Текст книги "Бабье царство. (СИ)"
Автор книги: Анатоль Нат
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 45 страниц)
Вы только полюбуйтесь, – неожиданно бросился он распахивать окно полутёмного цеха и со злобным видом ткнул пальцем куда-то во двор. – Вы только полюбуйтесь, до чего я докатился, – гневно уставился он на них, снова тыча куда-то во двор своим пальцем.
– Но я там ничего не вижу, – удивлённо возразила баронесса, поневоле отстраняясь от гневно размахивающего руками управляющего.
– А амбар вы видите? – чуть ли не прямо ей в лицо заорал тот. – Амбар, вы видите? Вы видите, что это за здание? – уже во весь голос орал он, тыча рукой в огромное, двухэтажное здание, напоминающее внешне высокий двухэтажный овин для хранения сена. – А другой, точно такой же, что рядом, вашими нелюбимыми ящерами строится, вы видите? А телеги, с кучей ящиков, а грузчиков, тех же самых ящеров, вы видите?
Нет?! – сорвался его голос на фальцет.
Так вот идёмте поближе, там полюбуетесь! Идёмте, идёмте! – потянул он Изабеллу за руку.
Отпустив рукав гневно отдёрнувшей руку баронессы, и даже не обратив на это ни малейшего внимания, он выскочил на улицу, и нервным, подскакивающим на ходу шагом быстро двинулся к указанному амбару. Там, возле больших ворот немногочисленная бригада оборванных, в грязном, рваном тряпье каких-то ящеров через широкую калитку в створке сноровисто загружала большие, необычного вида телеги ящиками странного грязно-зелёного цвета.
Не дожидаясь, пока подойдут неторопливо идущие следом за ним, удивлённо переглядывающиеся между собой Маша с баронессой, он обеими руками схватился за тяжёлую створку едва приоткрытых огромных амбарных ворот и тяжело, с натугой, распахнул её настежь.
– Вот, – ткнул он рукой в плотные ряды тех же самых грязно-зелёного цвета ящиков, высокими штабелями подымающихся по обеим сторонам узкого прохода сразу за воротами.
Ровные, тщательно уложенные ряды аккуратных ящиков, что-то Маше смутно напомнившего тёмно-зелёного, грязноватого цвета, поднимались до самого потолка амбара, занимая внутри него практически всё внутреннее пространство, оставляя только посередине узкий, прямой проход к виднеющимся на противоположной стороне амбара вторым, закрытым сейчас воротам. Вплоть до самых стропил между ними не было ни единого просвета. Они заполняли обе стороны центрального узкого прохода так, что не оставалось не то, что мало мальски удобного прохода, даже малейшей щёлочки не было, чтобы протиснуться между ними.
– Не то, что ставить уже некуда, а просто войти невозможно, – чуть ли не плачущим голосом пожаловался он.
– Что это? – недоумённо уставились на ящики Маша с Изабеллой.
– Стекло, – буквально выплюнул ненавистное слово Марк. – Колечки, проволочки какие-то и прочее, прочее, прочее военное барахло, согласно утверждённой Сидором номенклатуры, – жалобным тоном начал перечислять управляющий. – Листовое стекло, матовое, цветное, гофрированное. И прочее, прочее, прочее. И всё это вместо того, чтобы заниматься искусством. Вместо того чтобы творить! – потряс он поднятыми вверх руками.
Вместо создания чего-нибудь прекрасного, вроде тех бокалов, что мы сделали для Императрицы ящеров, я теперь клепаю какие-то дурацкие попоны на лошадей из бронированного стекла. Отливаю бронебойные дротики и заливаю свинцом стеклянные пульки для арбалетов. Лью броневое стекло для его непонятных целей. Я ему что, оружейник? Почему я занимаюсь сотней всяческой дурацкой мелочи, которая вдруг срочно ему там где-то в Приморье зачем-то понадобилась, – снова пожаловался он. – Одного только оконного стекла, мы сделали столько, что им можно замостить всё его любезное Приморье вдоль и поперёк. В три слоя! – взвизгнул он.
Куда столько?
Каждый день к ним на перевал отправляется обоз с листовым стеклом. Каждый второй день я отправляю туда же обоз ещё с каким-нибудь необычным стеклом. И так день за днём. Днём и ночью. Без перерыва. Люди уже с ног падают!
