Текст книги "Сказ о том, как тяжела попаданская доля (СИ)"

Автор книги: Al-kor

сообщить о нарушении

Текущая страница: 61 (всего у книги 68 страниц)

– Да, в плане политики и временных союзов, может, ты и прав. Только меня все это интересует мало. Я только из-за Цири во все это встрял. Кроме нее, мне ничего не интересно.

– Ну да, – закивал Талер. – Ты дочку растил-растил, а теперь она стала взрослой, мужики на нее заглядываться начали. А ты, как батька, против. Дело житейское.

– Ерунду ты несешь, – раздраженно отмахнулся Геральт и вновь отправился в дом.

– А может, чем морды-то бить друг другу, сели бы с Эредином этим, поговорили бы спокойно, глядишь, к консенсусу бы какому и пришли, – высказался вдогонку ведьмаку неугомонный Талер.

Зайдя в дом, Геральт нашел Лену все в том же разобранном состоянии. Она сидела на кровати, перебирая свой нехитрый скарб. Энтузиазма в ее действиях не наблюдалось и близко. Более того, когда Лена посмотрела на подошедшего к кровати ведьмака, выяснилось, что глаза у нее были явно на мокром месте.

Увидев эту картину, Геральт совсем растерялся и внутренне даже запаниковал, но постарался взять себя в руки и отважно уселся на кровать рядом с Леной, приобняв ее за плечи.

– Лен, ну чего ты расклеилась-то? Боишься идти в имение к Ольгерду? Я, конечно, и сам с большим удовольствием оставил бы тебя дома, но чертов Гюнтер настоял на твоем обязательном присутствии. А спорить с ним, сама понимаешь, не в наших с тобой интересах. Я тут уже думал, как нам с тобой лучше в этой ситуации поступить, и решил вот что: оставлю я тебя рядом со склепом. Место это проверенное, чистое. Подождешь меня там. А я схожу на разведку. Если в особняке ничего опасного нет, я тебя сразу заберу. А, Лен? Тут делов-то на пол орена, если здраво рассудить. Придем, расспросим эту тетку, которая жена Ольгерда, найдем этот гербарий… Да на крайняк срежем где-нибудь в саду похожую – и вручим Ольгерду, пусть докажет, что это не та роза. А потом отчитаемся перед Гюнтером о проделанной работе – и домой. А они там с Ольгердом пусть сами разбираются.

– Геральт, ты же знаешь, что так, как ты говоришь, не будет, – сказала Лена.

– Да почему не будет-то?

– Потому что. И это имение, и эта супруга, и само задание – это все сплошная подстава. А Ольгерд… Ты ведь не оставишь его Гюнтеру, потому что знаешь, что ничем хорошим это не кончится.

– Да мне вообще-то плевать что на одного, что на второго, – сказал Геральт, но в голосе его не было уверенности.

– Ну да. Только когда дойдет до дела, все пойдет с точностью до наоборот.

– Лен, откуда такие мысли? Ты же всегда просилась со мной, идеи генерировала, в бой рвалась, к приключениям. Что теперь случилось? Тебя как подменили.

– Ну так, дура была, вот и просилась, и рвалась. Какой боец-то из меня? – она грустно усмехнулась. – Никудышный. Ну, а теперь по-любому все, отвоевалась я.

– Это почему? – насторожился Геральт.

– Да просто так. Настроение хреновое, – попробовала отговориться Лена. – Наверное потому что сижу и думаю: вот закончишь ты тут свои дела, уедешь на Скеллиге, а я… останусь. Буду о тебе вспоминать. Грустить. Кормить своей печалью и тоской какого-нибудь Кроноса.

– Кого?

– Да это я так, вспомнила сказки всякие, которые еще в своем мире читала. Если ты не против, я пойду на улицу, воздухом подышу. А то как-то душно дома.

Лена встала и вышла за дверь. Спустилась с невысокого крыльца, подошла к реке, постояла у кромки воды, глядя, как Понтар неспешно катит свои серые волны к Великому морю.

– Чё грустим-то?

Талер подошел неслышно, как и положено шпиону.

– Вспоминаю, как вы тут рыбу удили, а вместо нее чуть не наловили утопцев.

– Так тогда смеяться надо, а ты стоишь с видом, будто всю родню похоронила. Если это из-за Геральта, так не переживай, всех победим и вернемся. Ты и глазом моргнуть не успеешь. Тут делов-то.

