Текст книги "Сказ о том, как тяжела попаданская доля (СИ)"

Автор книги: Al-kor

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 68 страниц)

Чего?! – снова взвился Эредин. – Хошь сказать, она беременна? А-ай! Маша! Из какого места у тебя руки?

Твое величество, это у тебя шило в том месте, из которого, ты намекаешь, что у меня растут руки! – возмутилась Маша. – Ты хоть минуту можеть посидеть спокойно?

Знаешь что, еще раз так дернешь, и я тебя тут брошу. Не поедешь со мной ни на какой Нурнен! – пригрозил Эредин.

Ага, очень страшно, – фыркнула Маша. – Тогда будешь на этом самом Нурнене в одно лицо кантоваться. И спать один будешь!

Да сейчас! Можно подумать, ты здесь одна-единственная девка!

Эредин, не хочется тебя расстраивать, но практически так и есть, – развела руками Галадриэль.

А ты? – спросил Эредин.

Я бы, поверь, с удовольствием, – дипломатично сказала Галадриэль, – но, ты ж понимаешь, если я с тобой поеду на Нурнен, то, как пить дать, зависнем мы там с тобой на неопределенно долгий срок. Ни ты, ни я себе такой роскоши позволить не можем. Согласись. Короли, чай. В наших с тобой королевствах нас с тобой дела ждут.

Я все, – отрапортовала Маша, вытянув последний осколок из шевелюры Эредина.

Вот и хорошо. Тогда едем на Нурнен трах… в смысле, лечиться.

Смотрите, а что это за странное существо летит сюда, – спросил Леголас, приложив козырьком ладонь ко лбу, чтобы лучше видеть. – Вроде на дракона не похоже.

Это Тхурингветиль, – присмотревшись, сказал Глашатай. – Мать же вашу! – спохватился он, – Тхурингветиль! Сюда летит! А у нас тут бардак! Сейчас как увидит, что здесь делается, таких люлей нам ввалит… А потом еще и Морготу доложит! Аврал! – заорал Глашатай. – Надо что-то делать! Болг, что стоишь, разулыбавши? Бегом!

Куда? – ошалело спросил Болг.

Да мать твоя эльфиха, хоть куда-нибудь! Ты же видишь, что у нас деется? Хоть подчиненных своих собери сюда, Шаграта, Горбага и Углука. Да еще троллей прихвати для массовки. А то все пиздюли нам с тобой достанутся за неимением никого более!

Здорово, ребята! – приземлившаяся Тхурингветиль решила поприветствовать всех сразу. – А чё это вы тут делаете?

Рады видеть секретаря Великого и Ужасного в нашем гостеприимном Мордоре, – поприветствовал Глашатай гигантскую летучую мышь, соорудив на своем лице самую наирадушнейшую улыбку, на которую только был способен. – Боевой расчет Обители Зла для встречи высокого гостя построен. Отряд, равняйсь! Смирно! На первый-второй ра-асчитайсь!

Первый! – громко и старательно выкрикнул Болг.

Чё? – завертел головой Шаграт.

Ум-м, – промычал не сориентировавшийся в происходящем тролль.

Здрасьти, – подобострастно оскалился Углук.

Вот уроды! – с досадой прошипел Глашатай, видя, что встреча пошла сразу как-то сумбурно и не по плану (который и самому Глашатаю пока виделся лишь в общих смазанных чертах) .

Ну, будем считать торжественную встречу законченной, – подытожила Тхурингветиль. – Я к вам, собственно, по делу.

Если вы по поводу Башни, – начал было оправдываться Болг.

Заткнись, придурок, – тут же зашипел на него Глашатай. – Она про нашу Башню еще и знать ничего не знает.

А что с Башней? – конечно, Тхурингветиль, будучи летучей мышью, слух имела исключительный и прекрасно расслышала как реплику Болга, так и шипение Глашатая.

Да, собственно, ничего, – Глашатай начал ковырять сухую землю носком сапога.

А, ну да, – Тхурингветиль оглянулась по сторонам. – Я вижу, что действительно ничего. В смысле буквально. Где Барад-Дур-то?

Дык это… – промямлил Болг.

А зачем вы подступы к Роковой Горе опилками засыпали? Не пойму, что у вас тут случилось?

Реконструкция! – выдохнул Глашатай.

Чего?

Да мы тут с ребятами подумали… Что вот это все черное, пылающее – избито, за столько веков уже оскомину набило. Надоело! Решили попробовать придать новый облик хорошо знакомым местам. Так сказать, посмотреть с неожиданного ракурса.