Куда ему столько?! Можно подумать, что там нет своего стекла.
А если даже и нет!
Повернувшись к девушкам, управляющий гневно уставился на двух, удивлённо глядящих на него девиц и неожиданно устало, как будто сдувшись, тихо бросил, обречённо махнув рукой:
– Ладно уж, чего там. Тут он, конечно прав. Такого чистого, прозрачного и ровного листового стекла, как у нас, нет ни у кого. Ни у нас в городе, ни там в Приморье. А после того как он оттуда прислал кое-какое редкое и нужное оборудование и необходимые для большей прозрачности стекла присадки, равных нам не стало считайте что на всём континенте.
Но это же не значит, что надо всех мастеров ставить на его производство.
А он всё требует и требует. Дай, да дай. Словно с цепи сорвался.
Но я же не резиновый, мне же не разорваться. Да и люди у меня не железные. Они элементарно устали. Хоть мы им и платим тройной тариф, но они же, повторяю, не железные. Растёт количество брака. А это же не дело! – гневно уставился он на Машу. – У меня весь задний двор забит колотым стеклом. Я даже не успеваю его обратно перерабатывать. Его уже у меня скоро будут го-о-оры! Куда это годится?!
– Странно.
Маша, растерянно глядя на управляющего, бросила ничего не понимающий взгляд на высящиеся перед ней штабели с продукцией стекольного завода и немного растерянно заметила:
– Почему же я об этом ничего не знаю? Сидор ведёт какую-то бурную деятельность у себя в Приморье. Что-то заказывает. Заказывает много. Куда-то вывозит? За всё это…, – Маша окинула высящиеся перед ней штабеля ящиков растерянным, беспокойным взглядом. – За всё это надо будет людям заплатить и заплатить, судя по этим объёмам, много, а меня никто, ни о чём, не предупреждает? Меня, казначея нашей компании? Что за бред?
– Интересно, – баронесса, с лёгким безпокойством посмотрела на штабеля ящиков и перевела задумчивый взгляд на управляющего. – Чем же он там занимается? Куда это всё? – кивнула она на ящики. – У него там что, персональная война со всем Приморьем.
– Не знаю! – управляющий в отчаянии развёл в стороны руками. – Он пишет, что ничего такого особого, только расход арбалетных болтов велик больно. Много, мол, охочих до чужого добра. Вот и приходится поневоле много тратить. Вроде, как именно поэтому, он писал, они и перешли на пульки вместо болтов, чтобы, мол, сэкономить. Заставляет меня идальше заниматься разработкой бронебойного стеклянного болта для арбалета, пулек разных бронебойных. А у меня времени на то нет, – тяжело вздохнул мастер. – Ни людей, ни времени.
Но как?! – Управляющий с недоумённым видом пожал плечами. – Как и с чего может быть такой большой расход болтов? Да ещё стеклянных. Не понимаю, – управляющий в недоумении развёл руками, глядя на девиц растерянным, недоумевающим взглядом. – Торгует он ими там, что ли? Но кому нужно столько?
Стеклянные арбалетные болты. С утяжелённым наконечником, – Марк с недоумённым видом, непонимающе пожал плечами. – Всю жизнь были деревянные, а тут ему понадобились стеклянные. Говорит так нам дешевле.
Неожиданно резко повернувшись, управляющий ткнул рукой в какую-то угловатую повозку на высоких колёсах, стоящую рядом с воротами овина и прикрытую сверху большим куском полотна, скрывающим его очертания.
– Хотя, что там говорить! Вы и сами можете полюбоваться!
Нервной, подпрыгивающей походкой, управляющий подскочил к повозке и резко дёрнул за укрывающий конструкцию большой кусок грубого, серого полотна. Кряхтя от натуги, он небрежно стянул полотно наземь, неожиданно открыв удивительную деревянную конструкцию, внешне напоминающее большой, неуклюжий фургон, перекошенный на одну сторону со сломанным колесом, весь каких-то странных, угловатых очертаний.
