Текст книги "Сказ о том, как тяжела попаданская доля (СИ)"

Автор книги: Al-kor

сообщить о нарушении

Текущая страница: 56 (всего у книги 68 страниц)

С этими словами Гюнтер протянул Лене свернутый в трубку и перевязанный шнурком с печатью плотный лист бумаги.

– Что это? – с некоторой опаской спросила девушка.

– Именно то, что действительно хотел Ольгерд, когда просил у Геральта принести ему Дом Борсоди. Это завещание Максимилиана Борсоди, которое до недавнего времени лежало в шкатулке.

– Так что, выходит, Геральту не нужно выполнять второе желание Ольгерда? Ты выполнил его за Геральта?

– К сожалению, нет. Я принес бумагу, а Ольгерд попросил у твоего друга шкатулку. Так что Геральту придется попотеть и поломать голову, чтобы достать этот предмет декора. А все из-за того, что фон Эверек так и не научился облекать свои мысли в правильные и нужные слова. Когда Геральт понесет ему пустую шкатулку, иди с ведьмаком и стукни Ольгерда по носу этим свитком, пусть это послужит ему уроком и лишний раз докажет, что даже бессмертие не прибавило ему ума, коли он до сих пор не может внятно объяснить, чего хочет.

Гюнтер оставил Лену сидеть на крыльце со свитком в руке и грустными думами в голове, а сам, насвистывая песенку, пошел прочь от ее дома по дороге к мосту.

– Гюнтер, не свисти! Денег не будет, – навстречу ему с придорожного камня спрыгнул Кузьма.

– Я заключил очень выгодную сделку, – похвалился своему подельнику Гюнтер.

– Да? А я бы не сказал. Даже наоборот. Гюнтер, ты чего сейчас вытворил-то?

– В смысле?

– Сольвейг! – с досадой изрек Кузьма, глядя на своего партнера, как на глупенького. – Ты же именно ее только что из этой девчонки сделал! Слил ей две стопроцентовые души, а ее саму, тем самым, пристроил в конкурирующее ведомство, можно сказать сам принес ее белопёрым на вытянутых руках на блюдечке с голубой каемочкой и в праздничной упаковке. А ведь я тебя предупреждал: Гюнтер, не увлекайся. Но ты не смог вовремя остановиться – и вот результат: один плюс один плюс один – должно быть три, а у тебя – нуль. Теряешь хватку.

– Ты так считаешь?

– Практики у тебя в последнее время было мало, вот и вышло, что ты сам себя запутал и перехитрил.

– Послушай, Кузьма, вот скажи мне, в чем наше с тобой отличие?

– Что?

– Как ты думаешь, почему ты бегаешь с мешком за всяким отребьем, а я чинно и культурно беседую с милыми и чистыми девушками?

– Это Ольгерд-то с Геральтом, по-твоему, чистые и милые девушки? – фыркнул Кузьма.

– Конечно, нет. Ты прекрасно знаешь, кого я имею в виду, – терпеливо объяснил Гюнтер.

– Ну так почему? Будь добр, объясни. А то я в последнее время совсем тебя понимать перестал.

– Я не гонюсь за легкой наживой, а умею разглядеть выгоду там, где ее казалось бы и быть не может.

– Это верно, – согласился Кузьма. – Насчет сомнительной выгоды. Вот я, хоть дай мне Гавриил по башке дубиной, не могу понять, где ты тут ее углядел.

– Видишь, ты не можешь, а вот Лена почти поняла.

– Слушай, хватит говорить загадками. Я простой пуговичник, этих ваших людоведческих университетов не заканчивал. Говори уже, где тут вампир-то порылся?

– Вопрос цены.

– Дык платить-то теперь не за что. И некому. Три души у тебя в разработке было, все проебаны.

– Душ нет, люди остались.

– На что они тебе?

– Вот девушка вернется домой, вспомнит про свою любовь и неслучившееся счастье, утраченное, между прочим, безвозвратно. Как думаешь, сильно лихо ей будет?

– Ну, пострадает, ясен пень. Она ведь в этого ведьмака всерьез влюбилась.

– Угу. Вот тут-то я ее горючие слезки в мешочек и соберу.

– Ай, девичьи слезы – что вода, – пренебрежительно махнул рукой Кузьма. – Сегодня по одному горюет, завтра этого забыла, другого нашла.

– Кузьма, ну что ты сейчас говоришь такое. Сам себе противоречишь.

