Текст книги "Бабье царство. (СИ)"
Автор книги: Анатоль Нат
сообщить о нарушении
Текущая страница: 42 (всего у книги 45 страниц)
– Варус, – обратился профессор к мгновенно нарисовавшемуся в дверях ящеру. – Пошли кого-нибудь из своих ребят в коптильный цех. Пусть кликнут там Кольку. Он там нынче за главного, пока Дарья ко мне приписана. Пусть передадут ему, чтоб он в ближайшее же свободное время заскочил к нам. Надо мне у него кое-что спросить. Пусть уважит старые кости и заскочит в ближайшее же время.
– Яволь, мин херц, – тявкнул каким-то придушенным голосом Варус и мгновенно растворился в дверях, оставив сидеть профессора с ошарашенным видом и отвалившейся челюстью.
– Это что такое было? – неуверенно глядя на Дашку, ткнул он пальцем в сторону хлопнувшей входной двери. – Это что, ящер был?
– Угу, – яростно затрясла головой Дарья. – Он самый. Самый здесь главный. Это его так баронесса выдрессировала. Чуть что не так, она ему: "А что это вы, мин херц, мышей не ловите", ну и далее, как повернётся. Или шею намылит, или похвалит за что-то. Вот он и повадился последнее время всё "мин херц, да мин херц" вставлять в разговоре, по любому самому пустому делу. А где сама баронесса, это словцо подхватила, я не знаю. Наверное от Сидора. Тот раньше это словцо всегда любил вставлять по поводу и без. Вот, она и жаловалась, что смысла не понимает, а словцо привязалось.
Этим же вечером, уже довольно поздно, когда все там собирались уже укладываться спать, в дверь землянки неожиданно постучали и, открывшему дверь часовому, предстал невысокий, аккуратно одетый худенький паренёк, неизвестно с чего заглянувший к ним поздно вечером.
– А-а, – тут же раздался радостный вопль Дашки, выглянувшей вслед за ящером за дверь. – Колька! Явился мерзавец! Ты где пропадал весь день! Тебя когда ещё просили прийти, а ты заявился, на ночь глядя! У тебя совесть есть! Тут мы с профессором совсем извелись, изобретая вместе жутко нужную вещь, а ты всё где-то шляешься! У тебя совесть есть! Ты, вообще, о чём думаешь….
– Входи, входи, Колька, – оборвал Дарьины вопли профессор, отстраняя яростно теребящую ошеломлённого паренька Дашку и пропуская того в землянку. – Хорошо, что зашёл, а то я уж думал и сам к тебе наведаться.
– Да я эта, – засмущался Колька, – не мог раньше. Хотел, да не получилось. Работы много, потому и задержался. Дарьи нет, вот одному и приходится справляться. Хочу кого нанять в помощ, да пока никого не согласен, больно ленивые все. Не хотят работать по двенадцать часов.
– Заходи, заходи, – профессор помог пареньку раздеться, приняв у него его пальтишко. – Тут Дашка совсем по тебе соскучилась. Весь день только и слышу, что Колька то, Колька сё. Значит, соскучилась, – подмигнул он зардевшемуся пареньку.
– Колька, мерзавец, – тут же встряла Дашка, до того молча вертевшаяся у них под ногами. – Признавайся, это ты мне нагадил с моими тканями?
– С какими такими тканями? – недоумённо посмотрел на профессора паренёк. – Да я кроме рыбы, за последнее время ничего то и не видал. Она мне уже по ночам снится, эта рыба, в кошмарных снах. Солёная, копчёная, вяленая, даже варёная в казане, с пампушками. А тканей никаких я не брал и ничего с ними не делал. Мне для работы никакие ткани не нужны.
Профессор, с любовью посмотрев на смущённого столь бурной встречей паренька, пояснил:
– Речь идёт не о настоящем времени, а о том, когда в город пригнали пленных амазонок, – уточнил он. – Где-то в конце лета, начале осени.
Устроив паренька за столом, он тут же погнал возмущённо фыркнувшую Дарью на кухню, ставить чайник и готовить угощение для позднего гостя. А сам расположился напротив него, и, внимательно глядя на паренька, попытался настроить того на деловой лад.