Ну-ну, – прищурилась Тхурингветиль. – Я тебя внимательно слушаю.

Для начала решили превратить Ородруин в горнолыжную трассу, – бухнул Глашатай. – Ой-ё, чё я сейчас сказал-то, – испугался он сам своих же слов.

Креативненько, – покрутила головой Тхурингветиль.

Ну вот и завезли опилок, чтоб не скользить на льду, – довел идею до конца Глашатай.

А как насчет Барад-Дура? Его вы во что решили переделать?

А его мы… – Глашатай незаметно пихнул Болга. – Помогай, чё я один за вас всех все придумывать должен?

Мы его разобрали, – послушно подключился Болг. – Ну-у, чтоб потом сразу собрать обратно.

Только в другом виде, – подхватил Глашатай.

Интересно, в каком? Розовый в цветочек или голубенький в бабочках? – поинтересовалась Тхурингветиль.

Как… Гондор, – ляпнул Глашатай.

Только зеленый, – добавил Болг.

Почему зеленый? – даже оторопела Тхурингветиль.

Чтоб на Лориэн издаля был похож, – Глашатай решил врать до конца и напропалую в надежде запутать мышь в слова и термины, чтобы она утеряла нить беседы и забыла, с чего все началось. – И еще зеленый с желтым отлично сочетаются. Это вам любой дизайнер скажет.

А. На фоне зеленого Барад-Дура в лориэнско-гондорском антураже желтый Глаз-Саурон будет смотреться особенно стильно и к месту. Вы это хотите сказать? – додумала за Глашатая с Болгом Тхурингветиль.

Ай, вот прям с языка сняли, – радостно закивали оба мухлевщика.

Значит, пошутили – и будет! – Тхурингветиль грозно расправила свои немалые крылья. – Хватит мне голову морочить своими байками! Времена нонче не те. Революция у нас, слыхали?

Не, – дружно замотал головами весь собранный Глашатаем для встречи мыши орко-троличий бомонд.

Кароч, ребята. Сюда с инспекцией выдвинулись Ангмарец и Готмог. А я на крыльях наперед их. В общем, не знаю, что вы будете делать, но к их приходу Башня должна стоять, как стояла, причем с Саурном на верхушке. А Гора… Как хотите, но либо убирайте опилки, либо сами с нее на лыжах будете кататься, чтобы убедить Ангмарца с Готмогом, что это действительно заснеженная трасса.

Ты прилетела только затем, чтобы нас предупредить? – с подозрением спросил Глашатай.

Не. Я за Анкалагоном. Надеюсь, его вы ни во что не переделали?

Ага, его переделаешь, как же, – заворчали орки. – Он сам кого хошь переделает в кучку пепла.

А зачем тебе Анкалагон? – полюбопытствовал Глашатай.

Да Смауг, – в досаде махнула крылом Тхурингветиль. – Наслушался всякого вольнодумства, вот и взыграл в нем неведомо откуда взявшийся бунтарский дух.

Это от сьюшек, – убежденно сказал Болг. – Передался этим, воздушно-капельным путем. Переобщался он с ними, предоз наступил.

Может, и так, а только Смауг сначала пожег всех сьюшек, которые приперлись к нему с Кольцами, а потом сманил Бильбо лететь и жечь сьюшный Хогвардс. А подлец Бильбо и рад стараться. Токо, говорит, давай спалим не сьюшный, а слэшерный. А это значит, что теперь спалят они и тот, и другой.

Так и пусть палят, нам-то что? – пожал плечами Болг.

Во-первых, это называется экспортом революции. Во-вторых, Смауг-то у нас настоящий.

Ну и что, – стоял на своем Болг. – Смауг – наш. А сьюхи и всякие ихние гарридраки производятся на нашем заводе и их наш Моргот оживляет. Так что, сам сделал, сам потом утилизировал. Имеет право.

На гарридрак и всякую прочую биберятину и крипипасту у нас лицензии нет, – напомнила Тхурингветиль.

А Анкалагон тебе в таком случае зачем? Он вроде у нас не по лицензированию, – вернулся к началу беседы Глашатай.

Анкалагон, как старший по возрасту и званию, поможет мне уговорить Смауга оставить Хогвардсы в покое. Как вариант, перенаправить его разрушительную энергию на биберятину, за нее никто впираться не будет, потому что на этот сьючий рассадник всем плевать.

