Текст книги "Демон Жадности. Тетралогия (СИ)"

Автор книги: Юрий Розин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 59 (всего у книги 66 страниц)

Глава 12

Воздух здесь был густым, пропахшим дорогими духами, кожей и чем‑то сладковато‑терпким, что щекотало ноздри. В центре комнаты, под мягким светом матовых артефактных светильников, возвышался X‑образный крест из темного, отполированного дерева.

К нему был жестко прикован Брунд Тесарк, Черная Сойка. Его мускулистое тело было полностью обнажено, на коже проступали красные полосы от недавних ударов плетью, на груди застыли капли еще более алого воска. Голова была запрокинута, на лице – смесь боли и экстаза.

Риалия, одетая лишь в облегающие кожаные высокие сапоги и такой же кожаный корсет, с плетью в руке, стояла перед ним. Она только что занесла руку для очередного удара, когда скрип пола под моими сапогами заставил ее обернуться.

Наступила немая сцена. Риалия замерла с поднятой рукой, ее глаза, обычно горящие насмешкой или яростью, расширились от удивления. Брунд, вырванный из эйфории, медленно повернул голову ко мне. Его взгляд, мутный от возбуждения, на секунду ошалел, а потом в нем вспыхнула чистейшая, неприкрытая ярость.

– Убирайся к черту, ублюдок! – прохрипел он, дергая руками, прикованными к перекладинам креста. Металл кандалов звякнул, но не поддался. Однако, с учетом того, что в нем я уже чувствовал силу Завязки Хроники, удержать Брунда обычное железо бы ни за что не сумело и вскоре бы порвалось. – Пошел вон!

Но я уже не мог остановиться. Вид его – беспомощного, униженного, но все того же ненавистного Брунда, одного из тех, кто ворвался в Руины Маски Золотого Демона и отстреливал моих подчиненных, как собак – стал спичкой, поднесенной к бочке с порохом моего гнева.

Осторожность, планы, легенда – все это испарилось в один миг. Сквозь красную пелену перед глазами я видел только его горло.

Я рванулся с места, как пружина. Пара шагов по мягкому ковру, и моя рука впилась ему в шею. Пальцы, усиленные «Радагаром» сжались, перекрывая дыхание. Брунд захрипел, его глаза вылезли из орбит, смешивая ярость с животным страхом.

– Ты… – успел он выдохнуть. – Кто?..

Ухмыльнувшись, я отменил превращение «Ольвы» на лице. Кости лица с хрустом сместились, кожа потеплела и натянулась, черты поплыли, возвращаясь к моим собственным. Это заняло меньше десяти секунд. Маска Гирма растаяла, как дым.

Перед Черной Сойкой и Алой Гарпией стоял Я. Мидас. Тот, кто должен был быть мертв.

Брунд замер, его хриплый вдох застрял в горле. Его лицо, уже покрасневшее от удушья, побелело. В глазах плескалась дикая смесь – полное неверие, слепая ярость от того, что его унизили в такой момент, и леденящий, примитивный страх перед призраком.

– Ты… это невозможно… – просипел он, и в его голосе была настоящая, неподдельная жажда отрицания реальности.

А потом я услышал резкий, короткий вздох Риалии. Я повернул голову к ней. Она стояла, уронив плеть на пол. Ее руки дрожали. Глаза, огромные и яркие, бегали по моему лицу, выискивая подвох, следы маскировки. Искали и не находили.

– Макс… – ее голос, когда она, кажется, впервые с момента, как я назвал ей свое настоящее имя, обратилась ко мне по нему, был тихим, почти детским, каким я никогда не слышал. – Это… правда? Правда ты?

Потом что‑то в ней сорвалось. Она бросилась ко мне, стремительно, как та самая гарпия. Ее руки обвили мою шею, тело прижалось ко мне, а губы впились в мои с такой силой, что у меня зарябило в глазах.

В ее поцелуе была ярость, отчаяние, дикий, неконтролируемый восторг и год накопившейся… чего‑то. Я не стал ее отталкивать. Я позволил этому быть, позволил ее губам жадно искать мои.

Но мои глаза были открыты. И я смотрел поверх ее плеча на Брунда. Смотрел на то, как его лицо, искаженное удушьем и шоком, теперь перекосилось еще и от жгучей, бессильной ревности.

Он был прикован, обнажен, схвачен, унижен. Он видел женщину, которую считал своей и которую так долго добивался, в объятиях человека, которого ненавидел и которого считал мертвецом.