– Можете полюбоваться, последнее их тамошнее приобретение или изобретение, уж не упомню. Давно здесь стоит. Сидор прислал профессору. Просил, чтобы он быстро с этим разобрался, подключив братьев Трошиных. Требует усовершенствовать. Пошире и подлиньше, да чтоб поустойчивей была на поворотах, да чтобы боезапаса больше взять можно было, а то, мол, быстро кончается. Станину пусть сделают покрепче, ось усилят, подшипники поставят, да башенку сверху чем-нибудь прикроют. Бронестеклом, что ли прикрыть, как он просит? – управляющий, неожиданно запнувшись, с задумчивым видом почесал затылок.
Неожиданно в его глазах вспыхнул интерес:
– А что, может и получится, – задумчиво пробормотал он себе под нос.
– Говорит, стрелами досаждают, – повернувшись к девушкам, управляющий задумчиво уточнил. – Все стрелки, мол, в жутких синяках ходят.
Обежав вокруг непонятной конструкции в возбуждении пару раз, он ткнул рукой прямо в странного вида обрезанную бочку, напоминающую скорее большую, неуклюжую карусель с детской площадки из Машиного детства. С одного конца карусели прямо перед ними, торчали сломанные дуги мощного, незнакомого вида арбалета. Другой же конец странной карусели украшало грубоватого вида высокое сиденье, по всей видимости, для стрелка, прикрытое сзади высокой и узкой деревянной спинкой.
Поднявшись по лесенке сбоку у башни, он решительно крутанул станину с арбалетом и, дождавшись когда к нему со скрипом подъедет сиденье, с довольным видом устроился на нём. По хозяйски развалившись на довольно узком для него седалище, он, с вальяжным видом поглядел вокруг, и с гордостью заявил:
– Вся эта конструкция у них называется броневик или тачанка. А вот это, – покровительственно похлопал он по странного вида, сломанному арбалету, – десятизарядный имперский арбалет со сменным магазином. Производство армейских мастерских имперских ящеров. Вот и клеймо, – ткнул он куда-то в боковину странного круглого барабана, торчащего ровно посередине. – Лихо стреляет! – восхищённо поцокал он языком. – Ребята, когда приезжали, показывали. Жалко что недолго, пока окончательно не доломали. Так что дротиков для него действительно надо много, – неожиданно грустно и обречённо проговорил он. – Да ещё парочкой запасных барабанов бы к нему разжиться, – мечтательно протянул он.
Маша, злая, как потревоженная кобра, стояла перед броневиком и смотрела на разговорившегося управляющего холодными, злыми глазами.
– А чего он здесь стоит? – тихо спросила она. – Для него что, больше нигде места не нашлось?
– Профессор меня попросил, чтобы он здесь пока постоял, – слегка запинаясь, испуганно посмотрел на неё съёжившийся управляющий, явно не ожидавший подобной Машиной реакции. – Сказал, что ему сейчас ни до чего, у него какие-то газы и как только он освободится, так и сможет им заняться. Говорит, что Сидор его просил не светиться с этим броневиком в городе. Всё твердил про какую-то тайну. Да и там внутри…, – съёжившийся и совсем испуганный управляющий ткнул в пол броневика пальцем. – Профессор говорил, что там слишком много всякого ценного, что нельзя никому показывать. Даже вам, Маша, – окончательно смутившись, тихо добавил он.
– И во что же это всё ему обошлось? – Маша, уже не скрывая своей злости, злобно смотрела на управляющего своими сузившимися до узких щёлочек голубыми, сверкающими глазами.
– Да ерунда какая-то, – равнодушно пожал плечами управляющий. – Говорил, что сам броневик дёшево достался, где-то по паре золотых за штуку. А вот сами арбалеты дорогие, заразы, где-то по пятьсот штука. Золотом, – безпечно махнул он рукой. – Говорил, что больше не было, а то бы взяли ещё пяток. А так, пришлось ограничиться всего тремя. К тому же, два из них были сломаны, потому все три так дёшево и достались. Один сразу из двух собрали, а на этот вот, – небрежно похлопал он по сломанному арбалету, – запчастей не нашлось. Говорил, что, сколько не возились, а так до ума и не довели. Мол, нужных материалов не хватает. Стали какой-то особой там в продаже нет. Так на перевале и бросили. Сидор сказал, чтобы оружейники разбирались, а Васька чтоб стали им какой-то особой сварил.
