Текст книги "Мастера беззакония (СИ)"

Автор книги: Aisha de Avonapso

сообщить о нарушении

Текущая страница: 64 (всего у книги 89 страниц)

— Ты должна признать: план хорош, — елейно говорит Верховная, взирая на Гермиону с высоты своего трона с железной уверенностью в своих глазах. — Искоренить эту прогнившую систему, чтобы начать с чистого листа. Нет ничего плохого в том, что другие магические расы нам в этом помогают. Теперь-то ты понимаешь мою досаду, Гермиона? — Нет, она отказывалась понимать; может, она и могла понять идею, ведь в словах Верховной была истина, но не могла понять ее исполнение. — ...Не думаю, — отрешенно устремив взгляд на звездное небо, Верховная задумчиво продолжает: — Из-за непоправимой ошибки, которую вы совершили, мы потеряли столько возможностей без помощи половины волшебных рас... — Казалось, она что-то решила, и решение это далось ей нелегко. — Мы не можем просто так спустить эту непоправимую ошибку, — призрачно-прохладным тоном довершает Верховная и, обратив свой взор из полуопущенных век на Нотта, бросает кивок в сторону двух стражей у дверей с немыми указаниями, которые тот тут же исполняет: — Ты, а-ну иди сюда, — подзывает он одного из стражей. — Что ты задумала?! — встревожено встревает Нарцисса. Но Верховная ей не отвечает. Она следит за непониманием на лице Гермионы, когда Нотт велит тому стражу встать на колени; за ее откровенным шоком, когда Нотт срывает с его лица маску, и всем является лицо Рона Уизли. До Гермионы снисходит осознание, что это Рон пришел за ней вместе с Ноттом в комнату Нарциссы. Неприятное ощущение тревоги еще больше разрастается у нее в груди. Ей так странно видеть его после всего, что было, и как теперь все стало. После неведения, что с ним, и волнения за него. Теперь, когда старый друг и бывший парень перед ней здесь и наверняка ненавидит. Теперь, когда ее сердце всецело принадлежит другому. Полностью находясь под контролем, Рон покорно стоит на коленях и смотрит на Гермиону умиротворенным взглядом, как будто так все и надо. — И что нам с ним делать? — раздается неторопливый голос Верховной. — Я оставила его только затем, чтобы, в случае провала Теодора, с его помощью шантажировать вас... Но вы нас перехитрили... — с разочарованием размышляет она. — Может, убить его, чтобы ты испытала тоже чувство горечи, что испытываю сейчас я за несбывшиеся планы? Не люблю, когда мои планы кто-то рушит. — Нет! — прикрикивает Гермиона. — Ты просто сумасшедшая, если жизнь человека для тебя стоит вровень с твоими прихотями! — Мои так называемые прихоти, которые я, скорее, назвала бы убеждениями, того стоят, поверь, — прохладно твердит она. — Если бы вы нам не подпортили планы, революция случилась бы намного скорее, теперь же нам потребуется куда больше времени... О, и почему только люди так недооценивают безумие? — искренне недоумевая, разводит руками Верховная. — Если бы не капелька безумия, разве удалось бы нам все это? Все великие люди по-своему безумны, Гермиона. Безумие — это ведь чистая энергия, подпитывающая идею. И сторонятся безумия лишь из страха быть непонятыми. Так, как не понимают нас с братом... А я и не жду, что поймут. Ведь какая разница, когда оно делает тебя уникальным? — За такую уникальность порой предстоит дорого заплатить, — с жесткими нотками своем голосе высказывается Гермиона. — Возможно, — соглашается Верховная и, выделяя каждое последующее слово, сурово добавляет: — За твою же «уникальность» сейчас поплатится он, — переводя неумолимый взгляд на Рона, она безжалостно велит ему: — Аппарируй в аквариум к селкам... И не забудь перед этим, пока что, применить заклятие головного пузыря. Обменявшись с Нарциссой тревожными взглядами, Гермионе остается только наблюдать, как Рон четко выполняет указания, оказываясь внутри аквариума под водой. Все происходит, словно во сне, нереально. Она умоляет Верховную прекратить, не делать этого. Но Рона уже окружают русалки с трезубцами, и Гермиона погружается в свой кошмар наяву. — Удивительное чувство... когда от одного только твоего решения зависит так много, — этим своим призрачно-отстраненным тоном размышляет вслух Верховная, направив отрешенный взгляд на происходящее в