Его ярость была совершенной. И от этого становилось так спокойно на душе, что я едва сдерживал улыбку.

Я медленно оторвался от губ Риалии, оставив ее дышать тяжело и прерывисто, пока ее глаза еще сияли диким восторгом.

Моя рука на горле Брунда ослабила хватку ровно настолько, чтобы он мог хрипло вдохнуть, но не более того. Его лицо было багровым от недостатка воздуха и ярости.

– Что случилось, когда объявили о моей смерти? – спросил я, обращаясь к Риалии, не отводя глаз от Брунда. – И почему он здесь?

Риалия сделала шаг назад, ее грудь вздымалась. Она провела языком по губам, смахивая следы моей слюны, ее взгляд стал жестче, более привычным – смесью цинизма и жестокости.

– Он? – она кивнула в сторону Брунда с презрительной усмешкой. – Когда новость о твоей гибели разнеслась, этот мудак явился ко мне с бутылкой, словно на праздник. Начал толкать речь о том, что наконец‑то мы можем быть вместе, что ты никогда не вернешься.

Я почувствовал, как под моими пальцами напряглись мышцы шеи Брунда. Он попытался что‑то сказать, но я лишь слегка сжал руку, и он замолчал, издав подавленный хрип.

– Он мне всегда был противен, – продолжила Риалия, ее голос стал холодным, как сталь. – А после того, как объявили, что ты был предателем и Кегарн вместе с ним поймали тебя и казнили – тем более. Но я не верила, что ты мог подставить Перекресток и сразу поняла, что в этом есть какой‑то подвох. Окончательно я убедилась в этом после того, как начала замечать, что он вдруг стал часто видеться с Кегарном. Ходил по пятам, как верный песик. И я подумала… а почему бы не использовать этого идиота? Если он так хочет меня, пусть платит за это информацией.

Она подошла ближе к Брунду и провела ногтем по его груди, оставляя красную полосу. Он вздрогнул, и в его глазах, помимо ненависти, я увидел вспышку возбуждения. И не только в глазах, кстати.

– Вот уже почти год я держу его на коротком поводке. Позволяю ему приползать ко мне, немного… играю. – она жестом обвела комнату и крест. – Но играть с ним скучно, так что он всегда уходит отсюда злой, униженный и готовый на все, чтобы получить больше. Чтобы стать моим единственным. И со временем это превратилось в его одержимость и даже в фетиш. Это было так забавно, на самом деле, ты не представляешь! Он добровольно стал почти что моим рабом. А я тем временем вытянула из него все, что знает. О том, как они устроили засаду на тебя. О том, что Лислейн оказался предателем. О том, какие планы строит Кегарн с остальным советом.

Я внимательно следил за лицом Брунда. Когда Риалия говорила о том, как он стал ее подстилкой, его зрачки расширились, а дыхание стало чаще, несмотря на мою руку на горле. И это было не только от ярости. Она права – это его заводило. Унижение уже стало для него частью игры и стимулом.

– И что же он рассказал о планах Кегарна? – спросил я, все так же глядя на Брунда.

– Самое интересное, – Риалия наклонилась ближе ко мне, ее шепот был интимным и зловещим. – Пиратский совет Перекрестка не просто так закручивает гайки. Они готовят почву. В ближайший год они планируют полностью присоединить Перекресток к преступному синдикату. К «Оку Шести».

Это имя прозвучало как удар грома. «Око Шести». Могущественная организация, чьи щупальца протянулись по всему Роделиону. Им принадлежал «Бал Невинности»… и теперь они хотели поглотить Перекресток?

– Они хотят перебраться в империю? – уточнил я, чувствуя, как холодная ярость начинает замещать первоначальный шок. Это меняло все.

– Нет, хотят остаться здесь, но получить поддержку от «Ока Шести» для расширения влияния и получения возможности захватить соседние области и основать что‑то вроде независимого пиратского государства, чтобы использовать его как базу для распространения влияния «Ока» на окрестные страны. Они устали быть просто пиратами. А «Око Шести» предлагает им власть, ресурсы и связи в обмен на полное подчинение. Брунд знает о каких‑то готовящихся переговорах, но деталей и дат ему не сообщили.

Я увеличил давление на горло Брунда, заставляя его сфокусироваться на мне.

– Это правда? – прошипел я ему в лицо.

Он попытался вырваться, но его силы были на исходе. Его глаза метались между мной и Риалией, и в них читалось не только отчаяние, но и подтверждение. Он кивнул, коротко, почти незаметно, и затем его взгляд упал на Риалию с немой мольбой и животной страстью.