А кто узнает, что Смауг Хогвардсы спалил? – спросил Глашатай.

Йашки, которые по нему пишут.

Во проблема, – подал голос сидящий в сторонке, но слышавший все Эредин. – Переловить всех йашек – и в расход. И все у вас выйдет шито-крыто, потому что нет ни обвинителей, ни свидетелей, а значит, и дела никакого нет. Для двух драконов тут работы на пять минут. Золу дольше выгребать будете.

Это кто еще такой рациональный? – Тхурингветиль обратила внимание на Эредина.

Это эльф, – пояснил Болг. – Вы не смотрите, что он такой… нетипичный. Он настоящий. Из не нашей страшной сказки.

Интересно. Но некогда, – посетовала Тхурингветиль. – Полетела я за Анкалагоном. Да и вы не рассижвайтесь. Вам надо кровь из всех носов Барад-Дур из руин понимать и Саурона на верхотуру вобрат водружать. Так что, труба зовет.

С этими словами мышь поднялась в воздух и направилась на поиски Анкалагона.

Глашатай и Болг переглянулись.

Это пиздец, – замогильным шепотом молвил Глашатай. – Чё встали!!! – заорал он в следующий же момент, хватая матюгальник. – Быстро за лопаты – убирать опилки! Где этот балрожий Михалыч со своей бригадой?!

На Нурнене, – тут же подсказал Болг. – Мы же его сами туда отправили, чтобы мужики там все обустроили как следует.

Где назгульи дракоптицы? Поднимай их – и лётом за строителями. Чтоб одна нога там, а другая уже тут.

Ну-у, даже я и не зна-аю, – Михалыч (который, к слову, оказался именно тем самым уже знакомым Маше прорабом, с которым она виделась в свое первое посещения мира ЙА) чесал затылок, задумчиво глядя на черные пенопластовые руины.

Слышь, Михалыч придумай что-нибудь. Озолотим, – уговаривал прораба бледный от волнения Глашатай. – Буквально. Вот сейчас ребята опилки от Горы отгребут – там колец золотых, что грязи. Берите хоть все. Токо помогите.

Шо ж вы, паразиты, мне наделали? – обратился Михалыч к своим рабочим. – Кирпичья-то с каменными блоками, которые по смете были на Барад-Дур отпущены, вы куда дели? Там же хуева туча материалу была! Город средних размеров можно из них построить.

Ну дык, Михалыч, мож кто и построил, – развели руками рабочие. – Обратно ж каменья, которые были под фундамент предназначены, кому-то там на сад камней в самый раз пришлись. Из Карелии, говорит, возить дорого больно, а тут…

И чё теперь делать?

Мож на эпоксидку посадить? – предложил один.

Или моментом обломки склеить? – задумался другой.

Скотчем друг к другу примотать! – решил третий.

Что хотите мне делайте, но Барад-Дур чтобы к приходу комиссии стоял. И желательно, чтобы на головы им не свалился. Так что мотайте и клейте качественно. Надеюсь, вы хотя бы клей со скотчем попереть не успели?

А как же Саурон! – вспомнил Болг. – Его же надо на верхотуру посадить.

Где у нас Саурон? – деловито спросил прораб.

А-а… это, он повсюду, – сделал широкий жест Глашатай, обводя рукой обломки.

Так соберите! – раздраженно велел Михалыч. – Я что ли за вас свою работу буду делать? Олимпиада Ардалионовна! – крикнул он в сторону Ородруина. – Идите на новый объект. Эти и без вашего чуткого руководства опилки соберут. Тут задача посложнее.

Чаво? – перед Михалычем предстала строгая старушенция в косынке, синем халате, с ведерком, до половины заполненным вываленными в опилках кольцами всевластья, и с метлой. Эредин удивленно узнал в ней виденную им не так давно ворчливую санитарку из больницы Малых ебиней.

Олимпиада Ардалионовна, тут осколки Черного Властелина собрать надо. Дело очень ответственное, работа тонкая, без вас не обойтись.

А-ай, ходють и ходють! – привычно заворчала старушка, замахиваясь метлой и зорко высматривая на земле место, с которого ей было бы сподручнее начать уборку. – Как он выглядить-то, Пластилин ваш?

Битое желтое стекло, – объяснил Глашатай.