– Три по пятьсот? Это же полторы тысячи! За хлам! Золотом?!! Убью!
Хриплый, тоскливый вой Маши, казалось, придавил управляющего к земле. Испуганно оглянувшись, он неуверенно развёл руками и виновато ещё раз улыбнулся, как будто говоря, что он здесь как бы и ни причём.
– Да уж. Не дороговато ли всё это будет? – неожиданно поддержала её Изабелла, нахмурясь и с сомнением глядя на странного вида фургон.
Подойдя вплотную к броневику, Изабелла с задумчивым видом провела пальчиком по выщербленной поверхности досок обшивки, напоминающую побитую оспой кожу, и, не дождавшись ответа совсем смутившегося управляющего, пояснила свой вопрос:
– И потом. Не дороговато ли будет ставить сюда такой расходный арбалет. Десять пулек или болтов, и, как я понимаю, каждый раз безвозвратно теряемых, это вообще-то дорого. Болты к арбалетам, или эти ваши пульки, я знаю вещь довольно не дешёвая.
– Ерунда, – сразу оживляясь, облегчённо махнул рукой управляющий. – После того, как ребята наладили постоянное поступление необходимых присадок к бронебойному стеклу, себестоимость каждой пульки, да и того же болта или стрелки резко упала. Буквально до медяшки за сотню, а то и меньше. Я уже и не считал, некогда! Ну а песку для стекла у нас и так полно дармового. Да Сидор ещё штамп прислал шикарный. Так что, шлёпай себе, сколько влезет. Трудов, практически никаких. Я же говорю, штамповка! – гордо подбоченясь добавил он. Про то что он только что сам лично ругал штамповку, он видимо уже прочно забыл.
А то, что расход велик, так говорят, что работают теперь на обороте. Ребята писали, что всё окупится.
– Окупится? – злобно посмотрела на него Маша. – А эти два твоих придурка Сидор с Димоном, не писали, когда оно окупится? Они случаем не указали кто, где и когда это всё будет оплачивать?
– Писали.
Управляющий обречённо глядел на рассерженную Машу и стоящую рядом с ней не менее раздражённую баронессу.
– Писали, что вы. Вы, Маша, всё и оплатите.
– Что?!
Маша, потрясённая до глубины души вероломством друзей, готовых пустить все плоды их многолетнего труда по ветру, ради непонятной какой-то войны, затеянной ими, непонятно с кем и непонятно зачем в Приморье, в отчаянии схватилась за голову руками. Глядя на управляющего уже просто с жалостью, как на умалишённого идиота, она с обречённым видом его спросила:
– Значит, говоришь, Сидор тебе пообещал оплатить втройне!
– Да собственно он уже оплатил. Так сказать, вперёд, – втянув голову в плечи, виновато посмотрел на неё управляющий. – Он мне для этого небольшой сундучок с золотишком передал. Ну, под отчёт конешно, и так сказать, на текущие расходы. А ты, мол, потом, всё проверишь и утвердишь.
– Какой такой сундучок? – мгновенно насторожившись, Маша медленно подошла к съёжившемуся под её пронзительным взглядом управляющему и крепко схватила его за шиворот, сунув кулак тому под нос. – Откуда у тебя сундучок, да ещё и с золотом?
– Сидор дал! – обречённо глядя на кулак перед носом, придушенно пискнул управляющий. – Всё по-честному! У меня и письмо от него есть, где он подтверждает, что я могу им пользоваться по своему усмотрению, пока не будет произведён окончательный перерасчёт.
– Ну, мне же надо было что-то людям платить! Чем-то их заинтересовать! – теперь уже он возмущённо уставился на разгневанных девиц. – И за сырьё надо сразу расплачиваться. И ящерам их работу надо оплачивать. Ведь не будут же они задаром в три смены вкалывать! Подумаешь, всего делов то, три тысячи золотых. А зерна купить для….
– Сколько? – ахнула Маша, схватившись за сердце и с ужасом посмотрев на потрясённую не менее неё Изабеллу.
