгов. Одним словом, инопланетяне. Так что ждём Сидора с Димоном и только после этого оповещаем профессора, что у нас, мол, есть такие камни. С ним никто, кроме твоего Сидора справиться не может, а у Сидора к нему подход. Что тот ему обещает, не знаю, но почему-то всегда профессор его слушает. Ну, или почти всегда, – тут же смущённо поправилась она.
Весь дальнейший путь, все два дня. вплоть до того момента, когда вдали, уже глубоко под вечер второго дня вдали показались крепостные башни Старого Ключа, никто из сидящих в коляске так и не вымолвил больше ни слова. И только когда они уже подъезжали к воротам Медвежьей крепости, Маша негромко заметила:
– Пожалуй, тебе стоит переночевать у нас дома, здесь в крепости, а завтра с утра мне бы не помешала твоя помощь в банке.
Если ты не против, то милости просим, – внимательно посмотрела она на Изабеллу.
– Да мне то что, – безразлично пожала плечами баронесса. – Что там в землянке, что здесь у тебя в крепости, всё едино. У тебя заночевать мне даже лучше, хоть не надо будет посылать в трактир за едой. Не думаю, что Советник ждёт меня с горячим ужином.
Посмеявшись над нарисованной баронессой картиной ожидающего Советника с накрытым столом и горячим ужином, они, весело посмеиваясь, въехали в ворота крепости и до утра так и перебирали сммозабвенно самоцветные камни, и любуясь новым украшением баронессы.
– А ты знаешь, Белла…., – Маша с задумчивым видом теребила ремешок с биркой, которым был перевязан мешочек с их изумрудами, – что я думаю?
– А Васька то, мужичок тот, сталевар, себе на уме.
Инженер с железного завода, – с задумчивым видом пояснила она Изабелле, с молчаливым непониманием в глазах вопросительно глядевшей на неё.
Этот мерзавец так на нас насел, так заболтал, так заугощал деликатесами, да разными вкусностями, что мы как-то…. Я! – тут же поправилась она, немного смутившись под насмешливым взглядом Изабеллы. – Я не заметила, и даже не подумала, что за все его художества ведь надо платить. За эту его новенькую доменную печь, досрочно введённую в строй, – хмыкнула она, буквально дословно процитировав инженера. – За деревни эти его "потёмкинские", что он подготовил для заселения каким-то неизвестным специалистам, которых он якобы намеревался сманить к себе на работу. Да и за всё остальное. Вспомни хотя бы горы булыжника, которыми завален был задний двор и которым они собирались мостить двор. Это же недешёвая работа, а он о ней говорил, как о деле совершенно решённом….
Вспомни!
Чуть прищурив глаза, Маша видимо зрительно представила себе нарисованную ею картину.
– За всё время, что мы там были, он ни разу, – Маша, воодушевившись, подняла вверх указательный пальчик, чуть ли не ткнув им в висящую низко над столом керосиновую лампу, – ни единого раза не то, чтобы сказал, а даже не обмолвился о деньгах. Как будто он уже давно живёт при коммунизме, и оно всё само собой строится.
Маша с довольным, победоносным видом грозной кошки, поймавшей мышку развела руками в стороны.
– Ай, да Васька! Ай, да шельмец! – с искренним восхищением на лице тихо поцокала она языком. – Заболтал меня, дуру, до полной невменяемости.
И выгнал! – бросила она весёлый взгляд на Изабеллу.
Да, да! – покивала она головой. – Именно так! Именно выгнал! Пока нам в голову не пришла простая такая мысль. А на что всё это строится? На какие такие шиши?
А вспомни ка те срубы, что мы видели по дороге к Марку на стеклозавод. Я тогда ещё про себя подивилась, куда столько. А ведь он точно народ сманивает, – задумчиво протянула она.
Одно дело молодого, безсемейного сманить и в казарме поселить, и совсем другое дело, когда надо сманить мастера. Да ещё с подмастерьями, с работниками, с семьями, с хозяйством…. Этим уже готовый дом подавай, да хлев под скотину, да баньку… И работу…, – задумчиво протянула она. – Хорошие перспективы по работе….
Скотина! Какая же он скотина! – с искренним восхищением в голосе, протянула медленно она, покачивая головой. – Ведь он же нас даже на стены ограды не пустил, чтобы мы сверху оттуда чего-нибудь лишнего не увидели. Всё по каким-то задворкам водил, заваленным всяческим мусором. А потом накормил от пуза, так чтобы мы даже глаз продрать не смогли от навалившейся сонливости. От шельмец!
Я это всё к чему говорю, – повернулась она снова к баронессе. – Я это к тому, что у него тоже деньги есть. Этакий немаленький сундучок с золотом. И не меньше, чем у Марка. Даже наверняка больше, – воодушевившись, довольно заметила она.