– На пол орена, я знаю. Мне уже и Геральт это сказал.

– Ну, а чё ты тогда?

– Да дурью маюсь потому что. Ты ж знаешь, мы, бабы, все такие, заполошные. Истерим на ровном месте. Не обращай внимания. Ты к Роше-то когда собираешься?

– Да вот сейчас и отправляюсь, чтоб до вечера успеть. Хоть тут идти-то всего ничего.

– Ну тогда… прощай, Талер. Удачи вам там, на Скеллиге.

– Лен, до свидания. Не бери ты плохого в голову. Утро вечера мудренее. Завтра увидимся.

Он махнул ей рукой и пошел к своему фургончику, а Лена отправилась на задний двор, туда, где Геральт готовил свои смазки и варил эликсиры. Присела на лавочку у кострища, полюбовалась на дом, совершенно законно принадлежащий ей, Алене Васильевне Приквасной, приличной веленской молодой вдове и внучатой племяннице Гэля Катакановича Золотоноса. Дом, в котором она провела столько счастливых дней с Геральтом, дом, который она покинет завтра поутру и в который уже никогда не вернется.

Лена почувствовала, как на глаза наворачиваются предательские слезы, опустила голову и пошурудила прутиком угли в кострище.

– Опять плачешь?

Лена подняла голову и увидела Эвелину. Эльфка подошла и села рядом.

– Что-то у тебя настроение меняется в последнее время каждые пять минут. То смеешься, то плачешь. Ты не беременная часом?

– Нет, Эвелин. Да такого и быть не может. Ведьмаки же бесплодны. А кроме Геральта, у меня никого не было.

– Ну, знаешь, мало ли что говорят. Говорят, и у эльфов быстро дети не получаются, а у нас с Йорветом вон как, месяц – и готово.

– Ты поедешь в Верген? – спросила Лена.

– Да. И буду ждать там Йорвета. И, знаешь что, я уверена, что дождусь. И ты своего дождешься, не волнуйся.

– Я знаю.

– Что поделать, такая наша доля. Мужики наши воюют, а мы их ждем. И по-другому здесь никогда не было.

– А как же эльфки в беличьих отрядах?

– Это неправильно. Так быть не должно. Когда бабы идут на войну, значит дела совсем уж плохи. Да и для мужиков в этом нет никакой радости. Для нормальных, я имею в виду. Вон, хоть и моего Йорвета взять. Он войной уже вот так наелся. Ему, как и всем нам, хочется дом свой иметь, жить в нем спокойно с женой и эльфятами. В Вергене, говорят, это можно. Правда, есть еще Дол Блатанна, но там живут во имя будущего, во всяком случае, так говорит Францеска. А я считаю, что жить надо здесь и сейчас.

– Правильно, – кивнула Лена. – Жить, пока живется. Потому что никто не знает, что будет завтра. А от того, кто знает, ничего хорошего нам ждать, как правило, не приходится.

– Ты сейчас о чем? Или о ком? – не поняла Эвелина.

– Я уйду завтра. И обратно уже не вернусь, – призналась Лена. – Ты только не говори никому. И с Йорветом за меня попрощайся. Он на самом деле хороший эльф, хотя и колючий, как ёж.

– Но… – Эвелина изумленно посмотрела на Лену. – Как уйдешь? То есть, почему не вернешься?

– Долго рассказывать. И сложно. Может, я складно не сумею. А может, то, что я расскажу, покажется тебе таким бредом, что ты в него и не поверишь. Скажешь, мол, так не бывает.

– Да ты знаешь, еще и день велик, и вечер долог. Так что давай, рассказывай. А то ведь как всегда бывает: станешь прощаться, так чувствуешь, что надо сказать что-то важное, а вместо этого болтаешь о всякой ерунде. А потом выходит, что самого главного-то и не сказал. Так что, говори, а я буду слушать.

