Текст книги "Сказ о том, как тяжела попаданская доля (СИ)"

Автор книги: Al-kor

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 68 страниц)

– Бля-а-а, – Маша читала заполненную ею же анкету, с ужасом понимая, что Пер Гюнт прав. Йорвет в анкете не значился ни в одном пункте. – Вот это я лажанулась. Слу-ушай, а можно цель поменять?

– Нет.

– А-ай, черт! Тогда знаешь что, переделывай меня обратно в эльфку Охренэль и засылай в Оксенфурт. Ленка говорит, он там сейчас заседает, заговор против Эмгырыча плетет. Тут-то я его и накрою. И уж тогда от моей любви ему не спрятаться, не скрыться. А если и в этот раз промажешь, тогда я тебе выпишу приз в номинации: самый косорукий диспетчер! – пригрозила напоследок Маша-Охренэль-Геральтина-Охренэль.

Пер Гюнт молча открыл портал, и Охренэль в очередной раз устремилась в Ведьмиленд, летя на крыльях любви.

========== В ПОИСКАХ УТРАЧЕННОГО. ГЛАВА 2, в которой Охренэль ищет Йорвета ==========

Портал выкинул Охренэль на берег какого-то водоема. Поднявшись с земли и оглядевшись, девушка узрела неподалеку надежную и высокую каменную стену, а прямо по курсу – два деревянных домика. На середине водоема (Охренэль решила, что это все же река) в лодке сидел старик и ловил рыбу, не неводом, как в известной сказке, а на удочку. А рядом с домом его старуха полоскала белье в корыте, целом, а не разбитом.

Одноглазого эльфа в доступной взору близости видно не было, и Охренэль, недолго думая, решительно направилась к бабке, чтобы расспросить ее о Йорвете.

– Здрассьте, – вежливо начала она. – А не видели вы тут эльфа со шрамом, в красной косынке и одноглазого?

– Йорвента что ль? – бабка оторвалась от стирки. – Видала. С месяц тому.

– Что?

– Ну был тут Йорвент. Так съехал давно. Да-а, – бабке, видимо, давно хотелось с кем-нибудь поговорить о своих соседях, а тут кстати подвернулась благодарная слушательница. – А с им и остальные отбыли. Энти, Гермон Рож и лысый, все забываю, как его зовут.

– А Геральт?

– Мастер Гервант тоже отбыли вместе с ими. Я, как на тебя глянула, так сослепу решила, что Аленка вернулась. Похожи вы с ней.

– Аленка?

– Хозяйка дома этого. И полюбовница Гервантова. Они тут долго жили, почитай, больше месяца. Но люди все были приличные, это ничего не скажу. Чтоб там каких безобразий учинять – никогда. Ельфа-то мы со стариком поначалу опасалися – они ж известно, нелюди, кто их знает, что там у них на уме. Но ничего, обошлось. А лысый нам со стариком обувку справил новую и взял недорого, со скидкой, по-соседски. Вот какой хороший человек.

– Он вам обувь со скидкой, а вы даже, как зовут его, не помните, – с укором сказала Охренэль.

– Дык годы-то мои какие, – развела руками бабка. – Памяти совсем не стало. А дед еще хужей, чем я.

– А куда они все отбыли, не сказали? – упавшим голосом спросила Охренэль.

– Ща, погоди, вспомню. А, на эту, на Скеллигу!

– Что еще за Скеллига?

– Острова вроде какие-то. Это ты лучше у моего старика спроси, он как-то больше в этом разбирается. А мне-то вовсе ни к чему это знать. Я помню, что мастер Гервант говорил, мол, на той Скеллиге и конец света будет, и Эмгыр, чтоб его на том свете черти пялили, и Раредин с Карантином, и все, что хочешь. Во-от. А Аленке, если она вернется, просил передать, чтоб на Скеллигу не ездила.

– Черт! – Охренэль в досаде стукнула себя кулаком по коленке. – Черт! Черт! Черт! Он опять от меня ускользнул. Да что ж за непруха! Бабуль, а как можно попасть на эту Скеллигу?

– Я ж тебе говорю, что не знаю. А тут порт рядом, там поспрошай. Уж они-то точно знают, что это за Скеллига такая. На шум иди, в аккурат к пристани с кораблями и выйдешь, – бабка махнула рукой, указывая Охренэли за спину.