воде. — Принимая решение, влечешь за собой определенные события, и как понять, правильно ли ты поступаешь? Уверенности никогда не бывает достаточно, она может быть ложной; мудрость переоценена, только воля случая решает исход... Признаюсь, меня гнетет эта неизвестность. Гермиона не слушает ее; она будто онемела и не может сказать ни слова. Её разум замкнулся на тонкой грани между решающей секундой, в любую из которых трезубец может лишить Рона жизни. И она уже знает, что последует дальше. Знает и помнит эту боль. Нарцисса пытается отговорить, вразумить Верховную: — Не нужно убивать, ты сама говорила, что не хочешь разводить войну, которую развязал твой брат, убив главаря мафии! Сделаешь это с девочкой, и мой сын этого так не оставит! Гермиона не знает как. Как спастись из этого замкнутого пространства, в котором она оказалась. Ей нечем дышать. Она изо всех сил пытается вдохнуть, но ее легкие лишь судорожно сжимаются в спазмах. Заметившая ее состояние Нарцисса пытается привести ее в чувства: ощущая холодные бледные женские ладони на своем мокром от слез лице, Гермиона никак не может внять словам, которыми Нарцисса пытается достучаться до нее. Ее сковывает ужас, дрожь пробирает тело, паника в ее голове не дает возможности вздохнуть. Ей нужен Драко. Где он? Где он?! Когда так ей нужен. *** Саундтрек: Thirty Seconds To Mars - Dawn Will Rise Утром, в большой светлой столовой родового поместья Гринграсс, выполненного в утонченном стиле рококо, Дафна сидит между своих родителей, завтракающих за противоправными краями длинного стеклянного стола на позолоченных ножках. Без аппетита ковыряясь вилкой в своей еде, она старается игнорировать пристальный взгляд зеленых глаз. Тео сидит напротив нее и непринужденно беседует с ее родителями, с энтузиазмом обговаривая детали их возобновившейся помолвки. Дафна же будто бы и не является участницей происходящего. Ночью же ее мать известила Ноттов о том, что ее дочь «вразумилась». Ночью же Тео был здесь. И уже получил от отца Дафны стандартную порцию — которую получает далеко ни в первой — из предупреждений, угроз и напоминаний, что если бы не безвыходность ситуации, то Нотту бы никогда не светил брак с его дочерью. — ...ну уж с платьем, я думаю, Дафна сама решит, не так ли? ...Дафна? — окликает ее миссис Гринграсс, раздраженно откладывая столовые приборы. И когда Дафна с безразличным видом поднимает на нее вопрошающий взгляд, женщина, одетая в собственном доме, как на светском приеме, понимает, что та их даже не слушала. — В каких облаках ты витаешь, позволь спросить? — Слыша нравоучительный резкий тон матери, Дафне хочется заткнуть себе уши. — Какая-то твоя очередная акция протеста, или что, я не пойму?! — Да пошла ты, — небрежно бросает Дафна. На что слышит усмешку Тео. Поднимая на него взгляд, она видит, как он, ухмыляясь, с аппетитом уплетает свои блинчики с вареньем. А заметив ее взгляд на себе, посылает ей улыбку — Дафна спешит отвести глаза. — Да как ты разговариваешь с матерью?! — возмущается старшая Гринграсс. — С этим своим Забини набралась этой дерзости? Так советую тебе выкинуть всю эту чушь из своей головы, потому что такой образ жизни не для тебя... Прими жизнь такой, как она есть, и живи ею, наконец! — Такой, как она есть? — Дафна саркастично усмехается. — Скорее уж, такой, какой для меня хочешь ты, мама! Такой же пустой и лживой, как твоя. Мерлин... тебе ведь и в голову не приходило, что жить можно не только по твоим допотопным устоям? Ты обманываешь саму себя, что так и должно быть. Обманываешь всех вокруг, довольствуясь лишь ролью любовницы для того, кого любишь... — Достаточно! — раздувая ноздри, обрывает ее мать. — Ты понятия не имеешь о чем говоришь... — шипит она, находясь под неприязненными взглядами Дафны и Тео, прекратившего жевать с того момента, как Дафна начала все это. Обращаясь к своему мужу по имени, миссис Гринграсс надеется заручиться его поддержкой: — Почему ты молчишь, когда твоя дочь так откровенно грубит мне!? Читая сегодняшнюю газету, мистер Гринграсс неспешно отводит взгляд от статьи Скитер об ограблении его банка и, приспустив очки на нос, невозмутимо отвечает: — А разве она в чем-то не права, дорогая? Ее