– Ну, две девятьсот с чем-то, – сразу осёкшись, вжал голову в плечи управляющий, глядя на неё непонимающими глазами. – Но я могу отчитаться за всё, – тут же затараторил он, торопясь вставить хоть слово, пока его окончательно не прибила потрясённая Маша, в отчаянии даже отпустившая ворот рубахи, за который она держала управляющего.
Однако, увидев, что его не собираются тут же на месте убивать, он немедленно воспрял духом и бросился с искренним сочувствием утешать теперь уже саму Машу.
– Да ладно тебе, Маш, – искренне посочувствовал он убитой горем Маше. – Не такие это уж и большие деньги, всего то три тыщи.
Маша, неожиданно понявшая, что пока она сидела в городе и по сусекам выскребала каждую медяшку, экономя чуть ли не на воде и хлебе, тут какой-то дурак управляющий пустил по ветру сумму, которая могла бы если и не решить, то значительно облегчить их тяжёлое финансовое положение и помочь ей вывернуться.
Она с обречённым, отчаянным видом смотрела на него и понимала, как много она оказывается упустила.
– Ну, чего ты, Маш? – с искренним сочувствием смотрел на неё управляющий. Поправив ворот рубахи и немного успокоившись, он весело заметил. – Ну, чего ты так убиваешься. Ну, пошли ты ему весточку, чтоб ещё золотишка прислал. У него этого золота, как грязи. Пришлёт он тебе ещё пару, тройку сундучков, никуда не денется. Ну, сказала бы, в конце то концов, что они тебе так нужны, я бы дал. Что я, не понимаю, что ли? Ну, заплатили бы ребятам потом, они не против. Куда им его тут девать. Ну, если хочешь, я могу немного дать тебе, чтобы ты только так не огорчалась.
– А что, – вяло пошевелилась Маша, поворачиваясь в его сторону, – у тебя что-то есть?
– Да немного, – с отчетливо различимым сожалением на лице, понимая, что только что проговорился, управляющий яростно почесал у себя в затылке. – Тыщ пять наверняка осталось. Так что пару…
– Маша, Маша это же мне на оплату материалов и на доставку, – тут же испуганно заныл он, заметив хищный взгляд Маши. – Возчики вперёд просят. Я не могу им не заплатить, – придавленным голосом взвизгнул он.
Плотно обхватив бедного управляющего рукой за плечи, так, что тот не мог даже пошевелиться, Маша со зверским выражением на лице низко наклонилась вплотную к его тонкому, породистому носу и хищно глядя в упор, ледяным взглядом ограбленной собственницы, тихо прошептала прямо ему на ухо:
– Быстро сдал всё, что осталось. Иначе…, – зловещим шёпотом прошептала она ему в ухо и, легонько подталкивая в сторону конторы, тихо прошептала:
– Будет тебе перерасчёт, мила-ай! Будет! Но потом.
– А сейчас пойдём, милок, – глядя на управляющего, как удав на кролика, Маша ласково подтолкнула его железной рукой в сторону конторы.
Пойдём, пойдём, – сердито прищурив глаза, тихо шепнула она ему в самое ушко. – Мало ли что там тебе Сидор наобещал. Есть дела более важные, чем твои стекляшки.
Обречённо вздохнув, управляющий с унылым видом потащился к конторе вслед за приободрившимися и быстро шагающими Машей с Изабеллой.
– Пойдёмте, – обречённо глядя на обеих девиц, согласно кивнул он головой, и снова схватив Изабеллу за рукав многострадальной кофточки, принялся нервно теребить её.
Войдя в удивительно пустынное в этот рабочий час здание заводской конторы, он сразу же начал заново жаловаться на то, что все люди заняты в цехах и ему даже чаю разогреть некому. Пройдя за девицами в свой кабинет, где он утром пил в одиночестве чай, он с тоской посмотрел на заставленный грязной посудой обеденный стол, и тяжело опустился на какой-то небольшой сундук, стоящий возле стены. Медленно обведя пустынное в этот полуденный час помещение унылым, обречённым взглядом, он снова тоскливо заканючил:
– Ну, Маш. Ты же меня без ножа режешь. Сидор же обещал!
– Ну! – резко оборвала его Маша.