========== ТО ЛИ КЛЮЧНИК, ТО ЛИ КЛЮЧНИЦА. ГЛАВА 20, в которой рассказывается, что случилось в усадьбе Ольгерда ==========

Они вышли из дома еще до восхода солнца. Лена от порога еще раз кинула прощальный взгляд на свой уютный домик, посмотрела на сладко спящих Йорвета и Эвелину – и вышла за дверь, в сырую прохладу предрассветных сумерек. В молчании они с Геральтом прошли по дороге, ведущей к мосту через Понтар, миновали сам мост, прошествовав мимо полусонных и зябко ежащихся часовых, а затем вывернули на дорогу, бегущую вдоль реки, а потом круто сворачивающую к поместью Вегельбудов и начинающую петлять среди пшеничных полей, виноградников и яблоневых садов.

Лена старалась не отстать от ведьмака, чувствуя, что начинает согреваться от быстрой ходьбы, и думала о том, что это утреннее отнюдь не романтическое путешествие, пожалуй сыграло ей на руку. Сначала сонное оцепенение не давало разойтись грусти, а потом, поспешая за Геральтом, Лена уже не думала ни о чем, сосредоточившись на дороге и маячившей прямо перед ней широкой спине ведьмака – единственное, что она видела отчетливо в густом утреннем тумане. Ногам было зябко, а ей самой – жарко. Геральт с места в карьер задал очень хороший темп – и Лена с ужасом думала лишь о том, что она его точно не выдержит. Единственное, чего ей сейчас хотелось и на что были направлены все ее думы – скорее бы уж прийти.

Запнувшись о попавший под ноги камешек, Лена неудачно наступила на недавно укушенную крысой ногу и, не сдержавшись, зашипела от боли и выругалась сквозь зубы. Геральт услышал и остановился.

– Что такое?

– Да ничего. Оступилась. И, кстати, за нами что, кто-то гонится? Или Гюнтер секундомер включил? Вы что, с ним дополнительно поспорили, добежишь ли ты от нашего дома до усадьбы Эвереков за… уж не знаю, на какое время вы с ним уговорились?

– Прости, я задумался. И как-то не учел, что тебе за мной поспевать наверное трудно. Я привык странствовать один.

– Да, действительно, – от нахлынувшей внезапно обиды Лена прикусила губу, чтобы сдержать неожиданно подступившие слезы. – Я настолько незаметна и вообще здесь лишняя, что ты обо мне просто забыл, задумавшись о своих, несомненно важных ведьмачьих делах.

– Лен, ну что ты сразу… Кстати, ты могла бы просто сказать, что тебе тяжело.

– Ну конечно. Раз молчала, то сама и виновата.

– Я сказал совсем не это. Лен, – Геральт подошел к девушке и привлек ее к себе. – Ну я бесчувственный болван. Признаю.

– Да, – она уткнулась лбом ему в плечо. – Ты – он. И ты раз за разом это признаешь. Только от этого не легче.

– Я…

– Ты старый ведьмак, и не знаешь слов любви, – фыркнула Лена. – И ты не изменишься. Я понимаю.

– Чего? – Геральт взял Лену за плечи, слегка отстранил от себя и посмотрел ей в глаза.

– Не бери в голову. Просто пойдем помедленнее. Вот и все. Тебе даже развлекать меня беседой не обязательно.

– Вообще-то для ведьмака я не такой уж и старый, – заметил Геральт.

– Вообще-то это была просто шутка. Немного переиначенная на местный манер крылатая фраза из одного фильма.

– Фильм? А что это такое?

– Это придуманная история, только не просто рассказанная, а показанная. Ну как постановка на сцене. Только эту постановку снимают на пленку и потом показывают в кино и по телевизору… Ой, сейчас ты спросишь, что такое пленка, кино и телевизор. И мне придется разъяснять тебе вещи, в которых я сама разбираюсь не особо хорошо.

– Ваш мир совсем не похож на наш, – сказал Геральт.

– Не-а, не похож. Только люди наверное всюду одинаковы. Что у нас, что у вас. Есть нормальные, а есть суки. И мне кажется, что процентное соотношение одних ко вторым, что у вас, что у нас примерное одинаковое. А уж едет ли сволота на лошади в доспехах и с мечом или на мерсе в Гуччи и с мобилой около уха – нет никакой принципиальной разницы. Тварь она всюду тварь, вне зависимости от времени, места и антуража.

– Тоже верно, – согласился Геральт.

– Геральт, – осторожно спросила Лена. – А если бы у тебя была возможность попасть в мой мир, ты бы согласился?

