Текст книги "Сказ о том, как тяжела попаданская доля (СИ)"

Автор книги: Al-kor

сообщить о нарушении

Текущая страница: 52 (всего у книги 68 страниц)

Эльф, что ли?

Он – сущность.

Не, Лен, извиняй, но насчет этих материй я не силен, – Талер приложился к бутылке. – Ежли, к примеру, заговор замутить или переворот какой – это пожалуйста. А со всякими сучностями – я пас. Э! Лен! А ты нашего одноглазого спроси, – посоветовал он девушке. – Эльфы-то в этих вещах получше нашего разбираются. Он живет долго, кучу всяких старых сказок слышал. Мож, он тебе чего дельного и подскажет по поводу этого Гюнтера.

Как вариант, – кивнула Лена. – Талер, сука, ты все-таки гений!

Гюнтер о’Дим? – переспросил Йорвет. – Нет, не слышал про такого.

Его еще называют Стеклянным человеком, торговцем зеркалами…

Торговец зеркалами, ну конечно! – вспомнил Йорвет. – Была какая-то история, связанная с Аэдд Гинваэлем, Королевой Зимы и осколками разбитого зеркала.

Так это про Кая и Герду, – озадаченно пробормотала Лена. – Про Снежную королеву, кривое зеркало троллей, которые его разбили, про осколки, которые попадали людям к глаза – и они начинали видеть мир искаженным, в сердца – и они становились холодными и бесчувственными. Я тоже знаю эту сказку.

Это не сказка, а грустная и страшная быль, – сказал Йорвет. – Только до вас она дошла, как бы это сказать, в относительно мягкой форме.

Как так?

Поучительная история о том, что бывает, когда те, кому положено беречь свой мир, с задачей не справляются.

Это про эльфов?

Нет. Мы этот мир не создавали. И вообще-то он не наш. Мы тоже изначально были здесь гостями, а не хозяевами.

Истребили вранов и подчинили краснолюдов, – припомнила Лена то, что читала о пришествии эльфов.

Ну-у, у нас принято считать,что враны вымерли сами, – дипломатично заметил Йорвет.

А если честно?

Права, скорее, ты. То есть, может, они и вымерли, но мои предки, несомненно, им в этом немного помогли. Эльфы прибыли в Лок-Муинне – город-порт, точку Сопряжения, так как именно там почему-то всегда происходил перекрест миров при очередном их сближении. Таким образом здесь появились мы, так же много позже здесь появились люди. Только беречь этот мир и надзирать за порядком в нем было уже давным-давно некому.

И поэтому вместе с людьми сюда проникли чудища?

Отчасти да. Говорят, что второе Сопряжение стало возможным потому, что местная Берегиня стала Королевой Зимы. Точнее, ее сделали таковой в наказание за какую-то провинность.

Может потому, что она позволила вам проникнуть сюда?

Возможно, – Йорвет пожал плечами. – В дела высших сфер не суются даже наши многомудрые знающие, которые, вообще говоря, обычно любят совать свои носы в любые щели мироздания.

А в чем заключается наказание Королевы Зимы? – спросила Лена.

У нее отобрали возможность исполнять свои функциональные обязанности, – объяснил Йорвет. – А поскольку она сама суть – функция, это для нее означало конец.

Но ведь она все равно существует. Выбирает жертвы, сует им в глаза осколки кривых зеркал, потом хитит, увозит в свой северный холодный замок и заставляет льдинками выкладывать слово «вечность».

Она – бессмертное существо, живущее покуда жив ее мир. Физически ее нельзя уничтожить. Только что это за существование – без цели, без смысла. Она больше не знает ни печали, ни радости, но в наказание ей оставили память о том, что когда-то она могла что-то чувствовать. Теперь она коротает свою вечность, забавляясь с эльфами и людьми. Как ты говоришь, хитит, забирает в свой замок и ловит отзвуки былого, питаясь эмоциями своих жертв до тех пор, покуда не выжмет их досуха. Тогда она вновь садится в свои белые сани, летит с метелью по заснеженным улицам ночных городов, заглядывает в окна домов в поисках новой жертвы.

Так какого ж якоря вы, ослы, покупаетесь на ее завлекалки, если знаете, что она такое? – удивилась Лена.

Во-первых, у нее на лбу не написано, что она Королева Зимы. И плаката в руках на эту тему у нее тоже, как ты понимаешь, нет. А лишь раз взглянув в ее глаза, оторваться уже невозможно. Ведь она просто неимоверно красива. Белая, холодная, чистая и прекрасная.

