Текст книги "Сказ о том, как тяжела попаданская доля (СИ)"

Автор книги: Al-kor

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 68 страниц)

Однако стоило Лене войти вслед за Геральтом в корчму, как все мысли об Ольгерде и не пройденном аддоне вылетели у нее из головы, потому что первый, кого она увидела в Семи котах, был не кто иной как Йорвет, собственной эльфячьей одноглазой персоной. Бывший скояʼтаэль как ни в чем не бывало восседал за ближайшим к Лене и Геральту столом и уплетал за обе щеки какое-то мясное блюдо местного изготовления, запивая все это дело вином. И все бы ничего, но напротив эльфа за тем же столом сидел и попивал пиво, коротая время в приятной беседе с эльфом, блестя лысиной и посверкивая моноклем, бывший глава Темерской разведки Талер.

– Какие люди! – возрадовался Талер при виде ведьмака. – Геральт, иди к нам, садись! – радушно пригласил он ведьмака за свой стол.

Лицо Йорвета осталось непроницаемо. Если он и был рад видеть ведьмака (с которым, как помнила Лена, они к концу второй игры расстались практически друзьями), то вида не подал.

«Начинается дурдом, – подумала Лена. – Сейчас этот эльфяра снова начнет выпендриваться, корчить многозначительные рожи и красноречиво молчать, разыгрывая из себя обиженную целку и кровожадно-беспощадного злого разбойника в одном флаконе. И поди знай, что у него при этом на уме».

– Я, если вы еще не заметили, не один, – Геральт выдвинул вперед себя Лену, которая уже привычно затаилась за его спиной, чувствуя там себя наиболее комфортно в любой ситуации.

– О, мазель…

– Лена, – представилась девушка, намеренно игнорируя хмурого эльфяру и лучезарно улыбаясь милашке Талеру.

Конечно, она прекрасно знала, что «няшность» лысого любителя моноклей – чистой воды профанация, но ей было на это наплевать, потому как вряд ли Геральту, а значит и ей стоило сейчас опасаться Талера.

– Йорвет, ну и что ты сидишь, как аршин проглотив? – обратился к эльфу шпион. – Сам же весь вечер бубнил мне, что хорошо бы найти Геральта. Так вот он Геральт, пришел к нам сам, как по заказу. И что? Сидишь с перекошенной рожей и даже поздороваться со старым другом не хочешь.

– Здравствуй, Геральт, – Йорвет все-таки внял уговорам Талера и поприветствовал ведьмака.

«Будто одолжение сделал, – злобно подумала Лена. – И почему этим чертовым эльфам нужно обязательно все усложнять?»

– Зачем вам нужно было меня искать? – спросил Геральт, обойдя вниманием вопрос о том, что общего может быть у темерского шпиона с бывшим партизаном, то есть в недалеком прошлом у непримиримых врагов.

Йорвет недовольно покосился своим единственным глазом на Лену.

– Что? – не выдержала та. – Если я мешаю вашим тайнам мадридского двора, то сама встану и уйду! Мне ваши секреты нахрен не усрались! Только скажите это нормальным челове… Озвучьте, короче, потому что мысли читать я не умею.

– Ого! Розанчик-то твой с норовом, – ухмыльнулся Талер.

– Мою девушку зовут Лена, – с нажимом сказал ведьмак. – И характер у нее нормальный. Просто у Йорвета имеется особый талант: он даже самого кроткого человека способен довести до белого каления своим высокомерием.

– Ничего личного. Просто почему-то стоит только появиться Геральту, за ним обязательно тянется какая-нибудь юбка.

– А-а, недотрах, сука, дело такое. Жесткое, – с пониманием покивал Талер, сочувственно глядя на сердитого эльфа. – От таких делов, знаешь, взбесишься. Особенно когда раз за разом видишь своего приятеля с хорошенькой девчонкой.

– Талер, заткнись, – рявкнул Йорвет.

– А я, может, вовсе и не про тебя. Я вообще-то про себя говорю, – Талер не обратил никакого внимания на горящий яростью глаз эльфа. – А, Геральт, ты же помнишь, как меня Шани из-за тебя бортанула?

– Талер, послушай Йорвета и заткнись, – посоветовал Геральт. – А еще лучше объясни мне все-таки, зачем вы с Йорветом собирались меня искать?