– В смысле?

– Сольвейг. Заметь, это ты ее так обозвал. Сам-то посуди, ведь не любая свою душу хоть бы и за любимого мужчину в обмен предложит. А эта даже минуты не сомневалась. Понял, куда веду?

– Горючесть слезок будет нужной концентрации?

– Даже не сомневаюсь.

– И куда ты это добро потом денешь?

– Есть у меня на примете любитель такого товара. Я ему эти вкусные плюшки, а он мне взамен какой-нибудь приятный бонус.

– Ты так купил возможность этот твой фокус с остановкой времени показывать? – догадался Кузьма.

– Ну, а то! Я ему маленький презентик, он мне – способность. Для него это мелочь, а у меня сразу вон сколько возможностей.

– То-то ты на каждом углу про Время талдычишь, – сообразил Кузьма. – Хочешь его понять?

– Честно? Я хотел бы быть Им, – со вздохом признался Гюнтер. – Но увы… Мы с тобой лишь то, что мы есть. И будем такими, пока Оно не скомандует нам отбой.

– Слышь, Гюнтер, ты эти упаднические настроения брось, – посоветовал приятелю Кузьма. – Через эти желания ты скоро сам как эти смертные станешь. Вон уже хотеть чего-то начал. Ты ж демоническая сущность, функция, ты не можешь ничего хотеть.

– Да кто его знает, как привилось? – пожал плечами о’Дим. – Может, правда, заразился от своих клиентов желательским зудом.

– Ладно, пошли, найду тебе под это дело красивый мешок, – сказал Кузьма. – Не дело такой значимой Сущности подносить дары в какой-нибудь рванине. А то ж я тебя знаю, ты все продумаешь, а об антураже забудешь. Грамотно товар подать – это тоже, знаешь, искусство.

– Да, практичности мне все-таки иногда не хватает, – согласился Гюнтер.

Так, мирно беседуя, двое чертей не спеша прошли Оксенфуртский мост с мирно спящими на посту стражниками и пошагали в направлении Велена.

========== ЭТО СЛАДКОЕ СЛОВО "ХАЛЯВА". ГЛАВА 12, в которой Лена и Талер знакомятся с содержанием завещания ==========

Гюнтер ушел, а Лена осталась сидеть на крыльце, тупо и бессмысленно глядя на свиток, который держала в руках.

– Что чувствует человек, только что заложивший душу дьяволу? – спросила она себя. – Получается, что ничего. Как-то пусто на душе, будто ее у меня сейчас и вовсе нет. Может, Гюнтер ее уже умыкнул втихаря? А взамен сунул мне вот эту хрень. Хотя вообще-то это ведь важная вещь – то самое завещание Борсоди, которое так нужно Ольгерду. Посмотреть, что ли, о чем там этот аукционист пишет?

Лена покрутила свиток в руках, думая, как бы половчее освободить его от ленты, которой он был перевязан. Собственно, сама лента как таковая проблемы не представляла, смущала девушку печать, которая была оттиснута, как и положено, в аккурат на узле, причем так, что развернуть свиток, не повредив ее, было нельзя, а ломать печать Лене почему-то не хотелось.