– Судя по твоему озадаченному виду, ты ничего ещё не знаешь, – задумчиво покивал он головой. – Ну что ж, это хорошо. Значит, компания по дезинформации проходит как надо.
– Так вот, понимаешь, Колька, – профессор яростно почесал у себя в затылке, а потом внимательно посмотрел пареньку прямо в глаза, – это очень важно для нас, для всех. У нас каким-то образом, получился великолепный материал, из той ткани, что была заготовлена Сидором на паруса для своих лодий. А теперь мы пытаемся вспомнить, как это вышло и ничего у нас не выходит.
– Что вышло, чего не выходит? – вконец растерялся паренёк. – Причём здесь я? – удивлённо посмотрел на него Колька. – Я занимаюсь рыбой, и ни на какую ткань, у меня просто времени нет. А последнее время вообще стало тяжело, как Дарья пропала. Работы много, а вертеться приходится одному. Сидора в Приморье не интересует сколько нас здесь работает. Ему вынь да положь положенную норму и остальное его не интересует.
Недавно писал, что если я не буду еженедельно закатывать по полной колоде бочек пряного снетка в неделю, он у меня с задницы ремней нарежет. А полная колода вы знаете сколько – это двенадцать пудовых бочек, больше одной бочки в день, – возмущённо воскликнул Колька. – А задница у меня одна, – робко улыбнулся парень, – и мне её жалко.
– Колька! – Дашка хлопнула поднос с нарезанными бутербродами на стол и уперев руки в бока яростно воззрилась на него. – Ты чего?! Тупой!? Тебе чего говорят!? Какая рыба! Что это ва-ажно! – Дашка в ярости притопнула ногой, глядя на него с неприкрытым возмущением. – А ты несёшь глупость всякую. Рыбу к чему-то приплёл. Ничего кроме рыбы своей не видишь! Говори, мерзавец, что натворил! Я знаю, что это ты что-то напортил. Небось, гадость, какую подсыпал, когда я отстирывала эти ткани.
– Так вы что, – удивлённый Колька рассеянно посмотрел на них, – про ткань, что ли, спрашиваете, из которой Дашка потом робы арестантские пошила?
– Какие такие робы! – взбешённая Дарья в ярости хлопнула пустым подносом по голове съёжившегося Кольки. – Такие шикарные костюмчики получились, а ты меня перед людьми позоришь! – замахнулась она снова подносом.
Бедному профессору потребовалось не менее пяти минут, чтобы хоть немного успокоить разбушевавшуюся Дашку, до глубины души возмущённую чёрствостью и тупостью безтолкового Кольки, как громко разорялась Даша.
– Да что ты, в самом деле, сбесилась, – Колька, опасливо косясь на поднос в руках Дарьи, бочком, бочком постарался пробраться к выходу, и теперь стоял уже в дверях, готовый каждую минуту выскочить на улицу.
– Что здесь происходит?
Раздавшийся неожиданно холодный, женский голос, мгновенно превратил разгневанную фурию в кроткого ягнёнка. И Дашка, неуловимым глазу движением, спрятав за спиной поднос, поспешила скрыться в дверях кухни, изображая из себя самое невинное создание, не имеющее к происходящему ни малейшего отношения.
– Стоять! – остановил её в дверях всё тот же голос.
– Слава богу, что вы появились, – облегчённо перевёл дух профессор. – Иначе, Дарья окончательно сорвала бы всё дело.
– Какое дело?
Изабелла, в свободном домашнем халате, прошлась по комнате и присела на стул перед разбросанными по всему столу нарезанными кусками хлеба и колбасы. Повернувшись к застывшим в различных частях комнаты подросткам, она, сдвинув недовольно свои брови, хмуро поинтересовалась:
– Так всё-таки, что здесь происходит? И кто посмел разбросать хлеб по столу?
Дарья, побледневшая, как полотно, с трудом проглотила комок, застрявший у неё в горле и, пару раз беззвучно открыв рот, наконец-то с трудом переборов замешательство, смогла выдавить из себя пару слов.
– Я это. С Колькой дралась, вот он и рассыпался.
– Уже лучше, – холодно посмотрела на неё Изабелла. – Раньше ты всегда говорила, что виноват кто-то другой.