Порт встретил Охренэль людским разноголосием, плеском воды о борта многочисленных кораблей, топотом ног по деревянным настилам и трапам, суетой и толкотней. Портовые рабочие таскали тюки и ящики, по палубам расхаживали матросы, туда-сюда сновали торговцы, счетоводы и писцы с учетными книгами, следя за погрузкой и отправкой товара, при этом все говорили со всеми: кто-то ругался, кто-то отдавал команды, кто-то с кем-то договаривался. Одним словом, в порту царило обычное для этого времени суток оживление. Однако Охренэль, которая видела такое впервые, была несколько ошарашена и растеряна. Она шарахнулась от грузчика, который катил по настилу объемную бочку, чуть не налетела при этом на стражников, которые как раз шли мимо, обходя дозором закрепленную за ними территорию, споткнулась о какие-то тюки, горкой сваленные прямо на проходе, и наконец нашла себе более-менее спокойное место у стены какого-то склада, встав около нее с тем, чтобы хоть немного осмотреться и найти кого-нибудь, кто просветил бы ее насчет Скеллиге. Правда, довольно скоро Охренэлью начала овладевать черная меланхолия, так как, во-первых, очереди желающих помочь ей, мягко говоря, не выстраивалось, а во-вторых, привлечь внимание всех этих многочисленных людей, осуществляющих броуновское движение по территории порта, было задачей архисложной и практически невыполнимой. У всех здесь были свои дела, и Охренэль со своими романтическими бреднями никого не интересовала. Она еще надеялась на чудо: сейчас буквально из ниоткуда по закону жанра явится какой-нибудь герой и поможет ей. Герой, разумеется, и не подумал являться, видимо, он в этот момент оказывал срочную помощь другой страдающей сьюхе. Тогда Охренэль загадала другое: сейчас к ней прицепится какой-нибудь наглый вражина, чтобы спровоцировать появление героя, который сначала отпинает хама, а потом слово за слово завяжется разговор, вскроется ее бедственное положение, и герой будет просто обязан оказать содействие в ее изысканиях. Впрочем, плохиш тоже не спешил к нашей Маше, чтобы творить свои черные дела (видимо, был не в форме после прошлого контакта с героем). Простояв бесцельно у стеночки минут с десяток, Охренэль перестала думать и начала фантазировать. По канону сьюшных романов варианта у нее сейчас было два. В первом она должна была очаровать капитана, которому ничего не оставалось делать, кроме как врюхаться в нее до беспамятства, взять на корабль, поселить в своей каюте и с комфортом доставить на Скеллиге. Разумеется, абсолютно безвозмездно, причем, во всех смыслах. Ну, в качестве знака внимания можно будет пару раз игриво отоварить его сковородой по голове, когда он позволит себе какой-нибудь фривольный намек. При прибытии на место капитану-воздыхателю долженствовало скромно отойти в тень, а лучше геройски помереть, сражаясь за жизнь и честь дамы сердца. Вариант второй предполагал авантюрное развитие сюжета. Она должна была тайком пробраться на корабль, затем в самый неподходящий момент ее бы обнаружили. И тут она парой-тройкой забористых шуточек повергла бы в шок и трепет видавших виды морских волков, сразу став всеобщей любимицей и непререкаемым авторитетом. А вот с их заводилой, который, конечно же откажется признать ее негласное главенство, придется биться один на один, скажем, на ножах или шпагах (тот факт, что шпаг в Ведьмиленде не существовало в принципе, Охренэль не смущал совершенно). Конечно, ее оппонент потерпит позорное поражение, а она, влившись в коллектив, будет радостно и весело нести нелегкую морскую вахту, ежедневно, ежечасно и ежеминутно откалывая какие-нибудь фортеля, тем самым заставляя команду биться в корчах со смеху. Они будут внезапно «нобигать и грабить корованы», и скоро слава о грозной владычице морской «Охренэль-рыбий глаз» разнесется по бескрайним просторам… Стоп! Охренэль оборвала сама себя. Мечты, конечно, были сладкими, но вообще-то ей нужен был Йорвет. Хотя, как вариант, грозе морей было бы легче обратить на себя внимание мятежного эльфа. Но… Охренэль снова перешла от грез к реальности. Спору нет, оба плана были хороши. Да что там, они были бы просто идеальны, если бы не одна маленькая деталька, портящая весь коленкор. Как воплотить свои мечты в реальность, Охренэль категорически не знала. Она смотрела на матросов, с ленцой прохаживающихся по палубам, с неизбывной тоской осознавая, что, во-первых, те шутки, которые в ее окружении считались зачетными, здесь вряд ли будут поняты и оценены по достоинству, а во-вторых, ей нечего было и мечтать пытаться победить кого-либо из них любым оружием (учитывая, что Охренель и со столовым-то ножом управлялась не особо ловко). В-третьих, ее романтический план по покорению сердца какого-нибудь капитана тоже наталкивался на серьезное препятствие: Охренэль понятия не имела, как среди этой разношерстной толпы возможно идентифицировать личность нужных ей ранга и профессии. Она не знала, а нечуткие к ее страданиям капитаны не спешили выстраиваться в очередь пред ее светлы очи, дабы предложить ей любовь до гроба, руку, сердце, корабль и каюту со всеми удобствами. И, в-четвертых, (и в главных) Охренэль по-прежнему понятия не имела, где все-таки находится эта клятая Скеллига, а следовательно, не была уверена, что хоть один из этой фиговой тучи корветов, линкоров, фрегатов, «крейсеров аврор» и прочих «шаланд, полных кефали», что покачивались у причала, собирается последовать в нужном ей направлении. Между Охренэль и любовью всей ее жизни вновь воздвиглась стена непонимания. И как ее преодолеть, наша доблестная попаданка не имела ни малейшего представления. Неожиданно откуда-то явственно потянуло серой. Охренэль повернулась на запах и увидела странного типа мужеского пола и неопределенного возраста в мятом картузе, из-под которого во все стороны торчали буйные рыжие вихры, и в длинном, далеко не новом и не очень чистом плаще. В руках подозрительный типус держал грязный и почти пустой мешок.