– Вот испорчу, а потом по закону подлости она понадобится в целости и сохранности. И буду тогда локти кусать. Господи, о чем я только думаю? – удивилась она сама себе, но тоже как-то вяло и безэмоционально. – Вообще-то мне Геральт изменил, а я беспокоюсь о какой-то дурацкой печати. Наоборот бы надо ему в отместку расхерачить этот свиток к чертовой матери, вот тогда бы он у меня поплясал, – Лена вздохнула. – Да только почему-то не хочется. Ох, пойти что ли Талера разбудить? Он ведь шпион, так, поди, знает все эти штучки, как аккуратно открыть и прочитать запечатанный документ, а потом сделать, как было, – Лена встала с крыльца и направилась к фургону. – Сама не знаю, зачем мне это теперь нужно? И какое мне дело до Ольгерда с его желаниями? По идее, надо бы и на Геральта наплевать, но я не могу. Ведь пока он не выполнил второе желание, а Ольгерд не озвучил свое третье, Гюнтер не отправит меня домой. Ну и что? Как будто эти несколько недель моего пребывания здесь что-то решат или изменят. Да и вообще, я ведь должна ненавидеть этого чертового ведьмака за то, что он натворил. Так, зараза, не получается. Это наверное Гюнтер меня сегодня морально выпотрошил своими откровениями, вот у меня и нет никаких эмоций. Ну и ладно, – решила Лена. – Вот завтра Геральт явится, тогда я ему все выскажу и заявлю, что я его официально бросаю и ухожу от него. Хотя, почему это я должна уходить из своего дома? Лучше я его выгоню! Пусть катится к своей Шани или вообще, к кому хочет, – Лена снова тяжко вздохнула. – Так ведь и покатится, побежит, точнее. И кого я таким образом накажу? Уж точно не его. И что мне все-таки делать с этим бабником? Изменить в ответ? Детский сад какой-то. Да и с кем, с Талером, что ли? Простить его и сделать вид, будто ничего не было? Наступить на горло собственной гордости и просто спокойно дожить с ним то время, которое мне здесь отпущено? Ох, господи, я не знаю. Может, утро вечера мудренее? Пусть сначала вернется, а там уж я решу, – попробовала обмануть саму себя Лена, на самом деле уже определившись с ответами на свои вопросы. – Ладно, как говаривала Скарлетт о’Хара*, подумаю об этом завтра. А сейчас, пока этого паршивца нет, самая стать заняться завещанием. Время как-то скоротать все равно надо, а заснуть после всего, что мы тут с Гюнтером друг другу наговорили, мне точно не светит.

Рассудив так, Лена забралась на облучок фургона и постучала в закрытую дверку, за которой в недрах своего дома на колесах скрывался Талер.

– Э-эй, Талер, ты там спишь уже? Выгляни на секундочку, у меня к тебе дело есть!

Лена прислушалась: внутри фургона завозились и забубнили. Девушка кивнула, подбадривая саму себя, и, уверившись, что она идет к цели верной дорогой, продолжила:

– Тале-ер! Лучше вылезай! Ты же знаешь, что я от тебя не отстану и спать тебе все равно не дам. Так чем упрямиться, ты лучше быстро ответишь на мой вопрос, и я тут же оставлю тебя в покое – а тогда можешь спать себе на здоровье, сколько влезет.

За дверцей раздалось шуршание и стук, затем щелкнул засов, дверь приоткрылась – и Лена увидела заспанную и недовольную физиономию Талера, который смотрел на докучливую соседку, подслеповато щурясь.

– Лен, ну чё те надо? Вы, как я подозреваю, все вчетвером тайком сговорились и решили свести меня в могилу. Днем, сука, до меня доебывались Роше и Йорвет, вечером Йорвет с Эвелиной меня в край задрали своим воркованием, а теперь ты решила вбить последний гвоздь в крышку гроба, в котором похоронено мое спокойствие.

– Талер, ты можешь вот эту херь открыть, не испортив печати? – спросила Лена, проигнорировав жалобы и стенания шпиона, и показала ему свиток.

– Это что за поебень?

– Никакая не поебень, а завещание Максимилиана Борсоди. Слышал про такого?

– Что, бля? – голос Талера сорвался на фальцет, но затем он взял себя в руки прокашлялся и спросил уже спокойнее. – Откуда оно у тебя?

– Гюнтер принес. Ну, тот ком с горы, с которым ты в Алхимии пил.

– А он эту хрень откуда взял?

– По всему видать, вытащил из Дома Борсоди, – терпеливо объяснила Лена. – А каким образом он это сделал, я не знаю, потому что не спрашивала, поскольку мне это нахрен неинтересно и не нужно.

– А ты уверена, что оно настоящее? – сон и недовольство Талера как рукой сняло. Он выбрался из фургона и с любопытством смотрел на свиток, который Лена все так же держала в руках.

– Я почем знаю? – пожала плечами девушка. – Поэтому я к тебе за помощью и обратилась. Подумала, что уж ты-то точно в таких вещах разбираешься.

– Правильное, мать его, решение, – одобрил идею Лены Талер. – Я подобной хуйни понаоткрывал да перечитал столько – хоть жопой ешь. Пошли за дом, сейчас костерок разведем, я кое-какие инструментики возьму – и прочтем с тобой, что этот хер моржовый Максимилиан там накалякал. Глядишь, может, и нам с тобой от этого чего перепадет, а? – Талер заговорщицки подмигнул Лене и слегка подтолкнул ее локтем.

– Перепадет, как же, держи-ка карман шире, – проворчала девушка. – При своем бы остаться. А то, как я погляжу, все эти Борсоди с Ольгердами да Гюнтерами уж такие хитровыебанные, что прям дальше некуда. Аж зло берет.