– Э-э, тут ёптить такой замес, что без бутылки, сука, его хуй размесишь, – начал Талер.

– Роше, – оборвал красноречивого матершинника Йорвет.

– Роше? Я думал, у тебя только от этого буквосочетания родимчик приключается, – удивился Геральт.

– Так и есть, – мерзко захихикал Талер. – Но только королева Саския сказала своему верному паладину: ты, сука, хоть наизнанку мне раком через плечо вывернись, но, сто хуев те в рот и четыре моржовых якоря в жопу…

– Что, вот прямо так и сказала? – удивилась Лена.

– Ну-у, может, не совсем так, – пожал плечами Талер.

– Ага, слово «ты» здесь явно лишнее, – заметил Геральт. – Наверняка она его опустила.

– Саския велела мне найти Роше и договориться с ним, – зло прошипел Йорвет.

– Я так понимаю даже проблема с хуями и якорями не кажется столь страшной в сравнении с необходимостью договариваться со злейшим врагом, – сообразил Геральт.

– Но королевам не отказывают, – ехидненько заметил Талер. – А для нашего непримиримого борца за счастье эльфийское нет ничего страшнее измены своим принципам. Точнее, почти ничего. Хуже этого – только не оправдать доверия своей королевы.

– Да, – поник головой Йорвет. – Все так и есть. Я прямо уж не знаю, что и делать. Мне даже кошмары сниться стали на нервной почве.

– Он мне вчера рассказал, – доверительно поведал ведьмаку и Лене Талер даже без своего обычного ехидства и ерничанья. – Напились мы в зюзю, ну и… Короче, вы поняли. Так я вам скажу, сны эти его – ох, и стра-ашно. Я бы помер наверное, если б мне такое снилось.

– А что тебе снится-то? – спросил эльфа Геральт.

– Крейсер Аврора? – не выдержала и съехидничала все-таки Лена. Уж больно ей хотелось отомстить спесивому эльфу за первые минуты знакомства.

– Что? – переспросили дуэтом Талер и Геральт.

– Нет, не крейсер, – расстроенный Йорвет даже не понял, что это была шутка. И Лене тут же стало стыдно за свое поведение и за хоть и безобидное, но издевательство над несчастным эльфом. – Не крейсер и не Аврора, а такая хрень, что ни в сказке сказать, ни вслух произнести.

◄Первый сон Веры Павловны Первый кошмар Йорвета►

Йорвету снилось, будто он сидит на дереве. Забрался же он туда, чтобы спастись от толпы ошалелых девиц разного роста, возраста, весовой категории, масти и окраса. Беда нагрянула нежданно и буквально ниоткуда. Он, Элеас и еще четверо эльфов патрулировали район сгоревшей психушки, как вдруг над ними разверзлись небеса, выплюнув на поляну какой-то бесформенный верещащий и брыкающийся многочисленными конечностями ком. Прямо на глазах ошеломленных сим чудом эльфов ком распался на составляющие, коими оказались… да-да именно те самые девицы, которые митинговали сейчас под деревом, на котором укрывался Йорвет.

Там же на поляне, едва обретя возможность самостоятельно двигаться, девицы слаженным хором в двадцать глоток издали боевой клич и рванули навстречу замершим от изумления эльфам. При виде этой несущейся прямо на них и истошно орущей орды, эльфы вышли из оцепенения, и тут в их ушах звуки клича сформировались в понятное и легко узнаваемое имя.

– Йорвет! Йорвет!!! – вопили девицы.

Элеас и остальные четверо бойцов быстро сообразили, что их спасение состоит в том, чтобы как можно скорее отделиться от командира. В результате они пронаблюдали, куда драпанул Йорвет, и дружно рванули в другую сторону. Конечно, старый лис Йорвет, как самый опытный из своего отряда, быстрее всех оправился от неожиданности и понял, что в этом бою поможет лишь тактика изматывания противника бегством, так как при ближайшем детальном рассмотрении особо спортивным телосложением большинство воительниц не отличалось. Ох, как он ошибался. Йорвет хоть и с опозданием, но все равно быстро сообразил, что недооценил соперника. Девицы с лихвой компенсировали прорехи в физической подготовке высоким боевым духом и упорством в достижении цели.