– Что ещё? – повторила она свой вопрос, поворачиваясь к Кольке и внимательно глядя на него.
– Не знаю, – недоумённо пожал тот плечами, мрачно поглядывая на Дашку. – Зачем-то позвали, от дела оторвали, а теперь по голове подносом лупят, – мрачно пожаловался он.
– А мне, между прочим, – мрачно покосился он в сторону тут же независимо задравшей нос Дашки, – завтра рано с утра на работу, в отличие от некоторых, – тихо проворчал он.
– Профессор, – Изабелла повернулась к третьему участнику драки. – Объясните, пожалуйста, что здесь происходит?
– Всё очень просто, – тяжело вздохнул профессор, проходя обратно на своё место за столом и присаживаясь напротив баронессы.
Я позвал Кольку, поскольку подумал, что может быть он, что-то знает о том, как получилась та самая ткань, из которой пошили тюремные робы для амазонок.
Костюмы, костюмы, – успокаивающе повернулся он в сторону сердито зашипевшей в дверях кухни Дашки.
А Дарье это не понравилось. Как же так, её милые костюмчики назвали столь бранным, по её мнению, словом. Вот она Кольку по голове и хряснула подносом, а потом попыталась ещё добавить, – неодобрительно покосился он на Дарью.
Дарья, пару раз шмыгнув носом, тем не менее, упрямо набычила голову и угрюмо уставившись в пол, тихим голосом проговорила:
– А всё равно это не тюремные робы.
– Да, – кивнула головой баронесса, с осуждением глядя на опустившего голову паренька. – Это рабочий костюм. И очень удачный. Очень удобный и красивый. Так что называть его арестантской робой, это несправедливо обижать Дарью. Да и Даше обидно, ведь она приложила столько сил и старанья на его изобретение, на пошив, на отстирывание тканей, испорченных профессором, как она тогда считала. И после всего этого называть её костюмы арестантскими робами, это нехорошо, – Изабелла осуждающе покачала головой, недовольно глядя на Кольку.
– Ну да, – хмыкнул Колька, насмешливо глядя на воспрянувшую духом Дарью. – Много бы она отстирала своим дурацким порошком. Если бы я ей мыльнянки не подсунул в тот порошок, она бы до сегодняшнего дня её отстирывала. Все бы руки до локтей стёрла, дурёха, – ухмыльнулся он.
– Какой мыльнянки? – мгновенно насторожился профессор. – Что-то я не помню такого, чтобы Дарья говорила о какой-то мыльнянке.
– Вот, – возмущённо уставилась на Кольку Дарья, – что я говорила! Это точно он какую-то гадость мне подсунул. Всё испортить хотел! Я знаю! Он никогда не любил амазонок и постоянно мне говорил, чтобы я бросила это дурацкое занятие.
– Расскажи поподробнее, – остановила вновь разошедшуюся Дарью Изабелла, строго взглянув на неё и покачав головой.
Присмиревшая Дарья, мгновенно угомонилась и быстренько перебралась в угол за её спиной, чтобы в ближайшее время не попадаться на глаза.
– Что это за мыльнянка такая, о которой никто из нас ничего не знает, и почему ты добавил её в порошок профессора.
– Да обычный корешок, – недоумевающе глядя на них, пожал паренёк плечами. – Я вообще не понимаю, почему его здесь никто не знает. У нас в семье им постоянно пользовались при стирке. После него вещи становятся мягкими и нежными на ощупь. Мать всегда его имела под рукой, особенно когда надо было много стирать. Мы с отцом его ещё с осени на болотах заготавливали, а потом сушили на печи в противнях. Ну а уже потом он у нас хранился в мешках на чердаке. Вот с тех пор, его у меня немного и осталось. Сейчас то он уже кончился. Всё на Дашкины тряпки извёл, а она дерётся, – снова пожаловался он. – Так что надо уже было бы и сходить за ним, да работа всё не пускает. Дашка застряла у вас в городе, а мне цех нельзя оставить без присмотра.
Сидор в письмах постоянно давит: "Давай, да давай рыбу. Чем больше, тем лучше". Ну я и даю. По двенадцать часов уже в день работаю. А ему всё мало.