родители предсказуемо начинают цапаться, и Дафна, нахмурившись, устало вздыхает. Больше всего на свете ей не хотелось оказаться на их месте. Чтобы они с Тео так же ругались, живя двойной жизнью, а их дети бы видели все это. Когда они заканчивают, ее мать демонстративно уходит из столовой, а отец отправляется на работу, напоследок поцеловав Дафну в макушку и незатейливо сообщив ей, что в «Гринготтсе» ему предстоит разобраться, кто из банковского штаба отключил аппарационное поле для гангстеров, накануне ограбивших его банк. Безусловно, он понимает, что Дафна участвовала, и негласно рад удачному стечению ограбления. Ведь не узнать родную дочь на колдоснимке в паре с Блейзом Забини он просто не мог. Мистер Гринграсс никогда не ругал свою старшую дочь и все ей позволял, и даже когда та приняла участие в ограбление его банка, это остается неизменным. Участие Нотта же входило в план Верховных. И как сказал ей отец вчера: решение перейти на их сторону принадлежит единолично ее матери; узнал же он, что негласно состоит в сообществе нового секретного правительства относительно недавно, так что особого выбора у него не оставалось, иначе бы Верховные записали их семью в число тех, кто не с ними, а значит — против них. И Дафна не злилась, она понимала, что для отца в первую очередь важно благополучие семьи. Тем более, такой поворот событий весьма выгоден для них в сложившейся ситуации. Саундтрек: The Weeknd - Montreal Когда они с Тео остаются наедине, Дафна сразу же ему заявляет: — Я хочу видеть Гермиону. — Это что, типа, твое условие? — Нотт выгибает бровь и искоса смотрит на нее, покручивая в руках чашку. — В точку. — Предсказуемая, — тягуче протягивает он и, хмыкая, вскидывает уголок своих губ. — Не зря все-таки я не променял Грейнджер на Малфоя... Я уж думал, что, даже порвав с Забини, ты не вернешься ко мне, — на секунду заглядевшись на узор на чашке невидящим взглядом, Тео поднимает на Дафну воодушевленный взгляд, — ...но эта твоя с ней девчачья дружба повысила мои шансы, не правда ли? Дафна молчит, одаривая его бесстрастным взглядом. — Ты ее увидишь, ладно? — спешит заверить он. — Ты теперь будешь со мной. Я отведу тебя к Верховной, она хочет тебя. — Хочет меня? — Нет, не так, как я, — поправляется Тео с кривой усмешкой. — Она хочет тебя в коллекцию приближенных. Ты всегда всем очень нравилась... это доставляет мне много хлопот, — с улыбкой говорит он, ожидая, что она тоже улыбнется. Но Дафна сама невозмутимость. Он был Кайем, а она его Гердой. Вот только теперь, когда его сердце оттаяло, она уже больше не Герда. Для него она — Снежная королева. И таковой ее сделал он. Такую он заслужил. — Кхм, у меня тоже есть условие, — не дождавшись от нее ответной улыбки, Тео хмурится и достает из кармана маленькую черную бархатную коробочку. Дафна знает, что в ней, и это заставляет ее в расплох. Только этого не хватало... Он достает обручальное кольцо, что она швырнула в него, когда порывала с ним помолвку. Тео ставит ей условием надеть кольцо, чтобы отвести ее к Гермионе. Протягивая к ней свою ладонь, он не отдаёт ей кольцо: он хочет сам надеть его ей на палец. Сжав челюсти, Дафна глубоко вдыхает и с ненавистью нехотя вкладывает свою руку в его. То, как он смотрит на нее: широко открытыми глазами, искренне и беззлобно, так если бы все было по прежнему, выводит ее из себя. Нет, на нее эти его фокусы больше не подействуют. Тео вытаскивает второй рукой фамильное кольцо с габаритным изумрудом, которое из поколения в поколение носили леди Нотты, но не спешит надевать его: не прерывая с Дафной зрительного контакта, он поглаживает своими пальцами костяшки ее пальцев. Ее кажется мутит, а кожа под его прикосновениями горит. Почему? Почему! Почему так!? Она его ненавидит. Да, точно. Ненавидит. Наконец, он надевает ей на безымянный палец это чёртово кольцо. Медленно. Будто бы хочет продлить этот момент. Будто бы наслаждаясь, смакуя, вкушая. И, кажется, действительно это делает. Нет, Дафну точно мутит. Но тут он делает то, отчего ей с ужасом перехватывает дыхание. Добивая ее, он склоняется и, с трепетом прикрыв веки, накрывает ее ладонь своими губами. — Je n'aime que toi¹, — нежно приговаривает