– Она у меня есть. Цири может переместить меня куда угодно. В ваш мир тоже. Кстати, она могла бы и тебя вернуть домой. Ну, теоретически, если бы ты вдруг захотела, – уточнил он, видя, как меняется выражение лица Лены. – Еще в самом начале, когда мы ну-у… Теперь-то это, понятно, что не нужно. Ты ведь не передумала? – спросил он с тревогой.

– Нет, – быстро ответила Лена.

– А, знаешь, это ведь удача, что мы сразу к Цирьке не обратились, – улыбнулся Геральт. – А то так бы и отбыла ты к себе обратно сразу после нашего знакомства в «Зимородке». И не получилось бы у нас ничего.

– Ага, – кивнула Лена, думая о том, что против законов Кроноса бессильна, пожалуй, даже Цири – всемогущая Владычица времен и мест. А вот ушлый проныра Гюнтер придумал, как их обойти и, тем самым, разбить Ленину жизнь вдребезги.

До усадьбы фон Эвереков они добрались к полудню. Стоя рядом с Геральтом перед большими ржавыми воротами, запертыми на большой и тоже ржавый замок, Лена думала о том, что ставшая неторной, почти заросшая дорога, ведущая к имению через молодой осинник и березняк, захватившие некогда возделанные, а ныне запущенные поля, говорили о том, что усадьба давно заброшена. Здесь никто не живет, а добрые люди обходят это место стороной. И на то у них есть причины, которые ни Ольгерд, ни Гюнтер, естественно, не затруднились объяснить Геральту. Впрочем, ведьмаку-то это было не впервой. Глядя на него, Лена думала, что он, скорее, удивился бы, если б увидел, что ворота гостеприимно распахнуты, по территории поместья оживленно снует дворня, а сама хозяйка встречает дорогих гостей хлебом-солью, стоя на крыльце у парадного входа.

– Закрыто, – Геральт зачем-то подергал замок на рыжих от ржавчины створках ворот. – В принципе, можно перелезть. Но с бо́льшим успехом это возможно сделать через дыру в кладке стены. Камни на честном слове держатся, на них даже Аарда жалко, можно хорошенько ногой ударить по месту – и обрушится.

– А смотри, вон там, – Лена указала вправо, куда от ворот уходила стена. – Кто-то вроде живой.

– Э, да там готовый пролом в стене, – обрадовался Геральт. – У тебя глаз-алмаз. А у этого пролома… Та-ак, кто это у нас? Похоже, мародер. Некто, желающий поживиться сокровищами семьи фон Эверек. Ну-ну.

– Блин, отчаянные ж люди, – поёжилась Лена. – Лично у меня уже заранее почему-то мороз по коже от этого места. Какое-то оно… нехорошее.

– Согласен, – кивнул Геральт. – Даже без учета того, что мне указал на него Ольгерд, я бы, набредя на него просто так, хороше-енько подумал, прежде чем сюда соваться. Что-то тут без сомнения есть, какая-то дрянь, которую кто-то то ли позвал, то ли она сама сюда пришла. А еще мне сильно сомнительно, что супруга Ольгерда действительно все еще живет в этом доме как ни в чем не бывало. То есть, она-то, может, и живет, да вот только интересно, в каком качестве.

– Знаешь, – Лена передернула плечами. – Я чё-то не хочу об этом думать.

– Правильно не хочешь, – кивнул Геральт. – Пойдем для начала побеседуем с этим вон расхитителем эверековской собственности.

Означенный расхититель в нерешительности топтался возле пролома в стене, время от времени вытягивая шею и с опаской заглядывая внутрь. При виде Геральта страх, плескавшийся в его мутных глазах, стремительно сменился надеждой и радостью. И сей факт еще более встревожил подозрительную Лену.

– Ох, добрый господин, это ж как хорошо, что вы пришли, – запричитал мародер. При этом его чумазое лицо действительно выражало самую искреннюю радость.

– Я не добрый господин. Я – ведьмак, – сказал Геральт.

– Так это ж еще лучше, благородный господин мастер ведьмак, – мародер попытался изобразить на лице счастливую улыбку, которая получилась вымученной, кривой и заискивающей.

– Ишь как тебя напарило, – хмыкнула Лена, еще по книге зная, что в благородного господина паршивый выродок, коим обычно именовало ведьмаков подавляющее большинство населения Ведьмиленда, превращался только в случае крайней опасности, грозившей индивидууму прямо здесь и сейчас.

