Текст книги "Демон Жадности. Тетралогия (СИ)"

Автор книги: Юрий Розин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 66 страниц)

Глава 11

Мир сузился до раскаленного лезвия секиры Гирма, до бешеного ритма его атак. Каждый удар был катастрофой. Воздух трещал и плавился вокруг его оружия, а волны сжатой маны били в меня, пытаясь сломать кости и разорвать плоть даже при блоке.

Я отскакивал, уворачивался, парировал клинком «Энго», чувствуя, как трещит кость в уже изувеченном плече. Моя спина пылала огнем, каждый вздох давался с трудом.

Он был сильнее. Не просто сильнее – он будто был воплощением грубой, необузданной мощи, вышедшей из‑под контроля. Его мана на стадии Кризиса Хроники бушевала внутри него, как ураган в стеклянном сосуде.

К счастью для меня, ее чудовищность также порождала нестабильность: вспышки силы сменялись мгновенными провалами, атаки были сокрушительными, но предсказуемыми для того, кто мог их увидеть.

И я видел. Моя татуировка‑окуляр, вплетенная вокруг правого глаза, горела ледяным огнем, рисуя в воздухе сложные, пульсирующие траектории потоков его маны.

Я видел, как энергия копится в его мышцах за мгновение до взрывного выпада, как она переливается в секиру перед особенно мощным ударом. Это не было чтением мыслей – это было чтением энергии. Я реагировал не на движение его тела, а на всплеск маны, опережая его на долю секунды.

Я отпрыгивал в сторону за секунду до того, как лезвие топора прочертит огненную трассу на месте моего торса. Я приседал, и волна разрушительной энергии проносилась над моей головой. Я подставлял клинок под те удары, которые мог отразить, уводя их силу вскользь, в пустоту, чувствуя, как рука немеет от каждого парирования.

Но атаковать сам я не мог. Вернее, мог, но это было бы бессмысленно. Его энергетический щит был непробиваемой скалой. Мои удары отскакивали от него, не оставляя и царапины. Я был обречен на защиту, на изматывающую оборону, на надежду, что его бешеный расход энергии иссякнет раньше, чем мои силы или удача.

И я почти дождался. Его атаки стали чуть менее частыми, щит на мгновение мерцал после особенно яростного взрыва. В его глазах, полных безумной ярости, появилась тень усталости. Он тратил ману как сумасшедший, а я лишь грамотно расходовал свою, перераспределяя ее между татуировками, «Прогулками» и клинком.

Почти.

Моя мана закончилась раньше. К сожалению, эту разницу в три стадии я не мог покрыть при всем желании и мастерстве. Выход оставался только один.

Я обратился внутрь себя, к тому источнику, что заменил мне ядро. К золотой паутине Маски Золотого Демона на моей груди. Она пульсировала, холодная и ненасытная. А еще полная энергии, которую можно было напрямую конвертировать в ману.

Где‑то в будущем момент моей смерти стал на несколько часов ближе. Деградация моих сил, тот момент, когда Маска начнет пожирать меня изнутри, также нависла более тяжелым грузом.

Но мана хлынула в меня потоком. Золотистая, чужая, обжигающая жилы.

Я рванулся с места, едва уклоняясь от секиры. Татуировки на моих руках снова засветились, но теперь их свет был странным, мерцающим, с золотыми прожилками.

Гирм замер на мгновение, удивленный. Он тоже явно понимал что я устаю и теряю силы, и теперь не мог осознать, откуда я взял энергию для продолжения боя.

Но, похоже, ему было все равно. С новым ревом он ринулся в атаку.

А я продолжил отступать, парировать, уворачиваться. Но теперь у каждого моего движения была цена. Каждый всплеск маны стоил мне кусочка моей жизни. Я буквально отдавал свои дни за каждую секунду этого боя.

Дни, а еще деньги. У Маски был довольно четкий «курс» энергии к золоту. И в топке этого боя за пару минут сгорело уже десять миллионов золотых.

К счастью, этого оказалось достаточно. Я увидел.

Щит Гирма, некогда несокрушимый, дрогнул не на миг, а на целую, полную секунду. Не просто ослаб – он распался, рассыпался на мерцающие осколки, которые тут же испарились в пустоте.

Его мана, бушевавшая как дикий зверь, наконец иссякла. Не полностью, но достаточно, чтобы лишить его восьмидесяти процентов мощи. Его ярость не угасла, но сила, питавшая ее, кончилась.