Йорвет домчался до лощины, в которой находилось его секретное убежище. Дальше бежать было некуда. И тогда эльф принял единственно стратегически верное решение: он выбрал достаточно толстое дерево с гладким стволом (так что забраться на него без специальной подготовки упрямым девицам не помогли бы даже их морально-волевые качества) и проворно начал карабкаться вверх. Сначала Йорвет с глумливой улыбочкой лишь издевался над тщетными попытками некоторых девиц осилить подъем по гладкому и неохватному стволу. Но после того, как попытки не увенчались успехом, а девицы вместо того, чтобы уйти ни с чем, сгрудились в кучу и начали о чем-то совещаться, Йорвет с тревогой понял, что они далеко не так глупы, как показалось ему вначале. Они явно сообразили, что надо менять тактику. Несколько девиц умчались в неизвестном направления, а когда вернулись, Йорвет увидел плоды их стратегической мысли: девицы волокли двуручную пилу. Эльф запаниковал и на всякий случай полез выше.

– Когда вернусь, Элеасу и этим четверым всыплю каждому по двадцать плетей за предательство своего командира. И всем по пять нарядов вне очереди. Лопаты в зубы – и пойдут у меня выгребные ямы углублять, – бормотал он.

В этот момент пила жалобно тенькнула так, будто на лютне лопнула струна, и застряла в едва-едва надпиленном толстом стволе. На счастье Йорвета, девицы не были сильны в умении валить лес.

– Пожалуй, по двадцать плетей – много, – приободрился и немного подобрел Йорвет. – У меня и так не бойцы, а инвалидная команда. По десять для острастки и укрепления дисциплины – и хватит с них. Но выгребные ямы чистить я их все равно заставлю, чтобы заучили наизусть, что жизнь командира – это самое ценное, что есть в отряде.

Он с опаской посмотрел вниз, в надежде, что осаждающие его древесную крепость девицы все-таки поняли тщетность своих попыток добраться до самого сексуального злого эльфа Ведьмиленда и ушли. Ан не тут-то было. Они продолжали стоять внизу и, задрав головы, высматривали в листве его. В их глазах горел огонь страсти, алчности и безумия.

– Не-ет, все-таки десять плетей за предательство мало. Двадцать! И ни ударом меньше. Распоряжусь, когда вернусь. Если вернусь, – с внезапно подступившей тоской подумал Йорвет.

От полного погружения в депрессию его спас верный главоглаз, привлеченный гвалтом и топотом множества ног. Он выполз на поляну в надежде поживиться и, увидев много вкусного, сразу ринулся в атаку. Однако девицы не растерялись. Исторгнув из своих луженых глоток очередной воинственный клич, они всем скопом кинулись в бой. Йорвет приуныл, так как шансы главоглаза против такой боевитой и целеустремленной команды были невысоки. Эльф не ошибся. Понеся некоторые потери в живой силе, девицы все-таки ухайдокали прожорливого инсектоида.

– Похороню с почестями, – пробормотал Йорвет, скорбя об утрате такого ценного сторожа. – Надгробие поставлю. И напишу: «Пал смертью храбрых в неравной битве». Да, так и сделаю. Если только мне будет суждено когда-либо слезть с этого дерева.

А все-таки интересно, откуда они взялись? Наверное, это происки Роше. Точно! Это они с Фольтестом разрабатывают какое-нибудь секретное оружие. А это скорее всего опытная партия проходит полевые испытания. На нас тренируются. Чертов ублюдок Роше! Узнаю его почерк. Наверняка это их «ответ Нильфам». Еще бы, сотня-другая таких оглашенных девиц сомнет черных со всей их конницей и всей их ратью и даже не заметит, что у них на дороге что-то стояло. Наверное, это какая-то магия. О! А вот, кажется, их идейный вдохновитель. На поляне действительно появился чародей. В том, что прибежавший сюда человек и впрямь принадлежал к мажьей братии, Йорвет не сомневался ни секунды, потому что мужик выглядел как маг, был одет как маг, у него был мажий посох и вообще… он действительно был маг. Правда, повел этот маг себя сразу как-то странно: почему-то начал скакать вокруг почившего главоглаза, причитать, охать и громко горевать о его безвременной кончине.