И Дашка, ленивка, смылась, всё у вас тут околачивается.
Вот вернётся Сидор, я всё ему расскажу, – сердито пригрозил парень.
– Врёт он всё, – тут же встряла Дашка и, прикрываясь спиной Изабеллы, как щитом, обвинительно ткнула в паренька всё тем же подносом. – Я всю парусину профессорским порошком отстирала, а не его дурацкой мыльнянкой. А рыбу пусть он сам коптит. Мне она надоела. Я уже вся насквозь провоняла этой рыбой, а он только и твердит, Сидор-Сидор, рыба-рыба. Надоело! Я ему не батрачка!
– Да кто ж такую грубую ткань, каким-то порошком отстирывает, – покачал Колька головой, глядя на Дарью с жалостью. – Ты бы с ним ещё года два возилась, я же видел, как ты маялась.
– Неправда! – топнула раздражённо ногой Дарья, чуть ли не со слезами на глазах глядя на него. – Это был профессорский порошок, а не твоя мыльнянка.
– Даша, – осторожно тронул рукой её за плечо профессор. – Он прав. Это был не стиральный порошок. Он ничего не мог отстирать. Совершенно ничего.
Следующие полчаса у них ушли на то, чтобы успокоить разревевшуюся Дарью, всё никак не желающую принять то, что это не она своим порошком отстирала ткани, превратив их в столь важную и нужную всем вещь.
– И всё равно, это я её изобрела, – утирая слёзы, и продолжая ещё изредка судорожно всхлипывать, говорила она, когда всё уже успокоилось.
– Ты, конечно, ты, – улыбнувшись, Изабелла погладила её по голове. – Без тебя бы ничего не было. Ни ткани, ни костюмов этих рабочих, – продолжала успокаивать всхлипывающую Дарью Изабелла. – Вообще ничего. А теперь, если ты не против, то мы продолжим разбираться с тем, что произошло, а ты уж иди, отдыхай, – отпустила она спать утомлённую всеми этими перипетиями Дарью.
Но этой ночью им так и не случилось отдохнуть. Чуть ли не до самого утра они допытывались у Кольки, что это за мыльнянка такая, да где она растёт, да как её заготовлять, да как сушить, и прочее, прочее, прочее. Тысячи вопросов требовали уточнения и прояснения, ибо каждый Колькин ответ порождал десятки, если не сотни уточняющих вопросов профессора и Изабеллы, пытавшихся выяснить всё, вплоть до мельчайших подробностей.
Только поняв, что ничего больше они от него не добьются, когда Колька уже откровенно спал, положа голову на стол, профессор с Изабеллой угомонились и отослали его, вслед за Дашкой отдыхать. Видя абсолютно уже невменяемое состояние пацана, они наказали ему спать спокойно и на всякие мелочи, вроде утренней загрузки коптильного цеха, не отвлекаться, пообещав проследить за соблюдением столь важной для него технологии.
– Ответственный пацан, – тихо заметил профессор, когда за ним закрылась дверь гостевой спальни. – Эх, – выдохнув из груди воздух, и с наслаждением потянувшись, расправил он свою затёкшую за ночь спину.
Подойдя к окну, профессор посмотрел в глухую ночную темень за стеклом, и, грустно вздохнув, заметил:
– Вот и ещё одна длинная зимняя ночь прошла. Скоро рассвет.
Придётся мне теперь вместо Кольки тащиться в засолочный цех, и командовать там вместо него, – устало зевнул он.
– Это ни к чему, – отмахнулась Изабелла, недовольно поджав губы. – Гораздо важнее сейчас найти эту мыльнянку, а в цеху уже и без него справятся. Дело налажено, заменить его там есть кем. В цеху у него помощничков образовалось, прорва. Вы просто об этом ещё не знаете, целиком занятые у себя в лаборатории. Утром пошлём казачка, он передаст, что пока Николая нет, на его место назначается, – Изабелла глубоко задумалась, перебирая в уме имена всех, связанных с цехом, а потом, задумчиво глядя перед собой, медленно проговорила:
Есть там у него приятель один, Гришаня. Они как раз вместе занимаются этой рыбой, в отсутствие Дашки. Вот пусть он ею один теперь и займётся. Дело нехитрое и он уже достаточно взрослый, чтобы отвечать за свои поступки.