Информация была шокирующей, но она сходилась с тем, что я уже видел – ужесточение правил, создание Внутреннего Круга, присяга на верность. Все это было подготовкой к поглощению.

Пиратская вольница умирала, и на ее месте рождалась новая, куда более опасная структура. И мне нужно было действовать быстро, пока переход не завершился. Возможно, если бы я не воспользовался состязаниями дивизий как предлогом и поводом для атаки на Перекресток, в другой раз, через несколько месяцев, попытавшись повторить ту же операцию, я бы уже не увидел в этом месте ровным счетом ничего знакомого.

Надо было подумать, что можно было сделать с этой инициативой совета. Самым простым и действенным все еще казался план по полному уничтожению альянса Перекрестка и самого совета. Но в таком случае посланникам из «Ока Шести» могло оказаться даже проще захватить Руины Перекрестка и переделать их под свою базу.

Возможно, стоило…

Нет. Я оборвал самого себя. Все это, конечно, было важно, но уж точно не важнее врага, горло которого я прямо сейчас держал в руке.

– Ну что, Сойка, – мой голос прозвучал тихо, почти задушевно, но с ледяной издевкой. – Расскажи, стоило оно того? Все эти годы ты таскался за ней по пятам, как голодный щенок. Вписался в мое убийство, надеясь, что это откроет тебе путь к ее сердцу. Или хотя бы к ее постели.

Я видел, как он пытается сглотнуть, но мои пальцы на его горле не давали ему этого сделать.

– И что ты в итоге получил? – я наклонился ближе, чтобы он видел каждую черточку моего лица, лица того, кого он считал мертвым. – Стал послушной собачкой, которая без сомнений и возражений готова сделать что угодно ради еще одной дозы извращенного кайфа. Позволяешь себя приковывать, бить, унижать. И все ради чего? Ради крох внимания? Ради возможности дышать одним с ней воздухом? И теперь, в конце этого жалкого пути, ты получишь от меня то, чего заслуживаешь. Скажи, хотя бы самому себе, – стоила ли моя смерть, смерть моей команды, того, во что ты превратился?

Его глаза метались, полные ненависти, но в них уже не было прежней уверенности. Только животный страх и осознание полного краха.

– Риалия, – я протянул руку и она с готовностью шагнула ко мне, позволяя обхватить себя за талию. – Напоследок. Скажи ему. Честно. Что ты на самом деле о нем думаешь.

Риалия улыбнулась. Это была не та игривая или жестокая улыбка, что я видел раньше. Это была холодная, безжалостная улыбка презрения.

– Мидас прав, – ее голос был сладким, как яд. – Ты всегда был для меня ничем. Половой тряпкой, о которую можно вытирать ноги. У тебя неплохой дар Артефактора, да. Но ты не мужчина. Ты даже не человек. Ты – пустое место. Я никогда не испытывала к тебе ни капли влечения. И уж тем более… я никогда с тобой не кончала.

Лицо Брунда исказилось. Сначала от непонимания, потом от осознания. Все его иллюзии рухнули в один миг. Ярость, стыд и отчаяние смешались в его глазах в едином взрыве. Он попытался закричать, но издал лишь хриплый, бессильный звук.

Этого было достаточно.

Мое движение было быстрым и точным. Я не стал применять магию или оружие. Только чистая физическая сила. Сжать пальцы, чуть дернуть в сторону.

Хруст ломающихся позвонков прозвучал коротко и приглушенно. Тело Брунда дернулось в последнем судорожном спазме, а затем повисло на оковах, безжизненное.

Я отпустил его шею, и голова Черной Сойки бессильно упала на грудь.

В тот же миг я почувствовал это. Не физическое ощущение, а скорее сдвиг где‑то на глубине сознания. Как будто один из множества давивших на меня призраков вдруг рассеялся. Стало тише. Легче. Это была лишь малая часть долга, но она была выплачена. Один из убийц получил по заслугам.

И кто сказал, что месть порождает только отчаяние и пустоту?

Я отступил на шаг, глядя на бездыханное тело. Возбуждение от мести было острым, но кратковременным. Теперь предстояла работа с Риалией и осознание новой угрозы – «Ока Шести». Но в эту секунду я позволил себе просто почувствовать тишину.

Риалия смотрела на меня, ее глаза пылали смесью восторга, любопытства и дикой жажды.