– Благородная дама желает попасть на Скеллигу? – осведомился типус.

Обращался он к Охренэль вежливо, даже можно сказать, участливо, но что-то в его сладеньком голоске настораживало девушку.

– А вы откуда знаете? – резко и даже грубо ответила Охренэль.

– Догадался по вашему грустному лицу, – сочувственно вздохнул типус. – Ведь ни один из этих красавцев-кораблей не идет туда. Да оно и понятно. Скеллиге никогда не был раем для мореплавателей. А сейчас – особенно. То, что там сейчас творится, вполне может сойти за конец света.

– Точно! – Охренэль хлопнула себя по лбу. Бабка же говорила, что ей сказал Геральт, что там как раз это мероприятие и планируется. Ох, ёк макарёк! Это значит, конец света – там, а я, как дура, здесь стою и стены подпираю без толку. В то время, как должна мир спасать!

Охренэль живо представила себя с шашкой наголо, скачущей на белом единороге на помощь «нашим». «Наши» не знали, что помощь близка и уже изнемогали в неравной борьбе с многочисленным, хорошо обученным, подготовленным и сильным врагом, одолеть которого у них не было бы ни малейшего шанса, если бы не секретное оружие – наша Маша, которая уже неслась на выручку, чтобы подхватить знамя, выпавшее из дрогнувшей руки последнего защитника, и с помощью секретного, одного ей ведомого приема: «одним махом семерых побивахом» обратить врага в бегство и вырвать вожделенную победу. В своих мечтах Охренэль неслась, сметая все на своем пути, распинывая врагов… нет, лучше поражая их молниями, испепеляя пламенем, аки дракон, и вымораживая ледяным дыханием, как Снежная Королева. Вот блеснул смертоносной сталью меч-кладенец, полетела калена стрела ко вражескому супостатьему сердцу, огнедышащий дракон расправил крылья… Блин, а единорога тогда куда девать? И меч в драконьей лапе смотрится как-то не эстетично, да и красиво помахать им ни фига не получится. А чтоб пускать калены стрелы, еще колчан на спине и лук нужно таскать. Это где ж рук столько набраться, чтоб весь этот боевой арсенал в них удержать? Не, калена стрела точно отменяется. Ее имя, в конце концов, Охренэль, а не Робин Гуд. А вообще, лучше, не размениваясь на мелочи, грянуться оземь и обратиться в ракетную установку Град, чтобы залповым огнем стереть с лица земли вражье воинство. Пройтись по нему огнем и мечом… Залповым огнем и кладенцовым мечом… На хрена ей вообще меч, если она установка Град? Разве что по законам жанра в фэнтезийно-сказочном антураже фигачить по врагу мечами-кладенцами, а заодно шапками-невидимками, сапогами-скороходами (а что, каблуком да в лоб с размаху – мало не покажется), скатертями-самобранками (чтобы враг обожрался и лопнул), гуслями-мудозвонами, в смысле самогудами, царевнами-лягушками, гусями-лебедями, молодильными яблоками, кольцами всевластья с прилагающимися к ним в комплекте черными властелинами, а контрольным в голову обрушить на деморализованное вражеское воинство мельницу Сампо, что всякую хрень перемалывает в золото… Странный типус терпеливо ждал, пока Охренель вдоволь нафантазируется и вернется в суровую реальность. Когда же наконец глаза ее приобрели осмысленное выражение, он вежливо осведомился:

– Так как насчет Скеллиге?

– Можно подумать, ты можешь меня туда доставить, – раздраженно фыркнула Охренэль, даже не заметив, что стала грубо «тыкать» незнакомцу.

– Госпожа сама может туда попасть. Это очень просто. Надо только знать способ.

– Да неужели?

– Вам достаточно подойти к указателю на перекрестке и пожелать перенестись на Скеллиге.

– Чё, правда?

– Я не имею привычки лгать. Во всяком случае, если речь идет о перекрестках, указателях и дорогах.

– Не, ты точно не гонишь?

– Это легко проверить. Попробуйте. В худшем случае у вас не получится и вы просто останетесь стоять перед указателем.

– Ладно, – согласилась Охренэль. – Уговорил. Пойду поищу какой-нибудь местный навигатор.

Типус посмотрел ей вслед и ухмыльнулся.

– Мы встретимся с тобой на третьем перекрестке*, – весело сказал он ей вслед.

– Кузь, что за дешевые трюки, – укорил пуговичника подошедший к нему Гюнтер.

– Видал, как помчалась? Ни спасиба, ни до свидания не сказала. Даже, дура, не спросила, какой резон мне ей помогать.

– Кузь, зачем ты это делаешь? Ты можешь исполнить хоть сто ее желаний, все равно тебе ничего не обломится – договор-то у нее со мной.

– А вот тут ты не прав. Каждый шаг приближает ее к неотвратимости расплаты, – назидательно поднял палец Кузьма. – И тогда мой мешочек радостно примет ее душеньку в свои ворсистые объятия.

– Мухлюешь?

– Не-ет, что ты! Как я могу! Я тактично и ненавязчиво заталкиваю ее в ситуацию, когда ей нестерпимо захочется загадать третье желание. И тогда на сцену выйдешь ты.

– Ох, Кузьма…

– Какой же это мухлеж, – стоял на своем пуговичник. – Она ведь могла не следовать моему совету. Или хотя бы спросить, чего он ей будет стоить. Но эта дева искренне считает, что ей все должны. Сама же не считает себя обязанной никому. А ведь неоплаченные долги мало того, что имеют неприятное свойство накапливаться, так еще и в самый неподходящий момент обычно является кредитор и требует заплатить по счетам. Впрочем, кому я это рассказываю, ты эту кухню знаешь куда лучше, чем я.

– Ну что ж, посмотрим, что у нас получится после твоего третьего перекрестка.

Комментарий к В ПОИСКАХ УТРАЧЕННОГО. ГЛАВА 2, в которой Охренэль ищет Йорвета * Г.Ибсен. Пер Гюнт.

========== РАССТАВИМ ВСЕ ТОЧКИ НАД «i». ГЛАВА 3, в которой рассказывается, что происходило на Скеллиге в то время, пока Охренэль искала указатель ==========

Комментарий к РАССТАВИМ ВСЕ ТОЧКИ НАД «i». ГЛАВА 3, в которой рассказывается, что происходило на Скеллиге в то время, пока Охренэль искала указатель 1.Все, что происходит в этой главе, ООСно и AU-шно. Дело в том, что для дальнейшего развития попаданских приключений мне понадобятся некоторые из почивших в бозе героев. Так чем придумывать альтернативную концовку, лучше пофантазировать над постканоном, забацав туда необходиимый обоснуй.