Пройдя на кухню, она разбудила спавшего на печи казачка, взятого на место Васятки и, отдав ему необходимые распоряжения, вернулась обратно в гостиную.
Оставшееся время до восхода солнца они уже не ложились, справедливо рассудив, что толку от такого сна уже не будет, а вот за оставшееся до рассвета время, можно ещё многое успеть.
Так и вышло. Ещё не менее трёх часов они просидели над профессорской картой верховий Чёрной речки, пытаясь точнее определиться с местом, на которое указывал Колька. Как они не вертели, а выходило, что то болото, на которое он упрямо, раз, за разом указывал, находится на территориях, контролируемых ящерами.
– Ну, и как такое может быть? – в конце концов, отчаявшись найти другое, подходящее под описание место, в раздражении воскликнула баронесса. – Ведь это же самые ящеровые земли. Чуть ли не середина их земли. Вот тут у вас, профессор, так и обозначено, – ткнула она раздражённо пальцем в его карту. – Подгорные ящеры, клан Волка, – прочитала она в раздражении, чуть ли не по слогам. – И он хочет меня убедить, что они с отцом ходили на эти земли, собирать какую-то там мыльнянку?
Это невозможно! – в раздражении с силой хлопнула она ладонью по карте.
– А почему нет? – вопросительно взглянул на неё профессор, так же, как и она, с недоумением глядя на карту. – Не верить его описанию, у нас нет оснований. Это с одной стороны.
С другой стороны, расстояние там, от места расположения бывшего их поселения до того болота, не такое уж и большое. Вполне можно за сутки уложиться в один конец. Шли они, как рассказывает пацан, по каким-то лощинам и буеракам, что вполне можно рассматривать, как попытку скрыть следы их прохождения, что тоже укладывается в предлагаемую схему. Костров они, по утверждениям пацана, тоже не жгли, ограничиваясь питанием всухомятку, что также укладывается в схему. Что тогда остаётся? – вопросительно посмотрел на неё профессор. – Только недавно завоёванные ящерами земли, расположенные между нашими городами. Ныне занятые новыми кланами подгорных ящеров.
А это не день, и не два в пути, – грустно вздохнула Изабелла. – Это, почитай что неделя в один конец. Единственно, что радует, так это то, что их там не так много. Не успели ещё размножиться, да и наши клановщики их изрядно с завидной регулярностью прореживают. Но всё равно, без вооружённой охраны в пару сотен клинков, туда нечего и соваться.
– М-да, – задумчиво крякнул профессор. – Дела. А у нас и человека то свободного сейчас никого нет, что про сотню говорить. Хоть сам иди.
Снега сойдут, в лесу подсохнет – пошлём туда для начала небольшую группу. Человек пять, шесть. Думаю, Корней сумеет отобрать пару, тройку таких групп из тех кто у него ещё остался. Сначала пойдёт одна, а когда вернётся с каким-нибудь результатом, отправим вторую группу для подтверждения и контроля. Жаль, что пацана нельзя туда отправить, опасно больно. Придётся полагаться на его описание.
– Неужели во всей здешней округе нет этого растения? – в отчаянии всплеснула Белла руками. – Да быть того не может. Столько болот вокруг, а какая-то там травка, растёт только в одном месте. Невероятно!
– Эндемик, – тяжело вздохнул профессор, обречённо глядя на Изабеллу. – Как ни жаль, а это вполне возможно, – развёл он руками.
В раздражении, Изабелла снова хлопнула ладонью по профессорской карте. Поднявшись со своего места, она устало потянулась, душераздирающе зевнув, а потом, повернувшись к профессору, и с милой улыбкой заметила:
– А не пошло бы оно всё… Лично я, пошла спать, и все вопросы буду решать потом, как высплюсь.
Профессор, с трудом подавив зевок, навеянный видом сладко зевающей баронессы, сонно посмотрел на неё. Устало двигаясь, молча свернул свою карту, и, не обращая внимания на разбросанные по всему столу куски хлеба и колбасы, отправился, вслед за ней досыпать свои, не выспанные сны.