– Ну вот, – выдохнула она, делая шаг ко мне. Ее пальцы скользнули по моей груди, цепляясь за ткань рубахи. – Теперь мы одни. И у нас есть столько всего… чтобы отметить.

Ее рука уверенно двинулась вниз, к поясу моих штанов, но я поймал ее запястье, прежде чем она достигла цели. Хватка была не грубой, но не допускающей возражений.

– Нет, – сказал я тихо, глядя ей в глаза. – Не сейчас. Все это, – я жестом обвел комнату, крест, тело Брунда, – подождет. Пока Перекресток не превратится в пыль. Но прежде скажи, ты знаешь, что произошло с Псом?

Ее глаза округлились от удивления, а затем в них мелькнул испуг. Она отступила на шаг, ее бровь поползла вверх.

– Превратится в… Мидас, что с тобой случилось? – ее голос дрогнул. – Я знаю только то, что рассказал этот мусор. Руины Маски, засада, взрыв… Я думала, ты погиб. А ты… ты вернулся каким‑то другим. Более холодным. Более… опасным.

– Я спросил первым, Риалия, – парировал я, не ослабляя хватки на ее запястье. – Леонгард. Правда ли, что он мертв?

Она помолчала, изучая мое лицо, и затем ее губы тронула горькая улыбка.

– Твой верный Пес… Нет, он не мертв. Хотя, по мнению совета, совершил нечто похуже смерти. После твоего исчезновения Леонгард не стал бросаться с саблей на Кегарна. Он был умнее. Он собрал всех, кто остался верен тебе и ему, и… ушел. Подался в Коалицию. Вступил в Четырнадцатую дивизию.

Эта новость поразила меня сильнее, чем если бы она сказала о его гибели. Леонгард? В Коалиции? Вот уж правильно говорят, что у дураков мысли сходятся.

Но в любом случае главным чувством, что я сейчас испытывал, было облегчение. Он был жив. Он не погиб из‑за меня. Он нашел свой способ выжить и мстить.

– Что? – не поверила она, увидев мое выражение. – Тебя это… радует?

– Он жив, – просто сказал я, и впервые за этот вечер мои плечи расслабились. – Этого достаточно.

– А что случилось с тобой, Макс? – настаивала она, ее любопытство пересилило страх. – Год. Целый год. Откуда ты? Как ты выжил?

Я отпустил ее запястье и отступил к стене, прислонившись к прохладной поверхности. И я рассказал ей. Не все, но суть. Руины Маски. Маска Золотого Демона, встроившаяся в меня и подарившая вторую жизнь. Бегство. Коалиция. Стремительный взлет по карьерной лестнице благодаря способностям Маски и знаниям, навыкам и наглости пирата. Формирование батальона. Все, что привело меня обратно сюда, с новой силой и новой целью.

Она слушала, не перебивая, ее глаза становились все шире. Когда я закончил, в комнате снова повисла тишина.

– Маска… – прошептала она. – Значит, слухи были правдой… отчасти, по крайне мере. И теперь она… часть тебя.

– Да, – я выпрямился. – И теперь у меня к тебе просьба. Я верю тебе, Риалия. Но эта информация… она смертельно опасна. Не только для меня. Для любого, кто ее узнает. Я не могу рисковать.

– Какая просьба? – спросила она, и в ее голосе снова зазвучала привычная дерзость.

– Я хочу поставить на тебя свою метку. Метку Маски. Она не причинит тебе вреда. Но она позволит мне отдать тебе приказ‑запрет. Запрет на разглашение того, что ты узнала. Ты не сможешь рассказать это никому, даже под пыткой, даже если захочешь.

Она смотрела на меня несколько секунд, а затем рассмеялась – коротким, резким, но не злым смехом.

– Ты хочешь запечатать мои губы? По‑своему, это даже романтично. Ладно, черт с тобой. Ставь свою метку, Мидас. Я и так не собиралась трепаться. Но если так тебе спокойнее…

Я кивнул и подошел к ней. Золотые нити на моей груди засветились мягким пульсирующим светом. Я прикоснулся пальцами к ее руке, ощущая, как крошечная частица энергии Маски, холодная и живая, перетекает в нее. После чего я, использовав уже отработанную на избранных членах батальона формулировку, поставил на Риалию запрет.

– Готово, – сказал я. – Приказ дан. Теперь ты защищена. От самой себя.

– Чувствую себя… странновато, но мне в каком‑то смысле даже нравится невозможность сопротивляться, – улыбнулась она. – Голова кружится, но приятно.