А-ай, вот все вы, мужики одинаковы, стоит увидеть красивое личико – и готовы, все, бери вас за рупь за двадцать. Готовы за ней, не глядя, хоть на северный полюс, хоть к черту на рога, хоть в d’yeabl aep arse*. Эх, вы, – укоризненно покачала головой Лена.

Ну так… – виновато развел руками Йорвет. – Такая наша доля.

Ага, а нам потом вас искать и плакать над вами в надежде растопить кусочки льда, – снова припомнила сказку Лена.

А вот это без толку, – сказал Йорвет. – Из тех, кто когда-либо попадал в ее сети, ни один не вернулся назад.

А женщины, которые уходили искать своих любимых?

Кто просто не нашел, кто сгинул в чужих краях, кто нашел, но вернулся ни с чем.

Но как же сказка? Там ведь все закончилось хорошо.

Наше извечное стремление помечтать о несбыточном.

Подожди, а при чем здесь торговец зеркалами Гюнтер?

У него с Королевой договор.

На поставку зеркал? – съехидничала Лена.

Именно. В его зеркалах для нее отражаются чужие жизни, эмоции, истории…

Да-да, помнится, он представился коллекционером интересных историй, – закивала Лена. – О, господи, возьмет и познакомит Геральта с этой Королевой. А этот придурок, конечно, сразу и впялится в ее прелести. И чё тогда делать? Это ему не Йенка с ее фантазиями и закидонами, от этой дамочки хрен сбежишь. Ой, а нельзя с этой Королевой как-нибудь заранее сговориться?

О чем? – опешил от Лениной предприимчивости Йорвет.

Ну-у, я бы сделала ей предложение, от которого она не смогла бы отказаться.

Например, какое?

Да пусть бы забирала Ольгерда. Он даже сам себе надоел и не нужен, не говоря уже о ком-то еще. Он тоже бессмертный, вот и будет ее развлекать вечно.

Не, – покачал головой Йорвет. – Не согласится. Ей даже эльфы стали неинтересны с тех пор, как тут появились люди.

Почему?

Ваш век слишком короток. Наверное поэтому эмоции ярче, а чувства – сильнее. Для вас слишком много событий, которые уходят безвозвратно и никогда уже не произойдут, поэтому вы мало радуетесь и часто грустите. А печаль почему-то всегда стоит дороже радости. Большинству из вас не успевает прискучить жизнь, потому что ваши годы летят так быстро, что вы иногда даже не успеваете за ними уследить.

Откуда ты все это знаешь? – спросила Лена.

Все – это что?

Ну, про Королеву эту, про Гюнтера с зеркалами. Ты же сам там не был.

Я, конечно, нет. И, как ты понимаешь, не стремлюсь и надеюсь, что меня сия чаша минет. Это наши легенды, которые передаются из поколения в поколение.

Так это, может, еще и неправда, – предположила Лена.

В каждой сказке лишь доля сказки, – назидательно сказал Йорвет. – А вообще, каждый сам решает, во что ему верить.

Пожалуй, я лучше поверю на всякий случай. Только мне все равно не понятно, кто такой этот Гюнтер и откуда у него эти чудесные зеркала?

Вот этого я сказать тебе не могу. Наши легенды об этом умалчивают. Пожалуй, Королева бы тебе о нем и рассказала, но у нее особо-то не спросишь.

Ладно, все равно спасибо. Теперь-то я уж точно знаю, что ваша спятившая от безделья отставная берегиня и этот странный о’Дим – одного поля ягоды. А от таких можно ждать любой подлянки.

задница дьявола

========== ИСКУССТВО ДИПЛОМАТИИ. ГЛАВА 7, в которой Лена беседует с Ольгердом ==========

Лена и сама не знала, почему вместо того, чтобы идти с Геральтом к Шани, она предпочла в одиночку отправиться в корчму, чтобы поговорить с Ольгердом. Геральт, правда, поинтересовался, точно ли она желает встречаться с Ольгердом самостоятельно, предложив Лене сначала вместе посетить Шани, а потом заглянуть в корчму, но Лена почему-то отказалась, а Геральт не стал больше настаивать.