Однако шпион уже не слушал Лену, проворно спрыгнув с облучка и засеменив к кострищу за домом, где обычно Геральт варганил свои зелья и смазки. Девушка покорно побрела за ним. Талер быстро развел костерок и подождал, пока он разгорится до нужной кондиции.

– Ну, давай сюда свой талмуд, – протянул он руку за свитком.

– Ой, ты только мне гляди не напортачь, – попросила Лена, отдавая ему документ и все-таки слегка волнуясь.

– Не ссы, ща я все сделаю в лучшем виде, – попытался успокоить девушку Талер, нагревая над огнем какую-то плоскую маленькую штучку, напоминающую пилку для ногтей.

Что шпион сотворил потом, Лена толком так и не рассмотрела. Однако после недолгих манипуляций он явил ей чудо – развернутый лист с целенькой печатью на неповрежденной ленточке.

– Ух ты! – восхитилась она. – Ловко у тебя вышло.

– Ну дык! За дело взялся, сука, профессионал, – снисходительно заявил Талер, которому, впрочем, явно польстила Ленина похвала. – Ну, давай, читай, чего этот пидор там пишет? А то я без очков да еще в темноте ни хуя разглядеть не могу.

– Та-ак, я Максимилиан Борсоди, находясь в здравом уме и трезвой памяти завещаю все мои «заводы-газеты-пароходы» моему сыну Эвальду Борсоди…

– Стоп! – прервал Лену Талер. – Кому-кому?

– Сыну Эвальду. Талер, ты ж вроде у нас слепой, а не глухой.

– Я с вами скоро не только оглохну, но и ума лишусь! Потому что я сейчас чё-то, сука блядь, не понял. Ведь сынка-то Максова Хорстом зовут. А никакого Эвальда я не знаю.

– Ну извини, что вижу, то пою, – развела руками Лена. – Вот, тут еще дальше есть приписка: если мои сыновья Эвальд и Хорст хотя бы один раз за все годы после моей смерти в Бельтайн не пожмут друг другу рук, то все состояние дома Борсоди должно отойти новиградскому госпиталю Святого Вильмериуса.

– А-ху-еть! – прошептал Талер.

– И что все это значит? – спросила Лена, подождав, пока Талер придет в себя после оглашения завещания и немного успокоится.

– Как что, Ленусь, берем ноги в руки и со всей возможной скоростью пиздуем к Святому Вильмериусу.

– Ты имеешь в виду в госпиталь?

– Ну да! Сейчас я скопирую завещание, оригинал мы спрячем, а в госпитале прозрачно намекнем, что им может обломиться кругленькая сумма. Но, конечно, нам за содействие полагаются комиссионные, в размере… – Талер задумался. – Я думаю, треть от состояния старины Макса – это нормально.

– Ольгерд даст больше, – сказала Лена. – У него бабла сейчас – что у дурака фантиков, а еще он имеет до этой бумаги очень большой личный интерес. От перспектив прожить вечно у него, по-моему, разум несколько помутился, он стал очень эксцентричен, поэтому ты можешь его даже элегантно шантажнуть, например, попросить, чтобы он снарядил тебе корабль на Скеллиге в обмен на эту бумаженцию.

– Так-то оно так, но этот шальной придурок может просто-напросто выпустить мне кишки вместо конструктивного диалога, – возразил Талер. – С этими психами никогда не знаешь, как пойдет – очень ненадежные клиенты.

– Может, но не будет. Я тебе говорю, у него пунктик на мстю семейке Борсоди. Убив тебя, он похоронит свои надежды ее осуществить. И потом, не обязательно к нему идти именно тебе. Могу сходить я или вовсе Геральт, уж тому-то Ольгерд точно ничего не сделает.

– Лен, послушай, – Талер как-то странно посмотрел на нее. – Я знаю, что ты девка хорошая, нам с Роше, можно сказать, жизнь спасла, раскрыв глаза на замыслы подлеца Сиги, собственно, поэтому я и спрашиваю. Ведь эта бумага в твои руки попала, так захуям тебе с нами-то баблом делиться? Не, я понимаю, что ты за Геральта впираешься, хоть бы и с кораблем этим, но может вам бы с ним эти деньги пригодились, ну, потом, когда все закончится, и заживете вы с ним нормально и спокойно, без всей этой хрени, что тут Эмгыр с Радовидом да чародейками понавертели.