Обречённо вздохнув, управляющий поднялся с сундука и, подойдя к большому канцелярскому столу, одиноко стоящему в углу, вытащил из-под него небольшого размера изящный, расписной красными маками по ярко синему фону сундучок.
– Всё здесь, – тяжело вздохнул он, подтаскивая сундучок поближе к своему конторскому столу возле окна, за которым уже по хозяйски устроилась Маша. – И золото здесь, и все отчёты по расходам.
Вот все вы женщины такие, – спустя пять минут, с тоской глядя на то, как Маша быстро пересчитывает остаток золота в сундуке, каждый раз сверяясь с описью и делая какие-то пометки на ней.
У самой денег полно, а ты наш завод грабишь. Лучше бы сталеваров ограбила, им Сидор раза в два больше, чем мне дал! – тут же мстительно заложил он сталеваров, которые, в бытность девушек на заводе, ни единым словом не обмолвились, что у них есть деньги. – Ладно бы сама без денег сидела, тогда было бы понятно. Так ведь нет же. Надо ей всё изъять! Большевичка! – сердито посмотрел он на неё. – Троцкистка!
Да, да! – сердито глядя на недоумённо поднявшую на него глаза Машу, добавил он, испуганно вжимая голову в плечи под сверкнувшим от гнева взглядом Маши. – Большевичка и коммунистка! И троцкистка! Экспроприатор!
У самой денег полно, а ты наши нищие оборотные средства изымаешь, – уже тише, окончательно сдувшись, продолжил тихо жаловаться он, испуганно глядя на грозно посматривающую на него сердитую Машу. – Без ножа режешь, – тоскливо протянул он, ещё больше, неизвестно уже куда, втягивая голову в плечи.
– У кого денег полно? – глядя на него бешеным взглядом, тихо поинтересовалась Маша, едва сдержавшись, чтобы не запустить в него чем-нибудь тяжёлым. Из того что тот говорил, она половину пропустила мимо ушей, выбрав из словесного потока Марка лишь то, что хотела услышать. – Да ты знаешь, кретин близорукий, что на нас неоплаченных долгов висит, как блох на шелудивой собаке. Да мы в долгах, как в шелках, по уши.
– Да знаю я, – тяжело вздохнул управляющий. – Слухи даже в нашу глушь доходят про то, как вас там прижали. Собственно я так и думал, что вы за золотом приехали, но зачем же забирать оборотные средства, – жалобно посмотрел он на них. – Неужели нельзя без этого обойтись? Ведь всё же остановится.
– Да что ты всё канючишь и ноешь? – сердито хлопнув ладонью по столу, резко оборвала его Изабелла, остановив рукой вспыхнувшую было от гнева Машу.
– Да не ною я, – тяжело вздохнул управляющий, взглянув теперь на Изабеллу тоскливыми глазами побитой собаки. – Просто мне скоро с возчиками расплачиваться, а вы ведь знаете, какие они ругательники, – с отчётливо различимой паникой в голосе протянул он. – Чуть что не так, так сразу за грудки хватают. А у меня натура тонкая, ранимая. Я Художник. Я с этими грубиянами даже в одной комнате находиться не могу. Они же меня прибьют теперь, – втянув голову в плечи, тоскливо протянул управляющий. – Или ещё хуже – Сидору пожалуются.
А ящеры? Если я им зерна не куплю, они меня вообще обещались съесть, – совсем сникнув, тихо пожаловался он. – Они же дикие, подгорные и голодные! Не то, что свои, из города. Те….
– Никуда ты не денешься, – сердито отрубила Маша, продолжая внимательно сверяться с бумагами, лежащими перед ней и пересчитывать оставшиеся в сундучке золотые монеты.
Установившуюся на время в комнате мёртвую тишину только изредка нарушало едва слышимое глухое позвякивание перекладываемых с места на место золотых монет, да отчётливо различимое шуршание переворачиваемых Машей листов пергамента.
– А можно мне другой сундук взять, – неожиданно снова заныл управляющий, нарушив молчание. – Пусть не с золотом. Мне и серебра на первое время хватит. А потом я заработаю и Сидор очередной пришлёт…
– Что? К-какой такой другой?
Мгновенно насторожившаяся Маша, медленно повернулась к управляющему, буквально глядя на него, как огромная очковая змея на маленького серого мыша.