Наличие единственного персонажа из другого фендома, введенного в эту главу, не переводит фик в статус кроссовера с Darksiders 2, потому что из всего многообразия частей этот герой фигурирует лишь здесь.

Предупреждение: магичкам, как всегда, достанется.

Дикая Охота была повержена, Белый Хлад побежден. Энд, хоть и с потерями в живой силе, но все же был достигнут под грифом «хэппи». И в связи с этим основные персонажи франшизы собрались в пиршественном зале Каэр Трольде (так как именно он являлся самым большим помещением на всем Скеллиге и мог вместить такое количество народа, как живого, так, между прочим, и мертвого) чтобы подвести итоги, обсудить планы на будущее и, наконец, достойно отметить победу над Белым Хладом.

Для произнесения приветственной речи был приглашен некий гость, не являющийся жителем Ведьмиленда, но достаточно именитый и важный. Им являлся некий нефилим из вселенной Darksiders 2 – Всадник по имени Смерть. Он поднялся на импровизированную трибуну (а попросту влез на стол), призвал общественность к тишине и начал:

– Здравствуйте, дорогие товарищи. Разрешите поздравить вас с победой над Белым Хладом. Позвольте выразить вам сердечную признательность за неоценимый вклад вашей вселенной в дело мира и процветания жанра РПГ.

А теперь несколько слов о противостоянии Дикой Охоты и Геральта сотоварищи, именуемом некоторыми не меньше чем локальным концом света. Отмечу, что сие мероприятие прошло на должном идейном и высоком материально-техническом уровне. В ходе эпической битвы обе противоборствующие стороны продемонстрировали свои лучшие моральные качества, боевой дух и волю к победе. Тем не менее, в нелегкой борьбе победу одержала сборная Каэр Морхена, чародеек, королевств Севера, Нильфгаарда и островов Скеллиге. Дикая Охота потерпела поражение. Победа в противостоянии Цири – Белый Хлад, как уже говорилось, осталась за Дитем Старшей крови. Белый Хлад повержен и отступил, по слухам, его видели в Забытых Королевствах. Эмгыр вар Эмрейс проиграл сборной Темерия-Верген с участием приглашенной звезды из Ложи чародеек. В противостоянии сборных Темерия-Верген и Редания-Каэдвен зафиксирована ничья. А теперь позвольте мне сначала заняться своими прямыми обязанностями, а потом перейти к процедуре награждения победителей. Итак, для начала, давайте: живые – налево, умершие – направо. В помещении незамедлительно возникли суета и сутолока, чем не преминули воспользоваться некоторые несознательные умершие личности в попытке скрыть свою истинную сущность и обмануть Смерть. Однако опытный Всадник зорко отслеживал своих, безошибочно выделяя их из общей массы.

– Эй-эй, ваше императорское величие Эмгыр вар Эмрейсович, – огненный взор Смерти устремился к ныне мертвому нильфгаардскому властителю. – Нет смысла прятаться за широкими спинами ведьмаков. Ваша природная плюгавость не поможет вам укрыться от моего всевидящего ока. Иными словами, я вас вижу. Извольте присоединиться к своим неживым собратьям. И не нужно зверообразно смотреть на товарищей Йорвета, Роше и Талера, а также на госпожу Фрингилью Виго. Вы хоть дыру в них просмотрите, вам это уже ничем не поможет. Пожалуйста, займите полагающееся вам место. Сами себя задерживаете! И нечего бурчать себе под нос всякую чушь. Я, между прочим, все слышу. Вы подумайте о том, что нам с вами предстоит до-олгий путь, стоит ли раздражать меня в самом его начале.

– Всегда был хитрожопым, и теперь себе лишку жизни выжучить пытается, – злобно прошипел Талер.

– А подсрачника ему! – предложила Цири, со злобой глядя на своего кровного папашу.

– Цири, нехорошо, – попробовал урезонить приемную дочь Геральт.

– Цирилла, я же твой отец, – вслед за ведьмаком попробовал воззвать к дочерним чувствам Цири Эмгыр.

– Отец, чтоб ты знал, не тот, кто запоздал вытащить, а тот, кто вырастил и воспитал, – парировала Цири.