– Ну, я… – от слов Талера, который описывал такие приятные перспективы, что еще несколько часов назад казались Лене вполне реальными, у нее вдруг к горлу поступил ком, а на глаза навернулись непрошеные слезы. Она поспешно смахнула их, надеясь, что Талер ничего не заметил. – Я просто подумала, что чем быстрее вы все отправитесь на Скеллиге, тем скорее Геральт… вернется обратно.

– Что за эту бумагу попросил у тебя Гюнтер? – неожиданно спросил Талер.

– Душу, – криво усмехнулась Лена.

– Я серьезно.

– Ну так и я не шучу, – Лена посмотрела на шпиона и поняла, что он – материалист до мозга костей – ей все-таки не верит и ждет нормального и понятного с его точки зрения ответа. – Он попросил меня кое-куда сходить и кое-что сделать. И не спрашивай больше ни о чем, потому что – вот поверь – тебе это ничуть не интересно, так как ни вас, ни ваших дел никаким боком не касается.

– Ладно, все эти мажьи терки меня и вправду не ебут, – согласился Талер. – И в ваши с Геральтом личные дела я тоже не полезу – себе дороже. Но нам с тобой надо сейчас подумать о том, как бы эту ценную бумаженцию хорошенько припрятать, пока о пропаже никто не прознал, потому как есть товарищи, для которых она представляет ценность гораздо большую, чем даже для Ольгерда.

– Эвальд и Хорст! – сообразила Лена.

– Я предполагаю, что Эвальда, скорее всего, давно нет в живых, – сказал Талер. – Иначе он давно бы уже предъявил свои права на наследство. Вероятно, Хорст избавился от брата, а завещание спрятал так, чтобы его никто и никогда не прочел. Ведь по факту он дважды незаконно владеет тем, что оставил его отец. По завещанию право собственности на все, что нажил Максимилиан, должно было перейти к Эвальду, а если принять во внимание приписку – законным наследником Борсоди является госпиталь Святого Вильмериуса, так как братцы вряд ли поручкались хоть раз с тех пор, как их папаша почил в бозе. Ну, разве что Хорст отрезал у Эвальда руку, заформалинил ее и с тех пор дисциплинированно и регулярно при свидетелях проводит ритуал пожатия братниной руки на каждый Бельтайн. Честно говоря, я в такой расклад нисколько не верю. И в таком случае представь, что сделает Хорст, когда узнает, что завещание похищено?

– Сначала психанет, а потом «выйдет из комы» и наймет сыщика.

– А еще даст ему в помощь десяток громил, наделив их большими полномочиями. Хорст захочет вернуть завещание любой ценой. А поскольку я не знаю, как этот твой знакомец Гюнтер заполучил эту бумагу, то у меня нет уверенности, что мы в безопасности. И значит…

– Надо предупредить Йорвета. Если он будет настороже, к нашему дому ни одна дрозофила не подлетит незамеченной, – предложила Лена.

– Я бы лучше посвятил в наши планы Геральта, потому что если настороже будет он, ни одна хорстова дрозофила не улетит к хозяину живой.

– Знаешь, а я бы не волновалась насчет методов Гюнтера, – попробовала успокоить Талера Лена. – Ему, вот край, нужно, чтобы Ольгерд загадал свое третье желание, а Геральт его выполнил, и поэтому готова поспорить на что угодно, что Хорст ни о чем не узнает. Уж Гюнтер-то может это обеспечить, потому что блюсти свои интересы он умеет, как никто.

– Знаешь, лучше перестраховаться. Как я уже сказал, скопируем завещание, а потом я отдам его Роше. Пусть спрячет его в своем лагере. Потому что у ребят Вернона никакой Хорст с наемниками его не отнимет.

– Ладно, будь по-твоему, – согласилась Лена.

– Ох, Лен, с тобой даже не интересно, – вздохнул Талер.

– А каком смысле? – удивилась девушка.

– Ну ты соглашаешься со всем, что я скажу. Даже ни разу меня не обвинила в том, что я замышляю какую-нибудь хуйню с тем, чтобы вас с Геральтом обмануть и присвоить себе ваши денежки.

– А разве ты ее замышляешь? – спросила Лена.

– Нет, – признался Талер.

– А почему? Талер, действительно, ты же шпион. И вообще, по натуре должен быть хитрым и подлым. Ты просто обязан придумать какой-нибудь дьявольский обман!