– А это… – я снова сосредоточился, на этот раз направляя более мощный, но все же контролируемый поток маны в ее ядро. – Это в знак благодарности. За информацию. И за верность.

Она вздрогнула, ее глаза закрылись от потока силы. Я чувствовал, как ее собственное ядро, находившееся на стадии Пролога Хроники, поглощает энергию, расширяется и уплотняется. Процесс занял меньше минуты. Когда я убрал руку, она стояла, тяжело дыша, и от нее исходила аура Завязки Хроники.

– Вот это… благодарность, – выдохнула она, открывая глаза, в которых плясали искры новой силы. – Теперь я и правда твоя. Навсегда.

– На время, – поправил я ее. – Пока не разрушим это место. А потом… потом посмотрим.

Я смотрел на Риалию, все еще ощущая на губах вкус ее поцелуя и холодок энергии, только что переданной ей. Тело Брунда висело за спиной как мрачное напоминание о начале расплаты, но сейчас важнее было будущее.

– Теперь главный вопрос, – сказал я, глядя ей прямо в глаза. – Я пришел сюда, чтобы уничтожить Перекресток. Не просто отомстить Кегарну и совету, а стереть это место с карты Неба. Что ты думаешь об этом?

Риалия не ответила сразу. Она отвела взгляд в сторону, к запыленному иллюминатору, за которым мерцали огни пиратской базы. Ее лицо, обычно оживленное сарказмом или страстью, стало серьезным, почти задумчивым.

– Этот Перекресток, – начала она тихо, – уже не тот, что был раньше. Тот, где мы с тобой начинали. Тот был… вольным. Хищным – да, опасным – да, но вольным. Сюда мог прийти любой, у кого был корабль и смелость. Можно было жить по своим правилам. А теперь они хотят превратить это место в обычную бандитскую базу, только очень большую. Правила, непомерные налоги, присяги… теперь еще и это «Око Шести». Они хотят надеть на нас униформу и поставить на довольствие. Я скорее пойду в подчинение к тебе в твою Коалицию, чем останусь здесь гнить.

Произнеся это, она через секунду сморщилась, недовольно махнув рукой, как бы отмахиваясь от самой мысли.

– Это просто оборот речи, если что. Стать солдатом Коалиции я не соглашусь ни за что. Но и здесь оставаться не хочу. Так что да, Мидас. Уничтожай его. Сожги дотла. От того старого Перекрестка не осталось и следа.

Облегчение, теплое и ясное, разлилось по моей груди. Я не осознавал, насколько мне нужен был ее ответ, ее поддержка. Риалия была частью этого мира, его плотью и кровью. И если даже она видела, что все сгнило, значит, я был прав.

– Я рад это слышать, – сказал я искренне. – Тогда я попрошу у тебя помощи. Мне нужна информация. Не только о планах совета. Мне нужно знать, что думают люди. Простые пираты, капитаны, которые не входят во Внутренний Круг. Как они относятся к новым порядкам? Много ли недовольных? Готов ли кто‑то поддержать перемены, если представится шанс?

Она улыбнулась, и в ее улыбке появился знакомый хищный блеск.

– Думаешь, можно поднять мятеж? Искать союзников среди толпы? – она покачала головой, но не в отрицание, а с одобрением. – Да, я могу это сделать. Хотя не обещаю тебе подробный социологический опрос, постараюсь вызнать получше, кто чем дышит.

– Прекрасно, – я кивнул. – Действуй осторожно. И жди моего сигнала. Через несколько дней мои люди вернутся с разведки, и мы начнем.

Я сделал шаг к выходу, но она остановила меня, легким движением взяв за руку.

– И это все? – в ее голосе снова зазвучала игривая обида. – Поручил задание и уходишь? Даже не простишься как следует?

Я посмотрел на ее губы, на огонь в глазах, на тело, шикарное, обнаженное тело, все еще напряженное и влажное от пота из‑за недавних событий и получения силы. И позволил себе слабость.

Я наклонился и снова поцеловал ее. На этот раз поцелуй был не яростным, а медленным, глубоким, полным невысказанного обещания и благодарности.

– До скорого, Риалия, – сказал я, отрываясь от ее губ.

– Возвращайся живым, Мидас, – прошептала она в ответ. – На этот раз я не переживу, если ты снова исчезнешь.

Я не стал ничего говорить. Просто повернулся и вышел из ее апартаментов, оставив ее одну с телом Брунда. Не самый красивый жест, но она была большой девочкой. Уверен, она придумает, что с ним сделать.