– Ну, я вижу, что воспитание из тебя так и прет, – прокомментировал реплику дочери Эмгыр.

– Этому я ее не учил, – попробовал оправдаться Геральт.

– Я зато учила, – не стала отпираться Йеннифэр. – И что?

– А-а! – в глазах умершего императора внезапно вспыхнул недобрый синий блеск. – Ты! Предательница! Вот я сейчас с тобой посчитаюсь за все твои выходки! Ты три года бессовестно жрала мой мозг, а потом переметнулась во вражеский лагерь.

– Геральт! – испуганно пискнула чародейка, которая, заслышав угрозы императора-нежити неожиданно растеряла всю свою грозность и надменность и вознамерилась спрятаться за спину Геральта.

– Йен, отойди от меня, пожалуйста, – Геральт отстранился от пытавшейся спрятаться за него магички. – Ты сказала, что мне больше нет места в твоей жизни. Поэтому не надо вмешивать меня в свои разборки, справляйся со своими проблемами сама.

– Вот скотина! – слова ведьмака быстро настроили Йен на нужный лад, она с удовольствием залепила ведьмаку полновесную пощечину, ее глаза воспылали фиолетовым, и магичка вперила свой горящий яростью взор на Эмгыра.

– Ну, нежить двузубая, давай, подходи. Посмотрим, кто кого!

– Однако, – изрек Смерть, наблюдая метаморфозы, происходящие с чародейкой, и слушая перепалку, возникшую между членами Цириного семейства. – Меня предупреждали, что тут сложная публика. Эмоциональная слишком. Видимо, все-таки славянский колорит в артурианских мотивах дает себя знать.

– Откуда тебе знать об артурианских мотивах? – поинтересовался Аваллакʼх, стоящий ближе всех к нефилиму (видимо, с познавательной целью, которую подпитывала его природная склонность к занудству).

– «Немыслима могила для Артура», – процитировал Смерть. – Слышал такое?

– Меня мало интересует… – начал было знающий, но нефилим прервал его.

– Не ври. Не интересовало бы, так не спрашивал. Артурианские мотивы важны для меня с точки зрения некоего места – да-да, того самого Яблочного Авалона. Этот остров – одно из немногих мест, где мне в своей основной ипостаси делать нечего. Впрочем, мы отвлеклись. Товарищ император, – обратился Смерть к почившему Эмгыру, который старательно отмахивался и уворачивался от увлеченно мутузившей его вполне себе живой Йеннифэр. – Госпожа чародейка, уймитесь наконец. Вы срываете мне церемонию. Я не знаю, растащите их кто-нибудь. Или мне в Жнеца обращаться и за косы браться?

– Связываться с этой фурией – дураков нет, – заявил Ламберт. – Был один – наш Геральт, да и то образумился.

– Как по мне, пусть друг друга лупцуют, – сказал миролюбивый Эскель. – Лично мне они не мешают. Может, пусть они на своей волне, а мы продолжим.

– И то верно, – махнул рукой на дерущихся нефилим. – Пусть разбираются, пока не надоест. А мы перейдем к более приятным вещам. Начинаем церемонию награждения. И первый приз за художественное оформление корабля Дикой Охоты достается Эредину Бреакк Гласу. Стилизация под Нагльфар получилась просто изумительной, корабль, сделанный из ногтей мертвецов, вышел как живой.

– Воу-воу-воу! – раздалось из толпы неживых. – Эредин и Дикая Охота форева! Мы чемпионы!

На возгласы, которые еще и сопровождались громкими ударами железа о дерево, стали оборачиваться.

– А что тут делает Имлерих? – удивился Геральт, недовольно глядя на бритого качка-эльфяру, который увлеченно лупил своей увесистой булавой в свой же щит, создавая те самые звуковые эффекты, привлекшие внимание почтеннейшей публики. – Он в конце света участия не принимал. Я его убил еще до прибытия на Скеллиге.

– Да ладно! – тут же отозвался наглый сподвижник Эредина. – Мы же не спрашиваем тебя, что тут делают бард с краснолюдом, одноглазый сеидхе с синемундирником и много кто еще.

– Вы бы еще этих уродин позвали, – поддержала ведьмака Цири. – Его сподвижниц с Кривоуховых топей.