– Варвары! – громогласно возопил он вдруг, вперив полный ненависти и праведного гнева взгляд в толпу девиц, которые с интересом наблюдали за его ритуальными плясками вокруг туши инсектоида. – Вы истребили уникальный экземпляр Членисторылиус ракообразус. Он проживал на территории Флотзамского лесного массива целых тридцать лет и три года. А вы уничтожили его за одну минуту. Да чтобы вырастить еще одного такого же уйдет… – чародей стал загибать пальцы, зашевелил губами, что-то подсчитывая. – Да! Еще ровно тридцать лет и три года! И ни минутой меньше!

– Ты кто еще такой? – из толпы девиц вышла одна гренадерского роста и внушительной комплекции. По сравнению с ней чародей показался Йорвету хлипким и плюгавеньким (впрочем, положа руку на сердце, он был таковым и не в сравнении, а просто сам по себе).

– Я – Доррегарай. Я ратую и борюсь за сохранение исчезающих видов, которые варварски истребляются такими идиотками и невеждами, как вы.

Неизвестно, что еще хотел сказать чародей Доррегарай, потому что девицы обиделись на идиоток и возбудились.

– Девки, ату его! – скомандовала гренадерша.

Толпа издала уже знакомый Йорвету боевой клич и ринулась в атаку на чародея.

Тот тоненько взвизгнул, почти наугад отмахнул в сторону девиц своим посохом, наспех скастовал какое-то заклинание и кинулся наутек.

Первый жест отчаяния Доррегарая, как ни странно, принес очень хорошие плоды: белое пламя, сорвавшееся с навершия посоха, испепелило первые ряды воинства бешеных девиц, и так уже несколько поредевшего после эпической битвы с главоглазом. Однако порадоваться успехам чародея Йорвет не успел, так как услышал треск ломающегося ствола, в который чертов Доррегарай видимо попал своим заклинанием.

– Йорвет! – взвыли девицы, мигом забыв об удирающем чародее и переключившись на эльфа. – Ловите его!

Йорвет отчаянно цеплялся за толстые сучья стремительно падающего дерева, понимая, что это конец… И проснулся.

Комментарий к КАКАЯ Ж ПЕСНЯ БЕЗ БАЯНА. ГЛАВА 8, в которой наконец-то появляется Йорвет, ибо что ж за фанфик по ведьмаку, если в нем нет одноглазого эльфа Вновь прошу прощения за нецензурщину, я-то без нее обошлась бы, но Талер не может.

Оборот "родимчик приключился" – используется в разговоре для обозначения примерно этой же болезни, но в более общем смысле, в т.ч. для людей любого пола и возраста, т.е. можно сказать, это фразеологизм

========== ХОРОШО ТАМ, ГДЕ НАС НЕТ. ГЛАВА 9, в которой Лена узнает, что с перекрестками шутки плохи ==========

– Прикинь, Геральт, такая хуйня мужику приснилась, – посочувствовал эльфу Талер, в то время как сам Йорвет после рассказа «дубль два» своего кошмара нервно приложился к бутылке вина, а затем, не глядя, осушил еще и кружку пива Талера.

– Жуть, ты прав, – согласился Геральт. – А интересно, чего эти девки хотели-то?

– Геральт! – ткнула ведьмака кулачком в плечо Лена. – Ну, нельзя же быть таким бестактным!

– Он мутант, ему можно, – буркнул Йорвет, снова прикладываясь к бутылке.

– Йорвет! – тут же вторично возмутилась Лена, отнимая у эльфа бутылку. – Это очень некрасиво с твоей стороны, намекать Геральту о том, что из-за мутации он стал бесчувственным. Тем более, ты сам прекрасно знаешь, что это не так. А Геральт из-за этого всегда очень расстраивается, потому что он же на самом деле такой ранимый! Геральт, – теперь Лена уже погладила ведьмака по плечу, – не слушай этого глупого эльфа. Ты же знаешь, что в действительности он так не думает.

– Ни хрена се, – озадаченно поскреб лысину Талер. – Я, пожалуй, лучше промолчу.

– Бутылку отдай! – потребовал эльф.

– Такое чувство, что тебя Седрик еще во Флотзаме укусил и заразил алкоголизмом, – не осталась в долгу Лена, протягивая Йорвету бутылку.

– Геральт, я вот все думаю, почему все твои девки такие вредные? – Йорвет злобно зыркнул на Лену, выхватывая из ее рук вожделенный сосуд. – Ты их, наверное, по этому принципу специально отбираешь.