Геральт знал это тоже, поэтому начал пристально всматриваться в густой туман, клубящийся за стеной по территории усадьбы. Лена последовала примеру ведьмака, подумав попутно, что туман этот точно наколдованный и неестественный, ведь на дворе был ясный, теплый и солнечный летний день. А в самой усадьбе, как показалось, девушке, вовсю хозяйничала ранняя осень с ее унынием и увяданием. Лена не могла объяснить, чем вызваны эти ощущения, тем более, что в тумане не было видно деталей, но общая атмосфера имения как-то резко контрастировала с миром за стеной. Как будто там все было не настоящим, а то ли кем-то выдуманным, то ли застывшем и застрявшем в каком-то ином времени, то ли… нарисованным. «На куске старого холста», – вспомнилась Лене фраза из сказки о Буратино.

Из раздумий ее вывел голос Геральта.

– Так что тут случилось-то у вас? – спросил ведьмак у мародера.

– Да мы с Каймиром решили немного дела свои поправить. Ведь такая усадьба огромная пустая стоит. Добра-то в ней немало наверняка. Ну и чего ему впустую пропадать? Мы и пошли.

– Так вы, значит, воры.

– Нее, – отрицательно замотал головой мародер. – Воры у живых крадут. А мертвым-то все равно. Им-то это добро уже не нужно.

– Мертвым? А ты уверен, что здесь нет живых?

– Ну, мы поспрошали в окрестных деревнях у людей. Старые хозяева умерли, а молодые – два брата – младшего убили, а старший то ли воюет, то ли бандюганит, в общем, покинул он это имение и не появлялся тут со времен смерти своего брата.

– А как же жена старшего? Я слышал, что она живет здесь.

– Насчет жены я не знаю. И никто не знает. То есть, так-то все помнят, что она вроде как была. Или есть. Но ее уже давно не видели.

– Не находишь это странным?

– Ну-у… – мародер замялся.

– А не думал о том, почему имение столько лет стоит пустое, а его до сих пор никто не почистил? Решил, что вы с приятелем одни такие умные?

– Я Каймиру-то говорил, – признался мародер. – Что нету тут ничего наверное, все уж давно украдено до нас. Но он как-то стороной выяснил, что народец предпочитает обходить это место по широкой дуге. Мол, что-то нехорошее тут творится. А работники из соседнего имения рассказали, что ходили слухи, будто молодой хозяин занимался тут какой-то запрещенной волшбой. Говорили, вроде люди тут пропадать стали и все такое.

– И вы с подельником, несмотря на это, сюда все равно полезли? – искренне изумился Геральт. – Воистину жадность людская не знает границ, а в совокупности с глупостью ей даже страх не помеха.

– Дык говорил я Каймиру, что не надо бы нам сюда соваться-то. Люди не зря говорят. А он сказал, будто эти слухи специально распускают те, кто сам поживиться добром из усадьбы хочет. Вот и придумывают всякие ужасы, чтобы конкурентов отпугнуть. Кто-то, типа, придумал да запустил сплетню про магию и покойников бродячих – и вот уже вся округа гомонит, мол, проклятая усадьба, все дела, – мародер вновь с опаской глянул за стену в туманное марево. – Только я думаю, что не сплетни это вовсе. А чистая, выходит, правда. В усадьбе-то и впрямь нехорошо. Дело-то как было: мы, значит, пришли. Каймир пошел дверь открывать, а я тут остался, на стреме. Вдруг слышу – вскрик вроде, и лампа разбилась, а потом тишина. Я его звать стал – никто не ответил. Присмотрелся, а там, средь тумана, вроде ходит кто-то. И не знаю, не по себе мне вдруг стало. А тут и вы подошли. К счастью.

– Ты орать-то не вздумай больше, не зови подельника своего, – сказал Геральт. – Неизвестно, что отзовется из тумана и кто там реально прячется. Может, туманники, а может кто и похуже.

– Я вообще-то наверное лучше… ходу отседова, – мародер попятился.

– Правильное решение. Мудрое, я бы сказал, – согласился Геральт.

– Ага, – кивнул мародер, повернулся и дал деру.

– Хорошо ему, – сказала Лена, с завистью глядя, как тот улепетывает прочь. – Ему-то нет необходимости лезть в эти страсти. В отличие от нас. Бр-р, – она поёжилась. – У меня уже от этого места мороз по коже, а мы еще и шагу за стену не сделали.