Чавой-то стекло желтое, а Властелин Черный? – бабка с подозрением посмотрела на Глашатая. Тому под ее колючим взглядом стало несколько не по себе. – Ась? – она сощурила выцветшие глаза и погрозила Глашатаю метлой. – У-у, знаю я вас, иродов! Так и норовять…

Глашатай так и не узнал, что же именно он норовил, так как бабка, переключившись на свой привычный лейтмотив «ходють и ходють, сорють и сорють» зашурудила метлой, подняв тучи пыли. Все стоящие рядом закашлялись и поспешили отойти подальше, освободив Олимпиаде Ардалионовне место для работы.

Оно? – бабка сунула под нос Михалычу совок с кучей осколков.

Оно, – подтвердил вместо Михалыча Глашатай. – Только…

Что? – старушка коршуном глянула на Глашатая.

Ну-у, у вас тут вроде бы не только оно, – неуверенно заметил Глашатай.

Это мене не касаемо. То, что те надо, тута есть?

Есть, – согласился Глашатай, не найдя в себе смелости прекословить строгой бабке.

Ну и все! А то ходють и ходють…

Ну, как вы тут живете-можете? – Ангмарец, стоя на площадке перед Барад-Дуром озирал окрестности.

Да ничего, помаленьку, – бодро рапортовал Глашатай.

Куда сьюшек дели? – спросил Готмог.

Да они сами куда-то ушли. Надоело им наверное одно и то же. Мы их, знаете ли, не спрашивали.

А что это Барад-Дур у вас стал какой-то маловатый, – повнимательнее присмотревшись к Черной Башне, отметил Ангмарец.

И косоватый, – добавил Готмог.

Фундамент немного просел от времени, – объяснил Глашатай. – А потом мы его несколько перестроили в стиле новых веяний в архитектуре, немного перекосили, чтобы здание смотрелось, как постмодернистское.

А Глаз Саурона теперь какой-то… волосистый? – заметил Готмог. – Тоже экспрессионизьм какой-нибудь?

Это у него… ресницы, – нашелся стоящий тут же Болг.

А почему он не сплошняком желтый, а с какими-то вкраплениями?

Конъюнктивит.

Ага-ага, – поддержал товарища Болг. – Все время на ветру, соринки еще летят. Вот и подхватил воспаление.

А что внутри Башни? – поинтересовался Готмог.

Ремонтные работы, – быстро ответил Глашатай. – Ведется отделка стен и побелка потолков в черный цвет, потом планируем расписать стены сценами пыток. А сейчас внутри очень грязно и неопрятно. Мы даже обедаем в полевых условиях.

А что здесь делают средиземские эльфы и Арагорн? – спросил Ангмарец, заметив средиземцев, которые продолжали сидеть под тентом, как ни в чем не бывало, обсуждая между собой происходящее и делясь впечатлениями, а Трандуил под шумок успел стащить со стола и запихать в свою сумку почти всю оставшуюся еду.

Они тут на экскурсии.

Нашли время, – проворчал Готмог.

Может, это они народ на революцию подбили? – предположил Ангмарец. – Эти могут. Нам назло. Типа, и тут вам не дадим спокойно жить в свое удовольствие.

Да какое удовольствие! – не выдержал Арагорн. – Ты посмотри, до чего довел лю… орков своих скоро до колик и комы доведете этими сьюхами!

Не врут ли мне мои уши? – удивился Ангмарец. – Арагорн заступается за орков?

Я – против бессмысленной жестокости, – заявил Арагорн. – И я против того, чтобы подвергать моральным пыткам любое разумное существо, пусть даже и орка. Потому что они – Арагорн указал на Болга – наши родные орки. А вон то, – он неопределенно махнул рукой, имея в виду просторы Средийашья, – какие-то непонятные сьюхи. Ихние терроризируют наших. А мне обидно! Вот тут у мня душа за каждого орка и тролля, замученного сьюхами, изболелась.

Ну, честно-то говоря, эти сьюхи и нам не сдались, – поскреб свой призрачный затылок Ангмарец. – Я бы заводские-то мощностя давно на более нужные и полезные вещи перепрофилировал.

Так поговорил бы с Морготом-то, – предложил Элронд. – Не думаю, что он был бы против. Ему вроде и самому хочется новшества какие-то тут опробовать.

Так-то оно да, – замялись Ангмарец с Готмогом. – Дело в том, что мирок этот нам выделили с условием, что мы его получим как раз под йашьи фантазии. А в них, как ни крути, сьюха – ключевой элемент. А у нас мало того, что герои и так самоуправством занимаются, творят произвол, живут, как хотят, и замыслы йашкины в жизнь воплощать не торопятся, так теперь и вовсе бунтовать вздумали. Как бы нам на Совете Девяти миров это не вышло боком.