У меня не было времени думать. Не было времени рассчитывать. Был лишь инстинкт и ярость, купленная дорогой ценой.

Я рванулся вперед, игнорируя протест мышц, крик разорванного плеча, жгучую рану на спине. Я вложил в этот удар все, что у меня оставалось – остаток выкупленной жизни, всю ненависть, всю боль.

Гирм, движимый инстинктом, попытался увернуться. Моя сабля, направленная в грудь, прошла ниже и левее, под ребра, в живот, пробив мышцы и задев что‑то важное внутри. Теплая кровь хлынула мне на руку.

Но его ответный удар не заставил себя ждать. Его секира, вспыхнувшая остатками магической мощи, обрушилась на меня. Я не успел скочить. Лезвие, ударило меня по левому плечу, рядом с шеей.

Кость хрустнула, плоть разорвалась. Боль, острая и оглушительная, на миг затмила все. Я почувствовал, как ключица отделяется от плеча, как что‑то важное внутри переламывается. Это была травма даже более серьезная, чем та, что я нанес Гирму.

Но у меня был источник маны. Проклятый, дорогой, но источник, с помощью которого можно было остановить кровотечение и унять боль.

Пока Гирм пытался зажать рану в животе, из которого хлестала кровь, я уже конвертировал еще один клочок своего будущего в энергию. Золотая энергия влилась в меня, и я направил ее в артефактные татуировки с исцеляющим эффектом, вплетенные вдоль ребер и на груди.

Они вспыхнули холодным, успокаивающим светом. Боль не ушла, но превратилась из всепоглощающей волны в терпимое, пульсирующее жжение. Смертельная опасность миновала и я даже почувствовал возможность продолжать бой.

Для Гирма такого исцеления не было. Он истекал кровью, его лицо стало землистым. Он попытался замахнуться секирой снова – но это было жалкое, беспомощное движение. Я парировал его одной рукой, почти не чувствуя усилия, и нанес ответный удар.

«Энго» вошел ему в правое предплечье, чуть ниже локтя, перерубив мышцы и сухожилия. Его пальцы разжались, и секира, символ его мощи, полетела в темноту Неба, увлекаемая инерцией замаха.

Он больше не мог сражаться.

С диким, полным ненависти и боли ревом он развернулся и попытался бежать. Оттолкнулся от невидимого воздуха, пытаясь запустить свои «Прогулки». Но его движения были неуклюжими, маны не хватало даже на это.

Мои же «Прогулки», подпитанные золотом моей жизни, сработали мгновенно. Я настиг его за два взмаха сердца. Он обернулся, пытаясь ударить меня, но я поймал руку и защелкнул на запястье браслет наручников, блокирующих ману, до сих пор висевших у меня на поясе.

Его тело обмякло. Вскоре я защелкнул второй браслет и на другой, истекающей кровью руке. Сопротивление иссякло.

Времени насладиться победой, однако, у меня не было. Я развернулся и потащил его к «Дивному», который все еще висел неподалеку. Мои бойцы, бледные, испуганные, помогли втащить тушу Гирма на палубу.

– Держите его. Живым, – бросил я хрипло и, не теряя ни секунды, рванул к штурвалу. – Курс – на север!

Я врубил двигатели на полную. Корабль, содрогаясь, рванул вперед. Где‑то там были мои люди. Была Ярана. И Бриоль Сизый.

Однако, когда впереди показались огни не одного, а всех четырех кораблей и я пригляделся к происходящему на них через окуляр, стало понятно, что я зря волновался.

Я ожидал увидеть поле боя. Обломки кораблей, трупы моих людей и торжествующего Бриоля Сизого, готовящегося добить последних выживших. Вместо этого на капитанском потрепанного, но вполне целого «Голубя Войны» я увидел машущую мне Ярану, Силара, опирающегося на бортовую пушку, будто на дорожный посох, а еще стоящего на коленях Бриоля, закованного в наручники.

Как оказалось, после моего приказа они действительно рванули в разные стороны, но затем, не сговариваясь, объединились, последовав за «Голубем Войны», за которым устремился Бриоль, и скоординированными залпами пушек и выстрелами из пистолетов, конфискованных у плененных пиратов, сумели задавить Сизого чистой огненной мощью.

Но и цена была высокой. На палубе «Голубя» лежали три тела, накрытые брезентом. Рядом сидели или лежали еще восемь моих бойцов, над которыми хлопотали люди с медикаментами и бинтами. Две оторванных руки, три потерянных ноги, одна пустая глазница, четыре разрыва внутренних органов.