– Вообще-то тебе прямо сейчас идти со мной вовсе не обязательно, – начал было Геральт, но тут Лена схватила его за руку.

– Смотри, вон там. Кто это?

Ведьмак посмотрел туда, куда указывала Лена, и среди клочьев белесого тумана увидел шагающую по дороге прямую высокую и тощую фигуру в черном. Незнакомец шел, мерно и четко печатая шаг, стук кованых сапог несколько глушил и скрадывал плотный туман, но помимо этого, движение черного человека (во всяком случае навскидку он выглядел как человек) сопровождалось каким-то скрежетом, как будто железом скребли по камню.

– Это тот самый Каймир? – тихо спросила Лена, сама ни капельки не сомневаясь, что подельником мародера тут и не пахнет.

– Вряд ли, – подтвердил ее подозрения Геральт.

– Но это и не о’Дим, – прошептала Лена, чувствуя, как ее охватывает липкий обессиливающий страх. – Это что-то непонятное и жуткое.

– Я пойду посмотрю, что тут творится, а ты оставайся здесь.

– Нет! – Лена вцепилась в рукав ведьмака. – Вот теперь я тут точно не останусь. Одна я здесь с ума от страха сойду. А вдруг оно сюда заявится? А тебя рядом не будет. Что мне тогда делать?

– Вряд ли оно прямо уж заявится, – сказал Геральт, хотя в голосе его не было уверенности.

– Нет уж, я лучше с тобой пойду. Так мне как-то спокойнее, – решительно заявила Лена.

– Ладно. Только держись рядом. И если что, сразу беги или прячься. В конце концов, сюда должны подойти Ольгерд и Гюнтер.

– А может, это о’Дим так развлекается? – неуверенно предположила Лена.

– Не, это не Гюнтеровых рук дело. Ему тормозить меня явно не с руки. А вот Ольгерду – да, самое оно. Расспросить бы теперь о делах его скорбных с учетом вновь открывшихся обстоятельств. Но что-то мне подсказывает, что Ольгерд появится лишь тогда, когда я найду розу. Если я вообще ее найду.

– Бли-ин, – Лена снова поёжилась. – Не нравится мне это.

– А уж мне как не нравится. Пустая усадьба, слухи о запретной магии, пропадающие люди, супруга Ольгерда, которую уже несколько лет никто не видел и эта странная фигура в черном. В целом выходит знатная веселуха. Чертов Гюнтер, во что ж ты нас втравил на этот раз?

Геральт и Лена через пролом проникли внутрь. Как ни странно, здесь туман уже не был таким плотным, каким казался из-за стены, и предметы просматривались гораздо более отчетливо.

При ближайшем рассмотрении усадьба выглядела пустой и заброшенной, но неожиданно не запущенной. Дорожки были ровными и гладкими, без выщербленных камней, трава выкошена, клумбы и цветники ухожены и выполоты. На лужайке неподалеку от стены Геральт заметил несколько мешков.

– Навоз? – он потянул носом. – Кому здесь может понадобиться свежий навоз? И, главное, для чего?

– Для удобрений, – сказала Лена. – Вон, смотри, грядки. Ровненькие такие, аккуратные.

– Это не грядки, – ответил Геральт, присмотревшись. – Это могилы. Но ты права, на грядки очень похожи. Действительно, ровненькие и аккуратные. Может, местный жилец их навозом удобряет? Чтоб покойники быстрее росли и… всходили? Не знаю, странно это все. Но, судя по количеству могил, рассказы о пропавших здесь людях – не вымысел. Вот тут они все и лежат-полеживают, пропадуны эти. Второй вопрос, кто их сюда определил? Не супруга же Ольгерда.

– Ну вот тот тип в черном, наверное, – предположила Лена. – Он ведь тут теперь, скорее всего, хозяйничает. Мне только непонятно, а жена Ольгерда как с ним уживается?

– Вероятнее всего, жена Ольгерда нашла свой приют в одной из этих грядок, – сказал Геральт. – Впрочем, если это творение Ольгерда, то возможны варианты. Вплоть до того, что его жена превратилась вот в ЭТО.

– В таком случае беседовать с ней о фиолетовой розе наверное будет довольно затруднительно, – криво усмехнулась Лена. – Что-то мне подсказывает, что этот черный гражданин не из общительных.

