Текст книги "Мастера беззакония (СИ)"

Автор книги: Aisha de Avonapso

сообщить о нарушении

Текущая страница: 63 (всего у книги 89 страниц)

Эта женщина всегда казалось ей холодной и высокомерной, не способной на проявление чувств. Но она такая же, как Драко. Такие люди раскрываются далеко не всем. Но если раскроются, сделают это сполна. Их лица — восковые маски, скрывающие за собой целый океан эмоций. Они не стремятся понравиться всем и каждому, проявляя лишь подлинные эмоции, лишь тем, кто того заслуживает. Люди разбрасываются пустыми красивыми словами направо и налево, стремясь расположить к себе, показаться теми, кем не являются, добиться того, чего не заслуживают. Правду принимают за грубость. Но лишь «грубые» люди могут быть честными. Потому что являются настоящими. И если такой человек мягок к вам, то вы по праву можете считать себя особенным. Гермиона поделилась с Нарциссой всеми сведениями, которыми они обладают, чтобы та могла рассказать ей то, что им еще не известно. — Когда прибудет один из Верховных, — говорит Нарцисса, — то вся злость за вашу выходку с медальонами будет выпущена на тебя.... И дай Мерлин, это будет Верховный, а не Верховная. — Почему же? — спрашивает Гермиона. Из той злополучной встречи с Верховными у нее сложилось впечатление, что из них двоих куда опаснее он, нежели она. Ведь именно Верховный убил Джонни в порыве ярости, а не Верховная, которая была не очень довольна его поступком. — Мировым господством по большей части озабочена именно она, а не он. Его же больше заботит угождение прихотей сестры, — поясняет Нарцисса, мимикой выражая свою критичность относительно них. — А убийство Диллинджера она не одобрила лишь из дипломатических соображений. Со временем она планировала перетянуть мафиозный клан на свою сторону. Им не нравится использовать магию королевы русалок, чтобы завербовать кого-то ценного. Они хотят, чтобы такие люди добровольно переходили на их сторону... Такие, как вы с Драко, или же такие, как я и Джозиан Робер. Им становится скучно, когда интересные для них люди превращаются в марионеток... — Сделав паузу, она пытается объяснить более доходчиво, но при том не нарушить правила Непреложного обета: — ...Понимаешь, помимо пешек королям также нужны ферзь, ладья, слон и конь. Кажется, Гермиона начинает понимать их логику, но кое-что все же остается ей непонятным: — Но как им удалось подчинить мадам Робер, и почему она интересна им? — К сожалению, Джозиан тоже входит в число тех личностей, секреты которых я не могу разглашать из-за данного мною обета, — Нарцисса опускает взгляд на свои руки и, о чем-то на мгновение задумавшись, говорит: — Но стоит попытаться разузнать у нее самой... Она не обременена хранить тайну. Вспоминая последний разговор с Джозиан, Гермиона сомневается, что та ей что-то скажет. К тому же, чтобы поговорить с мадам Робер, для начала нужно выбраться отсюда. По словам Нарциссы это невозможно. Ее роль здесь, как они и догадывалась, состоит в том, чтобы поддерживать связь с русалками. Нарциссе часто приходилось перемещаться вместе с королевой русалок в сопровождении конвоя, выполняя поручения Верховных. Также брат и сестра близнецы планировали, если вдруг Нотт провалится, как шпион, использовать Нарциссу и Рона, как рычаг давления против них. И, судя по всему, Верховные даже не допускали такую мысль, что Грейнджер и Малфою взбредет в голову уничтожить столь важный для истории артефакт. Они не учли, что для Гермионы первостепенным было отнюдь не историческая важность и ценность крови прародителей всех магических существ, а то, в каких целях ее могут использовать. Не заставив себя долго ждать, дверь в комнату Нарциссы вскоре без стука открывается. В проеме показывается Нотт вместе с еще парочкой псов Верховных, стоящими за его спиной в серебряных маскарадных масках и с накинутыми на голову капюшонами черных мантий. Нарцисса взволнованно оборачивается, а Гермиона спешит подняться, вперев в Теодора гневный взгляд. Ох, если бы только у нее была палочка... — Ой, вот только не надо затаивать эти обиды! — громко вздыхает Тео, небрежно махнув на нее рукой. — Я сам не в восторге от такого исхода событий. Но что поделаешь... вы с Драко сделали то, что сделали, и теперь кто-то должен за это ответить. Ну, пойдем! — не получив от Грейнджер