– Нет, – решительно заявил Смерть. – У нас здесь приличное собрание по торжественному поводу. Не надо портить его всякими извращениями. Эредин, прошу на сцену… к столу, в смысле, для торжественного вручения приза.

– А мне че-то как-то фу, – подал голос Хьялмар сын Краха ан Крайта. – Чё за Рагнарек такой урезанный? Ёрмунганд не приплыл, Фенрир не вылез, Сурт не приехал. Игнорят нас, что ли?

– Помолчи! – ткнула брата в бок Керис. – Может, сойдешь за умного. Рагнарек ему подавай! Я еще покоролевить хочу!

– Памятным вымпелом за организацию и успешное проведение конца света награждается знающий народа Ольх эльф Аваллакʼх.

– А приз называется «Золотой пиздец», не иначе, – пробубнил себе под нос Лето.

– Да ладно, Лето, чё ты зануда такой, – пихнула лысого ведьмака в бок Цири. – Давайте хоть похлопаем, Аваллакʼх все ж таки из нашей команды.

– Ну да, – согласился Эскель. – Я тоже думаю, что он хорошо все организовал. Со стороны смотрелось очень зрелищно, эпичненько, я бы сказал.

– Орден, почетную грамоту, приз и премию в размере «Ни в чем себе не отказывай» за победу над Белым Хладом получает Цири, Дитя старшей крови, ведьмачка из Каэр Морхена, дочь Геральта из Ривии.

– И моя! – подала голос Йеннифэр, отпихивая уже достаточно покоцанного Эмгыра.

– Ну, конечно, и Йеннифэр из Венгерберга.

– А моя? – пискнул Эмгыр.

– Заткнись, ушлепок, – рявкнули на него Цири и Йен одновременно.

– Геральт, глянь, какой классный приз, – ткнул друга в бок Ламберт, в то время, как Цири степенно прошла к столу под овации публики.

– Какой идиот его придумал! – Геральт восторгов Ламберта не разделял. – Я бы этому дизайнеру хренову руки-то пооборвал бы.

– Согласен, – поддержал ведьмака Аваллакʼх, с отвращением глядя на золотую кисть с выставленным вверх в неприличном жесте средним пальцем.

– О! Видали, какая красота! – Цири, в отличие от отца и наставника, призом была очень довольна. – У себя в комнате поставлю на видное место.

– А теперь переходим к самой интригующей части нашей церемонии, – Смерть с загадочным видом (насколько это было возможно с его костяной маской) извлек из коробки очередную статуэтку. Геральт присмотрелся к ее контурам, и ему перестало нравиться происходящее в этом зале. – Гражданка Йеннифэр, оторвитесь от своего увлекательного занятия, – воззвал Смерть к чародейке, которая вновь возобновила бой с Эмгыром. – Следующая номинация касается вас.

– Слушай, не отвлекай меня, я уже почти побе… Ах ты ж! – Йен повернулась к Эмгыру, который, воспользовавшись тем, что магичка отвлеклась, нанес ей коварный удар в глаз. Как ни странно, удар, нанесенный призрачным кулаком, начал грозить вполне материальными последствиями в виде внушительного фингала.

– Лиха беда начало, – загадочно произнес Смерть. – Вы бы, гражданочка, лучше поберегли силы для более важной битвы. Сейчас они вам понадобятся все без остатка. Итак! – он поднял вверх статуэтку. – Приз и переходящее почетное звание дамы сердца ведьмака Геральта достается…

– Мне!

– Дай сюда!

– Не лезь!

– А ты не толкайся!

– Это мое, отдай!

– Сука!

– Стерва!

– Проститутка!

– Достается победительнице ристалища, – Смерть с широкого размаха зашвырнул статуэтку, которая при ближайшем рассмотрении оказалась миниатюрной копией Геральта, в самый дальний угол зала. Трисс, Йен, Фрингилья и присоединившаяся к ним Шани (которая, конечно, тоже присутствовала здесь, как одно из важных действующих лиц) устремились за вожделенной добычей, расталкивая друг друга и при этом еще успевая обмениваться взаимными оскорблениями.

Роше посмотрел на свою подчиненную Бьянку, которая стояла, переминаясь с ноги на ногу, как стреноженный конь, то и дело сжимала и разжимала кулаки и нервно покусывала губы.

– Ну что, тоже хошь подраться?