Сейчас Лена направлялась к рыночной площади Оксенфурта и думала, не поступила ли она опрометчиво, во-первых, отказавшись от предложения Геральта сопровождать ее, а во-вторых, отпустив его одного к Шани. Возможно, она сделала так из-за некстати пробудившегося в ней духа противоречия, вызванного тревогой, поселившейся в ее душе после разговора с Талером и Йорветом. Лена старательно гнала от себя мысли о Шани, о чародейках, о всем известных влюбчивости и непостоянстве Геральта, пыталась не гадать о планах Гюнтера, пробуя занять руки делом, чтобы не сушить голову, или отвлечься от тяжких дум, переключившись на что-нибудь другое. Получалось у нее, надо сказать, хреново. И тогда она решила совместить, так сказать, приятное с полезным. Понимая, что ей не уйти от дум о разнообразных тревогах, которые были связаны с противоречивой личностью Геральта, который вечно влипал во всякие неприятности, Лена решила выбрать из двух зол большее. В конце концов, опасность, которая исходила от Гюнтера для них обоих, была явно серьезней, чем ее подозрения, что Геральт не прочь вновь закрутить роман с Шани. А если прикинуть перспективы этой истории с участием Королевы Зимы… Едва лишь помыслив об этом, Лена была готова заранее и безоговорочно простить Геральту все его потенциальные романы и позволить их мутить хоть со всеми его пассиями разом, лишь бы он не попал в сети этой бесчувственной холодной душеедки. Конечно, были моменты, когда Лена напоминала сама себе ту самую глупую Эльзу из известной сказки, горюющую над тем, что еще не случилось и, возможно, вообще не произойдет. Но в следующий момент на нее вновь накатывало, и она думала, что лучше все-таки перестраховаться, пока не поздно. Едва взойдя на крыльцо, она услышала за дверями топот, стук, грохот, грубый хохот, свист и пьяные выкрики – в корчме явно гуляла веселая компания, причем Лена была точно уверена, что кочегарят там именно архаровцы Ольгерда, потому что стражники, которые захаживали в корчму, так себя не вели, а школярам, которые, перебрав спиртного, начинали буянить, быстро давали укорот, придавая ускорение крепким пинком под зад, от чего ученые юнцы сначала открывали двери своей хмельной и буйной головушкой, а затем после краткого полета их принимала в свои немягкие объятия булыжная мостовая рыночной площади. Такие подарки, вылетающие из корчмы под ноги прохожим, были делом не то чтобы частым, но довольно обыденным, так что на них никто не обращал особого внимания. На всякий случай Лена решила проявить осторожность и немного подождать, однако никаких школяров из корчмы так и не вылетело, и это еще более укрепило девушку в правильности своих предположений о том, что бузят там ребята Ольгерда. Правда, от перспектив встречи с ними лицом к лицу, без спасительного заслона в виде широкой и надежной спины Геральта, Лене стало немного не по себе, она внутренне приготовилась услышать в свой адрес скабрезные шуточки и, возможно, предложения весьма пикантного свойства. Но, с другой стороны, корчма была местом все-таки общественным, кругом было полным-полно стражи, да и Ольгерд, наверное, не позволял своим людям уж слишком расходиться. К счастью, ее опасения были напрасны. Братва вообще не обратила на вошедшую девушку никакого внимания, так как была занята важным и интересным делом: один из их компании молотил кулаком по крышке огромной, почти в рост человека бочки, а остальные, обступив его, радостно и громко гоготали, топали ногами, свистели и улюлюкали. Из бочки доносились какие-то глухие звуки, похожие то ли на бульканье, то ли пыхтение.

Они как дети.

Лена повернулась на голос и увидела сидящего в стороне Ольгерда, который равнодушно и со скучающим видом наблюдал за тем, как развлекались его люди, но, видимо, решил заговорить, заметив, с каким недоумением наблюдает за этой забавой Лена.

Дети? – удивилась Лена, еще раз внимательно оглядев мужчин и женщин, вопивших и бесновавшихся вокруг бочки. – Они все выглядят так, что у них, по здравому разумению, должны бы быть внуки, которым по возрасту как раз было бы простительно вести себя подобным образом. Ну, разве что жизнь их так потрепала, и поэтому они в свои двадцать выглядят на все пятьдесят.

Зато ты, как я погляжу, рассудительна не по возрасту, – заметил Ольгерд.

Ты меня помнишь? – решила сразу перейти к делу Лена.

Конечно. На плохую память я не жалуюсь. К сожалению.

Понимаю. Иногда кое о чем очень хочется забыть, – кивнула Лена. – Да вот беда, память – штука коварная. Не получается так, что хочу – помню, надоело помнить – забуду.

