Текст книги "Бабье царство. (СИ)"
Автор книги: Анатоль Нат
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 45 страниц)
Они просто не могли знать что улочки пустые. Но они прекрасно знали, что самый правильный путь – самый короткий. А самый короткий путь оттуда, где они свернули, был не к южным воротам, а к нам, сюда на южную сторону. В эту землянку.
Сюда и ещё к ящерам, расположившемся на соседней улочке, с нами по соседству. Как говорится, забор в забор. Вот сюда им действительно был самый прямой путь. И шли они сюда, а не к каким-то мифическим воротам. Это же подтверждает и то с какой безжалостностью были вырезаны двое встретившихся им по пути ясель с молодняком ящеров.
Они им мстили, – на секунду прервавшись, Изабелла внимательно посмотрела в глаза профессору, как бы проверяя, как тот реагирует на её слова. Удовлетворившись увиденным, продолжила. – Мстили нашим ящерам за измену князьям Подгорным, выразившуюся в том, что они покинули своё прежнее место жительства на границе Империи и Подгорного княжества. Тем самым лишив князей Подгорных того немалого дохода, что те с них имели, торгуя продаваемыми князьям по дешёвке дорогими ящеровыми лекарствами.
Они думали встретить в этом углу семьи ящеров и того не знали что накануне все покинули южный посад, решив принять участие в отражении нападения и рассредоточившись по всему городу. Останься семьи ящеров здесь и неизвестно как ещё бы дело повернулось. Сотни матёрых воинов амазонок, против нскольких сот не готовых к отражению нападения, практически безоружных ящеров, поодиночке защищающих свои семьи. Да они бы вырезали их под ноль. Но! На месте никого не оказалось. Были лишь ясли с молодняком.
И пятьдесят мальков погибли.
Потом, они наверняка собирались разделаться и со мной, – криво усмехнулась Белла. – Но и тут им не свезло. Ни меня, ни вас, никого дома не было. Вы были в Речной крепости, Пристани, я в городе. Все мы воевали.
Никого не застав и даже для видимости ничего не ограбив, только вышибив у нас дверь, амазонки развернулись и убрались обратно в порт. Хотя могли бы уже отсюда ударить и по южным воротам, и на арсенал повернуть. Все пути им были открыты. Никого здесь не было. Но! Вместо этого, поняв что поставленные цели не достигнуты и теперь уже вряд ли будут в этот раз достигнуты, разворачиваются и уходят обратно в порт, к ждущим их там десантным судам.
Заметьте, профессор, не поддержав тех, кто в это время рубился возле арсенала и городской Управы, фактически бросив их на растерзание подошедшим к городу клановым войскам и оправившимся стражникам.
Потом спокойно погрузились на пустые суда, подожгли те что не могли взять с собой, обрекая тем самым оставшиеся в городе войска на гибель и плен, и… спокойно убыли.
Дело своё они сделали. Убедились что большего на данный момент выполнить невозможно. Бросили взятых ими как раз на такой случай смертников, из числа тех самых ветеранов Речной Стражи, и спокойно убыли восвояси.
Как вам такая картина?
– Логично, – задумчиво пробормотал профессор. – Очень логично. Признаться, после того как я получил известие, что к проведению операции причастна княжна Лидия Подгорная, и у меня самого стали возникать некие вопросы. Вы же вполне логично на них ответили.
– И что? – профессор посмотрел прямо в глаза Изабелла. – При чём здесь городские власти?
– Вчера я была в Управе и поинтересовалась сколько будет стоить поставить каменную крепостную стену, отделяющую южный посад от его портовой части. Вместо того старого хлипкого заборчика, что сейчас там стоит. Естественно с проездными вратами, чтоб всё как положено, – усмехнулась Белла.
Вот они и всполошились. А не знаю ли я ещё чего такого, что может быть и для них полезно. А вдруг им грозит ещё какое нападение, о котором я им почему-то не сказала.
После мятежа, после того как они у всех на глазах сели в лужу, они стали какие-то все нервные, – мстительно прищурилась Изабелла.