Глава 14 Найм…
Илона Бережная. *
На просторной приречной Лонгарской равнине вовсю бушевала весна. Половодье вскрыло льды на реках, всё что могло разлилось безбрежно вокруг, так что невозможно стало перебраться с одного берега любой реки на другой. Жизнь в крае замерла, пережидая буйство стихии. Весна света сменилась весной воды и всё вокруг звенело капелью и ручьями.
В воздухе стояли одуряющие, кружившие голову запахи подтаявшей сырой земли и снега, а в дверь землянки баронессы Изабеллы де Вехтор, поздним весенним вечером в совсем неурочное время раздался негромкий, чётко акцентированный стук уверенного в себе человека. Сидевшая за столом в большой гостиной зале молодая женщина, в накинутом на плечи домашнем шёлковом халате, недоумённо подняла голову, явно никого не ожидая в столь поздний час, и, внутренне насторожившись, кивнула головой десятнику из охраны, послав того открыть дверь.
– "Кого это допустили в пределы внутреннего охраняемого периметра так поздно", – удивлённо полумала Белла.
В едва приоткрывшуюся дверь, вместе со звуками позднего городского вечера, спокойно отстранив рукой настороженного ящера, вошла та, которую Изабелла меньше всего готова была здесь и сейчас видеть.
– Ба-а, – немного озадаченно протянула Изабелла, разглядывая позднюю гостью. – Никак сама Илона Бережная решила почтить нас своим присутствием, – насмешливо заметила она, с интересом её рассматривая. – А где же знаменитая арестантская роба которую чуть ли не со скандалом пришлось сначала заставлять одеть, чтоб не позамерзали в своих лёгких летних тряпках, а потом не смогли с вас снять? Никак, решила немного приодеться в нашем ателье? – с лёгкой усмешкой на устах поинтересовалась баронесса, разглядывая тряпьё, в которое была теперь одета вошедшая гостья.
Что-то я смотрю, ваши нынешние наниматели не торопятся вам предоставить новую рабочую одежду, – усмехнулась она, в открытую уже рассматривая рваньё, в которое та была в этот раз одета. – А старое, куда умудрились деть?
– Продала, – флегматично бросила Илона, бесцеремонно устраиваясь за столом, напротив баронессы.
– Неужто нашёлся покупатель на ваше старьё? – насмешливо вопросительно подняла брови Изабелла.
– Не поверишь, но наше старьё по стоимости превышает всё то, что мы здесь можем заработать за целых два месяца, – усмехнулась Илона. – Спасибо вашим ящерам, да и вам, что не отобрали рабочую одежду.
Когда они предложили продать мои тряпки за вполне приличные денежки, я поначалу подумала, что ослышалась. А потом решила с ними расстаться. Кто ещё подобное предложит. Да и деньги нужны, домой собираюсь, – тут же пояснила она. – Хотя странно, – задумчиво посмотрела она на баронессу. – За что они платили, непонятно. Тряпки и тряпки, чего в них такого. Или это не просто тряпки? – замерла она, не сводя с хозяйки глаз.
Ну да ладно, – безмятежно махнула она рукой, цепкие, внимательные глаза её при этом настороженно блеснули. – Может быть, потом разберёмся? – вопросительно посмотрела на баронессу, и, не дождавшись от неё никакой видимой реакции, продолжила. – А пока мне деньги нужны. Сами понимаете, и там, и здесь, без денег жизнь не сладкая. Да и везде оно так, как вы сама госпожа баронесса прекрасно представляете. Хотя, вам то чего безпокоиться. У вас денег полно. Да и муженёк ваш не из бедных будет. У вас, баронесса, нет такой нужды зарабатывать их в поте лица своего.
– Избавьте меня от необходимости выслушивать ваши бредни, – холодному тону, Изабеллы позавидовала бы наверное сама Снежная Королева, настолько от неё в этот момент повеяло стужей. Впрочем, никакого видимого эффекта её голос не принёс. С совершенно независимым видом гостья просто пропустила её тон мимо ушей.
Заинтересовавшись, было незваным появлением амазонки, Изабелла, едва услышав жалобы, сразу же потеряла к ней интерес. Да и любые намёки на своё замужество, мгновенно выводили её из себя. И теперь единственная мысль, которая ясно читалась на её лице, это было отчётливое желание немедленно выгнать за дверь позднюю гостью.