– Да ладно, Йорвет, ну хули ты завелся, – вмешался Талер. – Трисс же, к примеру, нормальная баба. Вот и Лена – хорошая девчонка, а рычит она на тебя, потому что ты сам ее все время достаешь. Уж про Шани я не говорю, она просто ангел, – тут Талер, который от прилива неожиданно нахлынувших романтических чувств даже материться забыл, мечтательно закатил глаза к потолку.

– А с Йен вы, к своему великому счастью, не знакомы, – закончила мысль Талера Лена.

– Кстати, Геральт, тебе привет от Рианнон. И от суккуба тоже, – радостно заявил Йорвет, косясь на Лену. – Они тебя помнят, любят и очень надеются, что ты еще как-нибудь приедешь в наш вольный город Верген погостить.

– Знаете что, пойду я, пожалуй, спать, – решила Лена. – А то Йорвет как-то неадекватно реагирует на присутствие женщины в вашей мужской компании. А ведь у вас наверняка есть дела, которые нужно обсудить. Но я вижу, что в моем присутствии ни о какой конструктивной беседе речи быть не может. К тому же, Геральт, ты обещал мне обеспечить водные процедуры.

– Да, конечно, – Геральт проворно вскочил с лавки, помогая Лене встать. – Мужики, я сейчас. Только устрою ее – и тут же к вам присоединюсь. У нас с Леной был тяжелый день…

– Подкаблучник, – презрительно сказал уже слегка захмелевший Йорвет, глядя вслед Геральту и Лене.

– Зато его бабы любят, а нас с тобой… пф-ф-ф, – развел руками Талер.

Геральт проследил, чтобы Лена получила свою бадью с теплой водой, еще раз осмотрел ее ногу и выделил ей свою запасную рубашку в качестве ночнушки, пока ее собственная одежда, которую Лена намеревалась выстирать, будет сохнуть. Убедившись, что дальше Лена справится без него, Геральт отправился к своим подельникам, оставив девушку заниматься своими насущными делами.

Оставшись одна, Лена первым делом осмотрела комнату, которую Геральт снял им на двоих для ночлега. Настаивать на отдельной спальне после того, что случилось у них с ведьмаком в Зимородке, Лена не видела смысла, к тому же, она предполагала, что эльф, шпион и ведьмак точно засидятся сегодня заполночь, так как им явно было о чем поговорить.

Комната Лене понравилась. Здесь было чисто и довольно уютно, белье было выстирано, пол помыт, половик выбит. Даже света в комнате хватало (в конце концов, Лена не читать здесь собралась).

Лена приложила к себе рубашку Геральта, прикидывая, хороша ли она будет в виде ночнушки, и пришла к мнению, что не просто хороша, а прямо идеальна. И в этот момент в дверь ее комнаты вежливо постучали.

– К-кто там? – спросила Лена, машинально откладывая рубашку в сторону, присаживаясь на кровать и думая о том, что Геральт, если что находится внизу в корчме и даже наверное не услышит, если она позовет на помощь. Или все-таки услышит? Взгляд Лены упал на стол, на котором лежал ключ от комнаты.

– Фу-у, – с облегчением выдохнула девушка, думая, что высадить запертую на ключ, крепкую и надежную (это вам не какой-то лебезный пластик, а настоящие толстые доски) дверь фиг получится. Ну, только если припадет очень уж большая нужда, а она не считала свою персону настолько значимой, чтобы кто-то стал прилагать ради нее такие усилия.

– Мое имя Гюнтер ОʼДим, – донеслось из-за двери. – Мы с вами, в некотором роде, знакомы. Если вы не заняты, я бы хотел с вами поговорить. Уверен, у нас с вами найдется парочка интересных тем, которые можно обсудить.

– ОʼДим! – Лена схватила ключ, подскочила к двери и быстро открыла ее. – Гюнтер ОʼДим! Чертов джинн, который отправил меня сюда, хотя я его об этом совсем не просила!

– Во-первых, здравствуйте, – вежливо наклонил голову Гюнтер, проходя в комнату мимо впустившей его Лены. – Во-вторых, скажу сразу: я – не джинн. Не считаю нужным вводить в заблуждение столь достойную особу.

– Не джинн? А кто?