сиюминутного подчинения, когда та стала переглядываться с миссис Малфой, Нотт устало вздыхает: — Особое приглашение что ли надо, Грейнджер? Ну так пожалуйста, мне не сложно! — поклонившись и приглашающе взмахнув руками в сторону выхода, Тео деланно проговаривает с притворно-учтивой улыбочкой на своих уже залеченных губах: — Не соизволит ли заключенная проводить ее на аудиенцию к госпоже Верховной? Встрепенувшись от услышанного, Нарцисса мигом подымается и железным тоном заявляет Нотту: — Я иду с ней. — Увы, миссис Малфой, вас на эту сходку не приглашали, — все еще не выпрямившись из приглашающей позы дворецкого и повернув в ее сторону голову, говорит Тео. — Не обсуждается, — отрезает Нарцисса, и Гермиона вновь видит в ней привычную холодную аристократку, — все нюансы на этот счет с Верховной — я беру на себя. — .. Что ж, как вам будет угодно! — секунду подумав, отмахивается от нее Нотт и, выпрямившись, хмыкает: — Понятно, в кого Драко такой... непреклонный и самоотверженный. На лице Миссис Малфой появляется заинтересованность такими выводами Теодора, но сейчас не время спрашивать: не ведая, чего им стоит ожидать, они с Гермионой выходят из комнаты на встречу с Верховной. *** Саундтрек: Zack Hemsey - Nice To Meet Me Они идут по темным просторным коридорам замка в свете кованых канделябров и тусклого свечения, падающего на черный блестящий мрамор пола через зеленые стекла витражей. Нотт вышагивает впереди, Гермиона и Нарцисса за ним, и те двое в масках замыкают их процессию. Страшно ли ей? — спрашивает себя Гермиона по пути. — Не так сильно, как если бы на ее месте был Драко, а она была бы в неведении, что с ним. Ей остается надеяться, что Блейз и Дафна удержат его от необдуманных поступков, ну, или что он там задумал делать? А он ведь точно что-то задумал. Гермиона знает, это что-то недоброе. Эти мысли терзали ее голову до тех пор, пока они не подошли к тронному залу. Взмахом палочки Нотт отворяет тяжелые створчатые двери, и они проходят внутрь. В глаза резко бросаются значительные изменения в интерьере, запомнившегося Гермионе с прошлого пребывания здесь: по правую и левую сторону зала от зачарованного потолка — показывающего сейчас ночное звездное небо — до пола стены заменили сплошные стекла аквариума, где в светло-голубой воде проплывают русалки. Это невероятно красивое впечатляющее зрелище совсем не впечатлило Гермиону. Подчеркивая свое величие и власть, Верховные мало того, что лишили русалок свободной воли, так еще и поместили их к себе в аквариум, как каких-то домашних рыбок. Оказавшись в абсолютно пустом тронном зале, Гермиона с Нарциссой недоумевают, где же Верховная. Нотт также, оглянувшись по сторонам, возмущенно разводит руками и, испустив тяжелый вздох, проходит вглубь. Взглянув на свои наручные часы, он плюхается в одно из кресел в середине зала и закидывает ноги крестом на подлокотник другого. — Опаздывает! — поясняет он, откинув голову и прикрыв веки. Казалось, стараясь погрузиться куда-то в свои мысли. Те двое в масках закрывают двери и остаются стоять у них на стреме. Гермиону заинтересовывает аквариум, и она подходит к нему, коснувшись стекла пальцами. По правую сторону обитают прекрасные сирены, подле которой же стоит она — ужасающие селки. Их потусторонние голоса доносятся отголоском, и лишь Нарцисса — чей стук каблуков разносится эхом по залу от нервной ходьбы из стороны в строну — может понять их значение. Минуты ожиданий за наблюдением за русалками протекают стремительно, и вскоре двери вновь со скрипом распахиваются. Группа из трех черных фигур в тех же мантиях и масках, скрывающих их лица, заходят во главе с Верховной, чей стук каблуков заглушает всех остальных. За ней по-королевски тянется шлейф черной накидки, закрепленной у основания шеи броской серебряной брошью и украшенной обмундированием из объемных, придающих ее статной фигуре величия, бриллиантовых нашивок на плечах со спускающимися до локтей серебряными подвесками. Ее струящиеся по спине густые черные волосы, отливающие синевой при голубом свечение аквариума, разделены на ровный пробор. На голове вознесена экстравагантная диадема из черных и платиновых кристаллов со свисающим в центре лба небольшим красным алмазом. Первым в поле зрения Верховной попадает Нотт, которому она с ходу говорит: — А вот и наша подсадная уточка, — в ее голосе проскальзывает довольство, и Гермиона с Нарциссой настораживаются. Пока что не замечая их, Верховная останавливается вместе со своей свитой подле поднявшегося с кресла Нотта и, похвально потрепав своего шпиона за щеку со словами «какая умничка», вдруг замечает, что тот отнюдь не в восторге спешит отвести глаза. — ...