Хроника в конце концов оставалась Хроникой. Уж мне ли не знать.

Мой корабль приблизился к их строю. Я перешел на палубу «Голубя» и на меня уставились десятки глаз – уставших, закопченных, полных боли, но также и гордости. Они сделали это. Без меня.

Силар кивнул мне, его лицо было серьезным.

– Капитан. С задачей справились. Потери… есть.

– Молодцы, – кивнул я. – Все вы. Но отдыхать рано. Забираем четыре оставшихся корабля и возвращаемся к Руинам!

Через полчаса флотилия снова была в сборе. Девять кораблей развернулись и двинулись обратно к Руинам Дикого Братства.

По мере приближения открывалась картина разрушений. Доки и причалы были превращены в груды обломков, от складов тянулись столбы черного дыма, тренировочные площадки лежали в руинах. Над всем этим витала гробовая тишина, нарушаемая лишь треском пожаров.

– Мне понадобится твоя помощь, – повернулся я к Яране, с трудом поднимаясь на леер. – Подержи для меня свой «Вой».

Она кивнула и поднесла к моим губам котелок артефактного громкоговорителя. Я сделал глубокий вдох, игнорируя боль в ребрах.

– Слушайте все, кто остался в этих Руинах! – мой голос обрушился на молчаливый город, раскатываясь эхом по скалам. – Ваш главарь, Гирм Людоед, у меня в руках!

По сигналу Силар и Хамрон выволокли на палубу и подняли закованного в цепи Гирма. Он был бледен как смерть, его рот был забит кляпом, но он был жив. Рядом выставили и других – Киогара, Родрика и изуродованного Бриоля.

– Лемиан Синяя Борода мертв! – продолжал я. – Сила вашего Братства сломлена! Вам не на кого больше надеяться!

Я выдержал паузу, давая словам достичь их сознания.

– У вас есть выбор! Лечь костьми здесь, когда мы начнем зачистку Руин! Или сложить оружие! Сдавшиеся будут переданы под суд! Вам гарантирована жизнь и справедливое разбирательство! Решайте быстро! У меня нет времени на ваши сомнения!

Сначала ничего не происходило. Потом из‑за обломков, из полуразрушенных зданий начали появляться фигуры. Сначала поодиночке, затем группами.

Они шли медленно, с опущенными головами, бросая оружие на землю перед тем, как выйти на открытое пространство у разрушенных доков. В основном это были простые матросы, но среди них мелькали и Артефакторы.

В течение часа на причалах собралась толпа в несколько сотен человек. Я приказал спустить трапы и выстроить их в колонны. Мои бойцы, уставшие, но собранные, приступили к сортировке.

– Артефакторов – отдельно! – скомандовал я, опираясь на плечо Силара. – На каждого надеть блокирующие наручники! Обычных – связать! Всех обыскать, изъять все ценное и опасное!

Процедура заняла еще час. В итоге у нас оказалось около полутора сотен Артефакторов разного уровня и почти триста простых пиратов. Всех их, под конвоем, загнали в обширный трюм «Дивного». Двери захлопнулись с тяжелым, металлическим стуком.

Только тогда я позволил себе выдохнуть. И почти сразу же мои ноги подкосились. Мир поплыл перед глазами. Я ощутил, как Силар и Ярана подхватывают меня под руки, не давая упасть.

Боль от ран и глубокая, костная усталость давили на меня, как физическая тяжесть. Каждый вдох отдавался огненным спазмом в ребрах. Но останавливаться было нельзя. Я не знал, что Гирм и остальные успели передать на перевалочный пункт и когда к Руинам Братсва прибудут остальные трое капитанов, с которыми в нынешнем состоянии нам было не справиться. Так что нужно было закончить все за один присест и только потом можно будет отдохнуть.

– Соберите всех, – мой голос звучал хрипло и приглушенно, будто сквозь вату, – кто остался в городе. На центральную площадь. Кто будет упираться – тащите силой. Но без лишней жестокости.

Вскоре по улицам пошли бойцы с громкоговорителями. Из домов, подвалов и укрытий начали выползать люди. Не пираты – местные. Торговцы, ремесленники, обслуживающий персонал базы, их семьи. Испуганные, запыленные, они сбивались в кучки на просторной, усыпанной щебнем площади перед тем, что раньше было ратушей.