– Это не суть важно. Главное, у меня есть то, что может заинтересовать вас, а у вас – какое совпадение – есть то, что оч-чень интересует меня. Не находите, что это подходящая тема для беседы?

– Вы имеете в виду желание? Ну так оно у меня действительно есть. Я хочу домой. Гюнтер, отправьте меня в мой мир, пожалуйста. Здесь, конечно, очень интересно. Любимые герои, приключения, Геральт… – Лена запнулась. – А, чего уж скрывать, мне надо удирать от него сейчас, потому что еще немного, и я буду готова остаться здесь исключительно из-за него. Но мой дом не здесь. А этот мир мне – чужой. И поэтому, Гюнтер, отправьте меня домой.

Гюнтер не ответил. Лена с отчаянием смотрела в его черные глаза, видя в них лишь свое отражение, как в равнодушном зеркале…

– Почему вы молчите?

– Потому что мне жаль.

– Вы не можете исполнить мое желание?

– К сожалению, нет, – Гюнтер со вздохом развел руками.

– Но… Как же так?

– Вы поменяли имя.

– Неправда! Я как была Аленой, так ею и осталась.

– Вы были Аленой Макаровой, а стали Аленой Приквасной. Замечаете разницу?

– Но, погодите, это же просто шутка была!

– Закон перекрестков не приемлет шуток.

– Чего?

– «По несчастью или к счастью, истина проста: никогда не возвращайся в прежние места»*

– Что это значит?

– В вашем бывшем мире вам нет больше места. Теперь вас там никто не вспомнит. Изменив имя, вы отреклись от него.

– Но почему меня никто не предупредил? Так не честно!

– Вы же взрослая женщина и понимаете, что незнание закона не освобождает от ответственности. Мне искренне жаль вас. И еще более искренне жаль, что я ничем не смогу вам помочь. Здесь я бессилен.

Лена была просто морально убита. Она попыталась как-то уложить в голове услышанное, попробовать осмыслить, привыкнуть. Получалось плохо, точнее, не получалось совсем.

«Заплакать бы, – внезапно подумалось ей. – Даже не заплакать, а разреветься. От души, громко, навзрыд, как в далеком детстве… Неудобно как-то. Да и без толку».

Лена вновь посмотрела на бесполезного ей теперь Гюнтера, на помощь которого еще несколько минут назад она возлагала такие большие надежды.

– И на том спасибо, что честно признались. А то знаете, как бывает: наобещают с три короба, деньги сдерут и ни фига при этом не сделают, – сказала она, потому что молчать дальше было вовсе невыносимо.

– Грош цена была бы мне, как купцу, если бы я занимался подобными вещами. В нашей гильдии за такую нечистоплотность очень строго наказывают. Слухи о подобных сделках имеют обыкновение распространяться очень быстро. Ну и кто бы мне поверил после этого? Кто бы стал иметь со мной дело? А ведь ничто не сохнет так долго, как подмоченная репутация.

– Тогда можно еще вопрос?

– Я не могу запретить вам задавать вопросы. Другое дело, что я могу на них не отвечать.

– Словами-то вы играете мастерски, – заметила Лена. – С вами держи ухо востро.

– Так что вы хотели у меня спросить? – сменил тему Гюнтер.

– Вы говорите, что в моем мире обо мне забыли. Так почему же я-то все помню? Почему в этом вашем междумирье вместе со старым именем не стирают память? Разве это правильно? Разве тот же Закон перекрестков этого не предусматривает? Зачем мне нужна память о тех местах, куда я никогда не смогу вернуться, о людях, которых никогда больше не увижу, о том важном, нужном и ценном, что осталось в том мире и чего в моей жизни никогда уже не будет?! Ведь это так больно, – добавила она тихо.

– Экая вы эгоистка, – мягко сказал Гюнтер.

– Эгоистка, – Лена аж поперхнулась от изумления. – А при чем здесь?..

– Если эта память не нужна вам, вовсе не значит, что она не нужна никому, – вкрадчиво сказал Гюнтер.

Почему-то от его медового голоса Лене стало не по себе, и очередной вопрос замер у нее на языке.

– Хорошо, я отвечу вам по-другому, – сменил тон Гюнтер. – В основном этого не делают потому, что сьюхам, которые составляют основу попаданского контингента, наличие или отсутствие памяти о прошлом не доставляет никаких неудобств.