– Да какой, Лен, к чертям собачьим, обман? Ну и дьявол из меня, прямо скажем, хуевый.

– То есть обманывать меня ты не собираешься? – уточнила еще раз Лена.

– Нет. Хотя по штату вроде и положено.

– И что тебе мешает?

– Принципы, сука, – развел руками Талер. – А еще опыт. Знаешь, просто в некоторых случаях, когда тебе вот так падает в руки что-то на халяву, надо уметь делиться. Вот просто, не жалея, отдать и забыть. Можно назвать это платой за везение или страховым взносом судьбе за то, что она однажды смилостивится и позволит кривой вывезти меня из какой-нибудь полной жопы. При моей профессии это, знаешь ли, важно. Может, поэтому я до сих пор и жив, а? – подмигнул Лене Талер.

Комментарий к ЭТО СЛАДКОЕ СЛОВО "ХАЛЯВА". ГЛАВА 12, в которой Лена и Талер знакомятся с содержанием завещания

персонаж романа Маргарет Митчелл «Унесенные ветром».

========== ЧУБЧИК КУЧЕРЯВЫЙ, ТЫ НЕ ВЕЙСЯ НА ВЕТРУ. ГЛАВА 13, в которой Лена пробует себя в профессии парикмахера ==========

Геральт вернулся домой к полудню. Лена услышала, как хлопнула входная дверь, обернулась и увидела ведьмака, стоящего у порога.

– Геральт?

– Лен, эт я!

– С добром или с худом? – машинально спросила Лена.

– С добром, – усмехнулся Геральт, подходя к своей подруге, обнимая ее и целуя в висок.

Лена, уже по привычке подчиняясь его рукам, уткнулась в плечо ведьмака, страшась различить среди привычных запахов кожи и железа запах чужих духов… Но ничего крамольного Лена не учуяла.

– Как прошло? – спросила она, стараясь, чтобы голос звучал как можно будничнее.

– Было проще, чем я ожидал.

– С Витольдом все получилось?

– Более чем. Мы с ним погуляли на деревенской свадьбе, и он остался так доволен, что даже черканул записочку своему брату Ольгерду, типа: привет с того света, у меня все хорошо.

– Как ты попал на эту свадьбу?

– Нас с Витольдом Шани пригласила, – простодушно признался Геральт.

– Ага. Понятно. И как Витольду гулялось? Он же вроде не живой.

– Призрак. Пришлось мне пожертвовать собой, – шутливо развел руками Геральт.

– В смысле?

– Я одолжил ему свое тело. Ну он за меня и отжег.

– Вон оно что, – заметно оживилась Лена. – Так, выходит, веселился не ты, а он?

– Выходит, – кивнул Геральт. – Братец Ольгерда оказался еще тем затейником. Если б знал, что он такой неугомонный, пять раз подумал бы, соглашаться ли на его предложение или нет.

– У тебя выбора особо не было, – заметила Лена.

– Ага. Да и он мне даже времени на раздумье не дал. Шани пришлось даже меня в чувство приводить.

– И что же делал на свадьбе Витольд?

– Пил, играл в карты, задирался с гостями мужеского полу и приставал к девушкам. Уж извини.

– А ты?

– Я мог только смотреть со стороны на его безобразия. Мое тело было мне не подвластно. Я пытался вбить его в рамки, но безуспешно. Думал, что к концу празднества у меня раздвоение личности начнется.

– Так вы с ним еще и диалоги вели?

– Ругались напропалую.

– А что Шани? – осторожно спросила Лена.

– Из-за нее в основном весь сыр-бор у нас и пошел. Витольду она очень понравилась, и он начал подбивать к ней клинья в своем неповторимом стиле.

– А что она?

– Ну… Витольд, на взгляд некоторых, может, и галантный кавалер. Но его комплименты, мягко говоря, пришлись Шани не по вкусу.

– Так она его… тебя… его в твоем лице отшила? – решила уточнить Лена.

– Угу, – с готовностью кивнул Геральт. – Иначе и быть не могло. Она потом призналась мне, что чувствовала себя довольно странно, слыша от меня совершенно не свойственные мне речи и видя то, что я вытворял.

– М-да, – Лена задумчиво посмотрела на Геральта. – Чудно и странно наверное быть не собой.