– Это уж точно.

– А смотри, вон там, что за странная конструкция, – Лена указала направо, туда, где дорожка убегала к каменным ступеням, в свою очередь ведущим к возвышенной части парка.

– Пойдем посмотрим, – предложил Геральт. – Тут всюду какие-то чудеса, хотя и жутковатые, и довольно нелепые. Но мало ли нам вдруг повезет обнаружить тут искомую розу.

Они поднялись по ступенькам и остановились перед деревянной конструкцией.

– Старый мольберт, – констатировал Геральт. – Дерево сгнило. Его ткни – и рассыплется.

– Наверное, супруга Ольгерда занималась тут рисованием, – сказала Лена, оглядевшись по сторонам. – Смотри, тут тенистое дерево, под ним ажурная скамейка. А если смотреть вдаль, то отсюда открывается очень красивый вид. Я прямо так и вижу, как она стоит за мольбертом, а Ольгерд ей позирует, сидя на лавочке под деревом на фоне пасторальных пейзажей.

– М-да, – задумчиво кивнул Геральт. – Однако никакой розы тут нет.

– Неужели ты всерьез надеялся просто подобрать ее с земли или найти лежащей на лавочке? – удивилась Лена.

– Конечно, нет. Но помечтать-то мне можно.

– Куда теперь?

– Попробуем войти в дом. Пора нанести визит супруге Ольгерда. В конце концов, мы не незваные гости, нас, можно сказать, отправил сюда сам хозяин. Так что стесняться нам нечего.

Однако двери парадного входа оказались закрытыми. А прямо у порога валялась разбитая лампа.

– Это Каймира, – заметила Лена.

– Да. А дверь заперта. Конечно, я мог бы высадить ее аардом, но шуметь бы не хотелось. И еще есть слабая надежда разговорить существо в черном. Судя по мешкам с навозом и ухоженным цветникам, он местный садовник. Кому и знать о розах, если не ему.

– Ой, смотри, Геральт, а тут еще и живность водится, – снова дернула ведьмака за рукав Лена.

– Какая еще живность?

– Ну вон, собачка черненькая сидит. На нас смотрит. Только глаза у нее какие-то странные. И как она смотрит, мне не нравится.

– А вон там, гляди-ка, котяра. И тоже черный. И тоже смотрит. И котяра этот, как и собачка, очень странный.

– Ты тоже заметил?

– Еще бы! Коты при моем приближении шипят, выгибают спину и убегают. А этот сидит и смотрит, как ни в чем не бывало. Значит, либо это не простой кот, либо это существо котом только прикидывается.

– Да ну их, черные собаки, черные коты, люди в черном, – поморщилась Лена. Блин, как в страшилке детской: в черном-черном лесу стоит черный-черный дом.

– Только у нас в белом-белом тумане ходит черный-черный человек, – сказал Геральт. – Который явно недружелюбно настроен к непрошеным гостям. Вот следы, как будто по земле тащили что-то тяжелое. Полагаю, что Каймира. А за домом слышны звуки. Вновь будто железо скрежещет о камни. Лопата. Похоже, наш садовник копает очередную могилу-грядку для очередного незадачливого любителя поживиться добром из ничейной усадьбы.

– И что мы будем делать?

– Ну, Каймиру я уже помочь ничем не могу. А вот попробовать объяснить садовнику, что мы от Ольгерда, попытаюсь. Может, удастся завести беседу. Кстати, тебе со мной идти вовсе не обязательно, потому что беседа у нас может не задаться, и тогда…

– Ты мне предлагаешь остаться здесь с этими зверьми? Да ни в жизнь! А вдруг еще этот садовник тут не один такой. Как выскочит из дома с лопатой наперевес. Или Ольгердиха вылетит в образе ожившей мертвячки. И что я буду делать? У меня даже лопаты нету, чтобы хотя б теоретически отмахаться попробовать.

– Ладно, пойдем вместе. Только держись рядом, если все пойдет нормально, а если договориться все-таки не удастся, тогда беги. Не вздумай здесь прятаться или звать на помощь. Никто нормальный к тебе не придет. И никто нам тут не поможет. Поняла?

– Да. Геральт, смотри, вон он, стоит и лопатой машет, – прошептала Лена. – А у беседки другой, весь в кровище. Это наверное тот самый Каймир.