М-да, то, о чем не хочется вспоминать, можно задвинуть в самый дальний угол памяти, а забыть – все равно не выйдет, – согласился Ольгерд. – Но ты же не об этом со мной хотела поговорить, так?

Угу, – кивнула Лена, присаживаясь за стол напротив Ольгерда, показывая тем самым, что разговор она собирается вести долгий. Фон Эверек не возражал.

Хочешь расспросить меня о моих желаниях? – поинтересовался он. – Думаешь, тебе удастся облегчить жизнь своему другу?

Как ты попался о ‘Диму? – напрямик спросила Лена.

А, вон ты о чем, – лицо Ольгерда стало задумчивым. – Почему тебе это интересно?

Хочу попросить у тебя совета. Ты ведь наверное знаешь по опыту, каких слов или тем следует избегать в разговоре с ним, чтобы не попасться на его крючок?

Знаешь, вообще-то, в отличие от твоего кавалера, я не имею привычки никому помогать, даже таким юным и прелестным барышням с милыми личиками и жалостными глазками, как у тебя. Но… Гюнтер – дело другое. Мне плевать на тебя и твоего Геральта, но назло о’Диму, я, конечно, дам тебе совет. Он бесится, потому что не может достать меня, а я порадуюсь, если с моей помощью и вам удастся порушить его планы.

Тогда повторю свой вопрос. Как он тебя нашел?

Я оказался в отчаянном положении и… Предыстория, можно сказать, проста и банальна. Впрочем, как и все подобные истории до тех пор, пока такое не случится именно с тобой. Я встретил девушку по имени Ирис, влюбился, она ответила мне взаимностью, я попросил ее руки и, поскольку наша семья была достойной, богатой и процветающей, ее родители с радостью дали согласие на наш брак. Я был на седьмом небе от счастья и уже размечтался, как мы с ней будем жить долго и счастливо… И вот тут все пошло наперекосяк. Сначала грянул неурожай, мы влезли в долги, потом совершили несколько крайне неудачных вложений, которые еще более усугубили наше и без того плачевное положение. В общем, моя семья обанкротилась. Наши векселя скупил Дом Борсоди и тут же потребовал немедленной выплаты по счетам. Платить нам было, разумеется, нечем, поэтому наше имущество пошло с молотка. Узнав о наших несчастьях, родители Ирис тут же расторгли помолвку. Я предложил ей бежать, но она сказала, что не пойдет против воли семьи, а тут еще на горизонте появился этот чертов офирец… Я с ума сходил от отчаяния, безысходности и злости. Ну, и не нашел ничего умнее, чем решить дело так, как положено в таких случаях, я пошел и напился. Спьяну высказал это дурацкое желание…

Про жабу, да? Он выполнил его! – Лена хлопнула ладошкой по столу. – Он. Его. Выполнил. Принц стал жабой, а ты попался.

Погоди, – слегка опешил Ольгерд. – Я думал…

Думал, что это ты сам такой лютый колдун, который так запросто может взять и превратить кого угодно во что хошь? Ага, стоит только захотеть!

Но я именно, что захотел!

Да. Так отчаянно и сильно, что к тебе пришел исполнитель желаний. Он тебя вычислил, прилетел на твои эмоции, как оса на варенье. И сделал то, что ты просил.

Я его не просил.

Ты хотел, чтобы так стало. И тебе было в тот момент абсолютно неважно, кто и каким образом твое желание исполнит. Ну, и про плату ты, конечно, тоже не подумал. Итак, первое желание – крючок, второе – договор, третье – расплата.

Ты о чем?

Желания всегда должно быть три. Первое – сумбурное и отчаянное, второе – рассудительное, третье – последнее, как у приговоренного перед казнью. За первое желание Геральта Гюнтер тоже не попросил ничего, чтобы потом прийти за вторым и вот тогда уже шлепнуть договорчик.

И что попросил у него Геральт, если это, конечно, не секрет? – поинтересовался Ольгерд.

Конечно же он спросил, как найти Йеннифэр, – имя чародейки Лена выговорила с неожиданной ненавистью. – Вечно из-за этой дряни он влипает во всякое дерьмо. Он искал ее, а она, прекрасно зная, где он, в это время сидела и грела задницу в императорских креслах. А вот если бы она удосужилась оторвать свой зад от стула и пойти ему навстречу, может, ничего этого бы и не было!

Но ты сказала, что желания должно быть три. Я пока у себя насчитал только два.