– Неужели их жизнь в нашем мире была настолько беспросветна, что им ничего в ней не жаль?

– Им просто наплевать на все, кроме своего «хочу». Такие, как они, не имеют привязанностей, никого не любят, ничего не ценят, ни о чем не жалеют, ни в чем не сомневаются, а в их воспоминаниях не бывает боли. А все потому, что у сьюх маловато души. Поэтому и сами они никому не нужны и не особо интересны. Даже о своих несбывшихся желаниях эти существа не способны погоревать как следует. Да и хотеть-то по-настоящему они тоже не умеют, их желания незатейливы и мимолетны, скачут с объекта на объект, прямо как блохи, честное слово. Банально, скучно.

– А вы, значит, еще и выбираете, чье желание стоит вашего внимания, а на чье можно смело наплевать?

– Да. Могу себе позволить такую роскошь.

– А вы эстет.

– Именно. И как знаток желаний и их природы, а также ценитель и собиратель редких и необычных желаний, я утверждаю, что желать тоже надо уметь. А это, скажу я вам, ох, как непросто.

– Да неужели?

– Для того, чтобы убедить мироздание в том, что именно ваша просьба достойна быть услышанной и исполненной, надо очень постараться. Большинство же сьюх считает, что достаточно заявить: хочу богатства, славы и принцев побольше – и все исполнители желаний со всех концов вселенной тут же понесутся осыпать их золотым дождем, призами, медалями, Оскарами и брачными контрактами.

– Ничего не бывает даром, да? Вы это хотели сказать?

– Вы удивительно догадливы. К тому же, вы-то точно умеете загадывать правильные желания. Ах! Вы мне нравитесь все больше и больше.

– А вы мне – все меньше и меньше.

– Знаете что, я не буду вас торопить, – сказал ОʼДим. – Вижу, вы в смятении. Вам надо успокоиться, собраться с мыслями, обдумать ваши отношения с прошлым и настоящим, чтобы у вас здесь появилось будущее. Мое предложение, разумеется, остается в силе. Когда вы захотите, когда сочтете нужным, когда решите, что вам это необходимо, вспомните обо мне, и я тут же вспомню о вас.

С этими словами Гюнтер встал с табурета, учтиво поклонился, прощаясь, и вышел за дверь. Лена осталась одна. Какое-то время она просто сидела и смотрела в стену. На душе после визита Гюнтера было как-то пусто, и думать не хотелось ни о чем.

– И каких чудес теперь мы ждем, а, госпожа Алена Приквасная? – наконец спросила саму себя Лена. – Их не случится, а вот вода в бадейке остынет. И в этом случае помывку снова придется отложить. А уж вот этого я после всего случившегося точно не вынесу.

Насвистывая песенку, Гюнтер вышел из корчмы и направился к доске объявлений.

– Во-от, и цидулю Ольгердову Геральт взял. Стало быть, тот, кто мнил себя великим хитрецом, наконец перехитрил сам себя. А у меня сегодня в активе умник, который не любит платить долги, умелец, который заставит умника расплатиться, и девочка, умеющая загадывать интересные желания. Кто-то из них точно мой, а если повезет, то и все трое. Хотя, с Геральтом я бы предпочел просто расплатиться. Если подумать, он гораздо полезнее как партнер, а не как клиент. Да и за девочку ему впору комиссионные выплачивать. А уж через недельку, когда она окончательно и по уши врюхается в этого ведьмака, это ж будет не душа, а просто песня.

– Ну чё, Гюнтер, уговорил девчонку-то?

К ОʼДиму подошел некто, похожий на Талера во времена, когда тот прикидывался старьевщиком в Вызиме.

– Кузьма, я же просил тебя не шляться поблизости от мест, где я работаю с клиентами. Кстати, а где твой мешок?

– Да вон, стоит рядом с лавкой. Тяжелый, зараза. Устал я его таскать.

– Смотри, сопрут.

– Типун тебе на язык, Гюнтер. Какой ты все-таки ядовитый. Как только твои клиенты покупаются на твои речи? Или это ты только со мной такой противный?

– Разумеется. С тобой-то мне зачем притворяться. Что вижу, то и пою.

– А-а. И что ж ты видишь?