– А чем я хуже их?

– Давай, разрешаю. В конце концов, ты заслужила, – смилостивился над девушкой Роше.

– А-а-а!!! – своды пиршественного зала огласились воинственным кличем лучшего бойца Синих Полосок, рванувшего в атаку.

– Я буду болеть за мамку, – сказала Цири. – Хотя и Трисс тоже хорошая. Она мне как старшая сестра.

– Мы за Трисс, – сказали Золтан, Лютик и Йорвет.

– Я за Бьянку, разумеется. Синие Полоски за своих всегда горой, – объявил Роше.

– А мы за медичку, да Эскель, – дернул друга за рукав Ламберт. – Потому что достали эти чародейки! Не, Кейра, я ж не тебя имел в виду.

– Делайте ставки, чё просто так болеть, – предложил практичный Талер. – Геральт, твое первое слово. Ты на кого поставишь?

– Я, бля, ходу отседова! – прошипел ведьмак, шокированный поведением своих пассий. – Боюсь, они сейчас в такой раж войдут, что статуэткой не ограничатся, сейчас меня самого начнут делить и рвать на сувениры.

– Если раньше друг друга не порвут в клочья, – заметил Смерть, которого тоже впечатлила горячая любовь дам Геральта к своему кумиру. – А пока девушки заняты выяснением отношений, давайте наградим самого ведьмака Геральта. Номинаций у него много, призов, соответственно, тоже. Учитывая ситуацию, думаю будет правильнее вручить ему их все оптом. Иначе мы тут до второго пришествия Белого Хлада засидимся. Короче, Геральт, вот тут мешок с орденами, медалями, призами и памятными подарками – заберешь. Единственный конкурс, на котором я все-таки хотел бы заострить ваше внимание, и который Геральт выиграл, как я считаю, абсолютно заслуженно, хотя и несколько неожиданно в борьбе с такими корифеями жанра, как Лютик и Присцилла…

– Ну, то что он меня по бабам обошел, еще куда ни шло, – взметнулся Лютик. – Геральт качеством берет. Хотя в последнее время, наверное, я ему и по количеству тоже проигрываю, – тихонько пробормотал себе под нос Лютик. – Годы-то мои уж не те, не вьюнош двадцатилетний резво с девки на девку скакать. Но в поэзии…

– Лютик, твой афоризьм про то, что Геральт может срифмовать только попу и жопу, уже неоригинален, потому что его только глухой не слышал, – проворчала Присцилла, которая тоже была уязвлена, но вида не подавала.

– Посвящение Геральта своему другу Ламберту было признано лучшим стихотворением франшизы, – объявил Смерть.

– Геральт, ты чё, про Ламберта стих написал? – поразился Эксель.

– Да-а, – важно и с гордостью ответил Ламберт вместо впавшего в ступор Геральта. – Да такой хороший, короткий, емкий, суть отражает прям вот буквально в двух строфах.

– А можно ознакомиться с шедевром? – спросил Аваллакʼх. – Чтобы, так сказать, знать, к чему стремиться.

– Конечно, – Смерть кивнул и затем продекламировал: – Ламберт, Ламберт, хер моржовый. Ламберт, Ламберт, вредный хуй.

– А дальше? – попросил Эскель, так как остальные ценители поэзии пребывали в ауте от услышанного.

– А дальше – все.

– Ёптить, классный стих! – восхитился Эскель. – Геральт, почему ты про меня ничего такого не написал? Мы ведь с тобой с детства дружим, ты мне как брат. И я тоже хочу, чтобы ты посвятил мне стих, раз ты такой у нас, оказывается, знаменитый и талантливый поэт.

Неизвестно, что собирался ответить своему другу Геральт, потому что пред ним предстала, что называется, «ощипанная, но непобежденная» Трисс Меригольд, победно сжимающая в кулачке вожделенную статуэтку, отнятую у соперниц в ходе напряженного и бескомпромиссного поединка.

– Вот! – она потрясла трофеем у носа ошарашенного ведьмака. – Теперь я твоя навеки. Пошли скорее отсюда, пока они…

– Трисс! Паршивка! – раздался истошный визг из угла, где продолжала кипеть битва. – Иллюзию нам подсунула, а сама приз сперла! Девочки, айда волтузить обманщицу!