Напоследок ты хотел, чтобы Гюнтер нашел тебе того, кто выполнит еще три твоих желания. Он нашел Геральта.

Хм, – Ольгерд слегка задумался. – Хорошо излагаешь, складно так. Ты сама до этого додумалсь или просветил кто?

Сама. Просто, к счастью для меня, мое первое желание-крючок неожиданно оказалось ему не по силам.

О-о, да ты не так проста, как кажешься. Что ж такое ты пожелала, что даже сам великий Гюнтер о’Дим со своими связями и талантами оказался бессилен?

Ой, это долгая история. Вряд ли она будет тебе интересна. Лучше ты скажи, что загадал во второй раз?

Я хотел вернуть свое состояние, жениться на Ирис и жить с ней вечно.

Ты попросил для вас бессмертия?

Тогда мне казалось, это здорово – жить вечно, а бесконечно долго, как я тогда думал, обязательно значит, что и бесконечно счастливо. Да только оказалось, что счастья нам с Ирис эта вечность не принесла. Как выяснилось, для нас в ней нет ни тепла, ни радости, а только бесконечная скука и отчаянная тоска по тому, что ты потерял.

О’Дим сказал тебе, что хочет взамен за исполнение твоего желания?

Да. Он сказал, что цена всему этому великолепию – жизнь дорогого мне человека.

Твоего брата Витольда?

Да. Его убили вскоре после нашей с Ирис свадьбы.

Получается, ты с Гюнтером уже расплатился, – Лена озадаченно потерла лоб. – Чего же он хочет от тебя еще?

Да вот выходит, что расплатился-то не я, а Витольд. Мой брат отдал свою жизнь за то, что я получил бессмертие. А теперь по счетам надо платить уже мне самому.

Ну да, эта чертова нечисть такая, – кивнула Лена. – Ни от чего не отказывается. Вначале возьмут то, что предложат, а потом то, что принадлежит им по праву.

Я пытался отделаться от Гюнтера, – сказал Ольгерд. – Для этого нашел знающего человека, очень авторитетного в области оккультизма демонологии – профессора Оксенфуртского университета Прометиция Шезлока. Кстати, тебе тоже советую с ним поговорить.

Как я понимаю, его рекомендации тебе не помогли, – заметила Лена.

Пока что да. Но ведь у меня теперь в запасе вечность, – усмехнулся Ольгерд. – Хоть будет на что ее потратить.

Я бы на твоем месте погодила радоваться, – засомневалась Лена.

Надеешься, что твоему другу удастся выполнить мои желания?

Я думаю, о’Дим снова найдет способ тебя провести.

Я буду настороже.

А как ты вернул себе состояние? – спросила Лена.

Да видишь ли, после вмешательства о’Дима мне стало сказочно везти. Деньги как-то сами повалили, я и не заметил, как вновь стал богатым. Вскоре мне даже удалось выкупить поместье у Хорста Борсоди. Кстати, раз уж мы об этом заговорили… Пожалуй, я могу немного облегчить Геральту задачу с домом Борсоди.

С чего бы вдруг? – удивилась Лена.

Вообще-то желание изначально задумывалось для того, чтобы отомстить Борсоди за то, что они когда-то выкинули меня из дома. Теперь я планирую сделать с ними то же самое. Поэтому я и подумал: зачем мне вставлять палки в колеса человеку, который будет трудиться во имя моей мести и для моей же пользы. Это не очень разумно, не находишь?

Да кто вас знает, – неопределенно отозвалась Лена, пока не понимая, к чему клонит Ольгерд.

Дело в том, что Дом Борсоди – это шкатулка, в которой лежит завещание Максимилиана Борсоди, удостоверяющее право его сына на наследство. Оно-то мне и нужно. Можешь поделиться этой информацией с Геральтом. Ведь согласись, поиски сильно упрощаются, когда точно знаешь, что именно ты ищешь.

Так-то да, но…

Не волнуйся, подвоха здесь нет. Мне действительно просто приятно будет наблюдать за выражением лица Хорста, когда я пинком вышвырну его из дома, который десятилетиями принадлежал их семье. И потом, рано или поздно Геральт узнал бы про Дом Борсоди сам. Это задание явно не из разряда невыполнимых, поэтому им можно пожертвовать. К тому же у меня еще есть два про запас.