– Марк Иваныч, – тихо, с отчётливо различимыми нотками угрозы в голосе, медленно обратилась она к управляющему. – Это, про какое такое серебро ты твердишь? Про какой такой другой сундук? Ты что, не всё сдал?
Едва сдерживаясь, чтобы не вспыхнуть от гнева и не сорваться на безобразную ругань, Маша, едва сдерживаясь, чтобы от злости не вцепиться ему прямо в горло, внезапно громко заорала прямо в широко распахнутые испуганные глаза управляющего:
– Говори, мерзавец, сколько у тебя золота и серебра?!
– У меня ни серебра, ни золота больше нет, – испуганно глядя на неё, управляющий с отчаянием замотал головой. – Я только хотел попросить, чтобы ты не забирала всё сразу.
– Что всё? – тихо, стиснув зубы, медленно выдохнула из себя воздух Маша.
– Ну как же, – удивлённо захлопал глазами глядя на неё Марк Иваныч.
Настороженно оглянувшись на Изабеллу, стоящую возле отданного Маше сундучка с золотом, он обошёл по кругу свой канцелярский стол и, осторожно косясь на сидящую на его месте Машу, и покопался в верхнем ящике боковой тумбы.
Достав оттуда большую кипу нарезанной на аккуратные квадраты и перевязанной толстым шпагатом бересты, он раздражённо хлопнул стопкой об стол и с угрюмым видом проворчал:
– Раз уж моё забрали, тогда вот вам! На! Сами разбирайтесь! – сердито ткнул он пальцем в рассыпавшиеся по столу листы. – Тут береста сопровождения, – хмуро бросил он. – Раз вы так, то и я так. Своё золото сами и доставите, а это вообще не моё дело. У вас для того и охрана есть. И пусть Сидор в другой раз сам доставляет, а то навесили на меня всяческого…, – запнувшись, Марк невнятно что-то пробурчал себе под нос. – Как будто я ему инкассатор!
Забирайте! А у меня ни людей, ни времени на доставку нет. У меня план! Даже вся охрана занята на производстве. Так что извиняйте, – в ёрническом поклоне развёл он руками в стороны, – но доставить их вам в город, как требует от меня Сидор, я просто не могу. Не с кем, – в сильнейшем раздражении сердито хлопнул он себя руками по бокам, враждебно глядя на ничего не понимающих девиц.
Вы меня, конечно, извините дамочки, но раньше действительно не было времени. Сидор сам требовал наращивать и наращивать производство. Вот я и наращивал. Мы теперь вообще работаем в три смены. Люди понимают, что пока есть такая возможность, можно заработать большие деньги. Вот и вкалывают, чуть ли не по две смены каждый, а всё равно не успеваем, – снова свернул он на болезненную для себя тему.
Забирайте! Здесь всё! Кому, сколько, куда и за что, – снова ткнул он в квадратики бересты своим пальцем.
Вот, письмо, – мрачно проговорил он, нервно копаясь в бумагах на столе и протягивая сидящей рядом Маше ещё какую-то бумагу. – Тут расписано кому из егерей и сколько по выплатам приходится. Так сказать, наследство погибших и живых.
Управляющий, сунув в руки, удивлённо глядящей на него и ничего не понимающей Маше какую-то бумагу, отошёл к стоящим возле входной двери большим и даже на вид тяжёлым сундукам.
Устало присев на ближний к двери сундук, он неожиданно с большим облегчением перевёл дух, и резко хлопнув себя ладонями по коленкам устало заметил:
– В общем-то, хорошо, что вы приехали. А то я уж и не знал как с его сундуками быть. Передать вам не могу, а от него всё везут и везут. Задолбал уже.
– К тому ж у вас охраны полно, а я вам телегу на обратную дорогу дам. Даже пожалуй две дам, лишь бы забрали! А вы их сами спокойненько и доставите. Нет, пары мало будет, – разговаривая сам с собой и тут же уточняя. – Двух телег не хватит. Сюда мне их свозили чуть ли не полгода, да на их фургонах, а они то и побольше, и покрепче будут, чем наши телеги. Да, – пожал он плечами рассуждая сам с собой, – двух телег им пожалуй может и хватить.