А что бунт-то, как проходит? – спросил Арагорн. – Чья берет?

Угадайте с трех раз, – хмыкнул Ангмарец. – Пришли к конторе Древень с Шелоб. Йашки, что у ее дверей тусовались, сдались без боя. Потом явились радикально настроенные Леголасы и потребовали, чтобы Шелоб всех йашек сожрала к балрожьей матери. Шелоб отказалась.

Испугалась, что траванется?

Типа того, – кивнул Ангмарец. – Или может, что какой-нибудь пописячий вирус подхватит и тоже начнет опупеи клепать про то, как Леголас любит Арагорна, но изменяет ему со сьюхами всех мастей. Прикиньте, говорит, что это будет, если во все свои восемь педипальп застрочу всякую хрень – да вам все йашки на свете как за праздник покажутся.

И что вы с йашками в итоге сделали? – спросил Элронд.

Заперли в пустых складских помещениях на заводе. Будут там сидеть, пока не придумаем, что с ними делать.

Ребята, вы же злобные злобники! – удивилась подключившаяся к диалогу Маша. – И вы не знаете, как избавиться от йашек? Может, ты хотел сказать, что вы еще не придумали достаточно изощренную пытку, которой их можно подвергнуть прежде чем умертвить особо болезненным и изуверским способом?

Деточка, попади они ко мне в мой настоящий Минас-Моргул, именно так бы я и поступил. Но здесь, как ни крути, они вроде как формально наши идейные вдохновители. И сей факт связывает мне руки. Не могу я придумать, что мне с ними сделать. Хотя, учитывая, что творят тут они, я бы с удовольствием последовал твоему совету.

А если их отсюда выслать? – спросила Маша.

Это значит вынести сор из избы. Они тут же поскачут жаловаться в Совет Девяти миров. Далее, как я уже сказал, последуют санкции. Не знаю, какие точно, но мало нам может не показаться.

А если их вывезти в определенное место? Скажем, в некий мир, где им найдут применение и где они ни на кого не смогут пожаловаться? А даже если и смогут, их никто не будет слушать, потому что все будет в рамках правил.

Ты знаешь такой мир?

Я тебе скажу больше, я лично знакома с его королем. И этот король находится буквально в пяти шагах от тебя. Предложи – и он согласится с радостью, потому что у него как раз страшная нехватка такого ресурса.

Ну-ка, ну-ка, интересно! – возрадовался Ангмарец. – Показывай, деточка, где там твой король?

Да вон он сидит в палатке вместе с твоими земляками. Ты не смотри, что он грязный, в одних трусах и без короны, на самом деле он – настоящий король.

Кого я вижу! – неожиданно при виде ольха король назгулов раскинул руки в приветственном жесте. – Эредин Бреакк Глас! Король Дикой охоты! В Йашном Мордоре? Вот так встреча! Какими стылыми ветрами тебя сюда занесло?

Они знакомы? – удивленная Маша с вопросом повернулась к Готмогу, даже не обращая внимание на его устрашающий вид (в конце концов, нападать на Машу он явно не собирался да и вообще против нее он в данный момент ничего не имел).

Ну да. Ангмарец – король-призрак. Эредин – король призрачных всадников. Они же в одном сообществе состоят, на слетах и съездах постоянно пересекаются.

Вот это да-а, – протянула Маша, подбираясь ближе к палатке, чтобы тоже быть в эпицентре событий.

Сколько ты тут уже находишься, а ко мне даже не зашел, – с некоторой обидой говорил Ангмарец.

Да как-то все дела да случаи. Я вообще-то в Малых ебинях застрял. У меня Карантир в больницу попал. А мне что, хоть с тоски помирай. Хорошо нашлась девчушка сообразительная, которая придумала, как мне развлечься.

Эта? – Ангмарец кивнул в сторону Маши.

Угу.

Ты с ней чё? – заговорщицки спросил назгул.

Я с ней все, что надо, – многозначительно поднял брови Эредин.

Развлекаешься, значит. И как тебе у нас?

Да ничё так. Живенько. Есть, где развернуться. Я, видишь, хорошо так размялся, руку вот сломал. В целом, отдохнул неплохо. С пользой время провел.

Осталось Нурнен посетить для полноты, так сказать, впечатлений.

Собираюсь после Мордора туда двинуть. На недельку. Отдохнуть от битв. В койке поваляться.