========== ВЕТЕР ЛИ СТАРОЕ ИМЯ РАЗВЕЯЛ. ГЛАВА 8, в которой Геральт пытается разобраться с прошлым и будущим ==========

Лена вышла из корчмы, довольная собой и плодотворно проведенной беседой, и почти сразу же увидела Геральта, который быстро шел по площади к ней навстречу. Девушка поспешила к нему, так как ей не терпелось узнать, что он узнал у Шани, а, главное, ей очень хотелось похвастать своими успехами.

Ну что, никак бежишь меня спасать от злого и страшного Ольгерда? – весело спросила она ведьмака, подходя к нему практически вплотную.

Ну-у, вообще-то я за тебя волнуюсь, – сказал Геральт, взяв Лену за плечи и немного отстраняя от себя, чтобы посмотреть ей в лицо. – Видимо, мои опасения оказались напрасными, – добавил он, глядя на ее улыбку от уха до уха.

Ты меня уж совсем беспомощной считаешь, – даже слегка обиделась Лена. – Я взрослая женщина, состоятельная горожанка и вообще многодетная, можно сказать, мать, поскольку у меня четыре великовозрастных придурка на иждивении.

Да, причем с одним из этих придурков ты еще и спишь,– усмехнулся Геральт.

Что хорошего тебе рассказала Шани? – решила перейти к делу Лена.

Она сказала, где найти Витольда и обещала принести мне курильницу для Ритуала Призвания.

И где похоронен этот Витольд? Надеюсь, нам не придется переться за его бренными останками в какую-нибудь Зерриканию?

Нет. Он полеживает себе спокойненько в семейном склепе фон Эвереков, что находится рядом с их же поместьем. Это совсем недалеко отсюда. Мы с Шани договорились встретиться у входа в склеп завтра утром.

А я? – спросила Лена.

Лен, дело твое, конечно, но ты точно хочешь вставать рань раннюю, чтобы полюбоваться на усыпальницу Эвереков, в которой наверняка нет ничего интересного, кроме крыс, вековой пыли, гробов и истлевших костей?

Пожалуй, нет, – немного подумав, помотала головой Лена.

А о чем вы говорили с Ольгердом? – поинтересовался в свою очередь Геральт. – Судя по времени, которое ты провела в корчме, беседа у вас задалась.

Он сказал мне, что такое Дом Борсоди, – гордо заявила Геральту Лена, с торжеством наблюдая, как у того от удивления поднимаются вверх брови.

Ух ты! Я смотрю, Талер не зря тебе дифирамбы поет. Ты, поди, и мертвого разговоришь, если очень захочешь, конечно.

Мертвого-не мертвого, но с бессмертным у меня получилось неплохо.

Более чем. И что из себя представляет этот Дом?

Шкатулка. Она нужна Ольгерду потому что туда Максимилиан Борсоди положил свое завещание, которое удостоверяет право на дом его сына Хорста.

Зачем оно Ольгерду? – удивился Геральт.

Думаю, в нем есть какая-то хитрая закавыка, которая может лишить Хорста наследства. Во всяком случае Ольгерд уверен, что если это завещание попадет ему в руки, он оставит Хорста без кола и без двора, тем самым вернет ему должок за то, что Хорст когда-то так же поступил с самим Ольгердом.

Все чудесатее и чудесатее, – Геральт в задумчивости поскреб затылок. – Все начиналось просто, как здрасьте, я должен был всего лишь убить монстра. И что у нас теперь?

А это знаешь, как сундук, в котором находится ящичек, в котором лежит коробочка, в которой спрятан пакетик, в котором… И так без конца.

Лен, – неожиданно Геральт, так и продолжавший легонько держать девушку за плечи, сделал движение, заставившее ее обернуться туда, куда смотрел сейчас ведьмак.

Что ты там увидел? – удивленно спросила она Геральта, так как ее внимания ничего в той стороне не привлекло.

Мужик в черном. Успел смыться прежде, чем ты его увидела. Кажется, следил за нами.

Геральт, у тебя уже паранойя, – с укоризной сказала Лена.

Может, и так, – пожал плечами Геральт. – Только почему он удрал сразу, как только я обратил на него внимание?

Испугался, – предположила Лена. – Ты, знаешь ли, тоже вид имеешь тот еще. Вот мужик и пересрал, увидев, что на него ведьмак с двумя мечами смотрит строго и сурово.

Как вариант, – согласился с доводом Лены Геральт. – Но тебе он точно не знаком?