В чем дело? — вмиг посерьезнев, настораживается она. — Где медальоны? Ты ведь принес их, да? — Ты что, не сказал ей, Теодор? — догадывается Нарцисса. Разворачиваясь на ее порицательный голос, Верховная, сощурившись, проговаривает: — Не сказал, что? — В ожидании объяснений она переводит взгляд с нахмурившейся Нарциссы на замявшегося Тео, поспешившего увильнуть от ответственности: — Решил предоставить такую возможность виновнице происшествия... — кивнув в сторону Грейнджер, на которую Верховная немедленно переводит внимание, он в свое оправдание добавляет: — Всем ведь известно, что делают с гонцами, принесшими дурные вести, так ведь? — Власти над гоблинами, вейлами, кентаврами, домовыми эльфами, оборотнями и троллями вам не получить, — сообщает ей Гермиона, степенно подходя к Верховной все ближе, и, глядя прямо в ее немигающие глаза, поясняет: — Крови их прародителей больше нет... Я ее уничтожила. В зале воцаряется мертвая тишина. Никто не произносит и слова, в то время как Верховная сверлит Гермиону таким странным взглядом, что создается впечатление, будто бы она погрузилась в транс, или как если бы ее душа покинула тело. Тео выглядит так, словно находится подле улья с дикими пчелами, и одно только его слово или же движение способно его разворошить. Нарцисса, напрягшись, ждет ее реакции; ее отсутствие пугает, точно бомба замедленного действия. Озадаченная, Гермиона так же не отводит глаз. Потом вдруг резко в один момент Верховная приходит в себя из оцепления; ее лицо отражает всю серьезность происходящего, за секунды наверстывая упущенные: шок, неверие, раздумья, осмысление немыслимого и, в конце концов, сокрушительный, едва сдерживаемый, гнев. Покачав головой из стороны в сторону и тут же впиваясь в Нотта требовательным взглядом, она ледяным тоном проговаривает: — Лучше бы кто-то из вас сейчас же сказал мне, что это блеф. Нотт несмело отрицательно качает головой. Чем просто снимает предохранитель с ее терпения: Верховная резко замахивается и влепляет ему звонкую жесткую пощечину так неожиданно, что он отшатывается на пару шагов. Но несравнимую с той, которую она следом отвешивает Гермионе, да с такой силой, что сбивает ее с ног. Мигом доставая палочку, она со всей яростью невербально применяет к ней Круциатус, мощностью сравнимый с Круциатусом в исполнении Беллатрисы. Сжимаясь под напором ее магии на полу и вскрикивая от нестерпимой боли во всем теле, Гермиона успевает подумать, насколько же сильную злость это надо испытывать, чтобы так пытать кого-то, прежде чем ее разум опустеет, уступая место одной лишь только боли. Боли, от которой хочется умереть, только бы не испытывать ее. Мучаясь, так если бы она сгорала заживо, Гермиона отдаленно слышит обрывки голосов: Верховной, по словам которой надо быть невеждой, чтобы уничтожить такой артефакт; что они с братом и мысли не допускали, что кому-то взбредет в голову такая лишенная здравого смысла, нелепая идея; что Гермиона не представляет масштаб всей важности, не представляет, сколько возможностей она превратила в пыль. Также она может различить голос Нарциссы, уговаривающей Верховную прекратить эту бессмысленную пытку; убеждающей, что та этим ничего не добьется, что им достаточно могущества и власти, которые у них уже есть над половиной магических рас. Только бы она прекратила, только бы прекратила. И в какой-то момент ее крики и боль стихают. Гермиона вновь чувствует эту ломоту во всем теле, от которой едва находишься в сознании, лежа на полу в очередном богатом замке чистокровных волшебников. Она осознает, что снова плакала; ее лицо мокрое от слез. Ее бы непременно посетило чувство дежавю, если бы не Нарцисса Малфой, чье заботливые руки аккуратно помогают ей подняться с пола. Гермиона еле стоит на ногах, и Нарцисса позволяет ей на себя опереться, придерживая девушку за плечи. Саундтрек: Саундтрек: Billie Eilish - You should see me in a crown Сфокусировав взгляд, Гермиона замечает, что