– Не то слово. Но, к счастью, все позади. В полночь Витольд оставил меня в покое и вернулся в свой склеп… Кстати, он так разошелся, что не хотел покидать меня в установленный договором срок. Если бы не наш с тобой знакомец Гюнтер, может статься, я бы до сих пор куролесил по прихоти Витольда где-то или с кем-то.

– Гюнтер был на свадьбе?

– Да. Доставил нам всем троим – мне, Шани и Витольду несколько неприятных минут. Несмотря ни на что, Витольд… – Геральт слегка задумался.

– Что?

– Да обычный парень, который пошел разменной монетой за прихоть своего старшего брата. Он совсем не похож на Ольгерда.

– А что Гюнтер? – спросила Лена с некоторой тревогой.

– По-моему ему просто нравится бравировать своей властью и своими возможностями. Не пойму, вроде он – умная сущность, а местами ведет себя, как дешевка какая-то. Я могу то, я умею это… Тьфу! Так и хочется спросить: если ты такой весь из себя сильный да умелый, что ты тут-то забыл? Болтается меж нас, как дерьмо в проруби, – с досадой и плохо скрытым раздражением сказал Геральт.

– Гера-альт, – осторожно начала Лена.

– Да?

– А что ты будешь делать с Ольгердом, когда выполнишь все три его задания?

– Лен, тебе не кажется, что этот вопрос слегка преждевременный.

– Не-а. Не кажется. Он вообще-то серьезный. Так что лучше продумать его заранее.

– А разве я должен с ним вообще что-то делать? Я думаю, после выполнения третьего заказа Гюнтер просто уберет эту хрень с моего лица, и мы расстанемся с тем, чтобы больше никогда, я очень на это надеюсь, друг с другом не встречаться.

– Ты забыл, что он сказал нам при первой встрече в Янтре?

– Да он тогда много чего наболтал.

– В частности, он сказал, что когда все закончится, вы встретитесь, поблагодарите друг друга… Как-то так, я дословно не помню.

– Ну и?

– Гюнтер ничего не говорит просто так. У него каждое слово и каждая фраза что-то да значат.

– И какой страшный скрытый смысл ты углядела в этой фразе?

– Скрытого – никакого. Буквально, он хочет встретиться с тобой и Ольгердом в установленном месте, чтобы завершить свои дела с вами обоими. Думаю, как обычно, помпезно, пафосно и показушно.

– Ну и что? Покривлюсь и потерплю. Напоследок ведь.

– Он заберет душу Ольгерда.

– И что?

– Ты отдашь?

– Как я могу не отдать то, что принадлежит ему по праву?

– А если он предложит поиграться?

– Откуда ты знаешь? – насторожился Геральт.

– Я не знаю, просто предполагаю. Гюнтер – игрок, причем азартный и самоуверенный. И потом, я уже говорила, ему не интересен Ольгерд, он хочет заполучить твою душу.

– Знаешь, мне вовсе не интересны ни один, ни второй. Я действительно рассчитываю развязаться с ними и поскорее свалить, чтобы их не видеть. Гюнтер и Ольгерд пусть разбираются друг с другом сами, как хотят и как знают. Честно, они мне оба противны.

– Твой знаменитый ведьмачий нейтралитет?

– Ага, он самый, – кивнул Геральт.

– Хорошо. А то я уже начала немного волноваться, – сказала Лена.

– Во-первых, рановато ты начала. А во-вторых, было совершенно не о чем. Я думаю, по-быстрому сбегать к Ольгерду, доложить о выполнении первого заказа и перейти ко второму. Кстати, – он посмотрел на Лену. – А ты стричь умеешь?

– Что? —Лена удивленно посмотрела на Геральта.

– Постричь меня по-быстрому сможешь? Волосы отросли так, что мешают, в глаза лезут. Раздражает даже.

– Так зашел бы к цирюльнику-то. Все равно в город идешь.

– Ай, не хочу. Ему платить надо. А мне могут для этих чертовых Борсоди деньги понадобиться. Не хочется тратить без надобности.

– Ну хорошо, – согласилась Лена. – Если тебе так уж хочется, я попробую.

– Да тут ничего хитрого нет, – заверил девушку Геральт. – Я ж не благородна мазель. Мне просто подрежешь сверху покороче, а виски и затылок подбреешь – и всего делов.

Геральт оставил дома мечи и куртку и вышел за дверь, а Лена так и осталась стоять посреди комнаты в задумчивости.

– Лен, чего у вас опять?

– А? – неожиданный вопрос заглянувшего в дом Йорвета застал Лену врасплох.