Да у меня из здешних знакомых только четыре мужика! Ты их всех знаешь. Один из этих мужиков – вообще ты. А, еще теперь пятый – Ольгерд. Но он сидит сейчас в корчме, и он – не в черном. Ни с какими посторонними мужиками я тут знакомств не завожу.

Показалось, значит, – решил Геральт. – Слушай, Лен, у нас вечерок намечается свободный.

Ну да, – кивнула Лена. – Хочешь мне предложить что-нибудь особенное?

Романтическую прогулку по Оксенфурту я ведь тебе обещал.

Я думала, ты забыл. Или сделал вид, что забыл, – Лена явно обрадовалась, но вида старалась не подавать, что, впрочем, получалось у нее плохо.

Надоели мне все эти Ольгерды, Гюнтеры, Эмгыры, – Геральт вздохнул. – Почему вечно так выходит, что я занимаюсь какой-то ненужной мне ерундой вместо того, чтобы делать то, что мне нравится, ну или хотя бы то, что мне делать положено.

А что тебе нравится?

Спать с женщинами... Ну-у, то есть не только спать, конечно, – быстро поправился Геральт. – Общаться с вами я тоже в общем-то люблю. Не со всеми, правда. Потому что с некоторыми из вас действительно лучше только спать.

У Лены так и вертелось на языке ненавистное имя Йеннифэр, которая, на ее взгляд, идеально подходила под последнюю характеристику Геральта, но на сей раз она смолчала, не желая напоминать Геральту о чародейке и портить себе вечер воспоминаниями о ней.

Вот тебе бы только трахаться, пить и играть в карты, – вместо этого сказала Лена.

Разве это плохо?

Вообще-то наверное нет. Все лучше, чем как этот Эмгыр дурацкий войны воевать и не давать никому покоя. Наверное, знаешь что, он стал импотентом после того, как расколдовался, – предположила Лена. – Вот с тех пор его на войну и пробило. Надо же ему хоть в чем-то себя по-мужски реализовать. Ну вот он и старается, не с женщинами, так с войной. А ты, зато, наоборот, миролюбивый, потому что…

Лена, твои теории, конечно очень познавательны и интересны, но, может, мы все-таки пойдем гулять? – предложил Геральт.

Ну, пойдем, – смилостивилась Лена. – А цветы? Ты собираешься совершить налет на палисадник какого-нибудь мирного Оксенфуртского обывателя?

Я думаю, временная резиденция Ублюдка Младшего еще стоит бесхозная. Там цветников было до такой-то мамы, даже розарий, кажется, имелся. Не понятно, правда, зачем, поскольку что Ублюдок Младший, который там проживал временно, что Радовид, который являлся ее владельцем, были точно не из эстетов и цветами не увлекались. У них были явно иные предпочтения.

Оба были маньяками? – полувопросительно-полуутвердительно сказала Лена.

В точку, – кивнул Геральт. – Но усадьба была вполне ухоженная. Правда, когда я зашел к Ублюдку в гости, антураж пришлось несколько попортить.

Ну так теперь-то трупаки уж точно убрали, – убежденно сказала Лена.

Да, несомненно, иначе бы мы их уже обоняли, – заметил Геральт. – Тьфу ты! Что-то пока не очень романтично у нас получается, – вздохнул ведьмак.

Это потому, что ты стишатами не запасся, – пошутила Лена. – Кстати, Геральт, раз уж мы все равно гуляем, может, завернем к Дому Борсоди-то, он же рядом тут совсем, вдруг удастся что-нибудь…

Лена, успокойся, – попросил Геральт и мягко приложил палец к ее губам. – Мы не пойдем к Борсоди. К Ольгерду мы не пойдем тоже. Я не хочу развлекать его брата Витольда, не хочу думать о Гюнтере с его загадками, мне надоели разговоры о Дикой Охоте, Эмгыре и Темерско-Вергенском союзе, сегодня я просто хочу побыть с тобой. И поэтому сейчас я куплю тебе букет у цветочницы, что стоит в пяти шагах от нас, и мы пойдем гулять. Я покажу тебе знаменитый Оксенфуртский университет…

Да, Геральт, а еще Ольгерд сказал, что я должна поговорить с профессором оккультизма и демонологии, который как раз являлся преподавателем…

Нет, Лена, вместо бесед с оккультистами и демонологами я поведу тебя гулять по набережной, – тоном, не допускающим возражений, заявил Геральт.

Домой они явились, когда уже начинало темнеть. Лена была просто абсолютно счастлива, а Геральт выглядел довольным и отдохнувшим.