Нотт вместе со свитой приспешников не двигаются со своих мест, не ведая, как им реагировать, или же что говорить; Верховная же уже не стоит над ней. Она сидит на одном из двух величественных тронов на возвышенности у огромного витражного окна, распростертого на всю стену, и, подперев голову рукой, смотрит на Гермиону, будто бы сквозь нее. Создается впечатление, что она отключается, уходит в себя, не замечая ничего вокруг. В одну секунду напряженную тишину разрезает досадливый вздох Верховной. — Очень жаль, — говорит она. — Было бы весьма неплохо иметь вас с Драко в союзниках, но что-то партнерские взаимоотношения у нас не особо клеятся. Гермионе хочется плюнуть ей в лицо. О каких партнерских взаимоотношениях может идти речь, когда они похищают их близких, убивают их союзника и творят весь этот беспредел, буквально захватывая постепенно весь мир. — Ты, наверное, думаешь, что мы все такие из себя злодеи, и нас непременно нужно остановить, не так ли? — с сарказмом предполагает Верховная и, получив от Гермионы молчаливое согласие, непоколебимо продолжает, поудобней сев на своем троне: — И почему же ты так решила? Из-за наших радикальных действий? Так открою тебе секрет: только радикальные действия способны дать результат. И, поверь, результат, которого мы хотим достичь, определенно того стоит. — Для ясности Верховная жестикулирует своей тонкой кистью, щедро украшенной драгоценностями, и держится твердости своего выразительного взгляда. — Или, может, это из-за вспыльчивости моего брата? Так это было ошибкой, ему не стоило убивать Диллинджера, — говорит она это так, словно чье-то убийство можно попросту признать ошибкой и избежать за него наказания. Словно не она точно так же вспылила, пытая Гермиону. И кто знает остановилась ли бы она, если бы не Нарцисса. — И какого же результата вы хотите достичь? — возымев силы говорить, Гермиона произносит охрипшим от криков голосом. — Зачем скрываетесь? Я думала, что такие властолюбивые диктаторы, как вы, только и ищут что всеобщего признания. — Диктаторы? Думаешь, мы этого добиваемся: диктаторство? — Верховная с усмешной оглядывает своих подданных, ожидая, что они они посмеются вместе с ней — что они и делают. — Нет, — вернув своему лицу серьезность и одним небрежным жестом прекратив смешки, она вальяжно откидывается на спинку трона и закидывает ногу на ногу, опустив руки на подлокотники. — Мы свергнем любые намеки на диктаторство, — величаво заявляет она. — Люди не желают осознавать, что ими кто-то управляет. Они предпочитают думать, что делают выбор. «Делают выбор», становясь министерскими работниками, служа «во благо волшебников», хотя на самом же деле служат во благо Визенгамота, подавляющее большинство которого состоит из таких людей, как Тиберий МакЛагген. Имеют же выбор они лишь в том, чтобы либо следовать чужим правилам за право хорошо жить в этом мире, либо же остаться ни с чем, но со своими собственными убеждениями. Пора это изменить. И чтобы сделать это, нет ничего лучше, чем переворот, который произойдет, как только маглы встанут на второй план этого мира. Волшебство будет править миром, а не потребительство и деньги. И если для этого нам придется стать злом в глазах таких, как ты, Гермиона Грейнджер. Пусть так. Ведь побеждает отнюдь не любовь и не добро. Побеждает зло. А в особенности самая опасная разновидность зла, существующая и заполоняющая этот мир испокон веков, по одной только причине: потому что скрывается за маскою добра... — вскинув подбородок и поморщив свой вздернутый кукольный нос, Верховная презрительно довершает: — Ненавижу лицемеров. — Разрушение системы может привести к войне и хаосу! — возражает Гермиона, уже тверже стоя на ногах рядом с Нарциссой. — Маглы обладают ядерным оружием, они испугаются власти волшебников и тогда... — Думаешь, мы это не учли? — закатив глаза, перебивает ее Верховная. — Магловские правители так же, как и магические, у нас под контролем. И, знаешь, в чем самая прелесть? Все они думают, что хотят этого сами, что нет никого выше них, — ее губы растягиваются в насмешливой ухмылке, — ну, не иронично ли? Теперь Гермиона понимает: оставаясь в тени, Верховные играют в Богов. Невидимую руку правления никто не заподозрит, а если и заподозрит — не докажет. Поэтому они не распространяются насчет своих имен.