С ней? – Ангмарец кивнул на Машу.

Конечно. Без нее какой же это отдых? Это выйдет мутота одна.

Я слышал, у тебя затруднения?

В смысле? – насторожился Эредин.

Нехватка людского ресурса для обеспечения нормальной жизнедеятельности населения Тир на Лиа.

Откуда ты… А, Машка сказала, – сообразил Эредин. – Ну, в общем, да.

А у меня, ты представляешь, какое совпадение, как раз этого ресурса, что грязи. Не знаю, куда деть. Не возьмешь?

Отчего ж не взять, когда предлагают. Почем за штуку хочешь?

Эредин, ну что ты, – Ангмарец аж обиделся. – Какие счеты между друзьями. Я сказал: за-би-рай.

Ну да. Сегодня ты мне помогаешь, завтра, глядишь, и я – тебе. А из кого товар?

Йашки. Ну, которые тут всяких сьюх понавыдумывали. А Леголасы наши с остальной клоновой братией взяли их и свергли, сказали, не будем подчиняться вашей писанине – и точка.

А-а, так вроде, когда я их у конторы видел, внешне они такие ничего, работать могут, – сказал Эредин.

Опасаюсь я, что, кроме писанины, в реальной-то жизни они ничего отродясь не делали и мало что умеют, – предупредил Эредина Ангмарец.

Да ничего, научатся, – махнул рукой Эредин. – А не научатся сами, так надсмотрщик быстро поможет овладеть нужными навыками. Плетей пару раз получат, и дело сразу бойчее пойдет.

Это ж как удачно ты ко мне зашел, – обрадовался Ангмарец. – А как насчет постоянного канала поставки? Йашки-то у нас официально все-равно будут идейными вдохновителями, а на поверку, мы сами тут теперь заправлять будем, как нам нужно, а не как они понапишут. Никто ж не проверит. А потом еще поднакопим деньжат, Моргот там с одним деятелем в Совете уже сговорился – и вовсе выкупим этот мирок в свое личное пользование. Вот тогда заживем и развернемся.

Посмотрим, как эти приживутся, конечно. А вообще, я только за. Мне мой привычный канал обрезали по самое не могу. Из навигаторов один Карантир остался да и то после Скеллиге он что-то нехорош стал. Так что, ваш мир – это для меня сейчас просто находка. Только одно: не боишься, что слухи поползут, мол, в мире ЙА стали люди пропадать?

А я отвечу, что здесь частенько стали видеть Дикую Охоту. Вы же имеете полное право ездить, где угодно, и людей похищать из любых миров.

Имеем. Полнейшее. Запротоколированное, задокументированное и залегендированное.

И поэтому…

Кто не спрятался, мы не виноваты, – закончил мысль Эредин.

Значит, по рукам!

Договорились! Готовь партию к отправке. А мы с Машенькой пока отдохнем на вашем чудном курорте.

========== НА ВЫСТАВКЕ ВАН ГОГА Я – ГЛАВНЫЙ ЭКСПОНАТ. ГЛАВА 21, в которой Маша приобретает статус VIP ==========

Ну что, Мария, – вкрадчиво сказал Эредин, притягивая Машу к себе ближе и ставя ее меж своих коленей. – Будем лечить твои расшатанные нервы?

А как же твоя рука? – пискнула Маша, уже готовая размякнуть в сладкой истоме, которую возбуждал в ней бархатный голос Эредина и его жадный призывный взгляд. Правда, нетренированные и непривычные к предстоящей нагрузке мышцы ног и спины попытались запротестовать, слегка напрягшись и даже заныв, но радостное чувство предвкушения удовольствий и наслаждений, которые несомненно собирался доставить Маше ее любимый мужчина, было, конечно, сильнее.

А что рука? – Эредин уже вовсю гладил Машину спину, особенно долго задерживая ладонь на ее попке.

Ну-у, пальцы у тебя же сломаны. Мешать не будет?

В том, чем мы будем заниматься, пальцы, конечно, элемент нужный, но не главный. К тому же правая рука у меня вполне действует, так что…

Угу, – согласилась Маша.

Чего «угу»?

Ну, я чувствую, как она у тебя действует. Очень даже хорошо.

Ну что, так и будешь передо мной стоять, запакованная от пяток до подбородка? – спросил Эредин.

А ты сам?

Ну ты сравнила мой наряд и свой. Ты одета, как капуста! И вообще, я думал, ты хоть чему-то в том домике научилась.