Я вышел к ним, опираясь на плечо одного из бойцов. Ярана снова поднесла к моим губам «Вой»:

– Слушайте все! Эта база Дикого Братства пала! Их главари – в плену, их флот – наш! – Я указал рукой в сторону дымящихся доков, где стояли наши корабли. – Вам нечего здесь больше делать. В ближайшее время все вы будете погружены на корабли и отправлены в Амалис. Там вас передадут властям. Они разберутся, кто из вас кто.

По толпе прошел нервный гул. В глазах людей читался страх, неуверенность, но и надежда на спасение.

– Но для безопасности всех, – продолжил я, пресекая начинающийся ропот, – все артефакторы, независимо от ранга, будут закованы в блокирующие наручники. Сразу после моего выступления пройдите отдельно, к тому зданию, – я ткнул пальцем в уцелевшее административное строение, где уже суетились мои бойцы с охапками наручников. – Обычных граждан прошу оставаться на площади, пока Артефакторов заковывают. Потерпите немного. Потом вас проводят к кораблям. Мы постараемся разместить вас с максимальным комфортом, насколько это возможно.

Я закончил речь и отвернулся, давая сигнал начать процесс. Большинство людей покорно потянулись к указанному месту. Но несколько фигур на окраине толпы резко метнулись в разные стороны, пытаясь воспользоваться суматохой и скрыться в переулках.

Им не дали уйти. Мои бойцы, которых я заранее расставил по периметру площади, среагировали мгновенно. Беглецы были скручены и без лишних слов отконвоированы прямиком в трюм «Дивного», к плененным пиратам. Их участь была решена.

Остальных, послушных, начали организованно грузить на корабли. Шесть из восьми оставшихся пустыми судов были отведены под гражданских.

Это был тесновато, люди размещались в трюмах, на палубах, в каютах – везде, где было хоть немного места. Но пайки и воду им выдадут, так что серьезных протестов не должно было быть. Они были слишком напуганы и благодарны за спасение из этого ада.

Проследив за уходящей в сторону доков колонне людей, я снова обратился к своим командирам.

– Теперь самое веселое, ребята. Разбиваемся на группы. Прочесываем каждый склад, каждый дом, каждый подвал. Все, что представляет хоть какую‑то ценность – сюда, на главную площадь. Быстро и организованно.

Они кивнули, не тратя слов, и разошлись отдавать приказы. Вскоре по мертвому городу загремели засовы, захрустели под ботинками обломки. Процесс занял несколько часов – база была большой, а укрытий и тайников у пиратов оказалось предостаточно. Но мои ребята работали с лихорадочной, вымученной энергией, подстегиваемые азартом охоты за добычей.

К рассвету центральная площадь начала походить на лавку алхимика‑маньяка. Десятки, а то и сотни сундуков, ящиков, и тюков просто кучей были свалены в беспорядке. Золотые и серебряные монеты переливались в первых лучах солнца.

Драгоценные камни слепили глаза. Стопки артефактов всех мастей испускали легкое магическое свечение. Груды редких материалов, тканей, специй, оружия и доспехов дополняли картину невероятного богатства.

Я прошелся меж этих гор сокровищ, и золотая татуировка на моей груди отозвалась глухим, ненасытным гулом. Она тянулась к нескольким предметам. К небольшому, потрескавшемуся свитку с непонятными письменами, излучавшему древнюю мощь. К паре тусклых, почти черных кристаллов, в которых пульсировала странная, тягучая энергия. К обломку какого‑то механизма, испещренного золотыми жилками.

Я молча сунул их в свой подсумок – пищу для ненасытной Маски.

– Все остальное – грузить на «Буревестник» и «Молот»! – скомандовал я, обводя рукой оставшееся богатство. – Сначала артефакты высших рангов, золото, камни! Все тяжелое и громоздкое – в трюмы! Остальное – на палубы! Быстрее!

Началась адская работа по перегрузке. Люди, уже измотанные боем и обыском, надрывались, таская тяжеленные сундуки по сходням. Скрежет лебедок, отрывистые команды, тяжелое дыхание – площадь постепенно пустела, а палубы двух кораблей скрипели под все увеличивавшимся грузом.

К тому времени, как первые лучи солнца окончательно разогнали ночь, все было кончено. Город был выпотрошен, словно рыба. Девять наших кораблей, изрядно потрепанных, но гордо стоявших на якоре, были готовы к отплытию.

Два – битком набитые сокровищами. Шесть – забитые пленными и гражданскими до отказа. И мой «Дивный», несущий на себе самый ценный груз – плененных Артефакторов.