Тео, словно молитву, затем невесомо касается губами кольца и поочередно целует каждый ее палец. Знает, что это значило для нее, и вновь пользуется этой привилегией. У нее в груди щемит сердце; на глазах проступают предательские слезы. Какого черта он опять это делает? — ...J'ai cru que je vous avais perdu, ma chéri², — понуро шепчет Тео, с благоговением прислонившись лбом к ее кисти. И это становится последней каплей. Слишком, это было слишком. Дафна со всхлипом вырывает у него свою руку и, ставя локти на стол, утыкается лицом в свои ладони. И не сдержанно плачет, нет — рыдает навзрыд. Тео с отчаянным непониманием смотрит на нее долгое мгновение, потом вдруг что-то осознает для себя и, проглотив горечь, встает и уходит, напоследок оставив: — Времени, чтобы свыкнуться со мной у тебя будет предостаточно. Целая, мать ее, жизнь. Примечания: ¹ (франц.) Я люблю только тебя. ² (франц.) Я думал, что потерял тебя, родная моя. Саундтрек: K.Flay - Black Wave Через час Дафна берет себя в руки. И Нотт, как обещал, приводит ее в резиденцию Верховных. Верховная принимает ее весьма дружественно, но, тем не менее, распоряжается, чтобы она на время прибывания в замке отдала свою палочку Тео. На собрании Дафна встречает Нарциссу, которая рассказывает ей все события минувшей ночи. Как Гермиону пытали, как чуть не убили Рона, и как у Гермионы случилась паническая атака. Ужаснувшись всему этому, Дафна просит повидаться с ней, но Нарцисса отказывает ей в встрече с подругой, так как та сейчас крепко спит под зельем сна без сновидений, которое она ей дала. После собрания, когда палочка Дафны все еще находится у Тео, случается неприятность. Пэнси Паркинсон, догнав их с Ноттом у выхода из тронного зала, преграждает им путь и, как она это умеет, желчно высказывается: — Дафна! Даже не поздороваешься со старой подругой? — деловито скрестив руки за спиной, Пэнси бросает любопытный взгляд на ее обручальное кольцо. — Что я вижу! Поздравляю с помолвкой... какая она там у вас уже по счету? — ехидно хихикнув под испепеляющим взглядом Дафны, она продолжает: — Чудная семейка из вас выйдет, ничего не скажешь. Я прямо-таки вижу, как ты будешь ходить на сторону каждый уик-энд потрахаться к Блейзу, а он... — Пэнси окидывает смотрящего на нее волком Тео плотоядным взглядом, — ...он будет ко мне, как он это делал последние пару недель, не так ли, Тео? Как думаете, а не проще ли уже нам всем заделаться шведской семейкой, хм? Раз уж все практически с друг другом переспали... — Блядь, Паркинсон... — Нотт накрывает лицо ладонью, издавая тягостный стон. Раньше, до того как Тео нарочно соблазнил Пэнси, они с Дафной были подругами. Паркинсон была просто идеальной мишенью для его вендетты. К тому же Драко был не против. Да, они оба были теми еще засранцами, играющими на девичьих чувствах, но даже Драко предупреждал его о масштабности последствий измены с подругой девушки. Когда-то Тео (да и всему Слизерину в целом) было достаточно забавно наблюдать за противостоянием двух самых популярных ведьм их факультета, а в особенности за сценами ревности, что Дафна устраивала, будучи общепринятой Слизеринской Принцесссой, завидующей ей подруге и, так же по общему мнению, не заслуживающему ее парню. Все это было актуально тогда, но уже не сейчас. — О, ну, подумаешь, снова снюхались кобель и сучка, тоже мне сюрприз, — цинично высказывается Дафна. — И, честно говоря, знаешь, мне абсолютно плевать, с кем он там спит, с тобой, или с кем там еще? Ты мне лучше скажи, у тебя хоть капля уважения к себе есть, Пэнси? Ты просто жалкая, смотреть противно за твоими попытками привлечь к себе внимание... Не успевают они и глазом моргнуть, как Пэнси уже остервенело вцепляется Дафне в волосы. Дафна вскрикивает и пытается ее оттолкнуть, но Пэнси только сильнее таскает ее за волосы. И между грязной бранью Паркинсон слышится голос Нотта, насылающего на эту бесноватую обездвиживающее заклятье, так что та падает ничком на пол. И спустя секунду волосы Дафны уже освобождаются из захвата. Сбивчиво дыша, Дафна бубнит себе под нос проклятия и, хватаясь за голову, пытается оценить нанесенный ей ущерб. — Ты в порядке? — взволнованно спрашивает у нее Тео, взяв за локоть.