Я на самом деле старалась, – начала оправдываться Маша, пытаясь забраться Эредину на колено и обнять его за шею.

И куда ты сейчас лезешь?

Я хочу тебя обнять и поцеловать. Ну, взасос, так чтоб… Ай! Ты зачем так делаешь? Я чуть не упала! – вскрикнула Маша, когда Эредин сильно качнул коленкой, на которой пыталась умоститься Маша. – Я проявляю эту, как ее, инициативу, а ты…

Тебе сколько лет? – неожиданно спросил Эредин, обняв здоровой рукой Машу за талию и придерживая ее, чтобы она действительно не свалилась.

Достаточно, – буркнула Маша.

Так сколько?

Ну, девятнадцать.

По людским меркам перестарок.

Это по вашим людским. В нашем времени теперь все совсем не так. У нас по-правильному, если женщина сначала закончит школу, потом институт, потом устроится на работу, потом добьется устойчивого и независимого положения…

И к тому моменту ей будет, как Йеннифэр, сто с лихуем лет и она уже будет мало на что годна, – закончил Машину тираду Эредин.

Судя по тому, как Геральт привязан к своей ведьме, магичка-то как раз еще ого-го, – заметила Маша.

Ты ведь не магичка.

Еще бы не хватало!

Почему ты не встречалась с парнями? – продолжил неудобный для Маши допрос Эредин.

А какая тебе разница?

Интересно. Ты взрослая девушка, а совсем ничего не умеешь.

Попросил бы у своего приятеля Ангмарца шлюху, он бы для тебя расстарался и нашел, – обиделась Маша.

Я не хочу шлюху. Со шлюхой любой дурак переспит. А вот таких, как ты, у меня давно не было.

Это хорошо или плохо? – не поняла Маша.

Занятно. В принципе, все, что мне нужно, у тебя есть, и я в любом случае получу то, что хочу, но все-таки желательно было бы, чтобы ты была немного поизобретательнее.

Это как?

Поживее, поактивнее, посмелее, поразвязнее. В обычной жизни ты за словом в карман не лезешь, а как доходит до интима, тебя будто замораживает. Ты меня боишься?

Нет, – пролепетала Маша.

А в чем дело? Может, ты фригидна?

Сам ты фригидный, – обиделась Маша.

Не любишь мужчин? – продолжал гадать Эредин.

У меня эти, неприятные воспоминания блокируют сексуальную активность, – выпалила Маша.

Чего? – не понял Эредин. – Тебя изнасиловал что ли кто-то? Да нет! – он сам ответил на свой вопрос. – Я точно у тебя был первым. Или ты о чем?

Я любила одного там. Сильно. И долго. А он меня ни в шапочку. То есть вообще не, – Маша решила поделиться своей грустной историей долгой и бесплодной любви к Йорвету.

И что?

И вот! Да-а! Я ему, между прочим, верность хранила, – с обидой и подступающими слезами сообщила Эредину Маша. – А ему было все похуй!

Разве он тебя об этом просил?

Не просил. А мне так было нужно. Зато никто другие не нужны. Противны даже!

И что поменялось?

Тебя увидела, – призналась Маша.

Угу. Сталбыть, его сразу забыла, а любишь теперь меня.

Я его не сразу забыла. Разлюбила сначала. Так почти целый день прошел, и все это время я его терпеть не могла. А потом ты в диспетчерскую явился.

Очень оригинально, – заметил Эредин. – Да ты у нас, я смотрю, очень необычная девушка, не такая, как все.

И вовсе это не так! – запальчиво возразила Маша. – На самом деле я сначала тоже думала, что особенная. Только это ни фига не верно! Я такая же дура, как и все эти попаданки, что в диспетчерской тусят и думают, что они единственные и неповторимые, и невъебенны настолько, то все герои тут же бросятся в них влюбляться. А на самом деле хуй там плавал!

Скажи, ты действительно рвалась меня спасать, когда обрушилось это Черное недоразумение? – неожиданно спросил эльф.

Я было побежала, но меня Трандуил удержал, – призналась Маша.

Ты ведь думала, что оно из настоящего камня, так?

Ну да. Кто ж мог предположить, что Башня пенопластовая.

Если так, тебя бы просто завалило вместе со мной.

Наверное.

Ты бы умерла, глупая.

Я не про свою смерть в тот момент думала, мне только хотелось, чтобы ты жил, – тихо сказала Маша, глядя в пол.

Почему?

Ну, блин, наверное любовью меня так плющануло.