– Ты с утра сама не своя, – пояснил эльф. – Сначала еще ладно, все понятно, ты за Геральта волновалась. А сейчас-то ты о чем задумалась? Стоишь, как сомнамбула.

– Ох, Йорвет, по-моему я лоханулась. Аж даже дважды, – призналась Лена.

– Как такое могло с тобой случиться? – с легкой незлой усмешкой удивился Йорвет. – Ты ж такая у нас разумная девушка.

– А вот. Скажи, Йорвет, как ты думаешь, Геральт стал бы заступаться за Ольгерда перед Гюнтером?

– Конечно. Даже думать тут не о чем.

– Но он сказал…

– Лен, да больше ты его слушай. Он и мне много чего говорил в свое время. Про нейтралитет, про то, что не хочет лезть ни в чьи дела, еще не забудь его любимую песню о том, что он ничего ни для кого задаром не делает. А в итоге выходит что? Сама знаешь. Он по уши влезает во все проблемы, которые вроде бы вовсе не его и его не касаются.

– Ну да, – уныло кивнула Лена. – Чужие-то проблемы он, как орешки, щелкает. Вот чтобы со своими разобраться все времени не хватает.

– Тут уж ничего не поделаешь, – развел руками эльф. – Ты сама себе такого выбрала. А второй раз ты что пролопушила?

– Да так, – махнула рукой Лена. – Просто напридумывала себе всяких глупостей. У страха глаза велики. Меньше надо было слушать всяких доброхотов.

– Этого что ли? К кому ты там в корчму ходила?

– Нет. Другого. Того, который Зеркало.

– Лен, не бери ты в голову то, что я тебе про него тогда рассказал. Он и Королева Зимы – это просто наши старые эльфьи сказки. У нас в них уже даже дети малые не верят, – попробовал заболтать Лену Йорвет.

– Да я знаю, – Лена решила больше не грузить эльфа своими проблемами. – Это я наверное все после той жабы и офирцев успокоиться не могу.

Налив в кувшин воды, также захватив полотенце, ножницы и бритву, Лена вышла на двор и отправилась за дом, где уже на чурбачке сидел Геральт, поджидая Лену и подготовившись к процедуре стрижки.

– Ну вот и я, – Лена поставила кувшин с водой на землю и уже было хотела накинуть Геральту на плечи полотенце, как вдруг ее внимание привлекли свежие царапины на его спине – неглубокие, недлинные и ровные, идущие в четыре параллельные линии, как будто… Да не как будто, а явно следы ногтей.

Перед ее глазами быстро пронеслись обрывки видения, показанного ей оʼДимом нынешней ночью. И все подозрения, которые она уже было начала считать пустыми, вспыхнули в ней с новой силой.

– Лен, ты там не заснула? – обернулся к девушке Геральт. – Я уже мерзнуть начал, сидя без движения.

– Просто я смотрю, на спине у тебя царапины какие-то странные, – Лена покрыла ему плечи полотенцем и, взяв кувшин, начала поливать его голову, чтобы намочить волосы. – Будто кто-то тебя ногтями поцарапал при… контакте.

– А-а, это, наверное, Витольд, – как-то быстро и не очень уверенно ответил Геральт.

– Что? Это он тебе поцарапал спину? Геральт, стесняюсь спросить, вы там в склепе что с ним делали? И потом, он же призрак.

– Тьфу ты, Лен, я ж не про то совсем! Я имею в виду, что пока Витольд в моей голове был, где-то случайно я и ободрался.

– Хм, – Лена щелкнула ножницами, примериваясь, с какого места лучше начинать стрижку. – А выглядит, будто ты спал с кем-то.

– Ну-у, я же говорю, Витольд на свадьбе девушек кадрил…

– Так ты за него спал с кем-то? – Лена отхватила первую белую прядь.

– Нет! Просто… Может, в лесу зацепился за что-то. Лен, мы в лес ходили глотателя огня искать. А из Витольда следопыт такой херовый, что он на мою голову все напасти собрал.

– Так царапины у тебя не на голове, а почему-то на спине, – стояла на своем Лена, уже вовсю щелкая ножницами и отстригая прядь за прядью.

– Ну это же я образно! На нас потом еще кабан напал.

– Ты хочешь сказать, что это тебя так кабан поцарапал? – Лена в сердцах отчекрыжила явно больше, чем планировала и чем требовалось. – Ой!