Та-ак, пойду-ка я сегодня спать, пожалуй, в сарай, – сказал Роше, который сидел на крыльце вместе с Эвелиной и Йорветом, наслаждаясь вечерним ничегонеделанием, и проводил радостную Лену, убежавшую в дом, странным взглядом, в котором слегка сквозили то ли жалость, то ли грусть, то ли восхищение.

Что это вдруг? Обычно мы тебе не мешали, – снисходительно заметил Геральт.

Ну-у, сегодня, судя по восторженному настрою девушки, как я понимаю, ей обещано что-то особенное. Или, наоборот, она обещала тебе продемонстрировать что-нибудь эдакое в премию за прекрасный вечер.

Да ну тебя, Роше, иди ты… – начал было ведьмак.

Геральт, что ты делаешь? – перебила их Эвелина. – Что ты, паразитина такая, с девчонкой творишь? Она же верит тебе! Она врюхалась в тебя, скотину и бабника, по самое не могу. А ты ее еще и поощряешь. Ты подумал, что с ней будет, когда ты удерешь от нее и снова вернешься к своей чародейке?

С чего ты взяла, что я брошу ее и вернусь к Йеннифэр? – спросил ведьмак.

Обычно ты так всегда и делал, – заметил Йорвет. – Что далеко ходить, та же Трисс – наглядный пример. Сколько она вокруг тебя ни вилась, как ни старалась, как тебя ни ублажала, а ты ее таки бросил и ушел искать эту свою кочергу.

Я не собираюсь возвращаться к Йеннифэр. Она мне больше не нужна. Собственно, сам я, наверное, не смог бы ее бросить, но поскольку они с Трисс сделали первый шаг… В общем, между мной и Йеннифэр все кончено. И на этот раз так решила не она, а я сам. Я понял, что больше не люблю ее.

Да ну? – недоверчиво хмыкнул Роше. – Любил-любил, а потом так раз – и все. Так ведь не бывает. Наверное.

Откуда тебе-то знать такие вещи? – тут же взвился Геральт. – Ты, поди, в жизни никого не любил. Ну, во всяком случае, так сильно, как я любил Йен.

Или Трисс. Или Шани. Так, кажется, зовут ту маленькую медичку, по которой сохнет Талер и которую ты у него в свое время отбил, чтобы пожить с ней какое-то время и тоже бросить, – не остался в долгу Роше.

Роше, не лезь, – посоветовал Йорвет. – Видишь, у нашего Геральта наболело, и в связи с этим у него возникла необходимость выговориться. Ну так дай ему эту возможность.

Потому что в противном случае, он все равно заставит нас это слушать. Привяжет к дверям сарая – и заставит, – хихикнула Эвелина.

Эвелина, не смешно, – сердито зыркнул на свою пассию Йорвет. – Видишь, его плющит. Любовь всей жизни… просто закончилась. Думаешь, ему после этого легко?

Угу, вот так просто, была и – нет, – кивнул Геральт. – На самом деле я понял это сразу, как только вновь увидел Йеннифэр, еще там, в Белом Саду. После всего, что между нами было, после стольких лет разлуки, поисков, ожиданий… – он покачал головой. – Она подошла ко мне, скривила губы в этой своей ехидной холодной усмешке и сказала: «ну, ты как всегда». Я в первый момент даже ушам своим не поверил. И это все? Мне бы хватило даже короткого и равнодушного «здравствуй». Но это? И тогда во мне будто что-то оборвалось, сломалось, а я вдруг подумал, что лучше бы мы так никогда больше и не встретились. По крайней мере, я сохранил бы память о ней прежней, той Йеннифэр, которую я любил так сильно, что был готов простить ей все, был счастлив просто видеть ее, слышать ее голос, что бы она при этом ни говорила. А так… Я что-то отвечал ей, даже оправдывался, как всегда, но на самом деле мне было уже все равно, что она скажет, как посмотрит, как отреагирует, что подумает. Единственное, в чем я был уверен: я больше не хочу быть с этой женщиной. Я смотрел на нее и честно пытался заставить себя почувствовать хоть что-то – и не мог. Странно, – Геральт покачал головой. – Ведь мне казалось, что я даже уже не помнил времени, когда я не любил ее. Иногда, когда она причиняла мне боль, мне хотелось выдернуть ее из своего сердца, убрать из памяти, я думал, что без этой больной любви я стану свободным, а когда ее вдруг действительно не стало, почувствовал лишь пустоту.