Я вышел на капитанский мостик, с наслаждением чувствуя под ногами привычную вибрацию досок палубы.

– Отдать швартовы! Поднять якоря! Курс – на Амалис! – я посмотрел на навигационные карты. – Но не напрямую. Ложимся на широкую дугу, огибаем прежний маршрут. С перевалочного пункта – за тридевять земель.

Хамрон удивленно поднял бровь.

– Опасаешься оставшихся капитанов Братства?

– Опасаться – не то слово, – хмыкнул я. – Мы и так сорвали джекпот. Четверо Хроник в трюме, полторы сотни артефакторов помельче, горы золота. Незачем сейчас, когда все решено, лезть в ненужную драку с тремя озверевшими капитанами, у которых не осталось, что терять.

Корабли один за другим оторвались от причала и, набирая скорость, скрылись в утренней дымке, оставив позади лишь пустые, безмолвные Руины и горький дым былых поражений.

###

Монотонный гул двигателей стал саундтреком к моему личному ритуалу. Я заперся в каюте, отгородившись от суеты на палубах, и вывалил на стол добычу.

Предметы, заинтересовавшие Маску, как всегда, на вид выглядели хламом, но это было не важно, пока они могли дать мне энергию и время. Когда все было кончено, я оценил прирост. Примерно двадцать пять миллионов. Неплохо.

Но это было лишь начало. Я вышел на палубу, где уже кипела работа. Мои ребята под руководством Яраны и Силара проводили опись трофеев, сгруженных с «Буревестника» и «Молота». Я подключился, пробегаясь глазами по сводкам и лично заглядывая в некоторые сундуки.

Цифры складывались в голове в ошеломляющую мозаику.

– Четыре миллиона в звонкой монете и слитках, – пробормотал я, просматривая отчеты. – Семь – в артефактах. Три – в ядрах к ним. Двадцать – в драгоценных камнях. И еще пятнадцать – в разном хламе, который кто‑то посчитал ценным. Итого… пятьдесят один миллион.

Это не считая того, что уже было внутри меня.

Мой взгляд упал на открытый сундучок с драгоценностями. Бриллианты, изумруды, сапфиры переливались в свете артефактных ламп.

Интересно, а они придутся по душе Маске? Забрав сундучок с собой, я снова заперся в каюте. И результат экспериментов оказался даже лучше, чем я мог надеяться.

Бриллиант размером с ноготь Маска поглотила за секунду. Он просто растворился, исчез в моей ладони, и в меня из золотой татуировки хлынул такой мощный, чистый поток маны, что у меня перехватило дыхание.

За этот камешек можно было выручить пятьдесят – шестьдесят тысяч золотых. Но маны мне от него пришлось почти на семьсот тысяч.

Я тут же выхватил другой камень, даже побольше, но на этот раз Маска будто бы объявила голодовку, наотрез отказываясь поглощать бриллиант. Поначалу я не понял причину, но, изучив камень внимательнее, заметил внутри крошечную трещинку.

Вот в чём было дело. Маске не нравились дефекты.

С лихорадочной поспешностью я начал перебирать камни, предлагая их Маске. Какие‑то она с удовольствием принимала, какие‑то оказывались ей неинтересны.

Когда последний безупречный камень растворился в золотых узорах, я чувствовал себя переполненным маной. Эквивалент шестидесяти миллионов золотых от этих камней. Плюс предыдущие двадцать пять. Плюс то, что было до этого.

Энергии было более чем достаточно. Слишком много, чтобы просто носить в себе.

Я не стал тянуть. Сел на пол, скрестив ноги. Направил всю эту бушующую мощь внутрь белых жгутов. Мана заклокотала, забурлила, расширяя существующие нити и создавая немного новых.

Когда я открыл глаза, Завязка Хроники превратилась в Развитие. Но за всё надо было платить. Я обратил внутренний взор на Маску. И похолодел.

Запас времени, отведенный мне до начала необратимой деградации, сократился с девяти месяцев до четырех. А следующий прорыв, до Кульминации Хроники, должен был отнять уже около четырехсот миллионов золотых.

Колоссальная сумма. А сколько будет потом? Допустим, я выяснил, что поглощение чистых драгоценных камней будет где‑то в пять‑десять раз выгоднее, чем поглощение чистого золота. Но это все равно были десятки миллионов.

Благо, уже очень скоро я рассчитывал получить немаленький, мягко говоря, куш за то, что нам пришлось так рисковать в Руинах Дикого Братства.