Однако, амазонка, прекрасно представляя себе характер баронессы, поспешила заинтересовать её своим посещением:
– Мы тут с девочками немного подумали и решили всё-таки принять ваше предложение, – перебила она только собравшуюся что-то сказать Изабеллу.
– Какое предложение? – настороженно переспросила Изабелла, мгновенно про себя решив немного подождать с изгнанием. – Я лично вам в последнее время ничего не предлагала. Да и видеть я вас здесь, откровенно говоря, не ожидала, да и откровенно говоря не горю желанием что-либо предлагать. Насколько мне помнится, вам было запрещено появляться в городе.
– Горсовет снял это ограничение, – отмахнулась амазонка. – Давно снял. Практически сразу же как только мы после освобождения появились возле города. Удивляюсь, дорогая баронесса, что это для вас новость.
– Поскольку оно мне неизвестно, то посидите пока под арестом, – оборвала её Изабелла, подымаясь из-за стола и делая знак, настороженно стоящим по бокам амазонки ящерам.
– Оставьте её!
Голос, неожиданно раздавшийся от входной двери, мгновенно остановил ящеров, сваливших уже позднюю гостью на пол и заламывающих ей руки за спину.
Удивлённой баронессе, в широко распахнутой двери землянке, предстал её Советник, сопровождаемый профессором, как раз входившим следом за ним и закрывающим тамбур входной двери.
– Оставьте, оставьте, – кивнул он ящерам, вопросительно глядящим на баронессу.
Аккуратно повесив свой плащ на вешалку, он, обернувшись, с удивлением обнаружил, что никто из ящеров на его слова никак не прореагировал, молча глядя на баронессу и ожидая её реакции.
– Однако, – удивлённо воззрился он на неё. – Да они слушают только вас, дорогая Изабелла, – удивлённый профессор с интересом разглядывал ящеров, замерших со скрученной на полу амазонкой. – Прикажите им отпустить её. Она сказала правду, – покивал он. – С сегодняшнего дня амазонкам вновь официально открыт свободный доступ в город. Да, честно говоря и раньше-то не особо строго этого правила придерживались. Так, одна видмоть была.
– Вот как? – поражённо посмотрела на него Изабелла. – Случаем, не этим ли вызван ваш столь поздний визит, дорогой Советник, – мрачно поинтересовалась она.
– Да отпустите вы её, – снова кивнул на скрюченную амазонку профессор.
По молчаливому кивку баронессы, ящеры мгновенно ослабили хватку и амазонка, кряхтя и постанывая, медленно поднялась на ноги, демонстративно отряхивая от несуществующей пыли своё рваньё.
– Как-нибудь встретимся на узкой дорожке, – недобро взглянула она на ящеров. – Тогда посмотрим, кто кого умеет лучше ломать.
– Не обращайте внимания, дорогая Илона, – улыбнулся профессор. – У них служба такая, охранная. Скажите спасибо, что вам ещё чего-нибудь не сломали. Это у них запросто. Сколько я их с Корнеем не дрессирую, сколько не ругаюсь, а они всё равно сначала ломают что-нибудь, а только потом начинают разбираться. Нелюди, что с них возьмёшь, – с совершенно ханженским видом посетовал он. – Так что, вам ещё повезло, что все кости целы остались.
– Спасибо, – насмешливо склонила голову амазонка. – Спасибо за то, что, зайдя по нужному вам делу, ещё и целой отсюда выбралась.
– Если это связано с мифическим предложением, то выражайтесь конкретней. Что за дело, что вы собираетесь принять. Коротко и чётко, – раздражённо посмотрела на неё Изабелла
– Действительно, – следом поторопил амазонку Советник. – В чём причина вашего нынешнего сюда визита? Мы бы хотели услышать внятную причину, по которой вы явились в дом баронессы в столь поздний час.
– Для деловых визитов существует другое время. Признаться, не ожидал я вас здесь увидеть, не ожидал.