Ко мне, – зачем-то решил уточнить Эредин.

Нет, блин, к Леголасу! – фыркнула Маша. – К тебе, конечно.

Чудно, – Эредин неожиданно мягко провел большим пальцем по щеке Маши, очерчивая линию ее скул и подбородка.

Что чудного? – спросила Маша.

Верность идеалам, – Эредин усмехнулся. – Редкость в наше время. Во всех причем мирах, – он помолчал. Потом повернул Машу к себе лицом и посмотрел ей прямо к глаза. – Почему я?

А почему земля круглая?

Да, ты права, вопрос дурацкий.

Знаешь, – Маша поудобнее устроилась на колене Эредина, все-таки обхватив его за шею. – А еще ты единственный проявил ко мне хоть какой-то интерес. А остальные меня или игнорили, или… В общем, по-настоящему интересовались мною только черти, которые меня пасли, так как я им задолжала. Нет, я конечно, теперь понимаю, что я сама дура...

Черти? – в зеленых глазах Эредина заплясали веселые искорки.

И ничего смешного! – воскликнула Маша. – Знаешь, какие они хитрые и коварные? Сначала прикидываются добренькими, спрашивают свою жертву, типа, ты правда этого хочешь? Она им, как дура распоследняя, «да!». А они ее потом – фьють – и на ложку в переплавку. Так-то!

Страсти ты какие-то рассказываешь, – сочувственно покачал головой Эредин в то время, как его рука забралась Маше под футболку, его пальцы уже расстегнули Машины джинсы и, успешно и ловко преодолевая сопротивление нижнего белья, намеревались проникнуть в святая святых девушки.

Я думала, ты решил поговорить… Ах! – возглас Маши лишний раз уверил эльфа, что он идет по правильному пути.

Разве одно другому мешает? – Эредин наклонился к Машиному ушку, слегка прикусывая мочку, потом прошелся по ее шее, устремляясь к ямке между ключицами. – Ты говори, я слушаю, – пробормотал он.

Я… Ты, блин, чё-то там такое делаешь, у меня от этого все мысли из головы вылетают.

Там – это где?

Ну, пальцами – там, языком – тут. Еще говорить что-то ухитряешься.

Опыт, моя сладкая. Просто опыт.

Да-а, вот проживу я так же двести лет… – мечтательно закатила глаза Маша. – Стану такой, бля, искушенной в этом самом деле, что аж сил нет.

Что? – Эредин оторвался от Маши и поднял голову, еле сдерживая смех.

Ну, то самое. Научусь за двести лет всяким штучкам, как ты сейчас. Вот тогда-то я покажу тебе такие высоты и глубины с пучинами, что ты только ахнешь. Ведь ты же и спустя двести лет все такой же молодой и красивый останешься.

Я – да. А ты… Впрочем, на Тир на Лиа, может, и проживешь, – неожиданно Эредин улыбнулся. – А я бы, ей божиня, хотел бы, чтоб прожила. Очень интересно испытать всю остроту ощущений, когда ты наконец станешь опытной и искушенной в любви женщиной. Даже если нам с тобой потребуется целых двести лет. Ради любопытства я даже готов подождать, раз уж быстрее учиться у тебя не получается.

Я не про то совсем! Я просто хотела сказать, что за двести лет… Ох! – Маша, отзываясь на умелые и настойчивые ласки эльфа и продолжая обнимать его, подалась к нему ближе, непроизвольно впиваясь ногтями ему в спину.

Я думаю, мы управимся быстрее… – Эредин, чувствуя возбуждение девушки, и сам задышал часто и прерывисто. – Ты такая у меня отзывчивая. Я только начал, а ты уже хочешь и готова меня принять. Умничка. А этот твой, которого ты сильно… И долго… И без толку… Он просто…

Угу, – согласилась со всем и оптом Маша, которой больше не хотелось ни говорить, ни вспоминать, ни думать ни о ком, кроме Эредина.

Они проколобродили всю ночь, перемежая любовные игры разговорами. Эредин часто ловил себя на мысли, что ему действительно нравится Машина юность и свежесть, ее неопытность и наивность, вносящие элемент новизны в процесс соблазнения и достижения цели, ему было неожиданно приятно открывать и познавать вместе с ней новые ощущения, хотя для него ничего необычного и неизведанного здесь и не было, но Машина живая и непосредственная реакция на происходящее его неизменно радовала. Но главное – Маша была искренна в проявлении чувств. Ей не нужно было от Эредина ничего, кроме него самого.