Вот они вас и выдернули из вашей кельи отшельника в Берлоге. Неужели не понятно? – едва заметно улыбнулась Белла одними кончиками губ.
– Понятно, – тихо проговорил профессор. – Теперь-то как раз понятно.
– Что-нибудь ещё заметили? – поинтересовался он. Изабелла явно что-то недоговаривала, если судить по задумчиву, внимательному взгляду, который она не сводила с него.
– Ещё? – непоределённо как-то окликнулась она. – Как вам такой вопрос.
– А куда делись те две с половиной сотни дублёров, которых семьи богатых амазонок выставили на замену попавших в плен, на время, пока не соберут и не привезут выкуп. Ну, десяток я зарубила на площади перед Управой, из тех кто первыми захватил арсенал. Десяток в районе порта. Два десятка курсанты растреляли возле южных ворот. Там, сям ещё десяток, другой наберётся. Парочку повесили на виселице перед Управой.
– А где пропавшие во время мятежа остальные почти две сотни амазонок, принимавших участие в мятеже?
– Их нет, – Белла как-то неопределённо улыбнулась. – Нет почти двухсот так называеых дублёров, принявших самое активное участие в мятеже. И после него буквально растворившихся в воздухе.
– Думаю, городские власти на это тоже обратили своё внимание, раз сразу после мятежа всем пленным, не разделяя, запретили появляться в городе, вплоть до особого распоряжения. Ну а сейчас перетряхивают все кланы за городом, проверяя где кто был и что делал.
– Ну и где они по вашему? – мрачно буркнул профессор.
– Конечно уплыли вместе с тем отрядом, что вырезал мальков у ящеров, – сухо и резко бросила Белла. – Пошумели возле восточных ворот, отвлекли тем внимание подошедшх клановый войск, и спокойно растворились в районе порта.
– Что им тут оставалось делать? Мятеж подавлен, задание, ради которого их наняли – не выполнено. То, что их выкупать не будут, они наверняка планировали с самого начала, иначе бы не вели себя так жестоко с молодняком ящеров. И так демонстративно нагло не вели бы себя со всеми молодыми амазонками, после своего появления в городе. Настолько нагло, что настроили против себя всех, абсолютно всех пленных. Словно это с самого начала и было их главной целью.
– Что вполне могло быть, если руководство республики по каким-то своим причинам с самого начала решило слить весь курсантский выпуск этого года. Напомню вам, профессор, столичных, элитных школ не было на том Девичьем Поле, не забывайте этого.
– А молодняк вырезали именно они, те самые вдовы, и никто другой. Потому как приписываемое это действо бойцам Речной Сражи, напавшим на город, совершенно для них не характерно. Никогда подобного дела меж них не было и никогда они ранее себе ничего такого не позволяли. Так что нет причин думать что они все внезапно посходили с ума.
– Нет. Кто-то сознательно и старательно лепит из имперских ящеров врагов амазонкам. Спрашивается, кто и зачем?
– Ответ прост. Готовится война и заранее стравливают бывших ранее союзниками амазонок и имперских ящеров.
– Другой вопрос. Кому это надо? Ответ ещё более прост. Подгорным князьям. И, как это ни странно, самим имперским ящерам. Точнее – Императрице Сухайе.
– Спросите почему им двоим? Потому что они оба участвовали в налёте на Старый Ключ.
– Не могу пока найти доказательств, но что это так – просто чувствую. А своим чувствам я доверяю.
– Хотя, интересы Подгорных князей как раз-то просматриваются. Им надо отхватить себе кусок пустынных земель по правому берегу Северного Стрыя, ныне формально принадлежащий Амазонии, и наиболее удобно это сделать, пока амазонки заняты будут грызнёй с Империей.
– Империи же, видать по мнению той же Сухайи, молодой, глупой императрицы, выгоднее с амазонками война, чем мир. У неё в империи серьёзные проблемы. Под ней шатается трон. И маленькая победоносная война ей сейчас совсем не помешает. а общая граница у империи только с Амазонией и Подгорным княжеством.
– Но с княжеством у неё дружба, козырная дружба с далеко идущими интересами. А вот с амазонками, – Белла задумалась. – Тут что-то не то. Какая-то собака между ними пробежала.
– Дело меж ними явно идёт к войне, что видно даже невооружённым взглядом. Отношения между Республикой и Империей портятся прямо на глазах. Это даже мой Советник отметил.
– Да и думаю я, Сухайе надо устранить из жизни людей – глав кланов ящеров, чтобы и впредь не было подобных прецендентов. Она твёрдо ведёт линию на слом старых имперских традиций и сворачивать со своего пути не намерена.
– Только смерть её остановит, – тихо и задумчиво проговорила она. – И почему, спрашивается наши ящеры ранее этого не сделали? – тихо пробормотала она себе под нос. – Надо подкинуть им эту идейку. Пусть думают.
– Пусть думают, – повысила она голос, подняв глаза и глядя прямо профессору в лицо. – Что им выгодней и для их родов лучше. Вечно скитаться по чужим углам или тихо удавить одну тварь на троне?
– Как вы сами не раз говорили, профессор. Есть человек – есть проблема. Нет человека – нет проблемы. А то что она не человек – сути процесса не меняет.
– Изабелла, не хотите вернуться обратно? – неожиданно спросил профессор.
– Обратно, это куда? – враз насторожилась Белла.
– Обратно, это ко мне в ассистентки, – усмехнулся профессор. – А то мне вас, честно говоря, не хватает.
– Некому пробирки мыть? – скупо улыбнулась Белла.
– Пробирки то как раз есть кому, – поморщился профессор. – А вот провести правильно опыт, или отследить за правильностью химического процесса, чтобы ничего не взорвалось, вот этого действительно сделать некому. Уровень образования, извините не тот.
– Не хотите ли вернуться на должность лаборантки ко мне? – с ехидцей поинтересовался он.
– Лаборанткой нет, помошницей – не откажусь.
– Если только мы с вами решим один вопрос.
– Какой? – теперь насторожился профессор. От юной девицы, сделавшей такой нехилый анализ из кучи обрывочной информации, следовало всякого ожидать.
– А что вы профессор, в свете новых данных, собирается предпринять? – холодно поинтересовалась у него Белла. Пронзительные голубые глаза её зло сверкнули в свете отбрасываемых из камина колеблющихся теней пламени. – Не сидеть же терпеливо ожидая пока нас с вами убьют. Мне лично, такая позиция не нравится…
– Отлично, – звонко хлопнул профессор по столу ладонью. – Люблю параноиков.
– Значит, будем считать что договорились. Мне нравится ход ваших мыслей, Изабелла. Завтра же перебираюсь обратно. А вы, Белла, – неожиданно улыбнулся он, глядя на неё. – Ещё раз хорошенько подумайте. Не было ли в том нападении ещё чего-нибудь такого же, странного. Больно уж у вас оказалась развита наблюдательность и интуиция на подобные странные мелочи. Ишь ты, – хмыкнул он, мотнув головой. – Это бы не мешало использовать.
– Всё равно ведь зимой делать нечего, – весело рассмеялся он.
Глава 4 Месяц спустя…
Попытка вернуть «награбленное»…*
Плохо начавшийся день обязательно должен был кончиться плохо. Эту старую, избитую истину Городской Голова Косой Сильвестр Андреевич знал не просто хорошо, а даже очень хорошо, не раз убедившись в том на собственном опыте.
Что ни говори, а собственная шкура луший в мире учитель. Когда тебя лично что-либо касается, это запоминается на всю жизнь. Вот и сейчас. Зачем? Зачем они взяли с собой на встречу эту молодую бабёнку? Точно что-то заранее почувствовали. Наверное, как со своими амазонками, когда две эти дуры ворвались в Управу и вереща благим малом потребовали немедленного созыва всего Совета, мол, они знают нечто такое, что касается безопасности города.
Какой же он был дурак тогда, что не прислушался. Показалось, ну что могут знать какие-то две вздорные бабы, перепугавшиеся чутка забывшихся пленниц. А потом пожалел. Так пожалел, что теперь от одного вида этих двух стерв, снова пришедших к нему и также как и в тот раз вдвоём. У Головы от одной этой мысли начало нехорошо ёкать под ложечкой. Тем более что баронессу никто сюда не звал. Сама пришла. Тварь!
– "Ну зачем, зачем они взяли её с собой, – совсем закручинившись тоскливо подумал он. – Теперь придётся изворачиваться и подбирать выражения. А то, глядишь, чего этой молодой дворянке не понравится в его речах, сочтёт неуважением, придётся отвечать".
После того что Голова о ней узнал, с чем сам лично столкнулся во время мятежа, распускать в её присутствии язык, и как следствия собственной несдержанности выходить с мечом в руке против этой красивой бестии на судном поединке, он бы не стал ни за что. Результат был известен.
День был решительно и окончательно испорчен. И если до встречи он ещё питал какие-то иллюзии и надежды, что можно будет добиться от них что им надо, то лишь увидев входящую в совещательный зал Совета баронессу Изабеллу де Вехтор сразу понял: "Ничего из задуманного ими с Силой Савеличем не получится". Отыграться за понесённые унижения и убытки в этот раз у них не получится. Придётся ждать.
– "Но, ничего, – мстительно подумал он. – Не последняя встреча. Ещё не вечер. Ещё мы повоюем".
Городской Голова, нервно метался по залу Совета, раздражёнными, нервными шагами вымеряя за спинами сидящих за столом представителей городской Старшины привычные длинные вёрсты. Так он делал всегда, когда собирался Совет и на нём обсуждались какие-либо вопросы. Все к этому привыкли и на его вышагивания у себя за спиной давно перестали обращать внимание. Так Голове было привычней и так ему лучше думалось. Поэтому, выказывая уважение к Главе Города, никто ему давно не перечил.
Голова нервничал, потому что понимал что обманывает сам себя. Пока эта баронесса вместе с этой группой землян, он их пальцем не тронет. По крайней мере так как было раньше, прямо, нагло, не оглядываясь на последствия. Потому что знал, те будут молчать. Молчать и терпеть, потому что ответить нечем.
Теперь всё изменилось. Теперь надо было быть крайне острожным, и в поступках, а главное в словах. Если поступки ещё надо было доказать, то за слова придётся отвечать сразу. Немедленно и на месте. А это гарантированная смерть. Без вариантов.
И от понимания этого неприятного факта бесился ещё больше.
Поэтому, когда в ультимативной форме эта вздорная девица…
– "Нет не девица, – мысленно тут же поправил сам себя Голова, обратив внимание на её изменившуюся фигуру, – бабёнка".
…Какая-то бабёнка потребовала от него прекратить метаться из угла в угол и на какое-то время пришлось подчиниться, чтобы не нарываться на грубость. Но потом он опять забылся и сейчас с невольным раздражением, нервно ждал от той окрика, чтоб прекратил носиться как он привык.
На удивление окрика не было, и Голова теперь периодически осторожно на неё поглядывал, словно ожидая с той стороны подвоха. Но, похоже, баронессу больше интересовал ведущийся за столом непростой разговор, чем метания за своей спиной какого-то Головы.
В душе его ворохнулась злость: "Как на нерадивого слугу смотрит. Даже не одёрнет, брезгует, чёртова баба", – пронеслась несколько нелогичная раздражённая мысль. Теперь в баронессе его раздражало всё, буквально всё.
– Слава Богу что сегодня они собрались сокращённым составом Совета, иначе бы из-за поднявшейся за столом Совета ругани собрание точно затянулось бы на несколько дней.
– "Выпороть наглецов. Всех троих. И банкиршу эту самозваную, и профессора этого, светлую конечно голову, но удивительно неуправляемого наглеца. Да и учителю этому, фектовальщику, не мешало бы за компанию вломить мочёных берёзовых прутков, как следует. За самовольство и непочтение к властям. Вконец обнаглел. А последнее время перестал даже делать видимость, что прислушивается к мнению городских властей. Думает герой? Всё можно? Ну-ну. И не таких героев ломали".
Но, теперь приходилось быть осторожным. Мало того что и баронесса к ним присоединилась, так ещё и в глазах всех горожан они все были герои. Следовало теперь действовать много тоньше и осторожней.
– "Кто бы мог подумать, что такое казалось бы заурядное, рядовое, обычное дело, как возвращение каким-либо кланом под власть города недавно захваченных во время набега пленных амазонок, может сразу пойти наперекосяк и с первых же слов застопориться.
И почему? По какой причине?" – Голова чуть не взвыл от безсильной злости.
Всё просто. По самой простой, самой банальной причине, подумать о которой до сего дня никому даже в голову не приходило.
Официально, чисто формально, пленных не существовало. Официально они всеми были признаны мёртвыми, что самим городом, что властями амазонок, и поэтому требовать от этих наглых землян, чтобы городу вернули то чего нет – никто из Совета заставить их не мог. И эти наглецы беззастенчиво воспользовались этой незамысловатой, шитой белыми нитками уловкой.
Признаться, с таким вывертом мозгов он встречался впервые. И, похоже, он знал откуда здесь ноги ростут.
Это всё проклятая баронесса. Она одна, или со своим Советником, в недобрый час появившиеся в его городе, мутили воду. Это они, больше просто некому, кто бы мог навести землян на подобную мысль.
Как было без них просто. Что ни сказал – все, абсолютно всё принимали на веру.
Теперь эти земляне ему не верят. А судя по их взглядам, искоса бросаемым в его сторону, не верят совершенно. Ни в чём. Как это было не похоже на других, на старых горожан. Непохоже и неприятно.
Его в городе все искренне уважали. И поэтому даже самую простую его просьбу все рассматривали чуть ли не как приказ. Эта же баронесса плевать хотела и на него, и на его заслуженно приобретённое среди горожан уважение, на всё, на всё. Баронесса оказалась поборник законов. Точнее, наверняка не она, а этот её Советник, старый жучила и пройдоха, одного взгляда на которого Голове при первой же встрече хватило чтобы понять, будут проблемы.
Проблем Голова не хотел, но сразу понял, что с Советником баронессы Изабеллы де Вехтор договориться не получится. Не тот человек.
И правда, так и вышло.
Вот захотел Совет вернуть себе пленных, мол, он лучше знает как надо разобраться с пленными, а ему фигу под нос. Нет пленных. Нет! Все погибли при набеге, а трупы сбросили в воду где они и утонули. Это даже сами амазонки признали, когда согласовывали списки выкупных пленных во время визита последней своей делегации перед тем как реки окончательно встали и покрылись льдом.
И он сам, дурак, официально это признал. Ещё и радовался. Вот как амазонок уели.
Как же он потом себя ругал. Как ругал! Ведь предупреждал же его Сила Савельевич, чтоб не спешил подписывать, чтоб разобрался. Ну не могло, не могло столько человек погибнуть, не могло! Не было никогда такого, чтобы при простом налёте, простом грабительском набеге на их земли, к которым все давно привыкли и воспринимали как неизбежное зло и данность, за один раз погибнуть столько человек. И кого? Матёрых ветеранов Речной Стражи! Не этих новых, недавно набранных со всех глухихи углов Амазонии соплюшек, а ещё той, старой, настоящей Стражи, тех оставшихся от остатков легиона Тары ветеранов, грозы всего Поречья!
Какой же он оказался дурак. Как он смог поверить, что могут утонуть три с половиной тысячи человек. Три тысячи специально обученных для войны на воде человек! Что их отравленные боевыми газами трупы сбросили в воду Каменки, и их тела сейчас где-то под водой доедают рыбы и раки. Бред!
Какие боевые газы! Какие раки?! Сонный дым! Простой сонный дым, известный каждому работорговцу на реке.
И в этот бред он поверил. Идиот!
– "Поверил, потому что очень хотел в это поверить, – вынужденно признался он потом себе. – Поверил, потому что амазонки уже всех в городе окончательно достали. Своим хамством, своей наглостью, тем что им приходилось постоянно платить отступного, чтобы они только не переправлялись через Лонгару и не ходили в набег на наши земли. За деньгами, за зерном, за меховой рухлядью, за мужьями себе, в конце концов. Самая унизительная и мерзкая плата, которую можно было бы только представить. Сексуальное рабство".
И как он радовался, когда мазонкам наконец-то дали по сусалам. Потому и потерял хватку, потому и поверил в то, чего просто не могло быть. И теперь безуспешно пытался исправить допущенную ошибку. И понимал что ничего то у него не получится. Не время.
Периодически бросая раздражённые взгляды на четвёрку своих заклятых друзей, сидящих в Правом, гостевом углу зала Совета, он периодически мысленно чертыхался:
– "Твою мать, – в который уже раз за последние полчаса мысленно выматерился Голова. – Думал, раз двое из этой банды куда-то смылись, так поспокойней будет. можно будет спокойно сцедить накопившийся жирок. Так нет же, новую занозу нашли, ещё хуже".
Голова прекрасно понимал в чём, точнее в ком ныне основной источник его безсильной ярости и головной боли. Что этот источник, постоянного в эти дни раздражения сидит здесь же, прямо напротив него, и смотрит на его метания по залу Совета чистыми, невинными девичьими глазами.
– "Баронесса! Баронесса Изабелла де Вехтор. Чёрт бы тебя побрал. Если бы только не она, – раздражённо думал он, бесясь в безсильной ярости. – Если бы только не эта красивая, умная стерва".
Едва только Голова наконец произнёс про себя эти, давно рвущиеся из глубин его души слова, как почувствовал, что у него мгновенно похолодели ноги, и ему показалось, что в спину подуло смертным ледяным ветром.
Голова, как воочию увидел перед своими глазами картину, которую он уже никогда не забудет, до самой своей смерти.
Он, с обнажённым мечом, одиноко стоящий на просторном пустом крыльце Городского Совета, и площадь перед ним, заваленная трупами бойцов его личной охраны. Его лучшей дружинной сотни, только что вырубленной под корень, словно неумелых новобранцев за несколько минут десятком каких-то невысоких, изящных женщин с обнажёнными саблями, медленно идущих в его сторону. Тех самых дублёров, или замены богатеньких амазонок, не желающих терпеть тяготы плена, и согласившихся выплатить в казну города весьма немалую за то компенсацию, лишь бы их на время плена заменили в этом их качестве.
Он до сих пор помнил то чувство смертной тоски, которое его посетило, тот ледяной, холодящий душу ветер, когда он мгновенно, ясно понял, что это всё, это конец. И что больше уже в его жизни ничего не будет. Не будет сварливой жены, к которой он за долгую совместную жизнь прикипел буквально всей душой. Не будет любимых детей, без которых он не представлял совсем свою жизнь. Не будет любимого города, со всеми его болшиими и малыми проблемами. И этого здания Совета не будет, которое он сам, лично построил на свои собственные средства и на ступенях крыльца которого он сейчас умрёт.
И потом, что-то изменившееся в его ощущениях, его стыд, когда он увидел невысокую, изящную фигурку баронессы, спокойно спускающейся по ступеням крыльца вниз на площадь, неторопливо, с какой-то демонстративной ленцой одевающей изящные дамские перчатки из тонко выделанной кожи. И её же, медленно и неторопливо идущую навстречу амазонкам с обнажённой, отставленной чуть в сторону, какой-то несерьёзной маленькой сабелькой в правой руке и узким, воронёным кинжальчиком в левой.
– "Вот она, та самая сабелька, – с тихим, каким-то животным ужасом подумал он, глядя на усыпанные редкими самоцветами скромные ножны, висящие на тонком, изящном пояске баронессы.