– Да. Только это уже не Каймир, а то, что от него осталось.

– Чем он его? Лопатой? – Лену передернуло. – Что-то мне уже нехорошо. И… Геральт, я боюсь.

– Лен, это ты правильно делаешь, что боишься. Нормальная реакция. А поэтому, как только он пойдет на нас, беги. Слышишь?

– Ага. Я…

– Руку мою отпусти. Мне, если что, замахнуться ею надо. И отойди от меня шагов хотя бы на пять. И помни, ни в коем случае не прячься, просто беги.

Лена с неохотой отцепилась от Геральта и осталась стоять, глядя как ведьмак продолжает приближаться к… монстру. Почему-то Лена не сомневалась, что длинное и худое, как палка, существо в черном балахоне не является ни человеком, ни эльфом. От него будто исходили волны безотчетного, дикого, иррационального ужаса. Лена чувствовала, что ее начинает буквально колотить от страха, в ногах появилась противная слабость, а сердце в груди затрепыхалось пойманной птицей.

– Эй! – тем временем Геральт негромко окликнул чернохламидника.

Никакого ответа не последовало. Черный садовник все так же старательно и сосредоточенно продолжал свою работу – копал могилу огромной лопатой.

– Ты меня слышишь? – Геральт окликнул громче, подошел еще на несколько шагов и вытащил из ножен меч.

«Серебряный, – со страхом отметила Лена. – Значит, он тоже не сомневается в нечеловеческой природе этого существа».

– Эй, ты кто? – задал очередной вопрос Геральт, продолжая приближаться к незнакомцу.

И на этот раз ведьмака услышали. Существо выпрямилось, прервав работу, воткнуло лопату в землю, несколько секунд оно стояло неподвижно, будто собираясь с мыслями, а потом резко повернулось к ведьмаку и откинуло капюшон.

О того, что она увидела, вопль ужаса застрял у Лены в горле: лица у существа не было вовсе, вместо него от лба до верхней губы грубыми швами был приметан гладкий кусок кожи – ни глаз, ни носа, только рот. И уши на лысой, круглой, как шар, гладкой голове. Существо могло слышать и, конечно, жрать.

Лена проследила, как чудовище крест-накрест махнуло своей огромной лопатой, как будто в руках у него была легкая тростинка, и пошло на Геральта. Молча, ровным шагом и неумолимо. В первый момент у нее от ужаса ноги будто приросли к земле, но, к счастью, монстра она совершенно не интересовала. То ли он ее просто не видел и не чувствовал, то ли врага опознал пока что только в Геральте и разбирался с проблемами по мере возникновения, однако безликое страшилище, не обращая внимания на стоящую прямо по курсу Лену уверенно развернулось и, продолжая размахивать лопатой, вновь пошло за заскочившим было ему за спину и теперь бегущим по направлению к беседке Геральтом.

Очередной взмах лопаты со свистом рассек воздух, Геральт нырнул в кусты и скрылся из поля зрения, а вслед за ним устремился и монстр. Как только кошмарное создание перестало маячить перед глазами, Лена очнулась и последовала совету Геральта, то есть дала деру. Однако, добежав до дома, она остановилась и, теперь уже вопреки наставлениям ведьмака спряталась за кучей садового инвентаря и оттуда стала наблюдать за боем.

Ведьмак и страшилище крутились на открытом пятачке возле беседки. Геральт обходил монстра кругами, видимо выискивая место и выбирая момент для атаки, а монстр продолжал тупо и неутомимо махать своей лопатой, возможно просто наугад, так как врага он вероятно и не видел, но как-то чувствовал. Однако при каждом взмахе сердце Лены замирало от страха и волнения – а вдруг Геральт не сумеет или не успеет увернуться или монстр окажется быстрее или ловчее. При этом Геральт пока не предпринимал никаких шагов для атаки, а монстр был по-прежнему неутомим. И что-то подсказывало Лене, что он может махать своей жуткой смертоносной лопатой целую вечность, не уставая и не останавливаясь ни на минуту. А вот Геральт при всей своей выносливости однажды может ослабить внимание, ошибиться, оступиться – ведь он, хоть и улучшенный мутациями, но все же живой человек, а не бездушная машина для убийства, каковой вероятно являлся как раз этот безликий монстр.