– Что ты там бормочешь себе под нос, – недовольно оборвала его причитания Маша, с недоумением на лице перебирая стопку бересты, вручённую ей управляющим. – Может, ты объяснишь, – подняла она голову. – Что это ещё за наследство, – потрясла она каким-то листком, зажатым в руке. – И что это за безумные суммы, выставленные здесь. Тысяча, золотом Торгового Союза, – прочитала она на одном листке. – Полторы, – кинула она взгляд на другой, – имперскими ящерами. И так на каждом листке, только фамилии меняются. Это что такое? Откуда такие безумные суммы? Что за бред?
– Как что? – удивлённо посмотрел на них управляющий. – Имущество егерей, конечно. Тех, кто с Сидором отправились в Приморье. Частью из тех первых пятидесяти человек, что были с ним с самого начала, частью из тех что присоединились к нему потом в крепости. А из новеньких, кого он чуть ли не каждый месяц теперь к себе в Приморье забирает, пока ничего нет.
А вы что, разве не за этим приехали?
Неожиданно застыв, как замороженный, он с отчаянием хлопнул себя по лбу и, замерев на месте, с ужасом уставился на них, горестно кивая головой.
– Боже мой! Боже мой! Какой же я идиот! Я же тебе Маша так ничего и не написал. Ой, я дура-ак! – схватился он за голову, в отчаянии глядя на Машу виноватыми глазами. – Совсем завертелся. Совсем из головы вылетело. Вы не поверите, девочки, так замотался, так замотался, – снова запричитал он, недоумённо глядящим на него Маше с Изабеллой, и в отчаянии снова схватившись за голову. – Всё хотел вам, Маша, письмо написать, обстоятельное, да так замотался, что совсем об этом забыл.
– Я же подумал, что вы за ними и приехали, – виновато посмотрел он на них. – А оказывается, я вас даже и не известил. Ай-яй-яй, – замотал он головой на манер китайского болванчика.
– О чём не известил? – начиная понемногу звереть, тихо поинтересовалась Маша. – За чем мы приехали? Отвечай толком, толстый маленький придурок!
– За этим, – непонятно мотнул головой управляющий, снова с испугом вжимая голову в плечи и зачем-то постучав костяшками пальцев по сундуку на котором сидел. – За тем, что он просил вам передать.
Тупо глядя на них, управляющий мотнул как-то странно головой, прямо кивая на большие, тяжёлые сундуки, стоящие штабелем у стены.
– Это что? – злым, резким голосом поторопила его Маша, сердито глядя на бормочущего что-то себе под нос управляющего. – Очередные колечки? Или пульки со стрелками? В амбаре уже места не хватило, так ты к себе в контору затащил.
– Или что? Хочешь, чтобы мы за тебя сделали твою работу и куда-то это доставили?
– Так может, свои сундуки ты всё же будешь сам доставлять, – добавила она, глядя на управляющего злыми, белыми от тихого бешенства глазами.
– Это не мои сундуки. Это ваши сундуки, – сердито огрызнулся управляющий, недовольно на неё глядя. – Я же дал тебе все бумаги, все записи. Там всё ясно расписано. Ровным счётом, – замолчал он, окидывая взглядом сундуки в комнате, стоящие вдоль всех стен и мысленно пересчитывая их. – Двенадцать сундуков, не считая того, что Сидор выдал мне на расходы. Легко сосчитать. Ровно дюжина. Десять ваших и два егерей.
– Ну и что там, – как и Маша, глядя на тупого управляющего злыми, горящими от злости глазами, негромко поинтересовалась уже и раздосадованная непонятливостью управляющего Изабелла. – Драные портки и сломанное оружие из непонятно чьего наследства? Может, вы всё-таки скажете что там, господин управляющий.
– А? – рассеянно посмотрел на них управляющий туманными, непонимающими, что происходит, глазами, думая о чём-то своём. – Золото! – резко огрызнулся он, неожиданно очнувшись. – Ровным счётом десять сундуков с золотом, не собьёшься. Восемь ваших и два егерей. Плюс к тому два ваших сундука разменного серебра, – кивнул он на два сундука поменьше, стоящие отдельно в другом углу комнаты.