С тех пор каждую ночь перед глазами его раз за разом вставала одна и та же картина, буквально преследующая его. Одинокая черноволосая голова, с короткой толстой косой, взлетающая вертикально вверх. И, дальше только безумное мелькание сверкающих сабель, отбрасывающих вокруг яркие лучики восходящего солнца.
И потом она. Одна! Посреди горы трупов. И только маленькая, изящная, почти детская сабелька, отставленная чуть в сторону, с которой уже не отбрасывались весёлые лучи восходящего солнца, а только редкие красные капли медленно капали на залитую кровью брусчатку площади.
И возле ног её оскаленную рыжую фигурку её игрушки, её маленького милого лиса. Игрушки! Забавы для детей! С кем они всегда играли с первого дня появления этого маленького рыжего зверька в городе. Которого он сам порой небрежно сапогом отодвигал в сторону, когда он мешался у него под ногами во время его разговоров при встрече с кем-либо из этой компании.
Боевой Имперский лис.
Только увидев кучи вскрытых от паха до горла, вывернутых словно наизнанку потрохов мёртвых амазонок, там на площади и особенно потом, уже в порту, где баронесса со своим чудовищем особенно повеселились, он наконец-то понял что это за животное. Почему ящеры так его боялись. Что на самом деле представляет из себя Имперский Боевой Лис.
Но даже не всё это безумство тогда его страшно потрясло, а слова, походя брошенные ему баронессой, когда она возвращалась мимо него обратно, в помещение Совета:
– А, Голова, когда всё закончится, выберите время и как-нибудь зайдите к нам вечерком. Желательно сегодня вечером, в крайнем случае завтра. Нам надо с вами серьёзно поговорить о ваших хлебных поставках на водочный завод на Рожайке, и о вашем долевом участии в том предприятии. По-моему, нам надо расстаться.
И всё, ничего более. Как будто то, что только что произошло на площади ничего для неё не значило. И самое страшное, что для неё это действительно было так. Она только что собственной рукой, за пару минут, зарубила десяток лучших мечников, которых когда-либо в своей жизни видел Голова, и для неё это ничего не значило! Так, мелочь. Что-то незначительное между важным делом поставок зерна на её завод.
– "Вот же Сидор стервец! Нашёл себе жёнушку! – с тихим ужасом подумал он тогда. – Сам не подарок. Вечно делает всё насупротив. Видать думает что я ничего не вижу. А эта даже его переплюнула. Один, не моргнув глазом, приказал посадить на кол полторы тысячи рыцарей, а эта собственноручно зарубила, чуть ли не сотню амазонок. Да не простых, а этих, как их, – растерянно замялся он про себя, вспоминая, – тайных диверсантов, наёмниц, волчьих вдов".
– Голова! – вернул его к действительности мягкий, мелодичный голос Маши. – О чём это Вы так глубоко задумались, что не слышите уже третьего к Вам обращения?
– А, – очнулся Голова. – Да нет, ничего. Не обращайте внимания. Это я так, немного задумался.
– Ну и о чём же задумался сам знаменитый Городской Голова вашего славного города, сам Косой Сильвестр Андреич? – насмешливо поинтересовалась у него баронесса, воткнув ему прямо в глаза свой пронзительный взгляд красивых голубых глаз.
– "Ведьма!" – мелькнула испуганная мысль в голове Головы, но тут же, быстренько прогнанная, сменилась уже на чисто деловую.
– Думаю, что мне надо отозвать курсантов своего клана из вашего учебного центра. Слишком уж велики среди них потери. Плохо учите. Из бывших до набега трёх тысяч курсантов осталось менее пятисот живых, и это считая что на ногах всего две сотни осталось.
– Что? – послышался голос потрясённого до глубины души Корнея. – Отозвать? Моих курсантов? Им ещё учиться и учиться!