Амазонка, демонстративно тихо постанывая и кряхтя, принципиально как бы не обращая внимания на так и стоящих у неё за спиной ящеров, снова уселась на прежнее место, с которого её сдёрнули, и неожиданно уверенным наглым тоном заявила:
– Меня кто-нибудь накормит в этом доме, или мне так и сидеть весь вечер голодной.
– Что же тебя не накормили Голова со Старостой, – безразлично поинтересовалась баронесса, даже не двинувшись с места. – Кажется, это на них ты последнее время горбатилась? Или я ошибаюсь?
– На них, на них, родимых, – покивала головой амазонка. – Оттого и пришла в такое рваное состояние. Ну, так меня кто-нибудь покормит? – снова громко напомнила она о себе, поворачиваясь к стоящим рядом с ней профессору с Советником.
– Не кричи, – поморщилась недовольно Изабелла. – Где тебя обучали нормам приличия. Никто тебя здесь кормить не будет. Так что говори зачем пришла или убирайся.
– Ну зачем же вы так, баронесса, – Советник махнул рукой кому-то, показавшемуся на миг в распахнутой двери, ведущей на кухню, и, пройдя за спиной амазонки, пристроился напротив неё за столом.
Наша уважаемая Илона ведь не просто так пришла к нам в гости. Я вас правильно понимаю, – слегка склонив голову в полупоклоне, он бросил на амазонку внимательный, заинтересованный взгляд. – Насколько нам всем помнится, расставание наше было не слишком то дружественным, – продолжил он. – И после вашего ухода многие наши объекты просто встали. Так что, поведение баронессы имеет вполне объяснимые причины, а ваше здесь появление весьма странно. Не находите? – вопросительно посмотрел он на неё.
– Нет, не нахожу, – лишь слегка качнула головой Илона. – Всё течёт, всё изменяется.
– Что же у вас изменилось? – поинтересовался Советник, наблюдая, как неслышно появившийся возле стола невысокий, щупленький мальчонка казачок, на время отсутствия Васятки, взявшийся исполнять его функции, быстро расставляет на столе столовые приборы. – Поведайте нам свою тайну госпожа Илона. Что случилось такого, что сама госпожа Илона Бережная, сотник Речной Стражи, изволили нас посетить, в сей сирой юдоли печали, – обвёл он широким жестом полупустое помещение гостиной, занятое по центру единственным столом с несколькими стоящими по кругу стульями.
– Бывший сотник, – усмехнулась Илона.
– Не торопитесь отвечать, – остановил он Илону, поднявшую было голову от тарелки с какими-то холодными закусками. – Вы кушайте, кушайте, – кивнул он головой, внимательно наблюдая за ней.
– Вас что, действительно не кормят? – растерянно спросил он, чуть погодя, глядя на то, как Илона старательно наворачивает холодные колбаски, жадно заглатывая большие куски непережёваной колбасы. И пытаясь скрыть удивление, осторожно ещё раз спросил? – У Головы не кормят, что ли? Или вам так мало платят что вы недоедаете?
– То, чем там кормят, у вас собаки есть не будут, – хмыкнула Илона, откидываясь с довольным вздохом от стола и продолжая жадно шарить по нему голодным взглядом. – Да, – протянула она, с трудом отводя голодный взгляд. – Только зайдя к вам в гости, вспоминается старое доброе время, когда мы строили вам дорогу. Девочки до сих пор с теплом вспоминают что кормили нас там, в вашем плену, не в пример лучше, чем нынче на свободе.
Изабелла, так молча и наблюдавшая за жадно насыщавшейся амазонкой, наконец не выдержала затянувшейся прелюдии и решила поторопить её:
– Так чем же вызван ваш приход, дорогая Илона, – ядовитым голосом поторопила она амазонку. – Если вы пришли к нам обедать, то выбрали не самое лучшее время и место. Уже довольно поздно и вам пора возвращаться обратно к своим обязанностям у Ваших нынешних нанимателей. Если не ошибаюсь, то вам завтра с раннего утра на работу. Так что вываливай с чем пришла или проваливай, – добавила она враждебно.
Илона, внимательно посмотрев на враждебно глядящую, на неё баронессу, тяжело вздохнула, окинула ещё раз, так и не насытившимся голодным взглядом пустой уже стол, и снова тяжело вздохнув, проговорила:
