Текст книги "Демон Жадности. Тетралогия (СИ)"

Автор книги: Юрий Розин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 66 страниц)

Глава 16

Белая молния боли разорвала тьму, заставив меня судорожно выгнуться. Судя по ощущениям, мне со всей дури дали кулаком в живот.

– Ну вот и очнулся наш драгоценный пленничек, – раздался где-то сверху хриплый голос.

Зрение постепенно возвращалось. Сперва я различил коптящую масляную лампу, подвешенную к потолку на ржавой цепи. Пламя мерцало, отбрасывая прыгающие тени по сырым каменным стенам.

Затем проступили очертания фигур – трое, стоящие полукругом перед ним. Все в одинаковых потертых плащах из грубой мешковины, с лицами, скрытыми за тканевыми.

Я попытался пошевелиться. Грубые пеньковые веревки впились в запястья, приковывая к массивному дубовому стулу. Ноги были привязаны к его ножкам, каждая отдельно. Он почувствовал липкую влагу на щеке – то ли кровь, то ли грязная вода капала с потолка.

– Координаты, – произнес центральный из троих. Его маска отличалась от других – вместо простых прорезей для глаз там были вставлены круглые стеклянные линзы, искажающие взгляд. – Где спрятано золото?

Я медленно облизал пересохшие губы, почувствовав вкус крови и пыли.

– Ох, друзья мои, – я постарался, чтобы в моем голосе прозвучало как можно больше насмешки. – Вы действительно думаете, что я скажу что-то после такого жалкого пробуждения? Хотя бы воды дали, как полагается гостеприимным хозяевам.

Женщина слева (по тонкой фигуре и плавности движений можно было догадаться) резко шагнула вперед. Ее руки, выскользнувшие из рукавов, были покрыты причудливыми шрамами – будто кто-то выжигал на коже замысловатые узоры.

– Я могу начать с малого, – ее голос звучал почти ласково, как у матери, уговаривающей непослушного ребенка. – Сначала пальцы. Потом зубы. Потом глаза. У меня есть целый арсенал инструментов.

Она провела пальцем по моей щеке. Впрочем, ее навыки артистичной сексуальности были где-то на сто порядков ниже, чем у Риалии, так что я совершенно не впечатлился.

– Милочка, – я наклонился вперед, насколько позволяли веревки. – Поверь на слово: я уже испытал столько боли, что любые твои попытки будут просто смешными. Не выкобенивайтесь. Давайте просто заключим честную сделку. Что вам будет стоить довезти меня до каких-нибудь отдаленных Руин?

Правый из троих резко выпрямился и откинул вбок плащ, открывая пояс с набором пыточных инструментов.

– Значит, будем разговаривать по-плохому.

– А до этого было по-хорошему? – хмыкнул я. – У вас явно проблемы с лексиконом, друзья.

– Да чего тянуть с этой сукой? – прошипела женщина, которую я явно задел этим «Милочка».

Подойдя к правому, она выхватила из крепежа на его поясе шило, подскочила обратно ко мне и, сжав нечеловечески сильной хваткой мою руку, резко вонзила шило под ноготь безымянного пальца.

Металл со скрежетом прошел между костью и ногтевой пластиной. Я ощутил, как по руке разливается волна боли – острой, чистой, почти электрической.

– Первый, – прошептал я, глядя, как кровь заполняет ложбинку под ногтем. – Девять осталось. Вы хоть считаете, или мне вести счет?

Правый медленно покачал головой.

– Ты забавный. Но посмотрим, как долго продержится твое остроумие. – Он достал с пояса щипцы с насечками и с любовью провел пальцем по рабочей поверхности. – Этим я вырвал зубы у двенадцати человек. Хочешь стать тринадцатым?

Я рассмеялся.

– Я не суеверный, не волнуйся. С недавнего времени.

Вместо зуба ципцы сомкнулись на ногте мизинца. Металл холодно прижался к коже, затем – резкий рывок. Ноготь отделился с мокрым хлюпающим звуком. Кровь брызнула на грязный пол, яркими алыми каплями на сером камне.

– Два, – сквозь стиснутые зубы выдавил я. Пальцы против воли дергались в веревках, как пойманные пауки. – Вы… ах… вы хоть знаете, что после десятого это станет слишком скучным?

Правый внезапно обрушил кулак, на котором будто бы из ниоткуда появился кастет, на мою кисть. Кости затрещали, безымянный палец неестественно выгнулся.

– ГОВОРИ, ЧЕРТОВА МЯСНАЯ КУКЛА! – слюна брызнула из-под маски.

Я медленно поднял голову. Капли пота стекали по лицу, смешиваясь с кровью из разбитой губы.

– Ой… вот это уже… ближе к делу, – я перевел дыхание, чувствуя, как боль пульсирует в изуродованной руке. – Но если хотите настоящего мастерства… вам нужно учиться у профессионалов.

Женщина взяла со стола паяльную лампу. Синее пламя зашипело, когда она провела им в сантиметре от моей груди. Тепло обожгло кожу, заставив золотые линии на теле вспыхнуть едва заметным светом.

– Богатые у тебя татухи, – она наклонилась ближе, и я увидел в прорези маски один серый глаз, полный холодного любопытства. Второго не было. – Если не расколешься, мы просто освежуем тебя и продадим твою шкуру какому-нибудь любителю извращений. Уверен, он немало отвалит за такую красоту.

Ответить я не успел. Нож, который она держала в левой руке и все это время грела лампой, опустился на предплечье. Шипящий звук, запах горелого мяса. Я выгнулся в кресле, веревки впились в запястья, но вместо крика из горла вырвался лишь сдавленный стон.

– Ну? Где тайник? – центральный контрабандист, дождавшись, когда я успокоюсь, спросил еще раз. – Сдайся, парень. Сколько ты еще выдержишь?

Я медленно облизал окровавленные губы.

– Вы… ха… вы не первые, кто задает мне этот вопрос. Хотите – убивайте. И получите только бесполезное тело. Или давайте поговорим как двое деловых людей. Неужели вам настолько западло всего лишь отвезти меня в ближайшим Руинам, что вы скорее будете тратить время на бесполезные пытки?

По молчаливому сигналу главного пытки продолжились. И все это время он пристально смотрел на меня, а я, по мере возможного, смотрел в стеклянные линзы на его глазах.

И где-то через полчаса он, наконец, недовольно махнул рукой.

– Хватит, – его голос, низкий и хриплый, прозвучал как скрип ржавых петель. – Мы действительно просто теряем время.

Женщина резко развернулась к нему. – Мы закончим через час, максимум два.

– А если он скажет неверные координаты? Будете возвращаться и продожать допрос? Развяжите его. И принесите мне стул, устал стоять.

Двое младших контрабандистов уже без споров бросились выполнять приказ. Я почувствовал, как кровь хлынула в конечности.

Из темноты вынесли стул. Почти такой же как мой, разве что без следов крови.

Главный контрабандист сел, снял маску, и камера на мгновение замерла. Его лицо было разделено на две части: правая – морщинистая, но благородная, с пронзительными серыми глазами цвета штормового моря; левая – сплошной рубец, стянутая ожоговая ткань, где веко навсегда срослось со лбом, а губа застыла в вечной гримасе.

– Меня зовут Спичкой, – сказал он.

Я не удержался от ухмылки.

– Остроумно, – прошипел я, чувствуя металлический привкус во рту. – Видимо, пламя пощадило твое чувство юмора вместе с половиной лица.

Спичка не ответил на колкость.

– Твои условия? – бросил он коротко.

– Я проведу твое судно к тайнику, – начал я. – Там не то, чтобы горы добра, но должно быть более чем достаточно, чтобы оплатить ваши услуги. Взамен вы отсыпете мне немного золотых и высадите в Руинах по моему выбору. Я предлагаю честную сделку. Золото за свободу.

Спичка начал методично постукивать пальцами по подлокотнику кресла, отсчитывая секунды раздумий.

– Сколько денег хочешь?

– Тысячу золотых.

– Отдам триста. Более чем достаточно, чтобы начать все с чистого листа.

– Идет, – кивнул я, не собираясь торговаться.

Спичка, наоборот, явно готовый к спору, кашлянул от неожиданности.

Повернувшись к своим людям, он скомандовал:

– Готовьте «Ласточку»! – Пойдут Ворона, Коготь, Сумрак и Бритва.

Правый палач молча кивнул, прежде чем скрыться за дверью. Спичка обернулся ко мне, его взгляд скользнул по моим сломанным пальцам, остановившись на пятне крови, расползающемся по рубахе.

– Ты воняешь, – проворчал он, почесывая обожженную щеку. – Сведи его в нашу «каюту». Пусть отмоется. И без глупостей, – это уже мне.

Я медленно поднялся, закряхтев, когда боль от сломанных ребер пронзила грудную клетку.

– Обещаю вести себя, как примерный гость, – я оскалился, чувствуя, как трескается запекшаяся кровь в уголках рта. – Но если в подготовленной для меня каюте нет горячей воды, мне придется пересмотреть нашу сделку.

Женщина резко рассмеялась. Ее пальцы сжали мое плечо.

– Нравится мне этот ублюдок, – прошипела она, вонзая ногти мне в кожу. – Жаль, мне не дали закончить работу.

Мы вышли в коридор. Каменные стены здесь были покрыты плесенью, а под ногами скрипели деревянные трапы. Лейла шла впереди, ее фигура отбрасывала на стены причудливые тени.

Каюта оказалась просто каменным мешком. В одном углу стояло ведро для отходов, в другом лежал набитый соломой матрас.

Воздух здесь был густым и затхлым, пропитанным запахом плесени, испорченной соломы и чего-то кислого – возможно, последнего обитателя этого «гостеприимного» помещения. Стены покрывал слой липкой влаги, отражавшей тусклый свет фонаря в коридоре.

– Ну как, нравятся твои апартаменты? – женщина стояла в дверном проеме, перекрывая выход.

– О, мне нравится, – я оскалился, чувствуя, как трескается засохшая кровь на губах. – Особенно этот дизайнерский акцент с треснутым ведром для дерьма. Показатель высшего класса.

Она ухмыльнулась, после чего шагнула назад, позволяя войти в камеру тщедушному пареньку, судя по не замотанному лицу, слишком неважному, чтобы раскрытие его внешности могло им как-то помешать. В его руках болталось ведро.

– Освежающая процедура, – хихикнул он и, прежде чем я успел среагировать, ледяная вода хлынула мне на голову.

Я скрипнул зубами, ощущая, как холодные струи проникают под одежду, стекают по спине, морозят ожоги, раны и ссадины. Вода смешалась с кровью и грязью, образовав на полу мутные коричневые лужи.

– Действительно освежает, – я вытер лицо рукавом, но это только размазало грязь.

Женщина засмеялась. Паренек швырнул под мои ноги комок грязной ткани, который когда-то, возможно, был одеялом.

– Вытирайся, красавчик. Через час выдвигаемся. – Ее голос стал опасным, как змеиное шипение. – Попробуешь сбежать – я лично вырежу твои почки. И сделаю это медленно.

Дверь захлопнулась с металлическим лязгом. Я остался один в полутьме, мокрый, с дрожью в коленях от холода. Солома в матрасе хрустела под пальцами, когда я сжал его в кулаке.

###

Дверь распахнулась с таким грохотом, что я, лежавший на соломе, глядя в потолок, инстинктивно рванулся в сторону, забыв на мгновение о сломанных ребрах. Острая боль пронзила грудную клетку. В проеме маячила массивная фигура незнакомого контрабандиста.

– Вставай, – мощная лапа впилась мне в плечо. Я почувствовал, как его пальцы, покрытые грубыми мозолями, продавливают мою кожу до синяков.

Женщина-палач уже стояла в дверях.

– Шевелись быстрее, – она плюнула мне под ноги. – Или тебе нужна дополнительная мотивация?

Меня повели по еще одному лабиринту узких коридоров, вырубленных прямо в скале. Воздух становился все холоднее с каждым шагом, и вскоре я увидел собственное дыхание, превращающееся в белые клубы пара.

Внезапно очередной поворот привел нас в широкий грот. В центре, освещенный тусклыми синими огнями, стоял кораблик – маленький, юркий, с обтекаемым корпусом, покрытым пластинами тусклого металла.

«Штормовая Ласточка» – если верить выцветшей надписи на корме. На носу красовалась фигурка птицы с распростертыми крыльями, одна половина которой была покрыта свежей краской, а другая – облезлой и поцарапанной.

Спичка ждал у трапа, опираясь на деревянный посох с металлическим набалдашником. Его обожженная половина лица казалась еще страшнее при холодном синем свете грота – шрамы блестели, как мокрая глина.

– Ну что, штурман, – он ухмыльнулся здоровой стороной рта, обнажив желтые зубы. – Готов показать нам дорогу к твоему «тайнику»?

Меня грубо втолкнули на борт. Палуба была узкой, вся в царапинах и вмятинах – следы многочисленных стычек. Четверо контрабандистов уже заняли свои места. Среди были женщина-палач, которую, судя по всему, звали Вороной и поднявший меня детина.

Спичка указал на штурвал – старинный, с деревянными спицами, обмотанными потрескавшейся кожей для лучшего хвата. На металлической поверхности руля я заметил темные пятна. Пока что за него встал один из контрабандистов.

Под нами зажужжал двигатель, «Ласточка» поднялась в воздух и устремилась в узкий тоннель, уходящий вверх, в темноту. Стены были так близко, что было можно дотянуться и коснуться их кончиками пальцев.

Когда мы вылетели в Небо над Изнанкой, контрабандист выключил все двигатели кроме фиксаторных и посмотрел на меня:

– Куда?

– Место освободи – и я покажу, куда, – улыбнулся я в ответ на эту последнюю неуклюжую попытку выведать у меня направление.

Контрабандист приглашающим жестом указал мне на штурвал.

– Тогда это твой пост, – хихикнула Ворона. – И помни – мы следим за каждым твоим движением. – Она похлопал по рукояти пистолета у пояса.

Я сжал штурвал правой рукой, стиснув зубы от боли – правую руку они относительно пощадили, но вырванные ногти и куча порезов все равно доставляли мало приятных ощущений.

Но выбора не было. Корабль дрогнул, когда я запустил двигатели и слегка надавил на штурвал, креня «Ласточку» вперед.

Впереди открывалось Небо – бескрайнее, холодное, безжалостное, но в тот же момент такое родное и манящее. Мне это никогда не надоест – вот уж точно.

Возможно, если бы не некоторые проблемы с теми, кто меня в этот мир призвал, я бы вместо пиратства выбрал какую-то более мирную профессию, связанную с небесными кораблями. Но тут, как говорится, что имеем.

Контрабандисты тоже отвлеклись от глумления надо мной и, покрепче схватившись за прибитые к палубе предметы (на таком маленьком кораблике искусственной гравитации едва хватало, чтобы все просто не улетало в пустоту), устремили свои взгляды в закатное Небо.

На мгновение я даже проникся к людям, также, как и я, наслаждающимся этим чувством, некоторой симпатией. Но лишь на мгновение.

Потому что я прекрасно понимал: когда я доведу их до места, они меня прикончат. Чтобы не делиться добром, чтобы не заморачиваться с доставкой до Руин, чтобы не оставлять свидетелей.

Таким персонажам были чужды понятия чести и честности. Но это лишь значило, что я должен был убить их первым.

###

Три дня «Штормовая Ласточка» дрожала в небесных течениях, как лист в осеннем вихре. Я делал перерывы на сон, когда можно было особо не рулить, и это мне позволяли, однако за все три дня, хотя сама четверка контрабандистов неплохо питалась вяленым мясом и сухпайками, мне не было дано ни крошки. К их сожалению, в моем случае это мало на что влияло.

Но вот, сквозь пелену тумана проступили очертания Руин. Крошечные, в десятки раз меньше Руин Маски и тем более несравнимые с Перекрестком. Когда-то это явно был просто дом, от которого осталось лишь полэтажа: кривая каменная стена с пустыми глазницами окон, часть крыши, застывшая под неестественным углом, будто застигнутая в момент падения. Каменные ступени вели в пустоту, обрываясь в бездонное Небо.

– Вот и наш «тайник», – я скрипнул зубами, мысленно готовясь к тому, что будет дальше.

«Ласточка» с противным скрежетом причалила к остаткам фундамента, ее корпус дрожал, протестуя против такого обращения.

Ворона первой спрыгнула на обломки, ее сапоги подняли облако серой пыли.

– Где золото, ублюдок? – спросила она, оглянувшись по сторонам. – Я не вижу ни сундуков, ни слитков.

Я указал на боковую часть Руин. Добравшись до туда, мы оказались на краю уходящей ниже уровзя земли лестницы. Внизу виднелась массивная дверь в уцелевшей стене, ведущая, очевидно, в подвал дома.

Дверь была великанской, как и все в Руинах. Но в ее центре красовались другие ворота – человеческих размеров, из темного металла с золотыми прожилками. Они выглядели чужеродно, будто вплавленные в древний камень уже после катастрофы.

В самой лестнице тоже была выдолблена еще одна лестница для нормальных людей. Впрочем, спустились мы по воздуху. Меня за травмированные руки, нисколько не смущаясь, держали Ворона и бугай, которого, как я выяснил, звали Когтем.

Коготь пнул ворота своим массивным сапогом. Разумеется, они не поддались. Его взгляд упал на замысловатую систему из вращающихся дисков в одной из створок.

– Артефактный замок… – он обернулся ко мне. – Ничего себе у тебя схрон! Один засов стоит тысяч двадцать!

– А вы не хотели лететь, – хмыкнул я.

– Открывай давай, – Ворона кольнула меня в бок кинжалом.

Я подошел к замку, вздохнул. Мой единственный шанс на выживание, но в то же время и конец моих спокойных дней.

Пальцы, подрагивая, начали поворачивать диски. Пожалуйста, пусть старик не менял пароль…

Последний диск встал на место с тихим щелчком, который эхом разнесся по руинам. На мгновение воцарилась гнетущая тишина – даже ветер замер, будто затаив дыхание.

Затем механизм ожил. Раздалась серия щелчков, массивные ворота дрогнули, и между створками появилась тонкая черная линия, из которой хлынул поток ледяного воздуха.

Я резко рванулся вперед, но коготь оказался проворнее – его лапища вцепилась мне в воротник.

– Ох, нет-нет, – его хриплый смех разнесся по Руинам, пока он тряс меня, как щенка. Ты останешься здесь. На свежем воздухе. Это полезно для здоровья.

Ворона подошла вплотную, схватила меня за руку, встала сзади, другой приставила к боку кинжал, чтобы я никуда не смог рыпнуться.

– Идите, – сказала она, – я его тут покараулю.

Остальные загыгыкали и двинулись к воротам.

Смысл был понятен без объяснений. Когда троица вернется с награбленным, от меня уже останется только хладный труп.

Ну… или так должно было быть.

Троица скрылась за воротами, три секунды мертвой тишины – только моё учащённое дыхание голос Вороны, шепчущей мне на ухо что-то идиотское. Затем мир взорвался.

Глава 17

Я рванулся влево, чувствуя, как лезвие вонзается мне в бок. Острая боль – горячая и влажная – разлилась по животу, но адреналин уже гнал меня вперёд. Я кубарем покатился по неровным камням, слыша, как ткань рубахи с треском рвётся о острые края.

Из распахнутых ворот вырвался столб ослепительного бело-голубого пламени. Оно не было обычным огнём – эти языки извивались, как живые существа, с жутким шипением цепляясь за всё вокруг. Воздух затрещал от перепада температур.

Тени трёх контрабандистов на миг замерли в этом огненном смерче. Ворона успела повернуть на меня голову. Затем и ее лизнуло пламя, заставив контрабандистку рухнул на колени. Его пальцы судорожно цеплялись за горящие тряпки на лице и голове, а из горла вырывались нечеловеческие булькающие звуки.

Я прижался к холодным камням, чувствуя, как раскалённый воздух обжигает кожу лица. Пламя бушевало ровно семь секунд – я отсчитывал их по ударам сердца. Затем исчезло так же внезапно, оставив после себя лишь волны перегретого воздуха и странный металлический привкус во рту.

От контрабандистов не осталось почти ничего – только три чёрных уголька в проеме ворот. Ворона лежала, скуля, ее левая половина лица теперь представляла собой кровавое месиво с обнажёнными зубами, сверкающими в оскале.

Я поднялся, сжимая ладонью рану на животе. Тёплая кровь сочилась сквозь пальцы, но золотые линии вокруг раны уже пульсировали странным светом, будто что-то работало внутри меня.

– Зря вы… полезли, – прошипел я, глядя на распахнутые ворота, из которых теперь валил чёрный маслянистый дым. Мои губы треснули от жары, язык ощущал вкус гари и меди.

– Т-ты… – Ворона захрипела, увидев моё движение. Ее голос был похож на скрип ржавых петель. – Не… подходи…

Я не ответил. Зачем? Мы оба знали, чем это закончится.

Шаг. Ещё шаг. Камни под ногами были скользкими от крови.

Она попыталась отползти, но не слушались.

– Пожалуйста… – прошептала она.

Я наклонился.

Моя правая рука – единственная, которая ещё хоть как-то работала, нащупала выпавший из ее рук нож со следами моей крови.

– Вы сами начали, – выдохнул я.

Лезвие вошло в ее горло легко, как в перезрелый плод. Тёплая кровь брызнула мне на руку, на лицо. Она захрипела, ее тело затряслось в агонии…

И тогда она ударила.

Ее кулак, сжатый вокруг непонятно в какой момент появившегося на пальцах артефактного кастета, рванулся вверх с последним усилием умирающего. Я увидел, как по металлу пробежали синие прожилки маны – и в следующее мгновение страшный удар обрушился мне в грудь.

Хруст.

Я услышал, как ломаются мои рёбра. Трещина, которую мне оставили во время пыток, по сравнению с этим была просто незначительной ссадиной. Острая, ослепляющая боль пронзила тело, вырвав из горла хриплый стон. Я отлетел назад, ударился спиной о камни. В глазах помутнело.

– Гх…

Кровь. Снова кровь. Но теперь она текла у меня изо рта. Я попытался вдохнуть – и чуть не потерял сознание от новой волны боли.

Ворона лежала неподвижно. Ее стеклянные глаза смотрели в вечное небо Изнанки. Из перерезанного горла медленно сочилась алая пена.

Я лежал рядом, чувствуя, как золотые линии на моей груди пульсируют, пытаясь залатать повреждения. Но они становились тоньше… Маске нужно было больше золота.

– Чёрт… – прошипел я, сжимая зубы.

Нужно было встать. Добраться до тайника.

С трудом повернув голову, я увидел распахнутые ворота. Воздух перед ними все еще дрожал от остаточного жара.

Попытка подняться началась с нелепого перекатывания на бок. Казалось, все мои мышцы взбунтовались против этого безумного решения. Сперва плечо, потом локоть… Холодный пот залил лицо, когда я, скрипя зубами, сумел встать на колени. Мир вокруг поплыл, окрасившись в черно-красные тона. Я зажмурился, чувствуя, как желудок сжимается в спазме.

Не сейчас… Только не сейчас…

Когда темнота перед глазами рассеялась, я увидел, что моя правая рука судорожно вцепилась в выступ скалы. Пальцы побелели от напряжения, но держали.

Постепенно, с проклятиями на каждом движении, мне удалось поставить одну ногу, потом вторую. Я стоял. Шатко, криво, но стоял.

Ворота тайника зияли передо мной черным провалом. Внутри мерцали знакомые синие огоньки мана-светильников. Мой тайник. Моя страховка. И теперь – моя самая большая проблема.

Я провел окровавленной рукой по лицу, оставляя липкие полосы. Замер на пороге, втягивая носом затхлый воздух тайника. Губы сами собой искривились в оскале.

– Ну что ж, Макс… – прошептал я сам себе хриплым голосом, – похоже, ты снова влип по самые уши.

Пальцы мои дрожали, когда я протянул их к замочной панели. Правильный код отличался от того, что активировал ловушку на пару легких штрихов, и теперь нужно было все составить как надо, чтобы тоже не поджариться.

Палец дернулся невпопад, едва не сбив последовательность. Я закусил губу до крови, заставляя кисть повиноваться. Наконец система отозвалась – где-то в глубине помещения раздался мягкий щелчок, похожий на звук открывающейся банки с консервами.

Кажется, все сработало как надо.

Шаг внутрь. Я застыл на пороге. Голубоватое свечение мана-светильников струилось по стенам, как жидкий лунный свет, выхватывая из полумрака десятки пустых постаментов.

Они стояли идеальными рядами, словно солдаты на параде. Каждый держатель на них зиял угрожающей пустотой. Угрожающей для меня, ведь тот старовый капитал, что я хотел использовать, оказался давно разграблен.

– Ну конечно же, суки… – мой голос эхом разнесся под сводами.

Проковыляв к ближайшему постаменту, я протянул руку, проводя пальцами по поверхности. Пыль осела на подушечках, превращаясь в серую пасту. Отпечаток остался четкий, будто на свежей краске – значит, здесь давно не было посетителей.

Ничего святого. Интересно, через сколько дней после моей смерти они заявились сюда и вынесли все подчистую?

Шаги гулко отдавались в тишине, когда я шел между рядами. Сапоги оставляли на плитке четкие следы – сначала кровавые, потом просто мокрые от раны на животе.

Книжные стеллажи, занимавшие всю левую стену, были, разумеется, тоже пусты.

Несколько сундуков у дальней стены выглядели чужими в этом царстве пустоты. Простые, грубой ковки, с массивными железными оковками. Впрочем, еще не факт, что в них что-то было.

Первый сундук раскрылся с недовольным скрипом. Внутри…

– Это шутка?

Там, где в аккуратных коробочках должны были лежать ядра артефактов, драгоценные камни и образцы редких, пусть и не магических минералов, лежала груда обычных камней.

Я перевернул в пальцах гладкий булыжник. Речная галька, идеально отшлифованная временем. Смешно. Я швырнул его в угол, где он глухо стукнулся о стену.

Еще три сундука, в которые при мне клали доспехи с изящными позолоченными узорами и клинки, в рукоятях которых были инкрустированы драгоценные камни, пахнули в лицо затхлостью ржавчины от груды железных обломков.

В конце ряда на полу остались следы от когда-то стоявших тут сундуков с золотом и слитками. Их забрали целиком и, видимо, не придумали никакого прикола, связанного с деньгами.

Крышка откинулась с тихим скрипом, и я замер.

– Ну надо же…

Серебро. Океан мелких монет общей ценностью, наверное, тысяч в тридцать золотых. Они переливались в свете, создавая иллюзию движения – будто живая чешуя какого-то гигантского существа. Я опустился на колени, слыша как хрустят суставы и сломанные ребра, а золотые узоры на груди начинают пульсировать в предвкушении.

– Ленивые сволочи, – я усмехнулся, протягивая руки. – Слишком тяжело оказалось тащить, да?

Первая же монета, коснувшись ладони, начала таять. Задержки, как в прошлый раз, уже не было. Как будто Маска торопилась поглотить ценности как можно быстрее.

Серебро превращалось в жидкий металл, впитывающийся в кожу с легким шипением. Я погрузил руки глубже, наблюдая как монеты исчезают одна за другой, оставляя после себя лишь холодное покалывание.

Процесс ускорялся с каждой секундой. Теперь целые горсти серебра растворялись мгновенно, едва касаясь моей кожи. Я чувствовал, как мана наполняет тело – горячие волны растекались по венам, заставляя татуировки пульсировать ярче, ритмичнее. Боль от ран притуплялась, сменяясь приятным теплом.

– Да… Вот так-то лучше, – я закрыл глаза, вдыхая металлический запах.

Прежде чем в моих ладонях растворились последние монеты, я отдернул руки. Мне еще нужно было на что-то жить. Но они бы все равно мало на что повлияли бы. В сундуке осталась только россыпь крошечных металлических шариков – оставшиеся после поглощения примеси.

Я поднялся, ощущая как силы возвращаются. Более того, как будто бы часть серебра Маска потратила не на ману, а на скорейшее заживление самых критичных моих ран. По крайней мере ребра уже не так сильно болели и я не чувствовал давления в груди, а кровь перестала вытекать из раны на боку.

Я провёл ладонью по груди, ощущая под пальцами выпуклые золотые линии. Они пульсировали ровно и мощно, будто живая карта под кожей, став яркими и четкими, а также расширившись примерно до толщини карандашного грифеля.

Камень пола был холодным и неровным подо мной, когда я опустился, скрестив ноги. Лёгкий озноб от соприкосновения с плитами быстро сменился внутренним жаром – мана разливалась по жилам, согревая лучше любого костра.

Закрыв глаза, я сосредоточился на ее контроле. Вдох – через нос, выдох – через рот. Представить поток. Сначала медленно, осторожно…

Рассеянная мана сопротивлялась, как дикий зверь, не желающий идти в узду. Я чувствовал, как отдельные струйки энергии уворачиваются от моего ментального захвата, выскальзывают между пальцев сознания.

Но я не торопился. Капля за каплей, искра за искрой – постепенно в груди начал формироваться водоворот.

Поток крепчал с каждым циклом дыхания. Теперь это была уже не тоненькая речушка, а бурная горная река – пенистая, неукротимая, бьющаяся о скалы моего контроля. Я сжимал её силой воли, заставляя вращаться всё быстрее, плотнее. В висках стучало, по спине струился пот, но я продолжал.

И вдруг – щелчок. Едва уловимый, почти неосязаемый, но предельно понятный. Где-то в центре этого магического урагана что-то сформировалось, закрепилось, начало жить собственной жизнью.

Ядро.

Оно было крошечным – не больше лесного орешка, – и нестабильным, пульсирующим неровным светом. Но оно было моим. Я чувствовал каждую его вибрацию, каждый всплеск энергии, как чувствуешь биение собственного сердца.

Вообще-то, чтобы сформировать ядро, требовалось несколько месяцев стабильного и неторопливого поглощения маны и ее конденсации.

Но у меня, во-первых, уже было куда больше маны, чем нужно для создания ядра. А во-вторых, мои навыки контроля маны были несравнимо выше, чем у начинающих Артефакторов.

Держа это в голове, когда ядро успокоилось после формирования, я не стал ждать и решил продолжить прорывы. Мана, сгенерированная золотой татуировкой в обмен на серебро, хлынула в сформированное ядро свободным потоком.

Моё тело выгнулось в неестественной судороге, болезненной и в тот же момент невероятно приятной.

– Да-а-а! – рёв вырвался из горла, когда волна энергии прокатилась по телу, смывая боль.

Кульминация Истории. За раз я проскочил три стадии не считая Пролога. Не самый чистый прорыв – часть драгоценной энергии рассеялась впустую, оставив после себя тлеющие в мышцах угольки боли, но привередничать не стоило.

Золотые линии пульсировали в такт сердцебиению, а в груди мерцало новое ядро – маленькое солнце в миниатюре.

– Вот теперь… – я провёл языком по обожжённым губам, – теперь мы в деле.

Однако с медитацией еще покончено не было. Я должен был проверить, смогу ли теперь, как нормальные люди, поглощать ману из окружающего пространства для развития ядра.

Это было не то же самое, что естественное восполнение истраченных на артефакты запасов. Это было именно что увеличение объема самого ядра, чего в прошлом, будучи попаданцем, я добиться не мог.

Но даже после получаса практики стандартной собирающей техники я не ощутил ровным счетом ничего, хотя ядро и ранг Кульминации должны были ускорить темпы поглощения по сравнению со временем на «Облачном Воине» в десятки раз.

Я опустил взгляд на золотую татуировку.

– Значит, не хочешь позволять мне развиваться без тебя?

Скорее всего это было именно так. Ну, либо дело было не в «желании» Маски, а просто в тех правилах, по которым она меня воскресила. Похоже, единственным способом продвигаться по рангам для меня было использование маны Маски, а для этого золотую татуировку нужно было продолжать подкармливать драгоценными металлами.

Богачи могли позволить себе покупать дорогостоящие элексиры, наполненные маной, чтобы быстрее расширять ядро. Так что общепризнанной была фраза: «Хочешь быть сильным – заплати денег». Но в моем случае эти слова приобретали буквальность совершенно иного рода.

Ну, по крайней мере теперь я мог становиться сильнее. Правда, возникал вопрос: если для ранга Кульминации Истории мне понадобилось серебро на тридцать тысяч, то сколько понадобится для возвращения на ранг Эпилога Сказания? А на прорыв к Хронике?