Голова мстительно прищурился. Наконец-то он хоть как-то, хоть так, по мелочи, уел этого тупого солдафона, слишком возомнившего о себе и не желающего понимать нормального русского языка. Ведь прямым же текстом было сказано, чтоб откалывался от этой группы босяков и переходил на работу в старые, уважаемые кланы к кому-либо из Старшины. Причём, даже выбор этому босяку оставляли! Брал бы свою жену, пёс с ней, с этой скандалисткой, и переходил. Несколько раз было сказано! Несколько раз предлагали! Самые выгодные варианты. Нет! Ничего слышать не хочет.
Вот теперь и разговор с ним будет другой. Пусть теперь повертится без своего любимого дела. Посмотрим, посмотрим.
– Принимается, – равнодушно бросила баронесса, даже не дослушав его до конца и лишь чуть покосившись в сторону Корнея. Похоже, в том что тот её послушает, она не сомневалась. Это было странно и навевало самые нехорошие мысли. – Но только при условии их личного на то согласия, – с нехорошей такой улыбочкой на устах уточнила она. – Как вы понимаете, Голова, у вас здесь не земли пиратов и даже не наши баронства, где человека не спрашивают и заставляют делать зачастую то, что он не хочет.
– Что-либо ещё? – спросила она, видя, что растерявшийся Голова мнётся, явно не зная с чего начать. Похоже, он не ожидал такого быстрого согласия.
– Ещё, – замялся Голова, глядя на неё как-то нерешительно. – Ещё вы оставляете им то вооружение, с которым они проходили обучение…
– Отклоняется, – тут же оборвала его Маша, не дав развить животрепещущую тему. До стеклоброни Голова давно хотел добраться, и его хотелку следовало немедленно пресечь. – Оружие казённое, то бишь клановое, и для передачи на сторону не предназначено. Так же как и броня, на что вы, наверняка и рассчитывали.
Я права? – вопросительно взглянула она на смутившегося Городского Голову. – Права, – кивнула она головой. – Поэтому сразу предупреждаю, что ни арбалеты, ни брони никому на сторону передаваться не будут. Достаточно и того случая, когда украденная из мастерских бронь, и хранившаяся подальше от наших глаз в арсенале, которую вы, кстати купили у оружейников в обход очереди, – ядовито посмотрела она на него, – пропала куда-то во время этого мятежа.
Или вы думаете, что если амбар, в котором хранились комплекты брони сгорел, то мы не можем установить, что их там не было на момент пожара? – насмешливо подняла она правую бровь с ехидной улыбочкой глядя на него.
– Если это так, то ваше поведение, Голова, начинает вызывать некоторое подозрение в измене.
Маша, медленно поднялась со своей скамейки, где сидела, удобно откинувшись на спинку, и медленно подошла к застывшему каменной статуей Голове.
Обойдя его по кругу, она пару раз хмыкнула, разглядывая его со всех сторон, а потом флегматично заметила:
– Ваше счастье, что вы были там, на площади перед Советом и действительно могли погибнуть, что частично снимает с вас обвинение в измене. Но факт имеет место быть. Вы не дали сразу забрать бронь, когда выяснилось что она была получена вне очереди, фактически урадена. А потом брони куда-то пропали. Три полных комплекта.
Потом вы не прислушались к нашему предупреждение, хотя обязаны были.
И пока вы не докажете обратного, мы настроены думать, что вы замешаны в мятеже амазонок.
– Я!? – потрясённо ткнул себя в грудь кулаком Голова. – Я? – ахнул он.
На лице его отчётливо проступила какая-то растерянность и самая натуральная детская обида: "А меня то за что? Я то здесь причём?", казалось говорила весьма выразительная мимика его лица.
– Пока у нас нет прямых доказательств…
Маша, демонстративно окинула фигуру Головы с верху до низу презрительным взглядом. С мстительным чувством тайного удовлетворения, она демонстративно, с видимым сожалением поцокала языком, от звука которого Голову пробрал смертный холод.
– Будь иначе, вы бы, Голова, висели сейчас перед Советом, вместе с парочкой дублёров, которых именно вы так щедро, не думая кого принимаете, напустили в город.