– Вижу, как сделка наша накрывается, потому что ты тут шлындаешь и своим видом клиентов мне распугиваешь.

– Да ладно, вид как вид. Тут все еще и хуже наряжены. И воняет от них к тому же. А мой лапсердак, да, старый. Так ведь именно таким он и должен быть. Это ж ты у нас элита, а я – старьевщик.

– Нарыл что-нить?

– Да какое, – отмахнулся Кузьма. – Они тут мрут, как мухи, даже чирикнуть не успев. Это у тебя товар штучный, разговоры там, политесы, спасибо-пожалуйста, а у меня – греби лопатой да мети веником в совок.

– Так чего ж не метешь, а лясы тут со мной точишь?

– Да ну их, надоели, – отмахнулся Кузьма. – На них даже плана не сделаешь. Мусор один. А у меня в мешочке все отборные, чистенькие, душенька к душеньке.

– Кузьма, ты пуговичник, у тебя чистеньких быть не может, – напомнил Гюнтер.

– Мне четырнадцати единиц для выполнения плана не хватает, – продолжал Кузьма, сделав вид, будто не слышит Гюнтера. – Вот сейчас бы еще эти твои две по цене одной…

– Что ты городишь? Сам ведь знаешь, что у меня товар только штучный, даже если это вторсырье. А на эту, – Гюнтер кивнул в сторону корчмы. – Даже не мылься. Не твой уровень.

– Ох, век от века все хуже и хуже, – вздохнул Кузьма. – Мельчает народец, бездушные все какие-то стали. Бывает, паришь-паришь такого, думаешь, что ну хоть крупицушка хоть какой-нибудь задрипанной душонки должна в нем быть. Выпаришь до шпента – и ни фига. Главное, по реестру сверяешься – должно быть, а по факту – нет. Невозможно работать!

– Кузьма, не ной. Вот сколько я тебя знаю, ты, что ни век, все гундишь одно и то же.

– Дык, если это правда.

– Как еще в университете нам говаривал наш преподаватель по основам душеведения мессир Воланд: «обыкновенные люди… в общем, напоминают прежних… квартирный вопрос только испортил их».*

– Мы, знаете ли, университетов не кончали, – буркнул Кузьма. – Наше дело совок да лопата. Выпаришь мешок хлама – ценного ложечка наберется. А я работаю честно, и грамоту почетную имею пуговичника-ударника и лучшего собирателя-заготовителя. И премией с тобой, Гюнтер, всегда честно делюсь, потому что мы – команда. Кстати, – оживился Кузьма, – а может эту одноглазую эльфячью морду к себе в бригаду пригласим? На его харизьму сьюхи так и прут, как мухи на… как пчелы на мед. Скоко мы с тобой уже профиту с этого поимели: кажную неделю – мешок астрала, токо выгружать успевай.

– Фантазер ты, Кузьма.

– Времена нонче такие. Вот мой братан Кузька сутками сидит в лодке со своим напарником Голландцем Михелем – да ты его тоже знаешь – золото из реки вылавливают. Я ему говорю: дурак ты, Кузька, золотом сыт не будешь. Надо не на жопе сидеть, а ноги в руки – да по Йорветам и Геральтам, мешки собирать. А он мне, прикинь, типа: а оно мне надо? Лентяй, бездельник, семью позорит. Вот я – Кузьма, а он – Кузька.

– Слушай, все хотел спросить, а почему ваша мать назвала вас всех Кузьками? Фантазии ей на большее не хватило? Или в этом есть какой-то великий сакральный смысл?

– Это ты у нее спроси. Кстати, Гюнтер, ты эту-то свою эксклюзивную дамочку не прозевай. А то знаешь сам, как с ними бывает: чуть замешкаешься – и нормальная девка перетакивается в какую-нибудь Сольвейг. А как только это случится, понабегут пернатые и заграбастают плоды твоих трудов. А если будешь спорить, позовут этого своего, который у врат с ключами и циркулярами. Он как начнет в мелкий шрифт носом тыкать, фиг отбрешешься. Тут, прикинь, у меня недавно вот так одного буквально с ложки уперли! Явились, перья врастопырку, все такие белые и пушистые: праведника, вишь ты, они там где-то углядели с высоты своих райских кущ. Не знаю, под микроскопом разве что. А потому что всюду коррупция, вот такое тебе будет мое слово.